Текст книги "Сердце феникса. Сквозь огонь"

Глава 27
Давай поженимся?

Мир Земля

Ян

Приглушенный свет словно растворял интерьер спальни – топил в тени рельефные кремовые стены, скрывал-скрадывал зеленый мини-сад, от которого веяло покоем и свежестью, мягко сиял на коже спящей девушки.

Или не спящей?

Ян приподнялся на локте, стараясь не шуметь. Она спала. Нежные щеки, чуть неправильные, но бесконечно притягательные губы. Глаза закрыты, и лицо кажется другим, совсем другим, но все равно прекрасным. И волосы, и плечи, и… Как же это случилось?

Она пришла вчера. Полюбовалась на его новую работу – наброски Парка фонтанов, но слушала как-то рассеянно, и Ян замолк, недоумевая. А потом улыбнулась, и… и что?

Что-то произошло необъяснимое. Ведь когда целуешь, мир на время исчезает. Ян сам это открыл, когда попробовал…

…Они свалили наброски на пол, но это было неважно. Тропические растения над столом, как в лихорадке, росли, вились, переплетались – тоже неважно. Их словно кружило в горячем вихре – все в мире неважно, лишь бы она не отстранялась.

Феникс…

Кто из них перенес обоих в спальню? Он не помнит. Однако точно помнит, что не снимал ни рубашки, ни джинсов – но куда же они тогда делись? Да какая разница? Он помнит, как она закрыла глаза, когда он отвел в сторону светлые длинные волосы…

И мир снова пропадает, рассыпаясь и плавясь. А потом воскресает, как феникс. И он, Ян, тоже как феникс – умирает и воскресает. Пламя преисподней…

Какое странное ощущение. Словно он стал… больше. И сильнее. И куда… счастливее, что ли? Согретым изнутри.

Ян не знал женщин. Никого не знал. Жертве положено быть неприкосновенной. Старательно культивируемое одиночество подкреплялось обрядами, напрочь отбивавшими желание касаться кого бы то ни было, искать утешения в чужом тепле. Это не для тебя. Твое место на алтаре. Читай книги. Это все, что тебе позволено.

Потом, когда судьба вдруг выпустила его из цепких когтей, появилось немало тех, кто пожелал его коснуться. От вампирши Дианы до протектора Саммаэля. Но что-то – может быть, нарушенная судьба, может, привитое отчуждение – оставляло прежние запреты в силе. Или дело было в самой атмосфере дворца? В ядовитом шепотке придворных? Но за полтора года он никому не ответил согласием. Научился рукопожатиям, научился терпеть хлопки по плечам и прочие знаки одобрения, даже приятеля завел – но и только.

И вот…

Он почти растерянно посмотрел на Анжелику. Она сонно шевельнулась, по лицу скользнуло несколько пушистых прядей… Он обязательно переоборудует эту комнату. Он сменит цвет и фактуру стен – они должны быть совсем не такие, надо добавить золотого и белого, с редкими сполохами алых искр – внизу, у самого пола. И на полу! Он сменит и покрытие, пусть пол отзывается на ее, и только на ее шаги вспышками-зарницами. Словно комната – ее, огненной девушки.

Вот это и есть счастье? Человеческое слово. В дей-бра, демонском наречии, не было слова «счастье». «Довольство», «спокойствие», «победа» – были. А счастье – не для демонов. Или все же…

Ян потянулся за памятным кубом-гало. Нужная комната возникла под его пальцами за минуту. А следом еще одна – уже для них двоих. И еще одна – комната-сад для Жана. И еще, еще… Сам собой из небытия возник и соткался сверкающий сад из разноцветных струй в обрамлении зелени – тот самый Парк… Он работал и работал, и нужные образы рождались сами – как огонь в Алой пещере. Вдохновение накатило и закружило вихрем.

– Ян?

Демон перехватил куб у самого пола. Едва успел. Выдохнул. Помедлил и обернулся. Анжелика смотрела на него блестящими глазами – как изящная птица в зелени деревьев. Тонкие бровки изогнулись крыльями.

– Ты даже в постели работаешь?

– Ну… бывает, – осторожно ответил Ян. – А что?

