Текст книги "Мрачная тишина"

– Не хочу разговаривать… – кисло повторила я за ним, после чего меня прорвало: —Да это вы все меня игнорируете, словно меня не существует! Никому нет дела до меня!

Нервы были натянуты до предела. Этот разговор стал последней каплей.

– Если бы хоть кто-то захотел узнать, как у меня дела, нашли бы способ это сделать. Я просто та самая девчонка, у которой не все в порядке с головой! Самый большой риск оказаться рядом со мной и заразиться припадочностью! – продолжала я кричать на него, пока он молча стоял. – Уходи отсюда! Мне не нужно твое гребаное сочувствие. Уходи, Никита!

Не в силах справиться с гневом и болью, я рухнула на колени, закрыв лицо руками.

– Уходи отсюда… – всхлипнула я.– Рано или поздно, они придут за мной. Тебе стоит поторопиться.

– Я без тебя никуда не уйду, – сказал он спокойно.

– Я буду ждать папу, – твердо заявила я, не поднимая взгляд на него. – Он еще не пришел.

– Его больше нет, – тихо прошептал он.

– Нет, – затрясла я головой, не желая принимать этот факт. В глубине души, я понимала, что так и есть, но признать это было выше моих сил. – Нет…

Я повторяла это слово снова и снова, слезы покатились сильней.

– Да откуда тебе знать?! – снова закричала я в отчаянии, наконец подняв взгляд на Никиту. – Кто ты вообще такой?! Может, это ты его убил! С тебя все началось!

– Ты знаешь, что это не я, – спокойно произнес он, его лицо выражало растерянность. Никита помялся и пояснил: – Твоя семья не единственная уже. Семьи Ольги нет, семьи уборщицы нет. В их домах все, так же, как и у тебя, так же работает холодильник, кое-где был включен телевизор. Но ни животных, ни домочадцев нет.

После его разъяснения легче не стало. Мысль о том, что смерть так близка, леденила душу. Ждать смерти было так страшно…. Тем более так рано. Я снова закрыла лицо руками и разрыдалась, но в следующую секунду Никита обнял меня. Впервые за долгое время, я почувствовала поддержку. Не став отпираться, прижалась к нему крепче.

– У тебя есть еще родственники? – спросил он, после того как мои рыдания стихли.

– Не знаю, где моя мама, – всхлипнула я. – Мы давно потеряли связь.

– Тогда давай соберемся и пойдем ко мне. Родня всё равно уехала и до начала осени не появятся.

– К тебе? – переспросила неуверенно я, подняв на него взгляд.

– А ты решила не бороться за свою жизнь?

– Как бороться? Какой смысл?

– Странная ты, – усмехнулся он. – Тебе помочь собрать вещи?

– Страшно возвращаться туда, – поёжилась я.

– Не бойся, я помогу, – наконец он отпустил меня из своих объятий и повел к дому.

Глава 8

В его доме к моему горю добавилось смущение. Я присела на край кровати, сложив руки на коленях. В голове не было никаких мыслей, перед глазами все еще стояло тающее тело мачехи и ее застывшее от ужаса лицо. Что происходит? Во что мы вляпались?! Что я тут делаю? Может, лучше было остаться дома? И пусть случилось бы то, что должно.

Вечером Никита буквально насильно вытащил меня на кухню, чтобы я немного поела. За столом мы сидели молча. Аппетита не было.

– Знаешь… – нарушил, наконец, тишину Никита.

Я подняла взгляд на него. Он, как и я, вилкой гонял макароны по тарелке, не поднимая глаз. – Я ничего не делал из жалости. Ты на самом деле дорога мне.

– Сейчас это уже неважно, – ответила тихо я, практически шепотом.

– Аленка, – наконец-то он посмотрел на меня. – Мне очень жаль твоих родителей, но теперь их не вернешь. Если даже сильно захотеть. Но для тебя жизнь продолжается.

– Ты ведь… – я осеклась, набирая в легкие воздух, – знаешь, что тут происходит. У меня ощущение, будто ты что-то не договариваешь. Как ты со всем этим связан? Кто ты?

