Текст книги "Эльминстер в Миф Дранноре"

Глава шестая
Хранилище мудрости

Под прекрасным городом Кормантором, в самом потаённой месте, находится Хранилище Мудрости, священная сокровищница знаний нашего народа. «Пусть возвысится мифал, пусть падет Миф Драннор, – говорится в одной балладе, – но Хранилище всегда будут славить». Говорят, Хранилище находится теперь там, не разграбленное и такое же великолепное, как прежде, но немногие знают к нему дорогу. Кое-кто называет его «гробницей Сиринши». Рассказывают, что она совершенно обезумела, наглотавшись магии из Хранилища и устроив из него свое логово. А еще есть те, кто признается в абсолютном невежестве.

Шалхейра Таландрен,

Верховный Бард Эльфов

Летней Звезды из Серебряных Клинков и Летних Ночей:

неофициальная, но истинная история Кормантора, изданная в Год Арфы

На этот раз тумана не было, только мгновение в пурпурно-черной бархатной тьме, а потом Эльминстер оказался в неведомом месте.

Правитель эльфов в белых одеждах стоял рядом с ним в каком-то прохладном отделанном камнем помещении, низкий свод которого нависал почти над головой. Там, наверху, на каждом пересечении ребер сводчатого потолка, светились кристаллы.

Эльф и человек стояли в самом ярком пятне света в пустом центре круглой купольной палаты. В стене с четырех сторон за богато украшенными арками виднелись четыре коридора, которые вели (Эл заглянул сначала в один, потом в другой) в такие же палаты.

Прямо по центру каждого прохода вела узкая вьющаяся дорожка, но все остальное место справа и слева от тропинки было занято сокровищами: обширное море золотых монет и слитков, величественные сундуки, сделанные из слоновой кости и сияющие жемчугом и радугой сверкающих драгоценных камней. Сундуки были составлены вдоль стен друг на друга по шесть в высоту. Украшенные драгоценными камнями и металлами шесты хоругвей прислонялись к ним, подобно упавшим стволам деревьев. Вырезанный из цельного гигантского изумруда дракон, такой же высокий, как Эльминстер, выглядывал из ветвей дерева, ствол которого был сделан из цельного Сардоникса, а листва из природного золота с большим содержанием серебра. Листва была покрыта крошечными, великолепно ограненными драгоценными камнями. Принц Аталантара с видом знатока медленно поворачивался, озирая эти богатства, и, поскольку коронель за ним наблюдал, старался сохранять бесстрастное выражение лица.

В одной этой палате было больше драгоценностей, чем он видел за всю свою жизнь. Изобилие было поистине сногсшибательное. Все богатства Аталантара затмевались тем, что поместилось под ним, если бы он просто распластался на одной из ближайших куч монет. Прямо у него под ногой сверкал рубин размером с его голову.

Эл оторвал глаза от всего этого великолепия и встретил испытующий взгляд звездных глаз коронеля.

– Что это все такое? – спросил он. – Я… то есть я знаю, на что я смотрю, но почему это держат здесь, под землей? Драгоценные камни на солнечном свете сверкали бы еще ослепительнее.

Старый эльф улыбнулся:

– Мой народ не любит холодного металла и воздерживается от того, чтобы смотреть или прикасаться к нему. Кое-кто из гномов и карликов, а тем более люди никогда не смогут понять этого. Драгоценные камни, нужные нам как сосуды для волшебства, мы держим возле себя. Остальные отдыхают в подземельях. Те, что принадлежат коронелю, – точнее сказать, всему Кормантору, – поступают сюда. – Он посмотрел вдоль одного прохода. – Некоторые называют это место Хранилищем Веков.

– Потому что вы копили здесь эти сокровища так долго?

– Нет, потому что это все стережет тот, кто здесь обитает. – Коронель приветственно поднял руку, а Эл заглянул в тот проход, к которому старый эльф стоял лицом.

Там появилась фигура, маленькая и тусклая на далеком расстоянии, очень тоненькая, как прутик. Эта изящная палочка приближалась к ним.

