Текст книги "Памятники древнего Киева"

Успенский собор. Гравюра, 1660 год

В 1579 году реставрационные работы в Успенском соборе проводились на пожертвования князя Константина Острожского. Созданный в XVI веке иконостас не сохранился, но через столетие на его месте появилось другое сооружение, где наглядно выразились достижения киевского искусства послемонгольской поры. Однако и тому творению не довелось порадовать взор современников: иконостас-копия сгорел в апреле 1718 года. От пожара сильно пострадало и само здание, которое в очередной раз отстроили и богато украсили.

Крупные формы Успенского собора подчеркивала небольшая однокупольная крещальня Иоанна Предтечи, построенная ранее с северной стороны напротив притвора. По архитектуре и значению она являлась настоящим храмом. За неимением апсид их роль играли ниши в толще стены, придававшие зданию вид башни. Тонкие полуколонны на восточном фасаде усиливали впечатление легкости храма, его устремленности ввысь. По сходству с Успенским собором на стенах крещальни резко выделялись проемы окон; барабан купола столь же изящно завершался арками.

Устройством интерьеров Успенского собора занимались киевские мастера. Взамен погибшего иконостаса на средства гетмана Ивана Скоропадского был заказан новый, также пятиярусный, поднявшийся на высоту 22 м. Нижний ряд украшали 16 малых и больших полуколонн с резными коринфскими капителями. В декоре иконостаса заметно влияние стиля украинского барокко, к тому времени окончательно утвердившегося в местном искусстве. Основные черты этой оригинальной манеры воплотились во многих церквях Киева, поэтому выбор исполнителей нового иконостаса пал именно на киевских резчиков. Печерские настоятели не ошиблись, заказав исполнение алтарного входа ювелиру М. Юревичу: серебряные, покрытые сложным позолоченным орнаментом Царские врата изумляли всех, кто находился в храме. Создание иконостасов в других алтарях собора стало заслугой духовно-светского союза, а именно сницаря мастерской лавры И. Сповольского и свободного художника И. Сницара из Василькова. Среди уникальных работ последнего – резные кафедры для настоятеля и проповедника.

Со временем древняя церковь оказалась в центре храма. В отсутствие первоначальной живописи здесь была помещена чудотворная икона Успения Божией Матери, чудесным образом полученная греческими художниками во Влахернском храме и принесенная ими в Киев. По преданию, именно ей перед гибелью молился легендарный князь Игорь. Под алтарем Стефановского придела сформировалась усыпальница, где обрели вечный покой архимандрит Пётр Могила, митрополит Варлаам Ясинский, киевский генерал-губернатор П. А. Румянцев-Задунайский. Здесь же находились мощи первого киевского митрополита Михаила и нетленная голова Владимира Святославича. В ризнице издавна хранились ценные экземпляры евангелий, серебряная и золотая утварь, парадные облачения.

Успенский собор в конце XIX века

Успенский собор в 1945 году

В библиотеке на хорах, помимо полок с книгами, находился архив лавры. Прежнее книгохранилище сгорело в 1718 году, и его местоположение осталось неизвестным.

Сверкающая резьба иконостаса усиливала впечатление от живописи, щедро украшавшей стены, арки, паруса и своды Успенского собора. Богатое убранство в основном сохранилось до конца XIX века, когда старую настенную роспись заменили новой, исполненной в византийском духе академиком В. П. Верещагиным и простым художником Г. И. Поповым.

Почти все имевшиеся в соборе произведения прикладного искусства являлись предметами, изготовленными по заказу настоятелей, или дарами высокопоставленных благодетелей монастыря: царей, графов, гетманов, казацких начальников. Среди множества уникальных вещей особого внимания заслуживает серебряное блюдо с мотивами охоты. Как известно, выпускникам художественных школ надлежало исполнить по выбору массовую сцену или сцену охоты. Подобные эпизоды часто встречаются в украинских гравюрах, на гобеленах, в стенных росписях некоторых украинских дворцов, например замка Олельковичей.

Во время Второй мировой войны Киев оккупировали немецкие войска. Фашисты разграбили почти все городские храмы, не обойдя главного собора Киево-Печерской лавры. В ноябре 1941 года храм был взорван, и к тому моменту многие его ценности находились в Германии. После освобождения Украины люди вернулись в монастырь, расчистили руины, но восстанавливать святыню не решились. В первые мирные годы на пепелище появились ученые, собрали наиболее ценные обломки и законсервировали объявленный научным объект.

