Текст книги "Границы разумного или 36 шагов к свободе"

Поняв, что вдохновения нет, я заплакала. Успокоив себя тем, что, может, позже всё изменится, я легла спать. Но не успела я проспать и часа, как мне позвонила сестра. Она расспрашивала о моём новом доме, о том, когда я приеду их навестить, или когда они ко мне смогут приехать. В целом, ей удалось немного меня отвлечь. После разговора я отправилась в бассейн, но плавать не стала, просто сидела на лежаке, пытаясь увлечься чтением журнала.

После четырех часов дня Галина Николаевна ушла, и я осталась в доме одна. Первым делом я упаковала свадебное рваньё в пакет и выкинула мусор. Мне не хотелось иметь напоминание о той ночи, и нежелательно, чтобы кто-то его увидел.

Вечером позвонил Альберт. Он расспросил, что я делала днём, и сказал, чтобы завтра я отправилась по магазинам. Я спросила его разрешения привезти в дом брата с сестрой. Он одобрил и даже предложил, чтобы завтра они остались с ночёвкой в гостевой спальне, если, конечно, сами захотят. Альберт вернётся только в четверг, и они никак не пересекутся. Я ухватилась за это предложение в надежде отвлечься.

Потом я позвонила Люде и сказала, что заеду за детьми завтра вечером, и заберу их с ночёвкой. Она явно хотела расспросить меня подробнее о первых днях моего замужества, но я не была расположена к дружеской беседе и говорила коротко, только по существу.

После завтрака я отправилась за покупками. Первым делом я поехала в магазин, который мне порекомендовал Альберт. И как он и сказал, я сослалась на его имя. Каково же было моё удивление, когда я узнала, что элегантная и очень высокая хозяйка магазина лично с ним знакома! По его рекомендации мне отложили ряд вещей, которые ему понравились. Нужно было только их примерить, и если всё подойдет по размеру, то Альберт одобрил все эти покупки. Это были не просто повседневные вещи! В этом магазине продавались только эксклюзивные дорогие платья и бельё, шикарные костюмы, брендовая обувь и сумки. Мне подошло практически всё, что было отложено. Хозяйка так увлеклась, что предложила мне ещё кое-какие вещи. Я же постаралась выбрать несколько блузок с высоким воротником и закрытой зоной декольте. Не могу же я ходить в такую жару в водолазках! Я примеряла вещи в закрытой примерочной кабинке, чтобы моё «приукрашенное» засосами тело никому не попалось на глаза.

Альберт действительно не скупился. Да и я не стала скромничать, взяла всё, что понравилось. Расплатившись и забрав одежду, я заехала и купила себе тональный крем, пудру, корректор и красную помаду закрашивать кровавые губы. В аптеке приобрела троксевазин – гель, который применяется при синяках, ушибах и травмах – уверена, у меня они ещё будут.

Я начала превращаться в настоящего конспиратора, обдумывая, как лучше одеваться на публике, и сделать макияж таким образом, чтобы следы насилия оставались, незаметны для окружающих. Бесполезная жалость мне не нужна, а помочь мне всё равно никто не сможет! Я собиралась хранить свой секрет, сколько смогу, вернее сколько выдержу. Не могу же я посадить в тюрьму собственного отца! И, как сказал Конфуций: «молчание – великий друг, который никогда не изменит». Я собиралась молчать! Теперь именно молчание и было моим единственным другом, я не могла поделиться такими событиями ни с кем, ни с одной живой душой. Это решение я приняла сразу, как только Альберт сказал мне, чем именно обязан ему мой отец.

Дома отца я не застала. Может, и к лучшему. Люде было не до меня. У неё в гостях была очередная подруга, с которой они парились в сауне, так что мы даже не общались. Радостные дети запрыгнули в мою новую машину, предварительно поспорив, кто, где сядет. Ну эту традицию уже не изменить!

Дети погостили у меня сутки, и в среду вечером я отвезла их домой. Отец снова был на работе, а вот Люда встретила меня внимательным взглядом.

– Ну как она, замужняя жизнь?

– Нормально! Я поеду, не хочу попасть в пробку.