– Ни черта я не знаю, – после некоторого молчания произнес Никита. – Здесь начали происходить странные вещи. И кроме меня никто не видит их. Похоже на сумасшествие. Все это нельзя объяснить законами природы. Единственное, что я знаю, что должен быть рядом…

Он осекся, помолчал, потом все же договорил:

– Должен быть здесь.

– Когда я вошла в спальню, где она лежала, – борясь со слезами, прошептала я, – ее бледное тело было сморщено, и было ощущение, что она плавится. Еще на ней были нарисованы непонятные знаки, и, чем больше она плавилась, тем ярче они становились. Не знаю, сколько времени прошло, но вокруг ее скелета осталась багровая лужа, словно ее внутренности тоже расплавились и превратились в одно сплошное месиво. Ее скелет тоже рассыпался. И еще там было холодно… Такой странный холод. Как тогда в классе с тетей Шурой. Он больше леденил душу, чем тело…

Меня перебил Никита.

– Кнопка, давай не будем вспоминать прошлое. Не это главное сейчас, – попросил он.

– Просто подумала, что тебе следует знать, – пожала плечами я, оправдываясь.

– Не преувеличивай мои заслуги. Я в таком же положении, как ты, и все остальные.

– Это моя вина, – выдавила я, стараясь сделать голос как можно ровней, чтобы не показать ему своё истинное состояние. – Я привела их к дому.

– С чего ты так решила? – удивленно спросил он.

– В первый день со дня смерти тети Шуры, меня мачеха отправила сажать кукурузу. Они стояли рядом с огородом. Всюду слышался шепот. И тот самый холод. Сейчас понимаю, почему они дали возможность сбежать от них. Чтобы я их к дому привела, – слезы всё-таки покатились по щекам, контролировать эмоции оказалось слишком сложно, когда переживаешь те моменты снова и снова.

На кухне воцарилась тишина. Периодически раздавались мои всхлипывания.

– Иди сюда, – обнял меня он. Я даже и не заметила, как он оказался рядом. Просто бессильно прижалась к нему. – Завтра станет легче.

– Если оно вообще наступит.

– Наступит. Мы не сдадимся, – гладил он меня по голове.

– Во что мы ввязались? – всхлипнула я, посмотрев на него.

В объятиях Никиты отчаяние начало понемногу отступать.

– Не знаю, – тихо произнес он. – Не знаю.

– Что если я сошла с ума? И все мне мерещится? Или я в психушке под воздействием препаратов?

Наше положение было настолько ужасающим, что мой мозг начинал отказываться верить в реальность. Я постоянно ловила себя на мысли, что это единственное рациональное объяснение происходящего.

– Значит, мы все вместе сумасшедшие, – усмехнулся Никита.

– А что если и вы тоже не настоящие? Ты появился в моей жизни так вовремя, такой весь идеальный. Слишком вовремя.

– Я не такой идеальный, как тебе кажется, – хмуро произнес он. – Ты совсем плохо меня знаешь. К тому же, очень даже настоящий.

– Почему ты не показываешь свои темные стороны?

– Может, потому что не хочу, чтобы ты меняла обо мне мнение? – усмехнулся Никита.

– Или потому что мой мозг не хочет этого, – я настаивала на своей теории.

– Смотри, – он провел пальцем мне по щеке. – Ты перестала плакать.

Я отстранилась от него. Он тут же отошел от меня, вернувшись на свое место.

– Все слухи о моих похождениях далеко не всегда просто слухи, – произнес он, уставившись на макаронину, которой размазывал кетчуп по тарелке.

– Не совсем поняла, – пробубнила я, нахмурившись. – К чему ты мне это рассказываешь?

– Будет правильно, если ты узнаешь, что я не идеальный. Я просто пользуюсь чувствами девчонок в своих интересах.

– Для меня это не открытие, – покачала я головой.

– Просто… – неуверенно начал он, но осекся и резко сменил тему: – Забыл тебе дать чистое постельное белье. Ты же сможешь сама поменять его?

– Ну, видишь, – покрутила я руками, – две руки есть, как-нибудь справлюсь с постельным бельем.

– А то я переживать начал, что самому придется это делать, – проговорил Никита в тарелку, не поднимая на меня взгляд. – Терпеть не могу менять постельное белье.

