Текст книги "Фонтан с шоколадом"

Я как-то пожаловалась Светке на эти муки, на что подруга фыркнула и спросила:

– После того как ты ее съешь, котлета где окажется?

– Свет, ну что за чушь спрашиваешь?

– Нет, ты мне скажи – где именно.

– В унитазе, где же еще.

– Так отправь ее туда сегодня и с тарелки. Какая ей разница – сегодня или завтра. А ты стройнее будешь.

Как ни странно, этот дурацкий аргумент оказался для меня действенным. Должно быть, верно говорят, что у каждого своя фишка. И теперь я уже спокойнее смотрю на то, что не осилил за ужином муж.

Но вообще-то в ходе семинара меня больше всего поразил тот факт, что проблемами питания интересуются не только женщины, для которых это естественно, но и мужики. После этого занятия мы шли с Максом домой вместе – в смысле до остановки трамвая – и продолжали уже по-русски перетирать ту же тему. Честно сказать, я была просто подавлена тем, какую глубину познаний обнаружил обыкновенный молодой человек в вопросах здорового питания. Оказывается, об этом сейчас гораздо важнее думать, чем о моде на одежду и прочее. Я не рискнула признаться, что лишь с поступлением на эту работу невольно бросила курить – просто потому, что в здании курить запрещено под страхом увольнения, у дверей подъезда тоже, и надо бегать в скверик за углом. А пока туда-сюда сбегаешь на лифте или по лестнице – минут десять – пятнадцать уходит. И на входе-выходе нужно вставить пропуск в считыватель, и время, потраченное на курение, вычитается из рабочего дня. Так что я закупилась жвачкой и, как только чувствую, что хочется подымить, бросаю в рот какую-нибудь страшную гадость вроде арбузного «орбита». Впрочем, курила я всегда немного и нерегулярно, а потому отвыкла без особых хлопот.

Правда, это привело к тому, что меня стал раздражать курящий муж. Как-то раньше я не замечала, что одежда пахнет табаком, да и поцелуи тоже. Пришлось удвоить старания по стирке, чистке, проветриванию и загонянию в ванную. Хотя, должна сказать, что, поженившись, мы стали встречаться гораздо реже. И почему это, интересно? Впрочем, что странного-то? Он работает с десяти – одиннадцати до девяти, минимум. Я к девяти на работу, после которой у меня два раза в неделю английский, да еще к Светке иной раз выбираюсь или с девчонками куда-нибудь. Дискотеки и клубы мой милый не жалует, в спортзал ему ходить некогда, и если он не на работе, то торчит у компа. Да, еще на курсы вождения ходит. Зубрит какие-то правила.

Иной раз муж меня просто бесит. Понятно, у всех свои крайности и тараканы. Вот я – бывает, заносит, с тряпками или еще с чем. Но я же борюсь со своими дурными привычками и стараюсь делать некие телодвижения – во всех смыслах, – чтобы ему приятно было. Сдержанность должна иметь какие-то рамки. А то это не муж – это Штирлиц какой-то получается. Иной раз хочется покапризничать, чтобы немного поспорить, даже поссориться, а потом помириться. Согласитесь, ссора или, вернее, размолвка частенько способна несколько оживить ровный, а потому скучноватый ход вашего семейного кораблика. Своего рода волнение на море. Но не шторм. Так вот, есть люди, с которыми невозможно поссориться. Нет, то есть поссориться-то можно – но только всерьез. А зачем нам всерьез? Этого-то как раз никто и не хочет.

Или дурацкая манера смотреть на жену, как на привычный предмет мебели! Она меня бесит, что называется, до белых глаз.

