Текст книги "Николай Онуфриевич Лосский: философские искания"

§ 6. Философское решение проблемы жизни смерти

Н. О. Лосский объясняет мироздание так, что в нем нет смерти в ее идеальном понятии. В нем ничего не уходит и не проходит, в нем нет прошлого и будущего, есть только изменение в рамках настоящего и целого. Поэтому идеальной духовной смерти человека нет, есть только телесная смерть. «Она состоит в прекращении тех жизненных процессов, которые возможны не иначе как при сохранении союза главного субстанционального деятеля с подчиненными ему деятелями. При распадении этого союза сами субстанциональные деятели не погибают: каждый из них есть существо сверхвременное, следовательно, вечное»[46]46
  Лосский Н. О. Условия абсолютного добра. – С. 47.


[Закрыть]. Жизнь как таковая не исчезает, уничтожается только ее биологическая форма, где есть отделенность и вражда. В этом отношении биологическая форма жизни несовершенна. Во всяком субстанциональном деятеле изначально заложено стремление к совершенству. Поэтому «во всех случаях смерть оказывается не полным уничтожением жизни, а наоборот, единственным путем для сохранения и продолжения жизни. В ненормальных условиях царства вражды положительно-отрицательное время есть истребитель всего несовершенного неудачного, ложного, преграждающего путь нашему дальнейшему развитию»[47]47
  Лосский Н. О. Чувственная, интеллектуальная и мистическая интуиция. – С. 114.


[Закрыть].

Телесная смерть кажется человеку самым страшным злом. Однако, если понимать цель мироздания и выполнять христианские заповеди, то отношение к ней может измениться. Главное назначение человека заключается в том, чтобы смирить «гордыню», полюбить Бога больше, чем самого себя. Тогда смерть покажется целесообразной. Лосский говорит: «Не надо однако забывать, что она зло производное, следствие основного зла, состоящего в себялюбии, то есть грехе отпадения от Бога и нарушения ранга ценностей»[48]48
  Лосский Н. О. Условия абсолютного добра. – С. 48.


[Закрыть].

Рассуждать о бессмертии – это значит рассуждать о вечности души, то есть о предмете, не имеющем временной формы, следовательно, непредставимом чувственно. Н. О. Лосский, подходя к изучению проблемы жизни и смерти на философском уровне, считает, что цель философа заключается не в том, чтобы доказать само бессмертие души, а прежде всего в том, чтобы ответить на вопрос, существует ли возможность знания о таком предмете, как бессмертие души, и затем, как человек может избежать страха смерти. Идею бессмертия души как проблему теории знания он излагает в статье с соответствующим названием[49]49
  Лосский Н. О. Идея бессмертия души как проблема теории знания // Основные вопросы гносеологии: сб. статей. – Пг., 1919.


[Закрыть].

Для того, чтобы истина приоткрылась человеку, его духу нужна жертва живого и преходящего, времени и жизни. И здесь наступает то, что современник Н. О. Лосского Н. А. Бердяев называет трагизмом. Казалось бы, дух человека, перед которым открылась истина, должен удовлетвориться и успокоиться, ведь цель достигнута и истина мира понятна, а вечность приоткрылась, но именно в этой ситуации дух впадает в противоречие с самим собой и появляется тоска по ушедшей молодости, остается сожаление о живом уходящем. Возникает вопрос, почему человек может понять смерть преходящего, но не может ее принять и не может согласиться с ее необходимостью по отношению к себе. Тоска о безвозвратном, тоска зрелого духа по юности своего тела. «Наше стремление к абсолютной истине глубоко трагично, эмпирически безысходно… – отмечает Бердяев. – Сущность трагизма лежит в глубоком несоответствии между духовной природой человека и эмпирической действительностью»[50]50
  Бердяев Н. Опыты. – СПб., 1907. – С. 38–39.


[Закрыть]. Он считает, что трагизмом окрашены все сущностные моменты жизни человеческого духа: красота, любовь, свобода, истина– все это связано с трагизмом смерти. «… В самые главные, самые счастливые минуты жизни человека предостерегает трагизм и от этого трагизма нет спасения ни в общественном благоустройстве, ни в науке, – от него не скроют ни хорошо устроенные здания, ни теплая одежда и не даст никакого утешения познание законов природы»[51]51
  Там же. – С. 37.


