Текст книги "Спасти товарища Сталина! СССР XXI века"

2

Я завороженно смотрю на ноги Тома, торчащие из-за стола. Совсем рядом из-под столешницы раздается тихое всхлипывание. Женщина-менеджер, помогавшая мне поменять ключ, видимо. А может быть, и любая другая. Не все ли равно.

– Алекс. Можно работать, – повторяет монотонно Шульц.

Его голос отрезвляет меня. Срываюсь со стула и сквозь распахнутые двери – в дежурку службы безопасности. Трупов стараюсь не замечать – темные пятна слева и справа. Прыгаю на свободный стул, оживляю клавиатуру. Управление зданием у меня. Пару тестовых команд. Сбрасываю прокрутку записи и бегло просматриваю камеры видеонаблюдения.

Берегер топчется в короткой очереди в операционном зале. Штайн на автостоянке, разговаривает о чем-то мирно с охранником, в его левой руке – незажженная сигарета. Стоун в южном крыле у выхода на лестницу улыбается девушке за столиком приема вкладов. Камал все еще беседует с администратором. Фахади неподалеку от стоящего у входа охранника рассматривает рекламные стенды в холле, словно выбирает выгодный кредит. Полак у лифта. Шульц в коридоре закрывает на ключ кабинет двести восемь с трупом и четырьмя испуганными женщинами, забегает ко мне:

– Готов? – он хватает со стойки штурмовую винтовку, щелчком вставляет магазин.

– Готов, – отзываюсь эхом.

И посылаю команду на блокировку здания.

На автостоянке, как только охранник отворачивается посмотреть на плывущие вниз крышки ворот, Штайн стреляет ему в затылок, прикуривает от зажигалки и делает неторопливую затяжку.

Операционный зал медленно погружается в темноту – скользят, словно веки, тяжелые металлические жалюзи, закрывая солнечный свет, и в полумраке вспыхивают четыре быстрых выстрела. Включается аварийное освещение – Берегер стоит над телами охранников, вытянув руки с пистолетами, и стреляет еще трижды из каждого ствола.

Стоун уже на лестнице первого этажа, и мертвый человек в черном комбинезоне со светлой, хорошо видимой на дисплее надписью «Security» сползает головой вниз по ступням.

Камал и Фахади одновременно поворачиваются и бьют из пистолетов ближайших охранников в холле, пока тяжелые стальные щиты запирают выход.

Полак входит в лифт.

Шульц бежит с автоматом по коридору третьего этажа, сбивает прикладом с ног показавшуюся из кабинета женщину. Стоун медленно, вытянув ствол пистолета вверх, поднимается по лестнице южного крыла. Переключаю камеры. Их цель, охранник на лестнице третьего этажа, видимо, слышит крик сбитой Шульцем женщины, поднимается на один пролет, чтобы посмотреть, что случилось, и блондин на бегу бьет его через коридор очередью. Охранник тяжело валится на лестницу, скользит вниз, пытаясь остановить падение, цепляется за ступеньки, оставляя темный размытый след крови. Скатывается на площадку ниже, пытается подняться, но не может, выдергивает из кобуры пистолет, поднимает ствол. Другой рукой щупает что-то на поясе, и в динамики стационарной рации пульта безопасности врывается его хриплый голос:

– Полиция!.. По-лиция!

Смотрю за положением настройки на дисплее радиостанции. Полицейская волна. Шульц уже не бежит – крадется вдоль стены коридора. Стоун, услышав выстрелы автомата, останавливается на втором этаже.

– Вы находитесь на аварийной частоте военной полиции Британского оккупационного сектора, – отзывается из динамика радиостанции женский голос. – Немедленно прекратите передачу. Повторяю – немедленно прекратите…

– Нас атакуют, – хрипит охранник. – «Кингстон Роял Банк», это охрана! Я ранен, срочно пришлите людей…

– Как вас зовут? – уточняет женщина из полиции.

– Пол Мак-грэгор, срочно пришлите людей, я ранен, и они сейчас доберутся до меня, черт вас подери, – на одном длинном выдохе проговаривает охранник.

– Кто атакует, сколько нападающих?

– Я видел одного, – охранник задыхается с клекотом, – у него автоматическая винтовка, пришлите людей, как можно быстрее, слышите?