С чего я такая философско-ворчливая? Да с того, что муж тут мой выдал перл, достойный если не Задорнова с его цитатами «нарочно не придумаешь», то уж сковородкой по голове ему дать я имею полное моральное право. Сидим всей компанией в кафе, даже скорее в ресторане. Милое место – кухня в стиле «ист», то есть Восток, шведский стол с богатейшим выбором, смешные цены. Я это местечко очень люблю, а муж как-то каждый раз переживает, что много соусов и свинина – конечно, хорошо, но кто напихал туда ананасов? Ну, так вот, сидим гудим потихоньку, отмечаем, между прочим, прием Ники на работу в мастерскую известного дизайнера и не просто девочкой на подхвате, а вполне себе мастером. И Ника вся светится, потому что она теперь взрослый работающий в престижном месте человек – это раз. А второе – она пришла с Мишаней, который, видимо, не смог простить такого пренебрежения своей персоной и опять радует Нику, то есть Машу (никак не привыкну) своим обществом.

Никита жаловался на неудовлетворенность работой: корпоративная культура замучила, то одет не так, то делаешь не то, то стенгазету какую-то придумали делать, бред такой.

– Ник, чего ты брюзжишь? – удивилась я. – Молодой еще, а ворчишь, как старый пень.

Ник сурово взглянул на меня красными от недосыпания глазами (не думаю я, что дело в стенгазете) и переключился на Дима. Муж мой принялся поучать его на правах старшего товарища. Я думала о своем, слушая их разговор краем уха и быстренько доедая свой рис по-тайски. И вдруг любимый произнес фразу:

– И тогда лучше спросить человека, который знает тебя давно и может взглянуть на тебя объективно… и от которого тебе ничего не нужно. То есть ты мнение его можешь выслушать спокойно и сделать по-своему. Лучше всего жену или, в крайнем случае, маму.

Рис встал поперек горла. Я отложила вилку и уставилась на Дима. Через пару минут тот заерзал и с недоумением спросил, какого черта я пытаюсь прожечь взглядом дырку у него во лбу. Я спросила, понял ли он сам, что сказал. Мы начали выяснять, что именно было произнесено и ах, ты не это имел в виду, а что же именно? Ника, тьфу, Маша, послушай объективного совета опытной женщины – не выходи замуж, чтобы не оказаться в положении, когда твоему мужу от тебя ничего не нужно. Что значит ты не имел в виду?

Скандал набирал силу, на нас стали оглядываться, потом рядом со столом появился менеджер и любезно спросил, не может ли он быть нам полезен. Тогда я просто встала и ушла. Думаете, он побежал за мной, чтобы извиниться? Ничего подобного. Мозги у меня буквально кипели от злости, и я летела вперед, не замечая прохожих и дорог. Очнулась только на Петровке, и потому, что натерла ногу. Надо же как меня – с Новослободской до бульваров долетела. Надо сказать, проветрилась и злость потерялась где-то по дороге, но досада осталась.

Ухаживал муж вполне нормально. Цветочки, конфетки, давай туда-сюда сходим. Опять же радовало его нескрываемое желание заниматься сексом в любое время дня и ночи. Но вот через год после свадьбы у меня возникло четкое ощущение, что нашему браку пора справлять как минимум десятую годовщину. Цветы – в праздники. Секс – вечером в постели. Подарки – давай подождем, а на день рождения купим тебе что-нибудь нужное. Скукотища, прости господи. Все попытки намекнуть или прямо потребовать разнообразия натыкаются на недоумевающий взгляд. Словно не он дурак, а я извращенка. Может, у нас несовпадение темпераментов, и это не страшно, и… все я знаю и понимаю. Но ведь бесит! Конечно, я понемножку выступаю и бунтую. То откажусь посуду мыть – он или моет, или оставляет до утра, когда я уже не выдерживаю. Пирсинг в пупок сделала. Он ни разу – ни разу – не прикоснулся к сережке. Хотя раньше во время любовных игр никогда не обделял вниманием это местечко. От подружки позвонила, сказала, что ночевать останусь – хорошо, много не пей, а то завтра на работу. Нет, чтобы возмутиться, спросить, где я, кто там еще… Такой он доверчивый, словно и не ревнует вовсе. А ведь это ужасно обидно, когда ни капельки не ревнует муж.

