Текст книги "Стальной ворон"

– Есть и светлая сторона, – напомнил Джулс. – Теперь личные отношения вышли на первый план. Те, кому удается рассмотреть под масками Танцоров людей, оказываются гораздо полезнее прочих. Осталось только понять, у кого спрашивать.

– Прости, может я не прав, но чем плоха та девочка, которую ты устроил в Пансион? – с опаской поинтересовался Сириус. – Разве у нее не осталось связей с прежними сослуживцами и друзьями?

– Да всем та девочка хороша, – замялся он. – Ее интерес ко мне смущает. Не желаю ничего такого, значит, неизбежна обида. Снова становиться подлецом? Это последнее, что я сделаю.

– Почему сразу «подлецом»? – удивился мальчишка. – Не обязательно.

– А получится именно это. – Коллоу отвернулся. – Джулия не ребенок и прекрасно понимает, чего хочет. Моя же беда в том, что я слишком старый, тогда как выгляжу, да и чувствую себя…

Он запнулся. Щеки пылали.

– Интересный ты. – Сириус звонко хлопнул себя по коленкам. – Чемпион по изобретению несостоятельных отговорок. Ладно бы «она мне не нравится» или «люблю другую», так нет же! Больший бред еще поискать.

– Не передергивай, – попросил Джулс. – Независимо от состоятельности причин, решение уже принято.

– Глупо хоронить себя в надуманных условностях, – продолжал настаивать тот. – Разберись сначала, потом что-то решай.

– Разбираться не в чем, – отрезал он. – У этой девочки должна быть жизнь. Дом, муж, которому она родит детей… не знаю, пушистая собака! Что-нибудь настоящее. Не я!

– Зачем нервничать? – Мальчишка поднял брови. – Можно подумать, я тебя сватаю! Если ты так к себе относишься, мне впору лапки сложить и обрасти паутиной прямо тут. Женщины не такие наивные, какими кажутся. Они коварные и лживые.

– Вот здесь ты не прав, – возразил Коллоу. – Если одна женщина предала, не значит, что все они воплощенное зло. Многих женщин ты знал настолько близко? Если да, то ты ничем не лучше… моей матери.

Сириус побледнел. На обескровленном лице застыла маской гримаса боли. Мальчишка смотрел прямо перед собой широко распахнутыми глазами.

– Прости… прости, прости, прости… – прошептал Джулиус. – Я осел… Не нужно было…

– Странная штука «слова», – отрешенно пробормотал Сириус. – Лучше бы ты меня просто треснул. Когда-нибудь я покажу тебе, как все произошло. Но не сегодня. Пока не готов.

– Не нужно, – запротестовал он.

– Нужно. – Мальчишка постепенно приходил в себя. – Еще пара подобных заявлений с твоей стороны, и меня точно хватит удар. Может, прекратим мучения с терзаниями? Возьмем удочки, лодку и отвлечемся немного? Ты когда-нибудь ходил под парусом?

Джулиус давно заметил, что после болезненных недоразумений окружающий мир приобретает новые краски. Легкий стыд за собственную глупость – приемлемая цена для той теплоты, которая льется в душу с примирением. Только в полной мере осознав хрупкость чего-либо, начинаешь дорожить. А когда память притупляется, под гнетом паутины будней непременно возникает очередная досадная мелочь, очередной конфликт и неизбежное примирение. Круг замыкается. Наверное, именно так из песчинки получается жемчужина.

Ловко управляясь с тугим белоснежным парусом, Сириус что-то увлеченно объяснял, но Джулс не слушал. Он старался запомнить друга таким, как сейчас: встрепанным темноволосым мальчишкой с веселыми блестящими глазами и открытой улыбкой.

«Я уже хочу, чтобы ты жил вечно», – шевельнулось в груди.

* * *

Как бы Эмьюз ни боялась, назначенная дата неумолимо приближалась. Добрый портняжка давно заменил пострадавшие в день нападения обручи нижней юбки. А Росарио заставляла носить их постоянно, чтобы на свадьбе не было никаких накладок из-за невзначай задравшегося подола. О кружевных панталонах и полосатых гольфах девочка узнала только накануне, что не оставило никакого шанса на протест.

