Текст книги "Тарзан и люди-леопарды"

XIII. ВНИЗ ПО ТЕЧЕНИЮ

Кали-бвана калачиком свернулась на дне пироги.

Лодка шла на большой скорости, раздавался ритмичный плеск весел. Девушка знала, что плывут они не по большой реке, но и не по ведущей в храм протоке, и в то же время не возвращаются в деревню Гато-Мгунгу.

Какую новую каверзу уготовила ей безжалостная судьба?

Склонившись к девушке, Боболо шепнул:

– Не бойся, я увожу тебя от людей-леопардов. Девушка, кое-как разбиравшаяся в диалекте племени Боболо, уловила смысл сказанного.

– Кто ты? – спросила она.

– Вождь Боболо, – ответил он.

Девушка моментально вспомнила, что это тот самый человек, на помощь которого надеялся белый спутник и которому обещал расплатиться бивнями. Она воспрянула духом. Теперь она сможет купить свободу для обоих.

– Белый человек с нами? – спросила она.

– Нет, – поморщился Боболо.

– Ты обещал спасти его, – напомнила девушка.

– Я мог спасти только одного.

– И куда ты меня везешь?

– К себе в деревню. Там тебе будет хорошо. Никто не обидит.

– А потом доставишь меня к нашим? – спросила она.

– Возможно, как-нибудь потом, – ответил он. – Спешить незачем. Ты останешься с Боболо. Он человек добрый и будет обращаться с тобой очень хорошо, потому что он великий вождь, и у него много воинов и много хижин. Еды у тебя будет вдоволь, рабынь тоже, работать не придется.

Девушка содрогнулась. Она все поняла.

– Нет! – вскричала она. – Пожалуйста, отпусти меня. Белый человек сказал, что ты его друг. Я знаю, вы договорились об оплате. Обещаю, что заплачу тебе.

– Белый-то уже не заплатит, – ответил Боболо. – Если он еще жив, то умрет со дня на день.

– Я сама готова заплатить! – взмолилась она. – Если отвезешь меня к моим соотечественникам, я выложу все, сколько бы ты ни запросил.

– Деньги мне ни к чему, – пробурчал Боболо. – Мне нужна ты.

Девушка видела, что положение ее становилось безнадежным. Единственный же человек в этой жуткой местности, который знал о грозившей ей опасности и мог помочь, либо погиб, либо близок к смерти, а сама она бессильна себя зищитить. И вдруг ее осенило: выход все же есть – река!

Она запретила себе думать о черной холодной воде, о крокодилах, чтобы не лишиться остатков мужества. Действовать следовало решительно, без промедления. Она рывком вскочила на ноги, но Боболо был тут как тут. Он мигом разгадал ее намерения, бесцеремонно швырнул на дно лодки, в ярости надавал ей по щекам, затем связал руки и ноги.

– Со мной такое не пройдет! – злобно прошипел он.

– Тогда придумаю что-нибудь другое, – с вызовом крикнула она. – Меня ты не получишь. Советую принять мое предложение, иначе не получишь ни меня, ни денег.

– Молчи, женщина, – приказал негр. – Я слышал достаточно.

И Боболо снова ударил девушку.

В течение четырех часов лодка буквально летела вперед. Чернокожие гребцы, работавшие веслами в четком быстром темпе, казалось, не знали усталости. Между тем взошло солнце, но девушка, скрючившаяся на дне пироги, не видела ничего, кроме раскачивающихся тел негров, уродливого лица Боболо да бесстрастного неба над головой.

Через какое-то время с берега послышались крики. Экипаж лодки отозвался, и спустя пару секунд нос лодки коснулся берега.

Затем Боболо снял с девушки веревки и помог встать на ноги. На берегу сгрудилась сотня дикарей – мужчин, женщин и детей. В отдалении виднелась деревня с хижинами, напоминающими ульи и крытыми соломой, вокруг шла ограда из кольев, скрепленных лианами.