– Ничего, – мурлыкнула феникс. – Просто к этому надо привыкнуть, а?

«Привыкнуть», – эхом отозвалось во взбаламученном сознании. Она… Но он не успел додумать – Анжелика потянулась гибким движением игривого котенка, и эхо затихло. И мысли тоже.

– Ты даже одеться забыл. – Ласковая ладошка скользнула по плечу. О-ох… Он вдруг потерял контроль над руками, над сердцем, даже над головой. Что-то случилось, словно Анжелика была солнцем, а он жар-цветом – он потянулся навстречу полуоткрытым губам… Забытый куб покатился в простыни.

Спустя пару минут дверь, так опрометчиво незапертая, скрипнула. На пороге почти неслышно возник Жан и оторопел. Отступил, тщательно, неслышно, без единого шороха закрывая дверь. Постоял, размышляя, и с беззвучным воплем неумело, но очень старательно прошелся колесом по короткому коридорчику. Встретившаяся на пути стена не проявила понимания к неповторимости момента и охладила его энтузиазм, крепко саданув юного акробата по спине. Жан шлепнулся на ковер, торопливо сел и беспокойно взглянул на дверь – не услышала ли его влюбленная (ведь влюбленная же, правда?) пара.

Дверь осталась безмолвной.

Жан расцвел, заулыбался и помчался на кухню. Его небогатый опыт наблюдений за отцом и матерью тихо, но явственно подсказывал, что скоро его названый братец и его суперская девушка очень захотят есть.

– Ян…

– Мм?

– Спишь, что ли?

– Э-э… нет.

– Ладно… Ян, послушай. Я тут должна срочно выйти замуж… Не хочешь жениться?

Глава 28
Как переделать мир?

Мир Ангъя

Алекс

Никогда прежде он не ощущал так остро собственную старость. Вокруг кипело, бурлило, смеялось, кружило человеческое море, а он… он был один. И слишком чужой для такого веселья. И слишком серьезный.

Это был самый обычный молодежный бал с неуемным весельем, с бурными танцами до упаду, с розыгрышами и поцелуями в укромных уголках, с шумными рассказами о приключениях. Молодежь всегда самая энергичная, самая беспокойная часть населения, которой вечно хочется сражаться, самоутверждаться в своих и чужих глазах, пробовать мир на прочность. Именно молодые рисковали сотворить какие-нибудь головоломные чары и безумно сложные эликсиры, именно они рвались в сопредельные миры, именно из них большей частью состояли отряды быстрого реагирования…

До Алекса то и дело долетали обрывки разговоров:

– Я думала, умру. Неужели это правда такая гадость?

– «Накладки» снимали с реальных людей. У нас в больнице их часто используют – показать больным, что будет, если болезнь не остановить. Испытать на себе чужие чувства иногда очень полезно. И убедительно.

– Но это болезнь! А кто добровольно мог потреблять такую пакость?

– Девочки, вы зря сомневаетесь. «Накладки» – нейронные слепки реальных личностей, позволяющие ощутить весь сложнейший спектр чужих ощущений, – применяются…

– Знаем-знаем, на короткое время и с ограничениями…

… – Это совершенно безлюдный мир! Там даже сложных организмов нет! И мы не понимаем – почему?

– А может, снова водники? Как в мире Льевелла, помнишь, эволюционировавшие из рыб…

– Водная цивилизация? Нет, непохоже… Там все-таки была наземная фауна, хоть и дикая. Были подводные города, интенсивный информобмен… А тут – ничего. Тишь, глушь, рептилий и то нет.

– И правда странно.

– Вот именно. Впечатление, что жизнь замерла и не развивается уже миллионы лет!

… – А она?