– Восьмой, – оживает рация в моем кармане. Это Камал. – Обстановка?

«Восьмой» – мой позывной. На портативных рациях, подготовленных для захвата, установлены скремблеры, поэтому говорить открытым текстом можно, не опасаясь прослушивания.

– Чисто. Один между вторым и третьим этажами, – говорю, нажав тангенту. – Он ранен. И он вышел на полицейскую частоту.

– Что он сообщил? – уточняет Камал.

– Полиция! Слышите меня, – хрипит охранник, я вижу на дисплее, как он пытается сесть. – Черт побери, слышите меня?!

– Сообщил, что банк атакован, что ранен и что у нападающих есть автоматическое оружие, – говорю в свою рацию.

– Слушаем, Пол, – отвечает охраннику мужской голос. – С вами говорит помощник коменданта Лондона, полковник Аль-Мансур. Мы проверили вас. К банку отправлена ближайшая патрульная машина. Что еще можете сообщить?

– Они подбираются ко мне, я ранен. Срочно пришлите людей… срочно!

Стоун, подкравшись вдоль стены, расчетливо стреляет два раза между ступеньками, и охранник сползает на пол.

– Пол, говорите, Пол, – бубнит полицейская волна. – Говорите, Пол. Не молчите. Помощь скоро будет.

Стоун поднимается по ступеням и толкает стволом голову мертвого охранника.

– На лестнице чисто, – сообщает он по радиосвязи.

3

– Пол, не молчите, – продолжает монотонно вызывать охранника полиция. – Машина уже в пути. Пол, скажите что-нибудь, чтобы мы поняли, что с вами все в порядке. Пол, говорите, помощь близко.

На дисплее Стоун вынимает пистолет из руки убитого, поднимает большой палец, повернувшись к стоящему на площадке третьего этажа Шульцу.

– Что сказала полиция? – голос Камала в динамике рации кажется безжизненным.

– Обещали выслать патрульный автомобиль, – говорю под аккомпанемент бесконечных обращений полицейской волны к погибшему охраннику.

– Второй – встречай, – коротко командует Камал.

– Второй принял, – отвечает Шульц.

Блондин меняет магазин автомата и спешит по лестнице наверх.

– Третий, проверить точку, всех кого найдешь – на третий этаж.

На автостоянке Штайн нажимает тангенту рации:

– Третий принял.

Он неспешно идет между автомобилями, просматривая каждый внимательно, выгоняет из внедорожника молодую парочку, заставляет прижаться лицами к полу.

Фахади заходит ко мне, снимает со стойки автомат, щелкает затвором и поднимается по лестнице северного крыла на третий этаж. Выбивает ногой дверь крайнего кабинета, слышится его голос:

– Выходи! Выходи! Алла! Алла!

Из кабинета выскакивают две женщины, Фахади бьет одну, замешкавшуюся на пороге, прикладом, выпускает очередь в три патрона вдоль коридора. Пули штурмовой винтовки прошивают тонкие стены насквозь, выгоняя людей из простреленных кабинетов.

– Выходи! Выходи! – кричит Фахади, продвигаясь по коридору, и совсем скоро перед ним образуется толпа из испуганных одетых одинаково в корпоративные черно-белые цвета работников банка.

Полак в северном крыле на втором этаже свинчивает глушитель с пистолета и стреляет дважды в потолок. И кабинетов выскакивают люди и бегут вдоль коридора, спасаясь от его выстрелов.

Камал идет к операционному залу:

– Четвертый, ведем людей, встречай.

Стоун поднимается на площадку между третьим и четвертым этажами, садится на ступеньку, положив пистолет на колени, поднимает к губам рацию:

– Четвертый принял.

В операционном зале Берегер, расставив руки с пистолетами, держит под прицелом сбившуюся у лестницы толпу. К Берегеру входит Камал.

Включаю микрофоны операционного зала:

– Я прошу вас соблюдать спокойствие, – слышится гулко голос Камала. – Если вы будете выполнять наши требования – никто не пострадает. Если вы не будете нам мешать и будете в точности без промедления выполнять наши приказы – вам ничто не угрожает. Скоро все закончится, и вы сможете пойти домой к своим семьям и детям. Подумайте о них. Вы нужны вашим близким. Вашим детям, родителям, друзьям. Подумайте о том, что с ними будет, если вы погибнете. И чтобы вернуться к ним, к своей нормальной жизни, нужно только немного потерпеть и внимательно слушать наши приказания.

