Текст книги "Границы разумного или 36 шагов к свободе"

Я забрала купленные заранее подарки и спустилась вниз. Во дворе все уже собрались. Люда организовала настоящий детский праздник с клоуном и аниматорами, воздушными шарами и шатром с накрытым столом. У меня никогда в жизни не было такого дня рождения, хотя материально отец мог это мне позволить. Мои праздники всегда проходили скромно, если вообще отмечались. Несомненно, я почувствовала укол ревности и, наверное, зависти. Но всё же я люблю их. Брат с сестрой мне дороже всех! И они меня любят, просто так, просто потому, что я их сестра. Заметив меня, они сразу подбежали ко мне. Я их поздравила, мы перекинулись парой фраз, и отправились к праздничному столу. Дети обрадовались, что я останусь с ночёвкой, хотя я думаю, им сегодня будет не до меня.

Отец как всегда был со мной сдержан. Он поздоровался, спросил об Альберте, и на этом его внимание к моей персоне исчерпалось. Зато любопытный и настойчивый взгляд Люды я ловила на себе довольно часто. Что ей нужно? Зачем она так пялится на меня? Она пару раз спросила, не жарко ли мне. На что я отвечала:

– Нет!

Ближе к вечеру гости стали расходиться. Я тоже уже не могла находиться в гуще событий и очень хотела побыть одна. Как только я поднялась в спальню, на меня нахлынули воспоминания о своём детстве и наивных мечтах, которым не суждено воплотиться в реальность. Потом я подумала об Альберте, и моё жестокое настоящее легло на меня тяжким грузом. На душе стало так дерьмово! Я разделась и пошла в душ. Как только я зашла в душевую кабину, меня словно прорвало. Я начала плакать, нет, даже не плакать, рыдать. Я уже не могла себя сдерживать. Казалось, я вообще не смогу остановиться. Внутри скопилось столько боли, что держать в себе её уже не было сил. Что на меня нашло? Теплые струи воды бежали по телу, словно жалея меня и постепенно эмоции стали утихать. Мне всё же удалось немного успокоиться. Я смыла косметику с лица и решила покинуть душ. Как только я открыла дверцу и потянулась за полотенцем, я увидела Люду. От неожиданности я даже вскрикнула.

– Боже! Ты напугала меня до смерти!

Люда стояла напротив душевой кабинки, прислонившись спиной к стене.

– То же самое могу сказать и тебе. Почему ты плачешь?

Но уже в процессе того, когда она произносила эту фразу, интонация её голоса стала меняться, а взгляд бегло блуждать от моего лица, по шее и всему телу. И на её красивом лице посилился ужас, шок, удивление, смесь эмоций!

– Какого черта! – сначала она прошептала эти слова, но потом она буквально заорала. – Что, мать его, он с тобой там делает?

Я попыталась завернуться в полотенце, но она быстро подошла ко мне и сдернула его с меня, продолжая смотреть на меня в упор.

– Я задала вопрос!

Ещё никогда в своей жизни я не видела её в таком расположении духа. Даже не могла представить себе! Разве ей не плевать на меня?

– А на, что похоже?

Я снова повторила свою попытку завернуться в полотенце, и на этот раз она не помешала. Люда отошла немного в сторону, чтобы я вышла из кабинки.

– Алиса, что это за следы на руках и ногах? Он что, связывал тебя? А лицо, грудь? Боже!

Я прошла мимо неё в гардеробную, мне хотелось скорее одеться. При переезде я не забирала все вещи к Альберту. Люда последовала за мной.

– Он ударил тебя?

Я усмехнулась, спеша надеть шорты и майку.

– Она ещё спрашивает, – это я прошептала себе под нос, но Люда услышала.

– Что случилось? Вы поссорились?

– Какая тебе разница? Разве тебе не плевать, что он там со мной делает? Живи и радуйся жизни!

Я попыталась выйти из гардеробной, но она перегородила собой дверь.

– Да что ты несёшь! Мне не плевать!

– Да неужели?! Когда вы с отцом сбагрили ему меня, вас не интересовало, а хочу ли я этого?! Да кому вообще важно моё мнение? Кого волнует, что я чувствую? Отец ни разу не спросил, как я живу, как ко мне относится Альберт?! Ему плевать на меня! Да хоть он меня там и убьет, кому до этого есть дело? – и я заплакала.