Развернувшись, я быстро вышла из дома. Странно, но вопрос Люды посеял во мне волнение. Видимо, ещё придётся научиться умело лгать. Ну, это впереди! У меня уже неплохо получалось, ведь брат с сестрой ничего не заметили. А мы провели вместе целые сутки.

В четверг весь день я бездельничала: спала до полудня, плавала в бассейне. Альберт позвонил в обед, сказал, чтобы к шести часам я была готова.

Следы побоев исчезли, моя кожа снова приобрела здоровый вид, и я смело могла надеть платье футляр цвета морской волны. Альберт просил надеть именно его. Заканчивая одеваться, стоя в гардеробной спиной к двери, я вдруг почувствовала, как вошёл Альберт, и сразу замерла. Я не слышала, когда он вернулся домой. Неужели сейчас он захочет со мной что-то сделать? Этот вопрос мгновенно пронёсся в моей голове. Мне оставалось только застегнуть молнию на платье. Я уложила волосы волнами, сделала макияж. Не хотелось бы всё это испортить.

Страх, со скоростью звука пронесся по моим венам, наполняя их адреналином. Я боюсь его! Да, я очень сильно его боюсь! Думаю, он почувствовал это, хотя я, и стояла к нему спиной. Моя рука замерла на бегунке, я даже не смогла найти в себе сил, поднять его вверх, чтобы застегнуть молнию. Руки затряслись, и в животе стал скручиваться сгусток страха.

– Я помогу.

Альберт подошёл сзади. Его руки прикоснулись к моей спине, он провёл пальцами по обнаженному телу и поцеловал меня в шею. Нежно поцеловал! Затем он застегнул молнию. Положив руки на мою талию, он аккуратно меня повернул к себе лицом. Я готова была упасть на колени и умолять его не трогать меня. Моё сердце стучало, отбивая сумасшедший ритм, даже в ногах появилась дрожь. Альберт был одет в темно-синий костюм и голубую рубашку, и, как всегда, от него приятно пахло парфюмом. Он посмотрел на меня оценивающим взглядом, слегка улыбнулся и сказал:

– Ты шикарно выглядишь, но может быть ещё лучше. Идём.

Альберт взял меня за руку и повёл в свою спальню, в которой я ещё ни разу не была. Даже, когда он показывал мне весь дом, мы туда не заходили. Он просто сказал, что там его комната, и всё. В его отсутствие я даже не осмелилась туда заглянуть. Его комната оказалась такой же по размеру, но не в бежевых тонах, как моя спальня, а в серо-голубых. Он остановился у кровати, на покрывале лежал бархатный чёрный футляр.

– Это дополнит твой образ. Надень.

Я взяла футляр и открыла его. Там лежали серёжки и кольцо с голубым камнем. Форма камня была в виде капли. Украшения действительно мне понравились, и они идеально подходили к платью. Я неизбалованна ювелирными украшениями. У меня есть только золотой крестик на тонкой цепочке и одни единственные золотые сережки, которые мне подарили на тринадцать лет. Тогда же и уши прокололи. Я уговорила папу, и он разрешил няне отвезти меня в салон красоты. Сережки тоже купила она, конечно на деньги отца. Это был подарок на день рождения.

– Спасибо. Они очень красивые.

Я держала футляр с украшениями и пыталась выжать искреннюю улыбку. Придётся учиться активно, показывать радость за полученные подарки. Альберт любит делать подарки и ждёт моего искреннего восторга. Но довольно сложно радоваться подаркам, в то время, когда ты знаешь, какую цену за них заплатила.

– Надень это и сними свои детские серёжки.

– Хорошо.

Я пошла в свою комнату, чтобы надеть украшения и взять сумочку. Альберт замечает всё. Иногда мне кажется, что он видит меня насквозь, и даже знает, о чём я думаю. Он такой разный: может быть внимательным и заботливым, щедрым, и в то же время жестоким и причиняющим колоссальную боль. Такой многогранный человек! Кто он? Какой Альберт на самом деле? Вернее, каким он был до того, как стал таким? Люди жестокими не рождаются, они такими становятся! Что такого произошло в его жизни? Из-за чего ему необходимо причинять боль другим, видеть чужой страх, унижать и чувствовать своё превосходство? А эта потребность в нём просто зашкаливает! Он любит жёсткий секс, охоту, увлекается боевыми искусствами и, наверное, есть что-то ещё, чего я не знаю! Возможно ли, что когда-нибудь он изменится? Смогу ли я подобрать к нему ключ и хоть немного изменить его? Я так надеюсь на это, иначе просто не знаю, сколько ещё смогу такое терпеть! Как найти силы всё это вынести? Я явно не мечтала, провести всю свою жизнь в роли жертвы!

