Текст книги "Тайна Тонгамар. Цикл «Обмен мирами». Книга первая"

На поиски легенды

Ответный рассказ Андре Рина слушала напряженно, с хмурой мордой, а на моменте опытов, для которых Вилдьеру понадобились ее братья, вся ее шерсть от загривка до самого хвоста встала дыбом. Маг предположил, что корень похитителя тел нужен как раз для запуска процесса превращений. Но то, что ингредиенты для жестоких опытов омбранцев, возможно, поставляются из имперских садов Дамирата, приводило его в неистовство.

– Я благодарна за все, что ты делаешь, темный, и готова сыграть любую роль в твоей войне. Но не смогу смириться с потерей братьев и перестать искать их!

– Прорываться в Сильветрис в одиночку – бессмысленное самоубийство даже для меня, – пытался остудить ее пыл Андре. – И, скорее всего, там лишь перевалочный пункт, ибо ее башни малы и слишком публичны для подобной лаборатории. Поэтому предполагаю, что самое интересное происходит в летающей башне Вилдьера. Конечно, лучше посетить обе, но для этого нашему крайне маленькому отряду потребуется помощь. Сможешь ли ты найти дорогу в Тал Марита?

– Одна не смогу, но мы с Хамару договорились: когда появится возможность, я дам знать, и меня заберут из Камила Фир.

– Отлично! Значит, мы отправляемся в гости к асфирам.

– Ты же не думаешь, маг, что пара лесных воинов добавят нам преимущества против безумных омбранцев с их учениками, стражей и наемниками? – с сомнением спросила Рина.

– Слышала об Изои?

– Легенда асфиров о духе, охраняющем священные рощи?

– Да. И ты поможешь мне встретиться с этой легендой.

– Темный, ты не похож на того, кто верит в сказки, даже после всего рассказанного, – прищурилась белая кошка.

– Я верю лишь своим глазам, а они однажды имели возможность видеть этого духа, – невозмутимо ответил маг.

Кайра аж открыла рот от удивления. Видя, что на меня это заявление нужного эффекта не произвело, Андре пояснил, что у лесных жителей есть священные рощи, где растут их волшебные плачущие деревья, при помощи которых те и общаются со своими духами. Эта местность называется Тал. Охраняет их бесплотное бессмертное существо, способное справиться с любым противником. Его изображают как светящийся силуэт с головой хадау, увенчанной длинными рогами.

– Только нет у него никаких ног и рук. Он выглядит точно как хадау, – закончил свои пояснения Андре и начал рассказ. – Около года назад мой учитель и друг Сайят попросила о личной услуге: сопроводить один важный для асфиров караван из Камила Фир в Тал. Это как раз район высоких лесов. Она знала лишь, что моя задача – никого и ни при каких условиях не подпустить к определенному лодо и не задавать вопросов, что или кого он перевозит. Уже недалеко от цели мы нарвались на кучку пиратов. Как и обещал, я оставался около лодо, из которого вдруг выпрыгнул хадау, точнее, его магический образ. Уникальная работа, действительно бесплотный, сквозь него легко проходили предметы и он сам мог проходить через любую материю, не встречая сопротивления. Однако раскидать рогами врагов это ему нисколько не помешало. Он же и сам мог творить магию. Создать существо, готовое драться, – не новость, но способное воспроизводить заклинания и при этом быть неуязвимым! Я был потрясен! И самое интересное: этот магический зверь все время оставался невидим.

– Как же ты увидел его, темный? – усмехнулась Рина.

– По магическому следу. И, скажем, у меня тоже есть свои секреты, – отмахнулся Андре.

– Значит, вы считаете, что на самом деле это не дух, а искусная магия, чей создатель находился в лодо? – уточнила я.

– Полагаю, что такой магии обучен ограниченный круг существ и секрет сохраняется столетиями, чтобы защищать поселения Тала. Конечно, я не питаю иллюзий, что меня самого обучат такому потрясающему искусству, однако не думаю, что Вилдьер оставит леса асфиров нетронутыми, а значит, есть шанс уговорить их помочь. Ведь невидимый и бессмертный хадау, способный колдовать, – идеальный лазутчик в Сильветрис.