Я крутилась в мягкой кровати, не в силах прогнать тревожные мысли и уснуть. А ведь главное, что я жива. В принципе, до завтрашнего вечера можно просто не дожить. И меня не будет. Никто не вспомнит Алену. Надо благодарить Бога, что у меня есть жизнь, что у меня есть друг, который помог в трудную минуту, не оставил меня в том доме. Еще неизвестно, где мой папа… Если вдруг Никита не прав… Этот самообман помогал не впасть в полное отчаяние…

– Ален, проснись… – я вскочила, не понимая, где нахожусь. Снова этот сон. Снова я в слезах. Рядом со мной стоял озадаченный Никита.

– Ты кричала, – произнес он, после того, как я немного пришла в себя и стала осознавать реальность. – И плакала. Как ты?

– Это кошмары, – вытирая слезы со щек, пояснила я. – Уже не помню, когда спала спокойно.

– С какого момента они тебе снятся? – настороженно поинтересовался Никита.

– Уже не помню. Да все нормально. Извини, что потревожила. Надо было предупредить.

– Двигайся, – лег он на край кровати. – Кошмары теряют свой ужас, когда о них говорят.

Он повозился, устраиваясь поудобнее.

– Иди ко мне, – Никита обнял меня. – Слушаю.

– Каждую ночь мне снится один и тот же сон, – начала я рассказ. В его объятиях было тепло и комфортно. Его тело согревало, делая окружающий мир безопасней. На душе стало спокойней. – Я каждую ночь умираю. Не просто умираю, а меня убивает какая-то девушка. Она перерезает мне вены горячим кинжалом. Я чувствую, как вытекает из меня кровь, а с ней и жизнь. Она что-то нашептывает, но, как только поднимает кинжал над моей грудью, тут же начинает шипеть и пятится назад. Вижу, как она начинает корчиться от боли и падает недалеко от меня. Ко мне подходит парень, я никак не могу запомнить его лица, но знаю, что этот человек мне очень дорог. Он что-то шепчет, и боль уходит. Но слабость никуда не девается, и я понимаю, что еще чуть-чуть и все, я умру… Каждую ночь переживаю одно и то же… Бывает, вскакиваю с кровати, а мое тело все ещё болит. Когда понимаю, что это реальность, боль начинает уходить… А что если этот сон вещий, и я скоро умру?

– Глупости, – возмутился Никита. – Ты умрешь в глубокой старости рядом со своим стариком. Не сейчас.

– Ты думаешь, все еще может наладиться?

– Я верю в это.

– Слушай, расскажи мне теорию относительности.

– Зачем? – он был удивлен.

– Меня физика всегда в сон вгоняла, – зевнула я.

– Ну, ладно… – Никита начал рассказывать, но в суть его слов я уже не вслушивалась. Его бархатный голос меня быстренько убаюкал.

Наконец-то я спала спокойно. Мне впервые за долгое время ничего не снилось. А самое главное, было легко и спокойно. За столько дней я впервые проснулась не от собственного крика, а просто выспалась. Вчерашняя безнадежность и пустота ушли куда-то на второй план. Солнечные лучи наполняли комнату. Надо же, я вчера даже и не обратила внимания на комнату, в которой ночевала. Основные тона в интерьере были теплыми, нежными, явно подобранными для девочки. Но окончательные штрихи, такие как гирлянда с разноцветными фотографиями из жизни Вероники у кровати; дорисованные элементы в картине возле рабочего стола; бардак на полках и комоде; декоративные наклейки поверх новомодного ремонта – указывали на то, что хозяйка была не особо в восторге от дизайнерских решений, выбранных ее родителями для комнаты дочери.

Достав из сумки первые попавшиеся шорты и майку, я переоделась, стянула волосы в пучок и посмотрела на свое отражение. Вот стою одна и совершенно не знаю, что делать дальше. Это тупик. С полным осознанием безнадежности ситуации. Вероятность, что завтра уже не проснусь, очень велика. И даже эти мысли, которые должны вгонять в отчаяние, не вызывали в душе ни малейшего отклика. Неужели так и приходит безразличие к жизни?

Вздохнув полной грудью, я вышла из комнаты на поиски Никиты. Он нашелся за столом на кухне, уткнувшись в ноутбук. Его лицо было серьезно, и, судя, по застывшей руке с чашкой, он читал что-то важное.

