Текст книги "Мрачная тишина"

Глава 4

Понедельник – самый тяжелый день в неделе. В этом уверены все учащиеся нашей школы, потому что по понедельникам, ровно в 9 утра, у нас линейка. Этот день не стал исключением. Сперва минут пятнадцать нам забивали голову какими-то пустяками. Наконец, наступила заключительная часть – дежурный класс прошлой недели должен был зачитать отчет; выступала староста.

– Неделя прошла спокойно, – читала одиннадцатиклассница стандартные и наскучившие фразы. – Без замечаний. Все ученики вели себя подобающим образом. Только хотелось бы выделить Данилова Никиту, он всю неделю нарушал дресс-код школы…

У меня за спиной раздалась подавленная усмешка Никиты. И кажется, он так громко усмехнулся, что привлек взгляд своей тетки.

– А также, в пятницу Данилов Никита и Волкова Алена после уроков топтались по цветочной клумбе.

Дело в том, что в пятницу, мы пережили небольшое приключение. Я крутила на пальце ключи от дома, и те улетели прямиком в клумбу. Переборов боязнь гнева администрации, я в спешке бросилась искать злополучную связку среди цветов, и спасло меня только наше юное дарование. Он нашел ключи за пару секунд и вручил их мне.

Я почувствовала, что краснею, ловя на себе взгляды учеников. Староста закончила свой отчет и вернулась обратно к своему классу.

– Выходите, нарушители, – угрюмо произнесла директриса.

По ее рассеянному лицу было видно, она была не готова услышать фамилию своего племянника в сводке «нарушители недели». Положив руки мне на плечи, Никита подтолкнул меня вперед, и мы вышли на растерзание. Я взглянула на него: Никита, поджав губы, старательно сдерживал улыбку; судя по всему, его забавляла эта ситуация, а вот я готова была провалиться сквозь землю.

– Ну, что ж, – смерив нас взглядом, Людмила Викторовна траурным голосом начала свою обычную тираду. – Печально, что вы испортили цветы. Очень жаль, что мы не смогли привить вам уважение к труду окружающих. Попрошу вашего классного руководителя определиться с наказанием. На этом линейка закончена, всем спасибо!

С этими словами она развернулась и ушла прочь в сторону своего кабинета.

Все направились в классы. Первым уроком была геометрия, а вела его как раз классная руководительница.

– Ну что, антисоциальная личность, – положил мне на плечо руку Никита и слегка обнял. – Чем же ты так насолила старосте одиннадцатого?

– У нас давно нежные чувства друг к другу, – улыбнулась я. – Лучше скажи, чем ты ей насолил? Твое имя сегодня несколько раз повторилось.

– Не знаю, – пожал он плечами. – Наверное, тайно влюблена в меня. Или таит обиду за проигрыш. Разве можно вас, девчонок, понять?

– Ну, что вы, криминальные напарники, как умудрились так спалиться? – поравнялся с нами Максим. Он был сыном нашего завуча, и все его проделки оставались незамеченными. И сейчас он откровенно потешался над нами. – Посягнули на святое! Ничего человеческого в вас нет!

– Совесть уже замучила, – улыбнулся Никита. – И вообще, надо бы нам уже на крупные дела пойти.

– Вообще-то, у меня нет тети-директора, – отозвалась я. – И она с лёгкостью разорвет меня как Тузик грелку!

– Никит, – догнала нас Ольга, она выглядела какой-то расстроенной. – Нам нужно поговорить.

– Не сейчас, – вмиг он стал серьезным. – На перемене.

– Хорошо, – Оля отстала от нас, поравнявшись с Машей. Я обернулась: она, чуть не плача, что-то эмоционально рассказывала подруге.

– Видела бы ты свое выражение лица! – Никита беззаботно обратился ко мне.

– Ну, и какое оно было? – наклонила я голову на бок.

– Перепуганное. Ты так серьезно относишься к этому. Забей и расслабься.

– Я очень впечатлительная, – усмехнулась я. – Кстати, ты не забыл лабораторную?

– Забыл, вчера не до этого было. Я тебе помогу ее решить.

– Надеюсь, вечер был насыщенным.

– Еще каким.