Мы поехали на моей машине. Альберт сел за руль, на обратном пути поведу я. Пить спиртное я не хотела, и сама предложила ему такой вариант, он согласился. Как только мы подъехали к белому двухэтажному дому, я сразу заметила машину отца.

– Отец тоже здесь? – повернувшись к Альберту, я довольно эмоционально задала свой вопрос.

– Не знаю, наверное. В конце концов, Левины – наши общие знакомые. Если его машина здесь, значит и он приглашён.

Я вспомнила, что даже не спросила у мужа, к кому мы едем, и по какому поводу. Это даже не пришло мне в голову! Но это и не удивительно в свете последних событий, происходивших в моей жизни. Значит, мы приехали к банкиру и его силиконовой жене. Владимир с Ириной, были у нас на шашлыках, когда отец второй раз пригласил домой Альберта. Да и вообще они часто бывали у нас дома. Но так как я никогда не была удостоена места за накрытым столом, я их не особенно хорошо знала.

– А что за повод?

– Его нет! Они любят иногда собрать у себя знакомых. Мы не пробудем здесь долго. Идём.

У двери нас встретила Ирина. Теперь она стала меня замечать. С тех пор как Альберт женился на мне, я перестала быть невидимой. Помню, как на свадьбе она, поздравляя меня, сказала, как несказанно мне повезло отхватить такого мужа. Да уж! Вот это везенье! Врагу не пожелаешь!

В гостиной комнате собрались гости, и там же я встретилась с отцом. Он сухо поздоровался, спросил, как дела, и мгновенно переключился на беседу с Альбертом, и седоволосым мужчиной лет пятидесяти. Боже, а ведь я – его родная дочь! Казалось, ему вообще нет до меня никакого дела, и его не интересует, как я теперь живу! А вот Людмила не осталась равнодушной к моему присутствию! Оценивающе меня, осмотрев, она села на диван рядом со мной и приступила к допросу:

– Ну как?

– Что, как? – приступим к игре.

– Алиса, хватит! Выкладывай как Альберт? Вижу, платьишко он тебе неплохое прикупил, да и на побрякушки потратился. Ну мы с тобой, ещё до свадьбы выяснили, что он не жадный мужик, – последнюю фразу она произнесла тихим, заговорщическим тоном и сразу звонко и довольно громко засмеялась.

В её словах не было злости, наоборот, она говорила со мной так, будто мы были давними подругами. Неужели и для неё, я теперь тоже перестала быть невидимкой? Стоило только выйти замуж за Альберта, как отношение ко мне изменилось.

– Детям понравился его дом. Признаюсь, когда твой отец сказал мне о планах выдать тебя замуж за Альберта, я была против, сказала ему, что он спятил. Но ты же, знаешь, твой папочка умеет быть убедительным! Он привёл достаточно веские аргументы, – она задумалась и стала говорить ещё тише, чтобы нас никто не слышал.

Знает ли она о том, что погибли люди? Сказал ли ей отец?

– А сейчас я вижу, что всё очень неплохо для тебя сложилось. Так что, как говорится, что Бог ни делает, всё к лучшему!

Я не успела ответить, хозяева пригласили гостей за стол. Да и, что вообще я могла бы ей ответить?!

Через пару часов наевшись, гости стали расходиться по интересам. Некоторые мужчины ушли играть в пул, кто-то пошёл курить на террасу. Я присела на диван, и через пару минут ко мне подсела хозяйка дома. Ирине было лет тридцать пять. Блондинка, с аккуратной стрижкой–каре, огромными силиконовыми губами и мега огромной силиконовой грудью. Она определённо не вылезает из салонов красоты. Видимо покидая их только для того, чтобы переночевать дома со своей семьёй, а утром, очевидно, отправляется снова на процедуры по красоте. Это я к тому, что в принципе не знаю, что у неё вообще осталось своего натурального, так сказать, чем мать природа наградила! Но в целом, она была довольно привлекательная и умеющая себя преподнести особа, с лучезарной улыбкой, однозначно откорректированной, потому что белизна её зубов даже ослепляла.

