Текст книги "Крылья"

27

Когда Медведь вошел в спальню, Ангел уже не плакала. Слезы не катились по ее щекам, но внутри было отчаянно мерзко… Липко и противно.

Ангел слышала, как Халат и Медведь кричали друг на друга. Как всегда при звуке крика она вся сжалась, словно кричали на нее, словно это она виновата… Отчасти так сейчас оно и было. Все было из-за нее… Но Медведь не злился на нее, он хотел защитить…

Он любил ее – и ему было так же страшно, как и ей. Наверное.

– Ну как ты, родная?

Медведь мягко приобнял ее сзади за плечи. Когда тяжело, в глаза лучше не смотреть. Даже если никто ни в чем не виноват. Так легче.

– Не волнуйся, милая моя, мы справимся. Все не так страшно.

Но Ангел чувствует его пальцы на своих плечах, ощущает, как они слишком сильно давят на ее кожу, буквально впиваются в нее… Ей больно, но она молчит. Ничего не в порядке. Он напуган. Как она может успокоиться, когда он сам настолько выбит из колеи?

– Этот предатель за все мне ответит… Он заплатит нам с тобой, вот увидишь.

Медведь поцеловал ее в щеку.

– Не страшно, мы справимся… Я что-нибудь придумаю. Обязательно придумаю. Тебя не найдут. Я все сделаю… Не бойся… Ты ведь не боишься, Ангел мой?

Он смотрит ей в глаза. Она кивает.

– Нет, не боюсь. Я верю тебе.

– Это хорошо, – теперь Медведь развернул ее лицом к себе и обнял, поглаживая по волосам. – Это хорошо… Верь мне… Мне можно верить… Не то, что этому…

Ангел солгала. Она боялась. Особенно теперь, когда Медведь обнял ее по-настоящему. Она чувствовала, как его страх через объятие переползает в ее тело. Хотела бы она его весь забрать себе… Но страх крепко сидит в Медведе и ни за что не покинет его насовсем, как бы Ангел ни старалась вытянуть его…

Она крепче прижалась к Любимому. Внезапно ей показалось, что она теряет его. Их счастье снова стало шатким. Она не может, никак не может сейчас все это потерять… После того, что уже случилось…

– Э-эй, солнышко, не грусти. Все будет хорошо. Я обещаю.

Он решил, что ей страшно. Что она расстроена произошедшим и ищет поддержки.

Он прав наполовину. Ей действительно страшно.

Она безумно боится его потерять.

Ни разу за все это время в голове Ангела даже не шевельнулась мысль о предательстве Халата. Это было неважно.

Важна была только их связь. Но ниточка словно натягивалась все сильнее и сильнее, как бы крепко Ангел ни старалась прижаться к Медведю.

Ей было очень страшно.

Все стало слишком хрупким. Слишком быстро.

28

Ангел уже спала, а Медведь все сидел на кухне и пил кофе. Какая разница? Уснуть сегодня все равно не получится…

Перед ним лежал раскрытый журнал. Вновь и вновь перечитывал Медведь злополучную статью. Вновь и вновь всматривался в лицо Ангела. Она улыбается. Ее фото с раскрытым Крылом напечатано на весь разворот… Конечно. Ведь это сенсация, как ни крути… Центральная статья номера… Главное открытие года… Чтоб его…

Медведь пролистал журнал до конца статьи и стал всматриваться в наглую светящуюся физиономию Халата. Как же он мог так просчитаться? Ведь у того на лице написано, буквально во весь лоб, слово «ПРЕ-ДА-ТЕЛЬ». Медведь словно видел эти буквы. Теперь видел. Где же были его глаза раньше?

Он схватил черную ручку, лежащую у телефона, и тщательно вывел кривые буквы по всей фотографии мерзавца. Затем старательно пририсовал усы, мерзкую козлиную бородку и вымарал глаза. Так ему. А лучше глаза проткнуть. Да. Чтобы он больше ничего не видел и ничьей тайны больше не мог выдать.

