Текст книги "Все лучшие повести о больших приключениях"

Глава 5
Бег

Тристан проснулся ночью с дикой головной болью. Он долго не мог вспомнить, что с ним случилось и где он находится.

А лежал он, готовый к отправке в Симферополь, в пластмассовой ванне в изоляторе предварительного заключения.

Проснулся Тристан от того, что кто-то сильно раскачивал ванну и толкал его в бок через мягкую пластмассу.

– Тристан, очнись! – говорила Павлова.

– Тристан, возьми ты себя в руки! – говорил другой голос.

Два дельфина, Павлова и Сидоров, в конце концов опрокинули ванну и выкатили Тристана в воду.

– Тристан, тебе надо бежать!

– Чего? – поразился очухавшийся Тристан. – А решётки?

– Они внизу перекусаны.

– А синий луч?

– Мы дадим тебе фосфоресцирующую жилетку.

Чем больше Тристан приходил в себя, тем самоувереннее становился.

– А если я не хочу уплывать? А если мне кто-то очень сильно понравился?

– А если тебя начнут допрашивать? А если тебя заставят выдавать военные секреты? – спросила Павлова.

– Да я им ничего не скажу.

– А если они вольют в тебя водку? А? Ты хочешь, чтобы из тебя сделали предателя?

– Нет, не хочу, – испугался Тристан. – Но как же моё задание? Я же ничего не сфотографировал. Как я посмотрю в глаза полковнику Еллоу?

– Ничего, – успокоила Павлова. – Ты можешь смело смотреть в его военные глаза. Ты ему нарисуешь картинки.

– Это мысль, – решил Тристан, – нас ведь специально учили рисовать. Полковник Еллоу на уроках тактики всегда говорил: «Карандаш, автомат и консервы – вот три кита, на которых держится армия!»

Тристан заторопился.

– Ладно, давайте вашу жилетку.

В это самое время на другом краю земного шара великий военный тактик полковник Еллоу говорил своему заму подполковнику Рэду:

– Уже прошло почти двое суток, а мы не имеем никаких вестей от Тристана. Я очень беспокоюсь о нём.

– Я тоже очень обеспокоен, – поддержал его подполковник Рэд. – Если нам позвонят из генерального штаба, я не знаю что и сказать. Что же будем делать?

Вместо ответа Еллоу нажал кнопку на столе и прорычал в настольный микрофон:

– Внимание, морские службы! Генри на выход!

– Нет, они определённо идиоты! – заявил технолог Юджин Старский, когда услышал это. – Ведь я же им говорил, что надо выпускать дельфинов парой. Не слушали. Теперь всё равно посылают второго дельфина. И опять в одиночку.

Однако долговременная служба в рядах приучила его исполнять даже самые дурацкие приказы военного начальства. И он со своей бригадой старательно и спешно начал снаряжать Генри в полёт.

Через два часа Генри был полностью экипирован. И выглядел как картинка с плаката «Подводные береты на защите родины». Он весь так и сверкал оборудованием.

– Ну что, – спросил Генри у матросов-технологов, – будем фотографироваться на память?

Матросы помалкивали.

– Насколько я знаю, – настаивал Генри, – есть такой обычай.

– Я тебе сфотографируюсь! – закричал Старский. – Вон видишь на берегу верёвочный склад в два этажа?

– Не вижу, – ответил Генри.

– Правильно, не видишь. Потому что твой дружок Тристан его ещё в прошлый раз сфотографировал. – Он продолжал подтягивать ремни на Генри: – Не забудь, что у тебя радиомаяк на спине. Длинный сигнал – «Всё в порядке», два коротких – «Я возвращаюсь», серия коротких – «Я в опасности».

– И все ко мне прибегут? – спросил Генри.

– Смотря какая опасность, – проворчал один из матросов-ассистентов. – Может быть, наоборот, убегут.

В результате всех этих событий получилось, что в одно и то же время стартовали дельфин Тристан с советской базы в сторону Америки и дельфин Генри с базы ШСА в сторону России. Генри в тёплой ванночке на самолёте, Тристан пешком в холодной воде.

В ночном тумане Тристана никто не тревожил и не доставал. Несколько миль он плыл в полной тишине и комфорте. Его издёрганные нервы постепенно приходили в порядок.

Вдруг он услышал за спиной жуткий вой военной сирены.

Постепенно нарастал шум прогреваемых моторов. По воде и по небу зашарили прожектора. «Все ясно, – подумал Тристан, – хватились». Теперь надо было резко увеличить скорость и прорываться сквозь луч. Либо, наоборот, следовало затыриться в береговых камнях и сидеть там пару недель.