В классе стоял шум и галдеж. Всё притихло, как только зашла в класс Ирина Борисовна.

– Всё веселитесь, – недовольно заметила учительница.

Нашей классной руководительнице было чуть за пятьдесят. Хотя она все время читала нам нравоучения, в надежде, что те хотя бы чуть-чуть отложатся в наших ветреных головах, в целом наши отношения были неплохими. В отличие от некоторых учителей, Ирина Борисовна оставалась компанейской и открытой женщиной, иногда с ней было даже весело. А нотации… Мы все понимали, что таковы ее обязанности.

Она уселась на свой стул и обвела класс взглядом. Затем постучала пальцами по закрытому журналу.

– Алена, – начала она, строго посмотрев на меня. – Ты остаешься после уроков сажать цветы.

– Хорошо, – отозвалась я, испытав облегчение от такой конкретики, без лишних лекций. Ирина Борисовна открыла учебник, собираясь начать урок, но ее прервал Никита.

– А я? – напомнил о себе он.

– А на тебя мне не давали распоряжения, – ответила она, захлопнув учебник и поднимая взгляд на него.

– Так это не честно! – взбунтовался Никита. – Это же я по клумбе ходил! А она стояла рядом. Там, кстати, ещё что-то про дресс-код промелькнуло…

– Ну-ну, прикрывай эту дурочку, – демонстративно заявила Оля, как бы, между прочим. Никита вопросительно перевел взгляд на неё. А судя по тому, с каким вызовом Оля смотрела на него, то ждала от него какой-то реакции. Но он только усмехнулся, и перевел обратно взгляд на учителя.

– Да, Никита, белый верх – черный низ, а не как взбредет тебе в голову, – отозвалась Ирина Борисовна, рассматривая Ольгу. Наверное, она тоже озадачилась тем, что между ними происходит. – Ну, слава Богу, хоть голый не приходишь, а то учёба совсем бы встала. Если ты так сильно хочешь помочь, то можешь помочь своей напарнице сажать цветы после уроков. Так тебя устраивает?

– Вполне, – произнёс он.

Мне с трудом, удалось сдержать довольную улыбку. В этот момент мне стало очень приятно.

– Предел мечтаний: с фриками цветочки сажать, – усмехнулась Оля, скрывая обиду.

– Это ты сейчас про меня сказала? – с удивлением я посмотрела на нее.

Как я понимаю, это она сказала обо мне. Первый раз слышу, что я фрик! Никогда бы не подумала, что меня ассоциируют с фриком!

– А про кого ещё! Как домашний питомец путаешься у него под ногами! – на весь класс заявила Ольга. – Неудачница.

Это был удар в спину! Такого от нее я не ожидала!

– Ты с собой не сравнивай, – тут же вступился Никита. – А лучше, попробуй помолчать, умнее будешь казаться.

Интересно, что изменилось со вчерашнего вечера, почему он так жесток к девушке, с которой у них вроде бы «все серьезно»? Может быть, он не такой благородный, каким хочет казаться мне? Или я замечала раньше только то, что мне нравилось в нем?

– Так, – повысила интонацию Ирина Борисовна. – Это вам не базар, а урок. На перемене разбирайтесь! Приступим к уроку.

Она снова открыла учебник.

– Не обращай внимания на нее, – шепотом обратился ко мне Никита.

– Вчера так миловались, а сегодня уже как кошка с собакой, – так же шепотом заметила я. – Что произошло?

– Все нормально, забей, – отмахнулся он.

Дальше приставать с расспросами я не стала. Очевидно было, что, благодаря Никите, я оказалась в списке врагов Ольки.

В течение дня я пару раз видела плачущую Олю в окружении одноклассниц. Они стояли вокруг нее с сочувствующими лицами. Мои чувства к происходящему были смешанными. С одной стороны, она меня оскорбила при всех, но с другой, мне было ее жаль. Что-то произошло у них, с чем она не может справиться.

После шестого урока нам вручили ящики с рассадой, ведро и тяпку.

– Ты хоть раз сажал цветы? – поинтересовалась я у него, как только он принес полное ведро воды.

– Да я специалист по садоводству, – сыронизировал он.

Судя по всему, происходящее его забавляло.

– Ладно, признаюсь, ступила! – улыбнулась я.