– Посмотрите на меня, – вдруг потребовал коронель. Когда Эльминстер повернулся к нему, то обнаружил, что на него направлено все пробужденное могущество правителя Кормантора. Опять его ноги в сапогах беспомощно заболтались над полом, и он повис в воздухе над старым эльфом, в то время как неодолимые щупальца исследовали всю его память, вызывая видения папоротниковой лощины, оставленной им книги заклинаний, задыхающегося Юмбрила и некоего скипетра.

Здесь коронель остановился, а потом послал мозг Эла вспять, к стычке с бандитами и гостинице «Рог Герольда», и… некоему любовному свиданию за стенами Хастарла, где… Тут опять возникло улыбающееся лицо Мистры. Она решительно воспрепятствовала дальнейшим исследованиям коронеля, но, чтобы смягчить упрек, укоризненно подняла бровь и улыбнулась, а правитель эльфов шатался от боли, тряс головой и что-то бормотал.

А Эл вдруг опять оказался на полу, свалившись на него, как мешок с зерном.

Когда он поднял взгляд, то обнаружил, что смотрит прямо в крошечное морщинистое лицо самой старой эльфийской женщины, какую он когда-либо видел. Длинные серебристо-седые волосы мели каменные плиты ниже ее ступней, потому что ноги шагали по воздуху в нескольких дюймах от пола, отшлифованного за века множеством ног. А ее кожа казалась драпировкой, изящно наброшенной на столь миниатюрные кости, что хрупкая фигурка все равно казалась красивой и выглядела скорее изящной, чем смешной или нелепой. И это несмотря на то, что за исключением тех мест, где струилось прозрачное платье, Эл видел почти весь ее скелет.

– Нагляделся? – озорно спросила она, поглаживая себя по бедрам и соблазнительно поворачиваясь из стороны в сторону, как танцовщица из кабачка.

Эл сразу опустил глаза.

– Я… приношу свои извинения за то, что так бесцеремонно вас разглядывал, – начал поспешно оправдываться он. – Я никогда еще не видел никого из народа, кто выглядел бы таким старым.

– Есть несколько таких же старых, как Сиринши, – сообщил коронель.

– Сиринши?

Старая эльфийская леди по-королевски склонила голову в приветствии. Потом она повернулась и села на этот воздух, а затем откинулась, как будто лежала на подушках кушетки. Еще одна чародейка.

– Она сама будет говорить с вами, – предупредил коронель, вытянув руку и опережая слова, уже готовые сорваться с губ Эльминстера. – Сначала мое суждение.

Он отошел немного от молодого человека, тоже шагая по воздуху над полом. Потом повернулся опять лицом к аталантарцу и сказал:

– В вашей чести и честности я никогда не сомневался. Ваша помощь дому Аластрарра, без расчета на какое-либо вознаграждение или чин, единственно достойные арматорства, говоря человеческими словами, рыцарства, с гражданством в Корманторе. Будь это в моей воле, я приветствовал бы вас.

– И все же? – с сожалением спросил Эл: тон у старого эльфа был сдержанный.

– И все же я ничем не могу помочь, кроме как заключить, что вы были посланы в Кормантор неким божеством, которому служите. Всякий раз, когда я пытался понять зачем, она препятствовала моим исследованиям.

Эльминстер сделал шаг по направлению к старому эльфу и заглянул ему в глаза:

– Прочитайте меня теперь, прошу вас, и вы узнаете, что я говорю правду, высокочтимый лорд, – сказал он. – Я послан сюда великой Мистрой для того, чтобы изучать «начала магии», как она выразилась, и для того, что я буду здесь необходим, «когда придет время». Только она не показала мне, когда и как я буду нужен, кто во мне нуждается и по какой причине.

Эльф в белых одеждах кивнул:

– Я сомневаюсь не в вашей правдивости, человек. Я не могу понять богиню. Вполне допускаю, что она сказала вам именно эти слова. И все же она мешала моему изучению истинных причин, по которым вы здесь появились, и ее настоящих планов. А я должен защищать свое королевство. Значит, вам предстоит испытание.

Он улыбнулся:

– Вы думаете, я каждому назойливому иноземцу показываю богатства, которые так легко унести алчному человеку отсюда к западному морю, шумящему за лесами Кормантора?