– Эй, ты чего не спишь?

Медведь подскочил от неожиданности, смял журнал и словно бы случайно уронил за стол.

– Я? Я… Ничего. Просто не спится.

Ангел посмотрела на него сонными глазами. Она не поверила.

– Ты кофе, главное, побольше пей, не спится ему…

– Нет, правда, я сейчас лягу.

– Ну ладно… Я тебя жду, учти… Если не придешь через десять минут, я все кофе в доме выкину.

Медведь улыбнулся. Она любила ставить ультиматумы… А он редко осмеливался их нарушать – Ангел обычно держала свое слово.

Он кивнул, и она вышла из кухни. Мрачная и тихая, но не отвернувшаяся от него… Хоть что-то…

Когда шаги Ангела затихли в спальне и матрас кровати скрипнул в ночной тяжелой тишине, Медведь нагнулся, пошарил под столом, и наконец выудил уже изрядно потрепанный журнал, не забыв при этом удариться головой о столешницу.

Нужные страницы нашлись быстро. Потирая затылок рукой, Медведь снова смотрел на улыбающуюся Ангела. Как она прекрасна… И как беззаботна… Тогда она еще не знала…

В очередной раз Медведь убедился, что ее имени нигде нет. А что толку? Есть имя Халата, есть город, где он работает, а это уже зацепка, выводящая к ним, рано или поздно… Есть те, кто разместит фото в интернете, есть те, кто расскажет об этом в новостях, есть те, кто просто напросто тоже прочитает этот журнал – и узнает ее… Кто-нибудь обязательно ее узнает… И этого уже не избежать… Никак не избежать…

Ее найдут…

Нужно бежать.

Пусть Ангел поспит спокойно до утра, сейчас он не будет еще сильнее ее пугать. Но им нужно бежать… Прятаться… Вот только где?

Медведь выплеснул остатки кофе в раковину и поставил чашку в коричневую лужицу. Взгляд упал на персики. Ни в чем не повинные фрукты так и лежали в пакете, не мытые и никому не нужные. Теперь они напоминали ему только об одном…

Никогда в жизни Медведь больше не будет есть персики.

Одним резким движением он отправил весь пакет в мусорное ведро.

Они им не нужны. Он найдет Ангелу что-нибудь лучше идиотских персиков…

29

Когда Ангел проснулась поутру, она почувствовала, что что-то не так. Она пока не понимала, не помнила, но…

Точно… Внезапно ей захотелось заснуть обратно и уже не просыпаться – настолько крепко и безжалостно навалилось на нее произошедшее вчера.

На кухне бубнил телевизор. На часах стрелки подползали к девяти. Ангел снова откинулась головой на подушку и поняла, как же сильно эта голова болит. Нужно… Нужно встать и принять таблетку. Но до чего же тяжело…

Наконец тело послушалось хозяйку и соизволило подняться на ноги. Оно донесло ее до кухни, где уже сидел Медведь.

– М, опять ты со своим кофе… Неужели вчера не напился?

Медведь криво усмехнулся.

– Напьешься тут…

Ангел не ответила. Медведь не развивал реплику. Оба молчали, потому что сказать было нечего. Нужно столько всего обсудить – но сказать совершенно нечего. Повернувшись к Медведю спиной, Ангел сделала себе чай. Открыла дверцу под раковиной, выкинула пакетик в ведро – и увидела, как он плюхнулся на персики. Они обвиняющее смотрели на нее из своей целлофановой тюрьмы, немного помятые и уже начавшие портиться, а теперь еще и мокрые… Ангел не знала, чем они так провинились, и ей их стало жалко.

– Слушай, а почему персики…

– Так было нужно. Прости, знаю, что ты вчера им обрадовалась… Но… Они оказались испорченными. Да. Поначалу прикидывались сладкими и спелыми, а на деле – сплошная гниль, поверь мне.

Ангел удивленно отвела глаза от Медведя и снова взглянула на печальные фрукты. Нет. Едва ли Медведь сейчас говорил о них… Вдвойне грустно. Ангел закрыла дверцу и вымыла руки.