Тристан правильно понял – хватились. И хватился заместитель по кадрам подполковник Стукач С.С. Он был чрезвычайно доволен тем, что сумел обнаружить иностранного дельфина. Он ожидал всяческих похвал от начальства и никак не мог заснуть от возбуждения. Уже ночью он решил ещё раз пойти и полюбоваться на пленника.

И на тебе! Ванна опрокинута, а клетка пуста. Тревога!

И снова прозвучал сигнал боевой тревоги. И снова один за другим вышли в море катера. В этот раз все матросы были в противогазах, чтобы в сонном виде не уплыть в Турцию.

И снова поднялась на гидравлических столбах берёзовая роща с тренированными воронами. И вылетели в небо самолёты, переходящие в подводные лодки.

Да только найти в море дельфина – это всё равно, что найти иголку в стоге сена, особенно ночью.

«Только бы они не поменяли синий луч на красный или какой-нибудь другой», – с тревогой думал Тристан.

Но всё оказалось в порядке. Слегка бликанула в темноте его фосфоресцирующая жилетка, и он понял, что луч уже позади.

– Теперь строго на запад. Двести километров, и всё. Там нейтральные воды.

Напрасно бороздили воду в бухте катера. Напрасно посыпали море порошком гидропланы. Ушёл Тристан.

Долго стучал кулаком по столу полковник Моржов. Долго сдерживал слёзы в ночи героический Стукач. Только Павлова и Сидоров радовались и всю ночь улыбались кончиками клювов.

На исходе двухсотого километра Тристан услышал в небе рокот мотора. Звук был знакомый. Именно в этом самолёте Тристана доставили в эту точку.

«Во, наши работают! – подумал Тристан. – Не успел я от русских вырваться, за мной уже самолёт прислали».

Однако самолёт не стал снижаться, чтобы подобрать Тристана. Наоборот, он выбросил какой-то продолговатый предмет, весь в рогах, и, не торопясь, направился к линии горизонта.

Как ни прыгал Тристан, как ни вставал на хвост, как ни кричал ультразвуковым криком, ничего не помогло.

«Ладно, посмотрим, что они мне сбросили».

И вдруг он услышал:

– Руки вверх!

Какое-то очкастое чудовище направляло на него кончик ракеты. И вдруг чудовище прыгнуло к Тристану и стало обниматься.

– Тристанчик, дорогой! Тристанище!

– Генри! Это ты?!!

Тристан рассказал Генри о своих приключениях. О Павловой, о синем луче, о самолётах, переходящих в подводную лодку, о сонном порошке, о своём первом и втором побеге.

– Что же нам теперь остается делать? – спросил Генри.

– Ничего. Мы отправляемся домой.

– Как домой? – закричал Генри. – В этом снаряжении?! Это же пять тонн!

– Снаряжение мы оставим здесь. Здесь получится небольшой склад. Следующие дельфины могут прилетать сюда уже налегке.

– Это идея, – согласился Генри. – А ну помоги мне отстегнуть эти проклятые ремни. Ага, спасибо. И нажми, пожалуйста, ещё эту кнопочку два раза.

– О’кей! – согласился Тристан.

На американский континент, к полковнику Еллоу, понеслись два коротких радиосигнала: «Ту-ту-ту» и «З-з-з-з». Это означало: «Полковнику Еллоу доложить срочно. В ближайшее время я возвращаюсь с задания. Прошу встретить самолётом в условленном месте. Обнимаю. Дельфин Генри».

Глава 6
Большая океанская помойка

Пожалуй, это началось в Бротердаме. В начале июня желающие и гуляющие могли видеть такую картину. В огромном порту у причала стоял не военный, но сильно военизированный корабль с мигающей жёлтой фарой наверху. Очевидно, он ожидал погрузки. Всё было как обычно, вот только вокруг, пожалуй, было чуть-чуть больше полицейских, чем всегда.

Под кваканье полицейских сирен и сверкание фиолетовых ламп в ворота въехала огромная тревожно окрашенная спецмашина с таким же тревожно окрашенным прицепом.

Водитель и сопровождающее лицо были в скафандрах. Очевидно, машина привезла что-то чрезвычайно радиоактивное.

В ускоренном темпе освинцованные контейнеры из автопоезда были перегружены подъёмниками в трюм корабля. И корабль без всяких пауз отчалил.

– Ну что? Теперь в кассу за монетой и в ресторан к красоткам, – предложил синекомбинезонный экспедитор синекомбинезонному водителю грузовика.

