Текст книги "Дневники Танго"

Двадцать второе ноября

Битва первая. Знакомство

Вообще-то моя неуклюжесть частенько играла со мной злые шутки, но чтобы вот так жестоко – впервые. Боже мой, ну как же я теперь буду опозорена перед всем танго-сообществом! Нет-нет, я даже думать об этом не хочу! Спасение возможно: я быстро отыщу где-нибудь четыре с половиной тысячи евро, выкуплю второй бандонеон и верну Саше как его собственный.

Задействовать Виталика не хотелось: во-первых, не очень-то впечатляла перспектива выглядеть в его глазах невезучей неуклюжестью, во-вторых, я не желала с ним общаться, пока не наступит развязка его романа с Галочкой.

Из свободной наличности под рукой была тысяча евро, еще тысячу дала мама, еще полторы выдали в счет будущей зарплаты на работе. Пятьсот евро «настреляла» у подруг, но дальше дело никак не шло, а времени было мало: где гарантия, что бандонеон будет ждать меня в магазине ровно столько, сколько потребуется для поиска полной суммы? Конечно, он лежит на полочке далеко не первый день. Но ведь закон подлости никто не отменял…

Итак, я пошла знакомиться с продавцом бандонеонов, обладая четырьмя тысячами в кармане, надеясь, что каким-нибудь способом договорюсь о том, чтобы донести остальные деньги попозже.

В огромном и красивом музыкальном магазине, пожалуй одном из лучших в городе, я сразу увидела инструмент дьявола. Ну точно, не зря его так называют: буквально два дня назад от него оставались только осколки, разлетевшиеся по всей улице, да меха, к которым я даже не успела подбежать, потому что у меня на глазах по ним проехала машина. И вот, пожалуйста, воскрес из мертвых во всей своей красе!

Ко мне подошел высокий широкоплечий брюнет, аккуратно подстриженный, в изысканном костюме. Во взгляде – бесконечное отражение красивых прилавков, на руке – весьма представительные часы. Но главное – голос! Такой тихий и вкрадчивый…

– Уникальный инструмент, вы, наверное, знаете. Таких в Москве еще месяц назад вообще не было, а сейчас – только два (уже один! – горько подумала я в тот момент…).

– Да, я знаю, это – душа Танго.

– Вы увлекаетесь танго?

– Да, я не на шутку им увлеклась.

– А бандонеоном просто так интересуетесь? Или желаете приобрести?

– Желаю. Но не имею возможности выплатить всю сумму сразу. Можно как-нибудь в рассрочку, в кредит, или занести попозже?

– К сожалению, нет. Кредит возможен только на товары, расположенные по левой стороне торгового зала. Здесь – редкие и антикварные вещи, поэтому такие строгие правила. И, кроме того, – на этих словах продавец на секунду задумался, – я обещал этот инструмент одному покупателю, он попросил отложить как раз до сегодняшнего дня, но что-то так и не идет, а время близится к закрытию магазина. Если вдруг этот инструмент вам не достанется, я могу заказать из Германии другой – он будет еще красивее, производитель сменил дизайн (сменил дизайн, какой ужас, паника в моей душе нарастала!). Будет вам бандонеон через пару месяцев. Вот, возьмите мою визитку.

– Скажите, Иван (так было написано в его визитке), а если вот этот человек не придет за бандонеоном до завтра, не могли бы вы отложить его мне на денек?

– На денек не могу, могу до обеда. Вам так срочно он нужен?

– Да, срочно. Я вот думаю за сегодня-завтра раздобыть всю сумму. Меня зовут Елена, была очень рада с вами познакомиться.

Но надежды не было. Я давно обзвонила всех своих друзей, знакомых, коллег по работе. Если к завтрашнему полудню ничего не придумаю, придется звонить Виталику (а как не хочется!).

Впрочем, прокручивая перед сном в голове беседу с Иваном, вспоминая то, как он выглядел, как со мной разговаривал, я пришла к выводу, что он явно набивал цену своему магазину и своему бандонеону. Когда я с ним беседовала, то все мои мысли были лишь о том, на каких условиях можно выкупить инструмент дьявола. Теперь же, выпив в одиночестве не одну чашку кофе, я предположила, что вполне реально попытаться эти условия обойти. И решила рискнуть.

Двадцать третье ноября

Битва вторая. Торг

Утром я сонно искала самые узкие брюки и сапоги на самой тонкой и высокой шпильке. Конечно, не тешила себя мыслью, что сердце продавца дорогих музыкальных инструментов дрогнет при виде эффектной барышни (сколько их проходит в таких салонах!), но все же очень хотела выглядеть достойно в окружении прекрасных предметов отдела редкостей и антиквариата. И вот сквозь промозглый туман пробралась к салону.

