Текст книги "Френдзона"

Глава тринадцатая
Джош

Слоан и Брэндон проводили гостей. Остались только мы с Кристен, чтобы помочь сложить готовые свадебные сувениры и приглашения в машину Брэндона. Пока Брэндон подписывал счет, я, Кристен и Слоан стояли на террасе, наблюдая за тем, как официанты задувают свечи и убирают посуду.

– Отличный получился вечер, – похвалила Кристен. – Мы молодцы.

Отдав официанту чек, Брэндон подошел к своей невесте и приобнял ее за плечи. Слоан улыбнулась и подставила ему для поцелуя щеку.

Кристен достала телефон, и я увидел, как она включила приложение «Убер».

– Не хочешь где-нибудь перекусить, прежде чем поедем домой? – с надеждой поинтересовался я.

Последние три часа мы готовились к свадьбе, поэтому после ужина успели изрядно проголодаться, но мое приглашение было лишь поводом провести с ней лишний час, так как на ночь я уже не останусь.

И не только сегодня. Не останусь больше никогда.

Ночной злоумышленник был задержан. Какой-то пацан ходил ночами по соседским дворам. Кристен я пока ничего не говорил. Но обязательно скажу, вот только решусь. Когда она узнает, что лазутчик пойман, у меня больше не будет повода остаться у нее на ночь. Следующие два дня я работаю, а когда вернусь, все уже будет кончено. Приедет Тайлер.

Так что это был наш последний вечер.

Мне не хотелось портить себе настроение этим досадным обстоятельством и губить те несколько часов, что у нас остались.

– Давай. Только я не могу найти такси, – сказала она, глядя в телефон. – Ближайшая машина в двадцати трех минутах от нас. Похоже, все насиделись в барах и теперь разъезжаются по домам.

– Возьмите мою машину, – предложила Слоан, прижимая к груди руку Брэндона. – У нас две, потому что я приехала раньше. А я поеду с Брэндоном.

– Я за этот руль не сяду, – помотала головой Кристен.

– А я сяду, – сказал я. – Справлюсь с любой машиной.

– Уверен? – просверлила меня взглядом Кристен.

– Давай ключи. Мне завтра на работу, поэтому я выпил лишь один бокал шампанского.

Слоан протянула ключи, и мы попрощались. Что-то тут было не так. Она чуть дольше обычного обнимала подругу, но лицо Кристен ничего не выдавало.

– Так где ты хочешь поесть? – спросил я, когда под стук красных каблучков мы вышли на парковку.

– Предлагаю тако. Я знаю одно местечко, они работают допоздна.

Я улыбнулся про себя. Кристен всегда точно знала, где поесть. Она не принадлежала к числу тех женщин, которые сначала говорят: «Мне все равно», а потом отклоняют любое твое предложение. Когда на прошлой неделе я поделился с ней своими мыслями на этот счет, она призналась, что начинает думать об ужине еще во время завтрака. Чудесная привычка.

Мне вообще многое в ней нравилось.

Я открыл перед Кристен дверцу машины, и та жалобно скрипнула. Слоан ездила на старенькой «Королле», которая выглядела так, будто ее уже сдали на металлолом. Самый настоящий хлам.

Дверца со стороны водителя открываться не захотела, поэтому пришлось приложить немало усилий, чтобы попасть внутрь. Я с трудом завел двигатель, и мы тронулись под скрип ремней безопасности. Кристен показала налево.

Я взглянул на свою спутницу. Как же она была сегодня красива. Тонкие золотые прядки волос, бездонные глаза, безукоризненно сидящее платье. Я неохотно перевел взгляд обратно на дорогу.

– У вас со Слоан все в порядке? Вы так долго были в туалете.

– Все хорошо. – Она выглянула в окно.

Посвящать меня в свои дела Кристен не собиралась, поэтому я не стал приставать.

– Кстати, совсем забыл тебе сказать, – как бы невзначай вспомнил я.

Она повернулась, и мне показалось, что в ее глазах мелькнула какая-то грусть или усталость.

– Что именно?

– Сегодня ночую у себя. Днем, пока тебя не было, заходил сосед из дома напротив. По всей видимости, его сынок воровал из холодильника отцовское пиво, и они с другом распивали его на твоем участке. А в дом хотели забраться, чтобы украсть ликер. Хорошая новость в том, что в наказание этот малец будет целый месяц подстригать твой газон.

Я посмотрел на нее, она явно была разочарована.

Разочарована.

Может ли быть такое, что наши чувства взаимны? Неужели она не хочет, чтобы я уходил?

– Правда? Рада, что тайна наконец раскрыта и ты свободен, – сказала она.

