Текст книги "Эльминстер в Миф Дранноре"

– Хорошо сказано, милорд Беллас, – согласился лорд Мэнделлин. – Все согласны, что коронель должен умереть?

– Все, – ответил нестройный хор.

– И все мы согласны с тем, когда, почему и кто взойдет на трон коронеля после Элтаргрима?

Наступила недолгая тишина, а потом все заговорили сразу. Теперь Эл видел их всех: старейшины пяти домов и представитель Старима сидели вокруг полированного стола с бутылками и кубками. Вокруг сосудов медленно кружили вспышки противоядия.

– Прошу тишины! – через несколько мгновений резко сказал лорд Йесчант, перекрывая поднявшийся гомон. – Ясно, что в этом вопросе у нас пока нет согласия. Я подозреваю, что его решение можно и должно отложить. Нужно заметить, лорды, что мы окажем, если уже не оказываем, Кормантору очень плохую услугу, выбирая и таким же общим решением поддерживая нового коронеля, не удалив старого. Ни один из нас не извлечет выгоды, если королевство будет ввергнуто в хаос. – Он помолчал, а потом тихо спросил: – Милорд Мэнделлин?

– Благодарю вас, лорд Йесчант, и позвольте, я выскажусь очень коротко. Насколько я могу судить, вопрос о том, «как» удалить коронеля, достаточно легкий, чтобы мы могли решить его сами.

– Это должен быть способ, который позволит нам самим свалить его, – быстро вставил лорд Тассарион.

– Было бы лучше, – перебил его лорд спикер Старима, – сделать это на неофициальном приеме. Иначе подозрительный коронель может призвать на защиту большие силы. Тогда каждый из нас окажется в опасности, а королевство ввергнется в пучину войны и нестабильности, чем мы все так горячо озабочены.

– А как тогда заставить его встретиться с нами?

– Измените внешний вид: появитесь под видом его советниц, тех шести волшебниц, с которыми он развлекается.

Лорд Йесчант и лорд Тассарион нахмурились.

– Мне не нравится мысль о возможных осложнениях в деле, которое мы делаем, – задумчиво произнес лорд Йесчант. – Если хоть одна из советниц заметит нас, она, уверяю вас, нападет, и мы получим сражение заклинаний гораздо более серьезное, чем, если бы застали Элтаргрима одного.

– Ерунда! Как коронель он и сам может вызвать множество всего такого, – отмахнулся посланник Старима.

– Да, но если такая помощь прибывает и обнаруживает его мертвым, – заметил лорд Тассарион, – это одно дело, а вот если мы втравим в нашу драку одну из этих шести или всех волшебниц, прежде чем сможем убить коронеля, это будет совсем другое дело. Не стоит забывать, они сами – представители благородных домов. Цена их крови высока и повлечет за собой неизбежную месть. Если мы не уверены в быстрой смерти коронеля, то я не хочу вступать в сражение с шестью враждебно настроенными волшебницами.

– А я не думаю, что мы уже готовы убить коронеля, – прошепелявил лорд Беллас. – Я вижу, что пока у нас три пути: публично оспорить право коронеля на правление, не скрываясь, убить его или просто оказаться поблизости, когда с ним произойдет тот «несчастный случай», который иногда происходит даже с любимыми правителями.

– Лорды! Все! – твердо заявил хозяин дома. – Ясно, что нам потребуется время на то, чтобы достигнуть согласия по любому из этих вопросов. На сегодняшний вечер у меня есть дела. К тому же чем дольше мы здесь сидим, тем больше шансов, что кто-нибудь в королевстве нас подслушает или заподозрит. Мы все сейчас разойдемся, и каждый подумает. Полагаю, что, когда через три утра я пошлю за вами, мы сможем встретиться снова и принять решение.

– «Принять» – это, конечно, выбор, – проворчал кто-то, но остальные сидевшие за столом сказали, что они согласны, поднялись и поторопились ретироваться.

У Эла на мгновение возник соблазн задержаться и проследить за заговорщиками, но их особняки и замки все были расположены в центре города, а ему и так было за чем следить. Он должен выяснить, жив ли еще коронель, или кто-нибудь уже опередил благородных лордов.