– Какие красотки! – ответил измождённый водитель. – Мне дай бог сил до кассы дойти.

Долго после этого можно было видеть, как по изогнутому океанскому горизонту двигался этот корабль, а на верхней точке у него вращалась тревожная жёлтая фара.

Корабль шёл в то особое место в океане, куда стягивались подобные суда для сбрасывания вредоносного груза.

В эту же самую пору в самой середине океана оказались Тристан и Генри. Видимо, неутомимый полковник Еллоу гнал их куда-то по своим бесконечным шпионским хлопотам.

– Видишь, – сказал Генри. – Опять везут эту радиоактивную дрянь. Будут сбрасывать в Коралловый Каньон. Скоро всё море отравят.

– Это не наши заботы, – ответил Тристан. – Пусть свободные дельфины тревожатся.

– Я им сто раз говорил, что это смертельно опасно для океана, – объяснил Генри. – Они, как дети, ничего не понимают.

Но в этот раз обычно беспечные свободные дельфины что-то поняли и забеспокоились. Очень большая доза радиации оказалась на корабле.

Постепенно всё большей и большей стаей они стали собираться вокруг опасного корабля.

Большой толстый дельфин Джон обратился к стае с речью:

– Смотрите! На днище этого корабля нет даже водорослей. Он какой-то заразный! Надо держаться от него подальше!

– Ни в коем случае! – возразила его последняя жена Анна-Мэри. – Не мы должны держаться от него подальше, это он должен держаться от нас подальше. Мы должны выгнать его из наших вод.

– Ишь разъездились! Ишь превратили море в помойку! – кричали другие женщины-дельфинихи.

– Не из наших вод, а вообще выгнать из океана! Только это легче сказать, чем сделать.

– Немедленно вызываем Новозеландского Тома.

– Верно! Скорее зовём Новозеландского Тома.

Новозеландским Томом был огромный кашалот-драчун, как-то раз вдребезги разбивший браконьерское китоловное судно.

Всё сильнее и сильнее росло недовольство дельфинов, и всё больше увеличивалась их активность.

В конце концов капитан судна обратил внимание на то, что стая дельфинов, сопровождающая корабль, не просто его сопровождает, а изо всех сил пытается загородить дорогу.

Дельфины вставали на хвосты стенкой перед кораблём, как футболисты на поле во время штрафного удара. Пели хором песни протеста, размахивали плавниками и всячески пытались обратить на себя внимание.

Сначала капитан делал вид, что не понимает, в чём причина. Но активность дельфинов увеличивалась, и не замечать её становилось невозможным. Это было бы дурным тоном.

Капитан связался по радио с владельцем фирмы по уничтожению радиоактивных отходов.

– Господин Крюшон, здесь собрались тысячи дельфинов.

– Я просто счастлив. Что вы от меня хотите?

– Они не дают нам пути в океане. Они ставят на дороге сети. Мистер Крюшон, как быть?

Мистер Крюшон думал не больше сотой доли секунды.

– А никак. Топить отходы в Коралловом Каньоне, как было договорено, или топиться самому.

Капитан понял намёк, и его рейс продолжался.

Светит солнце в небе.

Летают летающие рыбы.

Плещут волны.

Корабль прёт на дельфинов, как тёща на буфет.

Только дельфины не дурачки. Толстый Джон и группа других дельфиньих товарищей буквально из-под носа японского рыболовного сейнера вытащили длинную сеть со стеклянными поплавками и разбросали её на пути радиоактивного судна.

Один раз корабль намотал сеть на винт, другой раз намотал… Больше не хочется.

– Что будем делать, капитан? Будем опять травить?

– Послушай, Бромберг, ты штурман или сумасшедший? – кричит капитан. – Мы уже намотали на винты пару километров этой дряни. Я по-другому придумал. Эй, кто там? Свистать всех наверх! Полный назад!

Дельфины счастливы, корабль отступает.

Вдали от сети с поплавками кипит работа. Корабль, оторвавшись от противников, решил поменять внешность и название. Теперь это уже не грузовое судно «Диффузия», везущее помойку, а весёлый, весь в лампочках и в музыке, туристический развлекательный лайнер «Королева Мэри».

И не матросы хозяйствуют на нём, а красивые девушки – кабарешные красотки. Не беда, что некоторые из них коротконоги и кривоваты, не беда, что кое-кто с бородой и усами… Все они поют и танцуют.

А капитан поёт:

Матросы, матросы, матросы корабля,

Вы созданы лишь для дисциплины…

Дельфины просто не могли не пропустить сквозь свои сети такое весёлое судно.