Магазин был приятно безлюден, тихо звучала инструментальная музыка, Иван встречал утро рабочего дня в уголке за компьютером (подсчитывает доходы, подумала я). И поднял глаза, когда я подошла уже совсем близко. Сонное выражение лица быстро сменилось на мучительное разглядывание: где и когда я ее видел. А моя самоуверенность позволила мне прочесть еще и едва уловимое одобрение и чисто мужской интерес.

– Доброе утро, Иван!

– Здравствуйте… э…

– Елена, меня зовут Елена.

– А, да, Елена! Как успехи? Нашли недостающую сумму?

– Нет, все поменялось. Бандонеон мне больше не нужен так срочно. А ваш покупатель, он объявился?

– Нет, и бандонеон все еще в свободной продаже.

Итак, первый успех. Как я и предполагала, «человек, желавший купить бандонеон» – всего лишь рекламный трюк опытного продавца.

– А у вас что поменялось? И чем я могу быть вам полезен?

– Честно сказать, я подумываю заказать бандонеон через одного знакомого. Он обещал сделать подешевле. А к вам пришла, чтоб еще раз взглянуть на сокровище и описать своему знакомому в подробностях, как выглядит именно та модель, которую я хочу. – Сама же со страхом представила, как Иван спокойно подводит меня к бандонеону и равнодушно позволяет рассмотреть его как следует.

Но формула подействовала. Иван явно почуял возможность быстро продать сложный товар: суетливо спросил, во сколько мне обойдется моя новая игрушка, если я закажу ее у приятеля, и повел в свой кабинет. Усадил в кресло, а сам схватился за калькулятор.

Считал так, сверял с компьютером, пересчитывал эдак. Зрелище, которое меня первые несколько минут развлекало, быстро надоело. И я стала разглядывать Ивана. Мужчины такого типа редко бывают высокими. Но даже и рослые, такие как Иван, производят впечатление не стройных и подвижных, а тяжелых, приземленных. Его нельзя было назвать полным, разве что крепким. Наверняка страдает болями в спине. Причем, скорее всего, в средней части. Но самое интересное – пальцы. Не толстые и не тонкие, грубые, широкие. Даже хороший маникюр не смог добавить нужного налета аристократизма. То ли дело – мои ручонки, какие бывают у нервных пианистов, которые вечно ищут себя и смысл жизни.

От созерцания Ивана я перешла к разглядыванию его кабинета. Небольшая светлая комната, кожаный диван, такое же кресло, стол. Стол мне показался интересней, чем диван. На одном краю аккуратнейшим образом сложены какие-то бумажонки, наверное очень важные. На другом – подставка, из которой торчат три флажка: немецкий, российский и флажок с эмблемой какой-то фирмы, возможно выпускающей музыкальные инструменты. Посредине – компьютер. Итак, компьютер сдвигаем к флажкам, очень важные бумажки пускаем веером в полет, и высвобождается прекрасное пространство, которое позволяет голым животом почувствовать прохладу поверхности стола.

Прервав мои бессовестные мысли, Иван изрек результаты вычислений. Он готов сделать мне скидку, при вычитании которой остается как раз та сумма, которой я располагаю.

Воодушевленная успехом, я подумала, что теперь мне мало бандонеона. Теперь мне интересен сам Иван.

– Знаете, а я ведь сегодня без полной суммы. Могу оставить пятьсот евро в залог. А остальное – завтра. —

Я снова рискнула: деньги с собою, конечно, были, но очень уж хотелось растянуть удовольствие от общения с моим новым знакомым.

– Ну что ж, оставьте залог, – вздохнул Иван, – завтра магазин закрыт на учет. Но я буду на месте. Вы стучитесь, я открою.

Так мне понравилось, как он это сказал! Покидая салон, я умышленно чуть больше приосанилась, совсем слегка добавила покачивания бедрами. И очень отчетливо ощутила на себе его взгляд, но, разумеется, вышла не обернувшись.

Я постучусь, теперь я точно решила.

Двадцать четвертое ноября

Битва третья, заключительная. Проигравших нет

На следующее утро подморозило, это было весьма кстати – появился прекрасный повод надеть новую шубку. Мягкая, бархатистая норка цвета кофе с молоком позволяла отказаться от внесезонных джинсов в пользу тонкой шелковой юбки шоколадного цвета. Она так чудесно смотрелась с замшевыми сапожками того же оттенка, а между одеждой и обувью весело дразнился кусочек колена! Если мой Жадина Иван – здоровый мужчина, то я имею полное право надеяться на острое чувство жадности к себе.

