Текст книги "Фонтан с шоколадом"

– А что за мужик? – лениво поинтересовалась Мурка.

– Вадим Александрович, – пробормотала я, отползая в кабинку. И была поражена странным взглядом, которым проводила меня Наташа.

Что же это было? Она так улыбнулась, будто… будто… рада? Нет, единственное, что могу сказать точно, – улыбка была неприятной. Значит, если не рада, то… злорадна? Раздраженная тормознутостью своих мыслительных процессов, я решительно повернулась к унитазу передом и сунула два пальца в рот. Прощай, коктейль, но я ужасно не люблю, когда ничего не соображаю. Потом я полоскалась у раковины, а Леночка молча сидела у столика.

– Лен, не обижайся на меня, – попросила я. – Он мне не нужен, правда. Давай я смоюсь потихоньку, я ты иди к нему и все. Ну, скажешь, что коктейль меня окончательно подкосил. Он, похоже, интеллектуал, так что говори что-нибудь про жизнь, кино… хоть про школу!

– Нет, спасибо, – холодно отозвалась Лена.

Вздохнув, я направилась обратно. Мне расхотелось веселиться. Народ квасил, купался и тискался с детской непосредственностью, а я вдруг поняла, что экскурсию пора заканчивать. И тут я сообразила, что домой мне ехать не на чем. Действительно, сюда я приехала на машине Леночки, как и две другие наши коллеги. А обратно? Как-то я не подумала… А вот как сюда такси вызвать? И хватит ли у меня денег добраться на такси до города? Хоть до ближайшей станции метро? Вот черт, попала. Но мне не хотелось грузить окружающих своими проблемами, поэтому я выпала из туалета, сияя улыбкой, и застыла, пытаясь сообразить, в какой стороне выход.

– Танечка, куда же вы пропали?

Оп, перед моим носом закачался очередной разноцветный зонтик, венчающий коктейль. Заманчиво звякнул лед в бокале. Пить мне действительно хотелось. Но не спиртное, поэтому я кивнула, стакан взяла и сказала Вадиму Александровичу:

– К сожалению, мне пора.

– В смысле? – Он поправил очки и уставился на меня, как на привидение.

– Помните, я ведь говорила вам, что пришла сюда вроде как на экскурсию. Теперь народ переходит к основной части программы, которая мне не нужна.

– А коктейль? Ну хоть допейте!

– Спасибо. – Я сделала вид, что пью, и булькнула в соломинку. – А вон моя подружка, давайте я вас познакомлю.

Повинуясь моему жесту, он повернулся и проводил взглядом Леночку. Воспользовавшись моментом, я быстро отлила полстакана в стоявшую рядом пальму в кадке.

– Она милая девушка и…

– Спасибо, Танюша. – Вадим Александрович внимательно смотрел на меня. – Но думаю, я тоже буду собираться. Шумно здесь, а мне завтра на работу.

– Да? – Я колебалась, потом все же решилась. Ну, пошлет так пошлет. – А вы здесь живете или в Москву поедете?

– В Москву! В Москву! – отозвался он, и я захихикала. Судя по интонациям, это тоже была цитата, но я не помнила откуда.

– А вы меня не подбросите? – быстро спросила я. – До любого метро!

– Ну, только если вы будете хорошей девочкой и допьете коктейль, который я добывал с такими боями.

Я с сомнением посмотрела на бокал. Там оставалась половина напитка. Собравшись с силами, отхлебнула, поняла, что меня сейчас вырвет, и сказала:

– Давайте искать выход, и я буду пить на ходу. А то уже поздно, и голова у меня от шума болит.

Он кивнул, крепко взял меня за руку и повел к выходу. Пробираться местами через толпу было непросто, и в какой-то момент я очень ловко сунула свой бокал какому-то раскрепостившемуся до серебряных плавок метросексуалу. Вадим Александрович довел меня до холла, но я сказала, что мне нужно вещи забрать из комнаты на втором этаже. Он кивнул:

– Я буду ждать вас в машине. Черный «ауди». Единственное… – Он заколебался, потом все же закончил: – Не нужно рассказывать подружкам, что я вас подвожу. Здесь это не принято.