Сегодня Успенский собор Киево-Печерской лавры выглядит не намного лучше, чем в 1945 году. Немногие из уцелевших сокровищ выставлены в монастырских и киевских музеях. Среди них серебряный оклад главного престола работы Юревича, золотые и серебряные обрамления икон и книг, паникадила, подсвечники, чаши, дарохранительницы, отмеченные высококлассной отделкой и художественным вкусом старых мастеров.

Монастырская крепость

Необходимость возведения вокруг монастыря фундаментальных стен назрела задолго до прихода татаромонголов. В 1182 году по приглашению братии в Киево-Печерскую лавру прибыл Василий из Щековицы, сменивший звание сельского попа на титул архимандрита. Древнерусский писатель Кирилл Туровский сравнивал нового игумена с Феодосием, причем не в пользу последнего, поскольку тот скончался, не достроив храма. Василий «же не только церковь, но и каменную ограду создал, высокие прекрасные стены на твердом основании. Для сего, во-первых, заготовил денежные средства, потом при помощи огня приготовил плинфу и, наконец, совершил дело при помощи извести и воды». Однако твердыня оказалась нерушимой только на вид. Если древний земляной вал благополучно дошел до нашего времени, то стена, легко разрушенная воинами Батыя, так и не была восстановлена.

Монахи скрывались за деревянным частоколом более 400 лет, пока гетман Самойлович не обвел лавру земляным валом, а Мазепа – каменной оградой. При Петре Великом старые укрепления лавры были расширены настолько, что фактически образовали новую крепость. По распоряжению императора Верхнюю лавру окружили новой каменной стеной трехметровой толщины, протянувшейся на 1090 м. Углы высокой (7 м) ограды закрепляли башнями, каждая из которых имела свое название: Часовая, Ивана Кущина, Малярная и Онуфриевская. Мощная «печерская фортеция», устроенная в связи с угрозой нападения шведов, включала в себя глубокие рвы, валы с крутыми труднодоступными откосами, редуты, бастионы. На вооружении монастырского гарнизона находились 467 пушек, 27 мортир и 3 гаубицы.

Онуфриевская башня

Онуфриевская башня совмещала в себе оборонительное сооружение и храм, где издавна проходили службы для охраны, богомольцев и защитников крепости во время осады. Ввиду особого назначения и укромности места его убранство не отличалось роскошью, а наружный декор был гораздо сдержаннее, чем в главных церквях. Наружные поверхности не украшали ниши, наличники и колонны; из всего оформительского богатства создатели выбрали самые скоромные элементы, а именно лепные полосы на карнизах. Единственный купол зрительно увеличивал архитектурные массы, вместе с тем утяжеляя силуэт. Однако благодаря окраске в белый цвет и расположению на кромке холма Онуфриевская башня-церковь выделялась из окружающего пейзажа и выглядела ярким пятном на темном фоне Днепра.

Иное впечатление производила Малярная башня, отнесенная в северный угол хозяйственного двора. Вовсе лишенная украшений, она словно демонстрировала свой воинственный характер. Монахи не стали дополнять оборонную роль и в Часовой башне, которая до сих пор удивляет и пленяет своей аскетической строгостью.

К петровским временам Печерск миновал стадию поселения и представлял собой настоящий город с собственными укреплениями. О его размерах можно судить по трудам Павла Алеппского, однажды проехавшего «между бесчисленными садами, протянувшимися значительно вширь. В каждом из них была своя постройка, а число домов достигало 5 тысяч. От ворот к монастырю и в Успенский собор вела большая улица. По обе стороны – монашеские кельи, красивые и чистые, с широкими окнами со всех четырех сторон, выходящими в плодовые сады и огороды внутренних дворов. Комнаты в домах расписаны масляными красками, украшены фигурами и ландшафтами, меблированы столами и канапе, отапливаются печками и каминами, сложенными из красивых изразцов».

Высокая деревянная ограда полукольцом охватывала жилые районы, село Берестово и монастырь, который уже давно именовался лаврой, хотя официально стал таковой в 1688 году. Со времени своего основания Киево-Печерская лавра являлась крупным культурным и религиозным центром. Печерские настоятели не подчинялись киевским митрополитам, владели землей, распоряжались огромными денежными средствами. Пользуясь авторитетом, они не только вмешивались в личную жизнь князей, но и решали задачи государственной важности.