Как только жители деревни заметили белую незнакомку, раздались крики, посыпался град вопросов, а когда она сошла на берег, ее обступила толпа любопытных туземцев, среди которых наиболее агрессивными оказались женщины. Те награждали пленницу плевками, щипками и тумаками. Они нанесли бы девушке серьезные увечья, если бы не гордо вышагивавший Боболо, раздававший удары копьем направо и налево.

Пленницу привели в центр деревни, где оказался компаунд вождя, к хижине больших размеров, окруженной жилищами поменьше. Все эти постройки были обнесены невысоким забором. Здесь обитал вождь Боболо со своим гаремом и рабами. Толпа осталась за оградой, а Боболо и Кали-бвана вошли в ворота. И снова девушку вмиг окружили разгневанные женщины – жены Боболо. Их оказалась целая дюжина, причем всех возрастов – от четырнадцатилетнего подростка до дряхлой беззубой старухи, которая, несмотря на свою немощность, видимо, правила всеми остальными.

И вновь Боболо пришлось пустить в ход копье, чтобы девушке не причинили телесных повреждений. Он безжалостно колотил самых неуемных, пока те не отошли на безопасное расстояние, затем повернулся к старухе.

– Убуга, – произнес Боболо. – Я привел новую жену. Поручаю ее тебе. Гляди, чтобы с ней чего не случилось, ты за нее в ответе. Приставь к ней двух рабынь, а я прикажу рабам приготовить для нее хижину рядом с моей.

– Дурак! – взорвалась Убуга. – Она же белая! Женщины не дадут ей жить спокойно, если вообще дадут жить, да и тебе не видать спокойной жизни, пока она не умрет или пока ты ее не сплавишь. Ты дурак, что притащил ее, хотя, впрочем, ты всегда был таким!

– Придержи язык, старая карга! – заорал Боболо. – Я вождь! Если женщины станут травить ее, я убью их… и тебя впридачу!

– Может, других и убьешь, а меня не посмеешь. Старая ведьма хохотнула.

– Я выцарапаю твои глаза и съем твое сердце, – продолжала она. – Кто ты такой? Сын шакала! А мать твоя – свинья! Вождь называется. Да ты был бы рабом самого последнего раба, если бы не я. Твоя родная мать не знала, кто твой отец! Да ты…

Но Боболо благоразумно ретировался раньше, чем старуха успела закончить свой обличительный монолог.

Подбоченясь, Убуга повернулась к Кали-бване и с пристрастием оглядела ее с ног до головы. От ее глаз не укрылось роскошная одежда из шкуры леопарда и драгоценные браслеты на руках и ногах.

– Ну ты, пошевеливайся! – гаркнула Убуга и вцепилась девушке в волосы.

Эта была последняя капля, переполнившая чашу терпения белой пленницы. Уж лучше умереть сразу, чем выносить жестокое обращение и гнусные оскорбления. Размахнувшись, Кали-бвана влепила старухе такую пощечину, что та едва устояла на ногах. Женщины громко засмеялись. Девушка ожидала, что Убуга тут же набросится на нее и прикончит на месте, но ничего подобного не произошло. Убуга застыла, опешив от неожиданности, вытаращив на девушку округлившиеся глаза и даже не пытаясь закрыть отвалившуюся нижнюю челюсть.

Так старуха стояла, пока до нее наконец не дошло, что женщины смеются именно над ней. Тогда она с диким воплем схватила палку и, изрыгая проклятья, бросилась на женщин. Словно затравленные кролики в поисках норы, они порскнули кто куда, но прежде чем они разбежались, увесистая палка Убуги успела пройтись по парочке спин.

Вернувшись к белой девушке, старуха лишь кивнула в сторону хижины и коротко приказала:

– Иди.

Тон, с которым она это сказала, был уже не таким грозным, и вообще казалось, что ее отношение к девушке несколько изменилось, стало гораздо менее недружелюбным или во всяком случае не таким враждебным, как прежде, а что такая отвратительная старуха могла относиться к кому-либо с дружелюбием казалось и вовсе невероятным.