Камал замолкает. Люди переминаются с ноги на ногу. Молчат.

– Сейчас – внимание. Я прошу всех пройти на третий этаж в большой конференц-зал, – продолжает после паузы Камал.

Толпа остается на месте, словно сбившееся с дороги стадо.

– Я повторяю – всем идти на третий этаж, – проговаривает он без выражения.

В толпе шевеление, но не более того. Берегер выжидает несколько секунд и стреляет в ближайшего к нему мужчину, тот падает лицом вперед на пол. Люди в ужасе бросаются к лестнице, толкая друг друга. Самые резвые в три секунды взлетают на второй этаж, куда на лестницу выплескивается гонимая выстрелами Полака толпа второго этажа. Стоун стреляет поверх голов, не пуская выше по лестнице, выдавливая толпу на третий этаж.

Две толпы несутся навстречу друг другу по коридору, встречаясь на бегу, словно волны. В коридоре южного крыла Стоун отвинчивает глушитель и стреляет поверх голов, кричит:

– В конференц-зал! В конференц-зал!

– В конференц-зал! – вторит ему Фахади с другой стороны коридора, прошивает пулями стены.

Толпа под выстрелами, словно стадо под хлыстами пастухов, вливается в широкий зал, предназначенный для конференций сотрудников.

– Все на пол! На пол! – Фахади останавливается на пороге, выпускает очередь над головами и люди разом оседают.

В толпе человек пятьдесят, в основном женщины. Фахади стоит перед ними, расставив широко ноги, подняв ствол в потолок, и улыбается, говорит негромко, и многие послушно опускают взгляды в пол.

Штайн, попыхивая сигаретой, гонит перед собой по лестнице с автостоянки еще шестерых.

– Первый, – докладывает Полак. – Второй этаж – чисто.

– Первый, – слышится в динамике рации голос Стоуна, – третий этаж – чисто. Птички в клетке.

– Четвертый, Шестой, Седьмой, – мгновенно отзывается из операционного зала Камал. – Собрать всех сверху.

– Принял, Четвертый, – Стоун спускается по лестнице и бежит по коридору второго этажа.

– Принял, Шестой, – Берегер поднимается в южном крыле, перезаряжая на ходу пистолеты.

– Принял, Седьмой, – Полак вразвалочку выходит на лестницу навстречу Берегеру.

Ко мне заходит, чему-то улыбаясь, Стоун, забирает со стойки автомат и обоймы и, ни слова не говоря, уходит, направляясь в северное крыло.

4

На дисплее внешней камеры видонаблюдения к центральному входу в банк катится патрульный автомобиль. Едва я поднимаю руку к радиостанции, на пороге появляется Камал:

– Ну и где же эта доблестная полиция?

– Уже здесь, – киваю в сторону экрана.

Камал останавливается рядом, смотрит в дисплей, где автомобиль в раскраске Лондонской оккупационной комендатуры останавливается перед центральным входом.

– Наконец-то, – Камал жмет тангенту рации. – Второй, работай.

– Принято, Второй, – слышится голос Шульца.

Из автомобиля выходят двое. Водитель, коренастый лысоватый мужчина с округлым лицом, расставив ноги, опирается о капот. Другой полицейский, моложе, загорелый, поднимает голову, осматривается, что-то коротко говорит через плечо напарнику и поднимается по ступеням к входу.

На дисплее камеры наблюдения крыши Шульц перегибается через перила ограждений и стреляет из автомата вниз. Сбивает двумя короткими очередями водителя на землю. Молодой полицейский резко приседает от неожиданности, катится по ступеням форменная фуражка. Он выхватывает пистолет, но очередь Шульца пробивает его насквозь. Полицейский падает на лестницу, скользит неуклюже. Он жив и пытается отползти, толкаясь ногами о ступени, но одиночный выстрел в голову оставляет его лежать на месте.

– На входе – чисто. – Голос Шульца в динамике рации.

– Возвращайся, Второй, – Камал отпускает тангенту, подходит к стационарной радиостанции, настроенной на полицейскую волну, время от времени все еще вызывающей погибшего охранника.

