Текст книги "Король-Предатель"

– Пожалуйста, друг, забудь всё, что я тебе говорил. Ты ничего не слышал, лады? Мы ведь разумные граждане, я готов раскошелиться, дабы уладить это недоразумение. Денег у меня немного, сам видишь, как скатился я и мой Дом, но ради такого хорошего гнома, я поделюсь скромными остатками благосостояния. Просто не говори, о том, что ляпнул старый дурень, как следует не подумав. Хорошо? Просто…

– Хватит! Остановитесь! Да что же это такое! Я не от Кременькана и уж вовсе не от Короля! Да сколько можно тараторить без остановки?!

– Не от Короля? – Рыжеруб облегчённо перевёл дух, но сразу вновь насторожился. – Так кто ты тогда? Скажешь уже, наконец, или и дальше будешь изводить старого гнома?!

– Я из Квартала черни! – выпалил, улучив свободное от излияний Рыжеруба мгновение, Скалозуб. – Купец, пришедший обсудить оптовую покупку грибокартошки, вот и всего-то! Но могу, конечно, рассмотреть и другие вопросы, раз вы так сильно настаиваете. Я гном непринципиальный и вовсе не возражаю против вашего желания поделиться со мной благосостоянием Дома…

– Хорошо-хорошо-хорошо, обсудим детали сделки! Вы отличный торговец, просто-таки превосходный, я сразу по вам это понял! – заверещал медовым голоском рыжебородый «хитрец», моментально переводя тему с невыгодного для себя русла. – Как я рад вести дела с грамотным и вежливым гномом! Вы даже не представляете, каково мне было мучиться с прочими неучами из вашего Квартала. Но я всегда говорил, и среди бедняков водится много светлых умов, нужно просто отбросить высокомерие и как следует поискать! Пройдёмте со мной, любезнейший, я покажу вам товар и, само собой, дам огромную скидку! Исключительно для такого славного коллеги, как вы! Ох, простите старого дурака, постоянно забываю о хороших манерах. Как я могу обращаться к такой выдающейся личности? И, Праотца ради, не обижайтесь на мои причитания в начале нашей встречи…

С невероятным подхалимством расшаркиваясь на каждом углу, Рыжеруб повёл посетителя по поместью.

– Не переживайте, я привык к удивлению окружающих и их повышенному вниманию к моей бороде. Вернее, к отсутствию оной. – Скалозуб с нарочитым достоинством вышагивал следом за суетящимся гномом. – Меня зовут Чоппи.

– Чоппи? Какое необычное имя. Дерзкое, решительное, ух! Пожалуйста, сюда, мастер Чоппи, я храню грибокартошку в прохладном местечке, дабы максимально сохранить полезные свойства и вкус сего великолепнейшего продукта!

Качество «великолепнейшего продукта», как и ожидал Скалозуб, оказалось, мягко говоря, крайне сомнительным. Делая в своё время закупки у Велера, королевского кладовщика, ставшего в итоге его палачом-обвинителем, он частенько матерился, осматривая подпорченную пищу. Но то, что пытался впарить ему сейчас Рыжеруб, и едой-то назвать было сложно. Раскисшая гнилятина, пролежавшая по меньшей мере пару месяцев сверх положенного срока, годилась разве что на корм кротосвинкам. Ткнув пальцем в лежавшую сверху картоху, Скалозуб брезгливо поморщился – лёгкого нажима хватило, чтобы прогнившая грибокартошка лопнула словно перезрелый помидор.

– Скалозуб… – уставившийся на вымазанный гнилью палец гном вздрогнул. – Точно! Вот кого ты только что мне напомнил! Тот тоже всё время так морщился, когда бывал недоволен. А недоволен он был почти что всегда.

– Ваш старый знакомый? – постаравшись придать себе предельно равнодушный вид, поинтересовался неопытный конспиратор.