– А она согласна! Мархи, я женюсь! Она самая-самая, она… – От ауры парня плеснуло такой вспышкой любви-счастья-восхищения, что Алекс улыбнулся, несмотря на укол-воспоминание. Как он тогда, когда Лина вернула ему магию, а он, дурак, даже не понял. Уже привык жить слепым и глухим – на одном человеческом восприятии. А потом, когда понял…

Она была золотисто-жаркая, ее аура. Сияюще-яркая, ошеломляюще, неповторимо красивая. Пронизанная серовато-стальными нитями решимости, местами потемневшая, искаженная, кое-где обрызганная черным крапом, она все-таки переливалась искренним и неподдельным светом. Любовь, способность к горячей и крепкой дружбе, готовность к самопожертвованию… и радость. Радость, что помогла ему…

Как засветились ее глаза при виде ледяной розы у своих ног… Единственный цветок, который он смог подарить. Лина, Лина…

Только продержись. Уцелей, прошу. Продержись. Уже скоро…

Зря Макс и Богуслав вытащили его сюда. Лучше бы он просмотрел еще несколько пластин с информацией. Еще несколько курсов истории, еще немного «социальных адаптеров», которые в этом странном мире предназначены для развития личности и соответственно общества. Сколько угодно можно учить чары, какие угодно можно изобретать медицинские приборы и технологии, но в первую очередь ты должен быть уверен, что все это пойдет ко благу. Что люди воспользуются этим к добру. Что общество готово. Иначе любое открытие лишь увеличит меру зла. В девятнадцатом веке стала резко развиваться химия – и в начале двадцатого впервые стали применяться боевые отравляющие газы. Люди научились летать – и тут же кто-то придумал бомбардировщики… Открыли трансплантацию органов, чтобы спасти человеческие жизни – и почему-то очень быстро вошло в обиход выражение «продать на органы»: стали гибнуть юные и здоровые, чтоб продлить жизнь богатым мерзавцам. Изобрел светлый маг парные браслеты для любимых, чтоб всегда человек мог найти свою вторую половинку, а потом за открытие взялись человек, гном и демон – и вот уже миллиардами штампуются «опознаватели» и сотнями тысяч рабские ошейники. Что ни придумай – у всего есть оборотная сторона…

И даже у того, что он хотел бы здесь позаимствовать.

Например, поведенческие матрицы. Открытие на стыке психологии, гипномедицины и волнового электричества. Небольшой прибор, позволяющий в случае необходимости скорректировать человеческие реакции, моделируя своего рода новое сознание. Обычный мирный гражданин, надев обруч, мог за полчаса приобрести не только навыки рукопашного боя и меткой стрельбы (на что обычно уходят месяцы), но и другие полезные способности настоящего опытного солдата. А когда необходимость отпадала, матрицу «снимали» в специальных центрах, вновь превращая отточенный под войну инструмент в обычного человека. Очень удобно. И полезно. Не тратились ресурсы на обучение и содержание армий, не бродили потом среди занятой собой толпы молодые мужчины с выгоревшими душами. Разумно и уравновешенно, как всё здесь. Но на Земле? Зная людей и зная демонов, Алекс с ходу мог бы назвать несколько достаточно мерзких способов применения «поведенческих матриц» дома…

Найти бы ту точку в нашей истории, когда все необратимо пошло «не так». Понять бы, как устроить по-другому. Выстроить бы четкую систему весов и противовесов, чтобы человек, взрослея, выбирал не зло и не равнодушие. Понять…

Мечтаем, Леш? Этой частицы «бы» в твоем словаре раньше не водилось. Твое слово – «надо». И еще – «должен». Размяк в покое и безопасности чужого мира? А напрасно. Этот краткий перерыв тебе подарен не для отдыха. Пока есть возможность – надо искать, учиться, думать. Очень много учиться, очень напряженно думать. Простых решений не бывает там, где речь идет о целой планете.

Так что, Богуслав и Макс, учитесь, спрашивайте, перенимайте, а мне нужно понять другое – как переделать мир.

Простенькая задачка, правда? Но так уж карты сданы.

Бал с буйным вихрем эмоций вдруг отодвинулся. Шум голосов отдалился, сливаясь в неясный гул морского прибоя.

Итак, с чего начнем. Первое – поддержка. Союзники…»

Глава 29
На торгах

Мир Земля

Марианна

– Достукался? – почти сочувственно поинтересовался надсмотрщик. – Дурачок.