– Давай, я буду ямки делать, а ты сажай, – предложил он, беря в руки тяпку. Сосредоточился и принялся за работу.

– Хорошо, – я наблюдала за ним.

– А-а-а, я не могу, Никита-садовник, – к нам подошла сестра Никиты, изящная блондинка с чуть вьющимися локонами, ростом чуть выше меня. Вместе с ней подошла и ее одноклассница. – Ань, сфоткай меня на фоне работающего брата!

Вероника протянула подруге телефон.

– Ну-ка, улыбнись! – попросила она брата, продолжая дурачиться.

– Ника, отвали! – возмутился он. – Иди, куда шла, а то сама тут цветы будешь сажать!

– Нет-нет. Ты накосячил, ты и сажай! И не забудь, это цветочки, сажать надо зеленым вверх, корнями вниз, – потешалась она. Я смотрела на них, не сдерживая улыбку.

– Не умничай! Ты хоть поняла, что сама сказала? – пробубнил он.

– Ха, ха, ха. Вот умора то! Сейчас тебя запечатлею на память, будь умницей, улыбнись! Так, сейчас вылетит птичка! – Вероника непринужденно и весело фотографировала брата, тот начинал злиться.

– Иди отсюда! – угрожающе, но с улыбкой произнес он.

– Ладно, ладно, – улыбалась девочка. – Но, знай, теперь у меня на тебя есть компромат!

– Испугала, – покачал головой Никита. Девочки стали отдаляться от нас, весело болтая о чем-то.

Выходящих из школы учеников становилось меньше, а вскоре входные двери и вовсе перестали открываться.

– Ольга меня возненавидела! – произнесла я в надежде поддержать разговор.

– Много она себе надумала лишнего, – отозвался он.

– Так что у вас произошло? Она весь день рыдает.

– Я же говорю, накрутила.

– Вчера у вас были обнимашки, а сегодня она рыдает.

– Ален, – нахмурился Никита. – Все сложно с ней, ты на самом деле хочешь знать об этом?

– Мне нужно знать, почему меня в ваши идеальные отношения приписали.

– Она стала мне указывать, с кем мне дружить, что мне делать и прочее в этом духе. Мне это не нравится. Вот мы и решили расстаться. Ты тут совершенно не причем.

– Всего за один вечер?

– И такое бывает, – коротко ответил он.

– Понятно, – пожала я плечами. – А найти компромисс? Вроде как у вас там серьезно.

– Кто тебе сказал, что у нас там серьезно? – удивился Никита. – То, что она бегает и рассказывает, что у нас был секс – не показатель серьезности. Ее это не украшает, а, наоборот, показывает, какая она глупая.

– Ты так спокойно говоришь про секс, а ведь это таинство между парой, – я даже слегка смутилась.

– Ты знаешь, таинство… Но не тогда, когда каждый второй житель этого села знает чуть ли не во всех подробностях, что у нас было. Даже мои родители об этом знают! Между прочим, ты единственная, с кем я обсуждаю эту тему, и то, только сейчас, когда наш секс с ней уже стал народным достоянием. Так что у нас не таинство, а бурный инфоповод.

– Да уж, и правда странно. Так, значит, все?

– Значит, все, – пожал он плечами.

– И тебя не останавливает, что она тебе доверилась, отдав самое дорогое, что у нее было?

– Самое дороге, что есть у человека – это душа и жизнь, – поправил он.

– А для девушки еще и невинность.

– Алена, – вздохнул он. – Невинность в наше время для девушки перестала иметь такую важность. У нас было обоюдное согласие. И вообще, как-то странно с тобой это обсуждать. И зачем об этом разглагольствовать, если даже ты знаешь про наш с ней секс!

– А почему «даже я»? – мне стало как-то немного обидно. – Что со мной не так? Я, между прочим, самая последняя это узнала.

– Извини, не хотел тебя обидеть, просто ты такая правильная.

– Это я правильная? – воскликнула я в негодовании. – Неужели я создаю впечатление правильного человека? Я почти каждый понедельник на линейке стою. И не потому, что нарушаю дресс-код… – на что друг не смог сдержать улыбку.– Да в моём личном деле столько объяснительных, со всей школы столько не наберешь!