– Можно признаться? – Я помедлил, подбирая слова. – Мне было хорошо с тобой. – Я не нашелся, как выразить свои чувства по-другому и не нарушить при этом границу.

– Мне с тобой тоже было хорошо, – тихо повторила она.

В воздухе повисла неуклюжая пауза.

Почему мне кажется, что мы расстаемся? Хотя в каком-то смысле мы и правда расстаемся. Нас, к которым мы привыкли, больше не будет.

В понедельник, вернувшись со смены, мне придется встретиться с этим парнем. Пожать ему руку. Увидеть их рядом. Не знаю, смогу ли я. Правда, не знаю. Между нами все предельно ясно. Я помогаю до тех пор, пока не появится кто-нибудь другой, но после мне здесь не место.

Оказалось, что тако готовят в фургоне фастфуда. Фургон располагался на пустынной парковке в Скид Роу, самой захудалой части Лос-Анджелеса, где практически нет фонарей, а из трещин в асфальте пробивается трава.

Я тут же пожалел, что не захватил с собой оружие.

Периметр стоянки очерчивали палатки, стоящие вдоль тротуара по ту сторону забора, над входом тускло мигал фонарь.

– Уверена, что хочешь поесть именно здесь? – спросил я, выключая двигатель и с опаской оглядываясь по сторонам. Картина открывалась нерадужная: разбитые окна, граффити на стенах. Я часто выезжал на вызовы в подобные районы. И каждый раз криминал: ножевые ранения, передозы, изнасилования.

– Тебе не нравится? Зато никакой параллельной парковки. Что не так?

Я презрительно фыркнул:

– Шутишь? Единственное, что могло бы тебя здесь напугать, – это параллельная парковка? Оглянись вокруг.

– Здесь лучшие тако в городе, – ответила она, отстегивая ремень. – И не надо делать вид, что умеешь так парковаться. Уж мы-то знаем, какой ты водитель, – засмеялась она.

Шаркая ногами, к нашей машине двинулся какой-то бездомный старик, сидевший до этого у забора.

– Давай лучше уедем отсюда, – попросил я, поворачивая ключ. Мотор слабо взвизгнул, но я не успел обратить на это внимания, потому что Кристен уже открыла дверь и вышла.

– Дерьмо, – пробубнил я, быстро выскакивая на улицу. Хлопнул дверцей, но та не закрылась. Времени разбираться не было. Старик был почти у машины, а Кристен… Кристен шла ему навстречу?

– Привет, Марв, – сказала она как раз в тот момент, когда я втискивался между ними. Перегородив ей путь, я вытянул руку, предупреждая беззубого бомжа, чтобы не приближался.

– Здорово, – произнес Марв, не обращая на меня внимания и продолжая говорить с Кристен, будто меня и вовсе не было.

Она полезла в сумочку и через мою руку протянула ему две долларовые бумажки.

– Приятного аппетита! У тебя дверь открыта, сынок, – предупредил меня старик, волоча ноги обратно к забору.

– Он присмотрит за машиной, – обернулась ко мне Кристен, – идем. – Затем она показала на фургон с тако.

В висках все еще стучало.

– Ты серьезно? Присмотрит за машиной? – Я пошел следом за ней, все еще оглядываясь через плечо на бомжа.

– Ну, да. Он местный сторож. Убирает мусор, отпугивает сомнительных типов. Отлично справляется со своей работой. Посмотри, ни одной иглы не видно. Он горло перережет любому, кто посмеет хотя бы взглянуть на нашу машину. Хотя тут и смотреть-то не на что. – Она скривила губы.

– У тебя нет инстинкта самосохранения, – покачал я головой. – Ты возишь собачью одежку какому-то уголовнику, сидишь дома, когда на заднем дворе ходит псих. А теперь еще и платишь бомжу, чтобы он «присмотрел за машиной».

– У меня хорошая интуиция. А псих оказался вовсе не психом. И вообще, я уже знаю, как мне суждено умереть.

Мы остановились у окошка фургона. Рядом урчал генератор, а изнутри доносился скрип лопаточек, скребущих по раскаленной решетке.

– И как? – заинтересовался я.

– Меня укусит паук. Или пошучу в неподходящий момент.

Я засмеялся, и в этот момент на стоянку друг за другом въехали еще два автомобиля. Новенький внедорожник и старая модель «Хонды». Внутри у меня все опустилось.

– Ты все ешь? – спросила она. – Лук? Острый соус?

Из окошка пахло жареным мясом, седоволосый мужчина в грязно-белом фартуке ждал, когда мы закажем, а вокруг лампочки, освещавшей меню, кружились мотыльки.