– Конечно, спасибо вам. – Я побежала в Муркины апартаменты, где оставила свою сумочку и куртку.

Там переодевалась Леночка. Она хмуро глянула на меня, и я, хоть и собиралась спросить, не едет ли она домой, осеклась. Молча собрала вещи и пошла в двери.

– Ты куда? – неожиданно спросила коллега.

– Домой.

– А-а. Такси вызвала?

Значит, она на меня не сердится! Этот момент казался мне важным, потому что ведь нам вместе работать. Я обернулась и, улыбаясь, покачала головой.

– Пешком пойдешь?

– Нет… – Я заколебалась, но все же отбросила осторожность. – Меня Вадим Александрович подвезет, ему все равно в Москву. Только он просил об этом не говорить никому, понимаешь? Ну, наверное, у них тут западло по-человечески кого-то подвезти.

Она молчала, я вышла и уже спускалась по лестнице в холл, натягивая куртку, когда Леночка догнала меня.

– Стой, – зашептала она. – Не езди с ним.

– Ленуль, ну ты что…

– Я… меня Мурка предупредила.

– О чем? – Я смотрела в ее глаза с расширенными зрачками, потом заметила, как некрасиво она кусает губы, и вдруг испугалась.

– Мурка сказала, что он… он любит мучить людей. Может напоить, связать…

– Он маньяк?

– Скорее извращенец. Убить не убьет и, может, даже не изнасилует, но издеваться будет долго… Мурка сказала, он обожает, когда женщина плачет и умоляет.

Я в ужасе оглянулась на дверь. Там, у подъезда, стоит машина, и меня ждет интеллигентной внешности человек. А может, Мурка врет? Пусть врет, решила я, проверять на своей шкуре правдивость ее информации не хочу.

– Что же мне делать? – прошептала я.

Первой мыслью было – позвонить Диму. Он приедет и заберет меня. Но я тут же одумалась. Забрать-то заберет, но… Но как потом я буду отвечать на его вопросы? Что я делала в доме полном пьяных и полуголых людей? Почему именно ко мне пристал человек с маньячными наклонностями? Да ни один муж такого не переживет. Значит, надо выбираться самой.

– Может, мне засесть у Мурки в комнате, подождать, пока все разъедутся, а потом такси вызвать?

– Нет, давай-ка вместе выбираться отсюда, – решительно сказала Леночка.

– Но он увидит, как я буду садиться в твою машину! Хотя, даже если увидит, что он сделает? Ведь ничего? – Я чувствовала, что губы мои дрожат и глаза непроизвольно наполняются слезами.

– М-да, пожалуй, не годится. – Лена сжала виски и сердито сказала: – Ну же, надо думать, и быстро, пока он не пошел тебя искать… Идем!

Она потащила меня за собой.

– Куда?

– Тут должен быть черный ход. Дверь на улицу и калитка какая-нибудь, через которую прислуга на участок заходит.

Завидев молодого человека с подносом бокалов, мы налетели на него, требуя срочно сказать, где кухня. Оттуда нас направили к двери черного хода. Распахнув ее, Леночка выглянула и помахала мне рукой. Напротив двери в кирпичной стене, окружающей участок, и в самом деле виднелась калитка. Мы побежали к ней. Лишь от самой стены виден был освещенный угол двора, где стояли машины и горели красивые фонарики. Здесь же царил полумрак и бешено лаяли в вольерах собаки. Леночка открыла калитку, выпихнула меня на улицу и велела:

– Жди здесь. Я оденусь, машину возьму и мимо тебя проеду.

Не успела я даже кивнуть, как калитка хлопнула. На всякий случай я осторожно повернула ручку, проверяя, открыт ли путь к отступлению. Но калитка, видимо, открывалась без ключа только изнутри. Я осталась ждать на улице, притопывая, потому что мне было ужасно холодно и страшно, и клянясь себе, что отныне я никогда, никогда, никогда не стану ввязываться в подобные глупости.