Когда она подошла со своей чашкой к столу, как раз начались утренние новости. Политика, чемпионат по футболу, теракт – и ее лицо. Раскрыв рот, Ангел слушала анонс. «Сенсационная новость: обнаружена девушка с настоящим и функционирующим Крылом – устарели ли полеты на самолетах, если в скором времени человек сможет летать самостоятельно?»

Медведь выключил телевизор.

– Верни.

– А зачем? Мы разве не знаем, о чем там будут говорить?

– Мне нужно знать, насколько далеко все зашло.

– Не нужно. Поверь мне, совершенно не нужно.

– Неужели ты не понимаешь?..

Зазвонил телефон. Ангел бросилась вперед и схватила трубку, в спешке опрокинув свой стул.

– Алло? Да, да, я. А, привет, давно не виделись… Д-да… Ну да, меня. Нет, ну нет, конечно, ты что, веришь всему, что показывают? Ха-ха, не-е-ет, это на самом деле рекламная акция. Ага. Я же скоро выставку организую. А это так, пиар-ход… Ну да, естественно. Ну ладно, у меня дела, спасибо, что позвонила! Пока. Ага, и я тебя.

Ангел повесила трубку и голову.

Медведь без слов понял, как тяжело дался ей этот короткий разговор.

– Уже.

– Да, уже узнали… Однокурсница. А ведь скоро начнут звонить родители…

– Ну, думаю, мы можем воспользоваться твоей новой легендой. Пиар-компания… Ловко выкрутилась…

– Прекрати!

Ангел повысила на него голос. Она не хотела. Совсем не хотела. Но он… Он… Он будто высмеивал ее… Если ему так и становилось легче, то лично ей – ни капельки!

– Прости…

Его голос раздался совсем рядом. Его дыхание согрело ей ухо, а теплые руки – тело. Он не хотел обидеть… Она знала.

– Что же теперь будет?

– Все будет хорошо. Поверь мне. Все еще будет хорошо.

Ангел кивнула.

– Только нам придется бежать.

– Куда?

– Не знаю. Я всю ночь думал об этом, но… Не знаю. Знаю лишь, что бежать придется ночью и на машине. Самолеты и поезда для нас закрыты, сама понимаешь… Теперь риск еще больше – даже если мы замаскируем Крыло, кто угодно может узнать тебя в лицо…

– И что же делать?

– Ну, мы уедем в совершенно чужое место, где никто не знает меня, я устроюсь на работу, ты будешь прятаться дома…

– Прятаться… Отвратительно.

– Я знаю, родная. Но выбора нет. Во всяком случае, теперь. Нужно переждать, пока телевизионщики успокоятся.

– И когда это будет?

– Скоро. Совсем скоро появится новая сенсация, разве ты их не знаешь?

Ангел молчала. Он обнимал ее, но тепла она больше не ощущала.

Уехать, бросить дом, мебель, привычки… Бежать, словно загнанный зверь… Лицо Ангела сморщилось, она вот-вот заплакала бы, если бы Медведь не почувствовал, как напряглись ее плечи.

– Эй, эй, ну ты чего… Мы прорвемся, я обещаю тебе…

– И когда?

– Что?

– Когда ехать?

– Думаю, сегодня ночью. Нам нельзя откладывать.

– А как же вещи?

– Берем только самое нужное.

– А картины? Они нужны мне.

– Не настолько… Нет, нет, посмотри на меня, не отворачивайся – слышишь? Это ненадолго. Я вернусь за ними, как только смогу, сейчас важнее всего увезти отсюда тебя.

Ангел снова кивнула, ничего не ответив. В конце концов… А какая разница? Зачем ей картины? Пока она такая, кому они вообще нужны? Выставка так никогда и не состоится, а зачем переводить холст и краски на то, что никто никогда не увидит?

– Лучше подумай, как мы уместим всю одежду – у нас ведь только две дорожные сумки.