– Всеядный, – ответил я.

Кристен сделала заказ, и, пока она не успела возразить, я поспешил протянуть двадцатидолларовую купюру.

– У нас не свидание, – напомнила она, тоже толкая в окошко деньги. Кристен никогда не позволяла мне платить за нее.

– Да, но ты заплатила за охрану.

Мои доводы ей не понравились, но она все же смирилась. Я посмотрел на нее, и меня накрыла волна сожаления оттого, что у нас не свидание.

Не могу поверить, что придется с ней расстаться.

Когда заказ был готов, Кристен отдала три лепешки Марву, и мы уселись есть на капот.

– А ты очень сексуальный, когда строишь из себя морпеха, – сказал она, намекая на сцену с бомжом. Кристен сняла туфли и закинула их через люк в машину.

– Я бы не позволил ему прикоснуться к тебе. – Я бы никому не позволил тебя обидеть.

Она глотнула «Спрайта».

– Знаю. И это было так сексуально.

Что бы она ни говорила о моей сексуальности, лучше мне от этого не становилось. Я ей не нужен. Все закончится, как только вернется бойфренд. Я больше не смогу угостить ее ни тако, ни даже пиццей. Не смогу даже посидеть с ней в гостиной.

Интересно, она так же думает или с нетерпением ждет Тайлера?

Скорее всего, последнее.

Я сидел, грустно оглядывая стоянку, сердце наполнило сосущее чувство утраты.

Кристен была как единорог. Мифическое существо. Честная, нескандальная девушка, которая никогда не несла чушь, пила пиво, материлась и плевала на мнение окружающих. Настоящий единорог в очаровательном женском обличии и с симпатичной задницей.

Но она не моя. И хватит уже об этом.

Мы поели и сели обратно в машину. Мне не хотелось везти ее домой. Вернее, хотелось остаться там с ней.

Может, предложить ей скататься еще куда-нибудь, просто чтобы потянуть время, но так, чтобы это не напоминало свидание. Иначе она не согласится. Правда, я совершенно не знаю Лос-Анджелес. Не имею ни малейшего понятия, что сейчас открыто. К тому же предложение мое не должно нарушать границ, допустимых для женщины, у которой есть жених. Поэтому, скрепя сердце, я приготовился везти ее домой.

Вот и все. Последний раз, когда мы с ней вдвоем. Последние минуты.

Продолжения не будет.

Я повернул ключ зажигания, но мотор молчал. Мы посмотрели друг на друга, и я попробовал еще раз. Под капотом что-то щелкнуло.

– Вот черт, – сказал я, радуясь про себя, что мы застряли на заброшенной парковке посреди ночи.

– Может, попросить подтолкнуть? – предложила Кристен, уставившись на меня своими милыми карими глазками.

– Может быть, – проворчал я, пытаясь не выдать своего счастья от такого развития событий. Я вылез из машины и махнул парням в «Хонде», которые все еще доедали свои лепешки. Завестись с толчка не удалось, и пришлось вызывать эвакуатор.

– Встречу Брэндона, накостыляю ему по полной. Слоан не должна ездить на этой колымаге, – сказал я, вернувшись на свое место, и, несомненно, был прав. Но сейчас мне оставалось только благодарить бога за этот кусок металлолома. Мне три раза пришлось хлопнуть дверцей, чтобы та наконец закрылась, но с каким воодушевлением я это делал.

– Она очень сентиментальна. Это ее первая машина. Слоан очень тяжело расстается с вещами. – Кристен полностью опустила сиденье и легла, повернувшись лицом ко мне и подоткнув под голову руку. – Она уже двенадцать лет хранит корешки от билетов на наш с ней первый фильм.

Я смотрел на изящный изгиб ее бедер и представлял, как она вот так же на боку лежит рядом со мной в кровати. Помада почти стерлась, а розоватые губы выглядели упругими. Мне захотелось прикоснуться к ним и проверить, действительно ли они такие мягкие, какими кажутся.

В этой видавшей виды машине, где обивка давно разорвалась и выцвела, а бардачок держался на скотче, Кристен выглядела чужой. Будто изящная героиня черно-белого фильма случайно попала в какую-то немыслимую сцену.

Я оторвал взгляд, испугавшись, что она заметит, как я пялюсь на нее.

– Приляг тоже, – предложила она. – Сколько нам еще ждать? Минут сорок пять? Можно провести их с комфортом.

Я опустил сиденье и через люк в крыше уставился на калифорнийские звезды – вереницу самолетов, готовящихся к посадке в международном аэропорту Лос-Анджелеса.