Покинув пещеры, братия поселилась в удобных деревянных кельях. В 1720-х годах монашеские жилища обрели вид каменных одноэтажных корпусов, тянувшихся длинными рядами от крепостной стены к Успенскому собору. Единые по архитектуре, эти здания имели высокую кровлю с уступами, весьма характерными для светского зодчества Украины. Верхние части фасадов были украшены фигурными фронтонами с неглубокими нишами и лепными узорами. Декор стен дополняли широкие пилястры с капителями, плавно переходившими в сложные профилированные карнизы. Наружное убранство завершали наличники с фронтонами привычной треугольной и оригинальной луковичной формы.

Крепостная стена

Кельи соборных старцев

Каждый член печерского братства занимал отдельную келью в 2– и 4-комнатных помещениях с отдельным выходом. Из высоких окон каждой комнаты открывалась живописная картина лаврских садов. В 1777 и 1783 годах корпуса перестраивались, о чем свидетельствуют надписи на фасадах. Из текстов на рельефных табличках можно узнать имена создателей, которыми, в частности, являлись крепостные каменщики, возглавляемые мастером П. И. Рубашевским.

Ранее путники проходили в лаврскую крепость через Васильковские, Московские и Киевские ворота. В середине XIX века территорию Нижней лавры окружила каменная стена, возведенная по правилам современной фортификации. Не считая длины, ее параметры значительно уступали крепостным сооружениям Верхней лавры. Ушли в прошлое тараны, стрелы и бочки с дегтем, поэтому толщина стены не превышала 1 м, зато вся ее поверхность была испещрена отверстиями для ружейной стрельбы и амбразурами для пушек. К началу следующего столетия печерская твердыня утратила оборонное значение, но сохранившие прочность сооружения пригодились в монастырском хозяйстве.

Троицкая надвратная церковь

Современные посетители лавры обычно начинают осмотр с Троицкой надвратной церкви. Возведенная в 1106 году, она представляет собой скромный образец древнерусского четырехстолпного однокупольного храма. Его основателем считается черниговский князь Святослав Давидович по прозвищу Никола Святоша, завершивший свою жизнь монахом Печерской лавры. Изначально в нижнем уровне церкви были устроены проезжие ворота со служебными помещениями по обеим сторонам.

Церковь строилась как часть оборонительного комплекса, и потому изначально к ней примыкала высокая деревянная ограда, которую позже сменили толстые каменные стены. Алтарная часть находилась на втором этаже, а верующие попадали в главный зал непосредственно с улицы, поднимаясь по крутой наружной лестнице. Округлые апсиды скрывались в толще кладки с восточной стороны и были незаметны снаружи. Основные части фасадов выделялись благодаря вертикальным полосам, выступающим из ровной поверхности стен и плавно переходящим в полукружия закомар. Постройку завершал высокий круглый барабан, увенчанный крестом на полусферическом куполе. Павел Алеппский и некоторые поздние исследователи сравнивали устройство Троицкой надвратной церкви с Благовещенским храмом у Золотых ворот в Киеве: «С северной стороны располагалась колокольня больничная, деревянная, и в ней лестница, на которую восходили и в самую церковь, устроенную таким же фасадом, как был храм на Золотых воротах».

Первоначальный вид Троицкой надвратной церкви. Реконструкция

Южный фасад Троицкой надвратной церкви

Сегодня памятник древнерусского зодчества облачен в барочный убор, появившийся вместе с новыми каменными пристройками в начале XVIII века. В эпоху роскоши и затейливых форм ровные поверхности фасадов Троицкой надвратной церкви выглядели слишком скромно. Их оживил богатый растительный орнамент, исполненный по влажной штукатурке киевским резчиком В. Стефановичем. Тогда же купол обрел характерную для украинской архитектуры грушевидную форму. Вместо деревянной колокольни была построена каменная, с наружной лестницей, по-прежнему служившей входом в церковь. Лишь на южном фасаде сохранился древний декор, который уже не отвечал внутреннему убранству, где господствовали барочные завитки.

Центром архитектурной композиции интерьера служит иконостас из позолоченного дерева, выполненный лаврскими сницарями в 1734 году. Расписанный малярами Больничного монастыря, он придает торжественность залу и сам по себе является произведением искусства.