Внутри гнома разразилась целая буря эмоций: от страха быть разоблачённым до гнева из-за довольно-таки непочтительного отзыва о своей прежней ипостаси. Сюда же примешивался игровой азарт, желание вывести старого хитреца на чистую воду, подталкивая того к прямоте и откровенному высказыванию мнений, скрываемых прежде при общении с глазу на глаз.

– И что же его обычно так раздражало?

– Да он по жизни на всех обижен был! «Кругом одни враги!», «Все пытаются мной манипулировать!», «Тебе не обвести меня вокруг пальца!» и т. д. и т. п. Как будто можно вести дела как-то иначе?!

Рыжеруб фыркнул, шикарная борода без единой седой волосинки потряхивалась в такт идущего из глубины души возмущения:

– Я тебе так скажу, слишком умным он себя считал, вот что. Слишком умным и праведным. Нехер было возмущаться, не в идеальном мире живём! Все друг друга обманывают, так всегда было, так есть, так и будет. Не нравится – пшёл вон, сиди в какой-нибудь пещерке на отшибе и носа оттудова не высовывай! Или играй по правилам. Сам воруешь, дай и другим немного от себя оторвать. А не выпендривайся, какой ты весь беленький и пушистенький, а кругом одни сволочи! Можно подумать, сам никогда никого не использовал. Ух, бесячий был гном.

Рыжеруб в сердцах стукнул кулаком по ладони:

– Ещё и возлюбленную моего племяшки, сука, увёл. Надеюсь, чернь успела ему яйца поотрывать, прежде чем насмерть забить! – взглянув на своего слушателя, возмущённый делец понял, что его опять занесло не в те дебри. – Фу-у, извини, разошёлся я чёт не по-детски, ты-то тут ни при чём. Да и похож на него совсем лишь чуток. И то, только когда морщишься, а так ничего общего с той холёной, вечно обиженной рожей.

После слов о «возлюбленной его племяшки» Скалозуба уже откровенно трясло. Не было нужды пытаться выжать из и так разоткровенничавшегося гнома больше подробностей. Всё встало на свои места: расстройство Бригитты исчезновением Трясуна, её частые походы в гости и «дружеские» встречи с ублюдком. Косые взгляды со стороны Рыжеруба и странная смесь неприязни с зазнайством со стороны любовника его ненаглядной. Осторожные речи отца потаскухи и тех, кто прекрасно всё знал.

Что есть силы пытаясь применить технику «третий глаз», несправедливо очернённый гном будто в полусне пытался говорить как можно медленнее и спокойнее, тщательно взвешивая свои слова:

– Я, кажется, догадываюсь, о ком идёт речь. Весть о народном самосуде над проворовавшимся законнорожденным, наверное, с месяц будоражила весь Квартал! Слава, Праотцу, я не присутствовал при той расправе. Были дела поважнее участия в массовых скопищах, понимаете ли.

Кстати, ведь раньше именно через него в Квартал шла поставка всего продовольствия? Он вроде не торговал с нашими напрямую, вёл, так сказать, дела через посредников-слуг, потому я с оным товарищем лично никогда знаком не был… Однако все мои коллеги-лавочники и Фомлин, наш староста, нынче частенько сокрушаются, что прежде заключить сделку было значительно легче…

– Пффф, много ваш староста понимает. Напыщенный эльф и тот был бы сговорчивей! Грибокартошка, мол, вся прогнила, и цену я втридорога заломил. Так покупать надо было сразу, а не выкобениваться, ядрёна ж ты вошь! Теперь-то, конечно, испортилась, столько еды зря пропало… Ни себе, ни гномам называется. Я и так ему объяснял, и этак. Не понимает, что кризис сейчас на дворе, и всё тут.

Можно подумать, мне самому эта грибокартошка задаром досталась. Велер, мразь долбанная, такую цену заломил – я половину имущества заложил, чтоб только партию прикупить! А теперь, вон, пожалуйста, лежит и гниёт. Куда девать, непонятно…

Настал черёд торговаться, смекнул искушённый в подобных делах Скалозуб. «А за высказывания в мой адрес ты ещё ответишь, урод!»