– Хочу ещё раз тебя поздравить! Надо же! Москвички теперь завидуют тебе. Ты и представить не можешь, сколько охотниц пыталось заманить Альберта в свои сети! Уж поверь мне! Я знаю Альберта уже лет пять, а муж вообще с ним знаком ещё с Чечни.

Ага! И моё внимание сразу привлекла её последняя фраза. Так, так с этого места можно и поподробнее.

– Они вместе были в Чечне? Служили?

– Ой, проболталась! – она понизила голос и заговорщически продолжила: – Да, Вовка кое-что рассказывал. Вообще они об этом не распространяются, но познакомились именно там. Дружат уже много лет. Я впервые увидела Альберта на нашей свадьбе пять лет назад, он как раз тогда переехал в Москву. Ты же знаешь, что у моего пупсика была до меня жена?

– Нет.

– Ну, это и не важно! Это я к тому, что с таким мужиком, которого ты отхватила по счастливому билету, надо держать ушки на макушке, а то и отобьют. Знаешь, сколько по Москве ходит конкуренток? Я–то своего тоже увела! Правда, в его первом браке и до меня ничего хорошего не было. Ну, не будем об этом! Рада за вас, Альберт заслужил быть счастливым. Как говорится, бог любит троицу! Может, в третий раз ему повезёт?! Не может же быть у человека такое фатальное невезение!

Что ещё за невезение? Троицу?

– Ты о чём?

– Ты, что же, не в курсе?

– В курсе чего?

– Ты вообще знаешь, что твой муж женился уже в третий раз? Или он как-то забыл тебе об этом сказать?

– Видимо, забыл, – всего две минуты болтаем, а уже столько информации.

– Ну, его можно понять. Наверное, ему слишком тяжело об этом говорить. В общем, я тебе расскажу, что знаю, но ты смотри, меня не слей, а то неудобно получится. Договорились? – она вопросительно на меня посмотрела.

– Хорошо, я кремень.

– Знаю, что после Чечни он жил в Ростове. Да и вообще он же не совсем русский, но это и так заметно. Насколько мне известно, мать русская, а отец кавказец. У него и сейчас на Кавказе какие-то дела, я слышала, он часто там бывает. Не знаю точно, но, кажется, его отец ещё жив. Альберт со мной не особо разговорчив, а Вовка, даже если что и знает, хранит его тайны ответственно. У них общие дела, я в это особо не лезу. Мне это не надо! Так вот, Альберт первый раз женился лет десять назад. Сразу после свадьбы он отправился со своей женой в медовый месяц на озеро, куда–то туда, на Кавказ. Она утонула на второй день после свадьбы. Когда они катались на лодке, она перевернулась, а его жена не умела плавать. Её тело нашли только через трое суток. Представляешь, что он пережил, бедненький! Похоронить жену в медовый месяц!

Лицо Ирины стало печальным, она искренне сожалела о потере Альберта. Ничего себе расклад! У меня даже холодок по спине пробежал!

– Второй раз он женился уже в Москве, на пару месяцев раньше нас. Они с женой и года не прожили вместе, она с водителем разбилась на машине.

Вот это новости! Всё внутри сжалось, и почему-то промелькнула мысль:

– А случайны ли были эти смерти? А может, и нет!

– И знаешь, что выяснилось? Его жена ждала ребёнка, у неё был первый триместр беременности. Бедный Альберт! Мы были на похоронах. С тех пор я не видела его ни с одной женщиной. Похоронить двух жен – это уже слишком! Я плохо знала его вторую жену, она не особенно шла на контакт. Хотя наши мужья друзья и мы иногда виделись, но разговор как–то не получался. Она была очень высокомерной девицей, немногословной, постоянно сидела молча. Но красивая сучка была! Этим, наверное, его и зацепила. Хоть она мне и не нравилась, но Альберта было жалко. Экспертиза показала, что водитель был пьян.

