Текст книги "Белые пешки"

Ася нерешительно прошла к нему. Присела на краешек стула, начала доставать из сумки тетрадку, учебник, старый пенал. Макс удержал ее ручку, покатившуюся с парты. Девочка случайно задела его ладонь своей и вздрогнула. Макс улыбнулся.

– О, железяка примагнитилась! – пропел Шакал. – Штаны спускай, Петух!

В лицо ему тут же прилетел учебник – от Марти, острым углом в щеку. И испачканная мелом тряпка – от учительницы, чьи кольца ярко вспыхнули в солнечном воздухе.

– Знаешь, что, тварь малолетняя? – устало спросила она, расправляя сухощавые плечи и вытирая руки о юбку. – Закрой-ка рот, а то тебе штаны спустят и выпорют.

– Плебей, – добавил Макс.

Над классом зазвенел привычный злой смех, и только Ася вжала голову в плечи.

07.05.2006. Саша Пушкина

Привет, тетрадка! Два имени, которые придумал тебе Макс, – Сокровище и бред-коктейль – тоже ничего, но я буду звать тебя просто «тетрадка». Не люблю я пафос. И слово «бред».

О чем бы таком тебе рассказать… Придумала! Сегодня же 7-е! 7 мая. Это знак. Семерка – мой амулет. По нумерологии, одно из главных чисел. И мама, и папа у меня родились 7-го – он в апреле, она в январе. А я родилась 9-го, в мае, но все равно. Люблю семерку. И расскажу я, тетрадка, о лете после 7 класса.

Короче. Когда я была мелкая, ну, поменьше, чем сейчас, я, как и многие знакомые, мечтала о крутом детском лагере «Остров приключений». Он выезжал на лесистый островок на Волгу. Каждую смену он превращается в отдельную планету, где можно бегать, устраивать дискотеки, плавать и веселиться. Нетландия, только вместо пиратов и фей вожатые и бобры.

Путевки были дорогущие, но школа дарила их лучшим ученикам. Узнав об этом, я с начала 7 класса поставила цель. Сократила годовое количество четверок с семи (роковая цифра!) до трех штук. Провела несколько праздников: все почему-то считают, что я создана быть ведущей. Ну и еще я выиграла пару районных соревнований по бегу, бегаю я, как говорила физручка, лучше страуса. И я получила путевку! Я почти всегда добиваюсь того, чего хочу. Ну если правда хочу, конечно. И если сама Вселенная мне говорит: «Давай, Санька, давай, тебе это надо!» А мне явно было надо. Ведь именно там, в лагере, я нашла Аську, Нику, Марти и Макса, в класс к которым потом перешла.

Смена началась с того, что нас разделили на отряды со смешными названиями: «куницы», «кролики», «медведи», «волки», «совы», «ласточки». Зоопарк расселили по корпусам. Знамена напоминали знаки факультетов в «Гарри Поттере», только их было больше. Мне не одной так показалось, соседка, едва мы заселились, сказала: «Интересно, а Слизерин есть? Слизерин – это самые гады». Гадов мы тогда не нашли, все казались милыми. Здесь я бы пошутила, что мои гады ждали меня впереди, но они – мои гады, особенно одна гадючка, которая точно все прочтет, – меня сразу побьют!

На самом деле шучу, конечно. Просто вот это – почему я сюда так рвалась – стало понятно почти сразу, на первом же крупном событии «Острова». Это было традиционное ориентирование: ну, вожатые завели всех глубоко в лес, дали каждой группе по компасу и по карте с маршрутом и удалились к берегу реки – как говорили знающие, «бухать». А нам предстояло пройти чащу, несколько оврагов, бурелом и найти флаг с эмблемой отряда. Глава нашего, одиннадцатиклассник, очень хотел побыстрее присоединиться к вожатым, там вроде была его девушка. В результате оказалось, что карту он второпях держал неправильно. Мы забрели в болото. К тому времени уже стемнело.

С этого обычно и начинается все самое интересное. Так и вышло.

Саша прихлопнула комара на коленке и перепрыгнула на очередную кочку.

– Антон! Танька! Нам же сюда!

В ответ – только тяжелый всплеск где-то далеко и пара «ку-ку». Стараясь удержать равновесие, Саша оперлась на деревянный шест, но он тут же начал уходить в жидкую грязь. Болото недовольно забулькало, точно сетуя: «Не буди меня, не буди-и».