[Закрыть].

Противоречие жизни и смерти на философском языке звучит как противоречие категорий конечного и бесконечного, и оно является одним из основных, которое объясняет противоречивый процесс всеобщего единства многообразного мира. Диалектический метод Гегеля позволил охватить мышлением понятие процесса жизни мира. Но понятие не примирило человека с субъективным трагизмом, и дух человеческий задает себе вопрос: зачем так? Этот вопрос страшен для человека, но он существует, раз поставлен.

Другой современник Н. О. Лосского К. Э. Циолковский именно так его и поставил, размышляя над теорией космических эр. Он говорит: «Есть вопросы, на которые мы можем дать ответ – пусть не точный, но удовлетворительный для сегодняшнего дня. Есть вопросы, о которых мы можем говорить, которые мы можем обсуждать, спорить, не соглашаться, но есть вопросы, которые мы не можем задавать ни другому, ни даже самому себе, но непременно задаем себе в минуты наибольшего понимания мира. Эти вопросы: зачем все это?… Дирижабли, ракеты, второе начало термодинамики – это дело нашего дня, а вот ночью мы живем другой жизнью, если зададим себе этот проклятый вопрос. Говорят, что задавать такой вопрос – просто бессмысленно, вредно и ненаучно. Говорят– даже преступно. Согласен с такой трактовкой… Ну а если он, этот вопрос все же задается… И задается он не только здесь в светелке Циолковского, но некоторые головы полны им, насыщены им– и уже не одно столетие, не одно тысячелетие… Этот вопрос не требует ни лабораторий, ни трибун, ни афинских академий. Его не разрешил никто: ни наука, ни религия, ни философия. Он стоит перед человечеством – огромный, бескрайний, как весь этот мир, и вопиет…»[52]52
  Чижевский А. Л. Теория космических эр // Гиренок Ф. И. Русские космисты. – М, 1990. – С. 41–3.


[Закрыть].

Так или иначе, отвечая на вопрос о соотношении жизни и смерти, философы допускают бессмертие души, ибо разложение тела очевидно, недоказанным остается, существует ли и где человеческий дух. Н. О. Лосский ставит перед собой задачу доказать возможность изучения вечности души, того, что она поддается познанию. И это он считает самым слабым звеном в истории философии и в компенсации этого пробела видит свою заслугу.

Лосский делает акцент на том, что существуют два разных мира: временный ряд событий и безвременное бытие. Человек же развивает в себе умение отчетливо наблюдать только один из этих миров – временный. Поэтому, когда речь идет о вечном «я», мы умеем только указать его наличность, но не рассказать о его безвременном содержании. Однако оно должно существовать и более богато, чем временная жизнь. «Вечность этого бытия указывает на его гармоническое отношение к остальному содержанию мира и на его всеобъемлющий фактор в противоположность временному ряду событий, который состоит из явлений, взаимно исключающих друг друга… Весьма вероятно поэтому, что если бы мы обладали совершенным знанием о вечном бытии, мы впервые в нем нашли бы конкретную полноту, а то существующее, которое теперь считается конкретным, оказалось бы бесконечно малой дробью, отвлечением от этой конкретной полноты»[53]53
  Лосский Н. О. Вопросы гносеологии. – С. 89.


[Закрыть].

Доказательство познания вечности индивидуального «я» Н. О. Лосский ставит для себя как основную задачу. При бессмертии родового «я», индивидуального бессмертия не было бы, и такое бессмертие не может соответствовать целям индивидуума. Потому, считает Лосский, тем более необходимо установить, какие нужно сделать дополнительные исследования, чтобы путем непосредственного наблюдения над «я» установить, есть ли вечное «я» и какое оно: «я» индивидуума или родовое?

Очевидно, для решения вопроса необходимо наблюдать не только свое, но и другие «я», и на этом основании или отвергнуть множественность вечных «я», или признать их. Так строит логику своих мыслей насчет жизни отдельного человека Н. О. Лосский. Бессмертие индивидуальной души может быть доказано только тогда, когда будет доказана возможность ее вечности. Лосский считает, что ссылки на вечность души как прирожденного чувства или идеи могут быть ложны.

