Текст книги "Подари мне луну"

– А что, это мысль. – Он сделал вид, будто всерьез обдумывает ее слова. – Рэмсгейт – континентальный порт. Интересно, может, во Франции нас скорее обвенчают?

– Даже и не мечтай, – предупредила она.

– Моего отца, наверное, хватил бы удар, если бы он узнал, что я обвенчался в католической церкви, – продолжал он, размышляя вслух. – Мы, Кемблы, всегда были воинствующими протестантами.

– О Боже правый! – воскликнула Виктория, чуть не плача от смеха. – Можешь себе представить, что сталось бы с моим отцом при этом известии? Почтенный священник из Белфилда! Я уверена, он бы не вынес позора и скончался на месте.

– Или обвенчал нас заново, по протестантскому обряду, – подхватил Роберт. – А Элеонора затребовала бы с меня плату за повторную церемонию.

Взгляд Виктории потеплел.

– О Элли… Я так скучаю по ней.

– Вы ни разу не виделась с ней за все это время? – Роберт откинулся на спинку стула, пока хозяин гостиницы, водружал на стол блюдо с устрицами.

Виктория покачала головой.

– Ни разу, с тех пор как… ну, ты знаешь. Но мы ведем с ней переписку. Элли ничуть не изменилась. Кстати, она сообщила мне, что разговаривала с тобой.

– Да, это был серьезный разговор. Тем не менее мне показалось, что она все такая же неугомонная, как и прежде.

– О да, это правда. А знаешь, как она распорядилась деньгами, которые выудила у тебя в уплату за наши прогулки?

– – Нет. Как?

– Сначала она положила их на счет под большие проценты. Затем, решив увеличить оборот, принялась изучать финансовые страницы «Таймс» и в конце концов вложила свой капитал в акции.

Роберт расхохотался. Он положил несколько устриц на тарелку Виктории и заметил:

– Твоя сестра не перестает меня удивлять. Я всегда думал, что женщинам не дозволяется играть на бирже.

Виктория пожала плечами.

– Она заявила своему поверенному, что действует от имени отца. По-моему, она сказала, что папа живет отшельником и не выходит из дому.

Роберт так смеялся, что вынужден был положить обратно на тарелку устрицу, которую собирался отправить в рот.

– Твой отец голову бы ей снес, если бы узнал, что она сочиняет про него подобные небылицы.

– Элли умеет хранить секреты – в этом ей нет равных.

По лицу Роберта промелькнула ностальгическая улыбка.

– Я знаю. Мне следует посоветоваться с ней по некоторым финансовым вопросам.

Виктория чуть не подавилась устрицей.

– Ты правда это сделаешь?

– Сделаю что?

– Попросишь у нее совета.

– А почему бы и нет? Я не знаю никого, кто бы так ловко умел управляться с деньгами, как твоя сестра. Будь она мужчиной, давно бы стала главным управляющим Английского банка. – Роберт снова взял устрицу с тарелки. – Когда мы поженимся… Нет, нет, нет, не трудись напоминать мне, что ты не приняла мое предложение – я и сам это знаю. Просто я хотел сказать, что ты можешь пригласить ее пожить у нас.

– И ты позволил бы мне пригласить ее?

– Виктория, ну не людоед же я в конце-то концов! Не понимаю, почему ты решила, что я буду держать тебя в ежовых рукавицах, если ты станешь моей женой. Я был бы рад делить с тобой обязанности и ответственность, которые налагает на меня графский титул. Это такая рутина, можешь мне поверить.

Виктория задумчиво смотрела на него. Она только сейчас осознала, что привилегии, которыми обладал Роберт, могут быть к тому же еще и обузой. Хотя его титул оставался всего лишь титулом, пока жив его отец, у него все равно было полно забот, касающихся земельных владений и арендаторов.

Роберт кивком головы указал ей на тарелку. – Почему ты не ешь? Тебе не нравятся устрицы? – Он хитро ухмыльнулся. – А может быть, ты боишься, что мой научный эксперимент окажется удачным?

Виктория очнулась от задумчивости.

– Я никогда раньше не ела устриц. Понятия не имею, как с ними обращаться.

– Не знал, что у тебя такие пробелы в светском образовании. Позволь, я покажу тебе, как это делается. – Роберт взял устрицу с блюда, спрыснул ее лимонным соком, полил соусом и протянул Виктории.