– Нет, Алена, – покачал он головой. – Тебя бы не поставили старостой, будь ты хоть чуточку неудобной. Просто на тебе наглядно используют карательную систему школы. Поверь, ты одна из лучших учеников. Ты входишь в десятку лучших характеристик школы.

– Откуда такие познания? – поинтересовалась я.

– Забыла? Я племянник нашей директрисы. Я в теме всего, что в администрации школы происходит, – усмехнулся Никита.

– Теперь, всё намного понятней, – я оторвалась от посадки цветов и посмотрела на него. – Так мог бы рассказать про ваш роман, я бы тебя не отрывала своими дурацкими прогулками от твоей девушки.

– Поверь, если было бы что-то стоящее или серьезное, ты бы узнала об этом первая.

– Получается, ты использовал ее?

– Получается так, – пожал плечами Никита. – Я тебе обещал помочь с физикой, можно сделать ее на площадке. Как только закончим каторжными работами заниматься.

– Солнце еще высоко… – протянула я.

– Так ничего страшного, вечер длинный, – подмигнул он.

После посадки цветов мы ушли на площадку, чтобы позаниматься физикой.

– Так, почему вы решили сюда переехать? – поинтересовалась я, переписывая лабораторную работу, которую мы только что вместе решили.

– Наши родители решили, что меня срочно нужно спасать от ненужных решений и ошибок.

– И как, спасли?

– Здесь я связался с плохой компанией в твоем лице, – улыбнулся он и иронично продолжил: – И теперь топчусь по клумбам тетки и лишаю невинности местных девочек.

– Будете переезжать на луну? – прищурилась я, сдерживая улыбку.

– Нет. Им какой-то психолог посоветовал оставить меня на время одного, чтобы я пожил самостоятельной жизнью. Все лето буду тут жить один. Они считают, что я бунтую против них.

– А ты не выглядишь проблемным подростком, – пожала я плечами.

– Меня устраивает, что они не лезут в мою жизнь. Пускай считают себя заботящимися о нас родителями.

– А это не так?

– Нет. Все детство мы с сестрой были предоставлены сами себе, а сейчас вдруг они решили, что надо нас спасать.

Вот оно как… Так со стороны они выглядели вполне счастливыми. Наверное, в каждой семье есть свои скелеты в шкафу.

– А ты? – Никита внимательно посмотрел на меня. – Мы никогда не говорили про тебя.

– А я давно уже здесь, целую вечность, – пожала я плечами. – У меня вообще очень скучная жизнь. Наше село – это место, где ничего не происходит, и народ живет одними сплетнями.

– Я заметил, – усмехнулся он.

Издалека послышался треск мотоцикла. Минуту спустя к нам подкатил Максим.

– Привет! – поздоровался он, заглушив мотор. – Что-то я вас часто вдвоем вижу. Аленка, не верь всему, что он говорит.

Улыбнувшись в ответ, я ничего ему не ответила, углубившись в лабораторную работу.

– Ты появляешься всегда не вовремя, – недовольно возмутился Никита.

– Уже шесть, мы договорились, что к шести соберемся. Сейчас наши все подъедут. Опаньки! – Макс впился хищным взглядом в мою тетрадь. – Дайте скорей листок! Тоже сделаю лабораторную на отлично!

Никита протянул ему двойной листок и ручку, Максим присел рядом со мной, поворочался, устраиваясь поудобнее.

– Своими мозгами надо думать, – буркнула я.

– Это говорит мне тот человек, который в последнее время списывает у Никиты! – тут же нашел, что сказать Макс.

– Не умничай, – с улыбкой толкнула я его в бок.

Когда мы закончили переписывать, на площадке было много парней всех возрастов. Они уже делились на две команды.

– Ребят, давайте к нам, – позвал Никита.

– Ладно, пойду я домой, – убрав тетрадь в рюкзак, вставила я.

– Пойдем, – позвал Макс. – Посидишь в воротах, а то никто не хочет вратарем быть.

Я потупила взгляд, покачав отрицательно головой.

– Нам одного человека не хватает, не обламывай. Обещаю, будет весело! – присоединился Никита, услышав наш диалог.

– Ты же ему не откажешь? – спросил Макс.

