Текст книги "Дневники Танго"

Двенадцатое января. Продолжение

Язык жестов и телодвижений: отражение во взглядах

– Этот весь ссутуленный, смотри, Лен!

– У меня есть версия на его счет: мне кажется, он тяжело переносит, когда на него смотрят. Не любит демонстрировать себя.

– Я бы даже сказала, что здесь все серьезней. Он, судя по позочкам, так глубоко спрятал свои чувства, что давно прослыл невосприимчивым.

– Лар, а может, он просто так боится уязвимости? Защитил себя, защитил партнершу. Вот «рюкзак» на спине и вырос.

И перед нами возник следующий опытный образец, вернее, сразу два.

– Мне бы не понравилось, если б во время танца мне так пристально смотрели в лицо.

– И что мы скажем про такого? Наверное, очень сильно хочет показать партнерше свою заинтересованность в ней?

– Да. И при этом ждет немедленной ответной заинтересованности. По-моему, у него и сомнения не возникает, что танго к этому не обязывает.

– И ей, как и тебе, все это тоже не нравится. Она даже болео исполняет как-то резко и механически. Ее просто сковывает такой беспардонный взгляд. Смотри, у бедняги вместо кошачьей грации танца приемы из боевых искусств.

Две следующие пары были настолько хороши, что мы не нашлись над чем поерничать, переглянулись, вздохнули и улыбнулись друг другу.

Тут на горизонте появился молодой человек, движения которого с трудом угадывали и мы, и его партнерша.

– Не полностью переносит вес. С таким танцевать – что постоянно переспрашивать: дорогуша, что ты сейчас сказал? Повтори-ка, я не расслышала. И ведь повторит таким же тихим голосом, как и в первый раз.

– Боится, видать, решительных шагов – как в танго, так и в жизни. Что такое рисковать и быть напористым – вообще вряд ли знает.

Новая жертва.

– Эти – оба торопятся.

– Да уж, про паузы, наверное, не слыхали. Похоже, что они постоянные партнеры, которые редко практикуются с другими. Один начинает ошибочное движение, вторая его радостно и так же ошибочно подхватывает. При этом не дожидаясь, когда партнер закончит свою партию, заранее угадывает его команды и торопится их выполнить.

– Тем самым еще больше поторапливая партнера и провоцируя его на лишнее ускорение.

– Может, слишком торопятся жить?

Еще одна пара. Я очень надеялась, что Лариса промолчит. Но она продолжила сортировку:

– Смотри, вот это да! Мне кажется, она просто с ума сходит от удовольствия! Как ножкой постукивает, словно еле сдерживается, чтобы просто танцевать, а не растерзать его на кусочки!

Я молчу. Лариса продолжает:

– Какие очо! Как эмоционально делает каждое украшение! Она очень хочет ему нравиться. Ей невероятно хорошо с ним, я просто уверена! А он – безупречно ведет грудью и всем телом. Смело шагает прямо на партнершу. Я думаю, что он не боится ни своей привлекательности, ни интимности танца. Мне кажется, такой вообще в душе пренебрегает всеми общественными стереотипами, всеми условностями. Напрочь лишен комплексов, которые другие обычно прячут под социальными нормами. Он очень сильный, и эта сила – в основе его творчества. Но я не рискну предположить, от сердца она или нет. Плохо видно выражение глаз. Очень стекла очков блестящие.

– Лар, отвлекись, пожалуйста, вот на эту пару. Мне очень интересно твое мнение о них.