– Э-эй?! – позвала Саша еще раз. Продолжая держаться одной рукой за шест, она достала из бокового кармана рюкзака фонарик и посветила вокруг. Никого. – Вот блин!

Шест уже утоп наполовину. Саша выдернула его и снова посветила фонарем, выбирая кочку понадежнее. Один из широких бугорков, поросших черникой, привлек ее внимание. Она оттолкнулась, прыгнула… и нога провалилась в холодную мерзкую топь. Хлюп!

– Вот бли-и-ин… – Саша выронила фонарик и наугад ткнула шестом вперед.

Нащупав почву, попыталась подтянуться и поняла, что вторая нога тоже теряет опору. Решив не тратить силы на вопли и не задумываться, насколько болото глубокое, Саша налегла на шест посильнее. Ну-у, она же спортсменка! Захрустели ломаемые кем-то ветки, но затем все снова стихло. Видимо, лесные духи не сочли такую неуклюжую спортсменку достойной помощи. Ну и козлы!

– Ничего, партизаны справлялись – и я справлюсь… – пробормотала Саша, сосредоточенно выдергивая ногу из грязной жижи. Она пока не паниковала, только очень сердилась на нелепость всего происходящего. – Вот же… Антон… чтоб тебя…

– Справишься, – ответили вдруг ей, и с довольно близкого расстояния. Ветки хрустнули снова, и совсем рядом нарисовалась фигура. – Ну или… хех… утонешь!

Лесной дух? Тогда у духа была железная хватка: Сашу взяли за подмышки; от неожиданности она даже не успела испугаться и повторить «вот блин» в третий раз. Ее уверенно потащили вверх. Она выпустила шест и совсем успокоилась: от спасителя вполне по-человечески пахнуло жевательными конфетами, чем-то вроде «Скитлз».

– Ну… привет, а? – заговорил спаситель. Оказавшись на твердой почве, Саша попыталась рассмотреть его, но без особого успеха: парень как парень, на полголовы выше, широкоплечий, в непромокаемой куртке. – Все хорошо?

– Да, спасибо. – Она попыталась очистить кроссовки, но тщетно: они теперь сами напоминали грязные кочки. Спохватилась: – И вообще спасибо, я правда чуть не повторила судьбу Лизы, то ли Бедной, то ли Бричкиной. – Она вгляделась в него еще раз. – Ты кто? С лагеря?

– С лагеря, ага, – закивал он и оживился. – Я Макс! – Помедлил. – «Зори», кстати, тоже люблю, вещь мировая! А вот Карамзин усыпляет.

Невольно Саша улыбнулась: в ее классе парни не то чтобы любили читать, максимум – осиливали краткое содержание. Подумала еще раз. Нет, она точно не помнила этого Макса. Она вообще мало с кем пока успела познакомиться, как-то не клеилась дружба, хотя обычно Саша легко со всеми ладила. Она утешала себя тем, что все дело времени. Это же тяжело – вливаться туда, где многие давно друг друга знают.

– Потерялась? – сочувственно уточнил Макс. – А мы того, отдыхаем. – На последнем слове он прихлопнул комара на руке. Получилось грозно.

– А где все наши? – не поняла Саша. – Уже с вами?

– «Наши» – относительное понятие! – философски изрек Макс.

– Ну, команды… – растерялась Саша.

– А-а, да фиг знает! Наверно, еще ориентируются. – Прозвучало довольно снисходительно, как «малыши резвятся». Макс потянулся, убил еще одного комара и как ни в чем не бывало предложил: – Ну, почапали?

– Куда?.. – теперь растерялась Саша. – Надо же дистанцию продолжать.

Но его это, судя по скептичному «Хм…», явно не вдохновляло.

– Не. Давай лучше посидишь с нами, посушишь кроссовки, перекусим… – Не дожидаясь даже кивка, он вручил ей фонарь и взял за другую руку большой шершавой ладонью. – Тут можно споткнуться, посвети. И это, не навернись.

Ну, он хоть не собирался исчезать, как леший, это радовало. Да и в обуви хлюпало так, что Саша решила правда послушаться – не хватало еще заболеть! Макс явно был опытным лагерником. Умнее казалось пойти с ним, чем искать остальную команду наудачу.