Всё! Я больше не могла сдерживаться! Села на пол, закрыла лицо руками, и продолжала плакать. Люда села рядом и обняла меня. Впервые в жизни! Её прикосновения вообще реальны? Она, что действительно меня обнимает? Или я окончательно свихнулась?

– Алиса! Нам не плевать! Поверь! Отец любит тебя. Просто сложно объяснить, ему тяжело, понимаешь? Ты так похожа на свою мать!

Я была слишком взволнованна, и находилась не на той волне, чтобы осмыслить сказанную ею фразу.

– Но сейчас не об этом. Что Альберт сделал с тобой и почему?

– Ему так нравится! – сквозь слёзы я стала отвечать на её вопросы.

– Что нравится?

– Его это заводит.

– Заводит, связать тебя?

– Ударить, изнасиловать по–настоящему! Никакого театра! Всё реально! В первую брачную ночь он изнасиловал меня. Для справки: я была девственница!

– Ублюдок! – она выплюнула это слово со всей возможной злобой.

– Ты знаешь, почему отец согласился на нашу свадьбу?

– Он сказал, что Альберт сильно заинтересован тобой, что у них общие дела, и он в очень большом долгу перед Альбертом.

– В каком долгу, сказал?

– Нет.

– Понятно, – я вздохнула и вытерла слёзы.

– Алиса, с отцом вообще неважно. В среду ночью мы вызывали ему скорую помощь – было плохо с сердцем. Врач сказал, ему нельзя волноваться, пить спиртного и нужно соблюдать диету. Выписали кучу препаратов! Если ты заметила, в четверг у Левиных он не пил, да и сегодня тоже, сердце серьезно прихватило. Такого раньше не было. Он даже на завод не ездил все эти дни. Я потому и пришла с тобой поговорить. Заметила, что ты странно себя ведёшь, уже не говоря, про твой вульгарный макияж. А тут захожу в комнату и слышу, как ты рыдаешь. Мне пришлось долго ждать, прежде чем ты успокоишься и выйдешь из душа. Я уже хотела вытаскивать тебя оттуда. Я и представить не могла, даже в голове не укладывается! По нему не скажешь. Как он? – она запнулась, видимо подбирая слова. – Как это происходит? То есть, прости, конечно, но как он…?

Я перебила её.

– Как в самом страшном кошмаре!

– Зачем ты терпишь? Не понимаю! Почему не вернулась домой?

Пришлось поведать ей причину моего добровольного заключения. Я рассказала ей, как провела свою брачную ночь, и вечер четверга. Люда заплакала. Спустя несколько минут уже я успокаивала её. Она просила прощения. Мы сидели на полу, облокотившись спиной о шкаф в гардеробной, и плакали. Пытались придумать, что делать дальше. Было очевидно, если рассказать отцу, у него может не выдержать сердце. Кроме того, если я уйду от Альберта, то он посадит отца в тюрьму. И отцу грозит конфискация имущества. Ситуация тупиковая! Мы так ничего и не решили, договорились пока молчать. С того вечера наши с Людой отношения изменились навсегда!

Утром я снова добросовестно накрасилась, но уже не так сильно, как вчера. Но маскировка всё же, ещё была нужна. На кухне я сделала себе кофе и села на стул. Дверь открылась, и вошла Люда.

– Доброе утро, – она слегка улыбнулась, но её улыбка вышла какая-то печальная.

– Доброе утро.

– Идём завтракать в столовую, хватит прятаться на кухне.

– Да я, в общем, наверное, поеду уже.

– Не спеши, побудь дома. Ты говорила, он приедет вечером. Ещё успеешь вернуться.

Она повела меня к столу, к нам присоединился отец, дети уже завтракали. Папа действительно выглядел неважно, осунулся, лицо бледное. Мы с ним ни о чём не говорили. После завтрака он сразу ушёл в свой кабинет.

Мы с детьми решили поехать в кино. Люда изъявила желание составить нам компанию. После кинотеатра мы все вместе пообедали в ресторане. Потом я поехала домой.

