Текст книги "Взрывная натура"

Часть четвертая
Интеграция

Молчу. Сижу и молчу. Нет, я была не против поговорить, я сказала бы, я бы так сказала! Но… Молчу. А все потому, что магистр Крант дал четкие указания – вся информация, связанная с нашим факультетом, разглашению не подлежит. И, с его же нелегкой руки, к вышеозначенным тайнам эксклюзивного эксперимента была отнесена и наша с ним непростая ситуация. И я молчу. А дедушка смотрит, недобро так и подозрительно. Дедуля сдался первым.

– Вчера меня отстранили от проекта, – поведал он мне. – Мотивировали тем, что у меня личный интерес.

– Ну да-а-а, – глубокомысленно протянула я.

– Не расскажешь? – сразу понял дедушка.

Понял, но произнес все равно вопросительно.

Молча развела руками. А язык прямо-таки чесался выложить все или почти все, о некоторых моментах я все же умолчала бы. Рассказать страсть как хотелось, а нельзя. Во-первых, не хочу подвергать дедушку опасности, а она, опасность в смысле, однозначно имеет место. Во-вторых, волновать его лишний раз тоже не хочется. Ну и так уж и быть, Крант запретил, в-третьих.

Магистр поступил мудро – меня, пребывающую в легком ступоре от поведанного, он доставил прямиком в мою же комнату. Это избавило дедушку от лицезрения порванного и измятого платья, в которое была облачена его растрепанная и напуганная босоногая внучка. Почему туфли так и остались в доме магистра, сама не знаю, но подозреваю, что я была в таком состоянии, что и оделась-то с трудом. Сам процесс одевания я помнила смутно. Единственное, что сохранилось в памяти, – куратор вышел, чтобы меня не смущать… Нервно хихикнула.

Дедушка тут же отреагировал подозрительным прищуром.

– Все хорошо, дедуль, – заверила я его.

Как приводила себя в порядок и переодевалась, я тоже запомнила смутно.

– Я вижу, – напряженно ответил дедушка.

– Правда, все хорошо, – постаралась убедить я его.

– С таким выражением лица соболезнования высказывают, – хмуро уведомил меня дедуля.

– Вот видишь, я вежливая, – растянула я губы в улыбке.

– Даяна! – прикрикнул на меня дедушка, и я как-то вся сжалась.

Мало того что разговор проходил в кабинете, так дедуля еще и начал давить авторитетом. А я не люблю, когда он так делает, мне не по себе становится.

– Просто скажи, что ты провела эту ночь не с мужчиной, – устало попросил дедуля, как-то вдруг поникнув.

Сразу стали заметны и морщинки в уголках глаз, и поникшие плечи, и круги под глазами. Переживает… Ненавижу Кранта! Ненавижу, но понимаю. Просто так он не стал бы запрещать распространяться о нашей «маленькой» проблеме. Но дедушку успокоить как-то нужно.

– Я все еще… мм, в общем, я это… Дедуль, ну помоги мне хоть, что ли! – взмолилась я.

Дедушка подался вперед, опершись на стол, и начал задавать какие-то неправильные уточняющие вопросы.

– То есть ты не с мужчиной ночевала? – собственно, спросил он.

Покосилась на демонстративно выставленный на стол незатейливый искусственный цветочек. Красивая вещица – на янтарной ножке раскинул пять стеклянных прозрачных лепестков цветок размером с ладонь. И все бы ничего, но эту поделку дедушка лично смастерил сразу после гибели моих родителей. А у магов есть такая особенность – от очень сильных эмоций происходит кратковременный скачок силы. Вот и у дедушки от горя, испытанного от потери сына, произошел такой скачок. В результате мы имеем вот этот цветочек, являющийся идеальным детектором лжи. На малейшую неправду он реагирует затемнением лепестков. А там уже зависит от наглости вруна – в зависимости от степени обмана цвет варьируется от дымчато-серого до различных оттенков розового. Если бы дедуля обнародовал свое изобретение, то озолотился бы. Но он считал, что порожденное семейным горем творение должно остаться в семье, и тут я с ним была согласна. Только вот конкретно сейчас… были у меня подозрения, что любой мой ответ приведет не то что к розовому оттенку лепестков, они покраснеют от стыда!