– Эх, даже не знаю, смогу ли вам чем-то помочь… – Скалозуб придал лицу крайне печальное и озабоченное выражение. Что, в принципе, не требовало особых усилий после услышанных ранее слов. – На корм кротосвинкам ещё, может, и удалось бы подсобить этакую гниль, вот только откуда в Квартале взяться свинкам? Я-то надеялся, у вас найдётся что пожрать гномам…

– Постой-постой! Не бросай старика в беде, ладно? Наверняка у вас в Квартале найдутся достаточно голодные, чтобы обрадоваться и такой пище. Мне бы только вложения отбить. Ни гроша лишнего не заломлю, отдам всё по себестоимости! А за следующей партией сразу придёшь, пока будет свежак-свежачок! Никому, кроме тебя, не продам! Тогда уж и сам наваришься, и я свою мизерную маржу с чистой совестью заберу. Ну пожалуйста…

Лишь выйдя из поместья, Скалозуб позволил себе распустить клубок туго сжатых эмоций.

«Увёл возлюбленную Трясуна?! „Мы с ним просто близкие друзья“, „Скалозубик, как ты можешь ревновать, мы же с Трясунчиком родственники“, бла-бла-бла. Сука, ты просто драная сука, Бригитта! Теперь понятно, чего тебя сюда так тянуло. Твою мать, я столько переживал из-за этой гномихи, а она… Тварь! Шлюха! Бытовая проститутка! Была со мной только ради денег! Сук…»

– Эгей, Безбородый, ну как оно? – из-за угла, как и договаривались, вышли ожидавшие его Фомлин и Кларк. – Судя по выражению лица, со старым придурком договориться не удалось. Что ж, я говорил тебе, он на голову больной! Не стоит особо переживать…

– Пришлите гномов за грибокартошкой. Не знаю, на что сойдёт это гнильё, может, и правда, Хогу для прокорма свинок сгодится… – Фомлин непонимающе уставился на него. – Договорились о тридцати сребреников за ящик. Хрен его знает, стоит ли оно даже этого, но ты сам сказал, что и на сотку согласен. Следующую партию ждать неделю-две. Там уж скорей всего придётся раскошелиться, но зато по качеству и нам на жратву, быть может, сойдёт.

Староста беззвучно открыл и закрыл пару раз рот, но Скалозуб вовсе не ощущал гордости за успешно проведённую сделку:

– Прости Фомлин, не хочу сейчас болтать, мне надо прогуляться, дабы немножко остыть. Увидимся дома.

Не оглядываясь, Скалозуб зашагал к выходу из Пещеры ремёсел. Сейчас его мало беспокоило возможное столкновение с бандой Дорки или кем бы то ни было. Сознание затуманивали ярость и душевная боль. Предательство любимой женщины казалось чудовищным даже в сравнении со всем пережитым в недавнем прошлом. Ещё не известно, что принять проще.

Погрузившись в мрачные думы, Скалозуб не заметил, как вновь очутился в Квартале черни. Войти сюда было намного проще, чем выйти. Оно и неудивительно, что взять с бедняков? А вот охранять от них покой уважаемых гномов лишним не будет.

Природная осторожность и осмотрительность всё же взяли верх над помутнённым рассудком. Сама атмосфера Квартала предрасполагала к бдительности, нежели к задушевным прогулкам. Внимательно всматриваясь в простирающиеся впереди кривые улочки, гном замедлил шаг, изготовившись в случае малейшей опасности дать дёру.

«В конце концов, мои переживания уже ничего не изменят. Может, оно даже в итоге и к лучшему – меньше беспокойств и сожалений о потерянной „жёнушке“. А вот Трясуну точно лучше оставаться безвременно пропавшим, иначе я найду способ сделать ублюдка почившим уже навсегда!»