Мы лежали молча, и я подумал о той сцене из «Криминального чтива», когда…

– Знаешь, на что это похоже? – вдруг спросила она. – Помнишь ту сцену из «Криминального чтива», когда…

– Комфортное молчание. Когда Миа Уоллес говорит: «Только тогда понимаешь, что нашла по-настоящему особенного человека, когда можешь просто заткнуться на минуту и с наслаждением разделить с ним тишину».

Она навела на меня пальцы, сложив их в виде пистолета.

– Диско.

Мы засмеялись, и на какое-то время наши глаза встретились. Как в замедленном действии. А потом на секунду, даже на долю секунды, она вдруг коснулась взглядом моих губ.

И этого хватило.

В тот момент я знал. Она хотела меня поцеловать.

Этого же хотел и я.

В первый раз она намекнула, что я ей интересен. Что я не просто друг.

Эта мысль окрылила меня, сердце бешено застучало, в голове завертелись варианты.

Тайлер.

Все мое уважение к этому везунчику, к этому отсутствующему кретину внезапно испарилось. Я был готов на этот шаг. Если не сделаю его сейчас, никогда не прощу себе, что даже не попытался. Если есть хоть малейший шанс на то, что я ей нравлюсь, нельзя его упускать.

Но как? Просто поцеловать? А вдруг пошлет к черту?

Возможно.

Может, взять ее за руки? А вдруг оттолкнет? Обязательно оттолкнет. Я это знаю.

Надо что-то придумать. Что-то мягкое. Нежное. Просто чтобы прощупать почву. Что-то незначительное, но с продолжением.

– Если у тебя болят ноги, могу сделать отличный массаж. – Я кивнул на центральную консоль, где лежали туфли, которые она забросила сюда через крышу.

К моему удивлению, Кристен повернулась и положила ноги мне на колени. Закинув руку за голову, она облокотилась на дверь за спиной.

– Давай. Еле пережила сегодняшний день на каблуках.

Я улыбнулся сам себе, радуясь, что моя тактика сработала, и, придерживая ее ноги руками, тоже оперся на дверь.

– Я мастер по массажу ступней. «Никакой щекотки, одно удовольствие», – процитировал я фразу из «Криминального чтива».

Она фыркнула:

– Я сделала пилинг и педикюр. Кто-то просто обязан их сегодня потрогать.

Я вспомнил, как в фильме Винсент Вега говорил, что массаж ступней что-то значит. Мужчины притворяются, будто им все равно, но на самом деле это не так, и в этом-то вся прелесть.

Это что-то значило, и я знал, что она это знала. Кристен смотрела этот фильм не меньше моего. И наверняка могла установить связь.

И была не против.

Я упивался возможностью дотронуться до нее и тем невысказанным смыслом, который скрывался за ее податливостью.

– Итак, мастер массажа ступней, какие еще фокусы прячутся в вашей шляпе? – спросила она, слегка улыбнувшись.

Я нажал большим пальцем в месте подъема стопы и самодовольно очертил круг.

– Я не выдаю своих профессиональных секретов. – Вдруг еще понадобятся.

Она рассмеялась.

– Любая женщина к двадцати годам постигает все мужские секреты.

Я нахмурился.

– Доводилось ли тебе слышать об обнаженных мужчинах?

Кристен закатила глаза.

– Только не обнаженный мужчина. Хуже ничего и придумать нельзя.

Я прыснул со смеху:

– Почему? Потому что действует?

Она прищурилась.

– Должна признать, что на меня это действовало в прошлом. В смысле, обнаженный мужчина. Разделся, и полдела, считай, сделано. Отказать очень сложно. Но если не срабатывает, то выходит как-то неловко.

Я покачал головой.

– Риск есть. Но я раскрою тебе секрет. Нужно знать свою аудиторию. Кто не рискует, тот не пьет шампанского.

– Дождаться, пока девушка выйдет из комнаты, и быстро раздеться, чтобы очаровать ее, – очень оригинально, надо сказать. Вы, мужчины, не способны удивлять. Уверена, и двадцать тысяч лет назад пещерные мужики везде рисовали пенисы, оголялись при любой возможности и крутили своей пиписькой, как пропеллером.

Я притянул ее за ноги и засмеялся.

– Вот только не надо про пропеллеры. Это первое движение, которому мы учимся. Кстати, так можно неплохо растопить лед.

– Надо запретить крутить письками всем, кто старше восьми. Я сейчас развею твои иллюзии. Ни одна женщина не будет рассказывать своим подружкам: «Девоньки, такого возбуждающего пропеллера я еще не видела. Лед между нами сразу растаял».

