Текст книги "Белые пешки"

Телефон на столе пронзительно зазвонил. Ника приподнялась, прислушалась к капризному верещанию. Трубку не брали. Заторможенно вспомнилось: Лукин на делах, а тетя Вероника вернется от родни только в среду. Упорхнула, едва к дочери приехали подруги. Дзинь. Дзинь!!! Телефон все надрывался. А ведь Марти попросила в случае чего отвечать, звонить могли папины коллеги или мамины клиенты. Ника сдалась. С трудом слезла с дивана, проковыляла к аппарату и, давя всхлипы, произнесла:

– Алло. – Отличный секретарь: гундосый, сопливый…

Ей ответил низкий, приятный, но ощутимо нетерпеливый мужской голос:

– Добрый вечер, прошу прощения за поздний звонок. Могу я поговорить с подполковником Лукиным? Срочные сведения.

– Он сегодня работает до утра, – сообщила Ника. – Позвоните на сотовый.

Незнакомец досадливо вздохнул.

– Ох, мог бы догадаться… опять. Спасибо, извините, я вас, кажется, разбудил?

То ли он был очень тактичным, то ли глухим. Ника сглотнула, попыталась собраться.

– Пожалуйста. Нет. Ничего страшного, хорошего вечера.

Глупое пожелание для следователя, опера или кто он там… хорошими их вечера не бывают. Вот коза! Ожидая, пока собеседник положит трубку, Ника не удержалась, подавилась очередным спазмом и громко всхлипнула. Хотела плюнуть на вежливость и отсоединиться первой: потом Марти, если как-то узнает, ведь не отстанет: «Чего ревела, чего?» Не ответишь же: «От дурости».

– Девушка, а почему вы плачете? – Голос смягчился. – Вам помощь нужна?

Помощь. Ника вздрогнула, чуть не выронила трубку и упрямо возразила:

– Я… нет-нет, и я не плачу. – Она опять хрипло вздохнула, мысленно ругая себя за расхлябанность. Ведет себя как малолетка, как идиотка. Как…

– Правильно, – с удивлением услышала она. – И не нужно. Слезы – это…

– Для слабаков? – выпалила она, пожалуй, сердито. Сама знала.

– Не выход, – с тихим вздохом отозвался загадочный собеседник. – Хотя в древнегреческом театре их, кажется, высоко ценили.

– Почему… в древнегреческом? – Ника невольно заинтересовалась. Тихий баритон ее умиротворял. К тому же человек определенно говорил что-то занятное, что даже помогало отвлечься от воображаемых заброшенных лифтов.

– Помните, что в философии античности означает слово «катарсис»?

Просто… что? Но Ника почему-то помнила из школьной программы.

– Очищение, – рассеянно пробормотала она. Судя по тону, мужчина улыбнулся.

– И новое начало. Даже если от него порой тяжеловато.

– А точно ли оно лучше… старого конца? – несмело спросила Ника. Сама не знала, почему решилась. Но черный нимб над головой словно бы стал меньше.

– Этого никто не гарантирует, – снова собеседник вздохнул. – Но без таких новых начал нас не было бы там, где мы есть. В весьма прогрессивном мире. Не так чтобы справедливом, но идущем к этому.

– Он полит нашими слезами, – пробормотала Ника. Ее начало вдруг клонить в сон.

– Иногда приходится лить слезы, чтобы лилось меньше крови, – отозвался незнакомец. И, кажется, это был ее ответ.

– Спасибо, – шепнула она и пожелала хорошего вечера еще раз. В трубке послышались короткие гудки. Ника вернула ее на рычаг, доплелась до дивана и, рухнув туда, немедленно вырубилась. Никакой юриспруденции. Сплошной катарсис.

Я не болтаю с незнакомцами. Да я даже на улице не знакомлюсь, а чтобы по телефону – вообще не мой формат. Но тот человек… Мы не знали имен друг друга. Поговорили минут пять о какой-то херне. Но мне показалось, будто мы знакомы триста лет, даже близки. Жаль, Марти не обзавелась определителем. Я ведь даже пересилила бы трусость, позвонила бы, попробовала… А что попробовала? Вот коза! Я не в курсе даже, сколько ему лет, по голосу не молодой дядя, и вообще… боже, куда меня несет?!

Ника перелистнула страницу назад, вгляделась в почерк Макса и застыла.