Виктория с сомнением разглядывала раковину с моллюском.

– А теперь что мне делать?

– Выпить его.

– Выпить? Не жуя?

Он улыбнулся.

– Ну, можешь и пожевать немного. Но прежде устричный тост.

Виктория удивленно оглядела стол.

– По-моему, бокалы нам не подали.

– Нет, нет, другой тост. Устричный. За счастье.

– Устричный? – Она подозрительно прищурилась. – Что-то не слышала про такой обычай.

– Тогда мы сами его введем. – Роберт приподнял раковину и кивнул Виктории. – Делай, как я.

Виктория последовала его примеру и тоже подняла свою раковину.

– Я чувствую себя ужасно глупо.

– Не смущайся. Иногда ведь можно немного и подурачиться.

Она криво улыбнулась. Подурачиться! Это что-то новенькое.

– Ну хорошо. А какой будет тост?

– За нас, конечно.

– Роберт…

– Ох, вечно ты норовишь все испортить. Ладно, ладно, за счастье!

Виктория чокнулась с ним раковинкой.

– За счастье. – Она подождала, пока Роберт управился со своей устрицей и, пробормотав: «Ах, живем только раз!» – зажмурилась и проглотила моллюска.

Роберт с любопытством наблюдал за ее реакцией.

– Ну и как тебе? Нравится?

– Боже мой, – захлебываясь, пролепетала она, – это самый необычный гастрономический опыт в моей жизни.

– Не пойму, как расценить твой ответ, – заметил на это Роберт.

– Я и сама не пойму, – сказала она, и вид у нее был несколько растерянный. – Никак не могу решить, то ли это самое изысканное блюдо из тех, что мне доводилось пробовать, то ли самое отвратительное.

Он рассмеялся.

– Может, попробуешь еще?

– А бифштекс здесь не подают? Роберт отрицательно покачал головой.

– Что ж, тогда придется есть устрицы, чтобы не умереть с голоду, – вздохнула она.

Роберт приготовил ей еще одну устрицу.

– Твое желание для меня закон.

Она бросила на него недоверчивый взгляд.

– Знаешь, я решила оказать тебе любезность и не комментировать твое последнее замечание.

– По-моему, ты сделала как раз наоборот.

Виктория проглотила устрицу, вытерла губы салфеткой и весело улыбнулась.

– Да, верно.

Роберт некоторое время молча ее разглядывал, потом заявил:

– Мне кажется, он удался.

– Кто удался?

– Мой устричный эксперимент. Определенно, я становлюсь тебе все более симпатичен.

– И вовсе нет, – возразила она, изо всех сил стараясь не улыбнуться. Он прижал руку к груди.

– О как я несчастен! Ты разбиваешь мое сердце.

– Перестань дурачиться.

– А может быть… – Он задумчиво потер лоб, напустив на себя серьезный вид. – Может быть, я с самого начала очень-очень тебе нравился – вот поэтому ты и не можешь сказать, что сейчас я нравлюсь тебе больше.

– Роберт!

– Знаю, знаю. Ты уж прости, дразнить тебя – одно удовольствие. Но тебе ведь тоже весело, правда? Она ничего на это не сказала.

– Ты все еще сердиться, что мы заехали в Уитстебл?

Виктория долго молчала, потом чуть заметно покачала головой.

В ожидании ее ответа Роберт затаил дыхание, и теперь у него вырвалось облегченное «уф!». Он потянулся к ней через стол и накрыл ее руку ладонью.

– Так будет всегда, – шепнул он. – Ты всегда будешь так же счастлива, как сегодня.

Она открыла было рот, но он не дал ей говорить.

– Я видел это по твоим глазам, – сказал он. – Тебе было сейчас так хорошо, как еще ни разу не было за эти семь лет.

Повинуясь голосу рассудка, она высвободила руку.

– Ты не был со мной эти семь лет. И ты не знаешь, что я чувствовала.

– Нет, я знаю. – Он помолчал и добавил:

– И это разрывает мне сердце.

До конца трапезы они больше не обмолвились ни словом.

Путь до Рэмсгейта занял три часа. Роберт был весьма удивлен, когда Виктория заснула прямо в карете. До этого он был уверен, что она ни за что не решится задремать в его присутствии, но, видимо, она очень устала. Впрочем, это его нисколько не расстроило – ему нравилось смотреть на нее спящую.