– Гениально! – воскликнула я.

– Караван шел в Тал Марита? – уточнила кайра.

– Не знаю. Скорее, в Тал Медина, соседнее поселение. Больше всего последних упоминаний об Изои, которые удалось найти, связаны именно с Мединой. Думаю, мы действительно встретились не зря, и тот, кто поспособствовал этому, подтасует обстоятельства и дальше.

– Я сделаю все, что смогу, темный, не сомневайся!

Рина сделала что-то вроде неглубокого поклона, что очень нехарактерно для гордых и свободолюбивых кайров. Этот поклон означал глубокое уважение и готовность служить. Господин Андре ответил ей тем же.

– У меня кое-что есть для тебя, – сказал маг, когда я вошла в комнату по просьбе Беллы.

На кровати лежал красивый, расшитый длиннохвостыми шелковыми птицами плащ с витиеватой, украшенной камнем застежкой. Небесно синий-лазурит в серебряной оправе источал легкое искрящееся свечение.

– Это не простой плащ? – тихо спросила я, проводя пальцем по неестественно холодному камню.

– Он способен на какое-то время обеспечивать защиту, как тот эликсир. Если, конечно, научишься с ним управляться. И еще кое-что… – С поразительной для мужчины ловкостью маг распустил мне волосы. – На Адаламене внешние традиции играют не последнюю роль. Многих проблем можно было бы избежать, просто показывая свою приверженность к определенным слоям или расам. При этом не обязательно иметь причастность по крови, однако можно демонстрировать, чьи взгляды разделяешь и чем занимаешься. Того, что ты чужеземка, не спрячешь, но для живущих здесь важно, чтобы их культуру принимали и уважали. К тому же существа проще идут на контакт, примерно представляя, с кем имеют дело.

Он открыл плоскую квадратную шкатулку из красного дерева, и в темных пальцах блеснула изысканная золотая диадема. Она представляла собой сложное асимметричное переплетение линий, обнимающих серо-зеленый камень, похожий на лабрадорит. Стоило украшению коснуться моей головы, как возникло ощущение, будто в спальню вошел кто-то еще с сильным и пылким нравом.

– Это любимое украшение моей матери, – пояснил он, откровенно любуясь. – Сомневаюсь, что найду ту, к чьим глазам оно подойдет больше, чем к твоим.

Я долго не могла подобрать слов, чтобы выразить весь букет чувств, заполнивших до краев мое сердце. Правда, с Андре, так своеобразно выражавшим свои эмоции, сделать это правильно было практически невозможно.

– Я иногда забываю, насколько мы разные, выросшие в таких непохожих вселенных, хотя и учимся понимать друг друга. Но этот подарок бесценен в любом из миров. Как я могу отблагодарить вас?

– Пожалуйста, будь терпелива ко мне.

Видимо, пришло время вернуть на Адаламен пропавшую чужачку, поэтому прежде всего наш маленький отряд направился в Дамират. Какие бы на то ни были причины, у темного в голове всегда имелся какой-то план, которым он, конечно же, не спешил делиться. Однако локоть, подставленный мне прямо перед подъемом на возвышение портала, намекнул, что маг изволит устроить небольшой переполох. И реакция на появление главы северного крыла с пропавшей ученицей его не разочаровала. Венчая всеобщее замешательство одним из своих невыносимо колючих выражений лица и фразой «Луис, кажется, пришло время серьезно поговорить…», господин Андре исчез за дверью кабинета главы, оставив нас с Риной в гостиной.