– Открывай, – командует Толстый Джон.

Трое молодых дельфинов, уцепившись клювами, притопили большой участок сети, и корабль торжественно прошёл над заграждением.

Так, наверное, он бы и ушёл, если бы рядом не оказался военный корабль неизвестной военной державы. Военные моряки, увидев такое количество красоток, просто с ума посходили от радости и взяли да и попрыгали со своего линкора или там крейсера на туристическое судно якобы для проверки документов. (Тем более счётчики Гейгера при сближении с туристическим судном щёлкали как сумасшедшие, словно там не красоток везут, а ядерные ракеты.)

Но с такою же скоростью все матросы как один попрыгали обратно. Это напоминало обратный запуск киноплёнки при увеличенной скорости. Потому что военные очень быстро разобрались в «красотках», которые «созданы лишь для дисциплины».

Разобрались в этом и дельфины. Они вернули сеть на прежнее место – как раз поперёк курса корабля.

Смолкла музыка, и капитан снова связался с боссом.

– Мистер Крюшон, мы не можем идти дальше. Они всё время ставят сети на пути корабля.

– Хорошо, – сказал раздражённый правительственно-бизнесменовский начальник, – ждите поддержки.

И вот над океаном летят вертолёты. Чёрной вороньей стаей они подлетели к «Диффузии» и начали бомбить территорию вокруг корабля.

Дельфины переворачивались брюхом вверх и беспомощно, как пьяные, болтались вокруг корабля с ядерным мусором.

В ответ на это включилось дельфинье радио. Вольные дельфины обратились за помощью к военным. Пошёл ультразвуковой сигнал над океаном от дельфина к дельфину, от одной дельфиньей семьи к другой.

Забеспокоились на своих базах Тристан, Генри и Павлова.

Тристан и Генри, как более свободные военнослужащие, в полном вооружении и в противогазах уже через час полетели на помощь к вольным братьям.

А Павлова только в конце дня сумела записаться на приём к своему руководителю Моржову для беседы.

– Так ты хочешь помочь, дочка?

– Конечно.

– А ты уверена, что это заразное судно не американское?

– Абсолютно уверена.

– И не английское?

– Не английское.

– И не французское?

– Не французское.

– И не испанское?

– Не испанское.

– Тогда давай.

Теперь уже Павлова в лёгком боевом костюме летит с волны на волну в сторону радиоактивного корабля.

Очень быстро начались ответные действия. Вертолёты сбрасывали бомбы, а Генри, нацелив плавающую платформу – Тристана, лёгкими управляемыми ракетами превращал эти бомбы в пыль и туман.

Тристан держал на своей спине прицельную ракетную установку не хуже мощной гироскопической платформы. Море вокруг него так и ходило ходуном, а верх его спины даже ни разу не шелохнулся.

– Смотрите, – сказал старший вертолётчик своим подчинённым. – Наши бомбы не долетают. Все в дым! Надо сматываться.

– Почему?

– Потому что мы тоже не долетим. Если они захотят.

Взволнованные вертолётчики подумали-подумали, пожужжали и стрекозиной стаей, не торопясь, полетели в сторону солнца. (Чтобы в них труднее было прицеливаться.)

– Капитан! – заволновались «девушки»-матросы на корабле. – Нам тоже надо уходить!

– Куда? – спросил капитан.

– Обратно в порт.

– Так нас там и ждут. Сидите и думайте.

В военных действиях наступила пауза. В обоих лагерях начались совещания.

– Капитан, может, нам сбросить груз здесь и уйти?

– Послушай, Бромберг, ты кто – штурман или сумасшедший? У тебя совесть есть? Нас же засекут. Будет международный скандал. Чего там скандал – СКАНДАЛИЩЕ!!!

– А у тебя, капитан, совесть есть? Мы же всё время глотаем рентгены. Вон уже боцман светиться начинает.

И точно, по палубе прошёл боцман, слабосветящийся, как неоновая реклама в Москве. Разговор замолк. Все стали думать.

У дельфинов разговор был в разгаре.

– Павлова, Павлова, может, вдарить по ним из двух стволов, и всё? – предложил Тристан. – Нет корабля, нет проблемы.

– Ты что, Тристан, совсем? – удивился Генри. – Это будет только начало проблемы. Отходы же под воду уйдут. Мы именно этого и не хотим.

– Дело не в отходах, а в людях! – сказала Павлова. – Если мы потопим корабль, начнётся война между людьми и дельфинами.

– По-моему, она уже давно началась, – мрачно сказал Тристан. – Только медленная.