Мне показалось, что Леночка отсутствовала целую вечность, и сотни самых страшных сценариев уже крутились у меня в голове. Но вот из-за угла вынырнули фары, и я вжалась в забор, испуганная подозрением, что это может быть и не Лена. Но это все же оказалась именно она, и я нырнула в салон «жигулей», стуча зубами. На улице конец апреля – не зима, конечно, но вечером дико холодно, да и одета я празднично – туфли и легкая курточка.

– Ты чего так долго?

– Того! Во-первых, машину еле нашла – они ее отогнали за дом, чтобы не позорила, чай, не бумер и не мерс. А потом уже выезжаю – и тут этот твой маньяк на «ауди» – раз мне поперек. Нос в салон сунул и спрашивает: «А где же ваша подруга?» – «Там, – говорю, – в себя приходит, должно быть, коктейль залпом выхлебала, ну, ей плохо и стало». А он так очками на меня сверкает и все не отпускает машину. «А вы что ж так рано?» – «Мне, – говорю, – пора домой, няню надо отпустить, она ночевать с дочкой не соглашается. Только до двенадцати, и все». Ну, он так покривился и отошел.

– Спасибо тебе, – прошептала я, уже хлюпая носом.

– Пожалуйста. Все хорошо, что хорошо кончается. Я-то тоже, дура, поперлась богатого искать. А мне надо не богатого, а нормального, чтобы Ваське отцом стал.

– А я думала, у тебя девочка.

– Она и есть девочка. Василиса зовут.

– Красиво.

– А главное – неизбито. А то у нас пять Лен в классе было – вот где тоска.

Так за разговорами мы добрались до города. Леночка высадила меня у метро, и я поплелась домой.

Муж, который гонял что-то зеленое по экрану компьютера, сонно вытаращился на меня.

– Ты вроде с ночевкой собиралась?

– Мне что-то нездоровится. Домой захотелось.

Я уползла в душ, отревелась там и забралась в кровать, хлюпая носом. Заботливый мой принес мне чаю и банку с медом, а потом подлез под бочок, изображая плюшевого мишку и пытаясь согреть мои холодные руки-ноги. Так, хлюпая носом и осознавая одновременно, что я такая счастливая – у меня есть Дим – и что я такая дура – иногда не ценю его, – я заснула.

К городу меж тем подкралась весна. Уже миновал март, и хоть Дим посмеивается и говорит, что я сама все придумываю, но я-то вижу, что в марте небо совсем-совсем другое и воздух пахнет теплом и солнышком. Апрель умыл улицы дождями и гораздо быстрее коммунальных служб убрал остатки снега с газонов и обочин. Солнышко такое заманчивое, что так бы гуляла и гуляла целый день, – город словно улыбается в такую погоду, и тротуары ложатся под ноги, уводя от забот и трудовых будней. Москва странный город, и у меня с ним непростые отношения. Звучит, конечно, чудно – словно отношения взаимны. Но на самом деле это так и есть. Или все зависит от внутреннего настроя? Почему иной раз бежишь – и ветер в лицо такой противный, и одинаковые бело-серые панельные высотки щерятся, словно зубы в неприятной злорадной усмешке? Или дурь это все, и городу на меня, как говорится, с чем-то там положить? Стругацких меньше надо читать, говорит муж. Ну и ладно. Все равно мне не хочется думать, что город бездушен. Не-ет, он живет своей, особой, не очень понятной нам жизнью, и я хожу по его улицам, прислушиваюсь, принюхиваюсь и по каким-то знакам, тайным сигналам стараюсь понять его – города – ко мне отношение. Ибо Москва, несмотря на женское имя, ассоциируется у меня исключительно с мужским началом. Вот трамвай вовремя пришел – это хорошо, он меня сегодня балует. Под дождь попала, да еще и обрызгал какой-то козел – не в духе он сегодня. Может, ему не нравится во-он та башня в стиле «эрегированное достоинство нашего мэра», которую строят на углу? Неудивительно, мне бы такое тоже не понравилось. Власти города – люди с катастрофическим отсутствием вкуса и гипертрофированной жадностью. Ну неужели не видно, что эти дурацкие, облицованные стеклом, с непременными восточными башенками сверху высотки рвут московские улочки? Они безжалостно уродуют переулки, коверкают перспективы и насилуют московское небо, втыкаясь в него дурацкими фаллосами. Город держится как партизан, он помнит свою былую красоту и по осени украшает небо и мостовые аппликацией из листьев. И вот что странно – листья наши, самой что ни на есть средней полосы, а цвета и оттенки у них заманчиво-экзотические: лимонный, цвета лайма, банана, карамболя. А другие хранят богатые тона восточных специй: карри, корицы, молотого перца. Они даже пахнут так же – остро и горьковато, так что иной раз кружится голова.