Доказательство, придающее идее бессмертия души теоретическую ценность, может быть дано только в том случае, если оно осуществляется в духе имманентных теорий знания, то есть только в том случае, если вечность души может быть предметом наблюдения или может быть установлена путем умозаключения, опирающегося на наблюдение чего-либо вечного. Многие считают, что невозможно наблюдать вечность. Это заявление Лосский опровергает. Он говорит о том, что идея непрерывного существования вещей имеется в человеческом уме. Мы вправе задать вопрос: откуда же она возникла? По мнению Лосского, она есть продукт деятельности воображения, представляющего вещь существующую даже тогда, когда мы ее не воспринимаем. «Акт знания (субъективная сторона знания), – отмечает он, – совершается в настоящий момент, а предметом знания может быть событие, совершающееся в другой момент времени, например, в прошлом или будущем; акт знания может длиться секунду, а предметом его может быть процесс, длящийся минуту, час, год, века. Способность обозревать в один миг процессы, занимающие продолжительное время, человек пользуется на каждом шагу… без помощи этой способности невозможно было бы восприятие движения»[54]54
  Там же. – С. 85.


[Закрыть].

Лосский отмечает, что освободиться от наклонности переносить временные свойства акта знания на его предмет очень трудно. Однако каждый ученый, когда начинает рассматривать не отдельные предметы, а закономерности в них, не представляет уже временные моменты знания. Из этого факта вытекает множество следствий. Лосский приводит два. Рассмотрим их, поскольку они имеют принципиальное значение для понимания его концепции.

1. Акт восприятия может доказать знание о существовании вещей вне момента восприятия.

2. Разнородность между предметом и актом знания может достигать большой степени: предмет знания может совсем не обладать временными свойствами, он может принадлежать к сфере бытия, а не бывания, то есть стоять вне потока изменений, как нечто сверхвременное, тем не менее на нем может быть сосредоточено внимание познающего субъекта: «акт созерцания может длиться одну секунду, но созерцаемое может быть вечным»[55]55
  Там же. – С. 86.


[Закрыть].

Лосский делает вывод, что то же самое распространяется на бессмертие души, то есть говорить о бессмертии – это значит иметь в виду безвременность, вечность. Следовательно, о бессмертии души знает тот, кто наблюдает в своей душевной жизни начало, стоящее вне течения событий душевной жизни. Однако без него они существовать не могли бы. События, совершающиеся в душевной жизни, радость, печаль, хотения, напряжение внимания и т. п. касаются человека, испытываются, как принадлежащие одному и тому же «я». Логика Лосского возвращает к тому, что решение вопроса о вечности или тленности человеческого духа должно быть достигнуто путем усовершенствования наблюдения над «я». Но именно здесь мы видим, что «человек наблюдает свое я, как несомненно стоящее вне потока событий, как бытие, абсолютно не сравнимое с событиями радости, печали, хотения и т. п. как бытие, в применении к которому вопрос – сколько времени оно будет длиться так же нелеп, как вопрос – какого цвета справедливость, зеленая она или голубая. Я – для человека выступает как наблюдаемый факт»[56]56
  Там же.


[Закрыть]. Для этого, отмечает Лосский, нужно чрезвычайное напряжение: способности отвлечения и особое направление внимания, чтобы наблюдать «я» с такой отчетливостью, какая требуется для непосредственного решения вопроса о вечности души. Свою задачу Лосский видит в том, чтобы показать, что строение процессов знания не исключает возможности наблюдения таких объектов и что должны существовать люди с особенно развитой способностью такого наблюдения. Описание такого наблюдения Лосский возлагает на будущих ученых. Он пишет: «Проблема бессмертия души волнует не столько философов, сколько религиозных людей, не сомневаемся, что в мировой литературе, поскольку в ней выразился религиозный опыт человечества, должны найтись красивые описания наблюдений над душевною жизнью в духе теории интуитивизма, утверждающей возможность наблюдать вечное»[57]57
  Там же. – С. 89.


[Закрыть].

Для Лосского философия – это прежде всего наука. Она имеет свои всеобщие законы, которые пронизывают и связанную философскую систему. Философия имеет всеобщий характер и служит не одному человеку или нации, а всему человечеству, и эту своеобразную науку развивает общечеловеческая мысль. Именно поэтому, считает Н. О. Лосский, философия носит всеобщий характер.

