Текст книги "Король-Предатель"

* * *

От раздиравших душу волнений Скалозуб дёргался в колодках как одержимый. Последние слова кровожадного монстра могли означать для его лучшего друга, Кларка, лишь одно – смерть. В сём не было ни грамма выгоды или логики: разоблачение блефа Зерка – вопрос короткого времени, а осознавшая надувательство толпа разорвёт обманщика на куски. Неудавшийся командир должен был прекрасно всё понимать, однако вместо того, чтобы воспользовавшись сумятицей скрыться, искал отмщения. Воистину, слова писания Мерхилека зрели в самую суть: «Не суди о поступках других исходя из здравого смысла. Зверь живёт сиюминутным желанием, ему неведома долгосрочная перспектива».

Пытавшемуся было преследовать подонка Хогу пришлось отступить назад к эшафоту, ложная весть о победе изменила настрой легковерной толпы в отнюдь не благоприятную для сторонников дипломатии сторону.

– Ха! Что ты на это скажешь, Хог, а?! Разве не стоили сегодняшние жертвы великой победы? Скоро стражам, законнорожденным и Королю настанет конец! Пришло наше время! Эпоха равенства, справедливости и свободы грядёт!!!

Несмотря на то что в компании бедняков он провёл уже изрядное количество времени, Скалозуб до сих пор поражался, как гномы могут быть настолько тупы и наивны. Однако индульгировать и философствовать по данному поводу было некогда. Жизнь Кларка висела на волоске, пора было кончать балаган и спешить на выручку другу.

– Хог, при первой возможности несись со всех ног Кларку на помощь! – разводчик кротосвинок кивнул.

Скалозуб глубоко выдохнул и вздохнул, стремясь отогнать переживания и эмоции прочь. Тщательно подобранные слова – всё, что сейчас имело значение.

– «Слепые прозрите, глухие отворите слух! Кто прячет разум во тьме невежества, готовься внять истину!» – лучшего начала, чем цитирование Мерхилека, он придумать не смог. – Я, известный вам не иначе как Безбородый, ученик Пастыря и продолжатель деяний его, имею, что сказать народу последнему!

– Заткнись, чмо! – в сторону новоявленного пророка полетел увесистый камень, едва не угодив в одного из последователей.

– О паства, за ложным мессией войны и разрухи столь слепо последовавшая, послушай же, ибо надежда твоя – прах и ничто! Вновь обмануты вы, зря тешитесь и возвращения вождя своего ожидаете!

Следующий бросок оказался точнее, попав в голову стоящего перед Скалозубом сторонника. Мужчина пошатнулся, схватился за рану, но устоял. По рукам верующего лились струйки крови, но тот продолжал упрямо прикрывать собою пророка. Другие последовали примеру товарища, кусая губы, скрипя зубами, но не издавая ни звука, несмотря на причиняемую градом камней страшную боль.

– Да прекратите вы! Дайте гному сказать! – самоотверженность и стойкость приверженцев Безбородого задели тонкие чувства многих уставших от насилия бедняков. – «Справедливость» это что, просто красивое слово, вы, кровожадные смельчаки, бьющие безоружных?! Сражаться надо было в бою!

Увлёкшихся метанием камней молодцев немилосердно колотили недавние товарищи по оружию. На площади вновь возник шаткий порядок.

– Благодарю вас, друзья! Вижу, разумение покинуло далеко не все головы, – Безбородый пророк печально вздохнул. – Понимаю, не хочется верить слову законнорожденного. Ещё более противна сама мысль о тщетности надежды, едва успевшей поселиться в ваших сердцах. Посему говорить я буду сугубо чёткие аргументы и да найдёт правду сохранивший способности к здравомыслию! Зерк, эта столь изуродованная насильем душа… блефовал!