Ура! Мы купили машину! Понукаемый мной и собственной нелюбовью к общественному транспорту, муж записался на курсы, сдал все экзамены с первого раза, и ура! Теперь мы при коняшке. Думаю, главную роль сыграли не мои стоны и просьбы, а тот факт, что его компания переехала в новый офис и добираться туда нужно на метро с двумя пересадками. Дима бедного просто крючит от тесного общения с согражданами. Так что теперь он имеет личное пространство величиной с салон «Лады-Калины» и гордо торчит в нем – этом пространстве, – пока стоит в пробках. Я-то, конечно, хотела иномарку. Что-нибудь немного хищное, с зализанными линиями корпуса и слегка раскосыми фарами. Но на новую такую денег нет, а подержанную муж брать отказался. Не хочу, говорит, кота в мешке. Хочу новье. Вот, на что накопили (на первый взнос, ясный пень, остальное в рассрочку), то и получили. Впрочем, машинка ничего, нормальная.

И снаружи она почти иномарка. Хотя я, если честно, хотела кого-нибудь из японцев. Обожаю машины с такими зализанными линиями, плавными изгибами и хищным прищуром фар. А еще я подумала, что надо бы тоже пойти на курсы вождения. А что? Самостоятельная женщина, которой себя считаю я и каковой меня муж не видит даже в самых пророческих своих снах, должна уметь все. Прошу заметить: уметь и делать – вещи разные. Я, например, умею гвозди забивать – но никогда не буду. Дождусь, пока муж соизволит. Однако, как написано на нашем корпоративном сайте, «дополнительные умения и навыки приветствуются».

Помнится, перед институтом был у меня момент, когда я взбрыкнула и заявила маме, что пойду работать, а не учиться. Действительно, еще пять лет сидеть без денег, когда можно прямо через месяц получить некую сумму и на нее неплохо развлекаться. Думаю, в этой вспышке свободолюбия не последнюю роль сыграла усталость после школьных экзаменов, а мысль, что надо сдавать еще что-то, приводила меня в ужас.

Однако мама тогда проявила редкое для нее упорство. Она качала головой и каждый вечер рассказывала мне о нелегкой доле людей без высшего образования. Примеры приводила разнообразные, начиная со Светкиной матери Настасьи и заканчивая нашим главой управы. В своих выступлениях он делает массу смешных ошибок, которые народ с удовольствием обсуждает. Еще мама долго объясняла мне, что учеба – это замечательное занятие, и если уж оно не даст любимой специальности, то научит человека, где найти нужные тебе сведения. С этим я вынуждена была согласиться. А кроме того, пока точно не знаешь, чего хочешь, пятилетняя отсрочка и время на раздумье – это не так уж плохо.

Итак, о чем это я? Ах да, о самостоятельности. Не знаю почему, но Дим считает меня существом довольно инфантильным. «Не ходи одна, заблудишься». Если мне все же предстоит куда-то идти без него, он распечатывает мне подробную карту. Когда выяснилось, что копить я не умею, он завел конверты, куда мы складываем деньги на предстоящие покупки.

Вот и наступило лето. Мне, как только поступившей на новое место службы, оно не готовит никаких приятных моментов в виде отпуска. Нет, все не так уж грустно – город полнится летними кофейнями, в которых мы с мужем с удовольствием встречаемся после работы, гуляем, болтаем. Ездим к приятелям на дачу на шашлыки. Поскольку у Дима теперь есть машина, мы стали более приспособленными к путешествиям на среднедальние расстояния. Хотя я, честно говоря, мечтала бы путешествовать долго и много.

В какой-то дурацкой передаче показывали автобус. Вот это всем автобусам автобус! Матово-блестящий, с зеркальными стеклами и камерами видеонаблюдения по бокам. Внутри у него имеется все для комфортного путешествия: кухня, ванная, гостиная и спальня. Мало того, площадь автобуса – и без того немалую – можно здорово увеличить: там с помощью гидравлики сбоку выезжают стены и пространство внутри существенно увеличивается. Впрочем, эта красота с кожаными диванами и хрустальными светильниками – от лукавого и стоит два миллиона то ли долларов, то ли евро – не важно, потому как сумма лунная. Я бы согласилась и на обычный фургончик, в котором можно и ездить и жить. Однако до фургончика нам тоже пока далеко, и мы по большей части ходим гулять. Я работаю на «Авиамоторной», а муж – на «Динамо». Мы встречаемся где-то посерединке и идем по городу, разглядывая дома и людей.