– Он тоже обладает довольно сильным характером. Но, в отличие от предыдущего партнера, явно устал. Или партнерша надоела. Вот смотри: он полностью и уверенно переносит вес, шагая вперед. Чудесная осанка. Но при этом – открытое объятие и отсутствие стремления на всех фигурах сохранить контакт с партнершей. То есть ему не важно, что думают другие. И даже, мне кажется, не очень важно, что думает нынешняя партнерша. А вот ей, как мне кажется, напротив, важно расположение этого мужчины. Она частенько заглядывает ему в глаза. И мне это странно, я знаю Галочку как продвинутую партнершу, у него опыта явно меньше. Что может она спрашивать глазами? А он – красавчик. Я его, по-моему, впервые вижу. Да, точно, опыта маловато, зато уверенности хоть отбавляй. Кажется, он ее возвращает за столик. О! В нашу сторону идет! Сейчас разглядим поближе, может, еще что-нибудь узнаем!

– Ларис, знакомься, это мой друг Виталик.

– Здравствуйте. Очень приятно. Вы не возражаете, если я прерву вашу беседу? Лен, пойдем потанцуем? Я за последние полчаса по тебе соскучился.

Четырнадцатое января

На мои грабли наступили

Когда-то я тоже вопрошающе заглядывала в глаза Виталику. Потому что всегда ждала чего-то большего, чем имела на данный момент. Но потом поняла: здесь не действуют ни фиктивная стрельба в воздух, ни массированные удары тяжелой артиллерии.

Я тонко и изящно намекала, что хочу замуж. Мы вместе смотрели кучу приторно-романтических фильмов, которые заканчивались предложениями руки и сердца. Но просмотр дешевой мелодрамы плавно перетекал в очередную серию качественной порнографии, причем вполне реальной. Потом я пыталась вызвать в нем ревность. И когда вела себя глупо, оставалась нещадно высмеянной, а когда вела себя тонко, казалось, весьма забавляла своего друга, но не более того.

Иногда я возмущалась такой вопиющей несправедливостью: ну неужели, думаю, нет никакой ниточки, за которую можно дернуть, чтобы на него повлиять? Ведь наши отношения, такие странные и чудесные, не давали мне никаких гарантий в завтрашнем дне. Да, сегодня я королева, вчера тоже ею была, а что будет после? Что ждать от человека, который от меня никак не зависит?

Однажды я решила просто взять паузу и плыть по течению. Но позже – пауза затянулась, и я стала жить одним днем. И, казалось, это принесло облегчение не только мне, но и Виталику (хотя он конечно же был не в курсе сложных путешествий моих мыслей по дорогам наших взаимоотношений).

Галочка – другая. Она даже танго-то занимается с таким упоением, с каким редко кто вершит собственное личное счастье. Ей так важно всегда быть лучшей, что она тяжело дышит, взбегая на пьедестал. А хитрые арбитры судьбы не любят тяжелого дыхания и за это снижают баллы. Конечно, сложно удержать ровный пульс, когда ведут за платьем в бутики самой женственной в мире одежды.

Но не каждой, кому такое дарят, гарантированы длительные и серьезные отношения с тем, кто купил это платье. Как и не каждая, кто одета в такое платье, может безнаказанно нарушить кодигос и, приглашая мужчину, получать от него согласие на танец. Я не понимала второго, Галочка – первого.

Слова Ларисы про танец Виталика с Галей стали для меня приятным подтверждением этих мыслей. Я внутренне торжествовала: то, что эта барышня наивно посчитала своей крупной победой, оказалось всего-навсего мелким приятным эпизодом. У нее тоже не нашлось к нему ниточек! Он охотно съел приманку, не задев капкана лапой. А платье… Я думаю, что он платил не столько за нее, сколько за самого себя: красивая женщина, с которой он спит, в то время, когда он с ней не спит, должна быть в лучшей одежде!

Моя теория находила подтверждения почти ежечасно – Виталик звонил, Виталик присылал электронные письма, Виталик отправлял мне эсэмэски. Это было почти как медовый месяц – за исключением одной маленькой детали: мы все еще не были женаты, я все еще не получила предложения. Но так или иначе, мы снова были вместе.