В 1730-х годах внутренние стены Троицкой надвратной церкви украсили картины, написанные темперой по заказу настоятеля. Если иконостас демонстрировал материальное благополучие лавры, то росписи отражали ее духовное богатство. Вполне реалистично представив образы, художники сосредоточили внимание на высших слоях тогдашнего общества. Наиболее эффектно были исполнены сцены «Шествие праведников в рай», «Никейский Вселенский собор», «Изгнание торгующих из храма», а также великолепная серия «Лики святых». В рай шествуют архиереи, правители, их жены и дочери в богатых одеждах. Сегодня особый исторический интерес вызывает образ рая, напоминающего пейзажи в окрестностях монастыря. Главной линией сюжета всех картин служила идея всепрощения, примиренческой идиллии, которой, увы, не существует в жизни.

Никейский Вселенский собор. Роспись Троицкой надвратной церкви, XVIII век

В 1483 году крымский хан Менгли Гирей разграбил и сжег монастырь, но иноков спасла благотворительность русских князей. К началу следующего века обители, помимо городов Радомысл и Васильков, принадлежали 70 сел и деревень с рыбными ловлями, бобровыми гонами, мельницами, перевозами, медовыми и грошевыми данями. Игумены лавры отправляли в Москву посыльных для сбора пожертвований. В конце XVI века киевская униатская митрополия объявила о подвластном положении монастыря, ранее подчинявшегося лишь константинопольскому патриарху. Однако попытка реализовать это постановление встретила вооруженный отпор. Архимандрит Никифор Тур мобилизовал братию и сумел отстоять родные стены. Второе вторжение униатов вновь закончилось провалом: монахи смогли защитить не только крепость, но и прилегающие к ней земли.

В 1688 году Киево-Печерская лавра добровольно подчинилась московскому патриарху, но ее архимандрит получил право первенства перед русскими митрополитами. В 1786 году монастырю пришлось покориться киевскому владыке, и место игумена занял наместник, которому вменялось в обязанность считаться с Духовным собором.

Больничный монастырь

В бытность свою князем Святослав Давидович, помимо церкви, основал Больничный монастырь в составе Киево-Печерской лавры, хотя и с собственным игуменом. Ранее нищие, больные и калеки находили приют в странноприимном доме с большой гостиницей, предназначенной для здоровых богомольцев. Устроенный Феодосием, он поглощал десятую часть монастырских доходов, хотя благотворительность братии этим не ограничивалась: каждую субботу из ворот Больничного монастыря выезжала повозка с хлебом для заключенных городских тюрем.

Больница лавры была одним из первых лечебных учреждений Древней Руси. Монахи ухаживали за пациентами, лечили которых лучшие врачи своего времени, владевшие методами греческой и восточной медицины. К сожалению, летописцы не сообщили имен даже самых знаменитых «лечцов». Первым наименованным русским врачом стал печерский инок Агапит (?–1095), «безмездно» исцелявший молитвой и зельем всех, кто смог добраться до ворот обители. Сам преподобный был родом из Киева, но никогда не покидал монастыря, исполняя обет, данный умирающему Антонию. Одновременно с ним в Киеве практиковал некий армянин, беглым взглядом определявший степень болезни и день кончины человека. Однажды он предсказал скорую смерть знатному боярину, но тот получил исцеление от Агапита. В житии печерского врача сказано, что «он претерпел много скорбей от завистливого армянина, который хотел его отравить, но Господь хранил своего угодника, и яд не вредил ему».

По преданию, Агапит сумел вылечить тяжелобольного Владимира Мономаха, которого армянин пользовал без малейшего успеха. Не чувствуя облегчения, тогда еще черниговский владыка послал гонца в лавру, но получил лишь «вареное былие», поскольку врач не мог выйти за ворота. После выздоровления князь пожелал лично отблагодарить спасителя, однако святой отец не вышел к князю и даже не принял даров. В старинных рукописях Агапита изображали стоящим на фоне лекарственных растений. Если заболевал кто-либо из братии, он приходил к хворому и самоотверженно ухаживал за ним, предлагая выпить отвары, которые готовил и принимал сам.

К монастырскому лекарю обращались за помощью многие миряне. Рассказывали, что одному обреченному помогли преподнесенные с молитвой остатки монастырской трапезы.