Не задерживаясь, Эл выплыл из окна замка Мэнделлина и понесся мимо башенок в направлении, которое избрал еще ранее. Он летел, а под ним разворачивался прекрасный парк. Прекрасный и хорошо охраняемый: не менее трех заслонов заклинаний появилось перед ним, пока он мчался над садом, выглядывая силуэты знакомых шпилей.

Парк, наконец, закончился высокой стеной, скрытой переплетением толстых деревьев. За стеной была улица, на которую выходил целый ряд домов. Позади домов располагались сады, пышная, тенистая зелень которых простиралась до другой улицы. За ней и начинался дворцовый парк коронеля.

Здесь наблюдатели вполне могли увидеть, как Эл приближается к дворцу. Теперь он двигался очень осторожно из опасения, что волшебства, которые окружали высочайший дом Кормантора, могли быть более мощными, чем те, с которыми он до сих пор сталкивался.

Возможно, так оно и было, но наблюдатели его не увидели. И даже ни один призрак-блюститель не поднялся ему навстречу. Эльминстер проплыл в одно из верхних окон дворца и заскользил вверх и вниз по его залам, ощущая странную боль от этой доступности. Место был роскошное, но его верхний этаж был почти пуст, только несколько слуг, одетых в мягкую обувь и защищенных слабыми заклинаниями, неслышно бродили в поисках пыли.

Самого коронеля не было, но в маленькой дальней башенке на северной стороне дворца он нашел общество, странным образом напоминавшее собрание заговорщиков в замке Мэнделлина: шесть величавых лордов восседали вокруг стола. Правда, на этом собрании присутствовал еще седьмой эльф с весьма серьезным лицом: маг Высокого Суда Эйринспейр. Остальные были Эльминстеру незнакомы.

Лорд Эйринспейр расхаживал по залу. Эльминстер вплыл в комнату и незаметно сел за стол.

– Мы знаем, что существуют заговоры. Их тайно готовят даже сейчас, – говорил старый и довольно тучный эльф. – Каждое собрание, будь то пирушка или официальный прием, отныне нужно рассматривать как потенциальное сражение.

– Скорее нужно опасаться засад, – заметил другой эльф.

Маг Высокого Суда повернулся:

– Лорд Дрот, – сказал он, кивнув полному эльфу, – и лорд Баухарп, пожалуйста, удостоверьтесь, что мы принимаем все необходимые меры. Мы понимаем, что не можем стеной отгородить коронеля от арматоров, ощетинившихся оружием, и…

– Какие меры? – в лоб спросил другой эльф. Он, от макушки до пят, со своими шрамами и мечом наготове, являл собой образец военачальника. Даже зычный голос, которым он, наклонившись вперед, задал свой вопрос, прозвучал командно.

– Секретные меры, милорд Пэрал, – многозначительно ответил Эйринспейр.

Лорд, который сидел рядом с главой дома Пэрала – золотистый эльф, самый красивый среди эльфов мужского пола, да и любой другой расы, каких когда-либо видел Эльминстер, – поднял необыкновенные серебристые глаза и тихо сказал:

– Если вы не можете довериться нам, лорд маг, то Кормантор обречен. Сейчас не то время, когда нужно хранить скромные секреты. Если даже те, кто предан, не знают точно, когда и в каком месте королевства будут разворачиваться события, то наш коронель вполне может погибнуть.

Эйринспейр поморщился, словно от боли, но все же выдавил из себя некое подобие улыбки:

– Как всегда, хорошо сказано, милорд Юникорн. И все же, как ранее указал лорд Адореллан, не нужно, чтобы каждое слово, слетевшее с наших губ, отзывалось звоном доспехов нашего коронеля. В настоящее время по моему совету высочайший лорд скрывается, и…

– А кто его охраняет? – чуть не хором спросили лорд Дрот и лорд Пэрал.

– Маги Суда, – ответил Эйринспейр таким тоном, что стало понятно: он предпочитает большего не говорить.