Сиринши хихикнула и вмешалась:

– Действия эльфов могут быть выше понимания человека, но это не означает, что они действуют глупо.

Эл переводил взгляд с одного на другого:

– Какое испытание вы готовите для меня? У меня нет особого желания устраивать дуэль заклинаний или сражаться как-то еще.

Коронель кивнул:

– Это я уже знаю. Если бы вы были из любителей таких удовольствий, то никогда не добрались бы сюда. Рисковать собой, находясь в вашем присутствии, – значит напрасно рисковать самым мощным оружием Кормантора – Сиринши, а подвергать опасности ее – значит несерьезно относиться к сокровищам королевства.

– Довольно лести, Элтаргрим, – приняв чопорный вид. произнесла волшебница. – Вы заставите парня видеть в вас поэта, а не того грубого воина, каким вас все знают.

Эл растерянно взглянул на старого коронеля:

– Воина?

Седоголовый эльф вздохнул:

– В свое время я положил немало орков…

– И сотню тысяч людей, если не больше, и одного-двух драконов, – добавила Сиринши.

Коронель отмахнулся:

– Поговорите об этом, когда я уйду, а то Суд Магов полдворца разнесет на куски в поисках правителя, если мы здесь задержимся.

Сиринши поморщилась:

– Эти молодые болваны?

Коронель раздраженно вздохнул:

– Олуэваэра, как я смогу объяснить свои мысли этому человеку, если вы разрушаете все наши попытки сохранить достоинство?

Древняя чародейка с легкой непринужденностью пожала плечами:

– Даже человек заслуживает правды.

– В самом деле. – Сделав строгое лицо, коронель повернулся к Эльминстеру и сухим тоном продолжал:

– Итак, слушайте мнение Кормантора: вы остаетесь в этом хранилище на время одной луны, изучаете его и беседуете с хранителем, если пожелаете. Она будет кормить вас и заботиться о ваших нуждах. Народ Суда, и я в том числе, придет сюда за вами к концу этого срока и предложит вам взять из этого хранилища только одну вещь.

Эл склонил голову:

– А в чем опасность?

Сиринши хихикнула, услышав тон молодого человека.

– Едва ли это подходящее время для шуток, юный принц, – строго одёрнул его коронель. – Если вы возьмете не ту вещь, – или мы рассудим, что вы взяли не ту вещь, – наказанием вам будет смерть.

И в тишине, которая последовала за этими словами, добавил:

– Думайте, молодой человек, какую самую пригодную вещь вы могли бы здесь приобрести. Хорошенько думайте.

Неожиданно мигающие огоньки окружили тело коронеля. Он поднял руку, прощаясь со старой волшебницей Сиринши, повернулся в восходящем свете и исчез. Еще какое-то мгновение к потолку поднималась сияющая струя света, а потом наступила тишина.

– Прежде чем вы спросите, юный сэр, одна луна – это, по человеческим понятиям, почти месяц, – сухим тоном сообщила Сиринши. – И нет, я – не его мать.

Эл хихикнул:

– Скажите мне, что вы не… Прошу вас, скажите мне, кто вы?

Она подогнала воздух так, чтобы сидеть, опираясь на него, лицом к Элу:

– Я – консул, советник коронеля, тайная мудрость в сердце королевства.

Эл смотрел-смотрел на нее и решил, что можно спросить:

– Вы – ведунья?

Старая волшебница хихикнула:

– О! Наконец-то сообразительный человек! – Газа ее при этом вспыхнули, она величественно поднялась вверх, поиграла невесть откуда взявшимся жезлом и рявкнула: – Нет!

Не ожидавший такого звука юноша взорвался смехом, и она присоединилась к нему. Потом соизволила подплыть к Элу и выглядела при этом такой слабой и неустойчивой, что он решился предложить ей в помощь руку.

Она метнула в него взгляд:

– Я не такая уж дряхлая, парень, как все здесь хранящееся. Смотрите не перехитрите себя самого, не то закончите, как тот червь.

Эл огляделся вокруг.

– Тот червь? – нерешительно переспросил он, не увидев, кроме помещения с сокровищами, никакого живого или трофейного зверя.