А в один из вечеров, покидая милонгу, я столкнулась в дверях с «престарелой Милен Фармер». Поздоровалась с ней вежливо, она улыбнулась загадочно в ответ. И уже потом, в машине у Виталика, вспомнила ее нехитрое пророчество – ТО, ЧТО ПОТЕРЯЛОСЬ, —

ВЕРНЕТСЯ. Надо же какое совпадение – мой Виталик потерялся и вернулся. Что она там еще мне напророчила, эта смешная Марина? Виталик был так близко, это казалось таким счастьем, что вспоминать полный текст пророчества было совершенно неохота.

Восемнадцатое января

К нам приедет, к нам приедет Луис Фернандес дорогой

Но радость была недолгой. Наш союз, и без того некрепкий, ждало очередное испытание. Испытание звали Луис Фернандес.

В конце декабря все танго-сообщество ждало Луиса, как дети Дедушку Мороза на Новый год. Я же узнала о нем от моего зеркального двойника Ларисы. На ближайшей милонге мы с ней разговорились, я поинтересовалась, в какой школе занимается Лариса. С удивлением заметила, что мой зеркальный двойник не очень-то высоко оценивает мастерство столичных преподавателей:

– К чему учиться у москвичей, если можно те же деньги и время потратить гораздо более плодотворно, получив мастерство из первых рук – у самих аргентинцев.

– А где ты берешь этих аргентинцев в Москве?

– Ясное дело где: на уроках во время их гастролей! Например, скоро в столицу приезжает лучшая в мире пара танцоров аргентинского танго – Луис Фернандес и Клаудия Берра.

В этот момент перед нами вырос буквально из ниоткуда щупленький высокий светловолосый юноша. Он как-то по-детски восторженно воскликнул:

– Простите, что вмешиваюсь в ваш разговор! Но я услышал, что в Москву приезжает великий Фернандес!

Моя подруга окинула восторженного мальчика с головы до ног ироничным взглядом и с усмешкой сказала:

– Ну да, прибывает ваш аргентинский кумир.

– Это просто чудо! Это просто праздник жизни! Я столько ждал этого! А когда он будет? И кто организовывает мастер-классы?

– Послушайте, мальчик. Там, на входе, раздают флаерсы. Все написано – кто, когда, почем.

Мальчик, ничуть не смутившись такому снисходительному обращению, рванул к входу. А Лариса обернулась ко мне и со вздохом произнесла:

– Ну все, начался в Москве сезон идолопоклонничества.

Лариса пояснила мне: все московское танго-сообщество с ума сходит от Луиса и Клаудии. Лучшие московские танцоры копируют их стиль, мечтая хоть немного приблизиться к мастерству этой пары. Их приезда ждали вот уже два года, и наконец с ними удалось договориться – Луис и Клаудия дадут в российской столице курс мастер-классов, несколько частных уроков и свое знаменитое шоу. А главное, в честь их приезда милонги будут проводиться ежедневно в специально для этого события арендованном огромном роскошном зале.

Мы с Виталиком, сгорая от любопытства, тут же записались на мастер-класс, а я еще и на частный урок с этой парой.

Первое февраля

Импорт нарасхват

Мы, как всегда, опаздывали, на цыпочках пробираясь в танцевальный зал.

И еще до того, как увидели священнодействие, поразились пафосу иностранной речи, которая эффектно разбивала торжественную тишину. Вслед за выразительным испанским спичем тихим эхом звучал русский перевод. Затем снова на несколько минут воцарялась тишина, едва нарушаемая поскрипыванием танцевальной обуви по паркету.

Наконец, мы вошли и увидели их. Луис и Клаудия стояли в центре зала, а вокруг на некотором расстоянии толпились ученики и преподаватели из разных московских школ. Слушатели, независимо от возраста, социального статуса и танцевального мастерства, все как один выглядели восторженными юными студентами, по счастливой случайности попавшими на лекцию нобелевского лауреата. Мы бесшумно подкрались к собравшимся в искренней надежде разделить восторг от происходящего.