Лес спал, влажно поскрипывая ветками и вздыхая порывами ветра, – точно почесывал себе во сне бока. Бормотали лягушки в топи, шелестели листья. В остальном была тишина, и Саша с Максом шли, не нарушая ее. О чем думал парень, Саша не знала, а сама гадала, к какому отряду он может принадлежать и почему все-таки пренебрегает правилами. Все вон с картами бегают, знамена ищут, а ему… пофиг? Она даже решилась спросить об этом, но не успела: впереди замаячил теплый рыжий свет, послышались голоса. Девчачьи вроде, несколько. Такие же уклонистки?

– Кто там? – спросила Саша, пытаясь через заросли разглядеть фигуры у костра.

– Мои курочки! – радостно и громко сообщил Макс, смахивая кустарник с пути. – Две курочки-чернушки и одна курочка-хохлатка!

Одна из фигур сделала резкое движение – и в парня полетел кусок коры. Он уклонился, снаряд упал в траву. Удовлетворенный приветствием, Макс потопал на поляну, Саша за ним. Костер горел бодро, плюясь в небо снопами искр. Отблески плясали на траве, на стволах деревьев, на лицах сидевших у огня девчонок. Их и правда было трое.

– Мы думали, ты заблудился, – строго сказала та, которая кидалась корой. – «Курочки», блин… Детский сад, трусы на лямках!

Она устроилась, подложив под спину рюкзак, а сейчас приподнялась на локте. На поляне было светло, и Саша разглядела: глаза у нее темно-зеленые, а ресницы длиннющие, угольно черные. Накрашенные или свои? Вообще красивая: высокая, с кудрями до поясницы. Выглядела на шестнадцать, старше остальных. Особенно из-за груди, которая… которой… как с такой живут вообще? Бегают, например, или спят?

– Ма-акс, где ты был? Мы же волновались! – Это пролепетала вторая девочка, кутавшаяся в свитер. Ее высокие светлые хвосты колыхались при каждом движении. Серые глазищи остановились на Саше, девчонка открыла рот для нового вопроса, но Макс уже уселся рядом и начал отвечать на первый:

– Я занимался работой, которая не нравилась еще Маршаку.

– Чего? – не поняла та, но рядом тут же раздался хрипловатый голос:

– Ох, нелегкая это работа – из болота тащить бегемота. Только это не Маршак, это Чуковский. И бегемот на бегемота не похож.

Третья девчонка сидела ближе всех к костру и жарила сосиски на шампурах. Она обернулась и улыбнулась тонкими, ярко накрашенными губами. В зрачках играло пламя, придавая острому лицу безумное выражение. Впечатление довершали встрепанные, жесткие темные волосы и худые руки с непропорциональными кистями. Инопланетянка какая-то, бр-р. Внешность броская… вот ее Саша вроде видела, но когда?

– Да, правда, Макс, это еще кто, из какого отряда? – лениво поинтересовалась первая девушка, садясь и откидывая за плечо прядь. – Диверсантка? Барсучка? Сова?

Ну хоть кому-то тут еще было дело до разделения на команды и дистанции!

– Я куница, – подала голос Саша. – Привет. А вы все кто?

– Ласточки, – отозвалась та и сощурилась. – Что ты здесь делаешь, палишь нас, что ли? Мы же сейчас тоже должны мерзнуть в потемках с этими идиотами.

Она явно наезжала. «Идиоты…» Саша смутилась и хотела ответить, что никого не палит, а идиоты скорее те, кто не соблюдает правила вожатых и разводит в лесу костры, но не успела: за нее вступилась «инопланетянка», добродушно попросив:

– Никусь, ну расслабься уже, а? Не пугай человека, это новенькая, наверное. Ты от своих отбилась, да, куница? – Она отодвинулась от костра, начала снимать сосиски и раскладывать их на куске фольги. – Есть хочешь? Устала? Я вроде тебя уже видела где-то, не? Ты не из 363-й школы? Как тебя зовут?

Ух как она тараторила. Саша выгребла из потока слов вопросы, представилась и подтвердила:

– Вообще да. Я учусь в седьмом «Б», в 363-й.

Девчонка без удивления кивнула.

– А мы из седьмого «А».