– Дедуль, а давай ты более конкретный вопрос задашь, – взмолилась я.

Дедушка на какое-то время впал в прострацию, но быстро взял себя в руки.

– Хорошо, – недобро протянул он, – ты этой ночью спала с мужчиной?

– А еще конкретнее можно? – совсем уж сжавшись в кресле, попросила я.

– Даяна! – вскочив, рявкнул дедушка.

И у меня сдали нервы. Я тоже подскочила и отрапортовала:

– Да, я спала в спальне мужчины и в постели – тоже с ним, но он меня только наручниками к кровати пристегнул, а так ничего у нас больше не было… ночью.

Зачем добавила это «ночью», сама не знаю, но явно зря. Дедушка сразу как-то сдулся, медленно опустился на стул и покаянно произнес:

– Я же все для тебя… я же берег…

И вот тут наконец-то проснулась моя находчивость. Видимо, под натиском дедулиной печали личные переживания отошли на второй план.

– В общем, так, – проговорила я уверенно, встав и уперев руки в бока, – мои честь и достоинство не пострадали, а все, что произошло со мной этой ночью, связано с магией, о которой я не имею права распространяться.

Дедушка тут же уставился на цветочек – подлый артефакт отреагировал легким румянцем. Дедуля перевел скептический взгляд на меня.

– Ну, знаешь ли, – возмутилась я, – врет он!

Дедушка вдруг улыбнулся, я тоже.

– Значит, ничего непоправимого не произошло? – на всякий случай уточнил дедуля.

– Так и я о чем! – ответила радостным оскалом.

– И ты больше не будешь ночевать вне дома? – задал дедушка следующий вопрос.

– Э-э-э… – протянула я.

Крант сразу сказал, что дома мне оставаться сейчас опасно, в первую очередь, это угроза для дедушки. Так что мне уже подготовили комнату в институтском общежитии, там меня найти будет сложнее.

– Что значит «э-э-э»? – возмутился дедуля.

– А давай потом это обсудим, мне уже на занятия пора… час назад было, – предложила я.

И тут во входную дверь постучали. Стук по магической панели, прибитой к двери, разнесся по всему дому.

– Ну, я пошла, – помахала рукой дедушке.

– Стоять, – понеслось мне вслед.

Но я уже выбежала в коридор и устремилась к двери. Крант обещал, что за мной придут. Отныне разгуливать по городу одной мне было категорически запрещено. И вот подбегаю я к двери, ожидая увидеть за ней какого-нибудь безликого мага-охранника, распахиваю ее…

– Даюська! Живая! И даже не мелкая!

– А, это ты, – раздается за моей спиной.

И с таким облегчением дедушка это сказал, будто Сан мой лучший друг, постоянный гость и вообще лицо, облеченное высочайшим доверием.

Сделала вид, что ничего не заметила (потом рыжего расспрошу), улыбнулась и, выкрикнув:

– Сейчас, только сумку возьму, – убежала в свою комнату.

Уже там, в комнате, осознала, что вторая моя сумка осталась в институтской лаборатории, где меня кардинально омолодили, первая не пережила разговора с куратором в его кабинете, выудила из шкафа другую, старую и потрепанную еще в школьные будни, забросила в нее пару чистых тетрадей, ручку и с чувством выполненного долга отправилась доводить Сана.

– Я готова, – известила и дедушку и полуэльфа, выплывая из коридора.

– Ты шевелись давай, перерыв-то не бесконечный, – поторопил меня Санье и, повернувшись к дедушке, сообщил: – Я такой чайный сбор достал, закачаетесь. Вечером опробуем.

Ответом ему был благосклонный кивок.

Я минуты на две замолчала, переваривая эту сцену, пока Сан тащил меня за руку по шумным городским улицам.

– Санье, а почему мой дедушка тебя так любит? – спросила наконец-то.

– Ты бы хоть для вида понегодовала, что я тебя в ребенка превратил, – на ходу хмыкнул Сан.

– Так не ты же виноват, – пожала я плечами тоже на ходу, потому что рыжий и не думал сбавлять скорость.