Я ехала за рулём и думала: ну вот, теперь и Люда всё знает. Что от этого изменилось? Она меня жалеет, но помочь ничем не может – сама признала это! Мы даже не решались рассказать всё отцу. Никто не может ничего изменить!

Не доехав буквально несколько километров до дома, я впала в какое-то странное состояние полного отчаяния и беспомощности. Нога на педали акселератора сама стала сильнее вдавливать её в пол, и скорость автомобиля стремительно росла, давно превысив допустимую. Сильнее, ещё сильнее… Я понимала, что буквально мгновение – и конец! Мне так хотелось найти в себе силы не отпускать педаль, а продолжать. Вдавить её в пол, чтобы спустя пару минут всё кончилось! Но я не смогла, испугалась. Я заплакала и начала сбрасывать скорость. В своём неадекватном состоянии мне стало сложнее управлять автомобилем, и машину немного занесло. Впереди ехала машина, чтобы не въехать в неё я резко затормозила и сместилась вправо, при этом продолжая тормозить. Подняв огромный столб пыли на обочине, я остановилась.

Я не могу! Не смогла! Хотя чувствую, что больше не хочу жить! С каждым днём это чувство всё сильнее! Я положила голову на руль и заплакала. Через минуту услышала, как кто–то стучит мне в окно. Подняв голову, я увидела мужчину лет пятидесяти, склонившегося над водительским окном. Я наполовину опустила стекло.

– С вами всё в порядке? Я ехал сзади.

– Да. Нормально.

– Вы уверены?

– Да, спасибо!

И, не дожидаясь его дальнейших вопросов, я подняла стекло, давая понять, что разговор окончен.

Что вы знаете об унижении и боли? О настоящей боли, разъедающей всё изнутри и не дающей покоя? Смеси физической боли от насилия и круглосуточной душевной – той, с которой засыпаешь и просыпаешься. От неё не спрятаться. Невозможно отвлечься и переключиться. И, чтобы ты ни делала, постоянно чувствуешь её. В душе всё переворачивается. Но ты настолько беспомощна, что не видишь выхода. Чувствуя себя запертой в тёмном подвале без окон и дверей. Нет возможности выбраться и что-то изменить.

В моей жизни происходит что-то неестественное. Какая–то ошибка! Так не должно быть! Почему всё это случилось со мной? И когда наступит конец?

Глава 6

Дни сменялись ночами и плавно перетекали в недели. Я стала избегать любого общения. Лиза вернулась из Италии и вышла на работу. Она очень хотела со мной встретиться, но я постоянно придумывала разные причины и отказывалась. Я старалась долго не разговаривать с ней по телефону, а иногда я и вовсе не отвечала на её звонки и сообщения. Даже с братом и сестрой я перестала общаться, лишь изредка переписываясь с ними в Viber. Несколько раз звонила Люда, интересовалась, как у меня дела? Я говорила, что всё нормально и старалась скорее закончить разговор. С отцом мы больше не виделись. Я отгородила себя от внешнего мира настолько, насколько могла. Любое общение становилось в тягость и не приносило никакого удовольствия. Не хотелось никого видеть.

Альберт больше никуда не уезжал. Мы часто проводили время вместе, несколько раз ходили в ресторан, один раз посмотрели фильм в кинотеатре и даже побывали в гостях у его знакомых. Альберт подарил мне ещё одни сережки, часы и новый телефон. Самое удивительное было то, что когда мы были на людях, да и вообще вне секса, он был очень вежлив и заботлив. Но как только у него появлялось желание, всё резко менялось, он становился совершенно другим человеком.

В последнее время он перестал меня связывать и почти не бил по лицу, лишь иногда давая пощёчину. Но всё остальное было так же жёстко, резко, иногда совершенно неожиданно и всегда унизительно!