Кроме того, это обстоятельство позволило ему внести ее в дом на руках, когда они наконец прибыли туда. Во сне она была мягкая, покорная – он и мечтать не мог, что когда-нибудь увидит ее такой. Он осторожно опустил ее на постель в одной из спален и заботливо укрыл сверху одеялом. Спать в одежде не очень удобно, но Роберт был склонен думать, что она скорее всего не правильно поймет его намерения и поднимет дикий крик, если он попытается раздеть ее,

А может, не поднимет… Роберт вздрогнул и тряхнул головой. Его вдруг бросило в жар, а галстук стал ужасно тесен.

Роберт со стоном выбежал из комнаты, твердо решив как можно скорее охладить свой пыл в ледяных водах пролива.

Глава 17

Виктория проснулась и вдохнула соленый морской воздух. Она зевнула и, открыв наконец глаза, удивленно захлопала ресницами. Должно быть, она в доме Роберта: Ей вдруг стало любопытно, когда именно он его приобрел. Во всяком случае, в то время, когда Роберт ухаживал за ней много лет назад, о нем не было сказано ки слова.

Она села на постели и окинула взглядом комнату. Спальня была выдержана в пастельных тонах и выглядела очень мило. Ее нельзя было назвать дамской, но в то же время это была и не мужская спальня, и Виктория была почти уверена, что это не спальня Роберта. Она вздохнула с облегчением. На самом деле она и мысли не допускала о том, что у Роберта хватит наглости уложить ее в своей спальне, но смутные опасения на этот счет все же имелись.

Виктория встала с кровати и решила осмотреть дом. Вокруг стояла тишина – Роберт или спал, или куда-то ушел. В любом случае это давало ей возможность безнаказанно утолять свое любопытство. Она пошлепала в коридор, не потрудившись даже надеть туфли. Домик оказался небольшим, но очень уютным, и был построен на совесть – толстые каменные стены, прочная деревянная крыша. На втором этаже было всего две комнаты, но в каждой имелся камин. Виктория заглянула в соседнюю комнату и поняла, что та принадлежит Роберту. Массивная кровать с пологом на четырех столбиках выглядела внушительно. Из окна открывался вид на Дуврский пролив. У окна стоял телескоп – значит, Роберт по-прежнему любит смотреть на звезды.

Виктория вернулась в коридор и спустилась вниз по лестнице. Какой все-таки милый домик! Нет огромной парадной столовой, и гостиная такая маленькая и уютная. Виктория направилась было дальше через столовую, намереваясь обследовать кухню, как вдруг заметила на столе маленькую записку. Она взяла листочек и тут же узнала почерк Роберта:

«В. Я пошел купаться. Р.».

Купаться? Да он что, спятил? Осень на пороге, День довольно прохладный, а вода, наверное, просто ледяная. Виктория выглянула в окно, надеясь увидеть Роберта, но берег был слишком далеко, и ей ничего не удалось разглядеть.

Она взбежала по лестнице в свою комнату и надела туфли. Поскольку у нее не было с собой шали – как, впрочем, и другого платья, кроме той соблазнительной ночной рубашки из тончайшего темно-голубого шелка, которую он ей купил, – она схватила тонкое шерстяное одеяло и накинула его на плечи. Ветер усиливался, небо заволокло тучами. Только дождя не хватало!

Виктория сбежала по ступенькам вниз и выскочила на крыльцо. Слева от дома виднелась тропинка, ведущая по крутому склону к каменистому пляжу. Тропинка была очень узенькая, и Виктории пришлось спускаться с величайшей осторожностью, одной рукой придерживая одеяло на плечах и отчаянно размахивая другой. Спустя несколько минут ей удалось наконец достигнуть подножия холма, и она принялась вглядываться в водную гладь в поисках Роберта. Где же он?

Она приложила ладони ко рту и принялась громко звать его, стараясь перекричать прибой. Ответом ей был только шум набегающих волн. Она, конечно, не надеялась, что Роберт откликнется, но он мог хотя бы показаться ей на глаза.

Она поплотнее завернулась в одеяло и уселась на камни.

Порывы ветра становились все сильнее, и мелкие соленые брызги кололи ее щеки, словно тысячи иголочек. Волосы растрепались и стали жесткими, как проволока, ноги заледенели. Черт возьми, где же Роберт?