После того, как Убуга отвела девушку в собственную хижину, где оставила под присмотром двух рабынь, старуха заковыляла к калитке, рассчитывая хоть мельком увидеть Боболо, которому она не все еще успела высказать, но Боболо нигде не было видно. Тут она увидела воина, сопровождавшего Боболо в походе и сидевшего сейчас на корточках перед своей хижиной, пока жена стряпала для него еду.

Убуге, которая обладала особыми привилегиями, разрешалось покидать запретную территорию гарема, и она пересекла улицу и подсела к воину.

– Кто эта белая девушка? – спросила старуха. Воин, который был туповат от природы, накануне сильно перебрал, а кроме того не спал две ночи, а потому плохо соображал. К тому же он панически боялся Убуги.

Он тупо уставился на нее воспаленными, покрасневшими глазами.

– Это новая жрица бога Леопарда, – сообщил он.

– Где Боболо ее откопал? – продолжила допрос Убуга.

– Мы возвращались с битвы у деревни Гато-Мгунгу, где нас разбили, и когда мы с Гато-Мгунгу направились в хр…

Воин сердито пресекся.

– Понятия не имею, где Боболо ее откопал, – со злостью закончил он.

Безобразное лицо Убуги сморщилось в беззубой злой усмешке.

– Так я и думала.

Она загадочно хихикнула и, поднявшись с корточек, заковыляла обратно.

Жена воина неприязненно уставилась на мужа.

– Так ты, оказывается, человек-леопард! – с ненавистью шепнула она.

– Ложь! – крикнул он. – Ничего подобного я не говорил!

– Как бы не так! – обрушилась на него жена. – Сказал Убуге, что Боболо – человек-леопард. Теперь вам с Боболо непоздоровится.

– Женщинам с длинным языком, бывает, его укорачивают.

– Это у тебя самого длинный язык, – парировала она. – Ничего я не говорила и впредь не скажу. Или по-твоему, мне не терпится разнести по всей деревне, что мой муж – человек-леопард?

В голосе женщины звучало глубокое отвращение.

Люди-леопарды являлись тайной сектой, члены которой жили по разным деревням бок о бок с обычными людьми, и среди последних не было ни единого, кто не испытывал бы к страшной секте отвращения и омерзения. Даже в самых отсталых племенах обряды и деяния людей-леопардов вызывали чувство презрения, и оказаться уличенным в принадлежности к ним в любой общине было равносильно приговору к изгнанию или к смерти.

Полученные сведения Убуга затаила про себя, лелея в груди, словно малое дитя. Сидя перед хижиной, она что-то бормотала себе под нос, пугая своим видом других жен, которые видели, что Убуга улыбается, и прекрасно знали, что когда она улыбается – быть беде. В душе каждая из них надеялась, что неприятность минует ее стороной.

Когда в компаунд вернулся Боболо, Убуга встретила его широкой улыбкой, а женщины вздохнули с облегчением – жертвой оказался сам Боболо, а не кто-то из них.

– Где белая девушка? – поинтересовался Боболо, поравнявшись с Убугой. – С ней все в порядке?

– Твоя ненаглядная жрица жива и невредима, человек-леопард! – прошипела Убуга.

Она произнесла эти слова так тихо, что никто из посторонних их не услышал.

– Что ты сказала, старая карга?

Лицо Боболо исказилось гримасой ярости.

– Я давно подозревала это, – захихикала Убуга, – а теперь знаю наверняка.

Боболо схватил женщину за волосы и замахнулся ножом.

– Думаешь, я не посмею убить тебя? – взревел он.

– Не посмеешь! А теперь слушай. Я все рассказала одному человеку, и тот обещал молчать, пока я жива. Если я умру, вся деревня узнает правду, и тебя разорвут на куски. А теперь можешь убивать, если посмеешь!

Боболо швырнул старуху на землю. Он не знал, что Убуга солгала и что никому ничего не сказала. Может, он что и заподозрил, однако побоялся рисковать, ибо сознавал, что Убуга права. Его соплеменники растерзали бы его на части, если бы прознали про то, что он человек-леопард. Боболо не на шутку встревожился.

– Откуда ты узнала? От кого? – спросил он. – Хотя неважно, все это клевета!