– Золотой ты человек, Даянчик, – одарил меня широкой улыбкой Сан, еще прибавляя скорость.

– Да куда так бежать-то? – возмутилась я, с трудом поспевая за ним.

– А мне установку дали, Даюсь, привести тебя ко второй паре, иначе за опоздание будешь оправдываться перед куратором, – пояснил он.

– А что, Ангелина Азаэровна зверствует? – поинтересовалась я.

И не просто так поинтересовалась, Крант сам сказал, что ему сейчас не до нашего факультета будет. Он много чего сказал за те пару минут, в течение которых дедушке меня возвращал.

– Забудь про Азаэровну, она уже и не куратор, а так, нянька наша, – хмыкнул Сан.

– А кто тогда куратор? – совсем растерялась я.

– Да все тот же магистр Крант, так что мы сегодня к моим, без вопросов, – заявил Санье.

– А может…

– Даюсь, не обсуждается, – перебил он меня.

И тут мы прибежали в институт, и дальше разбираться уже не было возможности. Но один вопрос я все же могла задать, что и сделала.

– А за что Азаэровну-то от нас отлучили? – пропыхтела, поднимаясь по лестнице за Саном.

– Так не отлучили ее, с нами она, – ответил Санье, тоже пыхтя. – Просто теперь наш факультет полностью перешел под имперское управление.

– Это как? – не поняла я.

– Мы теперь не подопытные, а солдаты, Даюсь, – «успокоил» меня рыжик.

– Это ты так пошутил неудачно? – остановившись, поинтересовалась я.

– Да Сила с тобой, Даюсь, это твой Крант так забавляется, – хмыкнул рыжий и дернул меня за руку.

– Хм, а мне он ничего такого не говорил, – задумчиво произнесла я, неохотно возобновляя движение.

– Так, значит, ты все это время с ним была? – как-то осуждающе протянул Сан, оттащив меня в сторону от только что покинутой нами лестницы.

Молча развела руками.

– Не расскажешь? – сощурился полуэльф.

Опять развела руками. А что тут говорить? Мне доступно объяснили, что не стоит распространяться, чревато для окружающих.

– Скажи хотя бы, что он тебе возраст нормальный не вернул… до ночи, – как-то виновато попросил Санье.

– Говорю! – с радостью кивнула я.

Я же ничего такого сама не рассказала, правильно?

– Значит, ночью ты была… маленькой? – все не унимался мой лопоухий друг.

– Чувствую себя, как на допросе у дедушки, – закатила я глаза.

– Не смешно, – вдруг с чего-то разозлился Сан и добавил совсем тихо: – Я волновался.

– Все хорошо, правда, – вымученно улыбнулась я. – И не надо меня от куратора защищать, у него ко мне только академический интерес.

Рыжий хмыкнул, покачал головой и ошарашил:

– Дура ты, Даюсь!

– Это еще почему? – возмутилась я.

– Да потому что не умная! – воскликнул Сан. – Он же на тебя как на дичь смотрит! Особенно в последние пару дней. А ты ничего не замечаешь и ведешь себя, как ребенок, честное слово. Тебе сколько лет? Может, нужно было оставить тебя малышкой? Глядишь, повторно взрослея, немного ума набралась бы.

– Сам дурак, – обиделась я. – И вообще, мы с магистром все обсудили и пришли к согласию. Так что зря ты на него наговариваешь.

По институту разнесся звонок, оповещая о начале лекции, и мы сорвались на бег, на ходу препираясь по поводу того, кто более дурной дурак. Победила я, просто потому, что, подло подставив Сану подножку, первая ворвалась в аудиторию, а там уже присутствовал профессор Эйшаш, так что у эльфа не было возможности ответить на мое последнее слово. Я поздоровалась с преподавателем и гордо проследовала к своему месту, уселась и показала язык идущему за мной ушастику.

– Безмерно рад вновь видеть тебя подросшей, Эшарон, – расплылся в улыбке саламандр. – Но терзают меня сомнения по поводу полного возвращения к восемнадцати годам. У вас это, насколько я помню, вполне разумный возраст, судя же по твоему поведению, рост тебе вернули, а мозги забыли.