Познакомив Марко с нашей новой спутницей, я поспешила в комнату, чтобы собрать свои немногочисленные вещи в поход, о длительности и цели которого легче было просто не думать. За дверью, словно кадр из резко остановленного кино, дожидались знакомые простые вещи, разбросанные второпях взволнованной девушкой. В сердце ворвалось понимание, что прошло не так много времени, а я, жившая здесь, и я, стоявшая сейчас на пороге, – уже два разных человека. Изменилось все: мое ощущение от Адаламена, я сама и моя роль в этой истории. Из подхваченного и бросаемого из стороны в сторону ветрами семечка мне удалось стать ростком, пустившим корни, попав в нужную почву. Еще по-прежнему не осознавая, кто я и зачем, я обрела вектор, благодаря которому все происходящее, раньше полное спонтанной туманности, начало обретать плотность.

Достав свои записи, я быстро пролистала их. Вот изображение бабочки, которую господин Андре дополнил на празднике, мне тогда очень хотелось запечатлеть на память ее изысканную красоту. Еще между страниц торчал уголок дорогой бумаги с вкраплениями шелковых нитей. Я потянула за него и вытащила записку с совершенным почерком и маленькой лодочкой, в которой двое сидели друг напротив друга. Где-то в недрах высоких кварталов Дамирата, возможно, ужинал прекрасный принц, навсегда загнанный под тысячу блестящих масок. Невольно вздохнув, я погладила крошечный рисунок подушечкой пальца.

– Хочешь увидеть его? – заставил меня вздрогнуть голос мага, прозвучавший прямо из-за спины.

– Хочу, – честно ответила я. – Но сейчас не время. – Я повернулась и заглянула в ледяное лицо учителя. – Он тоже часть этой истории. Возможно, гораздо большая, чем Рина. И мне хотелось бы верить, что он встанет под ваш флаг. Но одно неловкое движение может обеспечить серьезного врага.

– Можешь не утруждать себя объяснениями. Ты ничего мне не должна, – жестко отрезал тот и повернулся к двери.

Я вскочила, разметав листы записей по полу, и схватила его за руку. Он снова повернулся, испепеляя меня взглядом, но потом перевел взор на что-то и острый лед в его глазах чуть смягчился. Голубая бабочка, словно глупое оправдание, пришла мне на помощь.

– Он не соперник вам, Андре, – пролепетала я, задыхаясь от волнения, прижимая ладони к его широкой груди. – Это другое…

И вдруг что-то произошло. Весь груз тяжелых переживаний относительно Филиппа поднялся из моего сердца, как воздушный пузырь со дна океана. Он вытолкнул в мое сознание пропитанное безысходной тоской воспоминание о том, как белокурый принц крепко обнимает и гладит чудовище. Я словно на секунду снова оказалась в башне, услышала каждое слово печальной истории, что сразила меня отравленной стрелой. Андре резко отшатнулся. Лицо темного выглядело так, будто его резанули ржавым ножом.

– Даже не знаю, чем я больше удивлен: тем, что ты мне показала, или тем, как ты это сделала, – все еще морща лоб, произнес маг.

Я, моргая, стояла в полном недоумении.

– Я это показала?

– И дала почувствовать… Все, что испытываешь сама, и он… и, кажется, даже чудовище…

Темный сел на кровать и закрыл лицо руками. Ход времени замедлился, утопая в его молчании.

– Любопытное переживание, я так и не видел, кто он, но до сих пор чувствую всю эту историю, как свою.

– Простите… – продолжая пребывать в полной растерянности, прошептала я.

– Мне не за что тебя прощать. Ученицы могут спать с кем угодно, главное, чтобы не со своим учителем…

Его сарказм ударил, словно плеть. Мне всегда казалось, что это Андре держит дистанцию между нами, а если бы он захотел, если бы позвал – я бы бросилась в его объятья, растворяясь без остатка. От этого его неоднозначные слова укололи так больно. Я сжала задрожавшие губы и отвернулась, собирая с пола рассыпавшиеся бумаги.

– Думаю, это должно принадлежать тебе, – снова зазвучал его голос. Я повернулась и увидела тот самый розовый светящийся кулон на золотой цепочке, который позволил поступить в магическую школу. – Если кто-то тебя обидит, можешь заставить его станцевать на углях.

– А если вы меня обидите?

– Тоже, но со мной такие эксперименты вредны для здоровья.

Я взяла изящный пузырек и повертела его в руках.