Толпа загудела опять, но Скалозуб говорил, словно резал:

– Доносчики с Верхних ворот сидят взаперти в главном штабе. Отправьте дюжину гномов, освободите бедняг и приведите сюда. Пусть сходит кто-нибудь на разведку и в сам туннель, оценит картину и масштаб бедствия непредвзято, – из-за спин последователей он не видел, что происходит, но движение в задних рядах толпы уловил. – Подумайте, отчего вас согнали сюда? Служить подкреплением? Хрена с два! Если бы воинство Дорки одержало победу, вы бы сейчас окружали стражей на Нижних воротах с обеих сторон, а не торчали здесь, слушая выступления узника! Ну, соображайте же! Зачем Вождю возвращаться сюда? Чтобы потом всем скопом лезть в узкий проход?!

Лица собравшихся постепенно мрачнели.

– Лишь дабы отстрочить панику, волнение и скорый суд над обосравшимися по полной вождями, вы топчитесь тут! Кто-нибудь видел в лагере раненых бойцов с Верхних ворот? Или они все разом превратились в богов и бьются до последней капельки крови?! – гномы подавленно смотрели под ноги, кое-кто сокрушённо хватался за голову. – Праотец милостивый, боюсь, вместо великой победы, речь идёт о сокрушительном, чудовищном поражении!!! Воинство Верхних ворот уничтожено! Возможно, пал и сам Дорки…

– Сука, ты лжёшь! – откровение давалось народу с трудом, и не все желали его принимать.

В сторону Скалозуба вновь посыпалась ругань, мимо пролетела пара камней, однако на сей раз особо упоротых было значительно меньше, и действовали те не шибко активно.

«Ничто не поддаётся столь трудному понимаю, как осознание очевидных вещей», вспомнил ученик слова Пастыря. Что ж оставалось держаться и ждать возвращенья посыльных – расставание с последней надеждой шло у горе-бойцов крайне медленно и тяжело.

* * *

Кларк повёл предплечьем, орошая из лейки грядку увядшей грибокартошки. Похоже, несмотря на всю свою мудрость, Пастырь не мог сравниться познаниями в области садоводства с прежним хозяином дома. Цикл дня-ночи оказался существенно сбит, что не самым благоприятным образом сказывалось даже на таких неприхотливых растениях, как грибокартошка.

Проблемы с урожаем, однако, не шибко беспокоили оставшегося без обеих рук гнома. Засохнут посадки или, наоборот, расцветут, значения не имело. Ведь плоды пожинать будут не сеятели, а паразиты.

Тем не менее юный гном с усердием выполнял самую тяжёлую работу по огороду. Мышцы получали нагрузку, а разум отдохновение от мрачных и тягостных дум. Прав был Пастырь, приговаривая: «Бытие лучше небытия, а труды приносят больше радости, чем безделье».

Закончив поливать грядки в дальнем углу, Кларк повернулся назад, намереваясь вновь наполнить лейки водой, когда внезапно увидел его. Невзирая на то, что встречались они всего один раз, не узнать друг друга гномы никак не могли.

Изуродованная глубокими порезами морда.

Искалеченные обрубки двух рук.

Трагическое переплетение настолько непохожих судеб и душ, что больших противоположностей сыскать было, наверное, невозможно.

Уловив на себе пристальный взор, уродливый гном остановился, широко улыбнулся, отчего его рожа стала ещё страшнее, чем прежде. Надзиратели на другой стороне двора поспешно уводили Дедушку и Бойла, собираясь загнать тех в подвал. Побратим Кларка яростно сопротивлялся, из-за чего двое тюремщиков принялись зверски избивать едва оправившегося от предыдущего насилия гнома.

Кларк стиснул зубы, помочь лучшему другу сейчас он не мог. Лёгкие движения предплечий освободили петли на руках от их ноши.

– Вот мы и встретились вновь, мой прыткий дружок, – Зерк не спеша приближался, явственно смакуя грядущий момент отмщения. – Как твоё самочувствие? Фантомные боли не беспокоят? Ого, вижу, ты нашёл интересную замену своим ловким рукам!