М-да… Обидно, но предсказуемо. Достал он со своим ехидством, так что…

– Ну что вы, профессор Эйшаш, это как раз я в восемнадцать себя так и веду обычно, в восемь все было намного интереснее, – радостно улыбаясь, пропела я.

– Не зря я ваших детей опасаюсь, – вполне искренне передернул плечами саламандр.

И тут же состроил такую рожицу, что сразу стало понятно – паясничает, а последующие его слова подтвердили мои подозрения:

– Вы, маги, вообще страшный народ, особенно когда мелкие. А уж когда еще и женского пола, просто-таки оторопь берет.

– А у вас девушки иначе себя ведут? – поинтересовалась Мия, сидевшая через два места от меня.

Саламандр бросил на нее угрюмый взгляд и пресек дальнейшие разговоры.

– Сегодня мы обсудим одну важную тему, – посерьезнев, проговорил он. – А если учесть тот факт, что за каких-то три дня ваша группа уменьшилась на треть, то прямо-таки животрепещущую.

Все затаили дыхание в ожидании продолжения, потому что изначально нас действительно было двенадцать, а сегодня на лекциях присутствовало только восемь. Ален и братья-стихийники так и не появились, и, судя по всему, к ним присоединился Хариус. Да, наши ряды редели, будто эксклюзивных студентов косила какая-то неведомая болезнь. Впрочем, Эйшаш дал этому недугу точную характеристику.

– А поговорим мы сегодня об инстинктах и подавляющем влиянии на них магии. А именно – о соотношении инстинкта самосохранения и уровня магических способностей.

Профессор выдержал паузу, позволяя нам осмыслить его слова, и продолжил:

– Зайду издалека. Всем вам должно быть известно о различных казусах и нелепых якобы случайностях, в результате которых даже сильнейшие маги гибли либо получали необратимые увечья.

– Сильнейшие не получают необратимые увечья, их магия восстанавливает, – тихо проговорил Мил, самый спокойный и необщительный из нашей группы парень.

Я с ним за все время даже парой слов не перемолвилась и очень удивилась тому, что он вообще решился высказаться.

– В чем-то ты прав, Милтон, – ласково улыбнулся Эйшаш. – Но магистр Дартус – один из величайших деятелей вашей империи, с тобой вряд ли согласился бы. Ну-ка, кто может рассказать об этом уважаемом представителе магической науки?

«Дартус, Дартус…» – постаралась припомнить я. Но в голову пришло только вездесущее «разложение уровней магии по Дартусу». То есть это именно он придумал классификацию магических уровней? Нет, это вроде до него было, он только что-то там подправил.

– Элиша, – обратился к самой скромной из эксклюзивов саламандр.

Я обернулась и заметила, что она как-то неловко опускает руку.

– Ну же, смелее, порадуй меня хоть ты, – ободряюще улыбнулся ей профессор-недоросль.

Элиша встала и, отчаянно смущаясь, тихо проговорила:

– Магистр Дартус был одним из сильнейших магов за всю историю Маариш, и у него не было правого глаза, а левая нога отсутствовала до колена.

– Мои овации! – воскликнул саламандр, демонстративно похлопав в ладоши. – Тебе, дорогуша, я по этой теме заочно ставлю зачет. Вижу, смысл поняла, основное выделила. А для остальных… недалеких разжую, так уж и быть. Сильнейший из магистров умудрился каким-то образом лишиться глаза и полноги, ребятки. Ну и где же была его великая сила в этот момент? А я вам отвечу – она явно ушла в загул вместе с инстинктом самосохранения. И вот в таких случаях, когда сила затмевает не только разум, но и инстинкты, даже самые могущественные превращаются в беззащитных идиотов. Думаете, Дартус растерял свои органы в результате сильнейшей магической атаки? Как бы не так! Он просто уверовал в свою непобедимость и прозевал нападение обычного, совершенно не обладающего магией зверя. А восстановиться не смог по той простой причине, что израсходовал весь свой резерв на глупейший эксперимент, не озаботившись предварительно собственной безопасностью. А к тому моменту, когда он выбрался из леса и дополз до ближайшего населенного пункта, все атрофировалось и начало загнивать. С трудом спасли ему жизнь.