– Шесть сестер? – спросил шестой эльф, вздернув брови. – Разве это не самый настоящий огнепровод для нападения, особенно если учесть, что некоторые из них – представители домов, которые не слишком убивались бы от горя, увидев Элтаргрима мертвым?

– Лорд Сийрист, – строго остановил его маг Высокого Суда, – я не принимаю вашего мнения о леди, которые столь мудро служат королевству. Езде меньше меня восхищает ваше нескрываемое недоумение по поводу их преданности. Однако, поскольку кое-кто еще испытывает такое же беспокойство, все шесть леди были проверены на магическом кристалле тем самым искусным мастером, который сейчас находится рядом с коронелем и держит наготове целый арсенал заклинаний.

– И кто же это? – твердо потребовал лорд Юникорн.

– Сиринши, – с легким раздражением в голосе ответил Эйринспейр. – И если мы не можем доверять ей, лорды, то кому в Корманторе можно доверять?

Из дальнейшего спора Эльминстеру стало ясно, что лорд Эйринспейр намерен как можно меньше говорить о принимаемых мерах и приготовлениях. Зато он хочет собрать отовсюду магов и воинов под командование избранного. Он не собирался выбирать его из тех домов, о нелояльности которых знал. И, конечно, не желал, что бы то ни было сообщать о настоящем местонахождении коронеля и Сиринши.

Эл даже не думал о том, чтобы перенестись и заглянуть в Хранилище Мудрости: оно было слишком глубоко под землей… Да он и не знал, где оно находится.

Почувствовав внезапное раздражение, он выскочил из комнаты, промчался по дворцу, как нацеленная на противника стрела, и повернул на север, прочь из города. Ему опять нужна была тишина деревьев, чтобы поплавать и подумать. Вероятно, пора прекратить совать свой нос в жизнь эльфов всего города и собирать сведения. Например, он действительно не знал, откуда большинство эльфов берет монеты на все эти вещи, для…

Что-то двигалось там, внизу, между деревьями. Что-то, что показалось ему знакомым и вызывало неприятное ощущение.

Эл медленно снизился, подплывая к предмету с другой стороны, чтобы получше его рассмотреть. Он оказался в том месте леса, куда обычно не заглядывали патрули. Оно находилось на краю небольшого извилистого оврага, заросшего ежевикой.

Предмет, на который он смотрел, был весь исцарапан колючками ежевики, но упорно полз, еле передвигая руки и ноги, точнее, одну руку, поскольку другая была загнута назад замороженным когтем. Ползущее и что-то бормочущее существо вместо руки опиралось на запястье. Острые палки, камни, колючки давно порвали это запястье, так же как, впрочем, и остальное тело. За существом тянулся кровавый след. Скоро кто-нибудь прожорливый может почуять его или наткнуться случайно.

Эл снижался, пока не ткнулся носом в грязь, а потом заглянул сквозь спутанные голубые локоны в измученные, залитые слезами синие глаза красавицы-ардаванши: леди Симрустар Аугламир.

Глава четырнадцатая
Гнев в суде

Эльфы и сегодня еще говорят «блестящий, как двор коронеля», когда описывают роскошь или изящество какой-нибудь работы. И память об этом блеске никогда не умрет.

Двор и Суд коронеля славился своим благолепием. Как известно, даже отпрыски самых могущественных домов замолкали в восхищении и страхе, когда в пышных одеждах свита владыки Кормантора представала их взорам. Из гармонии их речей и деяний вышли самые серьезные и наиболее благородные суждения того века.

Шалхейра Каландра,

Верховный Бард Эльфов Летней Звезды

из Серебряных Клинков и Летних Ночей:

неофициальная, но истинная история Кормантора, изданная в Год Арфы

Громкий, словно сразу ударили по струнам многих арф, нежный и волшебно усиленный голос леди герольда разнесся над зеркально-гладким полом огромной дворцовой Палаты Суда:

– Лорд Халадавар; лорд Урддаск; лорд Малгат.

Среди придворных началось некоторое движение; сразу возник шумок, но тут же сменился взволнованной тишиной.