Пошел ты… Сим был уже не тем зеленым дурачком, который мог купиться на сочувствие Змейкина. Ученый уже, как тут говорили. Что уж теперь, раз не получилось. Молчи, терпи, дожидайся нового удобного случая. Эх, если б новичок не поднял тревогу! Не повезло…

– Дурачок, – еще раз почти мурлыкнул надсмотрщик. – Кто ж так пытается на тот свет уйти? Только шрамы остались. Знаешь, кто теперь твои клиенты? Или ты думал, на шрамы любителей не найдется? Дурачо-ок…

Чтоб тебе сгореть вместе с твоими клиентами, тварь паскудная! Сим прикусил губу так, что во рту стало солоно. На этот раз Змейкин его не одернул, не влепил за «порчу вида». Только ухмыльнулся снова пакостной такой усмешечкой. Все понятно. Больше хозяину не нужна его внешняя привлекательность. Для особых клиентов он и такой хорош.

Дверь распахнулась почти со стуком. Змейкин взвился над столом, как чертик из коробочки, и появившийся на пороге хозяин с поклоном пропустил в комнату рыжую девицу в черной униформе из кожи. Та самая обещанная клиентка? Любительница экзотики? За ней, морщась, как от колючки во рту, шел мрачный тип – телохранитель?

– Госпожа Марианна, позвольте выразить нашу радость в связи с вашим посещением Дома жемчуга. Она сравнима только с глубокой скорбью по поводу вашей утраты… – А голос у хозяина просто мед, Сим слышал такой всего-то пару раз, когда к ним заносило кого-то из дворцовых чинов…

– Сочувствие принято, – оборвала хозяина рыжая. – Теперь о деле. Вашу коллекцию экзотов, господин Махмуд.

Так и есть. Клиенты с тараканами. Сим брезгливо покосился на девицу и ее мрачного спутника. Вампиры, что ли? Непохожи…

– Сию минуту, госпожа Марианна. Возраст? Раса? Степень дрессировки?

Ишь как заливается. Можно подумать, у него сотня в подвале сидит. Ребят всего-то двадцать. А если вампы вчера заплатили побольше, то девятнадцать. Хозяин давно грозил Женьке, что скормит. Подонок…

– Еще не знаю, – процедила рыжая. – По настроению.

А мрачный оживился. Тронул спутницу за локоть.

– Марианна! – Взгляд темно-серых глаз уперся в Сима. – Вот этого.

Так сразу?.. Голова закружилась, и парень едва устоял на ногах. Комната качнулась… поплыла… остановилась. А что, может, оно и к лучшему. Чтоб сразу, пока слабый. Только… только страшно.

– Я подумаю, – кивнула женщина. – Присмотрюсь к остальным, и выберем. Придержите его пока.

– Но… – начал Змейкин и осекся под взглядом хозяина. – Конечно-конечно.

Вообще-то слово «жемчужина» женского рода. Но это было не последним несоответствием с реальностью в Доме жемчуга.

Жемчуг – драгоценность, его хранят в дорогом хранилище. Эти же «жемчужины» содержались в грязном подвале. Настоящие жемчужины красивы, даже неправильные, они блестят и переливаются на солнце. Обитатели подвала, который хозяин в насмешку звал «запасной раковиной», больше всего ненавидели выражение «навести блеск». Оно значило, что сегодня кто-то из них уйдет. И неизвестно, вернется ли. И в каком виде…

Когда клиенты ввалились прямо в подвал, все замерли. Что-то новое. А «жемчужины» были достаточно битыми жизнью, чтоб знать: перемены не к добру. Скорчился, пряча лицо, Костик; нарочито сгорбился Блонд; застыл, зажав в кулаке крохотную ампулку, Тай. За нетоварный вид, им, конечно, влетит, но это потом…

– Пожелание клиентов – закон, – напряженно выговорил хозяин, замирая у порога.

Клиентка осмотрела цепи, крепившие к стенам ошейники, грязные стены, узкие топчаны без белья.

– Жемчужины, – с непередаваемым выражением проговорила она. – Дито, кто тут тебе по душе? По максимуму.

Ее спутник выдохнул, словно его тошнило. Прошелся взглядам по их лицам – напряженным, обреченным, злым – и как-то вымученно улыбнулся:

– Если по максимуму, то все.