– Ну мне много не нужно. Мне даже зимний пуховик не нужен. Удобно, правда? И еще сапоги. И шапка. И варежки. И свитера. Да мне вообще ничего не нужно.

– Солнце, ну не заводись снова… Я даже не уверен, что мне зимние вещи нужны. Все-таки надеюсь, что вернемся мы до зимы… Или я сам вернусь за вещами. Пока же берем только самое-самое нужное. Да вот вроде микроволновки.

– О да-а-а, уж что-то, а микроволновка меня спасет.

– Родная…

– Не важно, пусти…

– Ну куда ты?…

– Вещи собирать, куда же еще…

Уже в коридоре Ангел услышала, как Медведь снова включил телевизор. Как раз посреди репортажа о ней. Или все же о Халате?

«Один из подающих самые большие надежды ученых современности находится всего в шаге от раскрытия тайны полета.

– Да, действительно, ученое сообщество давно бьется над генетическим кодом человека – и я всегда считал своим призванием заниматься именно тем, что таит в себе саму сущность нашего вида. А таким ли должен быть человек, думал я? Завершенное ли это создание? Или мы до сих пор находимся в состоянии развития? И именно теперь я нашел ответ на свои вопросы».

А далее диктор любезно сообщил, что Халат отбывает на крупную международную конференцию. Конечно, она не была посвящена целиком и полностью вопросу девушки с Крылом – это как-то несерьезно, но Халат там намеревается всем доказать важность своих исследований.

Что ж, пусть доказывает…

Ее здесь уже не будет.

30

Весь день прошел в сумбурной упаковке вещей. Хоть Медведь сам и сказал, что брать следует только самое необходимое, что он за всем скоро вернется, пусть даже ездить придется не один раз, но сборы продвигались мучительно медленно.

Верно говорят – один переезд как три пожара. По всей квартире были вывернуты шкафы, вещи валялись по креслам и диванам, нельзя было посидеть даже на кровати, не рискуя что-нибудь помять или раздавить.

Прежде всего, требовалось отсортировать имущество по принципу «нужно – и вовсе не нужно». Казалось бы, что проще? Но при этом масса открыток, альбомов фотографий, концертных билетиков, декоративных статуэток, игрушек оказывалась вдруг совершенно необходимой на новом месте горой воспоминаний. Ангел отказывалась куда-либо ехать, не взяв с собой хоть немного этой сентиментальной шелухи. Однако отобрать самое-самое сентиментальное у нее никак не получалось. По сути, именно на этом встал процесс.

С каждой новой расчищенной полкой находились все новые давно забытые вещи – и их история опять проносилась перед ними, напоминая об ушедшем месяцы и годы назад. Медведь и Ангел многие часы провели над этими вещами, вновь обсуждая, смеясь, печально улыбаясь… Но нужно было спешить.

К пяти часам вечера сумки наконец были забиты и вынесены в коридор. Там же стояли два огромных пакета с продуктами, которые Медведь притащил днем из гипермаркета. Никто не знал, как долго им придется ехать… Да, магазинов встретится немало, даже вдоль глухих дорог, на заправках – но лучше перестраховаться. Медведь был основательным и хотел быть уверен хоть в чем-то, раз во всем явно не получается…

Как же мало у него вообще получается в последнее время…

По крайней мере, Ангел перестала возмущаться… Это было непередаваемое облегчение – не слышать больше ее нытья и ворчания… Она даже не представляла себе, как сильно помогала ему теперь своим молчанием. И покорностью. Это было так непохоже на нее – во всем слушаться, ни в чем не перечить… Но сейчас подобная перемена была как нельзя более кстати.

К семи часам оставшиеся вещи переместились обратно в шкафы, реорганизованные по принципу необходимости – то, что Медведь приедет забирать в первую очередь, лежало на средних полках, в пределах наивысшей досягаемости. Наименее важное было заброшено на верхние полки, в темные углы. Не выброшено было ничего. Ангел не позволила. Она и всегда была барахольщицей, но необходимость все бросить обострила в ней это качество до предела.