Боббертиджис настаивал на том, что Эмьюз должна приехать заранее, лучше за сутки (а в идеале еще раньше), но Тэсори оказалась крепким орешком. Естественно, тетка не позволила. «Нельзя допустить, чтобы у кого-то возникли хоть малейшие сомнения в кандидатуре Эмьюз. Ей необходимо свыкнуться с ролью, стать одной из нас», – упирался Боб. Однако Росарио, уверенная в собственной правоте, – страшная сила. «Эмьюз не просто девочка, она бессмертная Тень. Это единственная роль, с которой ей «необходимо свыкнуться». Кроме того, находиться рядом с Эмьюз слишком долго небезопасно для вас», – раз за разом повторяла тетка. «Плевать на Дивных! Я могу защитить кого угодно от чего захотите», – но спор заканчивался, не начавшись.

Несговорчивый карлик не отставал.

– Берет на измор, – как-то пожаловалась Тэсори. – Ты уверена, что хочешь иметь с таким типом что-то общее? Это же монстр-недомерок. Он не умеет ни просить, ни слушать, только требовать. Скорее бы закончилось, коротышка уже снится в кошмарах. Когда паразит начнет мерещиться во всех зеркальных поверхностях, я сдамся в психушку, так и знай.

– Он волнуется, – попыталась вступиться Эмьюз.

– Бедные сестры Иеремаи, – фыркнула Росарио. – На их месте я бы срочно искала женихов, чтобы не достаться непрошибаемому наглецу.

Жаркие баталии между Бобом и мадам Тэсори продолжались до последнего дня. Боббертиджис не принимал отказа, а тетка не собиралась сдаваться. Что до предмета спора, то девочка предусмотрительно помалкивала. Разумеется, ей хотелось пожить у карликов, сменить обстановку и отделаться от опеки. Только Эмьюз, как никто, понимала серьезность угрозы Дивных.

Кроме того, находясь в доме, она могла отвлекать Росарио от злополучного шкафа, где появилась новая книжка, чтобы место испорченной не пустовало. Выкрашенный обувным кремом корешок учебника по Истории Ордена за первый курс выдавал маленькую Тень с головой, но другой книжки, подходящей по размеру, девочка не обнаружила.

В общем, если не брать в расчет ощущение осажденной крепости, витавшее в воздухе, ничего особенного не происходило. Би сообщила, что Клауса выписали из больницы, но у мальчишки нет времени ни с кем встречаться, потому что он слишком занят. Помимо работы у ОПОв, Клаус ввязался в непонятное расследование. «Сказал, собирается посадить какого-то подлеца в тюрьму. Он вроде как основной и единственный свидетель. Взвинченный весь, дерганный», – призналась Робин. – «Ты бы хоть с ним поговорила, а? Ему явно участия не хватает». Но Эмьюз твердо решила обидеться, значит, ни о каком первом шаге навстречу и речи быть не может. Правда, в душу вкрались справедливые подозрения, что своей позицией она делает хуже только себе.

Когда счет пошел на часы, девочка запаниковала. Вот сейчас бы хоть крошечную лазейку избавиться от ответственности, – отказалась бы без колебаний! Прикинуться больной или по-настоящему заболеть! «Ты не имеешь права подвести друга, даже двух», – неумолимый голос совести звенел в ушах. Эмьюз не видела себя в качестве матери в принципе, матери карлика в частности, тем более, матери карлика Боббертиджиса. Пусть формальность, но у девочки пересыхало в горле и тряслись коленки, как перед экзаменом. Эмьюз прекрасно осознавала, что все на этой свадьбе будут пристально следить за ней. Карликам безразлично, Тень она или нет. Для них Эмьюз Варлоу – человек. А, учитывая и те скудные сведения об истории обеих семей, родственники Боба точно девочке не обрадуются.

– Не удивлюсь, если ты волнуешься сильнее невесты, – посмеивалась Росарио. – Будь жива настоящая матушка твоего приятеля, она бы плясала от восторга при одной мысли о том, что ее маленькое чудовище не закончит свои дни в одиночестве.

– Зря ты так, – встрепенулась Эмьюз. – Боб красивый карлик. Еще он энергичный, храбрый и веселый.

– Отличная характеристика… для бульдога. – Тетка отставила пустую чашку. – Но если снять «розовые очки» дружбы, станет ясно, что этот мальчик неуправляемый, невоспитанный, эгоистичный авантюрист. Редкое сочетание качеств для карлика. К счастью, редкое. Можно считать, твоему Бобу крупно повезло. При любых других обстоятельствах не видать бы ему жены, как своих ушей. Семейная жизнь – это не на год и не на два, а навсегда, тем более у карликов. Не каждая согласится на такое.