– Вон в том проходе хранятся кости червя из бездны, который, возжелав сокровищ, поднялся из глубины, прогрыз туннель в металле и пробрался сюда. Они едят даже металл, знаете ли.

Эл вгляделся в своды указанного прохода. Он, конечно, похож на оболочку, если подумать, но… Он совсем по-другому взглянул на волшебницу:

– Значит, если я проявлю насилие или попытаюсь покинуть это место, вы можете уничтожить меня одним пальцем.

Старая эльфийка пожала плечами:

– Возможно. Хотя не думаю, что это случится, если только вы не глупее – или отвратительнее, – чем выглядите.

Эл кивнул:

– Не отвратительнее и не глупее. Меня зовут Эльминстер… Эльминстер Омар, сын Элтрина. Я являюсь – или являлся – принцем Аталантара, небольшого человеческого королевства, которое находится…

Старая чародейка кивнула:

– Я знаю. Ултграел, должно быть, уже очень давно умер.

Эл кивнул:

– Он был моим предком.

Сиринши в знак уважения задумчиво склонила голову:

– Хм.

Эл изумленно смотрел на нее:

– Вы знали Оленьего Короля?

Сиринши улыбнулась и кивнула:

– Энергичный… человек.

Эл недоверчиво поднял бровь.

Старая волшебница засмеялась:

– Нет, нет, ничего подобного… Хотя мы с некоторыми девами баловались, такое случалось. В те дни у нас было такое развлечение: мы подглядывали за тем, что происходит у людей. Когда видели что-нибудь интересное – смелого воина, скажем, или какого-нибудь юного мага, – мы показывались ему при лунном свете, а потом веселились, кружа его по лесу. Некоторые из них кончали тем, что ломали себе шеи. Но иногда ловили и кого-нибудь из нас. Я, например, водила Ултграела почти по всей южной части Высокого Леса, пока он на рассвете не свалился от усталости. Я показалась ему еще раз, потом, когда он уже сочетался браком, и увидела, как у него рот открылся от удивления.

Эл покачал головой.

– Я вижу, что одна луна здесь может показаться долгой, – заметил он, глядя в потолок.

– Ну ладно! – Сиринши притворилась рассерженной, но потом не удержалась и все-таки хихикнула, – Теперь ваш черед. Какие шутки вы разыгрывали, Эльминстер?

– Не знаю, стоит ли нам углубляться в это прямо сейчас… – с чувством собственного достоинства произнес Эльминстер.

Она поймала его взгляд.

– Ладно, – добавил он, – несколько лет я выживал, воруя в Хастарле, и это было…

Эльминстер уже охрип. Они проговорили несколько часов. Он даже закашлялся, и тогда Сиринши махнула рукой:

– Достаточно. Вы, должно быть, устали. Поднимите крышку с того блюда, вон там. – Она показала на серебряный поднос с куполообразной крышкой. Поднос покоился на груде доспехов, среди рассыпавшихся восьмиугольных монет, отчеканенных из какого-то синеватого металла, таких монет и такого металла Эльминстер никогда прежде не видел.

Эл исполнил приказание и поднял крышку. На блюде исходило паром мясо под орехово-луковым соусом.

– Как оно сюда попало? – изумленно спросил он.

– Магия, – пошутила она, вытаскивая из груды монет припрятанный позолоченный графинчик. – Хотите выпить?

Удивленно кивнув, Эл протянул руку. Сиринши небрежно бросила графинчик в его сторону. Сосуд звякнул о пол, а потом плавно поднялся и попал прямо к аталантарцу.

– Благодарю, – сказал Эльминстер, вцепившись в него обеими руками.

Сиринши пожала плечами, а молодой человек почувствовал какой-то холодок на своей макушке. Прямо на его голове оказался хрустальный бокал.

– У вас обе руки заняты, – мягко объяснила она.

Эл весело фыркнул, и у него на коленях объявилась гроздь винограда. Он смущенно рассмеялся и стал скользить с кучи монет вниз. Вмиг он оказался на полу, а сверкающие монеты все еще раскатывались по сторонам. Одну из них принц ловко придавил каблуком.

– Они могут накликать на вас страшную болезнь, – предупредила волшебница.

– Мне не нужны монеты, – ответил Эл. – Во всяком случае, где бы я их тратил?