Первое, что бросилось в глаза, – яркость и гармоничность этой пары. Он – высокий кареглазый брюнет с резкими, почти некрасивыми чертами лица. Она – значительно ниже его, но такая же эффектная: синеглазая и темноволосая, очень изящная и грациозная. Он что-то говорил про то, как важно вкладывать энергию в каждый шаг, а сам при этом буквально гипнотизировал взглядом каждого из присутствующих. Присутствующие охотно гипнотизировались, даже не пытаясь сопротивляться. Похоже, чарам Луиса поддался даже мой приятель Виталик – он с нескрываемым интересом слушал все, что внушал аргентинец, и прилежно пытался повторить все его движения и позы. Я решила, что глупо участвовать в этом массовом психозе всеобщего восторга, и разрешила себе восхищаться только Клаудией. Что было, впрочем, совсем несложно – она, как и Луис, вся буквально лучилась энергией. Аргентинская тангера вовсе не была в танце безвольной исполнительницей, как того требовали наши московские преподаватели. Каждое ее движение было ярким, хлестким, темпераментным. Выразительным настолько, что на этом фоне меркнул даже стиль Инги.

А Луис приговаривал, указывая на Клаудию: «Посмотрите внимательно: я задаю импульс, Клаудия его подхватывает и развивает, возвращая мне энергию в конце движения. И таким образом мы вместе создаем танец, наполняя его огнем и удерживая этот огонь до последних аккордов мелодии».

Аргентинский учитель строго оглядывал и то и дело нещадно критиковал незадачливых учеников. Это выглядело очень забавно, потому что от страха перед своим кумиром большинство собравшихся окончательно зажались.

Мы тоже попробовали. Это оказалось удивительно приятно, как будто после нескольких дней одиночества ты встретила собеседника, который не ограничивается банальным «Как дела?» и ждет от тебя гораздо больше, чем просто слова «Спасибо, хорошо». С непривычки я отвечала робко, но Виталик, кажется, так загорелся идеей темпераментного танго-диалога, что и я постепенно входила во вкус. Все те же базовые движения, которые мы проходили давным-давно и танцевали уже машинально, теперь зазвучали совершенно по-другому. Виталик отправлял меня на хиро, я закручивалась и, по привычке, гасила энергию в конце движения, замирая и ожидая новой команды. Виталик возмущался, требовал, чтобы я не останавливалась, чтобы не делала пауз, чтобы возвращала энергию ему, а он бы преобразовывал ее в следующие движения. Мы так увлеклись, что даже вздрогнули, услышав прогремевшее у нас над ушами «Муэ бьен!» (в переводе с испанского «очень хорошо»). Луис выглядел все так же грозно, но смотрел на нас довольно благосклонно. Обращаясь к Виталику, продолжил (а девочка-переводчик тут же забормотала то же самое по-русски):

– Очень хорошо! Это очень хорошо, что вы (он имел в виду Виталика) не боитесь делать смелые и уверенные шаги, не боитесь шагать прямо на женщину. Вы не стесняетесь делать то, на что обычно долго не могут решиться северные мужчины.

«Конечно, – подумала я, – на то Виталик и грек, хоть и обрусевший».

Луис при этих словах строго обвел взглядом присутствующих мужчин. Большинство из них в трепете еще больше вжали головы в плечи, и вот так, зажатыми телами, попытались изобразить смелые и уверенные шаги. Выглядело это очень глупо, на мой взгляд, и я не удержала улыбки. Кажется, Луис это заметил: он тоже едва улыбнулся уголками рта.

Всю обратную дорогу с урока Виталик нахваливал аргентинцев: «Я же тебе говорил, что наши дураки с сутулыми и зажатыми спинами только и умеют, что разглагольствовать о танго, а сами еле ковыряются в своих робких шажочках! Вон Луис как танцует: ярко, красиво, дерзко! Представляю, какой класс они покажут на шоу! Вот у кого надо учиться!»