Искалеченный гном угрюмо молчал.

– Ох, должно быть, чертовски неудобно с верёвками заместо кистей?! – уродец издевательски, с показным состраданием, разглядывал культи рук, с которых свисали сдвоенные петли. – Занятно-занятно… Скажи, а как ты этакими приспособлениями теребишь себе хер? Или вместо члена у тебя тоже один лишь шнурок, ха-ха-ха?!!!

Зерк заржал над собственной тупой шуткой, в полной мере наслаждаясь чувством своего превосходства. Кларк просто стоял, по-прежнему ничего не отвечая садисту.

– О, кстати! У меня для тебя кое-что есть. Где же ты, мой подарочек… – монстр с усердием ковырялся за пазухой, извлекая оттуда странный предмет. – Во! Узнаешь?

Изувер протянул в его сторону две небольшие иссохшие кисти. По всей видимости, те самые, что принадлежали когда-то чудесному юноше, обожавшему развлекать жонглированием и разными трюками детвору. Борясь с тошнотворным позывом, Кларк неприметно сглотнул. Он твёрдо решил ничем не выказывать своего душевного состояния, дабы не доставлять удовольствий мучителю. Но, Праотец всемогущий, каким же нужно быть конченым психопатом, чтобы таскать с собой засушенные руки врага?!

– Ру-у-учки! Ручоночки! Глядите, вот ваш владелец. Соскучились по нему? И он по вам тоже скучал! – Зерк баюкал две бывших конечности Кларка, словно те приходились ему родными детьми. – Хотите снова побыть вместе со своим телом?! Ну-у-у, не знаю. Ладно-ладно, я попытаюсь что-нибудь для вас сделать. Но я ничего не могу обещать!

Кларк продолжал хранить спокойствие внешне, хотя изнутри его буквально трясло. Но он точно знал, чего ждёт.

– Эх, да чтоб тебя! Пора с этим кончать, – Зерк со злостью отшвырнул обрубки в кусты, видимо, равнодушие собеседника разочаровало жаждущего чужих страданий убийцу. – Мы проиграли войну, скоро сюда явятся либо стражи, либо обиженная толпа, что в любом случае сулит мне одно.

Несостоявшийся командир взял в руку хорошо знакомый Кларку топор:

– Ты знаешь, зачем я пришёл. Я не могу отказать себе в удовольствии напоследок. Всё, чего я хочу – увидеть, как ты дёргаешься в агонии, тварь!

Маньяк бросился на неподвижно стоявшего Кларка, замахиваясь для удара иззубренным в боях топором. Отточенными движениями калека накинул Зерку на шею обе петли.

Кларк пятился и со всей силы тянул врага за собой, волоча по земле брыкающееся в неимоверном исступлении тело. Выронив топор, Зерк вцепился двумя руками в душившие его петли, тщетно пытаясь вздохнуть.

Борьба продолжалась недолго.

От дома к нему неслись со всех ног надзиратели, а Кларк всё волок и волок обмякшую тушу противника. Он не мог допустить ни малейшей возможности, что его мучитель останется жив.

* * *

У Скалозуба внутри всё свербело, время текло чудовищно медленно. Любая секунда бездействия могла оказаться фатальной для Кларка, но пока посыльные не принесли вести, подтверждающие его правоту, рыпаться было бессмысленно. Хог нервничал, то и дело поглядывая на окружавшую их толпу, ища возможность прорваться наружу. Несколько предыдущих попыток покинуть площадь едва не закончились дракой.

Торк и остальные последователи пророка выглядели понурыми и крайне уставшими, многие были самым серьёзным образом ранены. Скалозуб искренне восхищался их мужеством и самоотдачей, испытывая чувство вины за то, что обманывает невинные души. В самом деле, разве тот он за кого себя выдаёт? Мессия, Безбородый пророк?! Пф! Просто гном чуть более умный, нежели окружающие, только-то и всего.