В зал вошли три старых эльфа-лорда в своих самых лучших одеждах, подобающих их сану. Точнее сказать, они шли по воздуху. Их слуги отстали и присоединились к арматорам, что стояли у дверей палаты. В повисшей напряженной тишине три главы своих домов шествовали по длинному, открытому залу к водоему. За ними следом тянулся шорох, поскольку по мере их продвижения стоявшие по обеим сторонам придворные переходили с места на место, чтобы лучше видеть происходящее. Среди этой волны движений одна невысокая, тоненькая, похожая на детскую фигурка скрылась за гобеленом, скрывавшим тайный выход, и выскользнула из комнаты.

Над пылающим круглым Водоемом Памяти плавал трон коронеля, и на нем в сверкающих белых одеждах непринужденно сидел престарелый лорд Элтаргрим.

– Добро пожаловать, подходите, – хоть и официально, но приветливо сказал он. – О чем вы хотите говорить здесь, перед всем Кормантором?

Лорд Халадавар простер руки:

– Мы хотим говорить о вашем плане Открытия. У нас есть некоторые сомнения по этому делу.

– Прямо сказано, продолжайте в том же духе, – сдержанно разрешил Элтаргрим.

Все три лорда как один развязали пояса своих одежд. Молнии потрескивали на рукоятях объявившихся боевых мечей. Придворные дружно ахнули от ужаса при столь вопиющем нарушении этикета. Не стоило говорить об опасности, которую представляли бы такие мечи, будь они подняты в густой толпе палаты, пусть даже плотно перекрытой заклинаниями.

Со своих мест у дверей двинулись мрачные арматоры, но коронель взмахом руки отослал их обратно. Потом он поднял руку ладонью вверх, призывая к тишине. Когда шум стих, он указал на водоем, мерцающий тревожными огнями, и спокойно сказал:

– Мы уже знали, что вы вооружены, и допускаем, что таким образом вы просто хотели подчеркнуть серьезность вашего решения.

– Совершенно верно, высокочтимый лорд, – ответил Халадавар, а потом добавил тоном, уже не вызывавшим сомнений: – Я рад, что вы это так себе представляете.

– Хотела бы я тоже так думать, – пробормотала Сиринши, незаметно притаившаяся высоко под потолком. Волшебница повозилась, устраиваясь поудобнее, и нацелила на троицу аристократов Посох Раскола. – Теперь, когда вы позволили себе этот жест, можете вести себя как вам заблагорассудится, – бормотала она, как будто они все еще были детьми, а она их наставницей. – Кормантор отблагодарит вас за это.

С этими словами она убедилась, что все нацеленные вниз волшебные палочки находятся на своих местах и только ждут ее прикосновения, чтобы показать, насколько плохи с ними шутки.

– Да поможет Коллерон, чтобы не пришлось ими воспользоваться, – прошептала волшебница и перенесла все свое внимание на события внизу.

Не ожидая опасности сверху, трое лордов выстроились в линию лицом к Водоему Памяти, и глава дома Урддаска осмелился говорить один.

– Высокочтимый лорд, – отрывисто, почти грубо начал он, – у меня не бойкий язык, я вообще не люблю сладких речей. Я всегда говорю коротко и прямо. Прошу не принимать за оскорбление то, что я скажу, но считаю, что вы имеете право это знать. Если вы отвергнете наши опасения без переговоров, то нам придется пустить в ход эти мечи. Я говорю об этом с прискорбием и молюсь о том, чтобы оружие не понадобилось. Но клянусь, мы будем услышаны! Мы подвели бы Кормантор, если бы молчали сейчас.

– Я вас выслушаю, – спокойно пообещал коронель, – я здесь именно для этого. Говорите.

Лорд Урддаск посмотрел на третьего лорда. У лорда Малгата был хорошо подвешен язык, он слыл безукоризненным – кто-нибудь даже употребил бы слово «ловким» – оратором. Сейчас же, зная, что взоры всех присутствующих обращены только на него, он не мог отказать себе покрасоваться.