Поднимает к губам микрофон:

– Внимание всем! Я обращаюсь к комендатуре Лондона, – в его голосе неожиданно слышится восточный акцент. – Здание «Кингстон Роял Банка» захвачено. У нас много заложников. Я предупреждаю каждого, кто приблизится к зданию: вы будете убиты на месте. Двое ваших людей уже погибли по своей неосмотрительности. И за вашу ошибку будут расплачиваться невинные. Я обещаю – впредь, за каждого полицейского, ступившего на площадь, будет убит один заложник. Прежде чем сделать шаг – подумайте о том, что вы убиваете этим ни в чем не повинных людей.

– Кто это говорит? – мгновенно отозвался эфир. – Назовите себя.

– По радиосвязи я больше говорить не буду. Вы можете связаться со мной по телефону, – Камал опускает микрофон радиостанции на пульт.

– По какому номеру? Как с вами связаться? – хрипит динамик.

Камал молчит, смотрит в мониторы, где Берегер, Стоун и Полак сгоняют людей с верхних этажей в конференц-зал. Рация бесконечно повторяет один и тот же вопрос:

– Как с вами связаться? Как с вами связаться?

Через несколько секунд звонит телефон на пульте. Камал поднимает трубку:

– С кем я говорю?.. Хорошо. Как вас зовут?.. Муслим? Я требую, чтобы через двадцать минут рядом с вами находились представители телевидения и ваш телефон был установлен на громкоговорящую связь. Я объявлю наши требования и буду следить за этим по телевизору. Если вы не выполните мои требования или я не услышу себя в эфире, – он поднимает к глазам часы, – ровно через двадцать минут будет убит один из заложников. После этого каждые пятнадцать минут будут гибнуть люди.

И опускает трубку. Нагибается, вынимает из руки одного из мертвых охранников пульт дистанционного управления и на стене дежурки вспыхивает экран телевизора. Канал теленовостей рассказывает о поездке Саддама в Испанский оккупационный сектор, толпы бросают под колеса его автомобиля живые цветы, и он улыбается, сидя в кабриолете, царственно и невозмутимо.

5

Из раскрытого окна в комнату врывается многократный пересвист патрульных сирен. Автомобили оцепляют площадь перед банком, задержавшихся прохожих полицейские манят руками, кричат им в мегафоны, не решаясь ступить и шага, чтобы не провоцировать террористов.

Камал наблюдает за ними в окно, сцепив за спиной ладони.

– Первый, все птички в клетке, – докладывает Стоун.

– Четвертый – на точку, – приказывает Камал. – Третий и Пятый – с птичками. Остальные – ко мне.

Шульц отдает свой автомат Третьему, Берегеру, и тот, вместе с Пятым, Фахади, остается сторожить заложников. Штайн, он же Четвертый, забирает со стойки автомат и уходит на автостоянку – место, где подразделения комендатуры проще всего могут проникнуть в здание, отжав домкратами ворота.

Полак, Шульц и Стоун возвращаются в помещение службы безопасности. Срывающимся голосом женщина-диктор канала теленовостей сообщает:

– Нам только что передали ужасающую новость – в центре Лондона неизвестными захвачено здание «Кингстон Роял Банка», взято несколько десятков заложников. Террористы пока не выдвинули своих требований за исключением одного – заявить о своих условиях в прямом эфире. Наша телевизионная бригада уже спешит на место происшествия, где Лондонская комендатура проводит оцепление опасной зоны и эвакуацию жителей близлежащих домов. Мы будем держать вас в курсе событий. Не переключайтесь. Канал новостей – только достоверная информация из первых рук.

– Сколько осталось? – спрашивает лениво Стоун.

Камал смотрит на часы:

– Четыре минуты двадцать секунд.

Пищит звонок телефона. Камал снимает трубку:

– Слушаю… Не смогут прибыть?.. Вы, комендатура города, жалуетесь на автомобильные пробки? Поднимайте вертолеты. И не пытайтесь тянуть время. У вас осталось ровно четыре минуты.

Бросает трубку на рычаг.

– Как вам это нравится? – криво улыбается он. – Военная полиция жалуется мне на заторы на дорогах. Идиоты.

Мужчины за моей спиной приглушенно смеются. Скачет по циферблату секундная стрелка.

– Алекс, – оборачивается ко мне Камал. – Устанавливай периметр.