Ничего себе! Альберт вряд ли поделился бы со мной своим прошлым. Возникает вопрос: как же его жена могла быть беременна? Альберт же сказал, что бесплоден! Но свои мысли я, конечно, оставила при себе.

– Вот такая печальная судьба у твоего супруга. Понятно, не особо захочешь делиться таким. Так что, ты на него не сердись, видимо, ему до сих пор тяжело это всё вспоминать.

– Да уж, – я шумно вздохнула.

– Так! Всё, хватит об этом говорить. Радуйся, такой мужик достался, денег у него… Да и в постели, наверное, огонь, по нему и видно, – и она подмигнула мне.

Мое лицо стопроцентно залилось краской. Если бы она только знала, о чём говорит! Меня спасло появление Люды. Она уселась рядом с нами. Женщины стали щебетать о какой-то новой салонной процедуре для лица. Я же решила проветриться, и вышла на террасу. Мне определённо потребуется время, чтобы осмыслить услышанное.

Как только я села на плетеное кресло, ко мне присоединился мужчина лет тридцати, может и старше, шатен, приятной внешности. Мужчина был одет в серые брюки и белую рубашку. Он был без пары, за столом сидел напротив нас с Альбертом. Я часто ловила на себе его взгляд.

– Скучаете?

Я вздрогнула от его неожиданного появления и повернулась в его сторону.

– Есть немного.

– Первый раз здесь?

– Это так заметно?

– Заметно! – на губах мужчины мелькнула лёгкая улыбка. Он сел в кресло напротив, и вальяжно облокотился на его спинку. – Я часто здесь бываю, но тебя вижу впервые. Я двоюродный брат хозяина дома, Владислав.

– Очень приятно, Алиса.

– Прямо из Страны чудес сюда пришла? – мужчина усмехнулся. Он явно заигрывал со мной.

– Что–то вроде того!

Мы улыбнулись друг другу, но наше общение долго не продлилось, меня окликнул муж.

– Алиса! Мы уходим!

Он подошёл к нам с Владиславом и протянул мне руку, чтобы я встала. На его лице не дрогнул ни один мускул. Я не могла понять какое у него настроение.

– Уже? А мы только начали беседовать с твоей очаровательной супругой.

Альберт пожал руку Владиславу, прощаясь, и мы ушли.

По пути домой мы не разговаривали. Я сосредоточилась на дороге, а Альберт с кем-то переписывался в своем айфоне. Чем ближе мы подъезжали к дому, тем сильнее я начинала волноваться. В животе всё скрутилось, словно в тугой узел, появилось стойкое предчувствие нашей с Альбертом близости. Я очень надеялась на то, что возможно, он устал, да и к тому же выпил спиртного, может, разойдёмся по своим спальням и всё. Но моим надеждам не суждено было сбыться!

Мы вошли в дом, и Альберт закрыл входную дверь. В доме было темно, мы ещё не успели включить свет. Я хотела подняться наверх и уже начала делать первые шаги в сторону лестницы, как он неожиданно схватил меня за руку, завернул её мне за спину и прижал лицом к двери. Альберт приник ко мне всем своим телом, сковывая малейшие мои движения, и не давая никакого шанса на свободу.

– Альберт, ты делаешь мне больно.

Он приблизил свои губы к моему уху и стал шептать мне со злостью:

– Какого чёрта, Алиса? Решила наставить мне рога?

– О чём ты говоришь?

– Не вздумай делать из меня дурака!

– Прошу тебя, отпусти. Мне очень больно.

Альберт выпустил мою руку, но тут же, взял в охапку мои волосы, намотал себе на кулак, стягивая их до такой степени, что создавалось впечатление, что он выдернет их прямо с корнями. Он снова прижал меня лицом к двери и продолжил:

– Решила поболтать с самым главным кобелём Москвы? Сучка!

Он сильно ударил меня лицом о входную дверь. Я мгновенно ощутила жуткую боль, удар пришёлся на правую половину лица, скулу, висок.

– Нет, пожалуйста, – слёзы хлынули из глаз.