– Вам для него нужны были мои слезы, да?

– Ничего не мог с собой поделать, хороший маг никогда не откажется от соблазна получить какой-нибудь редкий ингредиент.

– Может, вам еще наплакать ингредиентов? Пара жестоких фраз поверх трогательных подарков, и можно ведерко подставить, разбогатеете.

– Ничего не получится, нужны слезы влюбленной… – он сделал язвительную паузу и продолжил. – Отвергнутой после первого поцелуя. Ты уже не подходишь.

Мне захотелось кинуть в него и кулоном, и диадемой и закричать, чтобы он навсегда убрался из моей жизни. Но вместо этого я закрыла глаза, сконцентрировалась на огромном, гудящем бешеным пламенем шаре, теснившемся в груди, и почти с физическим удовольствием метнула его в ухмыляющееся лицо Андре. Маг ловко пригнулся, огонь с гулом облизал каменную стену за его спиной, оставляя широкий след копоти.

– Умничка какая! – воскликнул он. – Полегчало?

Темный подошел и взял меня за все еще выставленные вперед ладони. Приходя в себя от содеянного, я вдруг поняла, что он смеется и целует мои дрожащие пальцы.

– Видела бы ты свое лицо!

– Андре, вы сумасшедший? Или вы меня испытываете?

– Сложно объяснить, чужачка, скорее нас обоих.

Маг усадил меня на стул и повернулся к двери, где только что появились Марко и Рина. Они с недоумением посмотрели на стену, потом на мое бледное и растерянное лицо.

– Осторожнее, с ней становится опасно, – сказал учитель, похлопав Марко по плечу. – Принеси ей водички, а то сейчас в обморок хлопнется. Но я тут ни при чем! – И, явно довольный произошедшим, скрылся в коридоре.

Голова и правда кружилась…

В южном крыле альянса господина Андре встретили с подчеркнутым гостеприимством и куда больше с интересом, чем с осторожностью и страхом. То ли он не так часто посещал Камила Фир и не успел исчерпывающе проявить все оттенки своего характера, то ли местные оказались более расслабленными и совершали меньше ошибок, на которые магиус Аданаара никогда не упускал возможности указать… Как бы то ни было, приняли нас на удивление тепло и радостно, поспешно собрав вкусный ужин и созвав всех более или менее значимых членов альянса. Казалось также, что местные маги выбираются отсюда нечасто, ибо, выждав достаточное для соблюдения приличий время, Андре завалили вопросами.

Как я и ожидала, освещение в южном крыле было зеленоватым. Здание украшали множество окон и еще больше цветов, чего было редкостью для Дамирата, а для Аданаара тем более. В накрытых на стол тарелках встречались овощи и фрукты, которые мне не доводилось пробовать раньше. Во время ужина один из учеников предложил сыграть гостям на ратабау. Инструмент оказался похожим на арфу, выполненную в виде рогатого животного: сияющие серебром струны тянулись от позвоночника к длинным, изогнутым дугой рогам. Все присутствующие за столом асфиры с удовольствием раскачивались в такт льющейся нежной мелодии. Казалось, что и гости-то тут ни при чем, просто в зеленой части альянса царит приятная семейная атмосфера и любой повод годится, чтобы устроить праздник.

При выходе на улицу первый глоток воздуха Камила Фир вскружил мне голову сильнее молодого вина. В нем было столько свежести и влаги, словно наслаждаешься сочным прохладным фруктом. Я невольно остановилась. Видя, как мой завороженный взгляд перемещается с одного строения лесного города на другое, Андре поймал Рину за плечо и дал мне время осмотреться.