Я механически обнуляю мерцающие индикаторы датчиков движения, и табло вторжения на пульте загорается ровным зеленым цветом.

– Готово, – докладываю глухо.

С момента, когда первый убитый на моих глазах человек рухнул на пол, прошло всего двадцать три минуты. И только сейчас случившееся в короткой паузе между летящими событиями ужасной реальности обрушивается на меня. Я – в захваченном террористами здании. Я – один из них. На полу конференц-зала шестьдесят два человека. В подземном хранилище двадцать пять чемоданов с химическим оружием. Здание окружено военной полицией.

И страх наполняет меня липкой дрожью.

Звонок телефона. Щелчок снятой трубки.

– Слушаю, – говорит Камал, молчит пару секунд, произносит жестко: – У вас нет еще десяти минут. Осталось две с половиной минуты.

Бросает трубку на рычаг.

– Шульц, готовь заложника, – говорит он. – Мне нужен жирный и важный. Чем старше и выше должность – тем лучше.

Блондин выходит. Я не могу пошевелиться от напряжения. Смотрю в дисплей, как Шульц проходит по коридору к конференц-залу, размеренно, спокойно, словно выполнять обыденную работу. Выбирать жертву из сидящих на полу людей.

Вновь звонит телефон. Камал ждет второго звонка и только после этого отвечает:

– Слушаю… Хорошо. Но если я не услышу себя по телевизору – вы будете виновны в смерти человека. Перед тем, как убить его, я сообщу вам его имя, чтобы вы запомнили, кого приговорили к смерти.

Шульц в конференц-зале. Стоит перед прячущими от него взгляды заложниками – они, верно, чувствуют, зачем он пришел, как чувствуют это ревущие от безысходности быки на бойне.

Трубка опускается на рычаг.

– Второй, отбой, – говорит Камал в рацию.

В конференц-зале блондин уже протянул руку и схватил за плечо грузного седого мужчину во втором ряду. Услышав сообщение, Шульц замирает на мгновение и с видимой неохотой разжимает пальцы.

– Понял, Первый, – слышится его голос.

– Экстренное сообщение, – женщина-диктор взволнованно повышает тон. – Сейчас террористы, захватившие в центре Лондона «Кингстон Роял Банк», готовы объявить свои требования в прямом эфире. Из-за заторов на дорогах нашей телевизионной студии не удалось пока добраться до штаба оккупационных сил, развернутого на месте трагедии. Для передачи сообщения в эфир организована телефонная линия в нашу студию, и вы все услышите первыми. Не переключайтесь.

Телефонный звонок. В отражении дисплея вижу, как Камал поднимает к уху трубку:

– Вы готовы? Давайте эфир…

На экране телевизора бегут буквы, будто муравьи: «Прямое включение. Террористы передают свои требования». Ниже мелким шрифтом: «Сегодня в центре Лондона террористы захватили здание «Кингстон Роял Банка».

– Мы – «Красные скорпионы», воины джихада, – говорит Камал в трубку с сильным восточным акцентом, его голос приглушенно льется из динамиков телевизора. – Наши требования просты и понятны. И мы обращаемся к единственному человеку на земле. К Председателю Верховного Совета Революционного Командования Саддаму Хусейну. К человеку, который изменил вере и остановил священный джихад. Уже полгода наши воины взирают через границы на земли неверных, называющих себя советскими людьми. Полгода эти советские собаки спят, едят, пьют, без веры, без страха перед воинами джихада. И считают нас всех, победителей Мира, воинов веры – трусами. Мы требуем от тебя, Саддам, остановить бесчестие, позорящее и тебя и твоих воинов. Мы, твои друзья, требуем немедленно нанести ядерный удар по СССР и стереть с лица земли обитель неверных, как мы сделали это с безбожной Америкой. Мы, воины веры, захватили и удерживаем более шестидесяти заложников в здании «Кингстон Роял Банка». Среди них много мусульман. Не мы сделали их жертвами, а твоя трусливая политика, Саддам. Мы обращаемся к тебе, как к истинно верующему – сохрани их жизни. Не будь трусом, покрывающим себя и свой народ вечным позором. До того как мы услышим о твоей готовности уничтожить Советский Союз, каждые полчаса, секунда в секунду за твою трусость будет платить жизнью один человек. Мы полны решимости идти до конца. Мы готовы пожертвовать всеми заложниками до последнего для нашего дела. И мы сделаем это.