После долгих лет бескорыстного труда Агапит Печерский мирно почил в своей келье, был погребен в Ближних пещерах и канонизирован по истечении положенного срока. После его смерти армянин обратился в православную веру и постригся в монахи. Этот безымянный медик упомянут в Киево-Печерском патерике наряду с Петром Сирианиным – личным врачом князя Николая Святоши. Судя по прозвищу, «лечец вельми хитрый» прибыл с востока, видимо, был образован и пользовал научными средствами.

В лаврской больнице лечили не только травами. Изначально медикаменты доставлялись из Египта, где в 990 году обучался княжеский медик Иоанн Смера. Помощь духовная снисходила на больных в Никольской церкви, устроенной на территории Больничного монастыря и впервые описанной в источниках 1462 года. Первоначальный вид храма неизвестен, поскольку нынешнее здание построено во второй половине XVII века. Его архитектура повторяет типичные формы своего времени: башнеобразная апсида, двухъярусный купол с золотыми звездами на синем фоне. Многогранный барабан купола украшен лепным узором и тонким поясом из цветных керамических розеток. Нижняя часть фасадов декорирована пилястрами, а окна по традиции обрамлены наличниками.

Двор Больничного монастыря

В 1780 году в Никольской церкви появился позолоченный иконостас, вырезанный из липы киевским мастером А. С. Здарилковским и расписанный иноком Захарием. Торжественность интерьеру придавали Царские врата из чистого серебра работы мастера С. И. Стрельбицкого. В конце XIX столетия в храме Больничного монастыря появилась новая драгоценность – оклад для престола из мельхиора с позолотой, изготовленный работниками фирмы Фраже по заказу игумена. В отличие от Успенского собора во время Второй мировой войны Никольская церковь почти не пострадала. Мелкие повреждения были исправлены достаточно быстро, здание предстало в первозданной красоте и остается таковым более двух столетий.

Большая лаврская колокольня

В украинской архитектуре колокольни обычно принимали вид башен, отстоящих отдельно от храма. До пожара 1718 года в Верхней лавре стояли две деревянные постройки этого типа: небольшая двухъярусная колокольня и сложная по композиции четырехъярусная, с галереями на каждом этаже. Последняя, предположительно, достигала 90 м, во всяком случае на гравюре XVII века она представлена очень высоким сооружением. Каменная колокольня строилась на средства гетмана Мазепы, но завершена была только в 1745 году благодаря участию Иоганна Шеделя – русского зодчего немецкого происхождения.

С верхней площадки самой высокой в России монастырской колокольни открывался восхитительный вид на окрестности. Современники сравнивали ее величественный силуэт с былинным богатырем в сверкающем шлеме. Сам автор признавался, что «таковой не сыщется во всей Европе и будет она стоять вечно». Возможно, архитектор был прав, ведь уникальное сооружение сохранилось до наших дней и, судя по хорошему состоянию, намеревается простоять долго.

Четвертый ярус Большой колокольни

Возведенная к юго-западу от Успенского собора Большая лаврская колокольня имеет вид восьмигранной в плане, четырехъярусной башни с позолоченным куполом грушевидной формы. При диаметре основания 30 м толщина стен ее нижней части равняется 8 м. Здание сложено из 5 миллионов штук кирпича, различного по размерам и конфигурации.

При устройстве первого яруса зодчий использовал способ отделки рустами. Следующий ярус оформлен 32 колоннами, увенчанными дорическими капителями; декоративные опоры попарно обрамляли 8 окон этажа. Над колоннами тянулся массивный антаблемент со сложным лепным декором. Третий ярус украшали ионические колонны, дополненные такими же деталями меньшей величины. Последний ярус был оформлен легкими колоннами с пышными коринфскими капителями, размещенными не попарно, а по три в каждой группе.

Неповторимой по красоте и сложности работой является керамическая отделка стен. Детали из обожженной глины выполнялись на лаврских кирпичных заводах по методике и под непосредственным наблюдением Шеделя. Из керамических блоков собран антаблемент, протянувшийся над колоннами второго яруса. Белоснежную керамику выбрал создатель ионических капителей. Из того же материала сделаны коринфские колонны четвертого яруса, дополненные двуглавыми орлами в качестве гербов митрополита Рафаила Заборовского. Легко представить, какие трудности пришлось преодолеть мастерам при лепке и обжиге деталей, достигавших по высоте и в диаметре 1,5 м.