05.07.2006. Саша

Привет, тетрадка! Записей нет уже недели две! Соскучилась? Ну прости, Марти и Крыс греются на евросолнце и пьют винцо, Лева в работе, Дэн рисует, а Ника ловит условных тренировочных правонарушителей. Да и у меня полно дел. Аська-то все забросила. И нас, кстати, тоже.

Звонила всем Ника: прощальную запись Макса нашла она. Уже к восьми компания впервые с «торжественной закладки Сокровища в дупло» собралась у дуба. Все пытались отойти от шока: Ника с Марти громко матерились; Ася истерично плакала, не реагируя на утешения Дэна; Лева максимально глупо шутил и пытался настроить всех на позитивный лад. Крыс молчал, но сильно хмурился, ни во что не лез.

– Этого еще, блядь, не хватало, я только выдохнула! – непонятно сказала Марти. Хотела, видно, пояснить что-то, но передумала. Изнуренно бухнулась на скамейку, обхватила себя руками за острые плечи, будто замерзнув, и вяло зыркнула на Нику. – А у тебя до экзамена полтора часа, ехать пора.

– Подожду еще… чуть-чуть, – деревянно ответила Ника.

– Я подкину потом, тачку починили! – спешно пообещал Лева.

Он теперь утешал Асю вместе с Дэном. Было это максимально бестолково: оба просто прилепились к ней с разных сторон и бесконечно уверяли, что все хорошо, армия – это не страшно, Лева там был и выжил, и вообще… Саша отмалчивалась, стоя в стороне, ни с кем не встречаясь глазами, а особенно боясь заплаканных глаз Аси. Она-то понимала…

– Ребят, – прошелестела наконец Ася и мягко оттолкнула своих «рыцарей». Вытерла распухший нос, прошла вперед – к дубу – и полезла в дупло. – Дело же не в этом… точнее, не только.

Не в этом. Сашино сердце упало куда-то в желудок и словно начало растворяться в кислоте. Ася вынула тетрадь, открыла. Быстро пролистнула, нашла запись Макса и… стала читать вслух. Старалась ровно, потом голос задрожал, прорвались всхлипы. Но она упорно читала, а Саша ловила все больше взглядов. Не перебивал никто, но таращились все, и только Дэн – с пониманием. Закончив, Ася подняла голову и наконец тоже остановила взгляд на Саше.

– Как ты могла не сказать? – прошелестела она, бросив тетрадь под ноги с таким отвращением, будто это жирный слизняк. – Как?

– Действительно, – отчеканила Ника. Она была такая же сердитая, как в лесу, при первой встрече. Поджала губы, сощурилась не хуже Крыса. – Какого хера, Саш?

– Girls, calm down, – встрял Лева, явно боясь, что и Марти что-то добавит. Но смотрел Лева с удивлением, так, будто увидел Сашу впервые в жизни. – Ох, бли-ин…

Что ж, пора было взять себя в руки. Как там Макс сказал, она Чайка? Так вот, Чайки не трусят. И всегда знают, что делают.

– Он попросил, – твердо ответила Саша, заставляя себя смотреть только на Асю. – Ты же прочитала сама. Он знал, как вы отреагируете. Не хотел, чтобы его дергали, отговаривали… Ему и так было непросто.

– Опа-а, как он нас, оказывается, любил! – протянула Марти, медленно вставая. Саша немного выдохнула: ну хоть она не наехала на крайнюю в истории, а сразу взяла быка за рога. – Забавно. Одним завидовал, других считал тупее себя, третьими пользовался как… – она запнулась, покосившись на Сашу, и все-таки не продолжила. – Боже, ну дерьмище. А я ведь так и знала, что дневничара этот что-нибудь такое вскроет в нашем клубке целующихся змей.

Удивительно, но Крыс еще сильнее нахмурился, он явно не был согласен с тем, что слышал. Поймав его взгляд, Марти скривилась, но не стала развивать тему. Слава богу: так провоцировать ссоры, как она, не умел никто. А ссора и без того близилась.

– Да ничего он не вскрыл! – вступилась Саша. Она остро вспомнила, как Макс на нее смотрел, особенно когда хвалил сказку. – Марти, его пожалеть надо, нет? Он себя погано чувствовал. И открылся, чтобы не уезжать без объяснений! Ну-ка… – она облизнула губы, оглядела всех, – многие бы из вас на такую честность решились?