И что это со мной? Весна на улице, а меня потянуло на воспоминания о прошлогодней осени! Надо вдохнуть поглубже и замереть, прислушиваясь к тому, как прохладный и необратимо весенний воздух рождает внутри радостно-авантюрное настроение.

Тетка, что живет в Ярославле, сказала моей маме, что я вышла замуж за Москву. Уж бог с ней с теткой, и зря мама на нее обиделась – мне эта фраза неожиданно понравилась. Я действительно обрела больше, чем просто новое место жительства. Я приняла этот город как мужа – со всеми достоинствами и недостатками, и искренне надеюсь, что и они – и муж и город – любят меня такой, какая я есть.

Вчера мы с девочками ходили в Охотный Ряд. Я купила курточку легкую, пару клевых маечек и сапоги на шпильке.

А мой невозможный муж, когда я хвасталась ему своими покупками, смеялся и спрашивал, на фига мне столько тряпок. Я говорю: «Я же должна нормально выглядеть». А он мне: «Ты и раньше нормально выглядела, до того как перестала есть и начала наряжаться, как кукла Барби». А потом я попросила денег на коротенький такой полушубочек, а он не дал. Вот жмот чертов! Я и так и сяк, и подлизывалась, и объясняла, что меха нужно покупать весной, поскольку дешевле. А он сказал, что я и так всю свою зарплату трачу на тряпки, и если он свою туда же отдаст, то в отпуск нам ехать будет не на что.

Услышав про отпуск, я обрадовалась и сразу подумала, что надо бы присмотреть купальник и босоножки классные. И еще парео, его можно вместо платья или юбки завязать, будет супер.

– А вот как ты думаешь, может, мне пирсинг сделать к лету? – пробормотала я, представляя, как круто на пляже будет смотреться мой загорелый животик с колечком в пупочке.

Дим подавился ужином, покрутил пальцем у виска и сделал телик погромче, явно давая мне понять, что даже обсуждать такое не хочет. Ну и пожалуйста! Все равно сделаю!

И я таки его сделала. Ох, честно сказать, больновато, особенно поначалу, и как-то он у меня долго не заживает, мой несчастный пупочек. Ребята из салона, прикольные такие парни, уговаривали еще татушку сделать, но я решила пока повременить, а то муж, думаю, меня убьет. Дим и правда разозлился, опять обозвал меня куклой и смылся на корпоративный семинар на три дня куда-то под Москву. Я поревела, потом все же взяла себя в руки, оделась и поехала к Светке утешаться. Однако вместо понимания наткнулась на проповедь.

– И что на тебя нашло, я не понимаю. – Света металась по кухне, одной рукой размешивая что-то на плите, другой набирая сложные комбинации на микроволновке. С троими детьми времени на отдых у нее нет. – Ты и по телефону мне в последнее время все только про тряпки и прочую чушь несешь! Да с тобой стало невозможно разговаривать! Вот скажи, вы стиральную машину купили?

– Нет пока…

– А почему?

– Денег нет, а кредиты Дим не любит.

– И правильно не любит! Переплачивать никому не охота.

– Почему вы все считаете, что если я хочу хорошо выглядеть – это глупо?

– Никто не говорит, что глупо! Но нельзя посвящать этому свою жизнь!

– Каждому свое! Ты же посвятила свою жизнь детям и кухне! Посмотри на себя! Да у тебя, кроме халата, и надеть нечего!