Вдруг новая проблема занозой впилась в сознание.

– Что произойдет, если все сестры Иеремаи откажутся? Если Боб не найдет себе невесту? – Произнесенное вслух, опасение внушало ужас.

– Лучше о девушках беспокойся, – всплеснула руками та. – Поскольку речь о примирении двух семей, то никто ему не откажет.

– Тогда это несправедливо. – Завтрашние события неожиданно предстали в ином свете.

– Начинаешь соображать в верном направлении, принцесса, – улыбнулась Росарио. – Увы, твое мнение ничего не меняет. Варварские традиции – неприятная сторона, незаметная за милыми кукольными мордашками. Чем меньше в этом понимаешь, тем легче жить рядом с ними.

После такого разговора Эмьюз поднялась из-за стола с твердой уверенностью, что не смокнет глаз. Только чай с травами победил тревоги: ночь пролетела, как один миг.

В окна глядел бледный, неуклюжий рассвет. Его невообразимая прозрачность вселяла надежду. Казалось, в такой день не может произойти ничего жуткого. Природа не позволит.

Есть совершенно не хотелось. Самое удивительное, тетка не настаивала. «Ты выглядишь так, словно вот-вот упадешь в обморок», – поцокала языком она, собирая непослушные кудряшки Эмьюз в пучок. – «Зеленая вся. Спокойнее надо быть».

– Я совершенно спокойна, – возразила девочка.

– Не похоже. – Росарио скептически нахмурилась. – Куда положишь зеркальце? В карман фартука нельзя.

– Почему? – Эмьюз сосредоточенно имитировала бодрость.

– Во-первых, оно тяжелое, – терпеливо пояснила тетка. – Вся конструкция окажется перекошенной. Во-вторых, цвет. Не ломай голову. Я предусмотрела и это.

Мадам Тэсори протянула хорошенький тряпичный мешочек в тон наряда.

– Советую взять расческу и носовой платок, мало ли что.

Под нескончаемым потоком ценных указаний девочка совсем не чувствовала волнения. Колючий клубок эмоций распутался сам собой, оставив тонкую ниточку обреченности. «Не драматизируй», – скомандовал внутренний голос. – «У Боббертиджиса наверняка припасен хитрый план. Единственное, из-за чего есть смысл переживать».

Наблюдая за Росарио, меланхолично потягивающей свой кофе, Эмьюз искренне недоумевала, известно ли тетке, что Сэр Коллоу также в числе гостей. Такая потрясающая возможность наладить отношения. Праздник примирения старых врагов – чем не повод пересмотреть прежние обиды? Верилось с трудом, но все же робкий лучик надежды теплился в груди.

Мадам Тэсори резко выдохнула и выпрямилась.

– Пора? – спросила девочка.

– Да, – кивнула та. – Ничего не забыли?

– Наше настроение, – картинно спохватилась Тень. – Наверное, под кровать закатилось. Пойду, посмотрю.

– Хорошая попытка, – усмехнулась тетка. – Давай доберемся сначала, а уже на месте радоваться начнем?

– Тогда я готова, – согласилась Эмьюз.

Девочка крепко зажмурилась, стараясь загнать поглубже так не вовремя проявившийся страх. Земля под ногами пошатнулась, а сквозь плотно сжатые веки замелькал хоровод ярких бликов.

Когда переход закончился, Эмьюз обнаружила себя посреди крошечной площади у подножия живописного холма, вокруг которого жались друг к дружке очаровательные домики. Прямо к вершине, мимо благоухающих садиков, вела аккуратная мощеная дорожка. Весь город буквально дышал уютом и любовью. «Дядюшка Джулиус будет здесь, как в магазине игрушек», – отметила девочка про себя.

– Нравится? – тихо спросила Росарио.

– Еще бы!

За сочной зеленью и резными фасадами Эмьюз не сразу заметила жителей, с интересом изучавших визитеров. Первыми и самыми смелыми оказались дети. Совсем крошечные нарядные карлики высыпали из-за безупречно белых заборчиков. Ребятишки хихикали и прятали конопатые мордашки в ладони, а к людям уже спешил сам Боббертиджис.

– Ну, здравствуй, мой худший кошмар, – тетка широко улыбнулась.