К восьми часам было выпито все кофе.

К девяти они устали ждать темноты. Ночь все не надвигалась, хотя длинные дни давно уже пошли на убыль. А уезжать непременно нужно было в темноте, причем когда подвыпившая молодежь уже разойдется по домам или клубам и не сможет их заметить. Подростки были их самой главной проблемой – меткие глаза и практически безвылазное сидение в интернете делало их сейчас самой подкованной аудиторией в вопросе девушки с Крылом. Уж кто-то, а они бы наверняка узнали ее, если бы заметили. Поэтому сталкиваться с ними на улице было ни в коем случае нельзя.

В десять ноль две в дверь позвонили.

Медведь и Ангел уже собирались выходить, завязали шнурки на кроссовках и застегнули куртки. Медведь застегнул, Ангел же закуталась в длинный осенний палантин. Этой ночью на улице было холодно. Холодно и печально, прямо как у обоих на душе.

Но звонок в дверь разбил их хрупкое равновесие. Стеклянная ночь обрушилась на них осколками несбывшихся надежд и щепками страхов. От щепок остались саднящие занозы. Сердца колотились. Глаза быстро моргали. Рука Медведя дрожала, потянувшись к замку. Наконец, он весь подался вперед и прильнул к глазку.

Дождались. Какой-то незнакомый парень. Их нашли. Вычислили. Что же делать?

Звонок повторился.

Медведь жестом попросил Ангела молчать, задвинул сумки как можно глубже в коридор, глубоко вдохнул – и на выдохе приоткрыл дверь.

– Да?

– Здравствуйте. Могу я войти?

– С чего вдруг? Я вас не знаю.

– На самом деле, это не так и важно. Главное, что я знаю о Ней. И мне просто необходимо с Ней поговорить.

– О чем вы? – Изо всех сил Медведь старался изобразить непонимание.

– Я о девушке с Крылом. И уверен, вы прекрасно меня понимаете. Впустите.

В голосе незнакомца звучала стальная решимость. Он точно знал, зачем сюда пришел… Он точно знал, куда должен был идти…

Сделав Ангелу знак отойти подальше, Медведь стиснул зубы и раскрыл дверь пошире. Он отодвинулся совсем немного, продолжая удерживать дверную ручку, так что незнакомцу пришлось буквально протискиваться в дверь. Однако, тот ничуть этим не смутился.. Едва оказавшись в квартире, он нашел глазами Ангела. И теперь смотрел на нее так, словно и не собирался когда-либо впредь глаз от нее отводить…

Медведю это не понравилось. Кем бы ни был этот наглец, он здесь надолго не задержится. Пусть скажет, зачем пришел, а затем он его вышвырнет. А как только он уберется со двора, Медведь и Ангел сбегут – уже все готово, уже ничего не страшно… Почти ничего.

– Ну и?

– О, прошу прощения, – незнакомец не отрывал глаз от Ангела. Явно журналистишка… О, он потянулся к верхним пуговицам пальто, наверняка хочет достать фотоаппарат из внутреннего кармана!..

Не успел парень расстегнуть и первой пуговицы, как Медведь налетел на него, едва не сбив с ног.

– Эй, поосторожнее! Ты ведь мне кости переломаешь, увалень!

Ночной гость впервые посмотрел Медведю прямо в глаза, и словно два янтарных камня обожгли его огнем.

Медведь сам не понял, отчего так смутился… Он действительно вдруг почувствовал себя виноватым, обнаружил в незнакомце какую-то странную, противоестественную физическую хрупкость… Не осознавая, в чем эта странность, он разжал руки, и выпустил парня.

– Так-то лучше… А то руки распускать все умеют.

Высокомерие в его голосе словно разбудило Медведя.

– Послушай, это мой дом! Ты заявляешься сюда посреди ночи и еще ты же мне будешь жаловаться? А ну убирайся!

– Нет, я не уйду, пока не скажу то, что должен.