– Смотрите, смотрите! – закричал тем временем на всё море Толстый Джон. – Они сбрасывают в воду какие-то ящики.

Корабль слегка светился в темноте, и видно было, как матросы с большим трудом кантуют по палубе предметы, похожие на оцинкованные холодильники.

– Это преступление! – закричал Генри. – Здесь же Гольфстрим. Он разнесёт заразу по всему океану.

– Ну что, Павлова, вдарить по ним?

– Ни в коем случае, – возразила Павлова.

– А что будем делать? – спросил Толстый Джон.

– Во-первых, надо задержать корабль на месте. Чтобы они не разбрасывали ящики в разных местах. Можете вы это? – спросила Павлова.

– Запросто, – от имени вольных дельфинов ответила Анна-Мэри. – Мы сейчас намотаем им на винт полкилометра сетей. А дальше что?

– Дальше звать кашалотов.

– Зовите кашалотов! Зовите кашалотов! – понеслось по дельфиньим рядам.

– Зовите Новозеландского Тома!

Пришло утро. Заспанное солнце с трудом вылезло на небо и осветило прежнюю картину. Корабль стоял там, где его остановили. Команда попусту пыталась сдвинуться с места. Едва морякам удавалось отмотать некоторое количество сети и запустить мотор, дельфины немедленно подводили новую часть сети. А когда капитан вынес снайперскую винтовку, чтобы выстрелить по дельфинам, работающим с сетью, по его винтовке выстрелил Генри. Винтовку вывернуло из рук капитана, и, искорежённая, она юркнула в воду.

– Что делать? – спросил капитан по рации у своего работодателя. – Это уже не шутки. Они стреляют ракетами.

– Капитан, вы пьяны!

– Да ни капли. Спросите у ваших лётчиков – почему все вертолёты ушли?

– Почему же они ушли?

– Потому что ни одна бомба не долетела. Потому что их сшибали ракетами. Это дрессированные дельфины. За ними кто-то стоит. Что вы посоветуете делать?

– Сами, сами выкручивайтесь! – ответил грозный мистер Крюшон. – Вам на месте виднее.

Тем временем прибыли кашалоты. Их было пятеро, все они отличались друг от друга возрастом, цветом и размером. Павлова объяснила им:

– Там, на дне, ящики с ядовитыми отходами. Их надо снова забросить на корабль. Кто возьмётся?

– Все возьмёмся.

– От этих ящиков можно заболеть.

– Тогда я возьмусь! – сказал старый кашалот, тот самый знаменитый Новозеландский Том. Он был почти белый, наверное, очень седой. – Я и без того болен.

Он молча ушёл под воду, чтобы пронырнуть через толщу воды к контейнерам. Очевидно, это у него получилось не сразу. Потому что он долго не появлялся. Но вот, к большому удивлению «мусоровозной» команды, из пучины моря вывалилась огромная сигарообразная туша и, зависнув над палубой, выложила на неё первый оцинкованный ящик.

Через несколько секунд операция повторилась. Сначала была туча брызг, потом появилась туша, потом выложился очередной ящик.

Новозеландский Том в десять минут повторил в обратном порядке всю двухсменную ночную работу браконьеров-моряков. И ушёл. Очевидно, умирать.

В ужасе от контейнеров разбежались моряки и повисли на снастях корабля с разных сторон.

Тогда в дело вступил Генри. Откуда-то на нём возник преобразователь речи, и он громким голосом сказал:

– Предлагаю команде покинуть опасное судно. Жизнь и безопасность гарантируем.

Как это ни странно, команду уговаривать не пришлось. В момент матросы погрузились в лодки, надувные плоты и прочие спасательные средства и выкатились в море.

Последним на последнюю шлюпку вступил капитан. В руках он нёс папку с документами.

Дальше долго-долго можно было видеть, как, сопровождаемые дельфинами, все эти плавсредства медленно двигались в сторону ближайшего острова.

А само судно, буксируемое двумя кашалотами, с большой скоростью плыло в порт приписки.

И вот в точно такое же утро, какое было в день выхода, корабль торжественно вошёл в гавань.

Чёрная машина, дважды длинная машина, медленно двигалась ему навстречу.

По трапу навстречу друг другу шли два человека: капитан судна, он тоже стал белым, как Новозеландский Том, и глава фирмы по уничтожению отходов – сам мистер Крюшон.

Руководитель фирмы подошёл к капитану и торжественно дал ему перчаткой по физиономии.

– Видишь, Тристан, – сказал наблюдавший эту сцену Генри, – я бы никогда не смог тебя ударить. Нам ещё расти и расти до людей.