Например, мы выходим на «Боровицкой» и, начисто игнорируя Старый Арбат (была один раз, совершенно матрешковая улица) и презрительно не замечая Новый Арбат (всегда ветер и смотреть не на что, кроме дорогущих магазинов), идем по Гоголевскому бульвару. Я по природе своей существо любопытное и не люблю, когда нет ответов на мои вопросы. Замучившись от моих бесконечных «Это что?», «А чей дом?», «Какой век?», Дим купил мне путеводитель, который я таскаю с собой и по дороге читаю ему – москвичу! – где мы, собственно, бредем и что это за красивое здание напротив. Потом сворачиваем на Пречистенку и пропадаем в переулочках с чудесными названиями: Померанцев, Денежный, Турчанинов, Еропкин. Чего здесь только нет – и городские усадьбы, и дома в стиле модерн, ну и конечно стилизованные не знаю подо что свежепостроенные особняки. Хоть я не специалист, но мне кажется, город дошел до той точки, когда нужно запретить строительство в историческом центре. Даже не обсуждать вопрос – ветхое или нет здание, жил ли тут на самом деле Пушкин или заезжал на чай. Не важно. Просто законсервировать историческую часть города, объяснив всем желающим возвести очередной милый домик, что это невозможно. Но ведь строение ветхое, оно разрушится! Разрушится – появится сквер. Просто садик или газон. Тогда старые дома проживут намного дольше, ведь уже не будет искушения объявить их ветхими. И мы избавимся от опасности наткнуться на такую «красоту», что имеется в Левшинском переулке. Среди милого сердцу московского классицизма, колонн, фронтонов и крылечек, стоит дом-монстр из стекла и железной арматуры. Называется он «Стольник». Может, это самая мелкая денежка, какую когда-либо видели обитатели здешних мест?

Но самым главным событием лета для меня стал запуск сайта Одноклассники.ru.

О, я нашла ребят и девчонок, с которыми училась в школе, списалась кое с кем из однокурсников, узнала массу сплетен из жизни друзей и знакомых. Например, мне доложили, что Андрей – мой бывший – скоропалительно женился на Наташке, она родила ему дочку, но живут они так себе, вроде он ее даже поколачивает. Потом мне написала Томуська, с которой я училась на одном курсе. Она работает в турагентстве, и на работе у нее масса свободного времени, а потому, придя вечером домой, я обнаруживаю длинные и обстоятельные письма.

Вчера получила письмо от Руфи из Праги: они с Яношем приезжают в Москву. Наивная иностранка просила забронировать им номер в недорогой гостинице. Три раза ха-ха. Мы с Димом посмотрели друг на друга и поняли, что придется потесниться. Вытащили из шкафа наш старый надувной двуспальный матрас – мы так долго на нем спали, что ребята нам его подарили. Проверили на прочность, закупили продуктов и решили, что готовы. Кроме того, Руфь выразила в письме робкое желание увидеть «великую Волгу» и какой-нибудь исторический русский город. Я уж подумала было отправить их в Ростов Великий по стопам нашего свадебного путешествия, благо сейчас лето и не померзнут они точно. А потом меня осенило: а почему бы не сделать людям подарок, о котором они давно мечтали? Я позвонила Томке в Новгород и напала на нее с вопросами:

– Скажи, ты сможешь связаться с местными историками? Мне нужно получить два места в какой-нибудь экспедиции, желательно, не очень далеко от города. Кем? Думаю, сойдет и разнорабочими, бесплатно. В смысле – им не нужны деньги. Но кормить все же надо… Условия – как у остальных. Постарайся, а? Они иностранцы и помешаны на раскопках, если выкопают хоть пару черепков, счастливы будут до конца дней.