– Я – да, – просто ответил Лева, и Дэн тоже кивнул. – Well, я и так вечно ною про батю и свою карьеру…

– А ты сама? – от тихого Асиного голоса Саша мигом растеряла раж, а к лицу, кажется, начала приливать краска. Взгляды их снова встретились, и Ася прибавила непонятное: – Девочки-амазонки, мальчики-паладины…

– Не знаю, не уверена. – Саша все-таки решила быть честной. – Может, поэтому я… уважаю его поступок. Даже восхищаюсь.

– А чем еще ты в Максе восхищаешься? – Это тоже Ася спросила? Вопрос был резкий, предательский, болючий, как удар когтистой кошачьей лапы по нежному собачьему носу. Саша опешила и даже отступила.

– Так, – неожиданно влез Крыс. Даже поднял длинные бледные ладони на уровень груди, будто стеклянную стену выстраивая. – Вот это, пожалуйста, в шоу Нагиева «Окна». Не при всех.

Саша была ему благодарна, но Ася только разозлилась сильнее, бесстрашно рыкнула:

– Знаешь, тебя я вообще не спрашивала! – У нее из глаз снова полились слезы, и она закрыла лицо руками. – Господи… ну почему? Ну я же чувствовала… я…

– Он еще держался так хорошо, праздник не хотел портить, – грустно заметил Дэн.

– Праздник-хераздник… – начала Марти, но только махнула рукой. – Пидор!

– А ты, – снова Ася подняла на Сашу глаза, – ты… Чайка… Чайка же честная!

Но Саша не закипела, только оцепенело подумала, что в сериале Ася скорее обозвала бы ее сукой. Потом они бы впились друг другу в волосы, и визжали бы, и катались бы по земле. А через серию мирились бы в туалете, рыдая и обнимаясь, и сошлись бы на мнении, что нравящийся им обеим мальчик – идиот. Но это был не сериал.

– Я просто не знала, – ответила она правду. – Что делать. Вы оба мои друзья. И может… – Она все же немного сорвалась. – Может, ты представишь, каково быть вот этим самым долбаным божьим даром, когда твой друг считает себя яичницей?!

Марти прыснула, но не весело, а нервно и вдруг тоже закрыла руками лицо.

– Господи, заебали эти ваши поиски себя, – простонала она.

Это все было уже не сериально, но тоже неправильно. И противно. Саша устало зажмурилась и попыталась вспомнить, что испытала, когда Макс взял ее за руку там, в комнате. Тепло – да. Надежду? Нет, конечно, не дура. Более того… чем больше Саша про все это думала, чем больше перечитывала свой текст, тем лучше понимала странную вещь. Чайка и Принц освободили ее. Не до конца, но… уже почти.

– А ну посмотри на меня! – Ася повысила голос и, наверное, подошла.

Но у Саши не получалось открыть глаза. Она молча стояла с прямой спиной, сжимала и разжимала кулаки. Не кричать. Не спорить. И не плакать. Только бы не заплакать.

– Ребя-ят, – Лева, похоже, решил всех переключить, как умел. – Давайте перестанем гавкаться и попробуем рационализировать. What, оперируя сухими фактами, happened, что мы можем сделать, чего боимся и…

– Задолбал твой английский, – пробормотала Ася. Саша открыла глаза и увидела ее пошедшее красными пятнами лицо. Оно казалось едва знакомым.

– Эй, не будь моим батей, я не хочу представлять его в таком платье! – опять неловко пошутил Лева, и… Ася показала ему средний палец. – Ох ё. Все, ладно, молчу.

Марти, снова нервно фыркнувшая из-за шутки, посмотрела на Асю уже без жалости, скорее раздраженно. Было ясно: сейчас начнет наезжать, мол «Нехрен срываться на всех, мы тут тоже волнуемся, мы с Никой вообще знаем его дольше и вот это всё». Саша ждала с безнадежной тоской, но, к счастью, Крыс ждать не стал.

– Не надо, – попросил тихо, мягко, тронув ее за локоть, и ответил Леве: – Макс решил послужить во флоте, а отец, видимо, помог ему туда пристроиться. Он уже, скорее всего, летит в часть. Куда-нибудь в Мурманск, думаю, хотя в русской военной географии, честно, не силен. Что сделать? Да ничего, платком помахать. Знаете, вот мне он и на выпускном показался загруженным, я не мог понять, что не так, но он странные вопросы задавал про мой… – Он пощелкал пальцами в воздухе, – путь…

– Который ты, по его мнению, давно и успешно нашел, – закончила Марти со странной горькой улыбкой. Они переглянулись, и Саша в который раз поняла, почему Нику, да и Макса, Крыс в первые месяцы раздражал сильнее остальных. Их раздражал не сам Крыс, а та нить, которая протянулась от него к Марти. – Господи… долбоеб.