Тем временем желание ощутить животом прохладную поверхность деревянного стола и теплые руки, жадно обнимающие меня за талию, превратилось почти в манию. И если в случае с Травматологом я даже не представляла, как можно срежиссировать близость, минуя сентиментальные ухаживания, то теперь была почти уверена, что знаю способ быстро соблазнить Жадину.

Откуда, почему возникла такая уверенность – я так и не смогла себе объяснить. Но это как в танго – иногда, хоть и не всегда конечно, в отношении абсолютно чужого человека возникает совершенно ясное ощущение грядущего сближения. И действительно, у меня так было несколько раз. Случалось, было достаточно просто посмотреть на мужчину в другом углу, поймать его взгляд и отвернуться, и вот через несколько мелодий он появлялся рядом и приглашал на танец.

«Мы с Иваном будем танцевать под Пьяццоллу», – с улыбкой сказала я себе и кинула диск с любимой музыкой в сумочку.

Иван заметил меня сразу, как только я появилась у салона. Увидел сквозь стеклянные двери, суетливо открыл мне и так же суетливо закрыл за мной, повесив табличку «Учет». Я была, с одной стороны, очень взволнована – так хотелось раздражать его взгляд, его мысли, выводить моего бедного Жадину из равновесия. С другой стороны, внешне, – весьма спокойна. Потому что с каждым шагом неумолимо приближала свою цель – прохладную поверхность стола и жадные руки Жадины на собственной талии.

Он смотрит на меня совсем по-другому, чем в первый раз. И наверняка улавливает аромат миндаля и мимозы – моих духов, которые, как кажется, под воздействием какой-то незримой силы даже слегка изменили свой запах. И этот его другой взгляд дает мне бешеный заряд энергии, и в то же время слегка подкашивает коленки. Но самое интересное – совсем не туманит разум, напротив, мозг мой работает активно, четко, без сбоев, в общем, как механизм самого замысловатого музыкального инструмента.

Я радостно и легко расстаюсь с наличными, выпуская их из тщательно наманикюренных пальцев. Он суетливо принимает деньги и ведет к прилавку. По дороге лезет в карман пиджака, роняет визитки и прочие карточки, торопливо и неуклюже поднимает, нервничает оттого, что все это происходит. А я завороженно слежу за его нескладными действиями, и душа поет в надежде, что причина этой неуверенности – моя персона. В голове проносятся самые разные желания. Хочется то потрепать его по коротко стриженным волосам, то пощекотать. Но я терпеливо, из последних сил выполняю свою роль шикарной женщины.

По дороге к отделу антиквариата и редкостей останавливаюсь у музыкального центра, из которого звучит музыка для зала. Как фокусник, неожиданно достаю из сумки диск и вставляю в проигрыватель.

– Вы когда-нибудь слышали Пьяццоллу? Он виртуозно владел бандонеоном. Как вам, нравится?

Он смотрит на меня уже, наверное, не просто удивленно, а ошарашенно. Я же как ни в чем не бывало продолжаю путь к заветному бандонеону. Жадина выглядит выбитым из равновесия – сложно понять, чего хочет эта сумасшедшая, которой во что бы то ни стало резко потребовался редкий музыкальный инструмент, потом – скидка на этот инструмент, потом – желание послушать в магазине припасенный заранее диск.

Но тоненький запах дразнящего желания, который примешивается к запаху миндаля и мимозы, он не может не чувствовать. Ему явно становится жарко. Потому что теперь я ощущаю запах не только своих духов, но и его одеколона, который совсем не угадывался ни в нашу первую беседу, ни полчаса назад. Иван слегка сбивается с мысли, но продолжает прилежно исполнять свою работу – снимает бандонеон с полки, укладывает в красивый футляр и протягивает мне. Конечно, флирт с покупательницей – совсем не в его правилах, и, думаю, запрещен даже как исключение из правил.

Но я по-прежнему уверена, что не ошиблась в расчетах: Жадина – на то и потребитель, чтобы протянуть руку за лакомым куском. Я переспрашиваю про то, как хранить инструмент, беру футляр с бандонеоном и как бы случайно касаюсь его ладони. Ладонь жилистая, грубая. Секунда выдержки, и съемка на память готова, фото отправляется в нужный файл моего мозга. Аккуратно, без суеты убираю руку, благодарю за консультацию и двигаюсь к выходу.

Ну же, Жадина! Добыча уходит! Кис-кис-кис!