Обступившие эшафот гномы тоже выглядели отнюдь не счастливыми. Что же, их можно понять. Как будто мало было одного серьёзного поражения, так им дают вначале надежду, а затем жестоко втаптывают оную в грязь! Многие из собравшихся безвольно уселись прямо на землю, покорно ожидая сведений, что раз и навсегда решат их судьбу. Двое гномов яростно спорили, тыча друг в друга пальцами и грозясь расправиться с оппонентом и всем его родом до седьмого колена. Остальные не обращали на «политический диспут» никакого внимания.

Григги же, наоборот, словно муха за задницу укусила. Парня переполняли неуёмная энергия и, что было совершенно не к месту, энтузиазм. Он то рвался в разведку, то скакал вокруг колодок как угорелый, то пытался забраться на них, якобы для того, чтобы осмотреться получше.

У Хога опять сдали нервы, суровый гном сплюнул и попёр сквозь толпу напролом.

– Эй-ей, полегче приятель! Куда это ты так споро намылился? – парочка удальцов загородили разводчику кротосвинок проход. – Разве тебе кто разрешал уходить?

От наглости, сквозившей в позе и голосе говорившего, Хог на мгновенье остолбенел. В следующую секунду нос активиста превратился в кровавое месиво. Гномы повскакивали, словно очнувшись от крепкого сна, одни кинулись на выручку поверженному товарищу, другие, наоборот, принялись лупить забияк.

– Я что, у каждого ушлёпка теперь обязан просить разрешения сходить по большому?! Вы чё тут все, совсем охренели?!!! – оказавшийся в эпицентре потасовки Хог расшвыривал от себя супостатов, создавая тем самым ещё большую кучу малу.

Несколько бедняков схватились за копья, то ли от страха, то ли желая расправиться с разъярившимся силачом. Ситуация выходила из-под контроля.

– Остановитесь! Во имя Праотца священного, прекратите глупцы! Идут! Посыльные, они возвращаются!

Драка, естественно, по мановению ока не прекратилась, но, по крайней мере, оружие в ход не пошло. Неохотно и не спеша, гномы растаскивали сцепившихся в бессмысленной схватке товарищей в разные стороны.

Из переулка, ведущего к лагерю, вышла горстка потрёпанных воинов. Нерешительно застыв на самом краю площади, те с опаской наблюдали за вялотекущей вознёй гномов, боровшихся друг с другом у лобного места.

Вид новоприбывших не внушал оптимизма. Почувствовав воцарившуюся вокруг мрачную тишину, горячие головы остывали и мало-помалу приходили в себя. Лишь когда последние из дебоширов наконец успокоились, бойцы с Верхних ворот двинулись к эшафоту.

Народ нехотя расступался, пропуская процессию. По лицам пришедших всё было понятно без слов, но гномы словно желали оттянуть момент страшной истины до последнего. Надежда держалась в сердцах большинства до конца.

– Братья, это полное поражение!

Взявший на себя роль лидера угрюмый мужик поднялся на небольшую возвышенность, встав рядом с Торком. Тот во все глаза таращился на незнакомца, открыв рот словно какой-нибудь дурачок. Всё-таки ранения в голову не самым лучшим образом сказываются на способности адекватно воспринимать окружающий мир.

– Наше воинство, воинство Верхних ворот, практически одолело всех стражей, когда к тем пришло подкрепление. Зайдя с тыла, нам подло ударили в спину, когда победа была столь близка! – растроганный воин в сердцах погрозил кому-то невидимому большим кулаком. На глазах повидавшего в жизни немало разочарований и тягот мужчины блестели капельки искренних слёз. – Мы бились, братья, сражались с ними почти до последнего! Никто не желал отступать. Никто не щадил ни себя, ни врагов! Лилась кровь, трещали доспехи и кости, гномы уходили к Праотцу один за другим! А потом… потом мы поняли, что Его больше нет.