Вот тут я выпала, помню. «Адские ашки»! Ух, многие мои одноклассники ненавидели их, и учителя, и завучи. Говорили о них мутно, наша классная, Сюзанна Геннадьевна, попросила к ним не приближаться после того, как на замене они довели ее до слез. «Колония и психбольница», – бормотала она, капая себе валерьянку. Что я знала про ашек? У них была успеваемость лучше, чем у нас, а еще они, как всем казалось, здорово пели на праздниках. Правда, здорово: до сих пор помню их «Нам нужна одна победа», на 9 мая того года, мурашки по коже от голосов, будто эльфы или призраки. Но тут хорошее заканчивалось. Ашки дрались и ругались; их девочки, самые богатые, стебали всех, кто плохо одевался; мальчики до всех домогались, а еще были какие-то (если б я знала!) «ментовские волчата, которым всех лупить можно!» Ну… такое. Мы с ашками и не общались, отлично дружили между собой, параллели сторонились, хотя несколько наших парней забили их парням стрелку из-за Сюзанночки… судя по их расквашенным лицам на следующий день, зря.

А я вот не вникала, даже в лицо ашек особо не запоминала, кроме Марти: она так красилась и одевалась, что трудно не заметить. А теперь вот: сидят рядом, предлагают мне сосиски!

– Я Мартина, – оживленно продолжала инопланетянка, явно не замечая, как Саша насторожилась. – Ну, по паспорту Марина, но я с детства привыкла, поэтому можешь звать меня Марти. Вот это, – она кивнула на сердитую подругу, – Ника. На самом деле она добрая, просто замкапитана. Это Ася, она зайчик и наш свет, – она указала на светловолосую девчонку. Та робко улыбнулась. – Ну и Максик, наш Пэтух. Вечно всех спасает, хохмит и вообще страшно бесит общественность.

«Пэтух», потянувшийся за сосиской, подмигнул. В свете костра Саша наконец рассмотрела лохматый ежик русых волос и серо-голубые глаза, прямой нос и невыразительное, но живое лицо. На шее висел крестик. Саша вспомнила почему-то одну из любимых книг, «Алые паруса». В издании было много картинок, даже портрет Грея. Тот утонченный аристократ мало напоминал Макса, но Саша-то видела Грея другим. Грей в ее воображении был похож на этого веселого парня. И хотелось улыбнуться ему в ответ.

– Ты замерзла? – сочувственно нарушила тишину Ася, и Саша очнулась от наваждения. – Дрожишь… сними кроссовки, поставь к огоньку.

Нет, не скажу, что они сразу мне понравились и я поняла: ага-а, вот мои друзья до гроба. Ничего подобного. Подумала я другое. Ника – задавака, смотрит противно. Я позже поняла, что другого выражения лица у нее почти не бывает – из-за тяжелых век, глубоких глаз и четко очерченных губ. Ася – пугливая тихоня, чего она жмется к Максу, боится, что украдут? Я еще не знала, как ей трудно заводить друзей. А Марти странная. Ведьма с летающей тарелки. И чего на троих один парень? Симпатичный, конечно, но один. А с другой стороны, «адским» мне никто из них не показался. Я вообще не уверена, что ад существует, а если и существует, вряд ли из него вылезают, чтобы ходить в школу. И я решила присмотреться. Посушить кроссовки. Поесть. Смело взяла сосиску, нереально вкусную и пахнущую елкой!

Марти была в сережках-ключиках. Их латунные спинки ловили блики костра. Она перехватила задумчивый Сашин взгляд и сказала:

– Людям почему-то нравится этот символ – ключ. Даже если они понятия не имеют, какой замок этот ключ открывает. Может, просто надеются, что хоть где-нибудь такой замок есть и за дверкой лучше, чем в окружающем дерьме. Забавно, да?

– Наверное, замок правда есть, – неловко пробормотала Саша. Она удивилась, что разговор так резко повернул в какое-то философское русло.

– А ты так уверена, что за дверью что-то хорошее? – Марти прищурилась.

– А ты уверена, что плохое? – Саша потерла лоб. Она плохо понимала в абстрактных дверях.

– Я всегда верю в худшее. Так удобнее жить, меньше разочарований. – Марти улыбнулась, полезла в рюкзак и извлекла сначала термос, потом стаканы и, наконец, бутылку и штопор, которые вручила Максу: – Ну, кому что? Кагор хороший, крымский.

– Мне чай! – попросила Ася. – Вдруг еще кто-то придет, а мы тут…

– Пьянствуем, – хохотнул Макс, продолжая жевать и передавая открытую бутылку обратно. – Аська трусиха! Марти, мне винища. Как подлинному Цезарю!