Она, имея целостный взгляд на окружающий мир, на Вселенную, Космос, Бога, вырабатывает свой метод постижения их. Своеобразный способ целостного, философского постижения действительности предлагает наряду с другими классиками истории философии Лосский. Это интеллектуальная интуиция, которая предполагает не иррациональное восприятие вселенной, а напротив интеллектуальный опыт человеческого сознания, напряженную и длительную работу ума. Философский труд разума дает результат постижения внутренней взаимосвязи мира как целого. Глубокое погружение в мысль о мироздании может привести к выводу о существовании всеобщей закономерности.

Такой процесс интеллектуального просветления во взгляде на мироздание Лосский считает философской интуицией. Она указывает напряженному разуму скрытое единое в хаотическом нагромождении элементов вселенной. В процессе изучения основных элементов и аспектов мира философия как наука призвана вскрыть их внутреннюю взаимосвязь, которая образует мир как целое[58]58
  См.: Лосский Н. О. История русской философии. – С. 407.


[Закрыть].

Но для выработки целостного миропонимания человеку нужно подняться на уровень высокого абстрагирования или выработать способность к высокой абстракции. Это значит: следует подняться над внешним опытом рассудка, видеть не столько внешние стороны предмета, сколько его внутреннее – сущность мышления – его переход к целостному освоению мира и пониманию его внутреннего основания, скрепляющей «нить» вечности и Бога. Эту способность Н. О. Лосский и определяет как интеллектуальную и мистическую интуицию.

Анализируя природу вселенского бытия, философия доводит этот анализ до крайнего предела, занимается такими аспектами мира и Бога, которые уже не поддаются никакому внешнему анализу, а составляют содержание всеобщих суждений. Чтобы успешно разрешить эту задачу, считает Н. О. Лосский, философия должна обладать способностью к спекуляции, то есть к интеллектуальной интуиции.

Таким образом, философия – это наука, ее предмет – реальный мир как целое и Божественный мир совершенства, ее метод – интеллектуальная и мистическая интуиция, ее назначение – раскрыть внутреннюю связь единого «вселенского бытия» и наделить человека целостным миропониманием.

Все три вида интуиции, которые участвуют в познании, не выступают в чистом виде. Чувственная интуиция, проявляясь, например, как восприятие звуков, цветов, запахов и т. п. требует различения. Лосский подчеркивает, что воспринимается не звук вообще, а определенный звук. Эта форма восприятия «отдельного», определенного элемента мирового бытия, его выбор есть уже его идеальный момент. И это усмотрение отдельного возможно не чувственной, а интеллектуальной интуицией, умозрением. Несмотря на то, что все в познании начинается с чувственной интуиции, ей всегда сопутствует интеллектуальная. Она же может быть чистой, если предметом познания будут общие понятия, законы, то есть идеальное бытие. Но ей может сопутствовать мистическая интуиция, когда предметом становится само «я» или Абсолютное. Мистическая интуиция – это конкретная спекуляция или конкретное умозрение. Она является сложным явлением сознания в процессе познания.

Отвлеченное умозрение (фактически, это рассудок) применяется во всех специальных науках, но даже его достичь непросто, поскольку эволюция всех наших предков и собственные наши интересы выработали в нас способность сосредотачивать внимание преимущественно на чувственно-данной среде, на реальном пространственно-временном бытии и опознавать его… «Наглядность мешает созерцанию духовного бытия. То, что нужно для философии, именно опознание органической целости бытия, объемлющей сверхпространственно и сверхвременно реальную множественность»[59]59
  Там же.


[Закрыть].

Таким образом, для Лосского постижение целостного мира возможно на уровне сверхрационального. Возможна только сверхрациональная конкретная целостность, в которой рациональные элементы, подчиненные закону тождества и противоречия представляют единство противоположных определений. Чтобы постичь это единство мира, возвыситься над его противоречием, мышление должно быть сверхрассудочным, металогическим, с точки зрения традиционной формальной логики.

Спекулятивное, или умозрительное, знание есть то, что в религиозном сознании называется мистическим, таинственным, но таинственное оно только для рассудка, так как под мистическим понимается конкретное единство тех определений, которые рассудок воспринимает только в их разделении и противоположности. Таким образом, всеобщее развитие и есть мистическое, то есть выходящее за пределы рассудка, а вовсе не то, которое недоступно мышлению и непонятно ему.