На следующий день мне позвонила дама из местного университета и спросила, что и кому я пытаюсь продать. Пришлось долго убеждать ее, что я не торгую родиной и не спекулирую берестяными грамотами и прочими ценностями. Просто хочу сделать приятное хорошим людям, которых не интересует отдых в баре у бассейна.

Выслушав трогательную историю (в которой я намешала все: и поездку в Прагу, и наше спасение, и дружбу по переписке), Маргарита – так звали историческую, в смысле с исторического факультета даму – поинтересовалась:

– А способны ли они действительно работать? Там ведь, знаете ли, копать надо.

Я заверила ее, что девушка вынослива – она работает официанткой, а это немалая нагрузка. А вот за мужика не поручусь: он историк и по фото выглядит типичным ботаником – долговязый, веснушчатый.

Услышав, что хоть один из предполагаемых разнорабочих имеет самое непосредственное отношение к истории, Маргарита подобрела и сказала, что, пожалуй, возьмет их. Под ее и мою ответственность. Я долго благодарила, а потом мы как-то замолчали, и я, вдруг осознав, что втравила ребят неизвестно во что, попросила Маргариту:

– Вы там присмотрите за ними, ладно?

Потом я звонила Томке и умоляла ее о том же, сотый раз повторяя, что она должна быть с ребятами на связи двадцать четыре часа в сутки и что, если с ними что случится, я ей и себе никогда не прощу.

«Туська, ты меня достала так, что я уже не рада! – писала Томка по электронной почте, наполняя послания зверскими смайликами. – Они же не дети!»

«Они еще более беспомощны, потому что доверчивые иностранцы».

«Не будем мы обижать и обирать твоих чехов, не плачь!»

Дуракам, видимо, везет, и вся эта дурацкая затея прокатила довольно гладко. Мы встретили Руфь и Яноша в аэропорту, два дня таскали их по Москве, радуя нашими красотами, а потом посадили в поезд до Новгорода. Там их встретила Томка, отвезла в гостиницу, и еще два дня ребят кормили местными достопримечательностями. За гостиницу и персонального гида они, конечно, заплатили, но деньги оказались весьма божеские. На мой удивленный вопрос о ценах Томка ответила, что отсутствие в нашем случае московских турфирм-посредников, которые накручивают на все по двести процентов, весьма благоприятно сказывается на ценах и моральном климате. Потом она сдала ребят на руки Маргарите, и они отбыли на неделю на раскопки.

Получили мы новоявленных археологов обратно на вокзале через семь дней – обалдевших, дико грязных и счастливых. Честно, не знаю, что вызвало больший восторг – интересно проведенный отпуск или предстоящее возвращение к благам цивилизации. Очки Яноша были скреплены скотчем, руки исцарапаны, и двигался он немного боком. Поскольку Янош говорит только по-немецки и по-английски, то рассказывала за него Руфь. Из нее слова лились потоком, как всегда. Времени у нас оставалось немного: мы их привезли домой, они помылись, поели – и вот уже пора выезжать в аэропорт. Все это время Руфь пересказывала нам их приключения: в гостинице выключатель был в шкафу – так смешно, искали весь вечер, только утром сообразили спросить у дежурной. Но вечер в темноте не прошел зря (очки Яноша сверкнули, и он ущипнул Руфь за попку). В экспедиции жили в палатках, а мыться ездили в деревенскую баню. Там их парили вениками – это что-то невероятное! Так щекотно! Воду наливали в тазики! А в палатках было сыровато, и у Яноша на попе (хи-хи) вскочил фурункул. Так его лечили всей экспедицией и чего только не пробовали. И вчера он наконец прорвался, так что ходить немного неудобно, но уже не так больно. Ели в столовой, но иногда готовили еду на такой штуке – она и не знала, что такие устройства существуют. Кего… каро… Керогаз? Точно! И картошку пекли в золе – никогда они не ели такой вкусной картошки. И не пили такой странной водки – мутной и с запахом.