– О-о… – протянула рыжая. – Похоже, мы неплохо развлечемся, а? Что ж, идет! Хозяин, мою будущую собственность переправьте вот по этому адресу. Покупаю всех.

– Э-э… – начал хозяин. – Госпожа Марианна… э-э… готовит вечеринку?

– Госпожа Марианна, – тихо, как-то язвительно проговорил мрачный тип, пряча некстати вылезший из рукава браслет телепата, – все делает с размахом. В том числе и подбор гарема.

– Двести!

– Двести? Отлично! Кто даст больше? Услышу ли я двести пятьдесят?

– Двести пятьдесят, – тут же отозвался чей-то ленивый голос. – Только объясните, почему у него кляп. Раз уж вы утверждаете, что он такой послушный…

Йен быстро повел глазами по залу, выглядывая, кто такой догадливый (кляп-то специальный, скрытый), но вспыхнувшая было надежда быстро угасла – этот тип покупателей, пресыщенный, злобный, был ему знаком. Он уже не слушал объяснения распорядителя об определенной болтливости товара, якобы радующегося по поводу своей продажи…

«Кивни», – протолкался в ухо бестелесный голос. Менеджер. Суетится, процент зарабатывает. Пошел ты… Черное отчаяние заполняло с головой. Денни, Денни…

«Кивни», – настаивал голос. Зал смотрел, ожидая, когда «болтливый» товар среагирует.

«Кивни». Предупреждающе потеплел ошейник. К черту! Посмотрим, как вы запустите свой чертов шокер прямо на торгах! Ну рискните! Послушный товар? К черту!

Зал откровенно наслаждался обломом распорядителя, язвительно комментируя и товарец с норовом, и тупиц хозяев, и некомпетентность служащих – неудачникам не принято сочувствовать.

Ох! Боль обожгла рот как разъяренный шершень. Йен пошатнулся. В глазах потемнело.

«Кивни. Иначе…»

Йен судорожно вдохнул и опустил голову, пряча ярость и отчаяние. Он не жалел, что помог тем девочкам-беглянкам месяц назад (неужели всего месяц?). Никто не должен стоять вот так, напоказ мерзавцам. Если б он знал, что его вычислят, все равно, наверное, помог бы. Тридцатилетний экономист Йен Честер всегда старался жить законопослушно, и жизнь платила ему покоем и благополучием. Даже при новой власти его образ жизни не слишком изменился – экономисты нужны при любом режиме. Но всему когда-то приходит конец, и его невмешательство закончилось месяц назад, когда в крохотной беседке на своем заднем дворе он натолкнулся на двух полузамерзших девчонок.

Он не жалел, что помог им. Не жалел. Если б только эти подонки не забрали бы и Денни! Денни… Ведь ему всего одиннадцать…

– Триста, – вдруг разрезал смешки и предложения покупателей холодноватый женский голос.

Распорядитель ожил на глазах.

– Триста! Благодарю вас, госпожа! Триста – раз, триста – два…

– Минутку. – Покупательница выслушала своего спутника – мрачноватого типа в безликом черном костюме – и вскинула руку: – Предлагаю триста пятьдесят за него в комплекте с сыном.

Что? Денни! Откуда она знает про его сына? Зачем? Надежда, невероятная, невозможная, вновь затеплилась слабеньким огоньком.

У распорядителя неожиданное заявление вызвало прямо противоположные чувства:

– Это нарушение порядка торгов…

– Что, правда? – Нарушительница порядка откинула с головы капюшон, высвободив целый ворох рыжих кудрей.

– Нарушение! – уже более уверенно проговорил распорядитель. – В данном случае сын не приложение к товару. Ему присвоена другая категория, которая будет продаваться позже и… во всяком случае, не за пятьдесят рублей!

– Сто. На большее этот чахлик одиннадцатилетний не тянет.

Откуда она знает? Йен впился глазами в лицо своей будущей хозяйки. Кто она? Откуда? Зачем ей Денни?

– Мадам, вы не должны нарушать порядок. – Распорядитель отстаивал свои проценты. – Есть другие желающие!

– Что вы говорите! – Рыжая девушка завертела головой, выискивая желающих. – Кто-то хочет поспорить со мной за этот товар?