Думаю, нет, я уверенна в том, что Альберт пытается себя сдержать! Он определенно делает над собой усилия, не распуская себя на полную мощь. Альберт знает, что я до безумия боюсь, когда меня связывают, особенно, когда зафиксированы руки и ноги одновременно. И он перестал это делать! Возможно, в нём происходит борьба его истинных желаний и границ разумного! Быть может, он задумался над тем, сколько ещё я смогу вынести, чтобы окончательно не сломаться и не потерять себя навсегда?! Кажется, в нём проснулась жалость ко мне, именно та жалость, которая подобралась к его каменному сердцу. Он не может не замечать того, что происходит со мной. Я исчезаю! Я перестала чувствовать боль, всё притупилось! Когда он меня трахает, мне кажется, что я даже не чувствую его внутри себя. То, что вначале шокировало, сейчас не вызывает никаких эмоций! Я больше не плачу, наверное, слёзы закончились. Может у человека есть лимит слёз, и я уже свои все выплакала? Я больше не знаю, как жить дальше, о чём мечтать, чего хотеть?! По-моему, мне стало всё равно!

Я думала, хуже уже быть не может, но я определённо ошиблась!

Однажды, сидя у бассейна, меня внезапно осенило. Я резко вскочила с лежака, и помчалась в свою комнату, схватила с тумбочки телефон и стала судорожно искать в приложении календарь. Точно! Девять дней задержки! Но как такое возможно? У меня никогда не сбивался цикл, всё всегда было чётко: ровно на двадцать восьмой день вечером, четыре дня и всё чисто. Только не в этот раз! Я бы так не волновалась, но последние три дня меня выворачивало по утрам, и появилась странная непереносимость некоторых запахов. Даже парфюм Альберта, аромат которого мне всегда нравился, теперь для меня стал невыносимым. Альберт уехал позавчера и вернётся только завтра, он не знает о моём утреннем недомогании. Быстро одевшись, я поехала в аптеку и купила два теста на беременность разных производителей, чтобы результат был точным. Я надеялась, что месячные сбились, из-за того, что начала жить половой жизнью. Ведь Альберт бесплоден, и совершенно нет причин для беспокойства. Всё время по дороге в аптеку и обратно я пыталась себя в этом убедить.

Но моим надеждам не суждено было сбыться! Оба теста оказались положительными. Что я почувствовала? Даже не могу подобрать нужные слова! Всю жизнь я мечтала, что когда у меня появятся дети, я буду их любить и баловать. Так как никто не любил меня, я хотела подарить то, что не получила сама. Я надеялась, что смогу дать им ласку, нежность, чувство защищенности, и они будут ощущать себя нужными мне.

Но разве может идти речь о детях в таком браке? Какие родители получатся из нас: отец – садист и вечно запуганная мать? Что, если Альберт будет срывать свой гнев и на ребёнке?

На следующий день рано утром я отправилась к гинекологу в одну из платных московских клиник. Но покинуть дом незамеченной мне не удалось – в дверях я столкнулась с Галиной Николаевной. Конечно, я не сказала ей, куда направляюсь. Если честно, я ей не доверяю! Она какая–то странная. Думаю, Альберт хорошо ей платит, и она дорожит своим местом. Предполагаю, что она информирует его обо всём, что происходит в доме во время его отсутствия.

Я прошла осмотр, сдала кровь, мочу и мне сделали УЗИ. После обеда по электронной почте я получила результаты анализов. Не было никаких сомнений, в том, что я беременна! Но всё не так хорошо, как могло бы быть. У меня тонус матки, есть угроза прерывания беременности! Нельзя нервничать, нужно хорошо питаться, гулять, отдыхать, принимать валерьянку и витамины, при болях в животе делать свечи с папаверином. Вот так-то! Доктор даже порекомендовала мне несколько дней постельного режима.

После клиники я каталась по городу, пытаясь привести мысли в порядок, потом заехала в торговый центр. Я просто ходила и смотрела на витрины детских магазинов. Я не могла понять хочу ли я этого ребенка. Сам ребенок – это прекрасно! Но ребенок от Альберта – это уже совсем другое дело! Как насчет того, в какой атмосфере он будет расти? Факт неадекватного отца всё же не стоит сбрасывать со счетов. Как вообще возможно вырастить ребёнка в любви, если сама её не знаешь? Смогу ли я его выносить, если мой муж будет продолжать делать то, что он обычно делает со мной за закрытыми дверями?

Я зашла в кафе, заказала себе чай с десертом. Но как только я приступила к трапезе, позвонил Альберт.

– Ты где?