– Да, но вам придется перетаскать их все, прежде чем получите то, что под ними захоронено, – сказала Сиринши. – Видите ли, все самое лучшее я держу под грудами денег.

Эл внимательно посмотрел на нее, улыбнулся, но ничего не сказал, и приступил к еде.

– Итак, что привело, в тайное подземное хранилище эльфийскую волшебницу, которая может давать советы коронелю, справиться с глубинным червем и способна вовлечь коронованных королей в погоню по диким лесам? – спросил Эл. Он съел все, что смог. И все-таки старая волшебница съела еще больше. Она поглощала блюдо за блюдом, жареные грибы и лимонные улитки, и чувствовала себя при этом вполне комфортно. Наконец она снова раскинулась в пустом воздухе словно на постели, скрестила ноги на какой-то невидимой скамеечке и ответила:

– Чувство общности, пожалуй.

– Общности? С холодными монетами и драгоценностями покойников?

Она оценила проницательность гостя и взглянула на него с некоторым уважением:

– Сильно сказано, человек. – Она поставила бокал на пустой воздух рядом с собой и наклонилась вперед. – Вы еще не видели того, что здесь вижу я, потому так и говорите. Учтите, Эльминстер. Именно ради этого я вам нужна. Только так вы сможете сделать выбор, к которому приговорил вас коронель, и выиграть свою жизнь.

Она потрогала потускневший серебряный браслет, вырезанный в виде змеи.

– Это наручное кольцо – все, что Кормантор оставил от принцессы Элвандарил, затерявшейся в волнах моря Падающих Звезд три тысячи лет назад после неудачного заклинания. Браслет выбросило на берег острова Амбрал, когда морская бездна еще не была рождена.

Эльминстер выудил из ближайшей кучи кусок раковины, сверкающий перламутром. Со всех четырех углов раковины на цепях прекрасной работы висели серебряные медальоны с морскими коньками из изумрудов. Глазки у коньков были аметистовые.

– А это что?

– Нагрудное украшение Чатангласа Силтрала, который считал себя правителем рек и заливов до того, как основал королевство Кормир. Он жестоко ошибся и взял себе в жены оборотня. Их чудовищные смертоносные потомки еще подстерегают путников на водных дорожках Марсембера, которое люди называют Широким Болотом.

Эл подался вперед:

– Вы знаете, откуда в этих хранилищах появилась каждая вещь, даже самая безделица?

Сиринши усмехнулась:

– Конечно. Иначе какая польза в долгой жизни и хорошей памяти, если вы ими не пользуетесь?

Эл удивленно покачал головой. Помолчав, он сказал:

– Все же, простите меня… народ, который носил или создавал это… Не могут же они все быть вашими родственниками. Ведь потомки этого Силтрала, например, не были эльфами. И все же вы чувствуете свою общность… с чем?

– С королевством моей семьи, – спокойно ответила волшебница. – Я – Олуэваэра Эстелда, последняя в роду. Я поднялась выше соперничества домов и считаю всех корманторцев своей семьей. Это заставляет меня жить так долго, точнее говоря, продолжать жить после того, как ушли все, кого я любила.

– Как же это трудно? Одиноко? – тихо спросил Эл, приблизившись к Сиринши, чтобы заглянуть в глубину ее глаз.

Иссохший старый эльф выдержал этот взгляд. Ее глаза были подобны голубому пламени на фоне штормового неба.

– Вы гораздо добрее и гораздо чище, чем многие люди, каких я когда-либо видела, – так же тихо сказала она, – Я начинаю желать, чтобы над вами не висел приговор правителя Кормантора.

Эл развел руками.

– Я тоже предпочел бы обойтись без этого, – с улыбкой признался он.

Сиринши улыбнулась ему в ответ и бодро сказала:

– Ну, нам лучше всего продолжить. Докопайтесь до того меча, что у вас под коленом, вон там. Я расскажу вам о целой веренице лордов, что его носили…

Несколько часов спустя она сказала:

– Не хотите ли чая, собранного на ночной поляне?

Эл поднял глаза:

– Я никогда еще не пил такого напитка, но если он не из грибов, то хочу.