Подруга круто развернулась и смерила меня презрительным взглядом.

– А вот не равняй! Дети – это святое. А что касается кухни – то это временно. Девчонки немного подрастут, и будет легче. И между прочим, мы с мужем едем в Париж через две недели, вот! Бабушка и няня решили проявить героизм и отпустить нас. А летом поедем на море с детьми. А ты со своими юбочками и сапожками останешься в Москве париться.

Домой я вернулась злая и на этой волне, кипя негодованием и гневом, даже по-быстрому убрала квартиру, что-то постирала, а потом решила прибрать в шкафу: там давно ничего не помещается. Раскладывание тряпок отняло последние силы, и я вялой тушкой плюхнулась на матрас и включила телик. Мне стало скучно, потом грустно. Потом я долго и со вкусом ревела. Соответственно, пришлось идти делать холодные компрессы на глаза, а то веки распухнут, и пойду завтра на работу как китайский пчеловод. Лежа на матрасе с ватными тампончиками, вымоченными в отваре укропа, на глазах, я предавалась размышлениям – делать-то все равно больше было нечего. А ведь через две недели кончается мой испытательный трехмесячный срок. Светлана Сергеевна на днях сказала, что довольна моими трудовыми успехами и порекомендует Лидии Михайловне взять меня на постоянную работу. Зарплата сразу вырастет! Здорово! Некоторое время я думала о деньгах и радовалась. А потом вдруг осознала, что больше радоваться нечему, потому как эта замечательная, денежная и в высшей степени непыльная работа меня совершенно не радует. Нет, первый месяц я была полна впечатлений и училась премудростям торгового дела.

Во второй месяц мне стало скучно, и я занялась тряпками и покупками, в результате чего поссорилась с единственной настоящей подругой и мужем. Нет, муж, он, конечно, тиран и деспот, пирсинг ему, видите ли, не нравится! Мой пупок, что хочу, то и делаю! И вообще, он какой-то жутко консервативный. Я тут для прикола купила наручнички в секс-шопе. А что? Девчонки с работы и не такое покупали. Ну, я решила, что это может быть весело. Так он поморщился, пальцем у виска покрутил и сказал, что с подобными вещами – это не к нему. Ну что за мужик такой! Я опять захлюпала носом, потому что поняла, что ужасно по этому самому противному мужику соскучилась.

И вдруг меня пронзила страшная мысль: а вдруг он не на корпоративном семинаре? Я схватила мобильник и принялась названивать мужу. Тот ответил после первого же гудка и сдавленным шепотом спросил, что случилось. Я честно сказала, что соскучилась, с облегчением вслушиваясь в усиленную микрофоном речь, которая звучала там, где был Дим. Муж сказал, что перезвонит позже, и отключился, а я некоторое время тихо радовалась, что он у меня такой хороший, и правда сидит на своем заседании или что там у них. Однако минут через пятнадцать в голову полезли другие мысли: знаю я их семинары! Днем-то они, может, и работают, а вот по вечерам наверняка бухают где-нибудь в баре или в бане с девками.

