Текст книги "Крылья"

24

– Мам… Привет, да, это я… Слушай… Да нет-нет, ничего не случилось! Да не грустный у меня голос, тебе кажется! Ну… да… да, случилось, но совсем на страшное! Мам, ну успокойся на минутку, что ты паникуешь опять, не зная даже, о чем речь? В общем, свадьба откладывается. Ма-а-а-ама, ну я же не сказал, что ее не будет, я сказал, откладывается. Всего лишь от-кла-ды-ва-ет-ся! Ты понимаешь, что это значит? Нет, мама, мы не поссорились. Нет. Просто сейчас так надо. Ну, не можем мы сейчас позволить себе свадьбу, долго думали – и не получается… Да нет, мам, нет, не надо. Мы не возьмем ваших с папой денег. Мам, ну у нас не настолько бедственное положение, честно. Просто хотим немного подкопить, чтобы уж точно все прошло по высшему разряду. Что? Ну не знаю еще… Может, через год. Мам, ну почему сразу поздно? Мы что, уже такие старые, по-твоему? Или думаешь, она от меня за год куда-нибудь упорхнет? – Медведь покосился на кусающую неподалеку ногти Ангела, и железная решимость прозвучала в его следующих словах. – Поверь мне, этого не будет. У нас все хорошо, честно. Ну ладно, пока… Мне бежать пора, я позже позвоню. Да, мам, ну конечно, скоро.

Медведь положил трубку.

– Что скоро?

– Позвоню. Мы же два месяца не выходили на связь. Я отправлял e-mail, правда, но они у меня слегка дремучие – прочесть прочли, а ответить не могут. Да я даже и не уверен, что прочли… Может, и пароль от ящика давно утерян… Эхх… Иди сюда.

Медведь притянул к себе Ангела, обнял одной рукой за плечи, а вторую запустил в ее шелковистые темные волосы, прижавшись подбородком к ее лбу. Нет, он не мерил ей температуру. Просто так он успокаивался. Чувствуя ее совсем рядом…

Медведь вздохнул.

– Тяжело… Слышно было, как она расстроилась, разволновалась… Сейчас ведь всю родню на уши поставит, скоро начнутся потоки звонков… Даже жутко.

– А ты уверен, что они не приедут?

– Если честно, нет.

– Но никак нельзя, чтобы кто-то приезжал!

– Не бойся, Солнце, скажу, что мы едем отдыхать и нас не будет в городе.

– Ага, при наших-то финансовых затруднениях мы едем отдыхать? – съязвила Ангел.

– Ну не заводись, я еще подумаю над этим… Лучше думай о том, что дело теперь за тобой. Пора звонить твоим родителям, Ангел.

Ее воинственный настрой мгновенно улетучился. Она понятия не имела, что говорить. Медведь видел, как угасли ее глаза. Он знал, что это больно. Сам только что прошел через это. Очень больно врать родителям…

Гудки в трубке… Ангел едва дышит, и Медведь отчетливо их слышит. Один, другой, третий – щелчок…

– Алло, мам! Привет. Да, знаю, прости… Тут столько дел, мне правда было совсем некогда… А сейчас… Ну вот со всеми этими делами и измучились, никак не успеваем нормально подготовить свадьбу, так что придется ее перенести. Нет, мам, да нет же, мы сами. Ты ведь знаешь, как давно мы все планировали… Ну да, обидно, конечно… Но она ведь будет. Просто в более подходящее время. Да и потом, жара ведь не спадает. А ты представляешь, каково будет в свадебном платье? Да я же сварюсь на примерках. Только подумай, какой контраст – белое платье и красная невеста, эдакая клубника со сливками, – вымученный смех; Медведь мог бы поклясться, что и с той стороны трубки смешок донесся совсем не искренний.

– Нет, а так все нормально. Да, все там же, у него ведь стабильная работа, люди всегда болеют, – снова попытка рассмешить себя и ее… и снова провал.