Мы все молчали, внимательно слушая рассказ, но не очень понимая, какое отношение история этого Дартуса имеет к нашей поредевшей группе.

– Не понимаете? – хмыкнул Эйшаш, будто прочел наши мысли. – Я бы вам наглядно показал, да нянька ваша, которая Крант, уж больно просил и даже требовал больше без него практикумы не устраивать.

– Ну так на словах объясните, – предложил Колин.

Саламандр чуть скривился, явно не радуясь нашей недогадливости, но все же принялся объяснять.

– Вам до магистров, конечно, далеко, – проговорил он, – но из-за ваших выдающихся способностей и, как следствие, особого отношения к вам окружающих вы иногда… да что там иногда – практически постоянно забываете о таком факторе, как ответственность за свои действия. И я сейчас говорю не о тех последствиях, которые влечет ваша эксклюзивная магия для других, а о том, что до вас – придурков особенных, не доходит: вам же потом все и расхлебывать! Ваш инстинкт самосохранения благополучно гуляет вместе с ответственностью и совестью.

Под конец этой прочувствованной речи саламандр едва не орал на нас. Мне даже стыдно стало за все, что когда-либо сделала, и за то, что еще натворю, – тоже, авансом.

А Эйшаш как-то удрученно вздохнул и принялся разжевывать уже до уровня кашки, которой впору младенцев потчевать.

– Начнем с Алена. Парнишка не озаботился контролем и в результате чуть не выпил нашу выдающуюся взрывную. Результат – его изолировали. Кому от этого плохо? Только ему, девочка-то наша отряхнулась и дальше пошла… мужиков косить.

Тут саламандр хохотнул, подмигнул мне, но уже спустя мгновение вновь стал серьезным и продолжил:

– Дальше братцы-идиоты решили покрасоваться перед девчонками, хотя знали, что пить им нельзя, итог вам всем известен – куча пострадавших. А сами герои отправились по тому же маршруту, то есть в изоляцию. Пострадавших вылечили, дело замяли, наш золотой мальчик расходы оплатил, а парни отвечают за свою безголовость.

Нила и Лена, конечно, было жалко, но сейчас все взгляды были устремлены на Берта, потому что «золотой мальчик» у нас был только один. И в данный момент все были ему благодарны. Я, за всеми переживаниями, и забыла, что кафе нужно восстанавливать, а тут оказывается, что уже и не нужно, Берт позаботился.

Улыбнулась нашему аристократу, обвела взглядом остальных и поняла – благодарны все. Никто даже и не помыслил о том, чтобы гордо задрать нос. А все потому, что Берт уже вроде как стал своим, и щедрость его восприняли именно как помощь, а не как милостыню.

Эйшаш хмыкнул и продолжил:

– Что же касается последнего инцидента, то тут мы имеем возможность наблюдать просто-таки повальное отсутствие инстинкта самосохранения! – радостно, но в то же время зловеще воскликнул саламандр. – Я ясно и четко приказал стоять на месте и никуда не лезть! Вы все, детишки, подписались под условиями, сами или родственнички за вас, это меня не волнует, но подписались. С уставом ознакомились, о том, что распоряжения преподавателя должны выполняться неукоснительно, знали. И каков результат? Два идиота поперлись в демонстрационную камеру после того, как я приказал стоять на месте и никуда не лезть! А третий… смертн… хм, пусть тоже будет идиот, запер вышеозначенных неумных, зная о последствиях. Все остальные радостно разевали рты, предвкушая представление!

– Неправда! – вскочила Мия. – Мы хотели помочь, но дверь не открывалась.

Остальные ребята тоже загудели, подтверждая, что пытались выручить нас с Саном, но Эйшаша это не впечатлило.

– Вы меня слушали или как?! – рявкнул он, как-то вдруг став взрослее и опаснее, что ли.

Внешне-то саламандр остался подростком, но страшно стало не только мне. От него будто смертельно опасной силой повеяло, жутко так. Сан под столом сжал мою руку. Я отреагировала ответным пожатием. Опасный он, этот огненный дух…

Эйшаш прикрыл глаза, глубоко вздохнул, и нам всем стало немного легче.