Ах черт, а ведь Дим не хотел ехать на этот семинар! Говорил, что устал… Он бы мог остаться дома, если б не мои глупости. Мы бы в кафе сходили или в клуб, там потанцевать можно. Или к ребятам закатились. Я села на матрасе и удивленно огляделась вокруг. Черт, что же это было? Ведь своими руками отправила мужика на этот в высшей степени подозрительный семинар. Он сказал, что я стала на себя не похожа, и вообще выглядел обиженным и расстроенным. Я вспомнила, с каким изумлением он вытаращился на замшевые сапоги на невероятной шпильке, которые я успела купить раньше Леночки. Нашего размера оставалась одна пара. «Где ты будешь в них ходить? – допытывался Дим. – Ведь их испортит первый дождь! Это чтобы выпасть из машины в подземной парковке или чтобы телохранитель нес на руках через лужи». И вот я смотрела на сапоги и думала: зачем я так упорно пытаюсь стать кем-то другим? Худой и модной девицей, которая с первого взгляда может определить, из какой модной коллекции обновка на подружке, которая стесняется ездить на метро и пилит мужа за отсутствие тачки, причем заранее известно, что, когда тачка появится, она окажется недостаточно крутой для нее. Сколько вечеров я провела с Димом за последнее время? Как-то все некогда – то солярий, то по магазинам, благо торговые центры работают допоздна. Взгляд мой упал на кучу глянцевых журналов на полу подле матраса. Ну да, я их покупала, потому что нужно знать, каковы новинки этого сезона в области парфюма и моды и всего остального. Хотя, честно сказать, читать в них нечего. Да я и не читала… Взгляд мой зацепился за рекламу каких-то духов. Крупными буквами по темно-фиолетовому фону змеилось выписанное затейливой вязью слово «искушение». Вот что со мной, удивленно думала я, вновь и вновь перечитывая это слово. Вещи, деньги, мода, тачки, клубы – всего лишь искушение большого города; суетный, сиюминутный блеск, на который так просто растратить время. А ведь оно, время моей жизни, нужно мне для чего-то другого. Ах, как непросто, как тяжко видеть все тот же маячащий на горизонте вопрос: чего ты хочешь, Туська? Муж у тебя есть, и, чего уж там, давай признаемся, что муж любимый. А еще? Работу хочу, на которую буду торопиться. Пока не знаю, что это, ну, да какие наши годы! Я вскочила с матраса и крикнула своему неявному пока призванию:

– Мы встретимся, мы обязательно встретимся!

И, хихикая от собственной дурости, побежала на кухню ревизовать холодильник, потому как муж ведь когда-нибудь вернется и его придется кормить.

Короче, к возвращению мужа домой я приготовила обед, натянула свои старые джинсы, волосы убрала в хвост и была мила и ласкова, как положено соскучившейся супруге. А сапоги продала Ленке – сказала, что колодка неудобная. Что в общем-то было правдой.

Свекровь, прибывшая вечером на чай и для того, чтобы ненавязчиво проинспектировать, как я кормлю ее поросеночка, поинтересовалась, чего это я такая кислая. Я не стала скрывать, что кислая я по причине неудовлетворенности работой.

– И что со мной такое? Ведь и характер не склочный, и не особо я привередливая.

Свекровь подняла выщипанные ниточками брови, но я сделала вид, что не заметила.

Ну почему так сложно найти работу, которая бы действительно нравилась?

Должно быть, моя искренность или то, что в холодильнике обнаружился полноценный ужин для Дима, произвели на свекровь столь большое впечатление, что она решила помочь и напрягла каких-то своих знакомых или сослуживцев, в результате чего мне изыскали место секретаря в аутсорсинговой компании.

Слово «аутсорсинг» красивое, но непонятное. Дословно переводится как использование чужих ресурсов. Иными словами, аутсорсинг – «это передача на договорной основе непрофильных функций другим организациям, которые специализируются в конкретной области и обладают соответствующим опытом, знаниями, техническими средствами. Таким образом, аутсорсинг – это стратегия управления, которая позволяет оптимизировать функционирование организации за счет сосредоточения деятельности на главном направлении». Круто? Слово в слово списала из рекламной брошюры, самой такое в жизни не придумать.

Проведя на рабочем месте первый месяц, я сделала для себя два вывода. Первый: это не моя работа. И второй – я ее не брошу в ближайший год или два. Почему? Да потому, что трудовая книжка с быстро меняющимися записями вызывает вопросы у нанимателей – раз. Платят очень хорошо – два. Народ разный и в целом неплохой – три. И от дома недалеко – четыре. Итак, решение принято, но оно, это решение, совершенно не мешает мне мучиться все тем же вопросом: где, черт возьми, та самая моя работа? Нет, я понимаю, что масса людей не визжит от радости при мысли о том, что завтра снова на работу. Но есть и положительные примеры. Муж, например. Программер – это его призвание, и он ни за какие блага не пойдет работать, скажем, продавцом или еще кем, да пусть даже в маркетинг. И он так счастлив, когда что-то получается, или злой, когда «чертов ай-ти-отдел тянет с заявкой на новую память, я что, ему свои мозги должен туда вставить?». Меня прямо зависть берет: ему интересно, он что-то делает и получает от этого удовольствие. А я? Нет, от процесса жизни я тоже получаю удовольствие: люблю гулять, путешествовать, Дима люблю. Но все это не профессия!