В строительстве и отделке колокольни принимали участие крепостные лавры С. Ковнир, И. Рубашевский, И. Горох. Каждый ярус постройки имел особое назначение: на первом помещался лаврский архив, на втором – библиотека, на третьем, опираясь на толстые деревянные брусья, висели колокола общим весом более 5 тысяч пудов (около 82 000 кг). Более трети массы (1636 пудов или 27 000 кг) приходилось на самый большой из них, отлитый в Москве мастером П. Н. Финляндским. Торжественное водружение этой махины состоялось 20 августа 1897 года, когда около тысячи нижних чинов 3-й саперной бригады выгрузили колокол на киевском вокзале, доставили в лавру и укрепили на балках, с трудом подняв его на высоту четвертого яруса.

До того монастырский распорядок устанавливался с помощью 1000-пудового колокола, отлитого в 1732 году на территории лавры. Его создание является заслугой московского литейщика Г. Лукина, которого летописцы называли «знаменитым помощником артиллеристско-колокольных дел мастера Моторина». Братия имела возможность оценить его способности при отливке 800-пудового колокола, изготовленного в лавре для Софийского собора. Гигантский предмет весом 24 пуда 3 фунта почти три года висел на перекладине молча. Без языка его оставили небрежно сработавшие тульские литейщики. Прикрепленный к колоколу, он выдержал несколько месяцев, после чего переломился пополам и упал, едва не убив звонарей. Более качественный язык выполняли на том же заводе те же мастера, которые на сей раз использовали высокопрочное сибирское железо.

Колокол, отлитый в XVIII веке

Еще одной достопримечательностью Большой лаврской колокольни стали часы с боем. Несмотря на техническую сложность, подобные механизмы уже давно не вызывали удивления россиян.

В Троице-Сергиевой лавре башенные часы имелись еще с петровских времен. В середине XVII века такие же появились в Печерской обители, о чем поведал Павел Алеппский в своем «Путешествии антиохийского патриарха Макария в Россию…». Тогда они располагались на деревянной колокольне, а с возведением каменной у настоятеля возникло желание дополнить ее новыми часами. Их сконструировал, соорудил и повесил на место лаврский умелец П. Я. Чернявский, более известный под прозвищем Дзигармистр. Будучи отменным часовщиком, этот замечательный человек выполнял разнообразные строительные работы: в частности, покрыл купол колокольни бляхами, а затем увенчал ее крестом, который смоделировал и выковал сам.

В 1758 году мастер А. Левинский сделал на Большую колокольню новые часы. Однако в 1765 году их сменило устройство с боем работы Дзигармистра, который к тому времени установил такое же на Часовую башню. Со временем они дружно вышли из строя, и в 1788 году лавра сделала заказ тульскому оружейнику И. И. Кобылину (Большому), потребовав от него повторить вещь, сделанную для Троице-Сергиевой лавры.

Мастер немедленно выполнил заказ, однако через три года и его механизм сломался. Разгневанный киевский митрополит приказал не только исправить «оные часы, но и наблюдать наипредельнейшим образом, не щадя кошту, чтобы всегда исправно и безостановочно шли». Под неусыпной заботой часы действительно служили долго, почти столетие, радуя звоном всю округу. По ним сверяли время не только монахи, но и киевляне. Несмотря на исправную службу, в 1848 году башенные часы уступили роль временного эталона астрономическому хронометру. Лишенные почетного права по распоряжению генерал-губернатора Бибикова, они стали чаще ломаться.

В 1880 году Духовный собор признал устройство «до такой степени изветшалым, что к исправлению оного нет никакого расчета». Тем не менее угрожавшая замена не помешала часам прослужить до конца столетия, когда московский мастер А. А. Енохин установил на их месте более современный прибор.

В период оккупации Киева Большая лаврская колокольня сильно пострадала от пожара. Сгорели почти все деревянные конструкции, были повреждены кровля и балюстрады, поломаны лестницы, выведены из строя часы. Они бездействовали до капитального ремонта и в начале третьей послевоенной осени начали отбивать время мирной жизни. Очередная реставрация Большой лаврской колокольни состоялась в 1956–1961 годах. Тогда на оформление купола было израсходовано более 3 кг сусального золота.