Неужели это никогда не закончится? Ужас от происходящего смешался со страхом и отчаянием, дальше всё было, как в самом страшном кошмаре! Не знаю, может ли вообще быть ещё хуже!

Он разодрал мои трусы и жёстко трахнул меня прямо у входной двери, потом поволок наверх, в мою спальню. Приковав мои руки наручниками, как в первую ночь, он решил привязать за лодыжки и ноги к кровати. Затем он снова удовлетворил свои потребности, оставив попутно болезненные засосы на шее и груди. Если раньше после секса он обнимал меня, то в этот раз он только расстегнул наручники и вышел из спальни, закрыв за собой дверь. Он не сказал ни слова. Трясущимися руками я отвязала ноги и отправилась в душ.

Я не смогла принимать душ долго, так как содранная кожа на запястьях при контакте с водой стала щипать. Быстро обмывшись, я легла в кровать.

Вспоминая рассказ Ирины, я могу сказать с полной уверенностью, что мой муж способен на убийство! Не знаю, случайно погибли его жены или в этом им помог Альберт, но то, что он способен на это, не вызывает у меня никаких сомнений.

Когда Альберт насилует, он меняется в лице, его взгляд становится стеклянным, непроницаемым. Альберт совершенно не восприимчив к жалобам, просьбам остановиться и прекратить издеваться. Он не знает жалости в тот момент, когда достигает своей цели. И в тоже время, когда всё заканчивается, кажется, что он сожалеет, понимает, что сотворил, в его глазах появляется сострадание и боль. Но он не может остановиться, зная, что изменить ничего не в силах. В него словно вселяется совсем другой человек, которому нужно причинить боль, унизить, изнасиловать и получить от этого процесса удовольствие. Потребность тотального доминирования с максимально возможным насилием, любой ценой, пусть даже это и другая жизнь. Думаю, что такая цена для него не имеет значения, чужая боль, а быть может и смерть не важна! Имеет значение только лишь кайф, который он получает от процесса насилия. И если побочным эффектом будет смерть женщины, он наверняка в состоянии справиться с такого рода потерей.

Глава 5

Утром меня разбудил Альберт. Прикосновение его рук к моим волосам вырвало меня из лап сна.

– Доброе утро! – он смотрел мне прямо в глаза, и будто мысленно просил прощения за то, что натворил.

– Доброе, – как только я произнесла это слово, боль разбитой губы нанесла мне визит. И я машинально поднесла руку к губе.

– Больно?

– Да, – я ответила, не отводя от него своих глаз.

Альберт просто махнул головой в сочувственном жесте. Сложно было понять, что он чувствует, о чём думает. Альберт для меня загадка, нераскрытая тайна! Что творится в его душе? И есть ли она у него вообще? Во время насилия над моим телом, он как будто перевоплощается в нечто из потустороннего мира и это уже не тот Альберт, которого я вижу сейчас. Кто он и сколько у него лиц?

Альберт встал с постели и подошёл к окну. Глядя в даль он заговорил спокойным голосом.

– Приведи себя в порядок, позавтракаем вместе. Через двадцать минут жду тебя внизу. Ты не забыла, что я завтракаю в восемь утра? Я уже говорил тебе.

Он развернулся и вышел. Взглянув на часы, я обнаружила, что было без двадцати восемь. Как я вообще могу появиться в таком виде перед кем–то? Губа разбита и припухла, правая скула красная. Шея, декольте, грудь покрыты засосами. На запястьях остались следы от наручников, а на лодыжках – от веревки. Несомненно, если бы я сейчас отправилась в полицию, то у них не возникло бы вопросов, что именно со мной сделали несколько часов назад.

Надев джинсы и блузку с длинным рукавом, я пошла вниз. С лицом не стала делать ничего. Надеюсь, Галина Николаевна не будет меня рассматривать. Или может мне уже всё равно? Предполагаю, что рано или поздно, она заметит последствия, проведенного вместе с мужем времени.

Я вошла в кухню, но там был только Альберт.

– Я отпустил прислугу. Сегодня проведем день вдвоём. Присаживайся.

Сначала мы завтракали молча. Потом я всё же решилась нарушить эту затянувшуюся паузу в общении.

– Мы просто разговаривали.