Южная столица была как бы рассыпана по холмам, собственно, приставка «Фир» и значила «город района холмов». Одни были узкими и острыми, другие крупными и пологими. На более или менее плоской земле стояли деревянные дома от двух до четырех этажей в высоту с вытянутыми вверх крышами, часто скошенными набок. Крутые, покатые холмы сами служили многоэтажными домами, а кое-где вдобавок многоярусными садами. Между ними на высоких сваях раскинулся настоящий лабиринт деревянных скрипучих переходов, чьи перила обвивали зеленые лозы. На арках и высоких гибких жердях развевались флаги-указатели, в круглых вазах из толстого мелко растрескавшегося стекла пульсировали магические фонари. Внизу под мостами либо росли кустарники, вкусно пахнущие даже при сомкнутых на ночь бутонах, либо стояла заболоченная вода, в которой всюду шныряли узкие, похожие на перья лодочки. Естественные каналы закрывала ряска, из нее торчали ярко фосфоресцирующие ночные цветы, обеспечивая совершенно особенное освещение нижнего яруса. Кое-где по краям холмов, а иногда прямо из воды росли прямые, как сосны, деревья, создавая над городом шумящую плотную крышу. С деревьев свисали лианы вьюнов-паразитов, опутывающих крепкие ветви. Обычно спортивные асфиры во время спешки использовали их, чтобы перепрыгивать с одного помоста на другой, избегая извилистых переходов и бесчисленных ступеней. Город шумел листвой, скрипел деревом и гулко булькал водой под дном лодочек, которые, кстати, управлялись не веслами, а длинной палкой с резным крюком на конце. Одной его стороной отталкивались от дна или берега, чтобы начать движение, а другой цеплялись, чтобы остановиться. Все это дополняли песни ночных птиц, которых невозможно было услышать ни в центре Дамирата, ни тем более в Аданааре. Совершенно переполненная восторгом, я повернулась к Андре, и тот понимающе, еле уловимо кивнул.

Гостевое поместье, где мы остановились, располагалось внутри холма. Сложно было сказать, один это дом или три отдельных. Все его уровни имели свои входы, но и соединялись внутри узкими закрученными лестницами. Мы заняли нижний ярус, окна которого выходили на цветущую террасу, откуда по скрипучим мосткам можно было подойти к самой воде. Хозяин явно увлекался гончарным делом, посему дом изобиловал множеством пузатых горшков, выполняющих обязанности посуды, сундуков, предметов интерьера и даже, частично, мебели. Господин Андре совершил со мной несколько ознакомительных прогулок по городу, а все остальное время проводил на террасе, где исследовал работы Анны или учил меня пользоваться волшебными предметами. Диадема позволяла становиться невидимой, и в процессе тренировок я пару раз здорово напугала Рину.

На пятый день пребывания в Камила Фир по винтовой лестнице на террасу поднялись двое. Крепкий плечистый асфир, одетый в рубаху без рукавов из мягкой выделанной кожи, был подпоясан широким ремнем, за который со спины крепились два необычной формы копья с острыми белыми лезвиями на концах. Его голова со светлыми, чуть спутанными волосами была замысловато выбрита с обеих сторон, а посередине красовался высокий ирокез. Мощная шея и широкая грудь прятались под массивным крупнотканым платком. Руки покрывал мелкий светлый узор, похожий на тот, что украшал кожу неудачливого караванщика, подосланного усыпить чужеземку в аданаарской таверне. Однако на этот раз рисунки производили совсем иное впечатление: вместо любопытства, которое может вызывать приятная картинка, в сердце просыпалась настороженность и нежелание касаться их ни при каких обстоятельствах. На лбу незнакомца глубокими, но давно зажившими бороздами шли три параллельных шрама. Миндалевидные глаза источали самоуверенность и достоинство, по силе сравнимые разве что с ощущением от Андре.

Чуть позади асфира стояла совсем юная девушка, которой явно не было и двадцати лет. Хрупкая, длинноногая, сияющая красотой, она была не по-адаламенски одета в мужские вещи. На бедрах красовались небольшой нож и тонкая длинная плетка с наконечником в форме когтистой лапы. При всей очаровательности и миловидности гостьи не возникало сомнений, что этот инструмент способен нанести серьезные повреждения.

Незнакомец явно узнал Андре и удивился, увидев его здесь. Глядя в непроницаемое лицо мага, он произнес.