А саламандр открыл глаза, улыбнулся своей обычной ехидной усмешкой и продолжил:

– Если бы вам удалось открыть дверь до моего прихода, я застал бы кучку младенцев в лучшем случае, а то и вовсе обнаружил бы белковую лужицу. И мы опять возвращаемся к инстинкту самосохранения, ребятки. Контролировать нужно в первую очередь себя и уже потом, если есть уверенность в своей безопасности, помогать другим. Все просто: выживешь сам – сможешь помочь другим. И не нужно мне тут сейчас про благородство и взаимопомощь заливать, сдохнуть по глупости ни разу не благородно, и помощи от этого тоже мало. Разве что похоронное агентство порадуете прибылью, и то не каждый из вас, а только те, у кого в семье лишние деньги водятся.

И Эйшаш замолчал, обводя всех нас задумчивым взглядом. Видимо, стремился найти что-то в наших глазах, не нашел…

– Может, хоть ты меня порадуешь? – со вздохом спросил он, остановив свой взгляд на Элише.

Она встала и тихо проговорила:

– Сила влечет за собой ответственность. Кто не осознает свою силу и ответственность за нее, тот подвергает опасности окружающих и себя. В экстремальной ситуации нужно контролировать прежде всего себя, и уже потом помогать другим.

Со стороны преподавательского стола послышались скупые овации, а потом саламандр задумчиво протянул:

– А может, вас всех лет на пять в изоляцию? Глядишь, и поумнеете…

Разнесшаяся по институту трель, оповещающая об окончании лекции, вызвала слаженный вздох облегчения.

– И для кого я здесь надрываюсь? – покачал головой саламандр, после чего спрыгнул со стола и вышел из аудитории.

– Какой-то он сегодня нервный, – передернув плечами, прошептала я.

– Еще бы, – хмыкнул Сан. – Его Крант за тебя чуть не придушил.

– А тебя? – тут же насторожилась я, припомнив реплику магистра, что-то вроде: «Убью эльфа».

– Покричал немного, – скривился Санье. – Но меня он в любом случае не тронет.

– Это почему? – заинтересовалась я.

– Ну, Даюсь, я же наполовину эльф, а про вторую половину вообще молчу. У меня тройное гражданство: папино, мамино и имперское. И каждое из них дает свои преимущества, – довольно улыбнулся Сан.

– А неплохо ты устроился, – протянула я.

– О чем и речь, Даюшонок, – положив руку мне на плечи, заявил рыжий. – И у тебя, как у моей невесты, тоже будет дипломатическая неприкосновенность.

И подмигнул мне, задорно так, уверенно, я бы даже сказала: самоуверенно.

Только вот проблема в том, что для Аашаллы эта его неприкосновенность ничего не значит. Она не политический деятель, а жаждущая мести женщина. Ей плевать на мой статус. Да и Сана она не пощадит, если он встанет на ее пути. А потому…

– Санье, поговорить надо… после лекций, – хмуро произнесла я.

Рыжий как-то сразу весь подобрался, не зря он про жизненные потоки говорил, с ходу просчитал мое настроение.

– Идем, – уверенно встал он.

– Так лекция же сейчас, – растерянно прошептала я.

– Да сейчас тягомотина будет, теория магического права, – отмахнулся Сан. – То же самое, что нам только что Эйшаш втолковывал, только в рамках законодательства. Идем.

И я ему поверила. А кому еще верить, если не ему? Ухватилась за протянутую руку и покорно пошла за другом. Далеко меня Сан не повел, мы вышли из аудитории, прошли по коридору до конца и остановились у окна. И что удивительно, никто на нас не обращал внимания, а с Санье это вообще нонсенс. На него обычно все смотрели, а девушки – так еще и на меня, с завистью. Сейчас же нас будто не видели.

– Говори, нас никто не видит и не слышит, – подтвердил мои подозрения рыжий.

– А ты полон сюрпризов, – усмехнулась я.

– А то! – с гордостью ответил он. – Но ты не увиливай, что сказать хотела?