Я захохотал и провел рукой по ее икре, разминая мышцу. Я представлял, как ее изящная ножка лежит на моем плече, я целую ее, нежно провожу ладонью по бедру, стягиваю те самые светло-голубые кружевные трусики…

Она улыбнулась.

– Ты когда-нибудь видел голозадого кита?

– Никогда.

– Теперь такое редко увидишь.

Я перешел к другой ноге.

– Что за кит?

– Ну, это когда в бассейне или в озере ты… Хотя знаешь? – отмахнулась она. – Лучше один раз увидеть. Не буду портить тебе впечатление.

Я засмеялся.

– Разве так можно? Помахать у меня перед носом голозадым китом и спрятать его?

Она покачала головой.

– Это просто волшебное зрелище. Если я тебе расскажу, ты не испытаешь истинного наслаждения, когда наконец увидишь его.

– Расскажи, – пощекотал я ее.

Кристен взвизгнула и попыталась вырвать ногу, но я держал крепко.

– Кристен, что за голозадый кит?

– Ладно! Ладно! Расскажу. – Она изворачивалась и хохотала. Я перестал щекотать, но ногу не отпустил.

Пока она вертелась, платье немного задралось, и я одобрительно посмотрел на оголенные ноги. Она это заметила.

Самодовольно ухмыльнулась и поправила подол.

– Ну ладно, голозадый кит – это когда ты снимаешь под водой трусы, а потом выныриваешь, словно кит, и всем показываешь свой голый зад.

Я залился смехом.

– Почему я никогда об этом не слышал?

– Понятия не имею, – пожала она плечами. – Вы же только и думаете, как бы сверкнуть своими ягодицами. Уверена, что мужики это и придумали.

– В следующий раз, когда пойдем с Брэндоном в бассейн, обязательно покажу ему кита.

Она снова засунула руку за голову.

– Только меня предупредить не забудь. Сто лет не видел голозадого кита. – И она мне подмигнула, хитро улыбаясь.

Надеюсь, это значило, что она хочет увидеть мой обнаженный зад.

Когда я обоими большими пальцами нажал на подушечки стоп, она прикусила губу.

– Черт, ты и вправду хорош.

Знала бы ты, что я умею делать с другими частями тела.

– Как насчет тебя? – Я продолжал массировать стопы. – Есть профессиональные секреты?

Она фыркнула:

– Я женщина. Могу зайти в любой бар без гроша в кармане, в трениках и вообще в сомнительном виде, а выйти оттуда с коробочкой еды под всеобщий гул.

Я засмеялся, и в этот момент у нее зазвонил телефон. Она достала сумочку, выудила оттуда трубку.

– Это Тайлер. – Но отвечать не стала, а просто отключила звук.

– Ты не возьмешь? – В прошлый раз она так же проигнорировала его звонок.

– Не, – ответила она, не глядя на меня, и затолкнула телефон обратно.

Когда наконец Кристен подняла глаза, мы застыли на мгновение.

– Почему?

Казалось бы, одно короткое слово. Но какой сложный вопрос. Я не хотел говорить о Тайлере. Я хотел узнать, почему она не отвечает ему, когда я рядом.

Первый раз – совпадение. Но второй – уже закономерность. Даже если очень некогда, все равно надо бы ответить, хотя бы для того, чтобы убедиться, что все хорошо. Все-таки он в зоне военных действий.

Она стянула ноги с моих коленей.

– Я подумала, тебе не захочется сидеть здесь и слушать, как я трещу по телефону, – пожала она плечами.

Я на это не куплюсь. Чушь собачья.

– А как же в прошлый раз? Ты пропустила уже два звонка. А на службе нелегко добиться разрешения позвонить.

– Мы же смотрели кино, – запротестовала она.

Так себе отговорка. Мы видели этот фильм уже раз пять. Мы даже толком и не смотрели на экран, когда зазвонил телефон. Мы болтали.

– Почему ты не отвечаешь ему, когда я рядом?

Она была слишком честной, чтобы уклониться от прямого вопроса.

Может, это было излишне нагло с моей стороны. Может, мне не понравится ответ. Может, я перехожу все границы, но я должен был спросить. Я должен был знать, важно ли для нее время, проведенное со мной, так же, как оно важно для меня.

Для меня каждая секунда имеет значение.

Она пристально на меня посмотрела, губы слегка разомкнулись. Я видел, что внутри у нее идет борьба, понимал, как ей тяжело ответить на этот вопрос.

Ну, давай. Скажи мне.

И вдруг она перевела взгляд за окно.

На стоянку въезжал эвакуатор.