– Тебе не откажу, – улыбнулась я другу и направилась на поле. – Пойду только ради тебя!

Меня поставили на ворота. Я очень сомневалась в разумности этого решения, так как была уверена, что отбить мяч смогу только по чистой случайности, но ребята просто ни разу не пустили противника на свою часть поля. Максим всегда хорошо играл в футбол, а в дуэте с Никитой они могли бы утереть нос любой мировой звезде. Своим соперникам они не оставили даже шанса на победу.

После игры мы всей компанией еще долго сидели на площадке и болтали о всякой ерунде. Одержав победу, Никита был в приподнятом настроении, шутил и рассказывал какие-то байки. Я тихонько сидела рядом и смеялась. Внутри чувствовалось приятное умиротворение.

Глава 5

Прошло несколько недель. Страсти вокруг романа Никиты и Ольги стихли. Оля начала встречаться с парнем из одиннадцатого класса, и оба остались довольны этим положением. Но что-то мне подсказывало, что она ни на секунду не переставала думать о Никите. А его, по моим наблюдениям, это вообще не волновало. К тому же, если верить средствам массовой информации в лице скучающих школьниц, то он переспал почти со всеми девчонками из одиннадцатого класса. Нет, он не перестал общаться с Ольгой, но их общение было таким холодным, что мне было ее даже жаль.

В класс я зашла за пять минут до звонка, в нем царила тишина, и это, несмотря на то, что почти все были на своих местах. Одноклассники сидели понурыми и растерянными. Однозначно, я что-то пропустила. Никита уже сидел за партой, уткнувшись в телефон.

– Привет. Что случилось? Кто умер? Все с траурными моськами сидят, – пошутила я шепотом, чтобы не нарушать тишину.

– Олька, – произнес Никита, не отрываясь от телефона.

– То есть? – не поняла я, уставившись на него.

– Она умерла, – пояснил он шепотом.

Эти слова повисли в воздухе. Моя шутка про траурные лица, оказалась неуместной… Я же ее вчера видела, она не выглядела умирающей.

– От чего? – единственное, что я смогла из себя выдавить.

– Никто не знает, засыпала здоровой, а утром уже не проснулась. – Никита, наконец, отложил телефон, и посмотрел на меня. Он казался растерянным.

– Это несправедливо, – прошептала я в ужасе. От чего же она умерла? В голове не укладывалось, что ее больше нет.

Уроки в классе отменили до похорон. Мы не были готовы потерять одного из нас, тем более в таком возрасте. Но жизнь продолжалась. Хоронили ее через два дня, в день похорон мы всем классом пошли проститься с ней и проводить в последний путь. Конечно же, нужно отдать дань покойной, но от мысли, что я увижу ее мертвую, меня кидало в дрожь. Ещё с детства я боялась подходить к открытым гробам. Родители Ольги разрешили подходить к ней по одному, это пугало меня не меньше. Я до последнего пропускала одноклассников, пока не осталась последней.

– Давай, я тебя буду ждать на улице, – вышла Маша из комнаты, где стоял гроб.

Перед комнатой, я еще сомневалась, но взяв себя в руки, зашла с мыслью, что положу гвоздику и сразу же уйду. Я подошла к гробу и посмотрела на Ольгу. Несчастная. Совсем не похожа на мертвую, казалось, она просто спит. Но она не дышала. Я протянула руку, чтобы положить цветок к остальным. В этот момент я почувствовала крепкое и холодное сжатие на своей руке. Опустив взгляд на руку, я увидела, что Ольга схватила меня чуть выше запястья. Воздух вокруг нас словно потемнел. Моё тело стало ватным, а ноги подкосились от нахлынувшей вдруг слабости. Рухнуть на пол мне не давала её мёртвая хватка.

– Они тебя видят, – раздался её неестественный шепот.

Я машинально посмотрела на Олю, её зрачки были противоестественно увеличены, они занимали практически весь глаз. Она что-то ещё бормотала, но уже совершенно неразборчиво. Я почувствовала новое прикосновение к своим плечам и уже не смогла сдержать накрывшего меня ужаса, отпрянула и закричала.