Интуиция, по Лосскому, вовсе не освобождает от метода и логики. Интеллектуальную интуицию нельзя принимать на веру и ссылаться в доказательстве на внутреннее откровение. Знание, данное интуицией, обосновывается логически, только уровень логики, выше традиционной формальной, – это металогика, или то, что Гегель называет диалектической логикой.

Конкретный идеал-реализм Лосского есть раскрытие с помощью интуиции целостного единства чувственного, интеллектуального и мистического опыта в познании действительности. Он это подтверждает таким образом: «восходя от системы мира к Сверхмировому и Сверхсистемному началу, от всякого „что" к Сверхчто, мы находим абсолютную полноту содержательности, которая обозначается термином Божественное ничто не вследствие своей пустоты и абстрактности, а как раз наоборот, вследствие своей несоизмеримой с мировым содержанием полноты. Такое начало обосновывает мир свободно творчески»[60]60
  Лосский Н. О. Гегель как интуитивист. – С. 283.


[Закрыть].

§ 7. Философская система

Если посмотреть на философский путь ученого-философа и его хронологию работ, то мы увидим следующую последовательность: интуитивизм, метафизика и идеал-реализм, этика, эстетика. Но речь идет не только и не столько о том, как сам он представляет нам свой путь становления. Важнее понять, какой объективный смысл имеет его философия. Действительно, вклад Н. О. Лосского, если его оценивать с точки зрения целостного учения, которое сложилось как результат всей творческой деятельности, выглядит иначе, по сравнению с тем, если учитывать хронологию его становления. Объективно его система идеал-реализма есть взаимосвязанная целостная совокупность метафизических, этических и эстетических взглядов, пронизанная интуитивизмом как методом их формирования. Сама же система отражает многообразие бытия внешнего мира.

Таким образом, объективно теория интуитивизма не является особым направлением, а становится средством связи системы идеал-реализма. Поэтому, в целом, философскую систему Н. О. Лосского можно назвать интуитивным идеал-реализмом.

В. 3. Зеньковский в своей «Истории русской философии» отмечает это достоинство и характерную особенность Н. О. Лосского, говоря, что «он едва ли не единственный русский философ, построивший систему философии в самом точном смысле слова…»[61]61
  Зеньковский В. В. История русской философии: в 2 т. Т. 1. – С. 200.


[Закрыть]. А один из современных исследователей русского духовного наследия Н. О. Лосского В. Ковалев отмечает: «Н. О. Лосский создал не только собственную законченную систему, но и осмелился сказать свой стиль изложения мыслей. К его работам даже применяли определение Шопенгауэра – „блестящая сухость". Суть же его системы сводилась по его словам к органическому идеал-реализму»[62]62
  Ковалев В. Н. О. Лосский // Слово. – 1970. – № 3. – С. 47.


[Закрыть].

Системность, характерная черта философии Н. О. Лосского, приводит к внедрению в русскую философию западной традиции. Она возникает, по существу, из аристотелизма. На это обращали внимание западные славянофилы, которые связывали философский рационализм с соответствующей деформацией крестьянства. В русской философии осознание невозможности развивать философию только в рамках аристотелизма высказывает, однако, архимандрит Гавриил В. Н. Воскресенский[63]63
  Гавриил. История философии Архимандрита Гавриила. Ч. 1–6. – Казань, 1839–1840; и др.


[Закрыть], автор замечательной в своем роде истории русской философии. Для него было очевидно, что лишь возобновление платоновской линии способно умерить претензии рационализма и объединить силы разума и духа. Аналогичными были соображения В. Н. Карпова[64]64
  Карпов В. Н. Введение в философию. – СПб., 1840; Карпов В. Н. Взгляд на движение философии в мире христианства и на причины различных ее направлений // Журнал Министерства Народного Просвещения. – 1836. – Ч. 92; Карпов В. Н. Философский рационализм новейшего времени // Христианское Чтение. – 1860. – Кн. 3–6, 12.


[Закрыть], который попытался развить из религиозных основ, в рамках и на основе чистой интуиции национальную русскую философию.