– Приветствую господина Андре, мага севера, и его спутницу. Мое имя Хамару, а это моя жена Айлин. Мы ищем нашего верного друга Рину.

Мне не терпелось обрадовать кайру, и со словами приглашения я было поспешила в дом. Однако гости не шелохнулись, продолжая смотреть на Андре, который по-прежнему оставался в кресле. Я застыла в нерешительности. Наконец тот встал и с легким поклоном ответил:

– Приветствую вас, будьте нашими гостями, мы ждали вас с нетерпением.

Выходя с террасы в тень столовой, я услышала веселый тихий шепот из-за спины у самого уха: «Чужачка, ты такая милая! Думаю, мы подружимся».

Рина, видимо, еще из комнаты услышала знакомые голоса и выскочила нам навстречу. Между ней и Хамару оставалось три с лишним метра, которые кошка преодолела одним прыжком, оказавшись в объятиях друга. Айлин подбежала и обняла ее с другой стороны. Странное чувство – наблюдать, как улыбаются и смеются кошки, совершенно с человеческой мимикой потряхивая усами вверх-вниз.

– Предполагаю, что у всех есть что сказать друг другу и не терпится задать бесчисленные вопросы, но прошу не делать этого до тех пор, пока мы не убедимся, что нас никто не слушает, – сказал Андре, когда все приветствия были окончены.

– Тогда предлагаю не терять времени и отправиться в обратный путь, потому что ни один имперский город не будет так безопасен для приватной беседы, как поляны в лесах Тала, – ответил Хамару.

Мы отправились в дорогу на четырех хадау. Андре посадил меня к себе, потому что заявленные асфирами полтора дня до Тал Марита предполагали приличную скорость, с которой человеку без опыта верховой езды не справиться. Однако сомневаюсь, что меня могло ждать на Адаламене более скоростное и экстремальное путешествие, чем в дамиратском лесу на спине Грида…

Сначала мы шли по основной дороге, которая постоянно петляла между холмами и пересекала горбатыми деревянными мостами небольшие, но звонкие реки. По хорошей дороге хадау действительно неслись как бешеные, каждые два часа ненадолго останавливаясь напиться и перевести дух. По мере отдаления от Камила Фир холмы становились все ниже и все большую площадь захватывала цветущая всеми возможными растениями вода. Оказалось, что маг предложил Хамару сделать небольшой крюк через ближайший отрезок района болот – Оуд. К вечеру мы свернули с основной дороги и шли узкими петляющими тропами все глубже на юго-запад. Солнце, и без того слабо пробивающееся сквозь кроны высоких деревьев, красило розовым цветом лишь последние, самые высокие ветки. В какой-то момент Хамару и Андре молча переглянулись и кивнули друг другу: поляна, располагавшаяся чуть в стороне от дороги, показалась им подходящей для ночлега.

После ужина асфиры наконец услышали все наши истории. По щекам Айлин скатились крупные слезы. Хамару сидел хмурый, как грозовая туча. Все понимали, что кайры-воины нужны Вилдьеру уже совсем не ради экспериментов – он хочет создать монстров, способных драться. Не в небе, где он и так в безопасности, а на земле. Под конец Андре поведал о своей встрече с Изои и надежде на то, что дух-защитник священных рощ поможет проникнуть в башню Сильветрис.

Несколько долгих минут Хамару и Айлин молчали, оглушенные обрушившейся на них информацией. Потом белокурая девушка сказала:

– Я родилась и выросла в Тал Медина. Мы уехали, потому что асфиры там придерживаются слишком радикальных взглядов. С ними действительно нелегко будет договориться. Но в случае с нашей семьей вам повезло. – Она явно набиралась храбрости, чтобы сказать что-то еще. Хамару положил свою широкую ладонь на ее маленькую ручку. – Господин Андре прав, она не просто легенда. Я тоже встречалась с ней.

– Она? – переспросил маг.