– Привет.

– Доброе утро, – приветливо поздоровался он, и, наконец, поставил чашку на стол. – Как спалось?

– Ты знаешь, сегодня намного спокойней. Ты уж извини, что разбудила тебя.

– Пустяки, – отмахнулся он и захлопнул ноутбук. – Что будешь? Чай? Кофе?

Никита поднялся из-за стола и направился к шкафчику.

– Извини, но кроме бутербродов на завтрак ничего нет.

– Ничего страшного, – я перешагнула через порог и подошла к столу.

– Так что тебе наливать? – он достал чашку из шкафчика, кивнул на стул: – Присаживайся.

– Чай, – я села за стол. Никита поставил передо мной чашку и пододвинул бутерброды, а сам вернулся к своему ноутбуку.

– Какие планы на сегодня?

– Мы договорились встретиться сегодня в школе. – Медленно проговорил он, не отрываясь от монитора.

– Одной страшно оставаться.

– Я надеялся, что мы вместе пойдем, – перевел он взгляд на меня.

– Я там буду лишней, – я уставилась на чай в чашке, размешивая сахар.

– Перестань вредничать, – произнес он, печатая что-то на клавиатуре. – Мы сейчас находимся в одной лодке и нужно пытаться спастись. Вместе быстрей придем к способу это сделать. Не время и не место сейчас капризничать.

– Почему туда? Почему бы не собраться где-то вне школы? – сдалась я под его весомыми аргументами.

– Потому что работу никто не отменял, практику никто не отменял. Сама знаешь, что будет, если прогуливать.

– Мне уже все равно, – пожала я плечами. – Если и выживу, то будущее у меня не очень. Родни то все равно нет. Меня даже не оставят в этой школе.

– Не переживай, эмансипация тебе в помощь. Где захочешь, там и останешься. Так что не впадай в отчаяние. У тебя более важная задача – остаться в живых. Давай хотя бы нормативную часть пока поддерживать. А когда все закончится, вместе сделаем эмансипацию. – Все это время он продолжал что-то быстро-быстро печатать на ноутбуке.

– Тебе-то зачем эмансипация? – я удивилась его холодному расчету.

– Ну, вообще я планировал ее сделать летом. У меня в прошлой школе экстерном закончен одиннадцатый класс. Меня приняли в хороший институт. Летом планировал уехать из дома, пока не встретил… – Никита осекся, бросил на меня быстрый взгляд и тут же поправился. – Пока не оказался в этой ситуации.

– Как тебя занесло сюда? – я отхлебнула чай из чашки, пребывая в шоке, от того, как всё-таки мало его знаю. – Твои родители в курсе?

– Не знаю, – пожал плечами парень. – Они были рады, что я тут остаюсь и не поехал с ними. Может, знают, а может, это просто стечение обстоятельств.

– И после получения свободы ты уедешь отсюда?

– Может быть. Как карта ляжет. Многое изменилось за последние месяцы.

– Что тебя может заставить остаться тут? Зачем тратить время на это убогое село?

– Мне нравитесь вы, – коротко ответил он. – С вами не скучно.

В кухне снова воцарилось молчание.

– А что ты делаешь на практике? Зачем она вообще тебе? – задала я нелепый вопрос, чтобы не находиться в тишине.

– Практика у меня уже стоит.

– Свезло, – задумалась я: интересно, вернется ли все на свои места? – А если в полицию позвонить? Почему мы еще не позвонили туда? Я же должна была сообщить о случившемся. Даже не знаю с чего начать.

– Позвонили, – вздохнул Никита. – Нам сказали, что если еще раз позвоним, то на нас будет оформлено административное правонарушение. Римма Максимовна собиралась задействовать своих знакомых.

– Все хуже, чем может показаться. У тебя не возникает чувства безысходности?

– Нет, не возникает. Прорвемся. Почему бутерброды не ешь? – кивнул он на тарелку.

– Да как-то не хочется, – пожала я плечами.

– Давай тогда собираться, – захлопнул он крышку ноутбука, вставая из-за стола.

– Давай.