– Я отдал вам на покупку еще не все бумаги, у меня документы лежат в кабинете, – сдавленным голосом говорит Иван.

Ура! Рыбка клюнула! Рыбка, как же я тебя хочу!

Что ж, я могла себя поздравить с полной и безоговорочной победой. Результат превзошел все мои ожидания. Меня съели, с хвостом, костями и жабрами, съели, не поперхнувшись. И это было настоящее пиршество, удивительное, в результате которого сыт оказался не только тот, кого потчевали, но и само фирменное блюдо.

Вот только очень важные бумажки не удалось пустить веером по ветру. Жадина каким-то чудом, видимо предчувствуя напасть, успел их быстро, но аккуратно скинуть на диван.

Двадцать шестое ноября

После боя кулаками не машут

Всякая игра хороша, когда ее удается вовремя закончить. И всякий игрок, не успевший этого сделать, наказывает сам себя. Но яркие огни игры частенько бывают слишком привлекательны, чтобы устоять перед соблазном.

Благодаря Жадине я временно полюбила ранние подъемы по утрам. Просыпалась на час-другой раньше, не ленилась собирать из себя по кусочкам шикарную женщину, и в обеденный перерыв, когда мои коллеги сонно зевали, медленно пережевывая еду в кафешке, была полна сил и жадно поглощала все, что оказывалось в моей тарелке. Я жадно спешила жить, чтобы потребить как можно больше утреннего кофе, дневного солнца, вечерних танцев на милонге. И все-таки мне было мало.

Виталика тревожить не хотелось – я ждала, пока он окончательно выяснит отношения с Галочкой. И я решила еще разочек встретиться с Иваном.

Во мне проснулось любопытство. Кто он на самом деле, чем живет в свободное от работы время, есть ли у него постоянная пассия… Наверняка есть, кто-то же должен удовлетворять такие аппетиты. Я вспоминала финальные аккорды нашего общения. Казалось, после всего, что случилось, я стекала по столу, а из моих ушей клубился дымок. Нет, дело было далеко не только в физическом аспекте. Он так вкладывал в тело душу!

В общем, пиршество не выходило у меня из головы. И тут еще его визитка, где были указаны все телефоны, включая мобильный и домашний, а также электронная почта, – эта визитка вечно поддразнивала меня, не к месту и не вовремя попадаясь на глаза. И я призналась себе, что хочу добавки.

Я так и написала ему на электронный адрес: «Хочу добавки. Елена». И замерла в ожидании. Но все произошло даже быстрее, чем можно было предположить. Уже через двадцать минут мне на почту ответили: «Я тоже. Где тебя найти?» Я повеселела и часа через три отправила ему послание уже на мобильный, со словами: «Завтра буду знать точно».

Как это было приятно – единолично владеть координатами собеседника, когда он может только ждать письма, чтобы выйти на нужный адрес. Он написал, что очень ждет, написал и на электронную почту, и по эсэмэс. На следующий день я сообщила, во сколько и где заканчиваю работу.

Когда я села в его машину, Иван вел себя довольно скованно, но на заднем сиденье меня ждал нежный букет.

Это первое, что меня слегка покоробило. Значит, я инициировала роман? При настоящем-то возлюбленном? На вопрос, куда поедем, я быстро сказала: к тебе, если, конечно, можно. Он на несколько секунд задумался (и это меня тоже немного покоробило), но потом кивнул.

Поразительно, но жил Иван совсем недалеко от моей работы. Минутах в двадцати езды без пробок. Но и эти двадцать минут мне показались очень долгими. Мы молчали, он внимательно следил за дорогой, я внимательно следила за ним. Его, пожалуй, можно было бы назвать красивым. Если говорить о красоте брутальной и немного неуклюжей. И этот слегка растерянный взгляд, так трогательно… Взгляд человека, который еще несколько минут назад все расставил по полочкам, а теперь не знает, что делать, потому что в окно ворвался вихрь, который все смешал и перепутал. В общем, он выглядел немного грустно и безумно привлекательно. Чем ближе мы были к цели, тем бессмысленнее мне казалась идея завести разговор. Впрочем, думаю, что, если бы я что-нибудь зачирикала на отвлеченную тему, ему было бы легче.

Зато наградой за наше молчание была вторая близость – ничуть не хуже предыдущей, ну разве что просто менее потрясающая, потому что уже не первая.

Наконец, молчать больше не было сил, и я затеяла беседу. И теперь жадность проснулась во мне. Я хотела знать о нем все: кто он такой, что любит, чем живет. Слово за слово, мы медленно перебирали самые разные темы его жизни – от любви к музыке до любовных романов, от забавных историй с покупателями до переломных моментов судьбы.