Зал странно притих. Покупатели вежливо улыбались, демонстрируя полное отсутствие претензий и стремление решать все проблемы мирным путем. Тихо прошелестело слово «феникс».

Феникс? Их же вроде перебили… И с каких пор фениксы кого-то покупают?

Тем временем покупатели стали демонстративно откладывать свои сигнальные флажки в сторону, наглядно показывая намерение превратиться просто в зрителей. Пара-тройка деловых оптовиков вообще предпочла потихоньку исчезнуть. Проценты уплывали на глазах, и распорядитель повысил голос:

– Мы не можем такого позволить!

– Ты, приятель, мелковат, для того чтобы мне что-то запрещать. Так не отдадите?

– Нет!

– Зря. Ну и ладно. – Глаза неожиданной покупательницы как-то хулигански сверкнули. – Ваш товар конфискуется именем Повелителя. Как подарок его величества фениксам.

Распорядитель потерянно рассматривал кристалл на ладони феникса, в мгновение ока сформировавший всем известную эмблему Вадима – меч, перечеркнувший солнце. Знак императорской власти второй ступени, дарованный лишь единицам из миллиардов.

– Я… рад оказать содействие Его Величеству, – наконец пробормотал он. После паузы зал взорвался выкриками – от смешков до негодования. Оттолкнув незадачливого распорядителя, к женщине подскочил высокий мужчина – лично хозяин.

– Я рад оказать содействие Его Ееличеству! – быстренько продублировал он сообщение распорядителя. – Мое имущество – достояние короны! Надеюсь, до Его Величества не достигнет слух об этом небольшом недоразумении? Прошу вас…

Мордовороты из охраны быстро дернули Йена назад, в суету «загона». Там уже кипела работа: приготовленный товар быстро сканировали, зачем-то перекодируя ошейники, и строили друг за другом в две колонны.

– Папа! – Денни махал рукой, улыбаясь сквозь слезы. – Папа, ты вернулся!

Ближний охранник дернулся было к ним – и махнул рукой. Все верно. Теперь они больше не в его власти. И Йен крепко обнял сына, гадая, что будет дальше.

– Со всем уважением, госпожа Марианна…

– Хочешь, я тоже проявлю телепатический дар? – хмыкнула рыжая покупательница. – Госпожа Марианна, вы ведете себя неразумно. Короче, по-дурацки.

– Я бы подобрал слова помягче, – вздохнул «мрачный тип», сейчас утративший половину своей мрачности. – Но в целом… Сто восемьдесят мужей за вечер! Марианна, ну что это?

– Откуда же я знала, что хозяин поймет «товар» как «весь товар»? Дуракам закон не писан. Тем более дуракам, желающим засветить свое имя во Дворце.

Спутник феникса только вздохнул, втайне размышляя, какой именно черт его дернул согласиться на предложение «госпожи» сопровождать ее в поисках. За три дня Марианна совершила впечатляющий рейд по рабским рынкам, «отстойникам», самым одиозным «домам удовольствий» и прочим малоприятным местам. Нет, Дитер вполне разделял желание феникса помочь кому-то вырваться из этого кошмара. Понимал и необходимость привлечения телепата. Было б как-то обидно спасти человека, а потом объясняться с дознавателями, если спасенный окажется сволочью или трусливым угодником. И плату за помощь он находил достойной. Просто сама тамошняя обстановка… никогда в жизни его столько не тошнило!

– И что ты с ними будешь делать?

– Я? По-моему, это ты у нас телепат!

– Но я же не проверял всех! Я только этого парня с его сыном успел!

– А куда спешить? Проверяй. Кто годится в пополнение для Лиги – Коннору для проработки, остальных… Ну в мужья они не пойдут, продавать тоже не буду – жалко. Открою агентство прислуги, что ли…

– «Прислуги»… Интересно, что скажет Повелитель?

– Не поминай к ночи!

– А все же?

– Он скажет, что я старательная подданная. Выполняю его распоряжение о наборе гарема.

– Да уж, старательная. Сколько у тебя теперь в этом «гареме»?

– Четыреста два.

Телепат закашлялся…