Текст книги "Король-Предатель"

* * *

– Да уж, Безбородый, подкинул ты нам дерьмеца, ничего тут не скажешь. Сколько проблем теперь из-за твоей несдержанности по отношению к малолетней шпане! Только ленивый не преминет ткнуть меня носом в твой тяжкий проступок. Раскудахтались, будто больше других проблем нет! – в который раз принялся отчитывать Фомлин своего постояльца, вернувшись с собрания.

Скалозуб, как обычно, молчал, выслушивая поток упрёков в свой адрес. Он смиренно потупил взор и старался придать лицу самое раскаяное выражение, на которое был способен.

«Не говорить же им, в конце-то концов, что причиной вспышки ярости была в первую очередь моя шальная невесточка. Лучше уж перетерпеть в очередной раз этот словесный понос, чем признаться, что тебе, помимо всего прочего унижения, ещё и наставили рога.

Как будто на мою долю недостаточно было мучений… Праотец милостивый, неужели я настолько успел нагрешить?!»

– А ты, Дед, чего не пошёл со мною сегодня? Пришлось одному за всех отдуваться. Лех, сволочь драная, на меня наезжал, будто я враг Квартала номер один! Уф, еле сумел сдержаться, чтоб не звездануть по хлебалу!

«Когда придёт качественная жратва? Почему Безбородого не наказали как следует?» и тому подобное бла-бла-бла. Григги, случаем, Леху внуком или племянником не приходится? – Пастырь молча пожал плечами вместо ответа. – Эх, тогда вообще не понятна мотивация жиробаса. Может, на моё место метит? Пообещал позвать на следующее собрание Дорки. Чтоб мне сгореть, это же не обсуждение, а настоящая бойня будет! Да за что ж мне такая напасть…

– Тихо, Фомлин, тихо. Сколько времени ты выступаешь в роли старосты? Не мне тебя учить, что к чему.

Пастырь очень уважительно относился к Фомлину. Пожалуй, из всех гномов только с ним, да с Хиггинсом он общался на равных.

– Должна быть причина столь агрессивного поведения. Может, Григги и правда родственничек нашего толстожопого друга. Может, Лех решил, что пора взять бразды правления в свои руки. А может, его вообще запугали, например, тот же Дорки иль кто похуже. Или жена мозг промыла, руководствуясь одной ей ведомой женской логикой, и такое бывает. Так или иначе, мы не можем рассчитывать на лояльность главного торговца в Квартале. Что очень печально.

– Возможно, тебе удастся его переубедить, Дедушка. Лех, вроде как, всегда был набожным гномом, к твоим словам он прислушается всяко больше моих…

– Я тебя умоляю! Лех набожный гном?! Не смеши мою бороду!

Пастыря явно позабавило предложение Фомлина. Однако, уловив надежду в глазах старосты, тот, с уже совершенно серьёзным лицом, пояснил:

– Я за время своих проповедей навидался столько подобных «верующих», тебе и в страшном сне не приснится! Вся их набожность сводится в лучшем случае к напускному виду, дабы показать, какие они из себя все хорошие. А то, что последний кусок у тебя отбирают, так это необходимость такая! Очень удобная «вера» – успокаивает совесть, оправдывает эгоизм и откровенное потреблядство. Ну, ещё, конечно, такие могут помолиться, поклянчив что-то у Праотца. Грош цена таким «набожникам», грош цена, Фомлин.

Самое страшное, они даже не осознают своей ущербности, а искренне считают, что всё делают правильно. Поистине, нет никого безнадёжнее таких «верующих»! Распоследний оборванец может признать свою ничтожность и попытаться хоть что-нибудь улучшить в себе. А эти со слюной изо рта будут что-то доказывать, бить себя в грудь и кичиться псевдоверой, и никогда, ни на дюйм, ни за что не изменятся! Никогда не поставят интересы целого выше своих жалких сиюминутных потребностей и хотелок. Ох, Фомлин, Фомлин, не прокатит твоя идея, поверь, не прокатит.