– Я могла помочь ему найти путь сама, – прошептала Ася. Она теперь еще и сильно-сильно дрожала. – Без риска быть там убитым. Сломать психику. Или…

– Ну Ась, войны все-таки нет, тьфу-тьфу, – заговорила Ника. – И большая часть людей из армии нормально возвращается. Да, не все весело, да, дисциплина, но думаю…

– Тебе вообще не понять, наверное, ты в казарму от нас сбежала. – Ася посмотрела на нее, схватила себя за волосы, пропустила пряди между пальцев. В тоне звякнула мелкой монетой обида, и Ника это определенно заметила: не стала спорить, только потупилась. – Ты человек правил. Тебе к такому не привыкать. А он веселый, дерзкий, безалаберный… – нежные нотки в ее голосе опять стали слезливыми. – Ненавижу эту тупость! Зачем вообще такое? В нормальных странах по контракту служат, а не по призыву, я помню, нам говорили, и…

– Так он бы и по контракту пошел, – все-таки пожала плечами Ника, но тут Ася отбрила:

– Слушай, я поняла, что тебе в целом пофиг. Хватит, прошу, мне очень тяжело.

– Ась, – этого Ника не стерпела. «Злобная ласточка» проснулась в ней еще раз, глаза даже потемнели, и Саша поняла, что будет буря. – Мне не пофиг. Но знаешь, ощущение, будто ты больше переживаешь не из-за армии, а из-за того, что он тебе ничего не сказал.

– А Сашке сказал! – подначила Марти. Ожидаемо, она по-прежнему не терпела, когда кто-то обижает Нику. И задразнилась: – Ревняшка, ревняшка, рев…!

– Да отъебитесь вы уже, обе! – окончательно сорвавшись, рявкнула Ася, и Марти осеклась. Вздохнула через нос. Хрустнула кулаками. И очень тихо, уже серьезно сказала:

– А знаешь, лучше бы Ника была права. Потому что если ты так готова описаться от воображаемых армейских ужасов, ты их непременно накличешь. Мысль материальна. – Она обвела всех взглядом и остановила его на Крысе. – Ты как хочешь… а я пошла. Помнишь, что нам уезжать скоро? А у меня виза не готова.

– Помню, – напряженно ответил он, но продолжать не стал. – Ася, слушай, давай мы подвезем тебя домой? У меня в машине аптечка, есть и сильные успокоительные…

Ася молчала, смотря себе под ноги. Будто вообще ничего не слышала.

– Или я подброшу? – включился Лева. – Проедешься с нами с Никой. У меня тариф хороший, попробуем Макса вызвонить, вдруг прилетел уже…

Она и ему не ответила.

– Пойдем пройдемся до твоего дома? – предпринял попытку Дэн, подойдя к ней на несколько осторожных шагов. – Ты бледная такая. Мы тебя одну не…

– Уходите. – Ася попятилась так, будто он хотел ее ударить. Присела на корточки возле тетради, подобрала ее и начала разглаживать трясущимися пальцами. – Пожалуйста. Все уходите и уезжайте. Я… – она запнулась. Слеза побежала по левой щеке. – Я не хочу с вами разговаривать. Не хочу с вами так разговаривать. Пожалуйста.

Все-таки стыдно. Дэн кивнул, поджал губы. На его лице была такая беспомощность и такое то, о чем не стоило говорить в компании, что Саша потупилась. Сама она единственная ничего не предложила Асе. Не знала, что тут поможет и поможет ли.

– Но… – начал Лева.

– Пожалуйста! – Ася почти крикнула это. Встала, прижимая тетрадь к груди, как ребенка или щенка. – Пожалуйста, у меня сейчас голова взорвется, я убью кого-нибудь, я…

– В общем, разбегайся, рвань, – пошутила Марти бодро, неискренне, с кривой улыбкой, но к Асе подошла и за плечо тронула. – Слушай… не надо. Ты так расстроена, будто в армию идем все мы, а ты остаешься одна в жестоком мире, и вообще…

– Марти, – Ася глянула на нее умоляюще. Та замолчала, чмокнула ее в щеку и покорно шепнула:

– Разбегаемся. Но ты обязательно потом позвони. Или мы тебе.