Мы с Димом переглянулись. Убью Томку, думала я. Не могла людям нормальную водку с собой дать? Слава богу, не померли они от этой сивухи.

И они нашли глиняные обожженные таблички и бусины, и Янош сказал, что напишет статью в немецкий журнал, потому что они с Маргаритой много времени провели, обсуждая датировку находок на городище… Они столько фоток наделали! И такие песни выучили! И все друзья умрут от зависти! Само собой, в вещах неугомонной парочки обнаружился полный набор всякого сувенирного барахла: плетенные из соломы куклы, резные ложки, две подковы, расписные яйца, цветастый платок, а также пара черепков и гнутая железка, снабженные специальной бумагой от археологов, что это можно вывезти. Еще Руфь с гордостью показала мне несколько очень красивых изразцов с геральдическим медведем и растительными мотивами, купленных в Новгороде, правда, стоили они дорого. Но в целом ребята не раз и не два повторили: мы и не представляли себе, что за небольшие деньги можно так здорово провести время.

В аэропорт мы успели вовремя, несмотря на пробки, долго махали ребятам и посылали воздушные поцелуи. Таможенники тщательно перетрясли их рюкзаки, встревоженные очумелым видом и запахом костра, пропитавшим одежду свежеиспеченных археологов. Но ничего интересного не нашли – кроме бутылки самогона, которую и пытались конфисковать, ссылаясь на новые таможенные правила. Но Руфь быстро вспомнила, что она гражданка Евросоюза, перестала улыбаться и твердо заявила, что сумку сдаст в багаж и какие еще вопросы. Я лично искренне понадеялась, что эта гадость не разобьется в дороге, иначе ее запах в Пражском аэропорту примут за террористическую акцию. Скажут, кто-то применил химическое оружие.

Самое смешное, что недели через две на нас посыпались письма от Руфи, Яноша и их приятелей с просьбой организовать им такие же увлекательные каникулы. Руфь быстро смекнула, что это может оказаться выгодно, и открытым текстом предложила мне организовать поток разнорабочих для археологических экспедиций, установив цены на этот вид туризма. Она будет получать небольшой процент от каждого засланного к нам туриста. Мысль показалась мне забавной, и я созвонилась с Маргаритой. Та сказала, что не все так просто и в этом сезоне она сможет принять еще не более четырех человек – больше просто нет мест, да и сезон работ у нас не долог – холода и дожди заставляют сворачивать работы уже в начале сентября. Мы осчастливили еще четырех парней, а потом я взяла тайм-аут и пообещала Руфи, что за зиму все как следует обдумаю и что-нибудь непременно организую.

Для начала я решила поднатаскаться теоретически: купила книжки по археологии и засела за чтение. Две из трех оказались дико нудными, но третья дала мне много информации и заставила всерьез задуматься о том, как чертовски интересно и важно искать следы прошлого.

Дим пожимает плечами и считает, видимо, что я маюсь очередной дурью. Ну и ладно. Ему не понять, мозги устроены как плата у компьютера.

Муж работает программером в какой-то средней руки компании, которая занимается… фиг ее знает, чем она занимается. Но из нормальных людей там генеральный, отдел бухгалтерии и маркетинга. Остальные – программеры. Это, если хотите знать, тот еще диагноз. Я знаю, о чем говорю, насмотрелась на таких, будучи офис-менеджером. О «настоящих программистах» есть длинная серия тупых анекдотов. Ну, типа настоящий программист может забывать о еде и не умереть с голоду. Почему? Да потому что будет питаться крошками, которые вытрясет из клавиатуры. Смешно? Вот и мне нет. Но хоть понятно. Есть еще. Попал программист в ад, через неделю его быстро перевели в рай, потому что он всех чертей извел, котлы с серой и кипятком перевернул и бегал по кругу, вскрикивая: «И где здесь переход на следующий уровень?» Многие шутки я вообще не догоняю. Как-то я попробовала развить эту мысль и попенять мужу, что не стоит за ужином сидеть с таким отсутствующим выражением лица, словно он все еще смотрит в монитор. Еще меня раздражает, когда он ночью, сидя за компом, вдруг начинает хихикать или что-то говорить. Спорит с кем-то. Жутковатое такое зрелище. Он обиделся:

– Тебя послушать, так я прямо линуксоид.