Не выдержав душевного напряжения, суровый муж разрыдался, от стыда перед публикой спрятав в ладони лицо. По рядам черни прокатился тяжёлый, горестный вздох.

– Что с Дорки?! – взволнованно выкрикнул юноша из толпы.

– Где он? Где?! – как будто это могло иметь значение, настойчиво вопрошал бывалый головорез, один из тех, кто был в Сопротивлении с самого его основания.

– Что с ним стряслось?

– Да говори же, Проявленный тебя побери!

В голосах вопрошавших Скалозуб отчётливо различал истеричные нотки. Поражаясь собственному равнодушию и жестокости, он отдавал себе полный отчёт в том, что не испытывает к страданию ближних ни капли сочувствия.

«Они выбрали свою судьбу сами и боль их заслужена. В конце концов, именно из-за них мучительно умер Фомлин, напрасно отдав жизнь на потеху неблагодарным глупцам. И в этих треклятых колодках я тоже стою из-за них! Из-за них скончался Хиггинс, мой славный добрый учитель… А теперь, может погибнуть и Кларк!»

– Я… я не знаю, – докладывающий всё ещё всхлипывал, однако нашёл в себе силы убрать руки с лица. – Вот он, – указательный палец нацелился на одного из спутников очевидца событий, – он говорит, что будто бы видел, как Вождя убил Лех!

Говоривший поднял голову вверх, то ли обращая дальнейшую речь в высшие сферы, то ли просто желая завыть от раздирающей душу тоски и полного непонимания ситуации:

– Праотец милосердный, да разве ж такое возможно?! Воткнул, значится, нож в спину Дорки в самый разгар решающего сражения!

Собравшиеся на площади гномы не могли поверить услышанному, настолько чудовищной казалась им сама мысль о предательстве одного из главных лидеров сей злосчастной войны. Недавние драчуны обменивались друг с другом ошеломлёнными взглядами. Толпа притихла, переваривая страшную новость. Что ж, надо признать, такого поворота не ожидал и сам Скалозуб.

«Так вот о чём хотел поведать тогда мне толстяк… Воистину, ненависть затмила мне взор! Каким-то образом Пастырю удалось обратить правую руку тирана против него самого. Невероятно!»

Не успел у черни пройти первый шок, как на площадь ворвался запыхавшийся тип, вероятно, один из посыльных:

– Тама… там… – грудь гонца возбуждённо вздымалась. Бедняга никак не мог отдышаться, чтобы связно произнести пару слов. – На Верхних воротах… Они все мертвы!!! – голос гнома сорвался на визг: – Всё пространство усеяно трупами! Горстка выживших, какая нахрен победа?! Тот урод, он наврал нам с три короба! А-а-а-а-ах! – разведчик плюхнулся на колени и, ничуть не стесняясь, зарыдал на глазах у собравшихся.

И без того ссутуленные плечи опечаленных бедняков опустились совсем ниже плинтуса. На глазах взрослых мужей наворачивались горькие слёзы. Продолжать заниматься самообманом и дальше они уже не могли.

– Теперь нам точно конец, – прошептал выступавший до этого гном, выразив мнение окружающих.

«Ну что ж, вот и пришёл мой черёд. Праотец видит, не такой судьбы я хотел, но разве есть у меня какой-нибудь выбор?» – отстранённо решил про себя Скалозуб, готовясь взвалить на себя ношу ответственности за заблудшее стадо. Получить власть над слабыми духом. В своих или общественных интересах? В тот миг он не ведал ответа на этот вопрос.

– Братья! Нет. Дети мои, пускай не телом, но сущностью своею духовной! Напрасно горюете и отчаиваетесь… – начал свою воодушевлённую речь новый пророк.

Хог бежал со всех ног к дому Фомлина, а потому не мог ни слышать ставшую со временем легендарной проповедь Безбородого, ни видеть, как на лицах обездоленных гномов вновь начинает светиться надежда. Не дано ему было стать свидетелем того, как узник вновь обретает свободу, выходя из несправедливого заключения в прежнем обличии, но в совершенно иной ипостаси – истинного Вождя угнетённых.