– Взаимно, мадам, – Боб низко поклонился. – Сейчас за вами придет кто-нибудь из Ханниганов. Для гостей еще слишком рано.

Несмотря на общую колючесть, коротышка выглядел дружелюбным, даже миролюбивым. Он явно не был готов к празднику: расстегнутый воротник рубашки, галстук, торчащий из кармана брюк, и растрепанные огненно-рыжие волосы.

– Эмьюз, у нас не так много времени, как мне бы хотелось, – Боббертиджис многозначительно покосился на Росарио. – Нечего тратить его попусту. Сейчас я отведу тебя туда, где нам следует быть, и обрисую задачу. Попрощайся с мадам.

Тетка напоследок бережно поправила на девочке чепец и бантик фартука. Боб нетерпеливо переминался с ноги на ногу и вертел головой.

– Все произойдет на вершине холма, – карлик говорил отрывисто и четко. – Кто куда за кем ходит, объясню наглядно. Если не запомнишь – не страшно, но постарайся. Я тебе слова на карточке написал. Если застесняешься, они помогут. Не растеряйся, пожалуйста.

– Это похоже на настоящую военную операцию, – присвистнула Эмьюз.

– Поверь, это в тысячу раз серьезней, – признался Боб. – Я собираюсь сделать то, о чем еще не одно поколение будет болтать.

– Ты меня пугаешь, – предупредила девочка.

– Не бойся. – Карлик остановился и ласково взял Тень за руки.

Честные голубые глаза смотрели прямо и спокойно.

– Я больше, чем кто-либо, желаю счастья сестре, – заверил он. – Но и сам не жажду провести жизнь рядом с одной из покорных овец. Мне не нужна жена, остающаяся рядом поневоле. У меня есть пара мыслишек, но делиться ими здесь крайне опрометчиво. Нас могут подслушать.

– Кто? – удивилась Эмьюз.

Вместо ответа Боббертиджис молча указал куда-то в сторону пышных кустов. Мальчик, напоминавший любопытного лисенка, крадучись выбрался из укрытия.

– Дядя Бо, – пискнул он. – Покатай меня еще.

– А ну как рубашку мне измажешь? – Боб строго сдвинул брови.

Кроха мгновенно изобразил крайнюю степень отчаянья.

– Ладно, – отмахнулся карлик. – Мажь. Все равно сверху еще жилет.

Он подхватил повизгивающего от удовольствия мальчика и усадил себе на плечи. Было в этой сцене что-то настолько трогательное, что Эмьюз невольно отвела взгляд.

Дорога закончилась широкой лужайкой, уставленной рядами длинных скамей. «Центром событий наверняка должна стать площадка перед полукругом громадных камней, оплетенных плющом», – прикидывала Тень, пока карлик уговаривал племянника отправляться восвояси.

– Троюродный, а вылитый я, – хмыкнул Боб, когда кроха умчался прочь, а помолчав, продолжил, обращаясь к своей спутнице: – Значит, диспозиция такая. Наша сторона правая. Там чуть ниже есть крытая беседка, где мне положено находиться, а тебе, соответственно, со мной. После того, как трижды протрубит горн, начнется церемония. Сначала жрец споет, что ему положено. Потом появимся мы. Ты выведешь меня, если точно. Остановиться нужно на половине скамьи.

– Ничего сложного, – с облегчением вздохнула Эмьюз.

– Чтобы сестренка смогла выйти замуж, мне предстоит первым выбрать себе жену, – Боббертиджис едва заметно побледнел. – Тебя спросят, разрешаешь ли ты мне искать невесту. Учти, к тебе будут обращаться «почтенная матушка», так что не сильно красней.

– Я, само собой, разрешаю, – улыбнулась девочка.

– Лучше бы да, – кивнул тот. – Потом я выполняю свою часть обряда. Снова жрец спрашивает у тебя согласия. И тут ты обязательно соглашаешься. Даже если среди гостей начнется паника или кто-то будет отговаривать тебя и меня. Идем. Мне нужно еще привести себя в порядок и поделиться недостающими деталями плана.

Боб осторожно потянул Эмьюз за собой. Если раньше волнение не имело конкретной причины, то теперь девочка поняла, во что ввязалась, но обратного пути с запасным выходом у судьбы, как обычно, не предусмотрено.