Я присела на подоконник, закусила губу и задумалась, как бы так объяснить ему все, чтобы не обидеть и не рассказывать того, что нельзя. С одной стороны, можно просто сказать, что я передумала и мне не нужна лишняя морока с этой его фиктивной помолвкой, а с другой… Сан же на меня надеется, и он мне помогает, поддерживает, так имею ли я моральное право отказать ему в такой малости, как изобразить его невесту перед родителями? Отказывать не хотелось, но и официально становиться его невестой тоже было нельзя. Вдохнула поглубже, набралась смелости и выдала:

– В общем так, я готова изобразить перед твоими родителями нашу пламенную страсть, в смысле сыграю роль твоей девушки. Но, Сан, ты извини, в помолвку играть я не буду. Неофициально – пожалуйста, а так нет. Давай не будем афишировать наши с тобой фиктивные отношения.

Сумбурно получилось, я и сама не совсем поняла, что сказала, но уж как смогла. Посмотрела на друга и не поняла, что он думает о моей путаной речи. Видимо, что-то не так понял, потому что скривился так, будто я ему опять яблочка с родной аллеи отведать предложила.

– Ты только не обижайся, не могу я, просто не могу. Понимаешь? – принялась оправдываться.

И чувствовала я себя при этом так, будто смертельно обидела парня. Но почему, спрашивается?

А Сан, нахмурившись и закусив губу, напряженно о чем-то думал. И придумал… В общем, переоценила я его мыслительные способности, сильно переоценила.

– Ты с Крантом, да? – хмуро спросил полуэльф, буравя меня обвинительным взглядом.

И в чем он меня, интересно, обвиняет? Прямо неверной женой себя почувствовала… Неприятно очень, а главное необоснованно.

– Тебе уши, случаем, не надуло, нет? – ехидно поинтересовалась я. – И вообще, что за претензии, Санчик? Тебе же нужно было, чтобы я тебя перед родителями прикрыла? Так я готова! А меня от Кранта прикрывать не нужно, просто потому, что он на меня и не претендует. Все же логично!

– Даяна, ты меня, конечно, извини, но ты не просто дура, ты наивная, слепая идиотка, – заявил этот лопоухий индивид и, резко развернувшись, ушел.

Взял и ушел, оставив меня одну сидеть на подоконнике. И что я, спрашивается, опять не так сделала? Как же надоели все со своими претензиями!

Посидела еще минут пять, раздумывая над тем, чем могла так прогневить друга, спрыгнула с подоконника, прошла немного вперед и задумалась – а куда идти-то? На лекцию как-то неудобно, опоздала. Просто бродить по институту больше часа? Да я с ума сойду от роящихся в голове и множащихся мыслей! А схожу-ка я дедушку проведаю, заодно и разведаю, какая у них там в лабораториях обстановка. И, приняв решение, я пошла по намеченному маршруту. Пропуска у меня конечно же нет, так что придется идти в обход, через проходную Имперской лаборатории, а не по короткому пути, через который меня дедушка проводил. Но это даже лучше, здесь такой сад красивый, заодно и прогуляюсь.

С такими светлыми мыслями я и спустилась на первый этаж, прошла по просторному и пустующему во время лекции институтскому холлу, подошла к широким двустворчатым дверям, толкнула одну из створок и уверенно шагнула вперед.

Бабах!

Удар был оглушительным… для меня. Вот так, прямо со всего ходу я и врезалась в незримую стену! Потерла ушибленный лоб, потом коленку, еще не веря в происходящее, протянула руку и ощупала невидимую преграду. Потом положила на эту прозрачную, но совершенно точно присутствующую стену и вторую руку, надавила – не пускает. Новая система безопасности, которая не выпускает студентов во время лекций, чтобы не прогуливали?

Рядом со мной какой-то парень открыл вторую створку и спокойно вышел. Бросилась за ним – стена. Студент пару раз обернулся, с недоумением глядя на меня, и скрылся за поворотом. Распахнутая им створка медленно закрылась.

Это что, невидимая стена только меня не пропускает? Ответ был очевиден. И сомнений в том, кто мог установить вот такую, избирательную защиту, тоже не было.

– Ну, Крант, – прошипела я и, развернувшись, подпитываемая праведным гневом, устремилась к лестнице.

Ближе к пятому этажу ярость моя немного поугасла, но решимости не убавилось. Да как он смеет? Я ему что, пленница, что ли? Мне теперь жить здесь, в аудитории ночевать? Совсем у магистра от этого его проклятия с головой плохо стало!