Староста тяжко вздохнул:

– Верю, Дед, к сожалению, верю. Но ты в следующий раз сходи хоть со мной. Без тебя мне там точно кирдык. Съедят изверги, со всеми моими потрохами съедят!

Пастырь согласно закивал, успокаивая распереживавшегося гнома:

– Обязательно, Фомлин, можешь рассчитывать на меня. Будь уверен, уж я-то всецело на твоей стороне! Просто сегодня так получилось…

Пророк окинул Скалозуба озорным взглядом и рассказал вкратце о событиях дня:

– Кларк вывихнул плечо во время тренировки с Безбородым. Наш «гроза малолеток» вон как раскабанел, скоро уже не только с детишками сможет справиться, но и взрослого гнома в бараний рог скрутит! В общем, поскольку Бойл сопровождал тебя, Кларк восстанавливался, а Хиггинс кряхтит на каждом шагу как старый пень, пришлось мне помогать Безбородому отнести Хогу трон.

– Какой, нафиг, трон, Дед? – не понял Фомлин.

– Как какой?! Легендарный трон, на коем восседал в центре площади наш император! Корытце, столько времени верой и правдой служившее для нужд Безбородого! Причём нужд самых разнообразных. Мы решили, что такой замечательный предмет не должен простаивать без дела, а кротосвинки Хога достойны приобщиться к великому! – Пастырь, как обычно, вещал столь вдохновенным голосом, что для непосвящённого было бы весьма затруднительно отличить его приколы от серьёзных речей. – Теперь Хог является счастливым обладателем артефакта невероятной силы! Его свинки визжат от восторга, а их…

– Блин, Дед, хорош заливать! – Фомлин хоть и демонстративно поморщился, но тоже заметно повеселел. – Тебя не поймёшь, то запрещал убирать со двора корыто, считая, что оно должно напоминать Безбородому о его прошлом, то вдруг отдаёшь нашу «драгоценную реликвию» Хогу. Как он сам то? Всё нормально?

– Кротосвинки жрут на славу! Уж кому-кому, а им гнильё нашего товарища Рыжесруба пришлось по вкусу.

– Рыжеруба, а не Рыжесруба, – в сотый раз поправил старика Скалозуб.

– Нет! Рыжесруб от слова «сру»! – с учёным видом поднял вверх палец пророк.

– Рыжеруб, Рыжесруб… когда новая партия грибокартошки придёт, вот что важно. Неделю назад ещё обещал, и что в итоге? – вновь поднял Фомлин неприятную тему.

– Говорит, у него возникли какие-то тёрки с Велером, – оправдываясь, сказал Скалозуб. – Чего вы так смотрите? Можно подумать, сроки поставки от меня напрямую зависят!

– Как бы наш новый партнёр не надумал надуть нас, вот что. Продаст партию нормальной грибокартошки законнорожденным и плевать он хотел на свои обещания! Возможен же такой вариант, правильно?

Скалозуб сокрушённо вздохнул:

– Конечно возможен, Фомлин. Но я-то что сделать могу? Считаешь, я с Рыжерубом на короткой ноге? Знавал я этого гнома раньше, но что с того? У нас и тогда особой дружбы-то не было, а сейчас он вообще меня за совершенно другого гнома считает. Не знаю, может напрямую мне с Велером попробовать всё же состыковаться?

Староста отрицательно покачал головой:

– Исключено. Я тебе уже говорил, к Королевской пещере никого из черни и близко не подпускают. Более того, я слышал, королевская стража продолжает усиливать порядок и дисциплину в своих рядах. Шегер, один из наших, завербованный лет десять назад, недавно обмолвился Гмаре, что стражей сейчас натаскивают так, словно Король и впрямь воевать собирается. Непонятно только с кем. С чернью, с законнорожденными или с самим Проявленным!

Так или иначе, к Королевской пещере нынче ходу нет. В лучшем случае пинками прогонят, а скорее всего, ещё и допрос с пристрастием учинят, какого хрена ты так рвёшься туда. А зная методы стражей, нет гарантии, что тебя не сломают, и ты не расскажешь им всё: и правду, и то, что они хотят услышать – лишь бы только пытать перестали.