Он взглянул на меня, но понять о чём он думает, я не смогла.

– Хочу, чтобы ты знал. У меня и в мыслях не было…

Альберт еле заметно, кивнул головой. Поразительно! Я что, пытаюсь оправдаться? Да это он должен умолять о прощении. Похоже, я уже начинаю испытывать стокгольмский синдром.³

– Я очень ревнив, тебе не стоит меня провоцировать. Не люблю, когда кто-то посягает на мою территорию. В случае с тобой это недопустимо!

– Альберт, я даже не пыталась…

– Достаточно, Алиса! Я всё понял!

Я опустила глаза и посмотрела на свою уже пустую чашку. Чего я ожидала? Извинений? Жалости? Обещаний, что он изменится? Не знаю! Это тупик! На глазах навернулись слёзы, но мне удалось их сдержать.

После завтрака Альберт предложил поплавать в бассейне. Когда я переоделась в купальник и пришла к бассейну, Альберт уже плавал. Я не планировала купаться, так как кожа на запястьях была сильно содрана. Расположившись на лежаке, я надела солнечные очки и стала наблюдать за тем, как мой муж плавает. Даже в этом деле чувствовалась его сила и уверенность. Он очень хорошо физически подготовлен.

Когда Альберт вышел из воды и направился в мою сторону, я поняла, что впервые вижу мужа в одних плавках. Его тело было подтянутое, плоский живот, сильные руки и шрамы. Да, на его теле было много шрамов! Когда он наклонился взять полотенце, моему взору открылась татуировка на спине вдоль позвоночника: «Semper id quod voles». Я не могла отвести взгляд от его тела. На левом плече был шрам, думаю, от пулевого ранения, несколько шрамов – на предплечьях и руках, а на правой ноге настолько огромный шрам, словно её кто–то распорол ножом. Ужас! Кто такое с ним сделал? Безумие!

– Любуешься? – Альберт подошёл ближе, промокая лицо полотенцем.

– Прости. Просто…

– Противно смотреть! – он перебил меня, в его голосе звучало пренебрежение, насмешка.

Я знаю, это защитная реакция! Он хочет показать, что ему всё равно. Но думаю, это не так.

– Нет, конечно, нет!

Его шрамы действительно не были уродливыми, но, несомненно, их нельзя назвать привлекательными. Странно, но на его сильном и спортивном теле они смотрелись, будто на своём месте, что-то вроде того. Хотя их действительно было слишком много. И они однозначно шокировали!

– Просто я удивлена. Откуда они у тебя?

Он лёг на рядом стоящий лежак.

– С войны привёз сувениры, – ответив, Альберт небрежно усмехнулся.

Я знала, что он был в Чечне, но он–то не знает, что я в курсе. И я решилась расспросить его. Я очень хотела узнать его ближе, понять, что им движет. Не знаю, возможно, меня всё ещё не покидала надежда на то, что он может измениться. Ведь так, я долго не протяну! Я сойду с ума!

– Где именно ты был?

– В Чечне.

– На плече это от пули?

– Да.

– А остальные?

– Ножевые, – он не облегчал мне задачу, отвечая односложно.

– Их так много. Это всё за один раз? Тебя пытались убить?

Альберт громко засмеялся и стал говорить со мной, как с ребёнком.

– Господи, Алиса! Конечно, меня пытались убить. Сотни раз! Я пробыл там не один год, был в плену. Как ты думаешь, меня пытались убить? Отвечаю на вопрос: они получены не за один раз, а в течение всего пребывания там, но в основном в первые полтора года. Потом я стал сильнее, умнее и хитрее, и до меня добраться было уже нелегко.

– А татуировка? Ты сделал её там? Что значат эти слова?

– Нет, татуировку я сделал в другом месте, уже позже. Это латынь: «Semper id quod voles – Я всегда получаю желаемое». Ты сегодня очень любопытна! Что так? – он повернулся в мою сторону и стал всматриваться в моё лицо.

Не думаю, что мои вопросы его разозлили, скорее, он был удивлён, что я проявляю явную инициативу в общении.

– Хочу узнать тебя поближе, – мой голос стал значительно тише.