– Высочайший, – зажурчал он, – мы боимся, что королевство, каким мы его знаем, будет сметено и уничтожено гномами, полукровками и кем-нибудь еще хуже, если им будет дана воля сновать взад и вперед по Кормантору. Они будут губить деревья и оттеснять нас. О, я слышал, что, по вашему замыслу, всех нас, лордов, заставят управлять лесом, устанавливая декретом, какое дерево можно трогать, а какое должно остаться. Но, лорд Элтаргрим, подумайте сами: когда дерево срублено, то дело сделано. Никакое заламывание рук, никакие извинения за ошибку не восстановят его. Учтите, сколько мудрости наших лучших магов, сколько их энергии было потрачено за прошедшие двенадцать зим на то, чтобы заставить деревья расти из пней. А сколько сил ушло на поддержание жизнестойкости других деревьев? Это восполняющее волшебство не понадобилось бы, если бы мы просто не пускали людей. Немного ранее вы говорили, что людская лень будет гарантией того, что большинство из них не доставит нам неприятностей. Возможно, так оно и есть, но мы видим и совсем другой сорт людей – беспокойных проходимцев, не столько исследующих, сколько выслеживающих и уничтожающих все ради власти. Мы видим таких, и слишком часто. Мы знаем также, что люди алчны, как… почти как карлики. А теперь вы хотите пустить и тех и других в самое сердце Кормантора. Люди будут валить деревья, а карлики будут еще больше все запутывать и нарочно создавать беспорядок, чтобы им было чем разжигать огонь своих кузниц.

Когда лорд Малгат оглушил всех ревом последних слов, то кое-кто из придворных поддержал его криками. Коронель ждал почти три вздоха, пока шум не начал стихать.

Когда наступила относительная тишина, он спросил:

– В этом единственная ваша забота, лорд? Что королевство, каким мы его знаем сегодня, будет сметено и уничтожено, если мы позволим другим расам осесть в нашем городе и других местах, которые мы охраняем и которыми дорожим? В частности, о полукровках: много полуэльфов и даже некоторые люди в течение многих лет жили на окраинах королевства. И все же сегодня мы собрались здесь, чтобы открыто и свободно об этом поспорить. Я прикажу арматорам проверить Палату Суда, если хотите, но уверен, что сегодня никакие люди не наводнили этот зал.

По рядам придворных прокатился смех, но лорд Халадавар рыкнул:

– Это не тот вопрос, над которым я могу посмеяться, высокочтимый лорд. И люди, и карлики или не обращают внимания на любую власть, поставленную над ними, или просто сбрасывают ее. Они презирают и притесняют наш народ, где и когда только могут. Их больше, чем нас, и если мы позволим им войти, они с самого начала будут спариваться с нами и обманывать нас. И очень скоро мы будем вытеснены из Кормантора!

– Ах, лорд Халадавар, – коронель наклонился к нему с трона, – вы привели те самые причины, по которым я и предлагаю это Открытие. Я хочу сказать, что если мы не позволим людям иметь какую-то долю ответственности сейчас, под нашим управлением и контролем, то они придут сюда с армией, и не с одной. Они покорят нас еще в этом веке, ну, может быть, в следующем. И вытеснять из Кормантора будет некого, потому что мы все погибнем.

– Полнейшая чушь! – запротестовал лорд Урддаск. – Как можно говорить, что люди могут вывести в поле какую-то армию, способную победить хотя бы в одной стычке отборные части Кормантора?

– Да, – убежденно поддержал его лорд Халадавар, – я тоже не могу поверить во все те страхи, которыми вы нас пугаете.

Лорд Малгат просто недоверчиво вздернул брови.

В ответ на это коронель опять поднял руку, призывая к тишине, и позвал:

– Леди герольд, выйдите вперед!

Алаис Дри отошла от дверей Палаты Суда и направилась к коронелю. Через три шага ее яркие официальные одежды превратились в крылья, и она пролетела мимо трех негодующих лордов прямо к трону:

– Слушаю, великий правитель.

– Эти три лорда сомневаются в гибельности человеческой войны. И сомневаются в доказательствах, чтобы решиться на поддержку моего предложения. Раскройте им все, что вы видели в странах людей.