Для тех, кто не в курсе, – это крайняя ипостась программиста. Они работают с программой «Линукс» и, по-моему, на ней же думают. То есть выглядят как люди, но мыслят как киборги. А потому для непосредственных контактов малопригодны. Я видела несколько штук во время корпоративной попойки, на которой была с мужем. Нестриженые личности с отсутствующим взглядом. Ходили кучкой или по одному и явно чувствовали себя не в своей тарелке. Двоих вообще отыскали только к концу торжества. Оказалось, что они привезли с собой контрабандный ноутбук, заперлись в каком-то номере и тихо и счастливо там функционировали.

Надо сказать, я мужнино начальство после этой встречи зауважала. Они вывезли все стадо – довольно большое поголовье – за город, на свежий воздух, в сентябре месяце. Вывезли организованно, на автобусах. У меня опыта корпоративных мероприятий практически нет. Когда я работала офис-менеджером, там подобных мероприятий просто не случалось, видимо в связи с тем, что совместно работающую группу граждан нельзя было назвать коллективом, а потому и о корпоративном духе или культуре речи не шло. Бутик – место вообще отдельное, а в аутсорсинговой компании я недавно, но там корпоративный дух – это святое: тренинги всякие, спортклубы, тот же английский. Вот до крупномасштабных мероприятий пока дело не дошло. Так что для меня корпоративный праздник, организованный фирмой мужа, стал первым опытом.

Я буквально впала в ступор и решила, что у меня глюки, когда автобус остановился перед железными воротами с серпом-молотом, выкованным явно еще во времена развитого социализма. Ворота открыл древний дед с берданкой, и автобус въехал на территорию с невысокими двухэтажными корпусами типично пионерлагерного вида. Более того, никаких тебе клумб с розариями: асфальтовый пятачок с флагштоком, а вокруг – выбитый множеством ног пожухлый газончик. Под флагштоком стояли трое: солидный пузатый дядька в костюме с портфелем, молодая девушка в синей юбочке и белой кофточке, белых гольфах и туфлях типа сменная обувь. Из-под красной пилотки на грудь падали светлые косички с капроновыми белыми бантиками, и на далеко не пионерских размеров груди имелся самый натуральный пионерский галстук. Рядом стоял долговязый парень, одетый точно так же, за исключением юбочки – был он в шортах. Понукаемые еще двумя вожатыми, ибо эти празднично-красногалстучные молодые люди оказались вожатыми, все высыпали из автобуса и выстроились на асфальтовом плацу.

Дядечка в костюме сунул портфель под мышку, представился начальником лагеря и толкнул речь в том смысле, что пребывание в пионерлагере имени труда и отдыха должно нам понравиться, мы поздоровеем, наберемся сил и готовы будем и дальше крепить мощь и оборону нашей родины. Народ хлопал глазами и неуверенно хихикал. Дальше в руках начальника лагеря появились списки и нас разбили на два отряда – одни получили желтые значки, другие зеленые. Затем каждому раздали листок с надписью «распорядок дня» и предупредили, что церемония принятия в пионеры состоится вечером на этой же площадке. Но принимать будут, само собой, самых достойных. Потом под звуки барабанной дроби на флагштоке подняли флаг с эмблемой компании, и все закричали «ура!». А сейчас – шагом марш в корпуса размещаться, и далее функционируем согласно распорядку дня.