Второе февраля

Шоутайм

Милонга с участием аргентинских звезд принципиально отличается от обычной московской милонги.

Первое отличие заметно сразу на входе: цена входного билета выросла в три раза. Далее, проходим в гардероб и замечаем, что тангеры разодеты особенно нарядно и максимально откровенно. А когда проходим в зал, то видим… Нет, даже не видим, а всем нутром ощущаем совершенно иную, особенную энергетику вечера. А внешне она выглядит как радикальное перераспределение завсегдатаев относительно своих обычных мест.

В этот вечер особым спросом пользовался один из углов – разумеется, тот самый, где располагались аргентинские преподаватели. Они восседали за уставленным цветами и шампанским столиком гордо, точно король и королева, почтившие своим визитом плебейскую деревеньку. И каждый из присутствовавших мечтал оказаться поближе к монаршей чете: наиболее продвинутые сидели за столиками рядом, видимо ощущая себя королевской свитой. Остальные толпились неподалеку, старательно пытаясь хотя бы поближе разглядеть кумиров.

А в противоположном, довольно пустом углу зала мы увидели Ларису и ее друга. И, разумеется, сразу же решили к ним присоединиться. Сегодня эта пара моих недавних знакомых особенно выделялась на общем фоне. Они явно не были больны танго, в отличие от остальных, не выглядели танго-наркоманами, а скорее были похожи на тех, кто употребляет этот продукт изредка, под настроение.

Лариса весело воскликнула:

– Ну что, я же тебе говорила, что это будет настоящее идолопоклонничество!

– Да уж. А зачем они все столпились вокруг этой звездной пары?

– Ну в общем-то никакого проку от этого нет. Но наши горе-тангоманы надеются, что звезды их заприметят.

– И?

– И будут с ними здороваться, а если повезет – улыбаться им.

– И?

– Да что ты разыкалась! – засмеялась Лариса. – И потом счастливчики будут всем говорить, что они с аргентинскими звездами на дружеской ноге!

Я совсем перестала понимать логику московских тан-гоманов. А Лариса со смехом продолжила подливать масла в огонь:

– Ты посмотри, они так взволнованы прибытием своих кумиров, что даже перестали танцевать! На паркете всего несколько пар!

– Да, точно. Может, это потому, что девушки не идут танцевать с нашими, так как ждут приглашения аргентинца?

– Они, конечно, мечтают об этом. Но вряд ли надеются – все прекрасно знают, что Луис никогда не снизойдет до среднестатистической тангеры. Он танцует либо со своей постоянной партнершей, Клаудией, либо приглашает звезд такого же высокого уровня. Иначе Луиса никто не будет покупать с таким успехом.

– Что значит покупать?

– Я имею в виду его уроки. Уроки, безусловно, очень качественные – он действительно не только блистательный танцор, но и гениальный преподаватель. Вот увидишь, недельная серия мастер-классов с ним и парочка частных уроков принесут тебе гораздо больше пользы, чем долгие месяцы занятий с нашими учителями. Танго у Луиса и Клаудии в телах и в душах с рождения. Но Луис еще и талантливый предприниматель. В то время как многие хорошие танцоры прозябают почти безвестными у себя в Аргентине, Луис разъезжает по всему миру, с успехом рекламируя свой товар. Снизойди он до простых смертных – товар не будет им казаться таким недосягаемым и желанным, ажиотаж спадет.

Тут наш разговор прервал Антон, решивший пригласить меня на танец. Я очень обрадовалась приглашению, которое, как я надеялась, должно было хоть частично разрушить циничную теорию Ларисы о тотальном идолопоклонничестве аргентинским звездам.