Опасно плавать в такую погоду. Она снова встала, осмотрела горизонт и в очередной раз прокричала его имя. И в этот момент, когда она готова была признать, что хуже ситуацию и вообразить себе трудно, на нос ей упала дождевая капля.

Виктория взглянула на свои руки, увидела, что они трясутся мелкой дрожью, и вовсе не от холода. От ужаса. Если Роберт утонул…

Виктория была не в силах докончить эту страшную мысль. Она все еще сердилась на него за деспотизм и самоуправство, с каким он вел себя последнюю неделю, и вовсе не была уверена, что когда-нибудь согласится выйти за него замуж, но мысль о том, что она может потерять его навеки, была невыносима.

Начался дождь. Виктория продолжала звать Роберта, но ветер отказывался нести ее отчаянные крики к морю и упорно дул в направлении берега. Она чувствовала себя совершенно беспомощной. Что ей делать? Не бросаться же в воду, пытаясь его спасти, – это бессмысленно: он плавает гораздо лучше нее, да и к тому же она понятия не имеет, в какой стороне его искать. Поэтому она бежала по кромке моря и изо всех сил выкрикивала его имя. Вряд ли он ее услышит, но что-то ведь делать надо.

А бездействие сейчас для нее было сущей пыткой. Зловеще потемневшее небо и мрачные завывания ветра повергли ее в отчаяние. Он утонул! Утонул! И вдруг, когда от ужаса в голове уже помутилось и она перестала что-либо соображать, Виктория увидела, как вдалеке, у самого горизонта, что-то мелькнуло. Она бросилась в воду и изо всех сил завопила:

«Роберт!» Прошла минута, другая, и она смогла наконец разглядеть среди волн плывшую фигуру.

– О слава Богу, Роберт! – выдохнула она. Вода была уже по щиколотку. Нельзя плыть ему навстречу, твердила она себе, она плохо плавает, она утонет. Она ничем не может помочь сейчас Роберту. Но все доводы рассудка заглушала паническая мысль, что если она ничего не сделает, Роберт не выплывет.

Она двинулась вперед, пока волны не захлестнули ее колени. Волны потянули ее вглубь, и она задохнулась от страха. Роберт сейчас тоже борется со стихией. Теперь он был к ней ближе, и она могла его рассмотреть: он мощными ударами рассекал волны, но взмахи его были неровными. Он начал уставать.

Она снова позвала его, и на этот раз он поднял голову, глядя поверх волн. Губы его зашевелились, и Виктория поняла, что он произнес ее имя.

Он опустил голову и поплыл к берегу. Может, ей это и почудилось, но теперь он плыл значительно быстрее. Она протянула руки и сделала еще один шаг к нему навстречу. Их разделяли всего несколько ярдов, не больше.

– Ты почти у берега! – крикнула она. – Ты победил, Роберт!

Гигантская волна выросла перед ней и накрыла е головой. Виктория забарахталась под водой, понятия не имея, где верх, где низ. В следующее мгновение ноги ее каким-то чудом коснулись дна, а голова вынырнула из воды. Она открыла глаза, поняла, что стоит лицом к берегу и, обернувшись, увидела Роберта, который, шатаясь, выходил из воды. Он был голый по пояс, мокрые панталоны прилипли к телу.

Роберт чуть не упал прямо на нее – он еле держался на ногах.

– Господи, Виктория, – задыхаясь, проговорил он. – Когда я увидел, что тебя накрыла волна… – Лицо его было белым как мел. Он покачнулся.

Виктория схватила его за руку и потянула за собой.

– Пойдем, мы должны выбраться на берег, – умоляла она его.

– С тобой… с тобой все хорошо? Она разинула рот, забыв про дождь, который хлестал как из ведра.

– И ты спрашиваешь об этом меня? Роберт, да ты был в нескольких милях от берега! Тебя нигде не было видно. Я была в ужасе. Я… – Она остановилась. – Господи, зачем я все это говорю?

Спотыкаясь, они побрели к берегу. Виктория дрожала от холода, ноги ее подкашивались, но она понимала, что он устал еще больше, и поэтому из последних сил тянула его за собой. Он ухватился за нее, и она почувствовала, что ноги его подгибаются от усталости.