– В торговом центре.

– Я уже дома, возвращайся.

– Хорошо.

Я не стала доедать. Почему-то аппетит сразу пропал. Снова появилось это уже практически постоянное чувство страха. По его голосу было понятно, что он недоволен. Ну ничего, сейчас я подниму ему настроение! Интересно, как он отреагирует на новость. Может, обрадуется? Возможно, что-то изменится в наших отношениях? Может ли Альберт стать более сдержанным в своих эмоциях? Есть ли хоть малейший шанс, что ребёнок его изменит?

Я вошла в дом, направилась к лестнице, но из гостиной послышался голос мужа:

– Что купила? – пока Альберт приближался ко мне его взгляд оценивающе прошёлся по моему телу.

Я остановилась около столика рядом с лестницей, на нём стояла огромная ваза с живыми цветами.

– Да ничего, просто бродила.

– Где ты была весь день?

И тут я поняла, что Галина Николаевна доложила ему о моём раннем отъезде из дома. Я знаю, что она ответственно выполняет свою работу, иногда даже с неким фанатизмом и навязчивостью. Я же, ощущаю себя, как на сцене, чувствую, как она наблюдает, если я нахожусь в поле её видимости. И, я точно знаю, что она всё, абсолютно всё ему докладывает. Но Альберт, конечно доволен таким преданным сотрудником.

– Утром я была у врача, а потом просто каталась на машине.

– Ты заболела? – он подошёл ближе.

– Можно сказать и так.

– Алиса! Я не люблю недомолвок! – он взял меня за руку и стал сжимать её, но не слишком сильно.

– Я беременна, и это абсолютно точно!

Как только я договорила последнее слово, он ударил меня по лицу. От неожиданности я едва удержалась на ногах. Рукой я случайно задела вазу с цветами. Она упала на пол и разбилась буквально у моих ног. Цветы рассыпались, вода разлилась и я даже почувствовала влагу на своих ногах.

– Ради всего святого, перестань!

– Ну и сучка! Шлюха! Когда же ты всё успеваешь? – он схватил меня за руку, притянул к себе. Я почувствовала, как заскрипели осколки разбитой вазы под ногами. – Ты забыла? Я бесплоден! Или не помнишь, как я тебе это сказал? С кем ты успела спутаться? – он держал меня жёсткой хваткой и орал мне прямо в лицо.

– Это твой ребёнок, Альберт!

– Да ну? Неужели? Ты такая же потаскуха, как и она! А я–то думал, что ты особенная.

Он отпустил мои руки и залепил мне пощечину, я отшатнулась, но удержалась на ногах.

– О ком ты говоришь? Альберт, это наш с тобой ребёнок! У меня никого никогда не было, кроме тебя! – я попятилась в сторону лестницы. – Хватит! С меня хватит! Услышь меня!

Я стала быстро подниматься наверх. Он последовал за мной. Я ускорилась, перешагивала через две ступеньки, чтобы поскорее подняться.

– Я ещё не закончил! С чего ты решила, что я тебя отпустил?

Он кричал мне эти слова, пока пытался догнать. Оставалось преодолеть всего три ступеньки, но тут Альберт схватил меня за руку и потянул на себя. Я попыталась его оттолкнуть и у меня получилось. Но выскользнув из его рук, я не смогла удержаться на ногах и потеряла равновесие. Всё словно накренилось. Альберт выкрикнул моё имя и попытался снова схватить меня, но, думаю, уже с другой целью. Скорее всего, он понял, что может произойти, и хотел помочь мне. Я чётко помню его испуганный взгляд, а потом пронизывающую боль. Всё произошло очень быстро. Уже внизу лестницы я поняла, что прокатилась по всем ступеням вниз и упала прямо на осколки от вазы. Адская боль прострелила поясницу, живот начал ломить, словно миллионы иголок впились мне в руки и бедро.

– Алиса! Боже мой! Только не ты! Только не ты! Лежи, не двигайся, я вызову скорую помощь.

Я слышала, как он говорил по телефону. Потом он опустился на колени рядом со мной, и в его глазах был страх. Я впервые видела Альберта таким. Я лежала неподвижно, но скорее не потому, что не могла пошевелиться, а потому, что просто боялась. Я видела, что мои руки в крови, но до меня ещё не дошло, что произошло.