Честно говоря, я вообще удивляюсь, как ты до нашего народного самосуда дожил-то?! Видимо, приговор вам вынесли ещё при аресте. И пофигу виноват на самом деле в чём-то ваш Дом или нет…

Скалозубу по-прежнему не разрешали в одиночку выходить из дома, ратуя о его же собственной безопасности. И о здоровье маленьких гномов… Так что будни проходили однообразно, хотя и не сказать чтобы слишком уныло. Бойл, Кларк и Гмара с каждым днём всё больше проникались симпатией к законнорожденному, не боясь сказануть при нём лишнего. Лишь Жмона стеснялась и молчала в присутствии Скалозуба, впрочем, с остальными она вела себя тоже не слишком общительно.

По утрам привыкший к ежедневным трудам Скалозуб старался всячески помогать Фомлину по хозяйству, днём тренировался с Кларком или Бойлом, а вечерами медитировал и беседовал со стариками, сидя на скамеечке в уже затенённом дворике-ферме.

– Сколь бы усердно я ни раздумывал, мне так и не удалось найти по-настоящему веской причины для ареста Дома Среброделов, – рассуждал, вытянув натруженные ноги, Скалозуб.

В последнее время он почувствовал себя окрепшим настолько, что решил добавить в тренировки тяжёлые силовые упражнения. Приседания с Бойлом на плечах изрядно истощили силы, в бёдрах чувствовалось приятное жжение, свидетельствовавшее о качественной нагрузке на мышцы.

– Вряд ли это происки Рыжеруба. Хоть эта рыжая падла и сквернословит каждый раз, когда я напоминаю ему себя прежнего, не похоже, что меня предали из-за возможности торговать с чернью.

«Впрочем, не стоит исключать возможность мести из-за несчастной любви паршивого племяшки. Тем более никто не знает, куда тот пропал и при каких обстоятельствах. Может, они с Бригиттой прямо сейчас счастливо кувыркаются в каком-нибудь неприметном домике, подставив наш Дом?!»

– Да даже если меня злостно оклеветали, какое дело до того Маронону? Ну, приторговывал с чернью один законнорожденный, ну, стал барыжить другой. Королю с того ни густо, ни пусто. В сей рокировке совершенно нет логики!

В остальные предположения верится тоже с трудом, – убегая от мрачных дум о бывшей невесте, продолжал вести свой монолог гном. – Чтобы меня использовали исключительно как катализатор для разжигания межклассовой вражды? Нет, Дедушка, не скажу, что твои доводы неубедительны, но ведь арест целого Дома, причём Дома весьма влиятельного, дело довольно рискованное даже для Короля. Сомневаюсь, что такое решение прибавило Маронону лояльности среди других законнорожденных. Судя по тайным собраниям, к нему и так относились весьма настороженно, а теперь не исключено, что состоятельные граждане ведут скрытую подготовку к перевороту.

На роль жертвенного агнца вполне можно было сыскать гнома гораздо более низкого положения. Для черни особой разницы между Домами нет, а лишних рисков и проблем это позволило бы легко избежать. Тем более, кто там в толпе имеет реальное представление, с кем ведут оптовую торговлю их лавочники? Да любого гнома из Пещеры возьми, обвини, и нищеброды всё схавают, словно непреложную истину!

Позариться на имущество Среброделов? Пффф, да моё благосостояние для Короля пшик, не более! Ничего, что могло представлять реальную ценность. Да и если б что-то всё же понадобилось, и так запросто придумали бы вполне легальный способ конфисковать. Нарушение законодательства, написанного буквально час назад, неуплата налогов, государственный долг, необходимость, ну и тому подобная формальная чушь. Было бы желание, а обворовывать народ власть хорошо умела всегда.