В нашем с Димом листке значился второй корпус, куда мы и отправились. Я заметила, что молодежь в основном поползла к первому, а люди семейные – ко второму корпусу, и порадовалась – хоть посплю. Корпуса, которые снаружи производили весьма посредственное впечатление, оказались неплохо отделанными, номера удобные, душ, туалет – все новенькое, телевизор со спутниковыми каналами. Пока я разбирала вещи, Дим изучал листок с мероприятиями и сказал, что, пожалуй, самым безболезненным из всего перечисленного может оказаться участие в «Зарнице». Мы немного пообсуждали, поспорили, подрались, потрахались, помирились, опять потрахались. Когда мы прибыли на место, то есть на обширные площадки, прятавшиеся в лесу за корпусами, то решили, что в зарницу не полезем – там радостно бежали эстафету старшие менеджеры и нетерпеливо подпрыгивали в мешках тетеньки из бухгалтерии. А полезли мы в – или на? – воздушный город. Объясняю, ибо поверить в это трудно: между высоченными – наверное, корабельными – соснами на высоте метров минимум пятнадцати и выше натянуты канаты – целая сеть разноцветных шнуров и тросов. Имелись лестницы, пандусы и лабиринты, а также трубы и трапеции. Это и называется трассой. Две команды шли параллельными маршрутами и соревновались таким образом в скорости, силе и ловкости, а также укрепляли тот самый корпоративный дух – пройти большую часть трассы одному или просто без помощи товарищей было абсолютно невозможно. Веревки вились, и их приходилось держать, при передвижении используя тела коллег как ступени. Я сперва вообще отказалась лезть, но потом разглядела внизу, под этим тросово-веревочным безобразием, натянутую страховочную сеть и решила рискнуть. Думаю, за время прохождения дистанции я, во-первых, потеряла килограмма два веса – так потела и такого напряжения требовали движения, во-вторых, мне отдавили все, что можно, в-третьих, я поняла, что боюсь высоты – по крайней мере, боюсь висеть на трапеции, когда надо перелететь над невидимой сетью, а внизу прыгают болельщики и что-то там орут, гады. Надо отдать должное вожатым – они были впереди, помогали и словом и делом и вообще демонстрировали превосходную физическую форму. Когда я вслух позавидовала их легкости, веснушчатый парень в белой маечке, шортиках и красном галстуке шепнул мне: «Я гимнаст. А она (кивок на вожатую, которая висела вниз головой, деморализуя своих и чужих подопечных, потому как из-под ее короткой юбочки сверкали белые трусики) закончила цирковое училище». Не могу сказать, что мне полегчало, но завидовать ребятам я перестала. Прошла я только первую половину дистанции, дальше понадобилось лезть еще куда-то, но я, чувствуя дрожь в ногах, дезертировала с сосен и остаток времени до обеда предавалась мирной деятельности: играла в пинг-понг и стреляла из луков по мишеням. Сигнал на обед был сыгран на самом настоящем пионерском горне, и все повалили в столовую. Меню тоже оказалось вполне пионерлагерным: салат огурцы-помидоры, борщ, каша гречневая с мясом и компот с булочкой. На незатейливо пустых столах имелись солонки с надписями «Пионер! Пальцы и яйца в солонку не макай!» и тарелки с надписью «Общепит» и крупно нарезанными кусками серого хлеба. Развозили еду пышные тетеньки поварихи. Они наливали суп и накладывали второе из блестящих бачков огромными половниками и обещали добавку, кому понравится. То ли виноват свежий воздух и веревочный пыточный цех, то ли тетки и правда хорошо готовили – но я попросила добавку борща, а котлеты отдала Диму – не потому, что они были невкусные, просто в меня больше не лезло. Соответственно распорядку дня мы отправились на тихий час. Боже, как давно я не спала днем, но здесь не просто заснула – а раньше Дима! После отдыха опять запел горн, собирая всех на торжественную линейку. Начальник лагеря торжественно объявил, что мы проявили себя как команда и потому достойны звания пионеров, и каждому из нас повязали пионерский галстук. А потом место рядом с дядечкой занял генеральный директор Димовой компании и толкнул речь, выражая уверенность в… и надежду на… а также отмечая особые заслуги наших… После чего всех пригласили на поляну к пионерскому костру.