Спустя несколько секунд все, кто находился в доме, собрались вокруг меня. Я посмотрела на Олю: она лежала в своем гробу как ни в чем не бывало. Меня вывели на улицу. Только там я сообразила, кто взял меня за плечи. Это оказался Никита. От шока я отходила еще долго, меня бил озноб, и я с трудом понимала, что вокруг происходит.

Кто-то из взрослых вынес мне стакан воды и таблетку успокоительного. Мы с Никитой вышли со двора, сели на бревна вдали от людей. Успокоительное подействовало не скоро. Меня била дрожь, когда выносили ее гроб из дома, когда люди медленно двинулись в сторону кладбища. Когда вокруг ее дома совсем не осталось людей, я не смогла совладать со своим страхом и расплакалась. Никита сидел рядом и всё это время обнимал меня за плечи.

– Так стыдно, – прошептала я, нарушив этим наше молчание.

– Не думай об этом, – чуть слышно ответил он.

– Меня дома убьют, – наконец пришло понимание о масштабности этого происшествия.

В этот момент к нам подъехала машина Людмилы Викторовны.

– Хватит уже тут сидеть, горемыки, – произнесла она. – Давай по домам развезу.

Никита встал с бревен, потянув меня за собой. В машине мы ехали молча. Первым по маршруту был мой дом. Как только машина остановилась, я выскользнула из нее, поблагодарив за помощь.

Как я и думала, дома меня ждал грандиозный скандал. Новости разлетаются быстро по нашему селу. Я выслушала целую лекцию о том, что я истеричка и позорю семью… Решив не ругаться с мачехой, я молча выслушала ее новые претензии, и отправилась к себе в комнату. Рука в том месте, где сжала ее Оля, безумно болела. Я приподняла рукав и увидела синяк причудливой формы с кровоподтёками. Меня снова погрузило в шок. Значит, мне не померещилось. Это реальность. Без сил я рухнула на кровать и, понимая, что скоро в доме станет темно, тут же включила бра. В комнату вошел папа.

– Милая, – сел он на край кровати, рядом со мной. – Как ты себя чувствуешь?

– Папочка, – почти шепотом произнесла я. – Все хорошо.

– Доченька, – папа гладил мою голову, от его теплого прикосновения становилось легче. – Я рядом с тобой. И поддержу тебя в любую минуту. Не замыкайся в себе, пожалуйста.

– Хорошо, – согласилась я.

– Тебе снятся кошмары, а ты об этом не говоришь, – начал неуверенно он. – Теперь нервный срыв на похоронах. Что происходит, доченька?

– Я не знаю, – призналась я, не став юлить.

– Может, стоит записаться к психиатру? – выдал он, проговорив это на одном дыхании. – Нам советовали органы опеки, если у тебя возникнут проблемы.

– Не надо, – холодно отказалась я. Они думают, что у меня не всё в порядке с головой! – У меня все нормально.

– Не обижайся, зайчик. Мы просто очень переживаем за тебя.

– У меня. Всё. Хорошо. – чуть громче, с недовольством сказала я.

– Ладно, я не настаиваю. Мама тебя записала к гинекологу.

– Зачем? – в ужасе я уставилась на него. – И она мне не мама!

– Мальчик, с которым ты дружишь, – начал он оправдываться. – О нем ходят разные слухи.

– И что?

– Она переживает за тебя.

– Что я залечу? – кисло я усмехнулась этой идее. – Я не пойду к гинекологу! Я не такая, какой она меня хочет видеть. Это ее сложности, и ей надо к психиатру, а не мне!

Я демонстративно отвернулась от него к стенке.

– Ну, ладно, не буду мешать, – папа встал с кровати. – Спокойной ночи, Аленка! Не обижайся.

Я предпочла ничего ему не отвечать. Сжавшись калачиком, я уставилась в одну точку. Если сейчас засну, то снова попаду в тот сон. А туда я не хочу – в нём мне страшно и больно.

Не знаю, сколько времени прошло, но к реальности меня вернул мобильный телефон. Даже не взглянув, кто звонил, я отклонила вызов. На часах было уже около часа ночи, и мне, несмотря ни на что, завтра нужно было уже идти в школу. Не раздеваясь, я накрылась покрывалом, надеясь, что смогу и в эту ночь победить сонливость. Снова зазвонил телефон.