Добившись кивка, она махнула Кириллу. Тот спросил Асю: «Точно не надо таблетку?» – и после качания головы первым пошел прочь, к машине. Следом попрощались и нехотя двинулись со двора Ника, Лева и Дэн, которого тоже нужно было подбросить.

– Саш, а тебя… – Левка спохватился уже у ограды. – Мы тут думаем по мороженому сожрать, чтоб нервы успокоить…

Нервы Саши вряд ли успокоило бы даже мороженое с валерьянкой и пустырником. А еще она сомневалась, что уходить правильно. Особенно ей. Так или иначе… сериал должен кончиться. Лучше сейчас, чем непонятно когда. И она упрямо покачала головой.

– Я пока остаюсь. Пойду чуть позже. Прогуляюсь.

– Как знаешь… – настороженно ответил Лева, но настаивать не стал: уже знал, что с Сашей бесполезно. – Отпишись, пожалуйста, тоже, как дома будешь, хоть кому-то.

Глаза говорили: «Жаль, я не могу помочь». Саше хотелось обнять его и потрепать по волосам. Не так долго ведь со всеми ними дружит… а так переживает.

Машины уехали. Когда стих рев моторов, Ася всхлипнула еще раз, нетвердо прошла к дубу, вернула тетрадь в дупло. Постояла без движения несколько секунд, а потом отступила, оцепенело убрала волосы за уши и села на качели. Они то ли приветливо, то ли сердито скрипнули; Ася взялась за цепи и начала тихонько, почти не отрывая от земли ног, раскачиваться. Голову опустила низко-низко. Может, снова лила слёзы.

Сашу она игнорировала. А может, правда забыла о ней. Саша гадала об этом почти минуту, а потом разозлилась на себя и перестала. Решительно прошла к соседним качелям, тоже села, тоже сжала цепи – до боли в пальцах. Но позвала мягко, глухо:

– Аська…

Ни криков, ни плача. Ася просто смотрела перед собой и все качалась, качалась… Саша тоже начала – быстрее, сильнее; услышала скрип проржавелых перекладин – гнетущий, висельный. Вот это да, первое открытие после выпускного: детские качельки иногда воображают себя орудием казни.

– Ты на седьмом небе, да? – после еще полуминуты тишины спросила Ася.

Саша вздрогнула. Качели не успели совсем разогнаться, так что она легко остановила их, вздыбив облачко пыли. Во рту – то ли от этого, то ли от страха – стало совсем сухо. На миг Саша пожалела, что отказалась от мороженого.

– Почему? – Впрочем, она знала ответ.

– У вас была тайна от меня… а тайны сближают.

Снова она об этом. Но имела право, не была ведь слепой. Саша и прежде замечала: Ася напрягается от их с Максом чириканья о литературе, от почти любых вещей, которые они делают вместе, даже от работы в паре на физре. Саше сложно было это понять: она редко кого-то ревновала. Даже появление Кирилла напрягло ее не тем, как они спелись с Марти, а скорее тем, как Кирилл… выбивался, ну правда, – настоящая крыса в толпе мелких бело-серых мышат. Даже Лева мог сойти за мышонка из-за бестолковости и дружелюбия, Крыс – никогда. С Максом было сложнее: прежде Саша ловила себя на чувстве, очень, до омерзения и бессильных слез похожем на ревность. И все же Саша была практичной. Понимала: ревновать того, кому ты точно не нужен, – глупость и трата нервов.

«Если кто-то не выбирает меня сразу, нам, скорее всего, не по пути». Так Чайка отшила Принца? Поражаясь собственному спокойствию, Саша начала носком ботинка вычерчивать что-то на песке. Рисунок был нечеткий, так, пузатая клякса.

– В твои планы входит меня за это ненавидеть? – внутренне готовясь к худшему, спросила она напрямик и все же добавила: – Нет, Ась. Тайны ссорят. Сама видишь.

Ася наконец посмотрела на нее – прямо, устало, но уже без злости. Саша взгляд выдержала, только цепи сжала крепче. Ася помедлила; казалось, она мучительно думает. Наконец она обреченно покачала головой.