Непосредственное участие Хог принял в событиях другого рода. Менее общеизвестных, но гораздо более драматичных.

Глава 22. Великолепная борода

Неправда, что страдания облагораживают характер, иногда это удается счастью, но страдания в большинстве случаев делают человека мелочным и мстительным.

Сомерсет Моэм

Бойл выхаркнул очередной сгусток крови, хрипло закашлял. С усилием выплюнув красные слюни на бороду, со свистом втянул в себя воздух.

Пастырь осторожно приподнял голову избитого гнома, подложил под затылок импровизированную подушку из разного рода тряпья. Особого облегчения пациенту сие не принесло.

Всегдашний тихоня лежал практически неподвижно, словно то был не юноша, а немощный старец. Руки безвольно откинулись в стороны, глаза не открывались из-за обширных кровоподтёков. Лишь ходила ходуном грудь, сотрясаясь от беспрерывного кашля.

Пророк тяжко вздохнул. И без обширных познаний в области медицины было ясно, что дело дрянь.

– Де… душ… Дед…

Гримаса мучительной боли исказила лицо юного гнома, когда тот попытался приоткрыть залепленные кровью глаза. Правая рука едва приподнялась над матрасом, по всей видимости, обозначая желание приманить к себе Пастыря. Тот нежно погладил раненого товарища по густым волосам, наклонившись почти к самому уху, прошептал успокаивающие сердце слова.

Бойл лишь досадно поморщился. Собственная участь мало его волновала:

– К… К… Кларк. Помочь… ему…

Пророк почувствовал, как по щекам текут горькие слёзы. От желания разрыдаться и завыть во весь голос его сдерживала лишь необходимость оказывать поддержку другу, что пребывал сейчас на грани жизни и смерти. Бурные переживания врачевателя вряд ли могли способствовать успеху в этой борьбе.

От вопиющей несправедливости и обиды душа старца разрывалась на тысячи мелких частиц.

«Почему? За что, Праотец?! Заслужили разве двое юных созданий участи столь трагичной?! Что сделали они плохого Тебе или кому из творений Твоих? Так доколе испытывать собираешься праведников?!»

Бойл снова надсадно закашлял.

«Взгляни, обрати взор Свой на юношей сих! Они – лучшие из детей Твоих на этой земле. Почему, почему жаждешь отнять Ты чудесный дар жизни? Разве не о Тебе говорят Милостивый, Благосклонный и Всепрощающий? Злодеям сходят с рук страшные преступления, отчего же чистые души не заслужили вкусить плодов земного существования, кое не повторится больше уже никогда?!»

Красная мокрота летела во все стороны изо рта зашедшегося густым кашлем гнома. Похоже, дело было во внутреннем кровотечении, с которым истово молящийся Пастырь навряд ли мог что-то сделать.

«Прошу, дай шанс молодым! Пусть в полной мере пройдут извилистый путь в юдоли сей! Ощутят вкус, тяготы и радости жизни!»

Борода Бойла была уже насквозь пропитана слюной и кровью, но он продолжал сплёвывать на неё всё новые и новые порции красной харкоты.

«Праотец, взываю к Тебе, пощади раба Своего! Не дай умереть душе, бытия не познавшей! А если, если так уж нужна Тебе чья-нибудь жизнь – возьми лучше меня! Давай, вперёд, я готов! Довольно говна повидал я за долгую жизнь! Хоть сейчас меня забирай! Ну же! Давай!!!»

Содрогнувшись всем телом, Бойл выплюнул большой комок густой крови и с облегчённым видом притих. Со стороны двора, приглушённые дверью, долетели отзвуки грубого смеха и гнусного улюлюканья. Ни то, ни другое, ни третье, Пастырю решительно не понравилось.