Но не тут-то было! С первых же шагов я почувствовала, что Антон танцует, мягко говоря, не для меня. Складывалось впечатление, что он решил продемонстрировать сразу все эффектные движения, которые выучил за долгие годы в танго. Причем в этот вечер его как будто вообще не волновало, как к этому отнесется партнерша. Антон даже не удосуживался дождаться, пока я завершу свою партию, и тут же дергал меня на следующее движение. Но в самую настоящую пытку наш танец превратился, когда мы с Антоном оказались в том углу, где сидели Луис и Клаудия. Антон старался изо всех сил им понравиться, он умышленно задерживался в звездном углу, то и дело поглядывая, смотрят ли на нас звезды. Совершенно утомленная танцем напоказ, я тоже посмотрела в тот угол. И увидела взгляд Луиса – он даже не гипнотизировал меня, он просто раздевал глазами. Я тут же отвернулась и подумала: может, это тоже часть рекламной акции? Чтобы влюбленные барышни бежали к нему на урок?

Так или иначе, я с трудом дотанцевала с Антоном полагающиеся по этикету четыре танца и побыстрее убежала за наш уютный столик, чтобы скрасить себе впечатление от вечера хотя бы выступлением аргентинских звезд, которого все ждали с минуты на минуту.

В зале почти погас свет, и только несколько фонарей били в центр танцпола, покрывая яркими бликами силуэты танцоров и искрами разбегаясь по серебристым туфелькам Клаудии. Удивительно, но при таком скудном освещении аргентинцы были чудесно видны, они стояли, замерев, рядом друг с другом, кажется, будто даже и не дышали, голова Клаудии лежала на плече у Луиса. Зазвучали первые аккорды бандонеона, пара еще не сделала ни одного движения, но как будто ожила. Как будто в прекрасные статуи вдохнули жизнь, и по их телам побежала, все больше набирая силу, какая-то неземная, космическая энергия. Мне даже отчетливо показалось, как Клаудия вздохнула. Наконец, он коснулся ладонью ее шеи, и она подняла голову. Повинуясь его едва уловимым движениям, одну руку вложила в его ладонь, другой нежно и очень грациозно обняла его. Резкий звук мелодии – и Клаудия так же резко очертила круг ножкой. А луч света, упавший на ее туфельку, превратил этот момент в нечто совершенно сказочное. Музыка набирала темп и драматизм, вслед за ней наполнялись эмоциями движения аргентинцев. Клаудия была в руках Луиса то прекрасной парящей птицей, то извивающейся в томительном желании змеей, то хищной пантерой, почуявшей свою добычу. Они то разрывали объятие, то снова нежно льнули друг к другу, то замирали, то почти что впадали в бешенство, хлестко размахивая ногами. И в какой-то момент стала совершенно реальной иллюзия, будто не они танцуют под музыку, а музыка возникает от их прекрасных движений. Они так и замерли, остановив собою последние звуки. Луис и Клаудия стояли обнявшись, не шевелясь. Несколько секунд не могли пошевелиться и все остальные. А потом зал очнулся от чар и восторженно взорвался аплодисментами. И я, конечно, не была исключением. Потому что это было действительно самое прекрасное шоу из тех, что мне приходилось видеть.

И мы уже почти успели загрустить из-за того, что шоу закончилось, как выяснилось, что Луис и Клаудия станцуют еще два танца: оказывается, по правилам, гастролирующие маэстрос всегда выступают с тремя танцами за вечер. Они исполнили еще прекрасный танго-вальс – плавный, текучий, изысканный. И милонгу – зажигательную, артистичную и беспечную, но в то же время идеально отточенную, быструю настолько, что зрители едва успевали следить за их ногами.

А когда они уходили с танцпола к себе за столик, Луис неожиданно обернулся и бросил на меня обжигающий взгляд, в смысле которого не приходилось сомневаться. Клаудия, кажется, ничего не заметила, Виталик – тоже. А уж остальные зрители – и подавно.

Я очень удивилась, но решила не придавать этому значения. Тем более что наутро меня ждал урок с этими преподавателями.