– Мне так больно! – я прошептала эти слова и почувствовала, что комната плывёт.

– Знаю детка, потерпи.

Это последнее, что я помнила.

Темнота! Ребёнка больше нет! Я потеряла его! Альберт, отправил на тот свет нашего неродившегося малыша! Если бы не он, я бы не упала с лестницы! Уже три дня я лежу в платной палате одной из московских больниц. Мои руки забинтованы, левое бедро тоже. Я упала прямо на осколки вазы, поэтому на моём теле множество мелких порезов. Но доктор обещал, что шрамов не останется. Он сказал: Бог соломки подстелил!

Альберт соврал врачам скорой помощи, да и моему лечащему врачу тоже. Он выдумал, что я, несла цветы в вазе на второй этаж и упала. Они ему поверили! Версия была вполне правдивая, я отрицать её не стала.

Альберт приходил каждый день. Мы не разговаривали друг с другом. Он не оставался со мной наедине, словно боялся меня. Каждый день приносил огромные букеты цветов. Думаю, он купил здесь всех, кого только было возможно, потому что ко мне относятся, как к принцессе. Гинеколог сказал, что операция прошла без осложнений, и дети у меня ещё будут. Я хотела ответить, что мне они не нужны, но промолчала. Я практически ни с кем не разговариваю. Больше нет сил! Я не хочу уже ничего! Хочу уснуть и не проснуться никогда! Всё! Мои ресурсы себя исчерпали!

Открыв глаза, я уже знала, что он в палате – чувствовала его присутствие, да и парфюм его выдавал. Словно почувствовав, что я проснулась, он повернулся и посмотрел на меня. Наши глаза встретились. Пару секунд мы молча смотрели друг на друга. Кто мы друг другу? Что это за человек такой? И каково ему живётся, зная, кто он на самом деле? Есть ли у него совесть и душа? Иногда мне кажется, что он живой, всё же человек. Но чаще всего я думаю, что он монстр, убийца, безжалостный и жестокий НЕ человек!

– Прости меня! Я не хотел, чтобы ты упала с лестницы. Это вышло случайно! Но у нас ещё будут дети, – он говорил эти слова спокойным тоном, а я продолжала молчать. – Я сдал анализы. Всё никак не мог поверить, что ты мне изменила с кем–то. Выяснилось, что я не бесплоден. Абсолютно здоров. Не знаю, как это возможно. Несколько лет назад я был женат. Мы неплохо подходили друг другу, её всё устраивало, ты понимаешь, о чём я? Я имею в виду секс, ей тоже так нравилось. Мы решили завести ребёнка, так как я всегда хотел детей, но у нас не получалось. Врачи сказали, что с ней всё в порядке. Я тоже решил провериться, но ей ничего об этом не сказал. В общем, именно тогда я и выяснил, что бесплоден, – он замолчал.

Я вспомнила, как Ирина рассказывала, что его вторая жена была беременна, первый триместр. Я точно помню! Но как это возможно? Он был бесплоден, а она – беременна? Странно!

– Ты не сказал ей?

– Нет. В этом уже не было необходимости.

– Почему?

– Она умерла.

– Как это произошло?

– Разбилась на машине.

– Мне очень жаль.

– Всё в порядке. Выяснилось, что не так уж мы с ней и подходили друг другу.

Его взгляд стал жёстче, он явно сболтнул лишнего. Мне так показалось!

– О чём ты?

– Да так, ни о чём.

В палату вошёл мой лечащий врач, и наш диалог прервался. Доктор пытался подбодрить нас, говорил о том, что мои анализы в норме и завтра можно будет подумать о выписке. На позитивной ноте он покинул палату.

– То, что произошло, не должно было произойти. Но это меня не остановит, я хочу, чтобы у нас были дети. И ты мне их родишь!

– Как ты себе это представляешь? – мой голос был безразличным.

Внутри всё перегорело, и было наплевать уже на всё. Какие дети Альберт? О чём ты только говоришь?! Мне не нужны дети! Я сама себе уже не нужна, не то, что уж, думать о продолжении рода.