– Нет, нет, в нем совсем другие ингредиенты, – успокоила она, и оба рассмеялись. – Точнее сказать, в нем есть грибы, и в то же время нет. Это не опасно. Чай отличается от того, что пьют высокомерные леди в Кормире и Кондате, – добавила она.

– О, так вы имеете в виду, что это похоже на бренди? – невинно спросил Эл, а она сначала поджала губы, но опять не удержалась и хихикнула.

– Я немного сделаю для нас обоих, – пообещала она, поднимаясь. Потом через плечо оглянулась на Эльминстера, который терпеливо выкапывал нагрудник кирасы из-под очередной груды монет. Кираса была сделана из цельного куска красной меди в виде двух женщин-зверей с оскаленными львиными мордами. – Вы когда-нибудь спите, человек? – с любопытством спросила она.

Эл поднял взгляд:

– Если устал, то да. Но мне требуется не много времени для сна.

– Какой-нибудь из ваших богов помогает вам?

Эл кивнул и нахмурился, глядя на нагрудник.

– Этот лев, – спросил он, – у него глаза находятся на языке, вот, а…

Высотой во всю длину руки Эльминстера бюст давным-давно умершей королевы Элдарты исчезнувшего эльфийского королевства Ларлота был изваян из мрамора. Бюст подлетел к принцу под прямым углом и почти ласково стукнул за правым ухом. Эл так и не понял, что его ударило.

Когда он очнулся, голова раскалывалась от боли. Он чувствовал себя так, будто кто-то ткнул кинжалом в его правую руку, потом выдернул ее, а потом вставил на место. Туда-обратно, туда-обратно. Бр-р-р.

Он застонал, перевернулся и услышал звон монет, потому что скреб по ним сапогами. Что случилось?

Глаза остановились на мягком, немигающем свете. Сияние исходило от драгоценных камней, которыми был украшен потолок. Ах да, он в Хранилище Мудрости, у Сиринши, до тех пор пока коронель не придет проверять, что он выберет, чтобы унести с собой отсюда в будущее.

– Леди… ой… Сиринши? – позвал он и снова застонал. Попытка заговорить принесла ему новую боль. – Леди… ох… Олуэваэра?

– Я здесь, – ответил ему слабый, ворчливо-жалобный шепот, и он повернулся на звук.

Старая чародейка лежала на груде сокровищ распростертой птицей. На теле, теперь почти нагом, украшенном большим количеством морщин и пигментных пятен, не было видно следов какого-либо недавнего насилия. Держась за голову, Эл пополз к Сиринши.

– Леди? – спросил он. – Вы ранены? Что с вами приключилось?

– Я напала на вас, – уныло призналась она, – и вот поплатилась.

Эл с изумлением уставился на нее:

– Вы?..

– Человек, мне стыдно, – продолжала она, и губы у нее задрожали. – Так долго искать друга, найти его и поступиться дружбой ради верности королевству… Я сделала то, что считала правильным, и ошиблась.

Эл положил гудящую голову на монеты рядом со Сиринши так, чтобы заглянуть в ее глаза. Они были полны слез.

– Леди, – ласково сказал он, тронутый печалью ее голоса, – во имя любви к вашим и моим богами, расскажите мне, что случилось.

Несчастная, одинокая, отчаявшаяся, волшебница поглядела ему прямо в глаза:

– Я совершила непростительное.

– И что это было? – Эл почти умолял, усталым жестом уговаривая ее говорить дальше.

Она чуть не улыбнулась на этот жест и печально ответила:

– Элтаргрим просил меня изучить все, что есть в вашем мозгу, когда вы будете спать. Но время шло, и день и ночь, а вы все еще разбирали эти сокровища, без всяких признаков сонливости. Тогда я спросила у вас, и вы сказали, что спите очень мало.

Эл кивнул, и под его щекой звякнули монеты.

– И чем вы меня ударили?

– Бюстом Элдарты из Ларлота, – пробормотала она, – Эльминстер, мне очень жаль…

– Как и мне, – с чувством признался он. – Умеют эльфийские маги изгонять головную боль?

Она ахнула и всплеснула руками:

– Здесь? – Она протянула два пальца, коснулась больного места на его голове и что-то забормотала.