– Планы… у меня вообще теперь нет планов. Ничего нет. Я не умею быть вот так.

В смысле одна. Без Макса. Саша это видела, никогда не осуждала и вот. Приехали.

– Зря, между прочим, надо учиться. – Саша продолжила чертить. На такое нытье у нее точно был ответ. – Думаю, Макс рассчитывает, вернувшись, застать тебя знаменитой.

Своего она добилась: Ася удивленно выпрямилась.

– В смысле?

Саша с усилием улыбнулась.

– Про книгу забыла? Надо оформление утвердить, Борицина меня все время торопит! Эскизы последние посмотреть внутрь, карту снов на форзацы и…

Взгляд Аси погас так же быстро, как загорелся, она вздохнула.

– У меня нет настроения, да еще Макс, оказывается, переживал из-за…

– Ты совсем, что ли, в соплях решила утонуть?! – вспылила Саша. Ее разозлило последнее напоминание, она не хотела больше думать о том, что Макс, их Макс, Пэтух, чувствовал себя рядом с ними ущербным. Разумеется, она перестаралась: в глазах Аси снова заблестели слезы. – Ла-адно, ла-адно… прости меня, прости, я не хотела, и молчать я не хотела, и вообще! – Слова полезли одно за другим, теснясь и пихаясь, как голуби, увидевшие рассыпанное пшено. Ася зашмыгала носом, Саша тоже, но не замолчала: – Да я прибить его хотела! Задушить на фиг! И я… я не представляла, что он настолько плохо о себе думает. Ну, о своих книжках. О будущем. И…

– Бедный мой дурачок, – тепло сказала Ася, качая головой.

«Твой. Только твой». Теперь Саша могла кивнуть почти спокойно.

– «Вы убили моего учителя, звездный лорд Арактос, – вдруг начала по памяти цитировать Ася. – И за это я уничтожу вас и всю вашу галактику».

– «Ну-ну, жалкий сопляк! – басом подхватила Саша, и как бы смешно, нелепо, неестественно это ни звучало из уст солидного краснокожего инопланетянина, мир перед глазами предательски расплылся. – Посмотрим, научил ли он тебя хоть чему-то или вы одинаково жалкие щенки».

Ася засмеялась – и тут же заревела опять. И Саша заревела тоже.

Так мы еще полчаса прорыдали хором на качелях. Потом обнялись, взялись за руки и тоже пошли съесть по мороженому. Потом я ее проводила, завалилась спать, а на следующее утро мне пришла эсэмэска:

«Позаботься о книжке. Это всегда было больше твое. Твоя растущая вселенная. От меня там только жалкие звездочки. Я очень тебя люблю».

Княжна Анастасия Железнякова отбыла на дачу, где и пребывает по сей день. А я вот бегаю как белка в колесе! Моя растущая вселенная… Может, и так. Мне некруто в этой вселенной в одиночестве, но строить ее занятно.

Говорят, когда спишь, мозг улетает в космос. Ты понимаешь и видишь больше, чем с открытыми глазами. Сон – не просто возможность передохнуть, это параллельная жизнь, которой ты живешь, покинув привычный мир. Время полетов, поисков и странных встреч.

Мне часто снилось что-то прикольное, но сюжеты записывать в голову не приходило. Я была для такого слишком ленива, неусидчива. Мне больше нравилось то, что дает быстрые результаты, спорт, например. Начать книжку предложила Ася, с которой мы любили делиться снами. Помню: была история, тема – дворцовые перевороты. Вместо того чтобы слушать про Петров, Елизавет и Анн, я исписала пять листов сказкой про Двух скрипачей, одного из которых прокляла злая ведьма. Я даже попыталась намалевать картинку. Правда, потом я смирилась, пристала к Дэну, и малевал уже он, даже не одну.

И вот мы выросли, издаемся. Дэн нарисовал крутую обложку: мчится по звездному небу карета с тройкой лошадей, на облучке кто-то похожий на Смерть, ну и сзади, в тумане, сказочные образы. Смело, не совсем по-детски, но наши сказки и не особо для детей. Скорее как мультики Бёртона: подойдут и грустным мечтательным взрослым.

Надеюсь, когда Макс вернется, он с радостью возьмет нашу книгу в руки и сам будет смеяться над чухней, которую понаписал нам на прощание. Господи, пусть мы не поругаемся. Ну пожалуйста. Вроде шансы есть.