Алаис поклонилась коронелю и повернулась к лордам. Оказавшись лицом к лицу с ними, она каждому из трех по очереди заглянула в глаза и решительно начала:

– Я женщина, и женщина молодая, но это не означает, что я марионетка или безвольное существо. Я видела больше человеческих дел, чем вы, лорды, все трое, вместе взятые.

И снова по толпе пробежала тревожная рябь, потому что лорды опять откинули полы одежды и схватились за мечи. Алаис пожала плечами. В воздухе перед ней повисли на виду у всех семь мечей, нацеленные на трех эльфийских лордов, а потом снова исчезли.

Она не обратила на это никакого внимания и продолжала:

– Я видела, что у людей между собой идет собственная вражда. Они настолько неорганизованны, что мы могли бы назвать их недисциплинированными и не способными к обучению во всем, что касается леса. И все же они численностью превосходят нас уже в двадцать с лишним раз. Среди людей гораздо большее число серьезно владеет мечом, чем среди нашего народа. Они нападают и сражаются с гораздо большей свирепостью и скоростью. Они гораздо быстрее умеют приспосабливаться и менять тактику в ходе сражения, чем все, с кем мы когда-либо сталкивались. Если они вторгнутся, лорды, мы, вероятно, одержим пару-другую побед, может быть, даже в решающей резне. Но они победят в остальном. Они будут охотиться за нами по улицам и отловят нас всех менее чем за два сезона. Пожалуйста, поверьте мне сейчас: я не хочу, чтобы королевство погибло только потому, что вы слишком поздно убедитесь в моей правоте.

Она продолжала:

– Те, кто слушает меня, могут сказать: «Давайте тогда сейчас же отправимся и разобьем наголову все человеческие королевства так, чтобы они никогда не смогли поднять против нас армии». Я отвечу протестом. Если вторгнуться к людям, они объединятся, чтобы убить общего врага. Мы просто будем убиты за пределами нашего королевства и оставим его без защиты, когда наступит время ответного удара. Кроме того, тот, кто развяжет войну с людьми, приобретет себе врагов на долгие времена: они помнят обиды и затаят злобу. Если напасть на какую-нибудь страну сейчас или даже просто унизить ее, то после этого достаточно всего нескольких поколений, а то и меньше, чтобы дождаться ответного нападения. А ведь у людей два десятка, и даже больше, поколений приходится на одно наше.

– Вы принимаете свидетельства нашей леди герольда, лорды? – вежливо спросил коронель. – Не допускаете ли вы, что она, возможно, права?

Три лорда неловко зашевелились, потом Урддаск выпалил:

– А если и так?

– Если так, лорды, – отозвалась Алаис, сильно поразив каждого тем, что своим вмешательством поспешила на выручку коронелю, – тогда вы и наш коронель пришли к согласию. Обе стороны озабочены тем, чтобы спасти Кормантор. Ваши разногласия, хоть и острые, состоят только в том, какими средствами это сделать.

Она снова повернулась лицом к трону. Коронель улыбкой поблагодарил ее и отпустил. Когда она пролетала мимо трех лордов, он заговорил снова и сказал:

– Слушайте мою волю, лорды. Открытие состоится! Но только после того, как будет сделана одна вещь.

Тишина в Палате Суда стала еще напряженней, придворные ловили каждое слово.

– Милорды, вы все соревнуетесь друг с другом в глубокой тревоге за безопасность нашего народа в «открытом» Корманторе. Приглашение в Кормантор других рас без своего рода всеохватывающей защиты совершенно немыслимо и полностью исключено. И все же это не может быть просто защитой закона. Мы можем не собрать достаточно клинков, чтобы заставить всех исполнять этот закон. Но, однако, мы все еще опережаем людей в одной области, по крайней мере, на несколько сезонов: в магии, которую мы умеем плести.