– А я тут к выставке готовлюсь, но все никак с темой не определюсь. Благо, время терпит, вольного художника никто не торопит. Да, знаю, это мне еще повезло, бывает и иначе… Да и потом, я ведь еще только начинаю. А нет имени – нет и долга перед обществом… Мам, ну конечно денег хватает… Нет, ну я же говорю тебе… Слишком много дел… Ну да, все по-старому, да не все – пациентов по такой жаре у него больше, чем обычно, а работать тяжелее. У меня вот тоже к выставке море дел, а еще не сделано ничего… А в свадьбе ведь столько нюансов… Нет, мам, мы хотим сами, не надо… Ну я ведь уже объясняла. Нет, мам, вовсе не поссорились! Ну это-то ты с чего взяла!? Просто не хотим, чтобы все смазалось, ведь свадьба должна быть идеальной, ну мне ли тебе рассказывать? Так что пока отложим… Нет. Нет, не надо… Не знаю даже, мы пока дату не обсуждали, но, наверное, весной. Нет, ну почему долго? В загсе тоже очередь, знаешь ли, а за полгода ничего особо не изменится. Ну ладно, мам, мне пора… Нужно еще ужин приготовить… Да, давай… Привет папе. И я тебя, – красная кнопка, щелчок отсоединения. – Очень люблю…

Лицо его Ангела сжалось, свернулось, как ежик, в кучку складок, мигом наполнившихся слезами.

– Мама, мамочка…

Медведь обнял Ангела, нежно поглаживая ее волосы…

– Я ведь, я… Я ее так нескоро увижу… Всех их…. Увижу ли вообще!? Я не знаю! Господи, я не знаю, увижу ли когда-либо собственную мать!…

Это была не захлебывающаяся истерика, но холодный, осознанный поток слез и мыслей. Пожалуй, это было страшнее.

Медведь крепче прижал Ангела к себе, одной рукой обнимая шею, а второй утешающе ероша перья. Она не отталкивала его. Он ей все-таки нужен. И только это помогало ему и самому держаться.

Да, он цел. Но точно так же оказался отрезан от своей семьи.

Больно… Но он не оставит ее. Ни за что на свете.

25

– Так, а теперь стой смирно и не вертись. Мне нужно все точно зафиксировать.

Халат принес с собой измерительную ленту и орнитологический справочник.

Сначала она удивилась. Потом расстроилась, что он ее сравнивает с птицами – она ведь так, получается, уже не человек, раз подобное сопоставление вообще допустимо. А потом Ангел уже и сама с увлечением стала листать красочную книгу. Фото за фото погружали ее все глубже в прекрасный мир перьев, полета и свободы… Что-то новое опять заворочалось в ее сердце. Она еще не знала, как оно называется. Но теперь оно жило с ней, жило в ней – и звало куда-то. И ему очень нравились птицы. Да и ей тоже. Но иногда вид пролетающей мимо ласточки вызывал ноющее, щемящее ощущение в груди. Наверное, это была зависть к крохотной птице… И страстное желание летать так же, как она. Порой Ангелу казалось, что она – Дюймовочка, и в такие моменты ей очень хотелось крикнуть в распахнутое окно: «Ласточка, милая Ласточка! Унеси меня отсюда!» Но подобное наваждение проходило быстро. Это ведь глупо. И потом, ну куда она без Медведя?

– Та-а-ак, вот, судя по всему, плечевая кость, следом лучевая и локтевая, а здесь… Ну-ка, верни мне книгу, – шелест страниц, введение, схемы. – Ага, карпометакарпус!

– Что?

– Ну, это кость, к которой крепятся рудиментарные пальцы. Будем называть ее кистью.

– Ладно.

– Тут, как видишь, все очень просто – по структуре крыло практически полностью совпадает с человеческой рукой. Ну, в общих чертах… А мы и не будем вдаваться в детали, мы ведь не орнитологи, верно?

– Тогда зачем все это? – Ангел обвела рукой кровать, заваленную книгами, фотографиями, линейками, заметками на отдельных листках бумаги, в которые Халат постоянно вносил исправления.

– Ну как зачем? Ты ведь прекрасно знаешь, что я не могу так просто взять и оттяпать твое Крыло, сперва нужно его исследовать. У тебя в спине появился как минимум один новый сустав, крепящий Крыло к позвоночнику, и только Бог знает, сколько могло появиться новых сосудов и артерий, – это ведь будет весьма и весьма рискованная операция, так что нужно узнать об объекте как можно больше…

– Объекте?

