Текст книги "Сердце феникса. Сквозь огонь"

Глава 81
Ливень

Мир Земля

А небо на глазах затягивало дымкой. Сначала легкая и светлая, она быстро набрала плотность, и вскоре солнце заслонили густые облака.

Не одна пара глаз недоуменно посмотрела на дневной прогноз, не обещавший ничего подобного. Не одна рука коснулась на экране значка Службы погоды.

И не одна тысяча человек, купившись на объявление «незначительный облачный покров, понижение температуры, без осадков» оставила зонт дома…

Долински-старший с досадой поднял глаза на потемневшее небо. Молнии? Зимой? Сильфы совсем распустились. Если бы не встреча, он бы ни на минуту здесь не задержался. Но ситуацию с Яном так или иначе необходимо решить. Над кланом Долински уже потешаются все Уровни!

Осталось решить, что все-таки лучше: несчастный случай или похищение, которое можно свалить на Лигу? Исполнитель должен вот-вот подойти.

В этот момент на лицо упала капля дождя.

Она все-таки нашла их! Она, Алиса Серафимова, член общества «Друзья порядка», теперь получит настоящий «золотой галстук»! На ее счету уже два задержания, целых два, у многих даже одного нет, хоть они и старше! А ей всего девять, но она настоящий разоблачитель! Сейчас она сообщит в СД, и соседи, спрятавшие своего беглого сына, отправятся вместе с ним – в ту самую лабораторию!

Ой. Дождь? Какой холодный…

Самвел предвкушал приятный вечер. Дома его ждало неплохое развлечение. В последнее время человечки для забавы стали дефицитом – восставать дураков не было, лигисты обычно живыми не давались. А «игрушек» на всех не хватит…

Хорошо иметь дружков из карателей. Особенно хорошо, когда приятель должен тебе денег. Тогда он делится добычей. И вот теперь у него сразу двое, брат и сестрица. Скорей бы домой добра…

Преисподняя, ливень! Бррр, вымок весь. Все настроение пропало.

Комната-калейдоскоп

Братья и Лина

Молнии рвали воздух одна за другой. В их свете Дайомос выглядел особенно страшно. Мертвая пустыня и хищные облака. Остатки дерева… Разрушенный дом. Подвал-убежище… Галерея постепенно звереющих портретов… И снова – мертвая пустыня.

Алекс поймал взгляд Лины – вопрошающий. Это правда? Так будет и у нас? И медленно опустил веки. Да.

– Итак. – Изображение замерло, и Вадим погасил кристалл. – Я посмотрел. Дальше что?

Сердце колотится как бешеное. Осторожно. Самое важное…

– Ты хочешь, чтобы наш мир превратился в такое?

Тигриный взгляд.

– Допустим, нет. Дальше что?

Что-то было не так. Слишком легко. Слишком спокойно.

– Я помогу.

– Правда? – Глаза суживаются.

– Да. Я помогу тебе. Только дай руку…

– Да неужели?! – Серые глаза вдруг бешено сверкнули. – Ты – мне? Ты!

Стена врезается в спину, напрочь вышибая дыхание.

Глава 82
Брат. Друг. Враг

Комната-калейдоскоп

Лина и братья

Оцепенев, Лина смотрела, как ярость Повелителя выжигает из комнаты последние остатки чар; как она становится тем, чем была, – безликой каменной коробкой; как незримые оковы телекинеза все плотней скручивают Алекса; как дрожит у груди колышек из красного дерева… Она пробует чуть сдвинуться, но колышек тут же скользит следом, безошибочно чуя, где ее сердце. Не выскользнуть.

Или попробовать?!

Я не могу на это смотреть!

– Ты думаешь, я не вижу, как ты рвешься? Из шкуры лезешь – «коснись, протяни, тронь»! Что припрятал – яд, нож, кол осиновый? Спаситель мира! – Сказал как выплюнул.

– Нет, не яд и не кол. Это никак не повредит тебе, – размыкаются губы Леша. – Только ему, «холодку»…

– Врешь!

– Нет. Разве ты не хочешь избавиться от этой… твари? Дим, дурак, я же спасти тебя хочу!

– От твари? – По губам Вадима ползет дикая улыбка. – От твари, похоже, и правда надо избавиться…

С брезгливо-яростной гримасой он заносит над висящим в захвате братом фаербол… Когда в светлых глазах зажигается знакомое предвкушение, Лина понимает страшное: Вадима НЕ ОСТАНОВИТ БРАТСКАЯ ЛЮБОВЬ… Ничто его сейчас не остановит. Потому что это говорит уже не он. Эти бешеные глаза, эта безумная ярость уже не его.

«Холодок» почуял угрозу.