– Да. Ко мне она приходила в образе девушки с головой хадау. Когда я была еще маленькая, Изои спасла мне жизнь. Хотите увидеть? У меня есть некоторые ингредиенты, если господин Андре поможет, то мы сделаем круг воспоминаний. Я покажу защитницу, а потом мы просто можем поделиться чем-то, что поможет узнать друг друга лучше и не ложиться спать с таким тяжелым грузом на сердце.

Айлин смешала воду с белой светящейся жидкостью из хрупкого флакона и сварила в ней несколько корешков и грибов. Андре подходил к каждому из нас и просил выставить обе ладони, после чего вытягивал из них тонкие алые нити света, затем такую же изо лба. Световые волокна, включая его собственные, он опускал в воду, и те растворялись, окрашивая жидкость во все более насыщенный вишневый цвет. Айлин достала кисточку и начала писать ею тончайшие символы на глади воды. Буквы, как пузырьки воздуха, зарождались на дне, поднимались к поверхности воды и, касаясь кисти, рассыпались.

Андре подбросил дров в костер, наполнил содержимым котелка пять чашек, а остальное вылил в огонь. Вопреки ожиданиям, пламя не потухло, а наоборот – вспыхнуло сильнее, словно в него попало масло.

– Я начну, – сказала Айлин и выпила содержимое чашки залпом.

Через минуту в пламени появились еле уловимые образы. Чем сильнее я в них всматривалась, тем более объемными и близкими они казались. И вот костер, особенно резко вспыхнув, затянул глубоко в лес, воспринимаемый глазами маленькой Айлин. Ей было холодно и страшно. Нога, застрявшая в узком провале, затекла. Тонкие детские пальцы царапали землю, пытаясь пробраться вниз, чтобы дотянуться до пленившей девочку коряги. Мокрая и холодная почва, липкая, будто жирная, осыпалась вниз. Вечерняя тьма накрывала лес с невероятно высокими деревьями. Вдруг куст в нескольких метрах от западни качнулся. Сквозь сине-зеленую листву на малышку смотрели два голодных глаза. Айлин замерла, понимая, что отбиваться нечем. Огромный зверь медленно показался из укрытия, скаля пасть.

Девочка закричала что было сил. То ли от резкого звука, то ли уже будучи к этому готовым ранее, хищник прыгнул, но, чуть-чуть не долетев до своей добычи, столкнулся с пеленой белого света. Сияющее существо сшибло животное и покатилось с ним кубарем по траве. Оба вскочили, впиваясь друг в друга глазами. Напротив дикого зверя, снова готовая к прыжку, стояла девушка в белом платье. Ее лицо закрывало что-то вроде маски, напоминающей череп хадау, над которым поднимались витые, играющие металлическим блеском рога. На плечи и спину падали длинные волнистые волосы. Изои повела головой и рога описали в воздухе большой разворот. Хищник попятился. Тогда защитница начала катать в пальцах пощелкивающий шар. Зверь, вероятно, знакомый либо с магией, либо с камнями, поджал короткий хвост и одним прыжком скрылся за плотными кустами.

Когда дух леса подошел совсем близко, стало понятно, что это не маска, а правда череп хадау, чьи глазницы заполнял белый свет. Полупрозрачная женщина приложила руки к земле около Айлин, почва оплавилась, как воск при касании пламени, и опала вниз. Защитница просунула руки в образовавшуюся дыру – и коряга, словно испугавшись, сама отпустила ногу девочки. Освободившись, малышка сразу попробовала встать, но распухшая стопа причиняла сильную боль. Изои взяла детскую ножку в свои полупрозрачные пальцы и их свет стал сильнее. При этом невозможно было почувствовать ни температуру этих рук, ни силу их прикосновения. Пока к ноге возвращалась чувствительность и ссадины затягивались, Айлин как следует рассмотрела воспетого в легендах духа. Череп был покрыт мелким радужным узором, который слегка пульсировал и словно бы плыл чуть над поверхностью. Сама кость и рога были почти непрозрачными, а вот сквозь руки и тело просматривались очертания камней и стволов деревьев.

Вылечив девочку, Изои без малейшего усилия подняла ее и поставила на ноги.