Ляпнул не то слово в адрес Короля? Не припомню за собой такового. Нет, повозмущаться в уютной домашней обстановке я, конечно, любил, но чтобы публично высказывать неполиткорректные речи… даже на тайных встречах я предпочитал молчать и слушать, а не брызгать слюной во все стороны, как, например, Кременькан.

– Безбородый, сколько можно обмусоливать одно и то же? – вступил, наконец, в разговор Пастырь. – Ты напоминаешь мне Фомлина в первые месяцы его пребывания в Квартале. Да ты и сейчас спроси его про арест Жизнетворцев и услышишь столько рассуждений и негодований, что эта тема надолго станет для тебя табу.

Но к какому выводу все эти измышления его привели? Только к тому, что точного ответа нам всё равно никогда не узнать. Да даже если истина вдруг всплывёт, что это в конечном счёте изменит? Воскресит его жену, друзей, близких? Вернёт ему прежнее положение?

Пастырь покачал головой:

– Травить так каждый день себе душу, недолго и свихнуться. Постарайся хоть отчасти смириться и принять происшедшее. Всему есть причина, но что толку от знания, если ты не в силах ничего изменить? Не бывать тебе больше главой Дома Среброделов, да и Дому твоему, к сожалению, больше вовек не бывать. Извини ещё раз за прямоту, но вероятность того, что твоя родня уцелела в казематах дворца, крайне мала.

Скалозуб непроизвольно ссутулился, и пророк ободряюще похлопал его по плечу:

– Не грузись, есть вещи поменять которые ты не в силах, но ведь полно и таких, на которые ты можешь влиять прямо здесь и сейчас! Сосредоточься лучше на них. Наполни жизнь новыми задачами, погрузись целиком в текущее дело. Только так ты сможешь медленно, но верно освободиться от прошлого и построить новое будущее.

Такова особенность нашего мышления: пытайся НЕ думать о белой собакоморде и ты обязательно о ней подумаешь. Но думай о красном топоре, и ты легко переключишь фокус своего внимания!

– При чём тут белая собакоморда и красный топор? – сперва не понял Скалозуб, решив, что это какой-то очередной прикол лихого старикашки.

– Просто образное выражение, для примера, – пояснил мирно посапывавший до того рядышком Хиггинс.

Казалось, Полуспящий всегда начеку, в какой бы блаженной дрёме он ни пребывал.

– Именно! Не стоит воспринимать мои слова буквально, – согласился пророк. – Ты ведь образованный гном, Мерхилека читал. По-твоему, он использовал все эти притчи и образы просто словца красного ради?! «Всеобъемлющий», «О проявленной и непроявленной сущности» – гениальные произведения. Не знаю, как ещё можно было донести столько колоссальной в своей важности информации в доступной простому обывателю форме. Воображение – одна из самых впечатляющих способностей нашего разума, используй её на полную катушку!

Скалозуб, как обычно, не спешил безоговорочно принимать мудрость пророка:

– Да-да, думать о красном топоре. Ладно, предположим, я понял, что ты хотел этим сказать. Но нельзя же просто взять и отринуть своё прошлое, будто его и не было никогда! Кем же я станусь тогда без него? Что буду из себя представлять?

– Никто и не говорит, что прошлое нужно безжалостно выкинуть. Да ты и не сможешь, если только с ума не сойдёшь! – поразился непонятливости Безбородого умудрённый жизненным опытом гном. – Тебе просто нужно перестать прокручивать в своей несчастной головушке одно и то же. Раз за разом, бесконечно, монотонно, однообразно…

Сколько ни думай, при имеющейся на сегодняшний день информации, ты не сможешь прийти к однозначному ответу на вопрос о причинах своих злоключений. Так не трать зря силы, эмоции и переживания! Сосредоточься на насущных проблемах!

Придёт время, и, возможно, ты сможешь взглянуть на произошедшее под совсем другим углом, может быть, осознаешь нечто, что раньше упускал из виду. Или каким-то образом узнаешь подробности тех событий.

Но пока ты обжёвываешь свои мысли по стомиллионному разу, ты не увидишь решения! В лучшем случае убедишь себя в правоте одной из концепций. Но толку?! Истинного понимания у тебя всё равно не будет – только злость, отчаяние и разочарование! Такой «ответ» тебе нужен? Не думаю.