Глава 9

Как только мы зашли в школу, нас тут же отправили на планерку в класс. Ирина Борисовна быстро раздала нам задания, и объявила, что сегодня вечером состоится интеллектуальный вечер под руководством нашего физика Фёдора Александровича под названием: «Тринадцать печатей Вселенной». Явка для нашего и одиннадцатого класса обязательна. Закончив с объявлениями и заданиями, она поспешно ушла.

Мне повезло – моей работой на сегодня выпало мыть окна в кабинете географии. Никита тоже куда-то ушел, я даже не заметила, когда он исчез. Трудно сказать, что в школе кипела жизнь, все ходили как в тумане. Пока я дошла до нужного мне кабинета, меня огорошили новостью, что племянница Риммы Максимовны попала под машину и сейчас лежит в коме. Насколько вообще актуально проводить вечер с дискотекой в свете последних событий? И почему мы обязаны приходить? Скорей всего, опять какая-нибудь викторина, хотя название очень странное. Как идти на дискотеку, когда вокруг люди исчезают, когда близких больше нет? Как такое можно игнорировать?

– У Саныча вечно какие-то странные идеи, – раздался вдруг за спиной голос Маши, я даже вздрогнула от неожиданности. Я настолько была погружена в свои мысли, что даже не слышала, как она зашла в класс. – Ты пойдешь в музыкальный класс? Никита просил тебе передать, что все уже там.

– Хорошо, – пробурчала я. – Как закончу, сразу приду.

После вчерашнего появления Никиты в школе, да и в моей жизни, вспомнили и про меня. Без него для окружающих меня не существует.

– Ну, ладно. Давай быстрей. – она вышла из класса.

Расправившись с окнами, я села за учительский стол, не решаясь пойти к остальным. Странно, когда я была в доме Никиты, боль от потери и безысходности не была такой щемящей. Наверное, потому что он был рядом. Но стоило остаться наедине с собой… Сейчас я сожалела, что они не добрались и до меня.

– Ален, – зашел в класс Максим. – Тебя твой «друг лучший» потерял.

– Ты, что ли? – я подняла взгляд на него. Он был намного веселей, чем вчера, страх из его глаз куда-то исчез.

– Нет, Никита, – произнес он.

– Ну, раз, сам Никита Алексеич потерял, то нужно идти, – сыронизировала я, не вставая со стула.

– Что у тебя случилось? – подошел ко мне Максим.

– Все хорошо, – пожала я плечами.

– По тебе видно, что не хорошо, и не все, – продолжал Максим.

– Почему ты сейчас не с Катькой? – поинтересовалась я.

– Потому что мы с ней расстались, – ответил спокойно он.

– Такая любовь была…

– Вот именно, была. Пока не приехал он, – голос Максима был спокойным.

– И ты решил сдаться? Потому что приехал он? – нейтрально спросила я. – Где же дух соперничества? Где же борьба за любимую?

– Она написала мне, что мы расстаемся, потому что она любит его, – он замолчал. Никогда бы не подумала, что Никита способен разрушить пару. – Это был ее выбор, который я уважаю. Тем более я не могу с ним конкурировать.

– Написать и я могу, все что угодно.

– Я вчера ездил к ней, и встретил ее с кем-то. Они целовались. Мне этого достаточно. – пояснил он.

– Это был не Никита, – я поспешила его успокоить.

– А кто же еще?

– Мы вчера были вместе.

– Ой, нет, Ален, только не он! Не трать на него время!

– Да не было ничего, – безразлично пояснила я. – Мы просто проводили вместе время. Не так, как это может казаться вам. Ладно, пойдем,

Я встала со стула и прямиком направилась из класса, не взглянув на Максима. Он последовал за мной.

Когда мы зашли в класс, то Маша с Антоном целовались, да так, что никого и ничего не замечали вокруг. Никиты в классе не было. Мы с Максимом застыли в недоумении, не зная, то ли выйти из класса, то ли эту парочку вернуть на землю. Я уже было повернулась, чтобы выйти, но тут в класс вошел Никита; он шел быстро, не глядя по сторонам, и в итоге столкнулся с Максимом. Этот шум и вернул сладкую парочку на землю.

– Мы немного отвлеклись, – довольно улыбнулась Маша, все ещё находящаяся в объятиях Антона.