– Виктория, – выдохнул он.

– Ничего не говори, прошу тебя. – Сейчас для нее единственной целью было добраться до берега. Когда они ступили на каменистый пляж, она наметила новую цель – тропинку.

Но тут Роберт внезапно встал как вкопанный, и она тоже вынуждена была остановиться. Он обхватил ее лицо ладонями, не обращая внимания на дождь и ветер, и тревожно заглянул ей в глаза.

– С тобой правда все хорошо? – повторил он. Виктория уставилась на него в полном изумлении. Остановиться под проливным дождем, чтобы спросить ее об этом? Она накрыла его руку своей ладонью и твердо сказала:

– Роберт, со мной ничего не случилось. Я замерзла, и только. Мы должны как можно скорее добраться до дома.

Как им удалось вскарабкаться вверх по склону, для Виктории так и осталось загадкой. Дождь размыл тропинку, и не раз кто-нибудь из них спотыкался и скользил вниз, а другой вытаскивал его наверх. Наконец, в кровь ободрав и исцарапав себе руки, Виктория вползла на вершину холма и в изнеможении упала на зеленую лужайку перед домом. Секунду спустя рядом рухнул и Роберт.

Дождь превратился в настоящий ливень, ветер завывал, как сотня фурий. Опираясь друг на друга, Виктория и Роберт, спотыкаясь, побрели к дому. Роберт ухватил дверную ручку и, распахнув дверь,

Втолкнул Викторию в тепло холла. Очутившись внутри, они почувствовали такое облегчение, что одновременно сели на пол, не в силах больше сделать ни шага.

Роберт первым очнулся от оцепенения и, потянувшись к Виктории, что было сил сжал ее в объятиях. Руки его дрожали, но он держал ее крепко.

– Я думал, что потерял тебя, – прошептал он, прижавшись губами к ее виску. – Я думал, я тебя потерял.

– Не говори глупостей. Я…

– Я думал, что я тебя потерял, – повторял он, по-прежнему не отпуская ее от себя. – Сперва мне казалось, что я… что я не смогу доплыть до берега, и я не хотел… Господи, как мне не хотелось умирать сейчас, когда мы так близки к тому, чтобы… – Он стиснул ее лицо в ладонях, жадно вглядываясь в каждую его черточку, каждую веснушку, каждую ресничку. – И когда я увидел, что тебя накрыла волна…

– Роберт, это было всего лишь мгновение.

– Я не знал, умеешь ли ты плавать. Ты мне никогда об этом не говорила.

– Я умею плавать. Правда, не так хорошо, как ты… впрочем, это сейчас не важно. Как видишь, я цела и невредима. – Она мягко отвела его руки и, встав, потянула его к лестнице. – Ты должен лечь в постель. Если ты не согреешься, то заболеешь.

– Ты тоже, – с трудом вымолвил он, покорно следуя за ней.

– Я в отличие от тебя не болталась в ледяной воде Бог знает сколько времени. Обещаю, как только мы приведем тебя в порядок, я сразу же переоденусь в сухое. – Она решительно подтолкнула его к лестнице. Поднимаясь по ступенькам, он то и дело спотыкался, с трудом передвигая ноги. Как только они очутились на втором этаже, она потащила его по коридору.

– Если я не ошибаюсь, это твоя комната, – сказала она, втолкнув его в спальню. Он кивнул.

– Раздевайся, – приказала она.

Роберт вымученно улыбнулся.

– Если бы ты знала, как часто я мечтал услышать это от тебя… – Он взглянул на свои руки, мелко дрожавшие от холода. Ногти приобрели фиолетовый оттенок.

– Сделай милость, оставь при себе свои глупые шуточки, – сурово оборвала его Виктория, с озабоченным видом зажигая свечи.

Время было еще не позднее, но из-за шторма стемнело раньше, чем обычно. Она обернулась и увидела, что дела у Роберта почти не продвинулись.

– – Ну, что с тобой? – нахмурилась она. – Я, кажется, велела тебе раздеться.

Он беспомощно пожал плечами. – Я не могу. Мои руки…

Виктория взглянула на его прыгающие пальцы, пытающиеся поймать застежку панталон. Руки у него тряслись, как у горького пьяницы. С решимостью, напоминавшей о ее недавнем прошлом гувернантки она подошла к нему, проворно расстегнула его панталоны и сдернула их вниз, старательно отводя взгляд.