Белый сенбернар прыгнул на Сашу прямо у выхода и попытался лизнуть.

– Обломов, фу! – Та, еле устояв, убрала огромные лапы со своей груди. – Обнаглел!

Она осмотрелась. Ожидаемо хозяин невоспитанного зверя ошивался неподалеку: стоял у своей брутальной машины, ухмылялся во всю небритую физиономию. На левой руке темнела еще не ставшая привычной татуировка – что-то похожее на метку Пожирателей Смерти, с одним отличием: из височных костей росли птичьи крылья. Крутой эскиз сделал некий скромный белобрысый джедай.

– Car for my lady![16]16
  Машина для моей дамы! (англ.)


[Закрыть] – Лева галантно распахнул дверцу. Обломов откликнулся на приглашение раньше Саши: тяжело прыгнул на заднее сиденье и развалился там, высунув розовый язык. – Вот, решил тебя подкинуть. Помню, у тебя была встреча с пиарщиками.

– Ого-о, вау! Как только время нашел? – удивилась Саша, садясь вперед. Было очень приятно, что о ней так позаботились: она жутко устала за день, а накануне поздно легла, потому что отсматривала макет. – Спасибо, но ты же пашешь как вол…

Лева забрался на водительское место, включил кондиционер и завел мотор. «Хаммер» привычно, громогласно заворчал, а пес его передразнил. Судя по всему, Лева просто обожал свое пополнение в коллекции питомцев: брошенный сенбернар, которого он взял после Никиной дерьмовой истории с догхантером, уже не раз разъезжал в этой машине.

– Отпросился перезагрузиться, – пояснил Левка. – Зато завтра до десяти, у нас финалятся кое-какие испытания. Surprise, кстати! – Он, порывшись в сумке у ног, торжественно протянул Саше коробку бельгийских конфет. – Хотел подарить мишку, но потом подумал: еда лучше игрушек. С завершением РИПа, Саш!

– Ого-о… – Саша неловко взяла коробку. Подарков она точно не ждала, а еще вдруг почувствовала себя очень тупой. – Спасибо, а что такое РИП?

– Редакционно-издательский процесс не так сокращается? – Лева вскинул брови.

Саша рассмеялась, хлопнув себя по лбу. Ну да, ну да, так и вступительные можно завалить, надо получше налегать на подготовку.

– Ох, прости, что-то я запарилась. Без Аськи тяжко, стараюсь за двоих.

Она тут же пожалела о словах: еще решит Левка, что она жалуется. Или, пытаясь поддержать, скажет что-нибудь в духе: «Да, она безответственная инфантилка». Вообще не хотелось задерживаться на унылой теме. Но Лева понял все правильно.

– Ты герой, – заметил он, не сводя взгляда с дороги. – Хочешь, по такому случаю зависнем в «Бараньем клыке»? Выпьем вина. У Зиновия калифорнийская поставка.

Саша вздохнула и стала открывать коробку с «ракушками» из нежного молочного шоколада. Запаковали на совесть, так что удалось урвать целых полминуты на подумать. Наконец, подцепив одну конфету пальцами и отправив в рот, она все-таки сказала правду:

– Лёв, ты, может, не заметил, но… это не совсем мое. Бары, вино-домино. Подбрось до дома, устала я как собака. Лучше лягу пораньше сегодня.

Лева по-прежнему на нее не смотрел, сосредоточенно вел. Лицо не переменилось, удивления там не было. Все-таки чувствуя себя неловко, надеясь как-нибудь свернуть и с этой темы, Саша взяла вторую конфету и поднесла к его губам.

– Это же подарок, ну! – запротестовал Левка. Саша хмыкнула:

– Вот именно. Мой подарок. Кого хочу, того и кормлю.

Так Лева без возражений слопал «ракушку». На какое-то время в машине стало тихо.

– Почему тогда ты туда ходишь? – наконец спросил он, включая поворотник. – Ну, если это не личный вопрос, конечно, и ты, например, не влюблена в Зиновия.

Саша прыснула, легонько пнула Леву в колено и глянула вперед. Ответ был, но немного дурацкий. «За компанию». Взрослые так не говорят и не делают, лишь подросткам эта самая компания настолько важна, что пойдут с другом хоть на край света. И все же…

– Вам нравится, – сказала Саша. – А мне плевать, где проводить время вместе. Это же привычка, как репейник. – Она помедлила, уточнила: – Я не не люблю «Бараний клык», нет. Просто не пойду туда одна, он ассоциируется у меня исключительно с вами. С Восьмеркой. Макс был прав насчет вестерновых сравнений. Или не он про них говорил…

– Aw-w-w, so… cu-u-ute!