– Ничего себе немного… – заметил Максим, потирая лоб. – Да по вашему «немного» эротический фильм снимать можно.

– Завидуй молча, – Маша восприняла его слова в штыки.

– Было бы чему завидовать, – усмехнулся Максим. Они друг друга недолюбливали и вечно находили повод поспорить. Но сегодня их перепалка закончилась, не успев начаться.

Никита размашистым шагом прошел к учительскому столу и устроился за ним без лишних слов. Переглянувшись с Максимом, мы последовали за ним и сели за одну парту. В классе царила тишина. Надо же, раньше такого не было, уже начали бы обсуждать последние сплетни школы, но не сейчас… Телефон Никиты стал активно вибрировать, и тот углубился в него. Взяв Максима под руку, я устроила голову у него на плече, тем более, что он не стал возражать. Маша с Антоном начали перешептываться и хихикать. Закрывая глаза, я постаралась расслабиться в надежде, что получится подремать.

Спустя какое-то время в класс кто-то вошел, и я открыла глаза. Оказалась, что пришла Римма Максимовна; в глаза сразу бросилось ее уставшее лицо и заплаканные глаза.

– Ребята, – вполголоса произнесла она. – Спасибо, что дождались.

Интересно, одна я не в курсе их планов?..

– Я все-таки кое-что нашел похожее на наш случай, – Никита перешел сразу к делу. – Сколько безумных теорий пришлось перелопатить, пока Макс не появился со своей историей. В интернете гуляет легенда очень похожая на наш случай. Согласно ей, Землю населяют существа, известные как Архианы. Это древнейшее зло, неизвестно откуда появившееся. Они опасней всех демонов, вместе взятых. Они безумно сильны, к тому же —хорошие манипуляторы. Бросив один лишь взгляд на человека, они знают про него всё: все его сильные и слабые стороны, о чем он думает, ну, в общем, все. Считается, что они живут среди нас. Их никак не выделить из толпы. Человека они могут превратить в бездушную куклу, которой играют. Сначала они высасывают из человека все жизненные силы, хорошие воспоминания, заключая душу в ловушку, в его собственном теле. Они делают себе марионетку, которой можно управлять. Жертва еще не мертва, но уже не живая. Тело поддерживает свою жизнедеятельность, когда мозг уже мертв. И даже после вскрытия, тело все равно регенерирует, становясь тюрьмой для души. Когда им нужно они просто достают свою куклу из могилы, оттуда выходит уже совершенно неуязвимое существо. Но как только архианы получают выгоду от своей марионетки, то тут, же наносят на тело заклятье, оно начинает плавиться, разлагаться, и буквально через несколько часов тела нет, а душа просто-напросто не может перейти в другой мир, оставаясь между небом и землей. – закончил рассказ Никита.

От его слов про архиан стало жутко, и понятно, что мы вряд ли выживем. Выходит, нас всех, да и все село ждет неминуемая гибель?

– Дичь какая-то, – произнес возмущенно Антон. – Очень удобно ты наткнулся на эту легенду. Так вовремя…

– Найди другое объяснение, – пожал плечами Никита. – Сделай что-нибудь, чтобы докопаться до правды. Все данные у тебя перед носом… Хотя, владеть информацией и уметь ей пользоваться – понятия разные.

– А может, ты и не искал ничего…. Уже заранее знаешь с кем мы имеем дело. Слишком ты уверен в своей легенде из интернета. – усмехнулся Антон.

– Так, а что ты тогда тут делаешь? – прищурившись, спросил Никита. – Найди объяснения лучше или вали на хрен отсюда.

– Что? – с вызовом огрызнулся Антон. – Других аргументов больше нет?! Кроме как: «вали на хрен отсюда».

– Какие аргументы тебе нужны, чучело? – развел руками Никита. – Я рассказал о том, что нашел. Я хотя бы пытаюсь что-то делать, в отличии от тебя!

– Эй, ребят, – вмешалась в перепалку Римма Максимовна. – Давайте не будем ругаться. Надо разбираться, что происходит. Эти существа преследуют тут какую-то цель. Надо понять, чего они хотят. Зачем они делают себе марионеток. Они просто так не стали бы нападать.