Подпитывая возмущение подобными мыслями, я добралась до той самой двери, соседствующей с преподавательской, остановилась возле нее и постучала, уверенно так. Подождала немного и еще раз постучала – ответа не последовало. Подергала ручку – заперто. Пнула по двери с досады и отошла на пару шагов, раздумывая, что же теперь делать.

И тут дверь распахнулась, магистр Крант в черном строгом костюме, представительный, с зачесанными назад волосами окинул меня встревоженным взглядом и угрюмо произнес:

– Зайди.

– А… вас же не было? – вдруг как-то растерялась я.

Ну не было же его… Или просто открывать сразу не захотел? Может, занят был…

– Почувствовал, что хочешь видеть, – как-то напряженно проговорил он и мотнул головой, призывая, собственно, войти в его кабинет.

А мне уже и не надо, я и так как-нибудь… в подсобке поживу…

– Даяна, ты долго будешь там стоять? – раздраженно спросил куратор.

Я была в легком потрясении от заявления Кранта по поводу того, что он чувствует мои желания, но… он так на меня глянул, что я вздрогнула и мгновенно пришла в себя. Вздохнула и поплелась в кабинет, отчаянно жалея о глупом порыве. Ну действительно, сама как-нибудь разобралась бы. В крайнем случае, дедушка через лабораторию провел бы.

Вошла, опустила голову, молчу.

– Так по какой причине ты хотела меня видеть? – спросил магистр Крант, усаживаясь за стол. – И будь добра, опусти ненужные детали, у меня мало времени.

Ах так, времени у вас, значит, мало?! А я тут, получается, могу сутками сидеть?! Ну да, у меня-то времени полно, какие у меня могут быть дела, я же всего лишь очередное препятствие на пути достижения великих целей всесильного магистра!

– У вас совесть есть?! – поинтересовалась я, уперев руки в бока.

– Конкретнее, – чуть поморщился Крант.

И где, спрашивается, тот спокойный терпеливый мужчина, который только сегодня утром рассказывал мне о своих проблемах с чувствами? А нет его! Есть холодный и непробиваемый магистр, которому глубоко наплевать на мои ничтожные проблемы. Ну а раз нет его, то и взывать к нему не имеет смысла.

– Магистр-куратор, не могли бы вы объяснить мне, почему я не могу покинуть стены этого заведения? – спросила я как можно более нейтральным и вежливым тоном.

– Мог бы, – криво усмехнулся он, – но только после того, как вы, студентка Эшарон, объясните мне, почему находитесь не на лекции.

Вот же… И не поспоришь, теоретически…

– Мне нездоровится, и я хочу отправиться домой, – выпалила, опустив голову.

– В каком смысле нездоровится? – напрягся вдруг Крант.

– Просто устала… голова разболелась, – залепетала я, придумывая на ходу.

Магистр тут же встал, вышел из-за стола, подошел ко мне и, схватив за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза, потребовал:

– Подробно опиши свои ощущения. Что болит? Где? Как?

Вот конкретно в этот момент у меня заболели шея и… совесть.

– Уже ничего не болит, – прошептала, широко распахнув глаза и глядя на него.

А у Кранта, оказывается, глаза не просто янтарные, как может показаться на первый взгляд, там такой черный ободок, от которого расходятся зеленоватые искорки, теряющиеся в янтарной радужке. Но при определенном освещении, вот как сейчас, они приобретают зеленоватый оттенок.

– Ух ты, – выдохнула я едва слышно, всматриваясь в его глаза, как завороженная.

– Даяна… – чуть слышно прошептал он в ответ, склоняясь ко мне.

Его губы прикоснулись к моим так осторожно, едва ощутимо, а я, сама не знаю почему, подалась навстречу. Мой судорожный вдох, его шумный выдох, и прикосновение стало острее, ярче. Это не было поцелуем, только касание, но наши дыхания смешались, и у меня закружилась голова. Чтобы не упасть, я уцепилась за его пиджак, а он наклонился еще ближе. Да, это уже был поцелуй, но длился он не больше мгновения… В дверь постучали.