Пастырь замолчал, призадумавшись, как можно ещё яснее донести свою мысль:

– Помнишь, я говорил тебе про технику «третий глаз» и волшебное свойство отстранённости? Тебе следует применить её к своему прошлому. То был другой гном, а не ты нынешний. Смотри на свою прежнюю жизнь, как на забавный, пускай временами трогательный и трагичный, спектакль. Стоит ли переживать, что сценарий развивался именно так, а не эдак? А будь он другим, почему ты уверен, что представление было бы лучше иль интереснее? Без страданий, лишений, трудностей извлёк бы ты и окружающие из действа урок или пользу? – от вызывающих слов пророка Скалозуб внутренне весь напрягся. – Кто ты, чтобы судить о Воле Праотца и о судьбе, которую Он тебе уготовил? Почему считаешь, что лучше Его знаешь, как должен был сложиться твой жизненный путь?!

– Просто не зацикливайся, Скалик, – снимая нарастающее напряжение, вновь подключился к разговору Хиггинс. – У всех нас есть схожие переживания. У Фомлина – арест его Дома. У меня – нищета и безнадёга после закрытия Школы ремёсел. Думаю, и у Деда свои душевные раны, ты не смотри, что он по жизни навеселе. Просто он лучше нас научился жить настоящим и радоваться мелочам, вместо самобичевания и жалости к своей несчастной судьбе.

– Во-во, учись, пока я жив! – рассмеялся, расслабившись, Пастырь. – Эх, Безбородый, молод ты ещё, слишком молод. Не ценишь то, что имеешь. Но ничего, мы из тебя с Хигом отличного гнома сделаем, не переживай!

– Ага, уж вы-то сделаете… да так, что мало никому не покажется. Видать, я, мать вашу, счастливчик! – пробурчал себе под нос Скалозуб.

Еженедельные походы к Рыжерубу плавно превратились из добровольной инициативы в обязанность Скалозуба. К сожалению, в отличие от первого успешного посещения, последующие визиты к «старому другу» ничем положительным не заканчивались. Рыжеруб лишь разводил руки и костерил на чём свет стоит Велера и всю прочую бюрократическую махину.

Скалозуба так и подрывало поучить недоторговца тонкостям общения с королевскими служащими. То есть поведать – кому, когда и сколько. Очевидные вещи, понятные любому, кто некоторое время поволочился в этой системе, похоже, очень тяжело укладывались в головушке привыкшего всегда требовать и получать своё главы Дома. Однако выложить всё Рыжерубу начистоту было равносильно подписанию себе приговора. Говорить же метафорами и намёками у Скалозуба, в отличие от пророка, получалось из рук вон плохо.

– Знаешь, когда я направляюсь из Квартала в Пещеру ремёсел, стража крайне придирчиво начинает интересоваться моей личностью и целью визита. Если я начинаю рассказывать, зачем я действительно, – он выделил интонацией последнее слово, – направляюсь в вотчину законнорожденных, меня в лучшем случае шлют на три буквы. А могут и приложиться к нежному тельцу чем-нибудь тяжёлым и твёрдым. Ну, ты понимаешь, получить обухом топора, пусть даже не со всей дури, приятного мало. Поэтому я говорю не то что есть на самом деле, а то что от меня ХОТЯТ услышать служивые гномы. И не только услышать, но и получить.

– К чему ты об этом толкуешь, Чоппи? – Рыжеруб набычился, видимо, тщетно пытаясь пошевелить отсутствующими извилинами.

Скалозуб постарался улыбнуться, как ему казалось, максимально дружелюбно и открыто:

– К тому, что пара монеток часто помогает решить проблему намного лучше тысячи слов, пусть даже самых честных и праведных. Взятка тому, откатик этому и все счастливы и довольны! Не знаю, как у вас, законнорожденных, а мы в Квартале только так дела с власть имущими и ведём. По-другому не получается, – виновато ухмыльнулся прожжённый в прошлом делец.