– Да, – я хрипло произнесла в трубку.

– Алена, как ты? – из телефона раздался голос Никиты.

– Все хорошо, – безразлично произнесла я. – Сам как?

– Я не знаю, – тихо произнес он. В трубке воцарилось молчание, я даже подумала, что нас разъединили. Однако, взглянув на дисплей, поняла, что разговор продолжается.

Наконец, Никита нарушил молчание.

– Звучит странно, – его голос звучал напряженно, – но Ольга сейчас висит у меня за окном.

– В каком смысле, висит? – не поверила я своим ушам. Даже почувствовала какую-то обиду. – Неудачная шутка. Не ожидала от тебя такого.

– Ален, я не прикалываюсь, – серьезно произнес он. – Ольга реально висит в воздухе перед моим окном. Вообще не понимаю, что происходит!

– Это стремно! – чуть слышно прошептала я, поежившись. Представив, что она может появиться и у меня за окном, сразу же задернула шторы и залезла под одеяло.

– Она не была похожа на мертвую, – прошептала я в трубку, нарушив очередное затянувшееся молчание.

– Мне даже не страшно, – произнес отрешенно Никита. От его тона стало не по себе. – Я вообще ничего не чувствую, даже сожаления.

– Может, это из-за стресса, – я выдвинула своё предположение. – Ты ничего не употреблял?

– А ты? – холодно спросил он, явно намекая на мою истерику перед гробом.

– А я просто сошла с ума, и меня хотят записать к врачу. Ты даже не представляешь, что произошло, – взволновано ответила я.

– Представляю, – вдруг произнес Никита. – Давай завтра об этом поговорим? С глазу на глаз. По телефону такие вещи не обсуждаются.

– Давай, – согласилась я. – До утра так долго ждать. Страшно.

– Хочешь, я к тебе приеду? – предложил он.

– А вдруг это опасно, пока она там? Ты фильмы ужасов ни разу не смотрел, что ли?

– Трусиха, – было слышно, что он улыбается. – Ладно, давай тогда до завтра.

– Пока, – я нажала отбой, не решаясь выглянуть из-под одеяла. Я лежала, стараясь даже не шевелиться, прислушивалась к тишине.

Что вообще происходит? Почему я вижу такие вещи? Перед глазами всплыла картинка спящей Ольги в гробу. А если она не умерла?! А вдруг это чья-то злая шутка?! Может, в селе появились сатанисты, и это их проделки? Но если бы появился кто-то странный, то мы бы все уже наверняка об этом знали. Кроме семьи Никиты сюда никто не переезжал…

Мне очень хочется ему верить. Судя по нашему телефонному разговору, он растерян не меньше моего. Завтра надо обязательно поговорить с ним. А если на самом деле Никита имеет отношение ко всему этому?.. Ведь после его приезда появилась расчленённая собака, и Оля была его единственной девушкой. Да и фиг с этим! Никита позвонил сейчас мне, а не кому-то еще, он пришел ко мне на помощь у гроба, и от него ничего плохого не было в мой адрес. С этими мыслями я проворочалась остаток ночи, волнение и страх не дали мне уснуть. Под утро получилось подремать, и то, только тогда, когда я услышала, как мачеха собирается на работу. От этого шума стало спокойней. Буквально через час в комнату вошел папа, чтобы разбудить меня. Как можно быстрей я собралась в школу и так же поспешно выскользнула из дома.

Не успела я зайти в школу, как меня перехватил Никита и практически насильно потащил в кабинет, который находился в самом дальнем углу, среди начальных классов. Сегодня первых уроков в нем не проходило. Как только мы вошли, он отпустил меня и отошел. Лицо его было уставшим, впрочем, как и у меня.

– Привет, – попыталась улыбнуться я, прислонившись к краю парты.

Между нами повисло молчание. Я не знала, как начать разговор о вчерашнем случае и просто ждала, что он скажет. Он подошел вплотную ко мне и взял за руку. От такого близкого расстояния между нами у меня перехватило дыхание. Он бережно закатал мне рукав моей рубашки, оголив синяк.