– А как же полиция? – поинтересовался Максим. – Они же нас допрашивали долго! Неужели они так и оставят эти смерти без расследования! Может, они сообщат правительству о странных смертях.

– Вчера вечером я связалась со своими знакомыми из органов, – пояснила Римма Максимовна. – Хотела узнать, как продвигается расследование. Оказалось, что в полиции нет данных про наше дело. Те полицейские, которые с нами разговаривали, нас вообще не знают. Самое интересное, что данных про нашу уборщицу вообще нет, как будто не было человека. В школе тоже пропали все данные про нее. Мои знакомые посоветовали проверять информацию, перед тем как я снова обращусь к ним. Но я не остановилась на этом, я решила поднять дело Оли Фиалкиной, но его нет, и в списках ее нет, и в классном журнале тоже ее нет.

Снова стало жутко и чувство безысходности укрепилось сильней. В классе воцарилась тишина. Мои размышления прервал телефонный звонок Римме Максимовне. Взглянув на дисплей, она поспешила выйти.

И снова тишина, тяжелая и давящая… Говорить было не о чем. Римма Максимовна не спешила возвращаться.

– Где эта женщина? – возмущенно пробубнила Маша. – Долго ее ждать?!

– У нее племянница в критическом состоянии, – вступилась я. – Наверное, плачет.

– Да уж, – поддержал меня Максим. – Она ведь из-за нас не может уехать.

– Её никто тут не держит. Если бы хотела, то уехала давно, – высказалась Маша. Я удивленно уставилась на нее, но подруга лишь огрызнулась: – Что?!

– Нельзя же так.

– Слушайте, – оторвался от телефона Никита. – А ведь это выход! Уезжайте отсюда! Объясняйте родителям, что происходит и уезжайте. Любое промедление будет стоить жизни. С каждым днем все больше людей исчезают. Многие начинают задаваться вопросами, их будет легко убедить.

– Мои родители мне не верят, – призналась Маша.

– А мои как зомби. Не хотят ничего знать, – выдал Максим.

– Ален, а твои родители? – поинтересовалась Маша. – Зная твою мачеху, все будет списано на твое воображение.

– Ну, или как-то так, – покачала я головой, не желая размусоливать тему.

В класс вернулась Римма Максимовна. Она попросила разрешения у нас уехать на пару дней к племяннице. Пообещала поискать какую-то информацию про наш случай в областной библиотеке. Надавав кучу наставлений, она все-таки ушла.

– Какой у нас план действий? – спросила Маша у Никиты. Мы все стояли у окна. – Мы же сегодня пойдем на вечер Саныча? Заодно разведаем обстановку, говорят, что какой-то гость будет.

– Да, стоит сходить на вечер, – поддержал ее Никита.

– А переночуем мы все у тебя, – подхватила Маша.

В класс постучались. Техничка объявила, что школу сейчас будут закрывать, и нам пора выматываться отсюда.

У крыльца мы распрощались, договорившись, что всё-таки переночуем у Никиты, а с утра решим, как будем действовать дальше.

К дому Никиты мы шли молча, по-прежнему в дурном настроении. Как только мы зашли в дом, у него сразу же зазвонил телефон.

– Алло, – Никита взял трубку.

Немного послушав, он бросил быстрый взгляд на меня и стал подниматься на второй этаж.

– Откуда у тебя этот номер?! – процедил он. – Мы же уже все обсудили сегодня.

Больше я ничего не слышала, да и подслушивать не было желания. Он не кричал, просто холодно с кем-то разговаривал. От его тона у меня мурашки по спине побежали. Не дожидаясь Никиты, я поела, а его порцию отнесла к нему в комнату. Он кивнул мне в знак благодарности, все еще держа телефон возле уха.

Его комната была оформлена намного проще, чем у сестры, в строгих серо-голубых тонах. В глаза бросился идеальный порядок, все стояло на своих местах. Если бы не ноутбук на письменном столе и аккуратно разложенные личные вещи, которые я периодически видела у него в школе, то начала бы сомневаться в том, что это его комната. Интересно, у него в шкафу носки так же аккуратно лежат? Надо как-нибудь обязательно заглянуть к нему в шкаф…

Я спустилась в гостиную, и, включив телевизор, удобно устроилась на диване. Эта комната была просторной и светлой. На экране мелькали какие-то люди, у меня перед глазами все еще стоял жуткий образ мачехи. А еще, не проходила тревога за папу. Где он? Что с ним случилось? На глазах навернулись слезы, душу все сильнее терзала тоска. Закрыв лицо руками, я, наконец, расплакалась, но легче не стало.