Альберт подошёл и сел на мою кровать, взял меня за руку и, глядя в глаза, произнёс:

– Твой врач сказал, что через полгода можно будет снова попробовать. Этим мы и займемся. А пока ты будешь восстанавливаться и пить контрацептивы.

– Я не это имела в виду!

– А что ты имела в виду?

– Наши отношения.

– Что с ними не так?

Я выдернула руку из его руки.

– Не нужно делать вид, что всё хорошо.

– А разве нет?

Он стал злиться. Но я знала, пока я в больнице он меня не тронет.

– Альберт, о чём мы вообще говорим? Ты будешь продолжать меня избивать и насиловать, в то время, когда я буду вынашивать твоего ребёнка? Или ты сделаешь перерыв на время беременности?

Он вскипел! Муж взял меня за руку в том месте, где она была забинтована, и слегка надавил на рану, причинив мне боль.

– Альберт, отпусти! Пожалуйста! – он надавил сильнее. – Прошу тебя! Ты делаешь мне больно, – слёзы навернулись на глазах, и он отпустил меня.

– Вот видишь! Оказывается, мы можем договориться. Есть масса способов, получить удовольствие, не навредив ребёнку, – он встал с кровати и подошёл к окну. – Через шесть месяцев ты будешь раздвигать свои ноги для меня каждый день. Я хочу ребёнка. И раз теперь выяснилось, что я могу иметь детей, я не собираюсь от этого отказываться.

Никому из моих близких Альберт не сказал, что со мной произошло, мотивируя это тем, что меня скоро выпишут, и это уже ни к чему. Он предложил поехать куда-нибудь отдохнуть, как только я поправлюсь. Я согласилась. Альберт знал, что я хотела поехать в Италию до нашего знакомства. Он предложил мне самой выбрать город, отель или отдельную виллу. Конечно, я выбрала Рим и отель в центре города. Не хватало мне ещё, чтобы он издевался надо мной на вилле, где нас никто не услышит. По этим соображениям я и предпочла отель. Может это хоть немного его сдержит? Кроме того я хотела походить по музеям, погулять по городу, полюбоваться архитектурой. А бездумно валяться на лежаке у бассейна я могу и в доме Альберта.

После выписки я продолжала всех сторониться, не общалась ни с семьёй, ни с Лизой. Я никому не рассказала, что лежала в больнице, сообщила только, то, что мы скоро уезжаем в Италию. Раны на руках и ноге неплохо заживали. Каждый день утром и вечером Альберт обрабатывал мои порезы специальной мазью, а потом забинтовывал их. Он делал это настолько умело, словно учился на хирурга. По женской части тоже всё было в норме, и гинеколог выписал мне контрацептивы.

После выписки Альберт не трогал меня в смысле секса. Он даже не заставлял удовлетворять его орально. Должна отдать ему должное, он относился ко мне с уважением и старался быть внимательным и нежным. Иногда он мог прикоснуться ко мне, дотронуться до руки, погладить по голове или щеке, но ничего агрессивного. Но я всё время была, как на пороховой бочке, постоянно ожидая, когда же Альберт взорвётся.

Через несколько дней мы полетели в Рим. Я не чувствовала особой радости по этому поводу, но была не против сменить обстановку.

В самолете, я отключила телефон, бросила его в сумку, и откинулась на спинку кресла.

– Волнуешься?

– Нет.

– Как себя чувствуешь?

В последние дни это самый актуальный вопрос! Он задаёт его утром, днём и вечером, а может, и чаще.

Повязки с рук и ноги мы сняли вчера вечером, теперь можно ходить без них, только надо наносить специальный крем, чтобы не было шрамов.

– Всё хорошо.

Но на самом деле мне не было хорошо! И это не было связано с физическим состоянием. Не знаю почему, но я ужасно волновалась. В душе всё переворачивалось, было очень и очень не спокойно.

В полёте мне удалось уснуть.

***

Я словно видела себя со стороны! Я зашла в свою комнату в квартире, где мы жили с отцом до его женитьбы на Людмиле, и ощутила странное беспокойство. Я не могла понять, что не так. Всё вроде стояло на своих местах, вещи и мебель те же, но, что-то настораживало и волновало меня. Ощутив чьё-то присутствие в комнате, я повернулась и увидела в дверном проёме отца. Но в комнату он не вошёл. На отце был тот же костюм, в котором он был в день моей свадьбы.