– А теперь об этой девице, верховной жрице бога Леопарда, – ехидно продолжала Убуга. – После того, как вас разгромили у деревни Гато-Мгунгу, вы с ним, а всем известно, что он человек-леопард, вернулись в храм. Там ты и сцапал девчонку.

– Ложь! Я не человек-леопард! Да, я похитил ее у них, но я не человек-леопард!

– Тогда отправь ее туда, откуда взял, и ты больше не услышишь об этом от меня ни слова. Я никому не скажу, иначе все поймут, кто ты на самом деле.

– Ложь! – машинально повторил Боболо, не знавший, что сказать.

– А если нет? Так ты избавишься от нее?

– Ладно, – согласился Боболо. – Через пару дней.

– Сейчас же и ни часом позже, – потребовала Убуга. – Иначе вечером я ее убью.

– Хорошо, – выдавил Боболо и собрался было уходить.

– Ты куда?

– За человеком, который отведет ее к людям-леопардам.

– Но почему ты не убьешь ее?

– Тогда меня убьют люди-леопарды. И не только меня одного, но и моих людей, а в первую очередь моих жен, посмей я только прикончить их верховную жрицу.

– Ладно, проваливай, ступай за тем, кто увел бы ее отсюда, – сказала Убуга. – Но смотри, без глупостей, ты – сын жабы, свинья, ск…

Остальных комплиментов Боболо не слышал. Он стремглав помчался в деревню, кипя от злобы и холодея от страха. Он понимал, что Убуга говорит дело, но, с другой стороны, страсть его к белой девушке усиливалась с каждой минутой.

Надо было срочно что-то придумать, отыскать какой-нибудь способ сохранить ее для себя, а если ничего не получится, найти местечко, куда можно было бы ее спрятать.

Вот какие мысли вертелись у него в голове, когда он спешил по деревенской улице, направляясь к хижине своего закадычного друга колдуна Капопы, неоднократно оказывавшего Боболо ценные услуги.

Старый колдун как раз торговался с посетителем, желавшим приобрести талисман, который вызвал бы смерть матери одной из его жен.

Капопа за талисман запросил три козы, причем плату потребовал вперед. Разгорелся шумный торг, заказчик пытался убедить колдуна в том, что его теща и живая-то не стоит даже одной козы, а за мертвую вообще следует снизить цену до одного цыпленка, но Капопа стоял на своем, и мужчина ушел, пообещав подумать еще.

Боболо не мешкая изложил колдуну суть дела.

– Капопа знает, – начал он, – что я вернулся с реки не один, а с новой женой. Колдун кивнул.

– Кто же этого не знает.

– У меня из-за нее одни неприятности.

– Хочешь от нее избавиться?

– Я-то нет, да Убуга насела, проходу не дает.

– Пришел за талисманом, чтобы ликвидировать Убугу?

– Я купил у тебя целых три талисмана, но Убугу ничто не берет, – напомнил ему Боболо. – Живет себе как ни в чем не бывало. Не нужны мне талисманы. Убугу им не одолеть.

– Чего же ты хочешь?

– Сейчас скажу. Убуга вбила себе в голову, что я человек-леопард, так как белая девушка – жрица бога Леопарда. Но это бред! Я действительно выкрал ее у людей-леопардов, но всякому известно, что я не имею с ними ничего общего.

– Разумеется, – поддержал его Капопа.

– А Убуга пригрозила рассказать всем про меня, если я не убью девчонку или не отошлю ее обратно. Что ты мне посоветуешь?

Капопа помолчал, затем стал рыться в сумке, лежавшей под рукой. Боболо обеспокоился. Если уж Капопа полез в сумку, то придется раскошеливаться.

Наконец колдун извлек небольшой сверток, обернутый в грязную тряпицу. Отбросив в сторону лоскут, он принялся развязывать оказавшийся внутри маленький узелок, в котором обнаружилось несколько коротеньких палочек и резная фигурка из кости.