– Сам ты!.. – обиделась Ася, и Саше стало ее жалко. – Я просто… ну…

– Нет уж, давайте сначала разберемся. – Ника продолжала рассматривать Сашу как врага народа. Вот ни капельки не расслабилась, пусть и отвлеклась на еду. – Скажи, с тобой есть кто-то еще? Что ты здесь забыла, на болотах? Их же вообще нет в маршрутах.

Теперь и остальные уставились с любопытством. Ух, только бы не прогнали. Но, похоже, они просто ждали какую-нибудь увлекательную историю.

– Да наш главный – придурок просто, – честно ответила Саша, шевеля пальцами ног: носки тоже сняла, положила к огню. – Я вообще не знаю, где все остальные. Наверное, уперлись в другую сторону. Я заблудилась.

– Наоборот, это они лошары, собаки Баскервилей на них нет! – рассмеялась Марти, передавая ей стакан с вином. – Ну давай!

Саша торопливо отказалась:

– Спасибо, я много не пью. А почему наоборот?

– Так лучше? – Мартина одним глотком осушила стакан наполовину и снова протянула. – Ну, для согрева, как мой папа говорит! Если что, я без герпеса и ВПЧ.

Было неловко: опять они все пялились, будто экзамен какой-то принимали. Саша решила больше не выбиваться и сделала глоток; кагор оказался сладким и правда согрел. Но горло защипало, сразу захотелось водички.

– О-ой! – Если вино такое, то водка-то какая? Зато экзамен «зачли»: Марти и Макс заулыбались, даже Ника оттаяла. Саша прокашлялась и торопливо закусила вино сосиской. – Так почему наоборот-то?

– Потому что вожатые бухают на левом берегу, в полукилометре отсюда, через опушку, – сказал Макс, с удовольствием вытягивая ноги. – Вы кругами ходили. Так специально маршруты строят, чтоб подольше шастать. Но есть и короткие, пусть сложные, пути. Вроде этого, через топь. Мы его давно отыскали.

Саша повертела головой, пытаясь хотя бы понять, откуда пришла. Нет, темно уже.

– Отлично, куницы опоздают и не найдут флаг, – заявила Ника злорадно.

– Не, последними будут медведи, как всегда! – возразила Марти.

– Я бы поставил на кроликов, – прокомментировал Макс. – У них Белкевич капитан, а он даже в баскетболе кольцо свое забывает.

– А какими будут ласточки, если вы вообще не проходите маршрут? – резонно поинтересовалась Саша, но Ника только фыркнула:

– А ласточки всегда будут первыми, Саш. Мы ездим на «Остров» уже третий год, а капитанша Катя – девушка вожатого Яши. Флаг мы нашли за пятнадцать минут.

– И где остальные ласточки? – допытывалась Саша. В каждом отряде было человек по восемь. – Надеюсь, не утонули, как я могла? – Она неловко засмеялась.

Ника и Марти переглянулись. Кажется, им было забавно объяснять простые вещи.

– На берегу, – пояснил за них Макс. – Мы привыкли, что команды блуждают долго. Сейчас еще посидим и пойдем туда, начнут подтягиваться волки и олени. А когда все допрутся, будем топить проигравшую команду в речке!

Все рассмеялись, предвкушая веселое зрелище, а Саша вздохнула. Если честно, ей и самой задание «пройдите маршрут и найдите флаг» показалось скучноватым. Теперь она и вовсе чувствовала себя глупо. Одни по болотам с мокрыми ногами бегают, другие вон, сосиски едят и вином запивают. Нормально разве? Честно?

– А вам не кажется, что тупо – такие соревнования делать? – спросила она. – А если что-то случится? Мы без присмотра ходим…

– Да не нагнетай, все всегда путем! – Макс пожал плечами. – За всеми смотрят на самом деле, и мы друг друга не бросаем! – Порывшись в карманах, он вытащил мобильник. Набрал номер и, дождавшись ответа, радостно забасил: – Алё, Яш, куницы, походу, заплутали, вышли кого, а? Одну мы, кстати, в плен взяли, че нам за это будет? Ниче? Обидно! – Он нажал отбой и снова развалился на траве. – Кайф! Весь лагерь бы так… не люблю самодеятельность. Всю эту пионерскую хрень…

С этим Саша была частично согласна. Если бы флаг хоть нужно было украсть у противника или сделать еще что по-настоящему соревновательное… а так? Хотя дальше обещали несколько больших и интересных штук вроде конкурсов на самое красивое ожерелье из шишек, самую крутую постановку «Питера Пэна» и самую большую пойманную рыбу. И лучшую лунную походку на дискотеке, конечно же. Она улыбнулась.