Итак, мой офис. Местечко теплое и во всех отношениях приятное: прекрасный свежепостроенный бизнес-центр, оборудованный по последнему слову техники, включая комнату психологической разгрузки и климат-установки с пультами дистанционного управления.

Мне пришлось несколько сузить свой гардероб, ибо офис-культура не приветствует яркие краски и экстравагантные фасоны, но в целом это оказалось довольно удобно. Некоторое время я активно осваивала свои обязанности. А когда перестала бояться совершить какую-нибудь глупость, стала оглядываться кругом. Кроме того, у меня нашлось немного времени, и я хорошенько изучила сайт компании – как внешний, рекламный, для клиентов, так и внутренний. И пришла к выводу, что это место еще лучше, чем мне показалось сперва. Например, здесь можно расти. И часть сотрудников именно этим и занимается. То есть в целом в компании работают два вида людей: одни – как я, например, – пришли на место и за это место держатся, но к большему не стремятся. А другие пришли делать карьеру. Они читают специальную литературу, учатся, бесконечно участвуют в каких-то тренингах и семинарах и, надо сказать, двигаются куда-то вперед, к своим светлым целям. Само собой, все в этой жизни не слишком просто и однозначно, и рост того или иного сотрудника стимулировался сложным комплексом причин, как то: собственными стараниями, талантом, связями, удачей, наконец.

Но в основе все же лежит желание каждого отдельно взятого индивидуума.

Я, конечно, тружусь старательно, но совершенно ясно понимаю, что стремиться мне тут никуда не хочется. Иной раз даже обидно, честное слово: у людей прямо глаза горят от трудового энтузиазма, а я с нетерпением жду окончания рабочего дня. Хотя на одни курсы я все же записалась. Компания – спасибо большое начальству – оплачивает учителей английского языка, которые приезжают в офис и занимаются с сотрудниками. По результатам тестирования я попала в группу среднего уровня и занимаюсь с удовольствием. Группа формировалась исключительно по принципу владения языком. В нее попали я, Людочка, милая девушка, слегка замужем, но уже с ребенком лет пяти, секретарша, как и я; старший менеджер Сергей – кажется, не женат и порядочный ловелас; и замнач по кадрам – типичный сухарь лет сорока пяти, женат, двое детей, зануда ужасный. Еще к нам присоединилась пара ребят из пиар-отдела: Катя – такая замечательная блондинка спортивной внешности – и Макс – симпатичный парень, очень улыбчивый. С преподавательницей нам, я считаю, повезло. Натали совершенно очаровательна: вздернутый носик, серые глаза взирают на мир доверчиво, копна пепельных косичек, которые ей – как она сама рассказала – заплели месяц назад во время поездки в Лондон. Она носит множество ярких колец, с камушками и висючками, красит ногти разноцветным лаком и на уроках больше всего любит поболтать, пардон, практиковать разговорный английский язык. Само собой, Виктор Николаевич – зам по кадрам, иной раз начинает ворчать и бубнить, что он сделал домашнее задание и, может, мы все же займемся учебником, но остальным весело – мы обсуждаем по-английски все на свете, играем в разные грамматические игры, и я уже почти подружилась со всеми, кроме того же кадровика. Хуже его у нас только начальник службы безопасности – такой изверг, просто как вчера с Лубянки. Причем не с настоящей, где, думаю, работают нормальные люди, а с той, про которую в книжках пишут и кино снимают – с подвалами и провокациями.

На прошлом занятии мы обсуждали вопросы питания. Ну, кто какие необычные вещи, в смысле продукты, пробовал и все такое. Оказывается, народ чего только не понадкусывал за время турпоездок и посещения наших же ресторанов: тут вам и муравьи, и медузы, и червячки всякие! Брр! Не зря я больше всего люблю макароны. А потом перешли к обсуждению диет. Натали принялась жаловаться, что ей хочется похудеть, но она органически не способна отказывать себе в четырехразовом питании. Все – даже Виктор Николаевич – тут же принялись ей советовать, как и что есть.