Капопа поставил фигурку прямо перед собой, потряс палочками в пригоршне и бросил на землю рядом с божком. Изучив, как они легли, он поскреб затылок, собрал их и бросил еще раз.

Затем Капопа взглянул на Боболо.

– Есть идея, – сообщил колдун.

– Сколько это будет стоить? – спросил Боболо. – Сперва назови цену.

– У тебя есть дочь, – произнес Капопа.

– Их у меня много.

– Все мне не нужны.

– Получишь любую, если научишь, как сохранить белую девушку, но чтобы об этом не прознала Убуга.

– Предлагаю вот что. Есть одна маленькая деревушка, где нет своего колдуна. Ее жители издавна обращаются ко мне по всем вопросам и выполнят любую мою просьбу.

– Не понимаю, – сказал Боболо.

– Деревушка расположена неподалеку от твоей. Мы отведем белую девушку туда. Дашь им немного муки и десяток рыбин. Девушка будет жить там, пока не умрет Убуга. Когда-нибудь это же произойдет. Она и так зажилась на этом свете. Тем временем Боболо сможет наведываться к своей новой жене.

– Поможешь мне уладить это дело?

– Да, я пойду с тобой и белой девушкой и обо всем договорюсь.

– Прекрасно! – воскликнул Боболо. – Пойдем немедленно, а когда вернемся, заглянешь в гарем Боболо и выберешь любую из его дочерей, какая приглянется.

Капопа завязал палочки и божка в узелок, положил в сумку и потянулся за копьем и щитом.

– Веди свою девушку, – сказал он.

XIV. ВОЗВРАЩЕНИЕ СОБИТО

В храме бога Леопарда чадили факелы, отбрасывающие колеблющийся свет на чудовищное по своей варварской дикости зрелище, полное драматизма. Снаружи же царила такая темнота, что фигура человека, пробиравшегося вдоль берега, растворялась в ночном мраке. Быстро и бесшумно двигался человек среди лодок людей-леопардов, сталкивая их в воду.

Когда лодки, кроме одной, последней, поплыли по течению, человек отвел ее вверх по реке и вытащил наполовину на берег. Затем побежал к храму, вскарабкался по свае на галерею, а оттуда забрался на крышу, где уселся верхом на балку и приник к отверстию в кровле, продолжая прерванное наблюдение за трагической сценой в главном зале.

Ранее он уже был здесь, проведя наверху немало времени и сразу понял, что белому пленнику угрожает серьезная опасность. В тот же миг в голове человека созрел план, и он бросился к реке, чтобы немедленно привести в исполнение первую его часть.

Вернувшись назад, он увидел, что еще несколько секунд, и он бы опоздал. В охватившей зал тишине чернокожие жрицы бога Леопарда бесшумно надвигались на распростертое тело жертвы. Младшие жрецы уже не препятствовали им. Сейчас начнутся мучения пленника.

Тарзан из племени обезьян одним махом влетел через отверстие в храм. Перепрыгивая с балки на балку, он двигался беззвучно, как дым, поднимавшийся от факелов, но тут увидел, что жрицам осталось сделать несколько шагов и что с такими темпами его помощь может и запоздать.

Сложившийся в деятельном мозгу человека-обезьяны план был безумным по своей дерзости, но теперь, казалось, он обречен на провал еще до того, как Тарзан приступит к его исполнению.

Внезапная тишина, сменившая грохот барабанов, вопли и топот танцующих, обрушилась на напряженные нервы беспомощного пленника. Скосив глаза в сторону, он увидел крадущихся к нему жриц.

Внутренний голос подсказал ему, что наступают самые жуткие, самые невыносимые минуты. Он напряг все силы, чтобы достойно встретить пытку и не доставить палачам удовольствия полюбоваться видом его страданий. Ни за что на свете он, белый человек, не позволит себе проявить малодушие и не выкажет этим примитивным дикарям ни страха, ни боли.

Жрицы приблизились почти вплотную, как вдруг в вышине раздался голос, нарушивший мертвую тишину.

– Собито! – глухо прогремело под сводами храма. – Я – мушимо Орандо, друга Ниамвеги, явился за тобой вместе с духом Ниамвеги!