– Обычно я выгляжу более впечатляюще, – пробормотал Роберт.

Услышав это замечание, Виктория невольно опустила глаза.

– О! – испуганно выдохнула она. – Признаюсь, это не совсем то, что я ожидала.

– Мне тоже не слишком приятно это видеть, – выдавил он.

Виктория вспыхнула и отвернулась.

– В постель, живо! – скомандовала она, стараясь, чтобы голос ее звучал уверенно.

Она решительно подтолкнула его к кровати, и он попытался сострить:

– Если мужчина продрог, лучший способ…

– Благодарю, можешь не продолжать. Я не нуждаюсь в более подробных объяснениях.

Он ухмыльнулся, стуча зубами от холода, что несколько подпортило предполагаемый эффект.

– Неужели я тебя смутил?

– И как это ты заметил, – пробормотала она, подходя к платяному шкафу. – У тебя есть еще одеяла?

– Одно есть – в твоей комнате.

– Я взяла его с собой к морю. Должно быть, его унесло волной. – Она закрыла шкаф и обернулась к нему. – Что с тобой? – вскричала она.

Он сидел на постели, даже не потрудившись укрыться одеялом. Его трясло, как в лихорадке.

– Не п-помню, когда в последний р-р-раз было так холодно, – не сказал, а скорее проклацал зубами Роберт.

Она натянула одеяло ему до самого подбородка.

– Ну, если ты не укроешься как следует, то и не согреешься.

Он кивнул, все еще дрожа всем телом.

– У т-тебя руки з-з-заледенели.

– Все равно они теплее, чем твои.

– Ступай, п-переоденься, – приказал он.

– Я хочу убедиться, что ты…

– Ступай же! – Он произнес это негромко, но достаточно строго.

– Она помедлила в нерешительности, потом послушно кивнула.

– Не вздумай вставать.

– Вряд ли я с-сейчас способен…

– Я тебе серьезно говорю!

– Виктория, – устало сказал он, – я не смог бы встать, даже если бы хотел, а в данный момент у меня нет ни малейшего желания вылезать из-под одеяла.

– Вот и прекрасно.

– Ну, ступай же.

Она замахала на него руками.

– Иду, иду, иду.

Как только она вышла, Роберт нырнул под одеяло. Господи, как же он замерз! Когда он отправился купаться, ничто не предвещало бури. Он стиснул зубы, но они по-прежнему продолжали выбивать дробь. Роберту было нестерпимо стыдно выглядеть таким жалким и беспомощным в глазах Виктории. Ему нравилось быть ее верным рыцарем в сияющих доспехах – сильным, храбрым, благородным. А сейчас он походил на вытащенного из воды лягушонка. И в довершение ко всему она наконец-то увидела его обнаженным, и ему практически нечего было ей показать.

– Ты укрылся одеялом? – крикнула Виктория из соседней комнаты. – Смотри, если ты встал, я…

– – Да лежу я, лежу!

В ответ он услышал ворчливое: «Вот и лежи». Он улыбнулся. Да, зависеть от Виктории не слишком приятно, но зато как она о нем беспокоится!

Он поплотнее закутался в одеяло и потер ступни друг о друга, надеясь таким образом хоть немножко их согреть. Руки его так закоченели, что он их почти не чувствовал, и поэтому засунул их под ягодицы. Но поскольку эта область тела была не теплее, чем все остальное, это мало помогло. Тогда он накрылся с головой одеялом и подышал на ладони, что принесло некоторое облегчение.

По коридору мягко прошлепали шаги, и он услышал удивленный возглас Виктории:

– Что ты там делаешь?

Он высунул голову из-под одеяла.

– Здесь теплее. – Затем вгляделся в неё повнимательнее. – Что ты надела?

Она скорчила недовольную мину.

– Если ты помнишь, у меня нет второго платья.

Роберт пожалел, что его скулы свело от холода и он не может улыбнуться.

– Все, что у меня есть, – продолжала она, – это ночная рубашка, которую ты мне подарил. А покрывало я сняла с постели, чтобы не выглядеть неприлично. – И, сердито фыркнув, она поплотнее запахнулась в импровизированный халат.

Роберт закатил глаза и простонал:

– Наверное, я болен.