Скажу? Так он что, говорить сюда пришел?

А парень уже расстегнул вторую пуговицу, третью, четвертую… Стоп. А почему он вообще в пальто? Похолодало еще не настолько… Нет, он определенно слишком подозрителен. Он определенно Медведю не нравится. От него определенно веет угрозой… Угрозой всему, что Медведю дорого. Всему, что у него еще осталось.

Между тем, незнакомец заговорил.

– Наконец-то я нашел тебя…

Медведь словно перестал существовать для него. Продолжая расстегивать пуговицы своего бежевого пальто, гость упорно смотрел на Ангела, словно сканируя ее, глядя внутрь нее…

– Как же долго я искал…

Парень встряхнул плечами и легкий плащ упал к его ногам.

– Наконец все будет так, как суждено.

Ангел судорожно вздохнула. Медведь напрягся и ничто в целом свете не смогло бы заставить его мышцы разжаться.

За спиной незнакомца возвышалось левое Крыло.

31

Ангел не могла найти слов. Более того, она не могла найти ни одной связной мысли, чтобы попытаться облечь ее в слова. То, что она видела перед собой, было настолько невероятно… Настолько… Неправдоподобно! Но… Его Крыло выглядело точно таким же… Тот же белый пух, те же размеры… Неужели настоящее? Может, это просто ловкий ход? Очередной обман? Ловушка?

Ее глаза пытались охватить незнакомца целиком и бегали по нему вверх-вниз, цепляясь за малейшие детали.

Он не высок… Пожалуй, он ниже Медведя. Ангел не знала, почему, но ей вдруг показалось, что если она встанет рядом с гостем, макушка к макушке, то их рост окажется абсолютно одинаковым.

Он не плотен. Тощим его не назвать, но рядом с Медведем он кажется щепкой… Соломинкой. Ветер дунет – и он переломится…

Под плащом оказались обычные синие джинсы и черная майка без рукавов. Черный цвет оттенял его бледность – и сияние Крыла…

У него темные волосы. Почти того же оттенка, что у Ангела. Довольно длинные для мужчины, но недостаточно, чтобы собираться в хвост.

У него янтарные глаза. Глаза из расплавленного металла. Она никогда ни у кого не видела таких глаз… Неужели они тоже настоящие? Как и Крыло? Неужели?.. Или это всего лишь контактные линзы и тряпки на раме из театральных запасов?

– Надеюсь, теперь ты выслушаешь меня?

Ангел вздрогнула. Он обращался к ней. Снова к ней. Только к ней. Словно Медведя не было в комнате. Словно Медведя вообще не было.

– Может, удобнее будет говорить где-то, где можно присесть?

Ангел очнулась, и жестом указала на кухню. Помедлив пару мгновений, она сама пошла вперед по коридору. Крылатый последовал за ней.

Сердце Ангела бешено колотилось… Оно почти заглушало стук в ушах… В последние часы этот стук все нарастал и нарастал и сейчас стал практически оглушительным. Ангел боялась, что вот-вот что-то в ее мозгу разорвется, и все кончится… Отчасти она надеялась, что все наконец кончится…

Дрожащими руками она попыталась отодвинуть стул от стола, но Крылатый опередил ее, галантным жестом пригласив сесть. Сам же плюхнулся напротив нее на табуретку. Краем глаза Ангел уловила движение – Медведь протиснулся мимо них и теперь стоял у холодильника. Точно такой же огромной холодной массой. Ему определенно не нравился их гость… Гость? Гостей обычно приглашают, но они совершенно точно не знали и не ждали сидящего сейчас перед ними человека…

Да и… Человека ли? Если он такой же, как она сама…

– Оно…

– Да, конечно, настоящее. Как и твое.

Незнакомец улыбнулся, глядя в растерянные глаза Ангела.

– Неужели ты до сих пор не веришь мне?