6

Трубка опускается щелчком на рычаг. Из динамиков телевизора слышится гудок обрыва телефонного соединения. Женщина на экране молчит еще несколько секунд, у нее растерянный взгляд. Говорит после паузы, слова даются ей нелегко:

– Мы только что прослушали обращение террористов, захвативших и удерживающих заложников в центре Лондона. Террористы требуют немедленного ядерного удара по Советскому Союзу. В противном случае обещают убивать заложников каждые полчаса. Мы будем молиться, чтобы власти нашли верное решение и спасли невинных. Спасли нас всех.

Камал смотрит на часы, говорит без акцента:

– Алекс, открывай хранилища.

Снимаю блокировку электромеханических замков, бездумно щелкая по клавишам, и в подземных помещениях сдвигаются стальные стержни запоров на массивных сейфовых дверях.

– Готово, – говорю не оборачиваясь.

Я в ступоре. Механическая кукла, способная выполнять нехитрые манипуляции и принимать команды. Шок от услышанного настолько силен, что я сижу неподвижно, фиксирую только происходящее вокруг, без обдумывания, без оценки. И только одна мысль бьется в черепной коробке, словно взбесившийся заяц.

Неужели все сказанное в прямом эфире – правда?

– Готовьте груз, – говорит Камал за моей спиной. – Я на связи.

Полак, Шульц и Стоун выходят в коридор. Камал садится в кресло, откидывается на спинку и замирает. Оглядываюсь на него. Кажется, он спит, равномерно поднимается и опускается грудная клетка, лицо расслабленно, неподвижно.

Все во мне горит от ненависти к нему.

Я был готов на все, чтобы спасти свою страну.

Именно потому, и только потому, что я помог Камалу захватить здание, они требуют уничтожить мою Родину.

И ужас происходящего плавит мне сердце.

– Алекс, ты что-то хочешь спросить? – произносит Камал, не открывая глаз.

От неожиданности вздрагиваю и отворачиваюсь к дисплеям. Но удержаться не могу, и от чехарды мыслей в голове вопрос получается смазанным:

– Ты рассчитываешь, что Саддам тебя послушает?

– Ты действительно хочешь знать ответ? – говорит он безразлично.

Слов нет. Молчу. Надеюсь, горячо надеюсь, что Саддам не выполнит требования Камала. Что для него шестьдесят два человека по сравнению с богатствами Сибири и Урала? И все же в вопросах веры я разбираюсь слабо, ведь требования в том, чтобы обменять жизни мусульман на жизни неверных, и в чем здесь верный выбор, не мне судить…

– Хочу, – голос мой дрожит.

– Зачем тебе это знать?

В груди разливается горячая волна. Звенят напряжением нервы. Покончить с этим немедленно! Вскочить и выстрелить ему в голову! За Родину! За Сталина!

И в то же время я трезво осознаю – не время. Не время паниковать. Нужно выждать. Если Саддам сообщит о своем решении уничтожить СССР и спасти заложников, мне придется действовать. Но если он откажется… скорее всего – откажется… и тогда я еще поработаю для «скорпионов».

– Я боюсь, – срывается с губ простое объяснение. – Мне кажется, Саддаму проще уничтожить нас с заложниками. Среди них много неверных, я видел. И может быть, уже в воздухе пара истребителей, и они разнесут нас в клочки.

– Может быть, – Камал кивает в отражении монитора. – Только если он забыл, что положил в этом банке. Но если забыл, его сын, ответственный за этот груз, как глава службы безопасности Имамата, Кусей Хусейн, напомнит ему.

На дисплее трое автоматчиков спускаются по лестнице в хранилища. Он прав. Атака истребителей поднимет над Лондоном облако «Росы» и превратит в мертвый город. И, наверное, Саддам будет искренне сожалеть о потере смертоносного оружия и хитроумного плана, приготовленного для захвата СССР, его сокровищ, его просторов, его людей. Начнутся новые разработки, новые планы по уничтожению Сталина и развалу Советского Союза, а в это время недовольство его армии будет расти и множиться. Ему об этом прекрасно, должно быть, известно.