Коронель сделал жест. И внезапно там и тут по всему залу некоторые из придворных запылали мистическим золотистым свечением. Соседи сразу отодвинулись от них, а сами они с удивлением стали оглядывать себя. Коронель с улыбкой указал на них и сказал:

– Некоторые эльфы умеют создавать для себя мантии магической защиты, а те, кто не умеет, просят ремесленников. Нам нужна такая мантия, которая накрыла бы весь Кормантор. Мы будем иметь такую мантию, прежде чем город станет открытым для рас нечистой крови.

Лорд Урддаск фыркнул:

– Но это дело невозможное!

Коронель рассмеялся:

– Это не то слово, которое мне понравилось бы употреблять в Корманторе, милорд. Кто бы это ни произнес. Здесь возможно все, но не сразу.

Лорд Халадавар наклонился к уху лорда Урддаска и пробормотал:

– Не беспокойтесь! Он говорит так, чтобы с достоинством отступить от своего плана! Мы победили!

К несчастью, кажется, леди герольд оставила за собой след своего волшебства, усиливающего голос. Слова, сказанные почти шепотом, донеслись до каждого угла дворцовой палаты. Лорд Халадавар вспыхнул багровым румянцем, но коронель весело рассмеялся:

– Нет, лорды, я имел в виду именно то, что сказал! Мы сделаем Открытие – но прежде хорошо защитим народ!

– Полагаю, мы теперь будем впустую тратить на это лучшие силы наших молодых магов в течение четырех десятков сезонов или около того, – выпалил лорд Малгат.

Вспыхнувшее сияние одной из небольших старомодных сфер, известное как сигнал приближения, широко разлилось по залу над головами придворных. Все стали вращать головами, чтобы увидеть виновника. Поскольку опять поднялся шум, реплика лорда Малгата безответно повисла в воздухе.

Леди герольд врезалась в толпу нарядных эльфов, как оса, ищущая, кого бы ужалить, и наконец добралась до дряхлого эльфа в простых темных одеждах. Она улыбнулась, повернулась лицом к трону и провозгласила:

– Митантар хочет говорить!

Опять среди придворных поднялся шорох возбужденного перешептывания, три лорда в замешательстве нахмурились, но коронель сделал жест, требуя молчания, и шепот резко оборвался. Когда наступила тишина, леди герольд коснулась рукавом старого мага, и силой ее волшебства его слабый дрожащий голос разнесся по всему просторному залу:

– Я напомнил бы корманторцам, что когда-то, три тысячи лет назад, создавал «поля заклинаний» для мантий, которыми пользовались наши воины. Потом нужда прошла, и я стал заниматься другими вещами. Сейчас мне известно, в каком направлении нужно работать. В былые дни наши создатели легко изменяли волшебство в зависимости от того, какая магия и в какой области действовала. Я создам заклинание, которое сделает то же самое, и дам Кормантору эту мантию. Из конца в конец над этим прекрасным городом раскинется мифал. Дайте мне три сезона, чтобы серьезно подготовиться к этому делу, а потом я представлю вам список того, что мне понадобится.

Некоторое время еще висела тишина, поскольку все ждали, не скажет ли он еще что-нибудь, но Митантар махнул рукой – он сказал все – и отвернулся от герольда. Суд взорвался взбудораженными голосами.

– Милорд, – лорд Малгат бросился к трону и от возбуждения даже воздел руки – очень ему хотелось, чтобы его услышали (наверху Сиринши нацелила на него два жезла, ее лицо стало строгим и решительным), – пожалуйста, выслушайте меня. Обязательно нужно, чтобы этот мифал препятствовал действию магии любого, кто не чисто корманторской крови!

– И он должен, – присоединился к нему взволнованный лорд Халадавар. – защищать нас от зверей, меняющих свой облик, и всех, кто осмелится притворяться эльфом. И даже от некоторых эльфийских лордов!

– Хорошо сказано! – поддержал его лорд Урддаск. – Еще нужно предотвратить перемещение материальных предметов усилием мысли и воли. Иначе каждую ночь к нам будут лезть армии авантюристов в наши ущелья и лощины!

Теперь почти каждый эльф в Суде проталкивался вперед, тряс головой, размахивал руками и выкрикивал собственные предложения. Шум достиг невероятной силы. Коронель, наконец, простер руки, призывая к спокойствию, но это не помогло, и тогда он нажал одну из кнопок, утопленных в подлокотнике трона.