– Ну… О Крыле. Да, о твоем Крыле. Просто это ведь все так необычно, понимаешь, и будет легче воспринимать это только как некий безымянный объект, а не самое настоящее оперенное Крыло, выросшее на обычной девушке всего за неделю, согласись?

– Ну, может быть…

Вот только для нее Крыло не было просто абстрактным объектом. Оно было настоящим, живым. И оно было ее частью, хотела она того, или нет. Так что же, она тогда тоже становилась объектом в глазах Халата?

Ангел помотала головой. Нет, не думать об этом…

– Ты в порядке?

– А? Прости, я отвлеклась. Ты что-то говорил?

– Я сказал, что я, конечно, не специалист, но на мой взгляд такое Крыло вполне способно поднять тебя в воздух… Ну, конечно, если бы оно было не одно. А, так сказать, поступило бы к нам в стандартной комплектации.

– Правда?

Ангел удивилась. Она, конечно, уже думала об этом, но не ожидала, что ее сны и фантазии могут быть настолько близки к истине.

– Ну, мне, конечно, нужно все пересчитать, сравнить пропорциональное соотношение размеров крыла какой-нибудь птицы к ее весу с твоими, но у меня складывается впечатление, что моя теория лишь подтвердится.

Ангел молчала. Она задумалась. Неужели, правда? Хотя какая ей разница? Крыла скоро не станет. Да и потом, оно все равно одно. А чтобы попробовать лететь, как ни крути, нужно два… Как там сказал Халат? Стандартная комплектация? Ну да… Вот только все в ее жизни в последнее время какое-то слишком уж нестандартное…

Очнулась Ангел, ощутив странное жжение в левой руке.

– Ох, что это?

– Жгут. Я же говорил тебе, и ты тогда не возражала. Если боишься крови – просто не смотри. Вот и друг твой любезный подошел, поддержит.

Медведь взял Ангела за руку. Она не слышала, как он вошел. Он ходил в магазин и принес ей зеленые яблоки. Она обожала зеленые яблоки… Было что-то болезненно-пронзительное в их кислоте, что ей безумно нравилось. Ну ладно. Кровь так кровь. Его пальцы переплетены с ее. Не страшно.

– Ну раз надо…

Укол и тянущее жжение. Ангел зажмурилась и крепче сжала пальцы Медведя. Нет, она не боится крови. Просто не любит уколы. Это не бзик. Это нормальная защитная реакция организма. Да. Именно так.

Игла вышла… Буквально чувствуется, что кровь бежит свободнее, что больше ничто не мешает, не перегораживает стенки сосудов, ничего чужеродного в ней нет… Это невыразимое облегчение. Сразу как-то осознаешь свою целостность – и в то же время понимаешь, как эту целостность легко нарушить. Ей-богу, чувствуешь себя воздушным шариком.

– Ну вот и славно… Ватку зажми.

Ангел послушно прижимала проспиртованную вату к проколу в коже, пока Халат бережно упаковывал шприц с ее кровью куда-то в сумку-холодильник.

– Теперь пару новых фото… Хотя внешне ничего и не изменилось, но все же сделать их нужно…

На самом деле фотографий у Халата уже было более, чем достаточно. Теперь он их действительно делал исключительно для ведения хроники, а вот сейчас… О да… Вот он, великолепный рекламный кадр, именно то, что ему нужно!

Ангел, обрадованная новым ощущением единства с самой собой, решилась показать, что она теперь умеет: стоя у окна, на фоне колеблющейся от легкого ветра занавески, она расправила Крыло и в полуобороте оглянулась на Халата с камерой. Она улыбалась.

Идеальный кадр… Она действительно может им управлять! Восторгу Халата не было предела, но этот восторг нужно было скрывать… Да, это чудо – и это чудо его озолотит, прославит!..

Но для них он просто врач, участливый друг – и только…

Вот только…

Ангел ойкнула. Халат стоял позади, держа в руке два маленький белых пера с окровавленными острыми кончиками.

– Эй! Ты зачем это сделал?!

– Хочу провести пару химических тестов.

– Вообще-то, мог и попросить – у меня есть несколько выпавших. А я не курица и не гусыня, чтобы у меня втихаря перья драть!

– Да успокойся ты! Ну неужели так больно?

– Да, так больно!