А когда долго кормишь дракона, будь готовым к тому, что однажды он может пожрать тебя…

И тогда рвется последняя цепь, удерживающая ее в подчинении. Она не думает. Тело сдвигается само, спокойно и точно движется наперехват летящей смерти. Файер даже красив – кипящий белый огонь в танцующих желтых искрах… Время послушно притормаживает бег – взбешенный Феникс отдает все что может, сжигая резервы, – руки рвут Алекса в сторону, прочь от огня…

Ну же!

Накрыть собой, прижаться всем телом, успеть, успеть… успеть, дьявол и преисподняя! Успеть передать тот золотой сгусток, который так любовно защищал Феникс – магию Избранника… еще немного… немного… сейчас!

Она еще успевает улыбнуться, когда феникс потихоньку подбрасывает Избраннику свою «искорку», успевает увидеть недоуменную гримасу на лице Вадима, когда файер бесполезно расплескивается о стену, и солнце в глазах Леша… Она даже успевает понять, отчего Вадим вдруг отступает, широко раскрыв глаза – не зря вы боялись эмпатии, а, Повелитель?

…И тут же боль входит под лопатку, в клочья разрывая сознание. Колышек… все-таки нашел.

Как Леш зовет ее, как просит не уходить, как обнимает, прижимая к себе, осознав бесповоротность потери – она уже не видит.

И не видит, как, бережно опустив ее тело на пол, Леш медленно поднимается с колен и поворачивается к брату.

Зал тряхнуло. Еще раз. Еще, еще, пока с потолка – роскошного потолка с золотыми узорами – не посыпалась пыль. Пол дрожал под ногами, по темному мрамору ползли трещины, с треском лопнула декоративная панель…

Алекс шел.

Брат. Друг. Враг.

«Враг! – взвыл «холодок». – Убей. Сейчас же!» Опасно-опасно-опас… Больно! Алекс шел. Бледное лицо, широко раскрытые глаза. Руки, руки… в крови. И боль. Смерть феникса сожгла все оковы и запреты, испепелила барьер, за которым эмпаты клянутся держать свои чувства и прятать свою боль до конца жизни. И она хлынула в зал рекой – немыслимая, нестерпимая, жуткая.

Алекс сделал еще шаг.

Вадим захлебнулся этой болью. Он отступил, невольно вытянув вперед руки – отбросить, оттолкнуть. Сжечь на месте его, источник боли. Его, Лешку. Убрать. Убрать… Он вытянул руки… и через секунду прижал их к сердцу, пытаясь хоть так прикрыться, защититься…

– Стой!

Алекс шел. Кажется… Глаза застлало слезами, и только силуэт Алекса, размытый, нечеткий, приближался.

– Стой… не… – Боль не дает дышать. Как он еще идет? Как он может? Ведь это же его чувства. Бывает ТАК больно? Как тогда, как тогда… Тогда, шестнадцать лет назад… «Леш, я не хотел, не хотел, чтоб ты так…»

«Я не хотел. Она сама виновата! Я…»

«Он убьет тебя», – поднялась из глубины ледяная волна. Колючая, черная.

«Нет». – А в глазах темно и сердце почти останавливается.

«Убей! Опасно. Бей первым. Бей же!»

Алекс шел. Он совсем рядом.

«Не дай ему коснуться! Не дай ему коснуться меня! – «Холодок» уже рычит, уже царапается изнутри, пытаясь перехватить контроль над телом. – Убей!»

Кровь бьет по вискам молотом, из горла рвется хрип пополам с рычанием, а внутри у сердца жжет. Жжет, жжет и леденит, и каждый вдох как кислота…

«Убей! Убей, убей сейчас же! Бей-бей-бей-бей!.. Пусти, я сам!»

Рука дергается – поднять, раскрыть ладонь, ударить, сжечь… и останавливается. «Нет. Не хочу. Не хочу. Пошел вон. Я не хочу!

Я не стану…»

«Дурак, пусти!» – «Холодок» визжит и рвется, как бешеный гепард, он буквально кромсает все, до чего может дотянуться, но Вадим не шевелится.

Леш рядом. Совсем. Совсем. И взгляд – глаза в глаза. Долгий взгляд, в целую секунду. За окном – дикие клубки молний, из-за грома не слышно, как сыплются стекла…

Он смотрит. Долго. Глубокий вдох можно сделать.

А потом бьет. Несильным скользящим движением, почти не боль…

И мир взорвался. Соскользнул. Изменился…

А над землей шел прохладный дождь, звонкий и легкий. Серебряные капли осыпали крыши, плясали на асфальте улиц, впитывались в землю, чтобы взрасти потом снова с травой и цветами, невесомо скользили по коже людей. А вместе с дождем по улицам стлался туман, дышал прохладой, вился у ног, прокрадывался в вентиляцию.