– Не валяйся на земле! – Ася сердито дернула Макса за руку.

– Хочу и валяюсь, нечего командовать, – вяло трепыхнулся он.

– Яйца отморозишь! – заявила она, и Марти дурашливо протянула: «О-о-о!»

Саша едва ее не поддержала: Асю она знала минут двадцать, но уже удивлялась тому, что слово «яйца» может сорваться с ее губ. Ася ткнула Макса в бок, и он все-таки поднялся, буркнув:

– Вечно ты ко мне пристаешь. Ну не будет у меня детей, тебе-то что?

Так я и поняла, кто в этой компании кому нравится. Нет, не скажу, что загрустила, я ожидала подобного. Это просто. Я не гений в психологии парней, но наверняка когда дружишь с тремя разными симпатичными девчонками, в одну неизбежно влюбишься… не знаю. Может, в универе мы изучим теорию вероятности, и я предложу преподу такую задачку. Самой мне ее не решить.

Марти вытащила из кармана пачку сигарет.

– Никто не против? – Она выудила одну и принялась прикуривать от костра.

– Ты куришь? Давно? – удивилась Саша. В «Б» никто еще не курил.

– Она пафосничает. – Макс зевнул и схватил очередную, кажется, пятую сосиску. – Выпендривается, короче. Хотя у нас многие по-крупному дымят.

– Не выпендриваюсь я. Расслабляюсь. – Марти затянулась и с наслаждением выдохнула дым к небу. – Ба-а-алуюсь.

И она улеглась на траву, закрыв глаза. Вид у нее стал более мирный: ни дать ни взять вождь команчей на отдыхе. С очень маленькой трубкой мира, но все-таки.

– Я еще съем, ладно? – Ника хищно впилась зубами в сосиску. – Они вау!

– Толстей, Ника, толстей! – хихикнула Ася и поежилась. – Холодновато.

Макс снял куртку и набросил ей на плечи. Она благодарно улыбнулась и прислонилась к нему. Высокий хвост защекотал Максу щеку, тот, фыркая, сдул его вбок. Саша почему-то засмотрелась на это зрелище. Что-то в нем было… почти киношное. Красивый кадр.

– Знаете, ребята, – снова подала голос Марти, – в такие вечера я понимаю, что иметь друзей прикольно. Да и жить вообще… ничего так.

Она все лежала и не сводила глаз с вылетавшего изо рта сизого дыма, почти даже не моргала. Вождь краснокожих явно впадал в транс и заговаривался. Ника, которой это не понравилось, подползла к ней, отобрала сигарету и, кинув в костер, строго велела:

– Хватит, подруга. Сядь, не кури, тебе еще рожать и все такое. Давай допьем вино.

Марти сморщила нос, но все же села и потянулась к бутылке.

– Макс, будешь?

– Не, – отозвался он, опять сдувая Асин хвост. – Хочу жить не только хорошо, но и долго, а для этого мера нужна в возлияниях!

Марти, хихикнув, разлила остатки вина пополам и чокнулась с Никой, затем слегка коснулась своим стаканчиком стоявшего рядом с Асей термоса.

– За нас. И за тебя, Сашка. – Девчонки, все трое, вдруг отсалютовали ей.

Саша как-то опешила. За нее еще никогда не пили, не считать же тосты взрослых на днях рождения? Тем более странно, когда за тебя вдруг ни с того ни с сего пьют незнакомые люди. Твои ровесницы. Твои странные ровесницы. И это было… приятно? Но она даже не успела пролепетать «Спасибо».

– Звезд много, – задумчиво сказала Ася, подняв голову. – Лето хорошее будет.

– Когда повзрослеем, перестанем смотреть на них, да? – Марти ответила невпопад, грустно и, вылив несколько капель вина в костер, добавила: – Жаль. – И как ни в чем не бывало принялась за сосиску. По подбородку потек блестящий жир.

– Хрю-хрю, – сказала Ася.

Мартина расхохоталась, запрокинув голову, а потом дурашливо завыла волком.