Глубокомысленно протянув это, Лева замолчал. Саша не стала заморачиваться подозрениями, не считают ли ее теперь странной дурочкой, не смыслящей в питейных заведениях, – просто отправила в рот еще конфету и поблагодарила:

– Спасибо еще раз, обалденный шоколад. Ничуть не хуже нашего.

– По-моему, такое куда ценнее и цветов тоже, – заявил Лева, оживляясь. – Цветов тебе еще надарят, когда твоя книжка станет бестселлером.

– Наша, – мрачно поправила Саша.

– Sorry, иногда забываю…

Саша упрямо покачала головой. Ее огорчило, что тема все же всплыла, но теперь ничего было не поделать. Ей точно не хотелось, чтобы Лева, почти не заставший сказки в процессе, остался с неверным впечатлением об их создании.

– Ася хорошая. И никогда так не делала, – тихо заговорила Саша, тщательно подбирая слова. – Но они с Максом… – мысль была неожиданной даже для нее самой и беспощадной, в груди немного сжало, – похожи. Очень. Аська пару раз говорила, что чувствует себя тусклой рядом с нами. А теперь вот оказалось, что и Макс…

«Завидует моим сказкам. Успехам Крыса. И даже готовности Марти носить шлюхастые платья. И вот эти двое варились друг в друге, варились и доигрались». Саша чуть не хлопнула себя по губам, так, будто ляпнула это вслух.

– Что значит «тусклой»? – Лева нахмурился, вгляделся в дома впереди. – Guys, это чушь, вы все классные, каждый по-своему, и…

– Знаю, – мягко перебила Саша. Не хотела опять ухать в ниочемную философию. – Согласна. Но, наверное, кому-то не хватает рядом спасителя-понимателя, который бы раз за разом это подчеркивал.

«Как вы с Дэном». К счастью, она вовремя прикусила язык. Но эти двое были идеальным примером взаимопонимания, с первой встречи. Марти даже шутила, мол «Да они небось слетали на выхи в Голливуд и поженились!» Вряд ли, но Лева с таким восторгом смотрел на Дэна за рисованием, а Дэн так жадно слушал про разработки лекарств, что можно было не сомневаться: друг с другом эти двое чувствуют себя не только счастливыми, но и вот то самое. Нетусклыми. Особенными. Делающими самые удивительные дела на свете.

– Так что теперь только сами и, видимо, только порознь, – беспощадно подвела итог она, а Лева явно не нашелся с ответом.

Машина свернула и поехала мимо уютного дубового парка, где в детстве Саша прыгала со скакалкой летом, собирала желуди осенью, лепила каких-то инопланетных уродцев зимой, а весной пускала бумажные кораблики в канавах.

– Давай я тут выйду, – попросила она спонтанно. – Пройдусь.

Она не устала от Левки, не спешила его прогнать, просто хотела подумать. И снова оказаться где-то, где жила еще детская безмятежность. Машина тормознула. Обломов с любопытством просунул между кресел голову и попытался положить ее Саше на плечо.

– Нет-нет, не давай ему сладкое, – попросил Лева, видя Сашино колебание и интерес пса к шоколадным ракушкам. – Точно выйдешь?

Она кивнула, но он не шевельнулся – все смотрел то ли на нее, то ли поверх ее плеча и не спешил открывать дверцы. Тоже думал. Вряд ли о веселом.

– Марти и Кирилл правильно уехали. Я бы тоже в отпуск. – Он убрал руки с руля и потянулся, устало потер глаза. – Утащил бы вас всех на Гавайи, пить коктейли. Я, знаешь, ничего бы не пожалел, построил бы здоровенное бунгало на берегу, для вас всех, и…

– Мечтай-мечтай, – фыркнула Саша.

Она смотрела на его взлохмаченные волосы и довольное лицо, с которым не вязался тоскливый взгляд. Лева разглагольствовал дурашливо, будто подражая киногерою, стараясь казаться несерьезным. Но он переживал. А мечтам предстояло остаться мечтами. Марти с Кириллом правда уехали спонтанно, Ася залегла на дно, да и какой отпуск без Макса?