И боль стекла с его головы вниз по шее прохладной водой.

Эл со вздохом поблагодарил ее и соскользнул с монет на пол.

– Итак, вы решили поработать с моим мозгом, пока я беспомощен, и…

Что-то смутно припоминая, он встал и встревожено наклонился над эльфом.

– Мистра уже поджидала меня, так же как и коронеля, – промолвила Сиринши с подобием улыбки на губах. – Она оберегает вас, молодой человек. Она вышвырнула меня из вашего мозга. И сообщила, что расположила в вашем мозгу заклинание так, что оно разнесет меня в пыль.

Эл во все глаза смотрел на нее, а потом погрузился в себя в поисках новых заклинаний. Их не было. С этим что-то нужно делать. Без единого сплетенного заклинания и без возможности вызвать на помощь самоцвет он был беззащитен среди всех этих кичливых эльфов.

А, вот, так и есть! Смертельно опасная магия, такой он еще не знал – настолько же мощная, насколько и простая. Одно прикосновение, и эльфийская кровь закипит от нее в любом эльфийском теле, вмиг превратившись в пыль. И не помогут ни доспехи, ни защитная магия, ни…

Он содрогнулся. Это заклинание было гибельным.

Когда он пришел в себя, прохладные, почти детские пальцы стиснули его запястье и притянули его руку к гладкой, прохладной плоти. Плоти, которая ощущалась как…

Он посмотрел вниз. Сиринши обнажила свою грудь и положила его руку прямо на нее.

– Леди, – воскликнул он, глядя в печальные голубые огоньки ее глаз, – что?..

– Воспользуйтесь этим заклинанием, – попросила она, – я меньшего не заслуживаю.

Эл осторожно убрал ладонь и прикрыл голое тело колдуньи одеждой.

– А что сделал бы со мной коронель потом? – спросил он, передразнивая виноватый тон Сиринши. – Просто беда с такими трагическими типами, как вы. Никогда не думаете о том, что будет дальше!

Принц улыбнулся и увидел, что она пытается улыбнуться в ответ. И тут же обнаружил, что она плачет, тихие слезы катились из старческих глаз.

Он непроизвольно наклонился и поцеловал ее в щеку:

– Да, вы совершили непростительное. Вы обещали мне чай, собранный на ночной поляне, – и я до сих пор его хочу.

Колдунья постаралась улыбнуться, но тут же снова ударилась в рыдания. Тогда Эл обнял ее и принялся укачивать и утешать, как ребенка. Оказалось, она ничего не весит.

Эльфийская волшебница все еще всхлипывала, обняв его за шею, когда прямо перед его носом появились в воздухе две чашки чая ночной поляны.

Эльминстер давно потерял счет вещам, которые ему казались самыми нужными. Там была корона, которая позволяла надевшему ее выглядеть моложе; перчатка, которая могла восстановить поврежденную кожу разбитого или израненного лица одним прикосновением, и еще много других чудесных предметов. Все, что ему нравилось, Сиринши откладывала в сторону, потом складывала в сундук в центральной купольной палате. Но казалось, что он едва ли осмотрел двадцатую часть того, что там хранилось, и глаза Сиринши снова грустнели.

– Эл, – сказала она, когда он отбросил в сторону флейту, принадлежавшую эльфийскому герою Эргларео из Длинной Стрелы, – ваше время истекает.

– Я знаю, – бросил он. – А это что?

– Покров, который изгоняет болезни и вредных насекомых с тех деревьев или кустов, которые он накрывает. Он остался от мага эльфов Раэрантура из…

Но Эльминстер был уже далеко от нее, он спешил к сундуку с выбранными вещами. Леди Эстелда замолкла и только грустно наблюдала, как он уходит от нее по коридору. Она не осмеливалась помогать ему даже при переносе монет из опасения, что кто-нибудь из магов Суда, желая смерти этому незваному гостю, может издалека подсматривать за ней в магический кристалл.

Эльминстер возвратился, глаза у него были усталые.

– Долго еще? – спросил он.

– Вздохов десять, – жалея его, ответила она, – может быть, двадцать. В зависимости от их терпения.

– И все ради моей смерти, – пробормотал Эл и прилег рядом с ней.