И останавливается, расходится, не доходя до арены Службы развлечений, компания «новой знати». Многообещающие планы – поразвлечься, купив пару-тройку гладиаторов, – вдруг перестали казаться привлекательными. Настроение ушло. И очень захотелось побыть в одиночестве…

Идет дождь.

И успокаивается громко ссорящаяся семейная пара в Милане. И в Лионе. И в Сочи… И в Далласе не будет сегодня предсказанного ясновидцем убийства из ревности.

Клубится туман…

И в маленькой спальне, заклеенной фотографиями Повелителя, плачет во сне Алиса Серафимова. Ей кажется, что на груди сидит что-то черное. Гадкая черная тварь со скользкими щупальцами пристроилась и шепчет гадости. Про маму и папу, про соседей, которые прятали своего сына, про то, что она, Алиса, посадила кого-то в тюрьму…

И эта тварь вылезла из ее груди.

Уходи. Уходи, я не хочу такое слышать. Это неправда, я не такая. Пожалуйста, мамочка, прогони ее… Я ведь не злая. Я не злая, я больше не хочу…

Кружит над городом среброволосый сильф. Вьются серо-синие тучи, все набухая и набухая водой…

И Георгия Стефанидес, директор государственной станции переливания крови, приглашенная гостья телешоу «Герой дня», глубоко вдохнув ароматизированный воздух, вдруг перестает улыбаться. Она молчит и смотрит в стену, не видя ни приветливой ведущей, ни кристалла-органайзера с цифрами и заметками, ни рекламных картинок. А когда ей наконец предоставляют слово, то вместо увлекательного рассказа о прелестях покупного волшебства хрипловатый голос вдруг начинает говорить о «пробирках», как неофициально называют сотрудники станции бесправных магов – источников крови. Как держат их под гипнозом, чтобы не вырвались, как они гуляют – на цепочках, прикрепленных к стальному кругу. И зрители в студии слушают, забывая про заказанные хлопки и приклеенные улыбки.

Неслышно и незаметно растекается по белым трубам бесцветная примесь…

На роскошной постели мечется серый пришелец из мира Дайомос, советник протектората Азия-3 Марги-Раа. Кровать могла бы вместить два десятка тел, но он на ней один. За плотно закрытыми дверями ждут вызова охранники внутренних покоев и прислуга. Нервно прикипел взглядами к часам персонал обоих гаремов, верхнего и «расходного». Позовет ли хозяин? Кого?

Но хозяин никого не зовет. Он вообще не двигается – только пальцы подрагивают. Красноватые глаза кажутся черными из-за сильно расширенных зрачков. Неподвижное тело распласталось на постели, и рука бессильно замерла в нескольких сантиметрах от пульта вызова. В доме тихо, очень тихо, он сам установил звукоизоляцию на сегодня, и его хрипа никто не услышит.

Грузовые платформы быстро, бесшумно, отлаженно разносят грузы с телепорт-платформы. И вместе с ящиками и коробками прибывает еще кое-что. Оседает на руках и одежде, разносится ветром.

И очень тихо сегодня в злачном местечке для оборотней «Клыки во тьме». Вервольфов одолевает странно мирное настроение, никому не хочется «погонять оленей», и даже на официантках ни царапинки.

Многих, очень многих этим вечером накрыла необычная волна покоя и расслабленности. Или наоборот, появлялись признаки нездоровья: болезненные судороги, странный кашель, головные боли. Ничего страшного, просто захотелось лечь и отдохнуть.

Почему-то заснули раньше времени вампиры – еще до полуночи все вдруг ощутили непривычную слабость, сонливость и поспешили найти место для сна, порой даже не отпросившись с работы.

Не понимая, застыла у постели дознавательницы Дианы Райс ее мать Кристалл. Девушка металась в бреду, то не узнавая ее, то прося прощения.

Почуяв неладное, встревожились и попытались спуститься на Уровни местные демоны. Но успели не все…

Напряженно ждало условленного момента подполье. Марк и Линдэ, Этьен и Максим, Богуслав и дочь Виктора… В Огнеграде заканчивал приготовления «гарем» Марианны. Передав дочь Хранительнице, торопились на место сбора феникс Белла и ее муж. Считая секунды, рука об руку застыли у медиа-шара Анжелика и Ян. Неслышными тенями кружили в небе сильфы…

Сыпал и сыпал, не останавливаясь, очистительный дождь.

Планета засыпала – чтобы проснуться иной.

Ничего этого феникс не видит. И не знает, что с этой минуты мир изменился.

Пока не знает.