В тот же миг вниз по колонне соскользнул белый человек гигантского роста, в одной набедренной повязке, и с проворством обезьяны метнулся к нижнему помосту. От внезапного вмешательства всех присутствующих словно охватил паралич. Собито потерял дар речи. У него затряслись колени и, выдавая свое присутствие, он с воплем ринулся с помоста под защиту толпившихся внизу воинов.

Пораженный не менее негров, Старик, как завороженный, глядел на происходящее, ожидая увидеть, что белый незнакомец бросится вдогонку за Собито, но тот, как ни странно, не сделал этого, а обратился к пленнику.

– Пойдете со мной. Приготовьтесь, – скомандовал пришелец. – Я уйду через дальний конец храма.

Говорил он тихо, по-английски, после чего тут же перешел на местное наречие.

– Схватить Собито и привести ко мне! – крикнул он воинам внизу. – До тех пор я буду держать в заложниках этого белого!

Не успел никто возразить или ответить, как незнакомец подскочил к Старику, отогнал от него перепуганных жрецов и жриц, схватил за руку и рывком поставил на ноги. Затем, ни слова не говоря, повернулся, стремительно пересек нижний помост и запрыгнул на верхний ярус.

При виде несущихся на него обоих белых Имигег отшатнулся, и те выбежали через проем в конце помоста.

Здесь незнакомец на миг задержался и остановил Старика.

– Где белая девушка? – спросил он. – Нужно взять ее с собой!

– Ее здесь нет, – ответил Старик. – Ее похитил один из вождей и, по-моему, увез по реке в свою деревню.

– Тогда за мной, – повелительно бросил Тарзан и свернул налево.

В следующую секунду они были на галерее, откуда поспешно спустились по свае на землю. Человек-обезьяна устремился к реке, Старик не отставал от него ни на шаг. На берегу Тарзан остановился возле лодки.

– Садитесь, – велел он. – Это единственная имеющаяся лодка. Так что погони не будет. А доберетесь до большой реки, то опередите их настолько, что за вами им просто не угнаться.

– Разве вы не со мной?

– Нет, – ответил Тарзан и стал сталкивать лодку на воду. – Кстати, как зовут вождя, что выкрал девушку?

– Боболо.

Тарзан оттолкнул лодку прочь от берега.

– У меня нет слов, чтобы выразить вам свою благодарность, – сказал Старик. – Их просто нет в английском языке.

Человек на берегу ничего не ответил, а спустя мгновение, когда лодку подхватило течение, растворился в темноте.

Старик приналег на весла, желая как можно скорее оказаться подальше от этой реки тайны и смерти.

Как только лодка скрылась из поля зрения, Тарзан из племени обезьян вновь отправился в храм все тем же путем – на галерею, а оттуда в дальний конец храма. Из главного зала доносились вопли и шум. Губы Тарзана, моментально догадавшегося о причине переполоха, тронула жесткая улыбка. Через дверной проем, выходивший на верхний ярус помоста, он увидел вопящего, отбивающегося Собито, которого тащили воины. Тарзан тотчас вышел вперед и встал рядом с богом Леопардом. Присутствующие оцепенели от страха. Смелое вторжение Тарзана в их святая святых, решимость и легкость, с которой он завладел их пленником, потрясли чернокожих, а паническое бегство колдуна Собито убедили в сверхъестественном происхождении пришельца.

– Связать по рукам и ногам, – приказал Тарзан. – Я забираю его с собой. Дух Ниамвеги ждет не дождется, чтобы убить его, так что пошевеливайтесь!

Волочившие Собито воины поспешили связать колдуна. Затем его подняли в воздух и понесли из зала вглубь храма. Их перехватил Тарзан.

– Оставьте Собито мне! – приказал он.

– А где наш пленник, которого ты взял в заложники? – спросил воин посмелее.

– Поищите в самом конце коридора, в последней комнате, – ответил человек-обезьяна.