Идеал-реализм Н. О. Лосского – это такая логическая система, которая призвана возродить метафизику в ее классическом понимании. Этим обстоятельством он пытался увести ее от узких задач современного ему позитивизма, видевшего цель философии лишь в анализе и обобщении результатов отдельных специальных наук. В то же время Лосский ставит перед собой задачу, не лишая ее особенности чисто русской традиции – духовности, решать всеобщие мировоззренческие проблемы логическим путем. При этом логика понимается как наука о законах мышления, на основе которых из исходного принципа строится стройная логическая система, пронизанная и как бы скрепленная этим принципом. В качестве такого принципа, или субстанции, Лосский выдвигает единую связь идеального и реального. Эта связь сама есть то единое, что существует в тварном мире, дает реальность существованию мира, находится везде, во всем, делает мир органически связанным целым. Эта связь также есть то, что создает целое, а не раздвоенность, поэтому его система далека от дуализма и есть, скорее, диалектическое единство (одновременно и целое, и разделенное внутри самого себя), или триалектика, понимаемся как система соединения двух противоположностей в третьем.

Это введение логики в философию делает Лосского оригинальным в русской философии, ибо русские философы, подчеркивая религиозную духовность, так или иначе пренебрегали этой стороной философии. В то же время, сохранив русское своеобразие, его система встает в ряд мировой философской классики. Тем более, что он действительно до конца выдержал ее в классическом стиле, так как представил три традиционные ее части: логику, или метафизику, этику и эстетику. Связующей нитью в качестве теории познания проходит через всю эту систему интуитивизм. Различая интуицию на чувственную, интеллектуальную и мистическую, Лосский впервые в истории философии выделяет три вида интуиции и делает их особой сферой теоретического рассмотрения.

Античные мыслители исключали чувственность из интуитивного восприятия. Что касается мистической интуиции, то она преимущественно разбиралась теологами и включалась в систему обрядовых медитаций (систему ритуального сосредоточения). Лосский же примеряет все эти гносеологические формы в единой системе интуиции.

Начиная свою философию как основатель оригинального интуитивизма, Лосский показал и обосновал в нем одну из возможных концепций объяснения происхождения нашего познания, но далее работа и размышления над тайнами сознания и развития целостного мира приводят его к мысли, что философ обязан дать свое видение системы мирового устройства. Исследуя проблемы всеобщего бытия, Лосский приходит к выводу, что в мире все неразрывно связано, он есть целое, в нем все одинаково ценно и необходимо. Невозможно говорить о субъективном предпочтении большей важности идеального или материального, рационального или эмпирического, единичного или всеобщего и т. д. Они все одинаково необходимо существуют в целом и как целое, их связи органически переплетены. В качестве субстанции бессмысленно иметь в виду что-то одно, выбранное из многообразия существующего в этой целостной органической взаимосвязи. Субстанцией является сама связь субъекта и объекта, которую осуществляет субстанциональный деятель. Мир существует только как органическое целое, в котором эта связь имеет свое многообразие, он представляет собой не односторонний идеализм и не односторонний материализм, а взаимосвязь идеального и материального (реального).

Синтез нематериализма и реализма достигнут благодаря тому, что общие отвлеченные идеи подчинены индивидуальным субстанциональным деятелям.

В самом начале своего творческого пути Лосский пытается найти единство эмпиризма и рационализма, натурализма и мистики. Затем ищет общее в материализме и идеализме, объективизме и субъективизме, персонализме и универсализме, онтологизме и гносеологизме. Н. О. Лосский ничего не разделяет, все пытается соединить, привести к единству. Итак, он до самого последнего времени пытается добиться внутреннего сближения разных начал, соединенных им в одну систему. Его выручает, во всяком случае, тот общий методологический принцип, который все яснее «выступает у него по мере развития его системы. Как ни странно, но у Лосского мы не находим каких-либо интуиций (в обычном смысле этого слова), а вместо них он предлагает различные гипотетические конструкции, которые прилагает к объяснению тех или других тем. Это, если угодно, интуиция разума, то есть обычные построения, некие гипотезы»[65]65
  Зеньковский В. В. История русской философии: в 2 т. Т. 1.


[Закрыть].

Системность и стремление найти внутреннее единство стали характерными чертами философии И. Лосского в целом. Он обосновывает это тем, что ни одно направление в философии, ни одна человеческая мысль не могут быть чистым вымыслом или случайностью. В них присутствует определенная необходимость, и отражается доля истины. Поэтому в человеческом наследии ничто не должно пропасть, исчезнуть в противоборстве. Все необходимо сохранить, как духовный опыт человечества.