– Что ты говоришь? – Виктория подскочила к нему, присела на край кровати и заботливо положила руку ему на лоб. – Тебя лихорадит?

Он покачал головой, но лицо его выражало крайнюю степень страдания.

– Тогда в чем же дело?

– Дело в тебе, – пробормотал он осипшим голосом.

Она вытаращила на него глаза.

– Во мне?

– Да, и в этой рубашке.

Она нахмурилась.

– У меня ничего другого нет.

– Я знаю, – снова простонал он. – Сбылась моя самая безумная мечта, а я настолько замерз, что не могу даже по-настоящему захотеть тебя.

Она выпрямилась и скрестила руки на груди.

– Ну и поделом тебе.

– Я так и знал, что ты это скажешь, – пробормотал он.

– Ну что, ты согрелся? – спросила она, разглядывая его без особого сочувствия.

Он затряс головой. Виктория встала.

– Пойду вниз – приготовлю тебе горячий суп. Полагаю, на кухне имеются какие-нибудь съестные припасы?

Он озадаченно поглядел на нее.

– Еда, – повторила она, – на кухне имеется?

– Думаю, что да, – ответил он не совсем уверенно.

Она посмотрела на него так, что ему захотелось накрыться с головой.

– Ты похитил меня, привез к себе в уединенный дом и даже не позаботился о том, чтобы запастись провизией?

Губы его растянулись в слабой улыбке.

– Э…да.

– Роберт, это совершенно на тебя не похоже, и я не знаю, что и подумать. Ты в жизни ни разу ничего не забыл.

– Я предупредил моего смотрителя, который приглядывал за домом, что приеду, и попросил его все приготовить. Наверное, он и продукты закупил. – Он умолк и сглотнул. – По крайней мере я надеюсь.

Виктория смотрела на него, не говоря ни слова, и на лице ее застыло суровое выражение, вполне подходящее для бывшей гувернантки.

– А ты умеешь готовить? – с надеждой спросил Роберт.

– Было бы из чего.

– Конечно, будет.

Она молча вышла из комнаты.

Роберт остался в постели. Он по-прежнему дрожал и чувствовал себя просто ужасно. Пока Виктория была здесь, ему было гораздо лучше. Глядя на нее и на эту злополучною ночную рубашку (он уже жалел, что вообще ее купил), Роберт совсем позабыл о том, что к его ступням прилепились десять сосулек, которые раньше были пальцами.

Несколько минут спустя Виктория вернулась, держа в руках две дымящиеся кружки. Увидев ее, Роберт просиял.

– Это суп? – радостно спросил он. Никогда еще суп не казался ему таким аппетитным.

Виктория ласково ему улыбнулась. Чересчур ласково.

– Да, Роберт, сегодня тебе везет, как никогда.

Роберт потянул носом воздух, пытаясь уловить аромат.

– Спасибо, Виктория, что ты… – Он умолк, как только она протянула ему кружку. – Что это?

– Кипяток.

– Ты вскипятила мне воду? А разве больного не полагается кормить?

– Ты не болен – всего лишь замерз. А горячая вода подойдет как нельзя лучше. Выпей, это поможет тебе согреться.

Он вздохнул.

– Так на кухне пусто?

– Ни крошки.

Он отхлебнул из кружки и вздохнул от удовольствия, когда внутри разлилось тепло. Не отрывая губ от края кружки, он поднял на нее глаза.

– И чая нет?

– Ни листочка.

Роберт отпил еще немного и заметил:

– Английский дом без чая – просто невероятно!

Виктория улыбнулась.

– Теперь тебе стало теплее?

Он кивнул и протянул ей пустую кружку.

– А больше нет?

Она взяла у него кружку и подошла к окну. Дождь яростно поливал коттедж.

– Чего-чего, а воды нам хватит. Я разожгла на кухне печь и выставила ведро на крыльцо.

Он резко вскинул голову.

– Не собираешься же ты выходить на улицу? Я не хочу, чтобы ты снова вымокла.

Она усмехнулась и пренебрежительно махнула рукой.

– Обо мне нечего беспокоиться. Навес защитит меня от дождя, только рука намокнет. – Она повернулась, чтобы уйти.

– Виктория, постой?

Она обернулась.

– А ты сама разве не замерзла? Ты только и делаешь, что ухаживаешь за мной. Вдруг ты простудишься?