За полчаса до встречи с нашими у школы, Никита все-таки спустился в гостиную; лицо у него было мрачнее тучи. К этому времени я уже успела переодеться в джинсы и серую футболку со стразиками. Из дома мы вышли молча. Едва поспевая за широкими шагами спутника, я пыталась на ходу натянуть толстовку. На улице было прохладно, хотя днем стояла жара.

– Что планируем делать сегодня? – спросила я, чтобы хоть как-то нарушить затянувшееся молчание.

– Импровизируем, – буркнул коротко он.

Настаивать на общении не стала. Было ясно, что он не расположен к пустой болтовне.

По дороге к школе было пустынно, необычно для этого времени года. Странно, но и пения птиц не было слышно, только где-то вдалеке едва слышно перекликивались какие-то сумасшедшие птахи. Природа словно засыпала, почти как поздней осенью.

– Доехала Римма Максимовна до племянницы? – я нарушила наше молчание первая.

– Да, но её племянница в порядке. Не было никакой аварии.

– Как такое возможно? – удивилась я. – Мы же сами слышали.

– Значит, возможно, – спокойно ответил он. – Вероятней всего, мы для них стали представлять угрозу. И поэтому стали нас разделять. Теперь надо обдумывать каждый свой шаг.

Возле школы нас уже ждали остальные. Воссоединившись, мы без лишних слов и разговоров пошли в класс физики занимать места. Маша, судя по всему, остаток дня провела перед зеркалом. Она сделала крутую прическу и надела лучшее платье, подчеркнув свою красивую фигуру. Надо же, она и в такой ситуации красуется перед Антоном.

Мы с Никитой сели за одну парту, сзади разместились Маша и Антон, Максим занял место рядом с нами в проходе возле двери, чтобы в случае форс-мажорной ситуации убегать первым. Так он пояснил. От этой фразы стало смешно. Начав хихикать, я уткнулась в плечо Никиты не в силах остановиться. Он с улыбкой посмотрел на меня и вопрошающе приподнял бровь, будто спрашивая в чем дело. Я отрицательно помотала головой, все еще улыбаясь. Мероприятие все не начиналось, и мы все сидели как на иголках.

Наконец, в класс вошел наш физик вместе с незнакомым мужчиной.

– Добрый вечер, ребята, – проговорил Фёдор Александрович, делая жест в сторону своего спутника. – Позвольте представить вам доктора Меркли Бенджера. В рамках международной программы «Тайны Вселенной для старшеклассников» он будет читать лекции в нашей школе. И некоторое время проведет тут, чтобы познакомить нас с космосом и Вселенной.

Что-то в этом Меркли Бенджере было не так. На вид обычный мужик лет сорока, но что-то в его движении, в его тембре голоса было не то, неправильное. Мелькнула глупая мысль: может, он и есть тот самый архиан?

Меркли рассказывал про вселенную, про космос, про парад планет, нашу галактику и прочее, прочее. Я оглядела класс. Все ребята сидели и слушали его, как завороженные. Единственное, что бросалось в глаза, так это усмешка на лице у Никиты. Конечно, лекция была познавательная, но я не могла ее слушать, уж очень мне не нравился этот Меркли. Что-то отталкивало от него. Все больше и больше я начинала ерзать на стуле.

– Чего ты боишься? – обратился он вдруг ко мне. Я поежилась. Стало так холодно. Этот холод пробирал до костей. И он был… знакомым? – Смерти? Одиночества? Прошлого?

– Я… – начала неуверенно, снова оглянувшись, но в классе уже никого не было.

Я словно приросла к стулу, чувствуя себя как в кошмаре. Знала, что надо бежать, а ноги ватные и не слушались. Он подошел ко мне и наклонился так, что его лицо оказалось на уровне с моим. Моя душа в ужасе пряталась где-то в области пяток. Предположение оказалось верным – это и есть архиан. И сейчас я одна с ним лицом к лицу.