Нет, ей не было так уж больно… Неприятно и обидно. Словно кто-то влез внутрь ее мира. Кто-то чужой и непрошенный. Кто-то, совсем далекий от нее и того, что она чувствует.

Ангел надулась, и Халата провожал один Медведь. Когда за ним закрылась дверь, Ангел расправила Крыло и пару раз махнула им. Нет, не больно. Но неприятно и обидно. Зря она раскрылась перед Халатом… Незачем ему было знать… Он не поймет. Да ему и не нужно… Его дело – удаление Крыла.

И вновь Ангел задумалась. Ей все больше не хотелось лишаться Крыла, хотя и как жить с ним дальше, она не представляла.

Теперь же у нее был и еще один повод для волнения.

Ангел боялась, что беременна. И стук в ушах – это стук нового сердца.

26

В тот вечер Медведь возвращался домой, окрыленный. Как и три с лишним месяца назад, мир снова радовал его. Снова хотелось петь. Хотелось обнимать прохожих. Хотелось кричать на весь мир о своем счастье!

Его Ангел полностью вернулась к нему. Они снова вместе – и ничто, абсолютно ничто! – теперь не в силах их разлучить.

Медведь перестал этого бояться. Исчезли все его страхи и сомнения – она не исчезнет, она рядом, с ним, они вместе…

Как и в тот далекий июньский день, его дом показался ему самым красивым в городе. Залитый розовато-персиковым цветом заката, овеваемый наконец вернувшимся ветром, он казался чистым и свежим, каким давно уже не был в его глазах.

Весело мурлыкая про себя прилипчивую мелодию, услышанную в магазине, Медведь помахал свободной рукой Ангелу. Она снова ждала его. Он видел, как взметнулась в воздух ее тоненькая рука на девятом этаже. Это вошло у обоих в привычку. Она ждет его – а он ищет в сонме балконов тот единственный, где стоит она.

И в тот момент, когда они машут друг другу, их связь обретает новую силу, обновляется, укрепляется.

Каждый день.

Поудобнее перехватив пакет с покупками, Медведь набрал номер своей квартиры на панели домофона. Как обычно, говорить не пришлось – она ждала и тут же открыла ему.

Медведь улыбнулся, представив себе, как она каждый день бегает с балкона к двери, стараясь не опоздать на его звонок.

Медведь сядет в лифт на втором этаже. По пути неплохо бы проверить почту.

Да, ничего особенно интересного нет: пара конвертов со счетами, очередными рекламными предложениями, газета из магазина бытовой техники – и журнал «Экология человека».

Медведь давно выписывал этот журнал: в нем рассказывалось не о культурном и политическом месте рядового человека в мире, но о неотвратимых изменениях самой окружающей среды – и образа жизни человека в ней. Во многом журнал был именно медицинский – на чем еще проявится экология, как не на состоянии человеческого организма и его жизнеспособности?

Хоть Медведь давно и не читал его, журнал продолжали приносить – годовая подписка, как-никак.

Он выгреб всю макулатуру из ящика, кое-как запер его, и двинулся к лифту.

Почему-то лифт всегда едет слишком медленно, когда знаешь, что тебя наверху ждут.

Наконец, дверцы кабины с лязгом раскрылись на нужном этаже и он увидел ее. Она рисковала, высунулась в подъезд, не думая о том, что ее могут заметить. Обычно она просто открывала дверь – и ждала внутри.

– Как же ты долго!

– Почту забирал, – Медведь улыбнулся и неловко поцеловал ее, перешагнув через порог. Сложно целовать девушку, когда руки у тебя заняты.

– Вот, держи.

Пока Медведь разувался и мыл руки, Ангел уже бросила почту на кухонный стол, застеленный новой яркой скатертью, и начала разбирать пакет с продуктами.

– Я персиков купил. Не знаю, почему, но захотелось чего-то такого сочного и яркого.

– Здорово, – Ангел улыбнулась. – Правда, здорово. Именно сочных фруктов мне и хотелось весь день. Просто поражаюсь, как ты всегда угадываешь, что мне нужно?

– Ну, для того и создан, – Медведь улыбнулся ей в ответ. – Иди сюда.

Он привлек Ангела к себе, крепко обнял и поцеловал – на этот раз как следует. Неожиданно Ангел ощутила, как он по ней скучал.