Интересно, случайно ли ее рука трижды за последний, очень короткий, промежуток времени легла на эту хрустальную сферу?

– А это что? – спросил он, выдергивая шар.

– Кристалл, через который можно увидеть водные пути, пролегающие через королевство: и на поверхности, и под землей, на любом шагу путешествия. Все будет доступно для глаз. В него можно увидеть дамбы бобров, или другие препятствия, или источники нечистот, – торопливо, на одном дыхании, объясняла Сиринши. – Он был создан для ныне павшего дома Клатарла одним искусником по имени…

– Я возьму это. – Эл вскочил, чтобы ринуться к сундуку, но, не сделав и шага, споткнулся о рукоять клинка, торчавшую из-под кучи монет. – А это?

– Меч, который рассекает тьму и немертвые вещи, называемые тенями, хотя я думаю, что и привидения, и призраки тоже…

Он махнул рукой и ринулся вдоль прохода к сундуку. Сиринши поправила на себе расцвеченное драгоценными камнями платье, которое он где-то откопал и заставил ее надеть: платье все время норовило соскользнуть с какого-нибудь плеча. Волшебница вздохнула; они в любой момент могли появиться, и они…

Они уже были здесь. Просто неслышная вспышка света в куполообразной палате, и Эл замер, вдруг обнаружив себя в кольце враждебных взглядов волшебниц. Их было шесть, и каждая держала в руке скипетр, указующий на него. Крошечные звездочки вспыхивали и плавали вдоль их смертоносных жезлов. Эл увидел, как к нему подошла Сиринши и встала рядом. Она щелкнула пальцами, и у нее в руке вдруг оказались семь готовых к действию жезлов.

Он медленно повернулся к старой колдунье спиной, уже зная, кто ждет его с другой стороны. Правители всегда любят появляться с эффектом. Позади двух волшебниц стоял старый эльф в белых одеждах, с глазами, похожими на два звездных омута. Женщины плавно скользнули в сторону, чтобы освободить для него место в кольце смерти. Коронель.

– Рад встрече, высокочтимый лорд, – приветствовал его Эльминстер и бережно опустил хрустальный шар в раскрытый сундук.

Эльф заглянул туда же, посмотреть на сокровища, отобранные Элом, и одобрительно вздернул бровь. Все вещи были предназначены или для добычи пищи, или для получения новых знаний. И ничего для сражений. Однако раскатившийся голос его был суров:

– Я предлагал вам выбрать только одну вещь, которую вы могли бы вынести из этих хранилищ.

Эльминстер поклонился, а потом простер к коронелю пустые руки.

– Итак? – строго спросил правитель эльфов.

– Я сделал свой выбор, – тихо ответил Эл.

– Вы ничего не выбрали? – спросил коронель, нахмурившись. – Попытка избежать смерти – путь труса.

– Нет, – ответил Эльминстер таким же суровым тоном. – Я выбрал самую большую драгоценность из драгоценностей ваших хранилищ.

Окружавшие его жезлы закачались, затрепетали безудержно, потому что волшебницы торопились сплести заклинания, обезопасив все ценное вокруг. Эл повернулся и вздернул брови: пока спутницы коронеля, сплетая заклинания, что-то бормотали хором, руки Сиринши оставались спокойными. Свой жезл старая стражница хранилища держала острием к себе так, что оно касалось ее. В ее глазах застыла тревога.

Потом на Эльминстера обрушились заклинания: и испытующие, и обыскивающие, и даже изучающие через магический кристалл. Лишь бы обнаружить любую вещь, припрятанную, хотя бы и колдовством, на молодом теле. Все тщетно. Одна за другой они оглядывались на коронеля, и каждая отрицательно качнула головой. Они ничего не нашли.

– И что же это за самая драгоценная вещь? – наконец спросил коронель, когда две последние волшебницы медленно подплыли и встали перед правителем, образовав живой щит и опять подняв жезлы в своих руках.

– Дружба, – ответил Эльминстер. – Взаимная. И моя нежность к мудрой и доброй даме. – Он повернулся лицом к Сиринши и склонился в глубоком поклоне, которые обычно человеческие посланники отвешивают королям, достойным истинного уважения.