Крытая беседка на поверку оказалась вполне просторным домиком, состоящим из единственной комнаты. Боббертиджис спрятался за ширму, предусмотрительно предложив гостье стул.

– Дай мне пару минут, – попросил он. – Я быстро оденусь, обещаю.

– Я не тороплю, – мягко ответила девочка.

– А надо бы, – отозвался Боб. – Нам много нужно обсудить. Помнишь, ты когда-то спросила меня о сестрах Иеремаи? Нравится ли мне кто-нибудь из них. Так вот, я солгал тогда. Не столько потому, что еще не доверял тебе, но и поэтому тоже. Люди, карлики… все слишком сложно. Прежний статус «разумного инвентаря» меня слегка угнетал. Теперь мир меняется к лучшему. Мы можем говорить на равных.

– И раньше могли, – возразила Эмьюз.

– Ты да, а я нет. – Боббертиджис вышел из-за ширмы. – Умеешь завязывать галстук?

– Не особенно, – покачала головой девочка. – Мне всегда все подружка завязывала.

– Значит, придется мне попробовать еще раз самостоятельно, – вздохнул тот. – Вроде умел, но что-то никак.

– Нервничаешь? – предположила она.

– Сама бы не нервничала? – Коротышка поднял воротник рубашки и принялся возиться с замысловатыми узлами.

Выглядел Боб потрясающе: явно дорогой зеленый костюм сидел великолепно. Брюки до колен, полосатые гольфы, добротные ботинки, строгая жилетка с начищенными пуговками и сверкающие запонки, – все было безупречно. Тут Эмьюз заметила у карлика на спине белую ворсинку. Без задней мысли девочка протянула руку и попыталась стряхнуть досадную мелочь, портившую картину.

– Что ты делаешь? – вздрогнул Боб.

– Там ворсинка, – смутилась Тень.

– Я точно нервничаю, – усмехнулся тот. – Раз начала, убери все лишнее, что найдешь. Окажешь услугу?

– С удовольствием, – подтвердила Эмьюз.

Она поставила Боба на табурет, сама опустилась на колени и принялась пядь за пядью осматривать жилетку и брюки.

– Ни с чем не сравнимое чувство, – почти мурлыкнул Боббертиджис. – Чаще всего это карлики ползают на карачках, подбирая пылинки.

Он зарделся и притих.

– Слушай, если не хочешь, не надо, обойдусь, – скороговоркой произнес Боб. – Мало ли, вдруг ты считаешь, что прислуживать карлику унизительно… или…

– Успокойся, – девочка выпрямилась. – Не вижу ничего унизительного в желании поухаживать за другом. Тем более в важный для него день. Выкинь из головы лишние сложности. Если бы ты знал, как они мне надоели.

В нескольких шагах кто-то деликатно откашлялся.

– Па! Не подкрадывайся, – обернувшись, возмутился Боббертиджис.

– Все в порядке, сын? – Незнакомый карлик покачивался на носочках, заложив большие пальцы в карманы жилета.

– Папа, это Леди Эмьюз Варлоу, – игнорируя вопрос, представил Боб. – Эмьюз, это мой отец – Сноррибреннус Вбочкуплюхл.

– Очень приятно, – девочка поклонилась.

– И мне, Леди, – отозвался тот.

Сноррибреннус имел определенное сходство со своими детьми: те же пронзительные голубые глаза, та же рыжая шевелюра, хоть и с проседью, а Боббертиджиса можно было назвать отцовской копией. Карлик не выглядел старым, как Джиммини: плотный, но не толстый, он производил впечатление крепкого, полного сил мужчины, умудренного опытом. Ровная широкая прядь серебристо-белых волос словно делила его голову пополам, а ухоженная борода придавала владельцу благородный вид.

– Почему оставил Роззи? – Боб спрыгнул с табуретки и направился к отцу.

– Не груби, – пожурил Сноррибреннус. – Должен же я убедиться, что у тебя дела идут складно?

– Убедился? Теперь иди, – попросил тот. – Ей ты нужен больше, чем мне. Эмьюз прекрасно справляется, почти как мама.

Старший Вбочкуплюхл взял сына за плечи и легонько встряхнул. В этом жесте перемешалось все: и гордость, и тревога, и счастье.

– Ты только делами поинтересоваться приходил? – неожиданно хрипло спросил Боббертиджис.

– Нет, – покачал головой тот.

– Что тогда?