– Ммм, милый, может, хотя бы до ужина подождешь? – лукаво спросила она.

– Ла-а-адно, – несколько разочарованно протянул Медведь. И тут же подмигнул ей. – Только тогда ужинаем прямо сейчас.

Ангел рассмеялась.

– Ладно, уже ставлю греться.

– А я тогда в душ…

Медведь надеялся, что прохладная вода умерит его пыл, погасит желание, но помогло не очень-то. Перед глазами у него все время стояла Ангел, а каждый раз, когда он видел ее, ему нестерпимо хотелось тут же заключить ее в объятия.

В таком приподнятом и возбужденном состоянии Медведь и вернулся на кухню, натянув домашнюю одежду на еще слегка влажное после душа тело.

Но настроение тут же улетучилось, когда он увидел Ангела.

Медведя не было от силы минут десять, но за эти минуты что-то успело пойти совсем не так.

Ангел сидела за столом, раскрыв рот и время от времени хватая им воздух, точно рыба, выброшенная на берег штормом. Глаза ее не смотрели никуда – они смотрели сквозь все.

– Эй…

Взгляд сфокусировался. Ангел узнала его – и глаза ее наполнились слезами. Мгновенно. И вот уже два водопада сбегают вниз по острым утесам ее скул, по мягким щекам, покрытым персиковым пушком, по нежной шее.

– Я…

Медведь бросился к ней, обнял, он не понимал причин трагедии, но испугался за нее – лишь бы все не началось снова… У него не хватит сил еще раз пройти через этот ад… Нет, у него должно этих сил хватить. Он должен думать о ней. Прежде всего о ней. Всегда о ней. У нее сил точно не хватит…

Оказавшись в его руках, Ангел разрыдалась в голос. Она стиснула пальцами его плечи, но тут же оттолкнула его, вырвалась и убежала в спальню.

Медведь слышал, как захлопнулась дверь.

Нет, только не сначала…

И тут он понял.

На столе перед ним лежал раскрытый журнал.

Ангел часто таскала его журналы – не читать, а смотреть картинки. Она вообще не любила периодику. Вот и сейчас журнал был раскрыт на главном развороте. На центральной фотографии, сопровождающей основную статью номера.

С глянцевой страницы на Медведя вполоборота смотрела Ангел. Она улыбалась. Ее Крыло было расправлено, протянувшись через обе страницы.

«Завтра люди смогут летать».

Идиотский заголовок.

Медведь ничего не понимал и машинально начал читать статью.

«Недавние опыты, проведенные одним из отечественных ученых, предвещают новую революцию в изучении генетического кода человека. Уникальный объект исследования позволяет прийти к фантастическим – но, тем не менее, абсолютно реалистичным – выводам…», – гласил подзаголовок, предваряющий статью. Написал ее не кто иной, как Халат. Да, вот его цветное фото в конце… Небольшое, но четкое. Достаточное. Узнаваемое. Имя и фамилия. Город.

Медведь так крепко сжал края журнала, что страницы смялись, а сама кипа глянцевых листов едва не разошлась по шву. Все равно. Медведь не обращал на это внимания.

Он не думал. Он ничего не понимал, но пока не искал объяснения.

Медведь был в ступоре. Медведь был в шоке. Медведь замер, словно каменная статуя. Древняя и неподатливая.

Звонок в дверь. Медведь вздрогнул. Из прозрачного пакета выкатился и с гулким стуком упал в раковину персик. Медведь отложил журнал, закрыл его, разгладил, и пошел открывать. Абсолютно механически.

Он не спросил, кто там. Почему-то он это уже знал, поворачивая ключ в замке.

– Ну, привет! Как сегодня поживают мои голубки?

Медведь молча отступил в глубь коридора, пока жизнерадостный Халат просачивался сквозь полуоткрытую дверь и начинал развязывать шнурки на своих черных блестящих туфлях. Очевидно, новых и дорогих туфлях.

Медведь отвернулся и пошел на кухню. Ему был мерзок вид вчерашнего друга. Хотя… друга? А был ли он когда-нибудь другом?

Халат бодро прошагал следом за ним, слегка покачивая своим чемоданчиком на ходу. Легкое, беззаботное движение. Жизнерадостное.