– Спасибо! – наконец осмелилась проговорить та. – Я не думала, что защитницы настоящие. Вы поможете мне вернуться в Медину?

Череп повернулся в ее сторону и медленно кивнул. Пока они пробирались по лесу, Айлин очень хотелось поговорить с духом, но все вопросы разом вылетели из головы. Она знала, что если не спросит хотя бы какую-нибудь глупость, то никогда не простит себе этого молчания.

– Если вы бессмертны, то живете вечно и видели первых жителей Адаламена?

Изои усмехнулась, но ничего не ответила.

– А вы всегда знаете, когда кто-то в Тале попадает в беду?

Прозрачная спутница отрицательно помотала головой.

– Как же вы нашли меня? Как обратиться к вам за помощью, когда она очень нужна?

Светящееся существо с головой хадау долгое время молчало, из чего Айлин сделала неутешительный вывод: Изои просто не умеет говорить, ведь вместо головы у нее безжизненный череп. Но вдруг в тишине леса прозвучал красивый гипнотический голос, словно бы не исходящий от самой защитницы, а вибрирующий во всем окружающем пространстве одновременно.

– Я слышу мысленный призыв о помощи и страх, если нахожусь достаточно близко. Вон огни Тал Медины. Береги себя.

И не успела малышка еще подумать, что голос показался ей знакомым, как белый рогатый образ растаял, а вслед за ним свернулось и словно истлело в пламени костра все воспоминание Айлин. Мы снова сидели в кругу с деревянными походными чашами в руках.

– Ты нашла хозяйку голоса? – спросил Андре.

– Несколько раз голоса разных асфирш казались похожими, но в конце концов я решила, что мне просто показалось.

– Благодарю тебя! Это действительно было важно. Поскольку моя память не изобилует прекрасными воспоминаниями, а идея закончить этот день чем-то приятным мне нравится, я выберу то, что позволит вам кое-что узнать о Вилдьере, увидеть ту его часть, которую он наверняка до сих пор прячет даже от самого себя.

Андре выпил горячую малиновую жидкость, и в костре начал проявляться образ деревянной игрушки, небольшого хадау – грубо вырезанного, но аккуратно собранного из множества деталей. Зверек мог сгибать ноги и шею, поворачивать голову. Рога и украшения были заботливо раскрашены бронзовой краской. Игрушка стояла на письменном столе, заваленном бумагами. Я без труда узнала интерьер комнат дамиратского западного крыла. К столу подошел высокий и довольно худой юноша. Он откинул упавшую на нос непослушную прядь светлых волос и поправил тонкие очки на переносице.

– Я не храню ненужное, Андре, и тебе не советую. Любой хлам делает нас тяжелыми и уязвимыми. И это касается не только вещей.

Он сверкнул глазами, проникая своим острым холодным взглядом в самое сердце, словно прекрасно зная каждый его потаенный уголок. Я вздрогнула, осознав, что прямо сейчас воспринимаю Вилдьера таким, каким знал его давно очерствевший Андре, чувствую их особенную близость и доверие друг к другу.

– Тогда почему ты хранишь его? – тонкие темные пальцы указали на игрушку. Голос Андре звучал так мягко и живо…

– Это не хлам, мой друг, это символ, напоминающий мне о том, о чем я хотел бы забыть, но не должен!

Вилдьер усмехнулся, воспринимая вопрос друга как неумелую попытку поддеть или подловить учителя. Даже сквозь воспоминание ощущалась специфичная, но совершенно очевидная внутренняя мощь этого белокурого молодого мага. Как много притягательной жизни пульсировало в нем, как на многое она способна! На секунду мне показалось, что этот самодельный зверек – якорь на тонкой цепи, удерживающий огромный корабль, чтобы его не унесло в открытое море.

Воспоминание исказилось и перешло в другое, словно чья-то незримая рука перевернула страницу книги. Андре и Вилдьер шли по коридору в комнату, учитель хотел показать что-то важное. Глаза юного белокурого мага горели возбуждением.

– Помнишь, я нашел кое-что в развалинах на северо-западе?