– Твое решение уже никак не изменить? – Сноррибреннус отступил на шаг.

– Никак, – подтвердил Боб.

– Что ж… – вздохнул карлик. – Ты уже взрослый, и сам в ответе за свои поступки. Решил, так решил.

– Пропусти вступление, па, – усмехнулся он.

– Не отнимай последнюю радость у старика, – шутливо попросил тот. – Ладно. Хочешь прямо – в таком случае, я принимаю твой выбор.

– Спасибо, пап.

Сноррибреннус махнул рукой. Его глаза вдруг сделались влажными, и карлик поспешил покинуть беседку.

– Па! – крикнул вдогонку Боб. – Проследи, чтобы тут никто не шастал!

– Хорошо, сын, – отозвался он.

Эмьюз совершенно ничего не понимала в происходящем, но в груди поднималась волна тепла. Девочка смотрела, как обескураженный, но счастливый Боббертиджис добрел до табурета и сел. Карлик часто моргал, силясь сдержать слезы, так не вязавшиеся со сложившимся образом напористого наглеца.

Не раздумывая, Эмьюз сгребла Боба в объятья. Карлик немедленно обнял ее в ответ.

– К чему такие нежности? – маскируя смущение, улыбнулся он.

– Не нужно было? – испугалась девочка.

– Нужнее, чем что-либо. Сам бы не попросил. Не просят о таких вещах. – Боббертиджис бессильно уткнулся Эмьюз в плечо.

Она ласково погладила карлика по пушистой макушке.

– Ты словно сейчас закипишь, – прошептала Тень.

– Точно, – согласился он. – Как сердце не лопнуло! Рассказать, в чем суть?

– Давай. – Эмьюз позволила Боббертиджису вернуться на табурет.

Но вместо того, чтобы снова сесть, Боб скрылся за ширмой, а вышел оттуда с двумя бокалами и пыльной бутылью.

– У Иеремаи много сестер, – сообщил он, доставая из кармана складной нож. – Ничего против них не имею, но почти все овечки. Пресные и тоскливые, как визит вежливости к нелюбимой родне. Я говорю «почти», потому что есть она. Бъеджа. Мы… небезразличны друг другу.

– Это же замечательно! – Девочка чуть в ладоши не хлопала.

– Было бы, если бы не разница в годах. – Боб ловко орудовал штопором. – У таких, как она, дети моего возраста. Я уверен, старик Ханниган даже не выпустит ее с остальными девицами. Если так случится, ты потребуешь, чтобы позвали всех.

– Конечно, – заверила Эмьюз.

– Я подам знак. Покашляю, например. – Пробка со звонким хлопком выскочила из бутылки. – Для храбрости.

Карлик наполнил бокалы ароматным красным вином и протянул один девочке.

– Разве что «для храбрости», – замялась она.

Приятный вкус алым бархатом ласкал горло и жаром разливался по телу.

– Ты не подумай, Бъеджа ничем не хуже прочих, – зачем-то принялся объяснять Боббертиджис. – Это остальные, дураки, не разглядели. С другой стороны, и хорошо, что так вышло. Она умная и с характером! А какая красивая! Сама увидишь.

– А как у вас отношения завязались? – брякнула Эмьюз.

– Какие там отношения! – отмахнулся Боб. – Бъеджа порядочная девушка. Она бы не позволила себе никаких отношений со мной. Я же сопляк! Но когда наши глаза встречались…

Карлик зажмурился и запрокинул голову.

На мгновение девочке взгрустнулось. Она вспомнила о Клаусе, и тяжелое чувство вины камнем легло на сердце.

– Желаю, чтобы твоя любовь никогда не угасла, – прошептала Тень.

– Эй! Отбрось мрачные мысли, – Боб подался вперед и бережно взял девочку за подбородок. – Если любовь есть, она не может угаснуть. Гаснет всякая ерунда.

Карлик говорил и говорил, а бутыль пустела.

– По-моему, во мне уже слишком много храбрости. – Эмьюз отодвинула сухой бокал.

– Так и надо, это тоже часть плана, – словно по секрету сказал Боб. – Ничего не слышишь?

Девочка задержала дыхание.

– Трубят. – Сердце сделало в груди смертельное сальто.

– Ну, уже недолго, – карлик поднялся на ноги.

– Ты мне карточки какие-то обещал, – вспомнила Тень.