– Ну что ж ты даже чайку мне не предложишь? Какой-то ты сегодня мра…

Халат увидел журнал. Медведь оперся на стол обеими руками, глядя в пространство. Все его мышцы напряглись, словно стая волков перед прыжком.

Журнал мирно лежал на столе, задней обложкой вверх. Анонсом нового номера.

– Ясно… Не думал, что ты его выписываешь.

– Как ты мог…

Шепот Медведя удивительно звонко разлетелся по кухне.

– Да как ты только посмел прийти сюда после того, что сделал!?

– Послушай, мне не нравится твой тон…

– Тон?? Рассказать, что мне не нравится, ты, двуличная мразь!?

– Не кипятись, я уже ухожу. Жаль, что все заканчивается так…

– Как так? А на что ты рассчитывал вообще, когда затевал все это?? Что я никогда ничего не узнаю? Что статья в журнале останется совершенно за кадром? Что ты будешь и дальше продолжать пользоваться Ангелом, пока ее, наконец, не отберут у меня??

– На самом деле, статью обещали опубликовать только через месяц…

– Какая, к черту, разница?! Что это меняет!?

– Ну, я бы успел закончить работу…

– Работу?? Твоей работой было помочь ей! Изучить Крыло, чтобы беспрепятственно его удалить, а что же сделал ты?? Ты, который столько рассказывал мне о людях, мечтах, о роликах в интернете, журналистах… Ты, которому я доверял!

Халат был уже в коридоре, спеша к дверям прежде, чем дойдет до рукоприкладства.

– Я ничего тебе не обещал. И я ни от чего не зарекался!

– Сволочь…

Медведь готов был наброситься на врага, пока тот возился с замком, но дверь внезапно распахнулась, Халат вывалился на площадку и на четвереньках кинулся к лестнице.

Дорогие туфли остались в квартире.

– Ничего я тебе не обещал! И абсолютно ни под чем не подписывался! – прокричал Халат, встав на ноги лестничным пролетом ниже.

– Скотина! Я убью тебя! Слышишь, я тебя достану! – Пинком Медведь вышвырнул новые туфли в подъезд. Ничего, напоминающего о Халате, не должно оставаться внутри.

Быстрым шагом он вернулся на кухню. Распахнул окно. Вот-вот этот мерзавец выйдет из подъезда… Что же?.. Выкинуть журнал! Нет, направленно он не полетит, и потом… На глаза Медведю попался персик. Его кроваво-красный бок. Не убьет, но физиономию попачкает… Медведь взвесил в руке объемистый плод и вернулся к окну.

Вон он… Гад задрал одну ногу на скамейку, завязывая шнурки на своих пижонистых туфлях. Еще и полирует их…

Медведь не находил печатных слов, чтобы назвать предателя. И хорошо. Непечатные подходили к нему и к ситуации как нельзя лучше.

Прицел… Халат как раз начал разгибать спину. Но то ли рука Медведя дрогнула, то ли мерзавцу повезло, но сочный фрукт приземлился прямехонько перед ним на скамейку, лишь слегка забрызгав разлетевшейся вокруг мякотью туфлю и правую штанину.

Халат мгновенно поднял голову.

– Ублюдок! – на всю улицу проорал Медведь. Ему было все равно, что все слышат. Какая разница, привлекает он внимание к себе или нет? Какая теперь разница?..

Халат сложил руки рупором и прокричал в ответ:

– Я ни под чем не подписывался! И информацией могу распоряжаться так, как захочу! Неудачник! Я бы на твоем месте не проворонил такой шанс!

– Это не шанс! Она живая, урод! Ей больно!

– Зато Я наконец вырвусь! Мне не улыбается заурядная работа в заурядной больнице и заурядная жизнь до конца моих дней!

– Ах ты!..

Но прежде, чем Медведь нашел новый снаряд, Халат уже бежал к углу дома, где припарковал свою машину. Его было не достать. Никак и ничем.

Медведь был бессилен.

Внезапно вся ярость отхлынула от него единой волной – и как мокрая кожа мерзнет на ветру, так и Медведь ощутил противный холодок – страх.

Ему снова было, чего бояться.

И сейчас – больше, чем когда-либо.