Легче, однако, на душе от подобных рассуждений не становилось.

Знакомые визгливые голоса заставили Скалозуба резко остановиться. Аккуратно приблизившись к углу дома, пребывающий в крайней степени смятения гном выглянул на соседнюю улочку.

Те самые «добрые, милые» ребятишки, что лишили его бороды и чуть не искалечили, швыряясь камнями, весело играли, перебрасывая друг другу палками дохлую крысу.

Скалозуб отдёрнулся обратно за угол, вжавшись в стену дома и лихорадочно соображая. В обычной ситуации рассудительный гном, скорее всего, нашёл бы способ обойти обидчиков стороной, избегая прямого столкновения. Он всегда стремился не рисковать без крайней надобности.

«Праотец справедлив, рано или поздно Он всегда наказывает неправых.

Так обогни же эту улочку, идиот!

Ты ничего никому не докажешь. Это всего лишь молокососы, они не ведают, что творят.

Но ты-то взрослый и умный мужик. Подумай о последствиях, чернь ещё больше возненавидит тебя.

Просто… быстро пройти мимо, отвернувшись в другую сторону.

Так логично, так разумно. Даже отчасти по-своему благородно.

Вот только… пошло бы оно всё на хер!»

Подобрав с земли несколько увесистых камешков, Скалозуб глубоко вздохнул и выбежал навстречу подлым врагам.

Один из подростков открыл было рот, завидев несущегося с безумным взглядом взрослого гнома. У непонятно откуда взявшегося типа была очень странная короткая причёска, а лицо выбрито настолько гладко, что тому позавидовала бы любая гномиха. Однако шок от удивления мигом сменился оглушающей болью, сильнейший удар прямо в лоб повалил юношу наземь. Проведя дрожащей рукой по лицу, парень удивлённо уставился на окровавленную ладонь. Послышалась пара сдавленных криков, двое его товарищей скорчились на земле, также держась за разбитые головы. Остальные ребятишки бросились наутёк.

Григги отбросил длинную палку, намереваясь удрать вслед за младшими, но бешеный гном настиг его, не дав даже как следует разбежаться. Мощный толчок в спину опрокинул подростка на жёсткий пол пещеры, заставив зашипеть от боли в разодранных локтях и коленках. Превозмогая жжение, Григги попытался как можно быстрее вновь вскочить на ноги, но сильная рука сгребла его за шкирятник и вновь швырнула об пол. Юнец успел выставить руки перед собой, ударившись с размаху лбом о ладони, благодаря чему отделался болевым шоком и вконец разбитыми локтями. Перевернувшись на бок, он инстинктивно сжался в комок, ожидая ударов ногами.

– Не бейте дядечка! Пожалуйста, не бейте! – испуганно заверещал лидер подростковой шайки. – Я всё отдам! Всё!

Сильные руки рывком подняли его на ноги. Сжав словно тисками шею и запястье отведённой за спину руки, юношу заставили повернуть голову и встретиться со свирепым взглядом сумасшедшего гнома.

– Безбородый… – прошептал перепуганный паренёк.

– А то, он самый, собственной персоной! – брызнув слюной в лицо подростку, прорычал законнорожденный. – Пришла пора расплачиваться по счетам выродок, «раскрасить дядю красным» была очень плохая идея!

– Дядечка, простите! Простите меня, пожалуйста, я больше никогда так не буду, я…

Подножка вновь опрокинула Григги на землю. Из-за вывернутой за спину руки в сей раз юный гном не сумел самортизировать удар, звезданувшись об пол прямо лицом. Перед глазами заплясал круговорот ярких искр, нос предательски хрустнул. Губы «поцеловали» твёрдую поверхность, отчего весь рот моментально наполнился кровью.

Безжалостная сила, однако, почти сразу подняла паренька на подкашивающиеся, дрожащие ноги.