Разговоры у них тоже были странные. Не привыкла я к таким, только в книжках герои-подростки рассуждают о звездах. Бэшки мои чаще говорили о фильмах, о шмотках, о музыкальных группах и журналах. Эти ребята любили другие темы. Может, в ад их записали и из-за этого тоже? Тех, кто думает иначе, ведь часто боятся.

– А ты хочешь повзрослеть? – Марти убрала в рюкзак пустую бутылку и теперь, усевшись по-турецки и слегка покачиваясь, внимательно смотрела на Сашу. Она казалась пьяной – но только казалась. Скорее проверяла что-то.

– А что значит повзрослеть? – растерялась та. Не удержавшись, поинтересовалась напрямик: – Ты, наверное, взрослая, раз куришь и пьешь?

Мартина усмехнулась. Вряд ли обиделась, но взгляд у нее стал изучающий, колючий. «Ага, значит, будешь мне дерзить?» Не привыкла к такому, и друзья ее не привыкли: Макс даже рот приоткрыл. Но ответила она просто и неагрессивно:

– Наоборот. Это оттого, что я еще «рэбёнок», как говорит физик. – Она улыбнулась, раскинула руки с видом победительницы. Крайне довольной победительницы. – Я как раз смирилась, Сашка. Мы малявки, потому и правила нарушаем, и считаем это крутым. Не искать флаги, таскать в рюкзаках кагор, курить и трахаться раньше, чем в школе расскажут про никотин и половое воспитание. У каждого должен быть вот такой годок-два, на «перебеситься», так мама говорит. – Она сощурилась и пошла в ответную атаку. – Так что, хочешь? Быть большо-ой взрослой тетей?

– Не знаю, – честно сказала Саша. Она никогда об этом не задумывалась. – Я… ну всегда считала, что идет как идет. Повзрослею – что-то пойму, неважно, буду я этого хотеть или нет. А что-то понимать перестану. – Невольно взгляд обратился к небу. Оно правда было сегодня невероятно красивым. – Но про звезды постараюсь все-таки не забывать. Они ведь всегда рядом. Единственное, что всегда рядом.

– Я тоже, – сказал вдруг Максим. Саша поймала его серьезный взгляд, и краска прилила к щекам и ушам. Ох… – Все говно оттого, что забывают важное. Звезды. Или истории всяких Лиз.

– Хотелось бы мне быть так в этом уверенной, – покачала головой Марти. Она отчего-то вдруг расстроилась или напряглась. – А ты, Ника, как думаешь?

– Я думаю, – сказала Ника, откладывая шампур и вытирая губы, – что причина всего «говна» – человеческий долбоебизм. Забывать нельзя только про окружающих, про остальное – сколько душе угодно. А вообще, хорош пиздеть, а? – Она дотянулась до термоса и хлебнула чая. – Собираться пора, правда ведь спалимся.

Она была права: по ощущениям, времени прошло немало. Макс вытащил большую бутылку с водой и начал заливать уголья, Марти, Ника и Ася тем временем запихивали оставшиеся вещи в рюкзаки. Саша торопливо шнуровала кроссовки.

– Гоу! – скомандовала Ника, вскочив. – Пошли, куница!

Она двинулась вперед первой, Макс и Ася тоже ускорили шаг. Марти задержалась: подняла голову и посмотрела вверх. Саша услышала, как она тихо сказала:

– Однажды я буду совсем взрослая, буду сидеть на причале у моря и смотреть… и все будет не так. Возможно, совсем. Но я не забуду.

Звучало вовсе не романтично. Как-то жутковато и тревожно. Еще и ветер опять поднялся, Саша от него поежилась и обхватила себя руками за плечи. Марти тем временем сделала еще несколько шагов от костра и обернулась:

– Шевелись, чего стоишь? – Тут она поняла, что ее услышали, и натянуто рассмеялась. – Если бы сейчас с неба упала звезда, получилось бы совсем как в паршивом кинце вроде «Загадай желание», а? С обменом тел. Хорошо, что жизнь не Голливуд делает, а какие-то ребята посерьезнее, да? Пошли.

Саша подождала, пока Марти скроется за елями, и пробормотала:

– Я тоже не забуду. Что бы это ни значило.

Уходя, она еще раз глянула вверх. Все звезды прочно сидели в своих небесных гнездах, но почему-то от этого было скорее спокойно, чем грустно. Одна звезда вдруг блеснула особенно остро и таинственно подмигнула лиловым. Саша отвела глаза и пошла за остальными.