– Я выпила горячей воды, это помогло. Я…

– Руки у тебя все еще дрожат. – Это прозвучало как обвинение.

– Нет-нет, мне ничуточки не холодно. Правда. Просто я медленнее согреваюсь.

Роберт нахмурился, но прежде чем он успел что-либо сказать, Виктория выскочила из комнаты. Вскоре она снова появилась с кружкой в руке. Одеяло сползло с ее плеч, и Роберт всеми силами старался не замечать, как темно-голубой шелк облегает каждый изгиб ее тела. Хорошенькое дело! В голове его тучами роились самые невообразимые чувственные фантазии, а тело отказывалось на них откликаться.

Роберт пробормотал себе под нос проклятие.

Виктория, которая в этот момент протягивала ему кружку с кипятком, спросила:

– Ты что-то сказал?

– Это не для твоих ушей, – буркнул он. Она удивленно подняла брови, но дальнейшие расспросы прекратила. Некоторое время они сидели молча, причем Виктория устроилась на противоположном крае кровати – подальше от Роберта.

Внезапно она вскочила, так что Роберт чуть не выронил кружку.

– А где Макдугал? – спросила она, яростно кутаясь в покрывало.

– Я отослал его обратно в Лондон.

– Вот и хорошо. Не хотелось бы, чтобы кто-нибудь застал меня в таком виде.

– М-да. Хотя, если бы Макдугал был сейчас здесь, мы бы послали его за провизией.

Живот у Виктории громко заурчал в ответ. Роберт покосился на нее.

– Ты голодна?

– О, совсем чуть-чуть, – солгала она.

– Все еще сердишься на меня?

– Совсем чуть-чуть, – ответила она с той же интонацией.

Он рассмеялся.

– Знаешь, я вовсе не собирался морить тебя голодом.

– Да, конечно, на первом месте у тебя значилось обольщение.

– – Нет, на первом месте стояла брачная церемония, как тебе должно быть известно.

– Хм.

– Что это значит? Ты сомневаешься в моих намерениях?

Она вздохнула.

– Нет, не сомневаюсь. Ты говорил вполне искренне.

Они замолчали. Роберт смотрел, как она поставила свою кружку на столик у кровати и потерла руки.

– Тебе холодно, да? – спросил он.

Она кивнула, поджав под себя ноги, чтобы согреться.

– Залезай в постель, – предложил он. Глаза у нее округлились.

– Ты шутишь?

– Мы скорее согреемся, если объединим тепло наших тел.

К его удивлению, она расхохоталась.

– Я и не подозревала, Роберт, что ты можешь быть таким изобретательным.

– Это научный факт. Ты же знаешь, в университете я изучал различные науки. Физика была одним из самых моих любимых предметов.

– Роберт, я не хочу компрометировать свою…

– Да ладно, Тори, ты и так уже достаточно себя скомпрометировала. – Напрасно он это сказал, подумал Роберт, заметив, как она изменилась в лице. – Я имею в виду, – поспешил добавить он, – если узнают, что ты провела ночь в одном доме со мной, то, несомненно, будут предполагать самое худшее. И не важно, соблюдали мы приличия или нет. Всем будет на это наплевать, уверяю тебя.

– А мне не наплевать.

– Виктория, я не собираюсь соблазнять тебя. Я бы не смог, даже если бы захотел. Я чертовски продрог – так что мне не удастся привести себя в боевую готовность.

– Тебе все еще холодно? – сочувственно спросила она.

Он вовремя спрятал улыбку. Ну конечно! Виктория ни за что не согласится лечь к нему в постель, чтобы согреться самой, но она достаточно самоотверженна, чтобы сделать это ради него.

– Я просто закоченел, – сказал он, защелкав зубами для пущего эффекта.

– И если я залезу к тебе в постель, это тебя согреет? – недоверчиво спросила она.

Он кивнул с самым искренним видом, что было не трудно, поскольку это была правда: тепло другого тела действительно могло бы согреть.

– И мне тоже станет теплее? – вздрогнув, поинтересовалась она.

Он сердито прищурился.

– Ты пыталась меня обмануть, да? Ты вся дрожишь от холода. Все это время ты носилась по дому, обслуживая меня и совершенно не заботясь о себе. – Он перекатился поближе и потянулся к ней.