– Нравится крысёныш?! Смотри мне, сука, в глаза! Приятно?! Хорошо «быть красным»?!

Обезумевший гном потащил куда-то безвольную тушку Григги.

– Смотри, твой собрат! Как могли вы убить невинную зверюшку? – законнорожденный подобрал мёртвую крысу и с усердием принялся запихивать её прямо юноше в рот.

Из сломанного носа ручьём текла кровь, не давая Григги вздохнуть. В глазах начинало темнеть.

– Не нравится твой меньший братик? Невкусный, да? А может, ты просто зажрался? Брезгуешь, поганая мразь?! Не отворачивайся, гадёныш! Я кому сказал не…

– Безбородый, прекрати! – по направлению к полузадушенному пареньку и его мучителю стремительно нёсся ещё один взрослый гном. – Ты убьёшь его! Да остановись же!!!

Прибежавший с трудом отодрал неистового мстителя от подростка. Григги обессиленно рухнул на колени, выплёвывая изо рта сдохшую крысу и кровь, не понятно теперь уже чью, его собственную или кровь грызуна. Согнувшегося в три погибели юнца вырвало, пещера ходила под ним ходуном, яростный спор двух гномов воспринимался как далёкий и ничего особо не значащий.

– Ты что рехнулся?! Это всего лишь детишки!

– Детишки?! Выродки сраные, твари грёбаные, вот они кто! – законнорожденный харкнул в стоящего на четвереньках Григги. – Детишки. Они чуть не убили меня, понимаешь?! Бросали камнями, пока я был закован! Игрались, видишь ли, «раскрасить дядю красным» им захотелось! Я, мать вашу, пораскрашу этих уродцев, чтоб на всю жизнь запомнили!

– Тихо-тихо. С них уже достаточно. Посмотри, да он едва ли полуживой! Хватит, Безбородый, успокойся. Ты же разумный гном, Проявленный тебя побери! Держи себя в руках!

Тяжёлое дыхание взбесившегося мужика препятствовало мыслительной деятельности, но второй гном подошёл с другой стороны:

– Пойдём отсюда. Часть мелкоты убежала, ты ведь не хочешь разбираться с их родителями? Оно того не стоит, Безбородый, оно того не стоит…

Кажется, взъярившийся гном начал потихонечку остывать. Воздействие на инстинкт самосохранения сработало лучше, чем все призывы к морали и нравственности.

– Прости, Кларк, – ответил спустя минуту или две сумасшедший. – Ты прав. Нельзя давать волю гневу.

Безбородый обернулся к подростку:

– Марать руки об эту мелкую шваль нет ни малейшего смысла! Надеюсь, сегодняшнего урока будет достаточно. А если нет, можем ещё разок повторить!!! – рявкнул он напоследок.

Затем, окончательно успокоившись, обратился как ни в чём не бывало к товарищу:

– Идём домой, друг.

Избитый малец ещё долго не мог найти в себе силы, чтобы встать с четверенек. Наконец, кто-то из товарищей потряс его за плечо:

– Григги! Григги, ты живой?! – хнычущий голосок вечно ноющего Моглика заставил подростка медленно поднять голову. – Что нам делать, Григги?

– Идти к Дорки, – мрачно изрёк израненный, униженный, но жаждущий возмездия юноша.

Глава 10. Затишье перед бурей

Большинство всегда за тем, кто привлекает на свою сторону дураков.

Мартти Ларни

Кислые мины присутствующих на очередном собрании гномов красноречиво говорили Фомлину о текущем положении дел.

Партия насквозь прогнившей грибокартошки очень порадовала Хога и его кротосвинок, но вот остальные жители успех Скалозуба оценили отнюдь не столь высоко. Глупо было осуждать своих неблагодарных собратьев, в конце концов, Фомлин был негласным руководителем Квартала уже достаточно долго и прекрасно понимал, что в нынешней ситуации на лучшее рассчитывать было нечего.