Следовательно, атаки на здание банка не будет. Ни авиации, ни артиллерии опасаться не приходится. От проникновения спецназа мы защищены системой безопасности.

Впрочем… насколько защищены… А это мысль!

У меня есть телефон агента СМЕРШа. Пусть автоответчик, но ведь кто-то его прослушает! Назовусь Чингизом, сообщу, что нахожусь в здании банка среди террористов и что ракеты здесь. Они придут. Они не смогут не прийти. Они разберут этот банк по кирпичикам, как сверхсекретную лабораторию недавно. Они спасут Советский Союз и товарища Сталина.

Мозг, поймав возможность спасения, заработал с удвоенной скоростью. Как же мне пустить внутрь офицеров СМЕРШа? Если разблокировать здание, в него хлынет спецназ Саддама – я уверен, они уже прорабатывают варианты вторжения, так как это единственный шанс для Хусейна вернуть себе ракеты и сохранить лицо. К тому же снятие блокировки здания сразу же выдаст меня. Как только жалюзи операционного зала пойдут вверх – мне конец. Из союзника я стану врагом. Мне не справиться ни с одним из них. Даже один на один.

Может быть, я что-то упустил в системе безопасности здания. Открываю на дисплее план помещений. Операционный зал – жалюзи, наглухо… Лестничные площадки – стена, железобетон. Автостоянка… Вентиляционная. Небольшая комната с дверью на автостоянку. За ней – воздухозаборник, в нем обозначены на плане узкие отверстия наружу. Это вентиляционные решетки с воздушными фильтрами. Здесь можно выйти во внутренний двор. Если пройти автостоянку, попасть в вентиляционную… Разглядываю план вентиляционной, подавшись вперед, чтобы закрыть от Камала дисплей. Между вентиляционной и воздухозаборником тонкая металлическая решетка. Странно, что система безопасности банка не предусмотрела блокировки этого прохода как места возможного проникновения. Разворачиваю трехмерную картинку и понимаю, что в системе дыр нет. Эта дыра существует лишь на бумаге. И сквозь нее никто не пройдет. Потому что в ней со скоростью тысяча оборотов в минуту рубят воздух стальные лопасти мощного вентилятора.

Но если его остановить! Это – выход. Помещение вентиляционной за двойным тамбуром, работает или нет двигатель – не слышно. СМЕРШ войдет, я отключу вентилятор… И ракеты – наши.

Звонок телефона, и я спешно сворачиваю картинку вентиляционной. Камал подкатывается в кресле к пульту, снимает трубку:

– Да, – долго молчит, слушая бормотание телефона, говорит коротко. – Вы все слышали. У вас двадцать две минуты.

На экране телевизора крупным планом панорама здания банка с подписью: «Прямой репортаж». Камал опускает трубку на рычаг и делает звук телеприемника громче.

– Мы находимся перед зданием «Кингстон Роял Банка», где час назад группа террористов, называющих себя «Красные скорпионы», захватила несколько десятков заложников, – звенящий волнением женский голос комментирует картинку, пока телекамера медленно продвигается по зданию, показывая крупно окна.

Картинка съезжает вниз, демонстрирует трупы на центральном входе:

– Террористы настроены решительно. Вы видите сейчас застреленных ими офицеров лондонской военной полиции. Террористы предупредили власти о том, что за каждого, ступившего на площадь перед зданием, будут уничтожаться заложники. Во избежание новых жертв полицейские не рискуют даже забрать тела погибших. Через двадцать минут истекает установленный террористами срок для принятия решения властями по нанесению ядерного удара по территории Советского Союза. Пока власти молчат. Мы надеемся, что благоразумие поможет спасти людей, удерживаемых в заложниках, – здание на экране уходит вдаль, и на его фоне появляется блондинка с желтом плаще с микрофоном в руке. – Санди Голдблум специально для канала новостей с места событий.

Блондинку сменяет озабоченная брюнетка в студии:

– Не переключайтесь. Наш канал расскажет обо всех событиях драмы, разыгравшейся в центре Лондона в прямом эфире.

– Шоу должно продолжаться, – говорит Камал без улыбки, глядя в экран.

На дисплее камеры слежения Полак, Шульц и Стоун входят в хранилище номер шесть. Они срывают полиэтилен, обнажая штабель зеленых чемоданов с маркировкой «ВСС-18».