Все были на мгновение ослеплены ярким блеском – вступил в действие легкий световой удар заклинания коронеля. Поэтому почти никто не заметил кинжала, брошенного в коронеля из шеренги придворных. Клинок ударился о защиту, созданную жезлом Сиринши, который она держала в левой руке, и был отправлен в глубокий пустой подвал под северным крылом дворца на хранение.

Это тоже возымело свое действие: все ошеломленно отшатнулись от трона, и наступила полная тишина, нарушаемая только тихими жалобами тех, кто все еще пытался избавить зрение от огненных кругов.

Правитель всего Кормантора ласково сказал:

– Не стоит надеяться, что мифал сможет включить каждое пожелание каждого корманторца, но, разумеется, он должен действовать как можно более приемлемо и надежно. Пожалуйста, выскажите все ваши предложения леди герольду Суда, а она передаст их старшим магам Суда и мне лично. Митантар, примите мою глубочайшую благодарность… и мои надежды, что весь Кормантор скоро отзовется такой же благодарностью. Я желаю, чтобы вы скорее создали начальную версию вашего ми-фала – независимо оттого, насколько он неполон и недоделан, – и представили Суду.

– Высокочтимый лорд, я так и сделаю, – ответил Старый эльф, низко поклонившись. Он снова отвернулся, а высоко над ним у Сиринши широко раскрылись глаза. Возникал или не возникал на какое-то мгновение вокруг его головы круг из девяти искр?

Ладно, сейчас уже все равно ничего не видно. С серьезным лицом Сиринши наблюдала, как задумавшийся о чем-то Митантар ковылял к одному из гобеленов. Мгновением позже ее глаза снова расширились – на этот раз один из жезлов в ее руках слегка подпрыгнул. Это означало, что старику потребовалось куда-то метнуть волшебство.

Митантар благополучно исчез за гобеленом, при этом Олуэваэра с удовольствием отметила, что два самых лучших молодых арматора коронеля в коротких нарядных плащах, создававших, насколько могло видеть ее магическое зрение, защиту от летящего металла, заняли места перед ним и позади него. А собственная мантия Митантара должна была защитить его от любого брошенного заклинания. Таким образом, теперь, когда первому нападению на него удалось помешать, он, невредимый, доберется до своей башни.

Сиринши мрачно наблюдала, как один из придворных в темно-фиолетовой тунике чьего имени и родословной она не знала, бессильно осел на стену, уставившись на свои руки. Его лицо было белым, а рот разинут в безмолвном потрясении.

Прицел ее жезла оказался хорош: теперь его рука стала сухой и похожей на коготь, вся покрылась возрастными пятнами и стала слишком слаба, чтобы удержать смертоносный трехгранный кинжал. Оружие вывалилось и со звоном упало рядом с предателем.

– Должна признаться, я все еще восхищаюсь тем успехом, которого добилась Дьюла, – доверительно сообщила Алаглосса Торнглар, когда слуги уже не могли их услышать. Две группы одетых в ливреи эльфов тщательно записывали все покупки, которые совершали их леди-хозяйки на каждой стороне улицы, и терпеливо стояли, охраняя приобретенное.

– Боюсь, все не так просто, – пробормотала леди Итритра Морнмист.

– В самом деле? А вы видели леди Аугламир? Амарантэ, я имею в виду. Она и сегодня еще как статуя молчит, не двигается. Интересно, не тревожат ли ее ухаживания некоего мага Верховного Суда?

– Нет, – задумчиво возразила Итритра. – тут что-то другое. Она за кого-то беспокоится, но не за себя. Она едва замечает, что на ней надето, и дюжинами рассылает мальчиков-слуг с множеством поручений, бесконечно, час за часом. Она потеряла что-то… или кого-то.

– Интересно, что могло случиться? – Леди Торнглар вздохнула и нахмурилась, прекрасные черты ее лица обрели даже некоторую торжественность. – Я чувствую, что это должно быть серьезно.