По крайней мере, им удалось накормить самых немощных бедняков, разваривая гнилятину в нечто напоминавшее суп. Сказать по правде, демонстративно попробовав на публике такое варево, Фомлин едва сдержался, чтобы не вывернуть наизнанку желудок и еле добежал до дома, где сидел в кабинете размышлений почти до самого вечера. Когда пришла пора повторить подвиг вновь, он хорошенько продезинфицировал организм водочкой, за счёт чего расплата пришла лишь на следующий день. В третий раз ему едва не стало плохо от одного вида похлёбки, но староста, пусть и неформальный, есть староста – вожак, подающий пример остальным. В общем, кто реально голоден и не такое сожрёт, а на недовольные рожи Фомлин за свою жизнь насмотрелся столько, что давно перестал воспринимать их всерьёз.

Некоторым, однако, неймётся, чтобы для них ты не сделал…

– Фомлин, когда прибудет партия нормальной еды? – Лех, самый жадный торговец Квартала, говорил таким обиженным тоном, будто у него последний кусок отобрали. – Ты обещал, что закупленное гнильё только первый шаг на пути установления долгосрочных деловых отношений с новым барыгой-законнорожденным. И что в итоге? Мы должны давиться грибокартошкой, которую даже крысы жрать не хотят! Лично меня такое питание категорически не устраивает!

Торгаш обвёл взглядом собравшихся, ища их поддержки. Увидев кивки и поддакивания, Лех воодушевился и принялся выдвигать претензии дальше:

– Не подумай, конечно, что я ставлю под сомнение твои способности или статус, но некоторые твои решения… не кажется ли тебе, что вести переговоры с законнорожденным должен именно ты? Ты, а не безбородый психопат, чуть не угробивший ребятишек! Как вообще можно было спустить с рук этому негодяю столь страшный проступок? Для того его разве освободили, чтобы он детей изводил?! Жесть какая-то, Фомлин, честное слово жесть! Не понимаю, почему вы с Пастырем так его защищаете и нахваливаете за «крайне выгодную сделку». Не понимаю, и всё тут!

«Надутый упоротый хряк! У самого ряха разве что не лопается, а верещит так, словно в голодный обморок сейчас грохнется! Как же я ненавижу эту жадную сволочь…»

– Лех, если бы не «безбородый психопат», кстати, где ты вообще услышал слово такое? Говори нормальным языком, «умалишённый» хотя бы! Так вот, только благодаря Безбородому у нас ещё не разразился голодный бунт, а все живы-здоровы, хоть и давятся грибокартошечным варевом. Знаю, на вкус та ещё дрянь, но желудок набить можно.

Ты считаешь, я, либо кто-то иной, договорился бы с законнорожденным лучше? Мы к нему два месяца всем Кварталом ходили, два долбанных месяца и всё впустую! Ты сам общался с тем рыжебородым ублюдком и что? А Безбородый с первой попытки сделку сумел заключить, да ещё в три раза дешевле партию закупил, чем я рассчитывал!

И вовсе я его не защищаю. Мне вообще фиолетово! Я только ради Пастыря тогда его приютил, если вы не забыли, – теперь уже Фомлин обводил окружающих взглядом, а те, в большинстве своём, стыдливо опускали глаза или отводили взгляд в сторону. – Я понимаю, все умные, как другим советовать, что да как делать. Сколько из вас вели переговоры с новым поставщиком? Вы же видели того идиота: «кризис», «кризис», «кризис», – одно и то же талдычил, будто недоразвитый орк! Нахер! Пусть Безбородый с ним и дальше общается, пошло оно всё! Как вспомню, так вздрогну.

– Ладно-ладно, с грибокартошкой понятно, – успокаивающе поднял вверх руки Лех, – но это не оправдывает избиение Безбородым нашей детворы. Фомлин, представь, что на месте Григги оказался бы твой сын или внук! Тебе бы понравилось такое насилие со стороны сумасшедшего гнома?!