14.05.2006. Мартина Лукина

Ну, сюда и я дорвалась. Не удержалась, как всегда плюнула на правила и прочла, что понаписали остальные. Не мое это – быть честным игроком в мире шулеров. Представлюсь еще раз: Мое Величество Мартина-Марина-Марти, гадючка, ведьма, ментовский волчонок и много чего еще.

Звучит дико, да, но про меня вечно говорят противоположное. Так, будто я – франкенштейнов монстр, сшитый из десятка людей: хороших, плохих, умных, глупых, честных, лживых, талантливых, бездарей. Но правда ведь, всё это я. Такая вот. И мне ок. В отличие от большинства друзей я воспринимаю свой характер как форму ушей или носа, не пытаюсь менять, нежно люблю и лелею каждого тараканчика в голове. И на судьбу, в общем-то, не жалуюсь. Бог сказал – я живу. Как могу. Что-нибудь еще?

Хотя не буду скрывать, некоторые тараканчики здорово мешают. Но проблема в том, что именно такие, как правило, и не вытравливаются.

– Марти, какого цвета моя аура? – спросила Сашка.

Был октябрь; они прогуливали школу в зоопарке. Ника откололась: ушла провожать к воротам заблудшего ребенка. Ася с Максом кормили голубей у пруда, а Саша с Марти стояли возле каньона с макаками. Марти нравились макаки, их кривляние как стиль жизни. Духовные сестры, не иначе. Услышав вопрос, она криво усмехнулась и потушила сигарету. Ее часто спрашивали о подобном, а она это не любила. Могла бы повернуть время вспять – не призналась бы никому в талантах и Нику заставила бы молчать. Но при всех талантах время Марти подчинять не умела и продолжала расплачиваться за детскую болтовню. Тогда ведь это казалось чертовски привлекательным – быть в глазах подруг помесью Прю Холливелл[5]5
  Прю Холливелл (полное имя Пруденс Холливелл) – персонаж сериала «Зачарованные».


[Закрыть] и Сабрины Спеллман[6]6
  Сабрина Спеллман (полное имя Сабрина Виктория Спеллман) – персонаж серии комиксов Archie Comics «Сабрина – маленькая ведьма».


[Закрыть].

Марти вздохнула. Листья вокруг были слишком рыжими, небо – слишком синим, а обезьяны – слишком веселыми. Настроение располагало к честности. Саша ждала. И Марти, слегка откинув голову, лениво ответила:

– Морская волна. Красивая.

– А что это значит? – Глаза Саши возбужденно заблестели. Было видно: волнуется. Долго подступалась к вопросу, ведь не так давно примкнула к компании.

– Ничего. – Марти зевнула, сощурилась и постаралась улыбнуться. – Значит, что ты счастливчик. И хорошая.

– А еще? – не отставала Сашка.

– Творческий потенциал. Здоровую щитовидку. Стойкий характер.

– А еще? – Саша пощупала свое горло.

– Скорее всего, долго проживешь и никогда не останешься одна.

– А… – начала Саша, и Марти потерла веки. Та самая «аура цвета морской волны» реагировала на эмоции: расширялась, сокращалась, рябила. Вообще бурно себя вела в сравнении с ровненьким цыплячьим ореолом вокруг Аськи и красным – вокруг Макса.

– Или просто у меня глюки, – заявила Марти, чтобы как всегда свернуть разговор и сделать как можно несерьезнее. – А на самом деле аура у тебя розовая в желтый горошек. И кстати, у человека вообще много разных полей, кроме ауры. И нитей, которые от него идут к другим. И демонов над головой.

Мда. После такого нормальный человек к тебе вообще не подойдет или начнет креститься. Но Марти все больше убеждалась: нормальных людей на свете маловато, а среди ее друзей и знакомых – так точно. Они осаждали ее, то спрашивая про сглазы, то прося вызвать дух умершего родственника, то украдкой подсовывая кулон или колечко и опасливо уточняя: «Можешь посмотреть, есть проклятье? Мне вот подарили, а я себя стал чувствовать плохо». Даже учителя так делали. За снятый сглаз или «очищенную» от «дурной энергии» квартиру можно было получить пятерку по физкультуре или истории. Не то чтобы Марти была против, мама велела помогать… одно расстраивало: это постоянное «А может, у меня глюки?» Хотя людям вроде становилось лучше.