– Слава богу, Алиса, я застал тебя, – папа искренне улыбнулся.

Было так приятно осознавать, что его улыбка предназначена для меня.

– Я ненадолго, мне нужно торопиться,– отец стал серьезнее.

– Пап, что случилось?

– Я так виноват перед тобой. Уже не успею загладить свою вину. Просто хочу, чтобы ты знала, как сильно я тебя люблю, всегда любил, просто не показывал этого. Прости меня, Алиса, прости, если сможешь!..

Он опустил взгляд, но продолжал стоять на том же месте, не подходя ближе. И я почему-то не могла подойти к нему, словно что-то мешало, хотя очень хотела обнять его. Потом он продолжил говорить:

– Я был так зол, когда она ушла, просто не готов к этому. Винил в нашем разрыве тебя. Думал, что, если бы тебя не было, мы с Алисой были бы вместе. Своим отношением к тебе, безразличием я словно пытался наказать её через тебя, а в результате наказал сам себя! С годами ты стала её точной копией, и, сама того не зная, своим присутствием мучила меня. Смотря на тебя, я видел её, и горечь потери постоянно о себе напоминала. Я не смог забыть её!

Он замолчал, посмотрел на меня, и я увидела в его глазах боль. Мне кажется, я её даже прочувствовала. Странное ощущение, незнакомое ранее! И мне стало безумно жалко отца!

– Я понимаю, всё понимаю, пап.

– Прости меня! Мне так важно знать, что ты прощаешь меня.

– Я прощаю.

– А про него… – он вздохнул и продолжил: – Я не знал, что он такой. Никогда себе этого не прощу! Я только сейчас узнал правду и увидел твою боль!

Отец заплакал. Я не в силах была оторвать от него взгляд. По неведомой мне причине я не могла произнести ни слова и не могла к нему подойти. Словно всё моё тело было блокировано. Я впервые видела отца таким, и, конечно, была потрясена его словами и эмоциями. Я растерялась и на моих глазах навернулись слёзы.

– Он говорил, что очень сильно увлечён тобой, что ему нужна именно такая жена, как ты. Я был в долгу перед ним, он не взял денег, стоимость его услуг была другой. Мне пришлось согласиться. Но я думал, что так будет лучше для тебя. Я верил, что с ним ты будешь, как за каменной стеной. Трудно признавать, что я ошибся!

Он обернулся назад, а мне показалось, что в коридоре мелькнула чья-то тень. Потом отец повернулся ко мне и продолжил:

– Мне пора идти, меня уже ждут, да и тебе нужно поторопиться, у тебя остался один день. Уходи, Алиса, уходи!

***

Я проснулась от прикосновения Альберта.

– Тише. Всё в порядке?

– Нормально, – ну и сон!

– Ты так неспокойно спала. Скоро будет посадка.

Я подняла спинку кресла и мысленно вернулась к событиям необычного сна. Странный сон! Какая–то игра мозга! Видимо, я выдаю желаемое за действительное. Наверное, мне бы хотелось услышать, как отец просит у меня прощения, только я прекрасно понимаю, что мой гордый папочка никогда не опустится до этого. Может, когда он станет дряхлым старичком, осознает, как несправедливо со мной обошёлся, и скажет мне об этом. Да, вероятно моя подорванная и уставшая от стрессов психика играет со мной шутки!

Но, я знала наверняка, что как бы отец ко мне ни относился, он бы не хотел такой участи для меня!

Когда самолёт приземлился, муж включил свой iPhone, и я услышала, как ему пришло какое–то сообщение. Альберт прочёл его, и изменился в лице. Скорее всего, новости не очень хорошие! Я никогда не спрашиваю, кто и что ему пишет. Он никогда при мне не говорит по телефону о своих делах. Я уже к этому привыкла и не лезу не в своё дело. Зачем задавать вопросы, на которые всё равно не получишь ответа? Я тоже начала искать свой смартфон в сумке, чтобы включить его, но Альберт отвлёк меня.