– Так у него своих детей нет, фигли он понимает! – вякнул кто-то из-за спин дискутирующих.

Выскочка ретировался прежде, чем Фомлин яростным взглядом успел выхватить того из толпы. Тем не менее некоторые поддержали замечание неизвестного гнома.

– Так, во-первых. Не надо вякать, о чём понятия не имеете! Что такое отцовство я знаю, – староста взял себя в руки, несмотря на рвущийся наружу гнев. И застарелую боль… – Во-вторых. Вам всем прекрасно известно, какой Григги засранец. Маленькая версия Дорки, чтоб его! Юнец хорошенько поиздевался над Безбородым, пока тот был в колодках. Очень, знаете ли, от души поизмывался! За что и огрёб. По делу. Зато в следующий раз, может, подумает, прежде чем кого-нибудь обижать. Оценит последствия своих «игрищ».

Лех удручённо покачал головой:

– Ох, Фомлин. Спорить с тобой, всё равно что с моей ненаглядной, всегда найдёшь тысячу оправданий! – торгаш демонстративно развёл руки, как бы показывая своё отчаяние и бессилие, что-либо доказать упёртому гному. – Но запомни, держи свою «вторую собачонку» на коротком поводке. Как бы хорошо он не умел договариваться с другими законнорожденными, это не даёт ему права распускать свои грязные руки! Месть и обиду пущай выплескивает на изгнавшее его сословие. А тронет кого из наших хоть пальцем – руки переломаем и снова в колодки тварь запихнём! Ясно?!

«До чего же мерзкая толстожопая гнида. Сам не знает чего хочет, но свою значимость надо показать при всех обязательно! Ублюдочный тип».

– Мы с Пастырем уже провели воспитательную беседу с Безбородым, поверьте, и не одними словами всё ограничивалось… Можете спросить у Дедушки при следующей встрече. Жаль, его сейчас нет, кое-кого здесь тоже не помешало бы поучить хорошим манерам…

Лех обиженно нахохлился, из-за чего стал казаться ещё толще:

– Вот уж покорнейше благодарю. Родители, хвала Праотцу, научили меня всему, что необходимо для нормальной общественной жизни. Но с кем-нибудь смыслящим в воспитании обязательно побеседую, правда, на несколько другую тематику. Может, оный мудрец посоветует кого-то другого на роль старосты, настоящего лидера бедняков, – торговец сделал вид, что задумался. – Возможно, даже есть смысл на следующее собрание пригласить Дорки. Этот хоть и грубиян, но детвору любит и в обиду, в отличие от некоторых, точно не даст!

– Вот иди и поцелуй Дорки в задницу, милости прошу! – не сдержался от оголтелого наезда торгаша Фомлин. – Раньше тебя благополучие ребятни чего-то не волновало от слова совсем! А тут прямо праведный гнев из всех щелей вдруг попёр!

«Пора заканчивать балаган, конструктивных обсуждений с таким настроем вряд ли добьёшься», – решил про себя «неподходящий на роль старосты» гном.

– Предлагаю на сегодня обсуждение завершить, а то Лех меня сейчас слюной от пят до макушки забрызжет! Хотите, зовите Дорки. Безусловно, он много чего умного сможет вам рассказать: какие сволочи законнорожденные, как жестоки и несправедливы предатели-стражи – посему мы все должны молиться на Дорки, содержать его шпану, да и вообще нашего «главного защитника» давно в короли пора возвести! Вот тогда заживём, вот тогда будет всё у нас хорошо!

Давайте-давайте, зовите. Обязательно позовите! Будет кому поплакаться на бессердечного старосту, ненавидящего милых детишек!

Всё, благодарю за внимание! Продуктивного вам всем дня!

На этой весёлой ноте, Фомлин, а за ним и остальные гномы стали расходиться по своим повседневным делам.