– Я видел, как она схватила тебя за руку, – произнес он, посмотрев мне в глаза. В моей голове смешались все мысли. Я позабыла об Ольге, о синяке, и вообще о теме разговора. Воздуха катастрофически перестало хватать. Очень хотелось, чтобы он сделал первый шаг и поцеловал меня. Я подняла на него взгляд, он склонился надо мной, мягко, но слегка взволнованно смотрел в упор. Но в один момент он просто отошел от меня, отвернувшись к доске.

Вот дура, о чем я только думаю? Сейчас не время.

– Я слышал, она тебе что-то прошептала, – продолжил он, не поворачиваясь ко мне.

– «Они видят тебя», – повторила я ее фразу, которая засела в голову.

Никита повернулся ко мне, глубоко вздохнул и начал свой рассказ. Он говорил монотонно и негромко, глядя чуть в сторону, и от этого его слова звучали еще более жутко.

– Вчера, после полуночи, уже собираясь ложиться спать, я уловил еле различимый шепот и стал искать источник шума. Подошел к окну и увидел ее. Ольга что-то нашептывала. Самое странное, что я даже не испугался. Наоборот, во мне стал появляться какой-то гнев. Я все больше и больше злился на неё. И она поняла это. Минут пять мы стояли и смотрели друг на друга, только вместо меня, это она была напугана. Лицо ее выражало ужас. Тогда в комнату постучалась мама, и я отвернулся от окна, а когда повернулся, ее уже не было.

– Ты же был там, и всё видел, – прошептала неуверенно я. – Но даже ничего не спросил, и не подал вида.

– Это жесть, как ненормально! Я просто не поверил своим глазам, – признался он. – Начал продумывать все логические объяснения того, что увидел. Думал, что показалось…

– Я тоже так думала, – мотнула я головой. – Но этот синяк… Это какая-то неправильная реальность.

– А вдруг это какое-то послание. Уж слишком странная у нее вышла смерть. Не слишком она была похожа на мертвую. Ей же вскрытие делали. Говорят, что врачи не смогли выявить точную причину ее смерти, – рассуждал Никита. – Вскрытие показывает, что она мертва, а вчера она была живее всех живых…

– Вуду, – у меня от осознания ужаса происходящего мгновенно пересохло в горле.

– Что?!

Я поймала на себе его недоумевающий взгляд.

– Она пришла к тебе, потому что любила, а меня решила припугнуть, потому что я, вероятней всего из-за тебя, оказалась последней в списке ее врагов. В вуду что-то подобное происходит, вроде бы… – рассудила я.

– Нет, тут что-то посерьезней прикладной магии, – он отошел к окну, прислонившись к подоконнику, и стал что-то выводить на нем. – Что-то серьезней…

– Тогда что это может быть? – спросила я.

– Кто ж знает, – он продолжал выводить пальцем какой-то невидимый рисунок. А что если Никита на самом деле видит больше, чем остальные? Что если на самом деле существует потусторонний мир, который открывается не для взора каждого?

Прозвенел звонок на урок, я начала собираться, но Никита будто не слышал его.

– Что ты там видишь? – я внимательно наблюдала за тем, как тот выводил невидимый рисунок.

– Ничего, – он убрал руку с подоконника и повернулся ко мне.

– В комнату пускали только по одному, почему ты оказался рядом? Ты ведь ходил к ней один из первых? – поинтересовалась я.

– Что-то происходило странное, когда ты была там, – нахмурился он и замолчал. Я вопросительно рассматривала его растерянное лицо. – Надо понять, что она хотела тебе донести. В этом ключ. Вдруг ты в опасности?

– Я смотрела фильм, где девка убила себя, чтобы отомстить своим одноклассникам за унижения, – посмотрела я на него. – Из-за чего вы расстались? Почему вдруг я стала ее врагом? Может, она совершила какой-то ритуал, чтобы отомстить? Какая причина вашего расставания?

– Тебе честно сказать? – он внимательно смотрел на меня.

– Давай, руби правду-матку!

– Ты была в списках ее врагов, потому что она поставила ультиматум передо мной: или наша с тобой дружба, или отношения с ней.

– И ты выбрал меня? – прищурилась я, в недоумении посмотрев на него.

– Таких девушек как она, у меня будет много, а хороших друзей, как ты, найти непросто, – пояснил он.