Взвалив Собито на плечо, Тарзан вышел через то же помещение, что и раньше, когда спасал Старика, и тем временем, пока отправившиеся на поиски пленника воины шарили наощупь в потемках, человек-обезьяна углублялся в лес, унося голосящего от страха Собито.

Долго еще молчаливые, напуганные обитатели храма бога Леопарда слышали душераздирающие вопли тамбайского колдуна, постепенно замиравшие вдали. Затем вернулись воины и сообщили, что пленник исчез.

– Нас обманули! – воскликнул Имигег. – Мушимо Орандо похитил нашего пленника!

– Может, он сам сбежал, когда мушимо занимался Собито, – предположил Гато-Мгунгу.

– Обыскать остров! – крикнул один из вождей.

– Осмотреть лодки! – подхватил другой. Сломя голову бросились люди-леопарды к реке, и только тут осознали весь ужас обрушившегося на них несчастья, ибо из всех лодок, доставивших их в храм, не осталось ни одной. Положение их было гораздо трагичней, чем могло показаться с первого взгляда. Их деревню спалили, оставшиеся односельчане, которые не поехали в храм, либо погибли, либо разбежались. В непроходимых зарослях джунглей не было ни единой тропы, более того, религиозные предрассудки запрещали им входить в мрачную чащу, простиравшуюся от острова до ближайшей тропы.

Болота вокруг острова, а также река кишели крокодилами. Запасов продовольствия в храме хватило бы всего на пару дней. Люди-леопарды были людоедами, и более слабые из них оказались первыми, кто в полной мере осознал весь драматизм случившегося.

* * *

Вокруг костров рядом с полем маниоки, принадлежащим Гато-Мгунгу, расположились воины Орандо. Они сытно поели и пребывали в благодушном настроении. Завтра они отправятся в родные края, но уже сейчас предвкушали ту встречу, которая их ожидала как победителей. Воины в который раз наперебой перечисляли личные подвиги, ни один из которых не терял своего героизма от повторного пересказа.

Если бы их мог слышать статистик, то он насчитал бы не менее двух тысяч убитых врагов.

Воспоминания воинов прервало появление человека огромного роста, возникшего, казалось, прямо из воздуха.

Еще секунду назад его здесь не было, и вот он появился!

Это был тот, кого они знали как мушимо, – Тарзан из племени обезьян. На плече он держал связанного человека.

– Тарзан из племени обезьян! – закричали одни.

– Мушимо! – приветствовали его другие.

– Кого ты нам принес? – спросил Орандо. Тарзан бросил ношу на землю.

– Вашего же колдуна, – ответил он. – Возвращаю вам Собито, который к тому же жрец бога Леопарда.

– Неправда! – пронзительно запротестовал Собито.

– Глядите, на нем шкура леопарда! – выкрикнул один из воинов.

– И когти людей-леопардов! – воскликнул другой.

– Куда ему до человека-леопарда! – иронизировал третий.

– Я встретил его в храме людей-леопардов, – объяснил Тарзан. – Мне показалось, что вам будет приятно заполучить назад своего колдуна, чтобы он приготовил для вас чудодейственное средство против людей-леопардов.

– Смерть ему! Смерть Собито! – послышалось со всех сторон.

Разъяренные воины двинулись на колдуна.

– Стойте! – приказал Орандо. – Давайте отведем Собито в Тамбай. Там найдется немало таких, кто с удовольствием посмотрит на его смерть. У него будет время подумать о зле, которое он причинил. Пусть он помучается подольше, точно так же, как он продлевал мучения других.

– Лучше сразу убейте, – взмолился Собито. – Не хочу в Тамбай.

– Его захватил Тарзан, пусть он и решает, что делать с Собито, – предложил кто-то из воинов.

– Делайте, что хотите, – ответил человек-обезьяна. – Колдун не мой, а ваш, у меня другие заботы. Я ухожу. Вспоминайте Тарзана из племени обезьян, если больше не встретимся, и ради него хорошо относитесь к белым людям, ибо Тарзан вам друг, и вы его друзья.

И он ушел так же беззвучно, как появился, и вместе с ним малыш Нкима, известный воинам из племени утенго как "дух Ниамвеги".