– Теперь незачем, – улыбнулся он. – Там доводы на тот случай, если отец попробовал бы поспорить с твоим согласием. Там я бы открыто подсказывать на смог, поскольку в принципе помалкивать должен.

Эмьюз осторожно встала. Приятный шум в голове, как ни странно, совсем не мешал.

– Думала, будет хуже, – удивилась она.

– Хуже что? – не сообразил Боббертиджис.

– Это же спиртное. – Девочка кивнула в сторону бесполезной бутылки. – Мне мадам Тэсори целую лекцию прочла, чтобы я «не» и «никогда», а не то…

– Во-первых, лучше нас, карликов, никто на свете вина не делает. Оно мягкое, вкусное и после ничего не болит, – с нескрываемой гордостью объявил Боб. – Во-вторых, стал бы я поить тебя чем-то крепким? Это ж почти компот! В-третьих, ты Тень. Ходят байки, что вас вообще ничего не берет. Хотя, да… погорячились немножко. Авось не заметят.

Громкий голос вещал с холма, но языка Эмьюз не знала. Несмотря на это, чужие слова проникали прямо в душу и заставляли сердце биться чаще.

– О чем он? – осторожно спросила Тень.

– О жизни, семье, любви и всяком таком. – Боб сосредоточенно щелкал костяшками пальцев. – Не пугайся, только молитвы жрец прочтет на нашем. Из Ханниганов тоже почти никто его не понимает. Храбрость еще с тобой, или от волнения все мигом выветрилось?

– Трудно сказать, – подмигнула девочка.

Карлик бледнел посекундно. От висевшего в воздухе напряжения только искры не сыпались.

– Мы справимся. – Эмьюз ободряюще похлопала Боба по спине. – Я передумаю тебе помогать, если немедленно не сменишь траурную маску на подходящую случаю!

Боббертиджис одарил девочку полным ужаса взглядом, неловко поймал ее за руку и шагнул за порог.

Лужайка изменилась: на камне алтаря расстелили расшитое покрывало, больше похожее на длинное полотенце, чуть поодаль притаился оркестр, а посреди площадки стоял тучный карлик с длинной седой бородой, одетый в смешное, богато украшенное платье с широкими острыми плечами. Скамьи заполнили гости, а кому не хватило места, стояли по обе стороны от рядов.

Эмьюз сразу отыскала глазами Росарио и Сэра Коллоу. Для тетки поставили отдельный стул позади скамей. Дядюшка Джулиус сидел рядом с ней прямо на траве, но даже так возвышался над присутствующими. Он приветливо помахал девочке, за что тут же получил от мадам Тэсори тычок. Что именно Росарио говорила, при всем желании услышать бы не удалось, только судя по выражению лица, ничего хорошего. К счастью, Сэр Коллоу совершенно не обиделся, он виновато пожал плечами и выпрямился.

– Боги улыбаются нам в день единения, – произнес старый жрец. – Как после зимы приходит весна, за ссорой следует примирение – таков порядок вещей. Пусть два союза навсегда прекратят всякие распри между Вбочкуплюхлами и Ханниганами.

Эмьюз украдкой оглянулась на Росарио и Сэра Джулиуса. «Пожалуйста, помиритесь наконец», – прошептала она.

Под веселые трели тонкой дудочки на дорожке показалась процессия хихикающих карлиц в просторных белых одеждах. Похожие одна на другую девушки выстроились в ряд. Несчастный Боббертиджис буквально одеревенел, его ладонь похолодела и затряслась. Едва ли в такой ситуации имело смысл рассчитывать на условный знак. Но то ли Тень вжилась в роль любящей матушки, то ли вино действительно добавило ей храбрости, только на вопрос жреца девочка ответила неожиданно бойко.

– Мое разрешение будет получено, когда все незамужние дочери Ханнигана выйдут сюда, – объявила она.

Боб облегченно вздохнул, а по рядам прокатилась волна приглушенного ропота. Множество глаз недоуменно уставилось на Эмьюз. Растерявшийся жрец открыл рот, но не нашел, что сказать.

– Вы ее слышали? – Сноррибреннус встал со своего места и, хитро прищурившись, добавил: – Мне доподлинно известно, что в этой семье семь дочерей, а мы видим только шестерых. Сдается, многоуважаемый Йаредири Ханниган порывается нас надуть.