– Не понял, ты меня учить, что ли, пытаешься? Да ты хоть понимаешь, кто я?! Глава Дома! Дома, орк тебя побери, а не какой-нибудь забегаловки в трущобах!

«Мда, у этого индивида точно проблемы с сообразительностью. И с чувством собственной важности, похоже, тоже явственный перебор. Эх, ему бы с Пастырем месяцок-другой пообщаться…» – с некоторой горечью и разочарованием отметил про себя Скалозуб. А он-то всегда считал законнорожденных гораздо умнее, развитее и гибче неудачников-оборванцев.

– Да я дела вёл, когда ты ещё под столом ползал и титьку своей мамаши сосал! Не надо мне тут свои драные советы давать!

Взятки и откаты всякой швали… Пффф! Не хватало ещё! Сидят в своём дворце, нихера для народа не делают, а я им ноги лобзать, что ли, должен?! Пусть меня в задницу поцелуют, сволочи!

– Господин Рыжеруб, я полностью с вами согласен, полностью! – запричитал в притворной покорности и смирении Скалозуб. – Но подумайте сами, какие возможности для обогащения вы упускаете! Знаю, знаю, у вас законнорожденных очень сложные понятия о чести и достоинстве. К сожалению, мне трудно представить, как гордость может быть важнее насущной потребности в пище. Но что с меня взять? Ведь я родился и рос среди черни. Мы с вами представители совершенно разных сословий, господин Рыжеруб. Но мне всегда казалось, что главы Домов чрезвычайно прагматичные гномы и используют любую ситуацию себе на пользу. В отличие от своих сограждан, я никогда не считал богатеев глупцами, совсем наоборот! Гномы, привыкшие решать глобальные проблемы: умом, речью, хитростью ли – всегда вызывали у меня восхищение. Неужели вы остановитесь из-за каких-то жалких бюрократов, убедить коих вам не составит ни особого труда, ни затрат?

Льстивый поток сознания, который выплеснул Скалозуб на вечно недовольного ворчуна, всю жизнь ищущего виноватых в своих неудачах, похоже, возымел некоторый эффект. По крайней мере, Рыжеруб призадумался, чеша пятернёй давно не мытую бороду.

«А ведь не так давно он со своего волосяного достояния пылинки готов был сдувать! Видать, совсем ему хреново стало от безнадёги, раз даже колтуны расчёсывать лень. Хм, всё-таки отсутствие бороды даёт свои преимущества…»

– Ты, Чоппи, конечно, прости, что я несколько резковат с тобою сегодня. Просто всё задолбало чёт. Бывает такое состояние у меня. В последнее время, к сожалению, частовато… – Рыжеруб опять задумчиво приумолк. – Ладно, не бери в голову. Ты молод, до моих годов доживёшь – поумнеешь.

Скалозуб благоразумно промолчал, хотя его мнение по поводу «ума» шло несколько вразрез с пониманием его визави.

– С другой стороны, может в твоих словах доля истины и присутствует. Жаль, собакам этим, даже медяк отдавать, я б с большим удовольствием крыс покормил, но дело превыше личных эмоций!

Гномы голодают, а всякая срань сидит и у честных торговцев взятки вымогает! Перевешать бы всех до единого! Падлы.

Эх, но что ж поделать, пускай подавятся. Что они, в конце концов, могут на эти деньги купить? И так во всём Оплоте одни лишь живут, а не существуют, борясь за выживание. Паршивый Король и свита его все сволочи как один!

Рыжеруб будто боролся сам с собой, не в силах наступить на горло собственной гордости:

– И всё же я им ещё покажу. Как будет у меня сила и власть – покажу. Всем, сукам, руки поотрубаю! В порошок сотру, зубы вырву! Они у меня ответят за всё!

Сейчас на уступки пойду, но они за это заплатят. Мы ещё увидим, кто будет потирать руки последним! Рыжеруб ничего не забывает и так просто не прощает! Сами себе могилу роют. Я им…