Честно сказать, я в основном слушала открыв рот. Как, оказывается, люди озабочены своим питанием! Виктор Николаевич кодировался и вставлял какую-то сережку в ухо и похудел на двадцать кило! Сергей практикует японскую кухню, которую считает самой здоровой, и тут же, не дожидаясь конца урока, предложил Натали показать самый лучший японский ресторан в Москве. Вообще, он за ней ухаживает, и это так забавно.

Катя из пиар-отдела занимается на силовых тренажерах и питается по специальной системе, состоящей в основном из коктейлей, которые продаются в определенных магазинах.

Людочка просто кладет на полку холодильника кусок сала, пишет на нем – «это я» и каждый раз, открывая дверцу, набирается силы воли и закрывает ее, так и не дотянувшись до вожделенной котлеты или конфеты.

Макс рассказывал про раздельное питание, но это показалось мне сложновато.

Нет, не нужно думать, что все в компании едят пророщенную пшеницу и маниакально считают калории. Есть счастливчики с прекрасным обменом веществ, которым это просто не нужно. А есть девушки, свято верящие в то, что чем их больше, тем мужчинам приятнее. Вот напротив меня сидит Лизок. Ее все так и зовут ласково – Лизок. Девушка она крупная и фигуристая. И веселая! Ее стол, компьютер и стенка рядом украшены многочисленными надписями: «Проси мало и уходи быстро», «Ты начальник? Я – дурак! Но в следующей жизни все может быть по-другому!», «Кто без греха – пусть ругает меня за мои!». Еще на столе имеется консервная банка с надписью: «Воздух одесский – открыть в случае длительной депрессии. Нюхать быстро!»

– Лизок, – вопрошает замученная диетой коллега, в очередной раз пробегая мимо стола секретарши. – Чем это от тебя так пахнет?

– Это не от меня. Это из сумки. Там бутерброд с бужениной. Вот пойду на обед (нам не разрешено есть в офисе, но можно в специальной чайной комнате) и съем… И еще я захватила соленых огурчиков. Хочешь?

Глаза коллеги стекленеют. Она пятится и с ужасом восклицает:

– Ты что? Да доктор Хэй в гробу переворачивается от такого!

– Ну и фиг с ним, – усмехается Лизок. – Может, ему моцион нужен, так пусть вертится. А я есть хочу!

И что самое потрясающее – поклонников у нее – вагон и маленькая тележка, несмотря на конкретно пятьдесят четвертый размер.

Когда я ходила в тренажерный зал перед свадьбой, то с сорок восьмого размера похудела до сорок шестого, а потом за три месяца работы в бутике – еще на размер. Но я всегда знала только одну диету, заимствованную моей мамой у кого-то из великих. Кажется, это была Плисецкая, хотя не поручусь. Если я начинала ныть по поводу того, что не влезаю в свои вещи, мама пожимала плечами и сухо говорила: не ешь. Не надо думать, что родная мать пыталась морить ребенка голодом. Ничего подобного: она всегда готова сделать мне салатик или даже мясо пожарить или рыбу. Но вот мои любимые макароны она, например, не ела никогда. Вообще никогда! И мне советовала отказаться от этой пагубной привычки. К стыду своему, должна признаться, что не смогла этого сделать – силы воли не хватило. И ем я все подряд, с двумя ограничениями, которые и позволяют мне не толстеть: я зараз никогда не съедаю много и не ем после шести. Вот этот последний момент оказался очень неудобным для семейной жизни. Я прихожу с работы, готовлю ужин и жду мужа. Он приходит и садится ужинать. А я сижу напротив и смотрю на него. Слюна, должна сказать, буквально капает на стол. Да еще порой остается одна котлетка или салатик. Ну куда его? Оставлять глупо – он завтра невкусный будет, а выбросить жалко!