– Ни в коем случае! – По другую сторону прохода отец Иеремаи тоже поднялся на ноги. – Я ж о вас пекусь. Наша Бъеджа своим крутым нравом и острым языком способна распугать всех на милю вокруг.

– А мы не пугливые, – возразил тот. – Зови старшую дочку, не то рассержусь.

– Изволь. – Йаредири ловко поклонился, а из толпившейся с краю молодежи выскользнули два шустрых мальчонки и припустили по дорожке.

– Сразу бы, – усмехнулся Сноррибреннус. – А то получается, белые розы вот они, а про красную ни словом, ни полсловом. Так дела не делаются.

– Это чертополох, а не роза, уважаемый, – всплеснула руками румяная карлица. – Сами убедитесь.

– Так-то вы любите бедную девочку! Ох, придется у вас ее забрать. – По рядам прокатился хохот.

Тем временем мальчики вернулись. Они вели под руки ту самую Бъеджу, о которой Эмьюз столько всего узнала за последние несколько часов. Статная, стройная карлица вовсе не напоминала «бедную девочку». По сравнению с ней прочие сестры Иеремаи действительно блекли. Нет, были они так же хороши – черноволосы, синеглазы – но в этой девушке ощущалось нечто особенное.

Бъеджа потрепала провожатых по макушкам, повернулась к отцу и, подперев кулаками бока, ехидно так спросила:

– Что с вами, папенька? Нешто свою микстуру с настойкой перепутали? – остальные дочери Ханнигана тихонько прыснули.

– Цыц! – шутливо прикрикнул Йаредири. – Меня тут по твоей милости чуть в мошенники не записали. Иди, постой с остальными для ровного счета.

– Вы шутите, папенька! – Черные брови Бъеджи иронически изогнулись. – Я и не одета для случая, и черпак с собой прихватила. Так торопилась.

– Не перечь! – топнул ногой тот.

– Станете нервничать, хватит вас удар. – Карлица вытерла руки о фартук, подобрала выбившуюся из-под косынки прядь и зашагала к сестрам, всем своим видом показывая бесполезность затеи.

– Теперь вы довольны, почтенная матушка? – подал голос забытый всеми жрец.

– Абсолютно! – кивнула Эмьюз. – И вот вам мое полное согласие.

Беззаботно напевала дудочка и звенел бубен, а гости дружно хлопали в такт. Мелодия точно оживила Боба. К нему вернулись прежние уверенность и кураж. Он приблизился к первой девушке, учтиво поклонился, опустился на одно колено, подняв руку, чтобы карлица сделала круг в танце, едва касаясь его пальцев своими. Потом поднялся, поклонился снова и произнес: «Благодарю, любезная сестрица». Так повторилось еще пять раз.

Чем ближе Боббертиджис подбирался к цели, тем сильнее краснела Бъеджа. Когда же настал ее черед, девушка словно растеряла все свои колкости. Потупившись, Бъеджа плавно обошла Боба, не сводившего с нее влюбленных глаз.

– Что ж ты так башкой крутишь, гляди, отвалится! – донеслось со скамей.

Музыка притихла, притихли и гости. Боббертиджис поклонился в последний раз.

– Благодарю, любезная девица, – сказал он.

Бъеджа попятилась. От бури эмоций на ее лице все присутствующие просто со смеху покатились. Бедняжка протестующе замотала головой, но Боб только упрямо кивнул, подтверждая серьезность своих намерений.

– Была бы мне сестрица, а станешь мне жена! – громко объявил он, и гости грянули аплодисментами.

Протрубил горн. Боббертиджис встал по левую руку от жреца, Бъеджа по правую, и старый карлик запел. Чистый и красивый голос грел не хуже хваленого вина. Беспокойное сердечко Эмьюз едва не выпрыгнуло из груди, когда песню подхватили остальные карлики. Девочка не понимала, куда деть распирающее изнутри счастье. Маленькая Тень отдала бы все, что угодно, за возможность плакать от радости.

А по широкому проходу между рядами уже шли Иеремая и Роззи. Ослепительная белизна платья невесты заставила зажмуриться.

Бъеджа не скрывала слез, они быстрыми струйками стекали по щекам, очерчивая лучезарную улыбку. Потом были клятвы, от которых заплакал даже Сноррибреннус, а после жрец взял Иеремаю и Роззи за руки и подвел к алтарю. Они положили свои ладони на камень так, чтобы старый карлик смог обернуть им кисти тем самым покрывалом.