– А с чего ей тебе верить? Посреди ночи припирается какой-то шут гороховый, нацепив бутафорское крыло и начинает вешать лапшу на уши про какие-то поиски… Ну, допустим… Я это так, к примеру…

Медведь яростно начал свою речь, однако стоило Крылатому обжечь его взглядом, как вся решимость испарилась… Он снова вжался в мойку у холодильника и умолк, обесцветился.

Все внимание Ангела было приковано к незнакомцу.

– Зачем ты здесь?

– Забавно, – он вновь улыбнулся. Его улыбка была мягкой, – Я думал, тебя больше будет интересовать, откуда я взялся.

– Я… Я не знаю… Мне столько хочется спросить… Но… Как… Как ты нашел меня?

– Сердцем.

Медведь издал странный звук. Вероятно, фыркнул.

– Как это?

– Милая моя, разве ты не заметила, что с твоим Крылом появился и звук? Стук, направляющий меня к тебе. Маяк. Путеводная звезда. Нить Ариадны. Называй, как хочешь – но вот я здесь.

– Но… Как… Почему?

– Глупышка… Потому что мы связаны. Потому что мне суждено было найти тебя – и я нашел. Потому что нам суждено быть вместе.

– В смысле?

– В прямом. Неужели ты не видишь, что мы созданы друг для друга? Кажется, в нашем с тобой случае это очевидно, как никогда.

– Эй, парень, на что ты здесь намекаешь? – после таких слов Крылатого Медведь снова вышел из оцепенения и угрожающе навис над столом.

Однако ни устрашающая поза, ни утробный рык не произвели ни малейшего впечатления на невозмутимого гостя.

– Всего лишь на то, что кем бы ты тут ни был, – ты лишний. Она уйдет со мной.

– Размечтался, урод! А ну живо выметайся отсюда!

Медведь схватил парня за грудки, буквально сорвал его с табуретки и швырнул в коридор.

– Поаккуратнее! Ты мне чуть Крыло не сломал! – Вновь глаза незнакомца запылали недобрым огнем. Но почему-то Ангелу казалось, что она могла его понять… Крыло – это ведь настолько хрупкая вещь… Его нужно беречь.

– И поделом! К тому же что тебе проку от него, недоразумение?!

Как он жесток… Как он может такое говорить? Ангелу было обидно за Крылатого… Да, он чужой… Да, он сказал глупость, но…

– Хм… Значит, вот, как ты думаешь обо мне… и о ней. Тогда я уверен, она сделает правильный выбор. А вот что проку…

Крылатый неспешно размял Крыло, расправив его во весь коридор, сложил его и начал надевать плащ.

– Спроси у птицы, зачем ей крылья? Чтобы летать, разумеется.

– Ну и как далеко ты улетишь с одним крылом, гусь?

– А кто сказал, что оно одно? Теперь у меня, – и его глаза обожгли Ангела странной страстью, – теперь у нас два крыла.

– Ну все, убирайся! И чтобы я больше никогда не видел тебя! – Медведь распахнул дверь и вытолкнул Крылатого на лестницу.

– Но учти, – его голос вновь опустился до звериного ворчания, – если ты хоть слово кому-нибудь скажешь о том, где она, я сам тебя найду. И ощипаю твое крылышко до последнего перышка!

– О, не волнуйся, – высокомерия тону отряхивающего плащ парня было не занимать, – для меня ее тайна гораздо важнее, чем для тебя.

После этой двусмысленной фразы дверь оглушительно захлопнулась за ним.

Медведь запер все замки и повернулся к Ангелу.

Ангел отвернулась от него и ушла в кухню.

Она прислонилась лбом к холодному стеклу окна. Мысли не прояснялись… О чем он говорил? Черт побери, о чем он вообще говорил?.. Ей не хотелось знать ничего о нем, о Крыле, о полете… Но ей так нестерпимо больно было от того, что сделал Медведь… Нет, ей не нужно было все это…

Неправда… Ей нужны были ответы…

И теперь она знала, что у кого-то на земле они есть. И она их никогда не получит. Из-за Медведя.

– Как ты мог?..