После разговоров он продолжил начатое, но все уже было не так восхитительно. Во-первых, потому что я действительно устала. Устала физически, устала нервно и устала морально: роль шикарной женщины начинала тяготить. А во-вторых, потому что он, в силу своих возможностей, пытался добавить к страсти чувства. Второе ему удавалось гораздо хуже, чем первое. Иван клал голову мне на живот, целовал его, закрывал глаза и был похож на несмышленого теленка. Это выглядело, как если бы обладатель черного пояса карате вдруг заплясал в балетной пачке.

Почувствовав нужный момент, я стала собираться. Жадина, превратившийся в Теленка, спросил, когда мы увидимся. И посмотрел на меня взглядом младенца, которого оторвали от матери.

Выглядело это глуповато, я поняла, что с добавкой наелась досыта и пора ставить точку. Почти машинально, как я это обычно делала, когда хотела завершить танцы с кем-то из партнеров, вежливо улыбнулась и сказала:

– Спасибо.

– И тебе спасибо! Когда мы продолжим?

– Иван, сегодня я познакомлю тебя с новым значением слова «спасибо».

– С каким еще?

– Как ты помнишь, я увлекаюсь аргентинским танго. Так вот, в танго партнерша, которая по каким-то причинам хочет закончить танцевать, говорит «спасибо».

Я старалась не смотреть на него, пока обувалась. Чувствовала себя последней свиньей из-за того, что так быстро и некрасиво оборвала отношения. И – удивлялась тому, как глубоко танго-правила проникают в человека и начинают управлять им изнутри, вне зависимости от его воли, в самые разные моменты его жизни…

Я все-таки позвонила Виталику и, не вдаваясь в подробности своих приключений, предложила ему напиться. В обществе любимого мужчины и изрядного количества шампанского лоск шикарной женщины стекал, как воск со свечки. А утром я еле продрала глаза, с трудом узнала свое отражение в зеркале и, наспех собравшись, чуть не опоздала на работу.

Двадцать седьмое ноября

Подмена

Наступило время сделать то, что я откладывала до последнего, – вернуть бандонеон. Тянуть время дальше было бы рискованно – Саша мог заподозрить неладное.

И все же инструмент дьявола на прощание решил сыграть со мной еще одну злую шутку. Я внимательно оглядела недавно купленный товар, перед тем как возвращать его под видом старого. И была абсолютно уверена, что подмену заметить невозможно – новый бандонеон как две капли воды похож на своего покойного предшественника. Мне вообще повезло, что прежний инструмент был абсолютно незаигранным, практически новым – иначе подлог скрыть было бы невозможно. В общем, на первый взгляд ничто не предвещало угрозы. Но, видимо, дьявол на то и бессмертен, чтобы творить зло, переродившись в другом теле.

Ничего не подозревая, я протянула бандонеон Саше, рассыпаясь в благодарностях за предоставленный для фотосъемки раритет. Саша взял инструмент в руки, внимательно посмотрел на него и задумчиво изрек:

– Странно, его не было всего несколько дней, а я так отвык от него, и кажется, будто он чужой.

Саша попробовал заиграть, растянул меха… и тут я увидела, что в мехах осталась наклеечка фирмы-производителя, которую обычно, как бирку с любого товара, снимают перед эксплуатацией.

Саша играл на бандонеоне, при этом смотрел в пол и явно не замечал находки, которая могла оказаться смертельной для моей репутации. Он внимательно слушал звук и приговаривал:

– Да нет, теперь я узнаю своего друга. Этот звук не спутаешь ни с каким на свете!

Я лихорадочно пыталась придумать, как отклеить бирку, чтобы Саша не заметил. Она злорадно мелькала перед моим взором, то показываясь, когда Саша растягивал бандонеон, то исчезая, когда меха стягивались.

Музыка у Саши получалась такая грустная, такая щемяще-надрывная, что я внутри затрепетала. Откуда ни возьмись накатила волна жалости к себе: вот какая я неуклюжая, нелепая. Не могу удержать редкий предмет, не могу устоять перед соблазнами, не могу улизнуть от неприятностей. И на глаза навернулись слезы.

Саше явно стало неловко, когда он заметил, что я всхлипываю. Он оставил бандонеон и достал носовой платок. Я поняла, что это мой последний шанс: улыбнулась сквозь слезы и попросила стакан воды. А как только Саша удалился, стремительно подскочила к инструменту, отодрала бирку и яростно изорвала в клочья. После этого села обратно на стул и злорадно показала бандонеону язык.