Почему-то я начала волноваться. Меньше всего на свете я хотела бы его разозлить и спровоцировать на ещё один акт вандализма над моим телом.

– Мы ведь муж и жена, а я ничего о тебе не знаю. Совсем ничего.

Он шумно вздохнул, встал с лежака. Я мгновенно напряглась.

– Ты знаешь достаточно. Хочешь пить? Принести что–нибудь?

– Да, воды, пожалуйста.

Погружение в прошлое закончилось. Он больше не готов делиться и если я буду настаивать, это его разозлит. Я уже чувствовала это. Спустя несколько минут Альберт вернулся с напитками.

– Завтра день рождение у Миланы и Миши.

– Рад за них.

– Мы приглашены к трём часам.

– Ты поезжай, я не смогу. Если хочешь можешь остаться с ночёвкой. Я всё равно сегодня вечером уеду на пару дней.

– Куда ты едешь?

– По делам.

А я ведь не спросила зачем? Я спросила куда?

– Это мне знать тоже не положено?

– Алиса! – понеслось! – Чёрт возьми! Что ты хочешь от меня?! Есть вещи, которые тебе знать не нужно. Не вникай!

Он допил напиток, со злостью поставил стакан на столик, и ушёл в дом. Зачем я только раскрыла свой рот?

Я просидела у бассейна, наверное, где–то около часа, но Альберт так и не вернулся. Солнце стало прилично припекать, и я предпочла вернуться в свою комнату. Приняв душ и переодевшись в легкое платье, я спустилась вниз. Я застала Альберта в кухне, он пил кофе. Альберт был одет в джинсы и рубашку, а у входной двери стояла небольшая дорожная сумка.

– Я уже вызвал такси. Вернусь, наверное, в воскресенье вечером или в понедельник. Ещё не решил.

– Хорошо.

Утром следующего дня передо мной встал этот вечный вопрос женщин всего мира: что надеть? Но в моем случае он стоит особенно остро! Поскольку следы на теле ещё не прошли, мне придётся надеть джинсы, причём не укороченные, а длинные, чтобы щиколотка была закрыта. Блузку тоже придётся надеть с длинным рукавом и воротником–стойкой. А на улице жара – градусов тридцать не меньше! День рождения будет отмечаться во дворе, на свежем воздухе, и то, что мой наряд будет неуместным – это абсолютно точно! Но я не могла позволить себе надеть платье. Быть может, и не скоро смогу. Если Альберт будет постоянно надо мной издеваться, то мне вообще ни к чему легкие вещи, и остаток своей жалкой жизни я проведу в водолазках и штанах.

Я нанесла на лицо и шею толстый слой тонального крема и корректор, это было просто необходимо, иначе синяки не скрыть. Губы я накрасила красной помадой, чтобы спрятать за её цветом кровоподтёк на верхней губе. Кроме того, мне пришлось обвести губы контурным карандашом, как бы поверх линии губ, что зрительно увеличило их в объёме. С таким макияжем это была уже не я! Лицо ночной бабочки! Я потеряла себя! Альберт стёр меня! Я стала превращаться совсем в другого человека. И я имею виду не только свою внешность. Внутри что-то умерло!

Как только я вошла в дом, то сразу же столкнулась с Людой. Она окинула меня весьма подозрительным взглядом, который буквально говорил мне:

– Ты, что, с луны свалилась?

– Привет, а где дети?

– Привет, на заднем дворе, праздник уже начался. Опаздываешь!

– Да, знаю!

Я действительно задержалась, на макияж пришлось потратить немало времени.

– Сейчас, быстро сбегаю наверх, подарки лежат там, и спущусь.

– А где супруг?

– Его не будет, он уехал по делам.

Я уже поднималась по ступеням, когда она произнесла:

– Не забудь переодеться, на улице тридцать четыре градуса, сопреешь. И что это за макияж? Выглядишь, как шлюха! Красным губы днём не красят, это вечерний цвет. Рекомендую умыться!

Её замечания были грубоваты, но всё же, звучали по-доброму. Вообще Люда прямолинейная, но не злая. Кроме того в данной ситуации она права на все сто процентов. Я точно запарюсь, и этот макияж совершенно не уместен на моём лице.