Текст книги "Она полетела, она все-таки полетела…"

Глава 7 Поле чудес

Но вернёмся к Дню посёлка. Поскольку я работала главой администрации Дьячевского сельсовета, то отвечала за сценарный ход праздника. Со мною согласовывали сценарий и список выступающих. Мы договорились, что первым слово возьмёт настоятель нашего Храма Покрова Пресвятой Богородицы. Он поздравит жителей с праздником и скажет несколько слов о Святом Макарии. Затем выступит директор санатория «Решма». Далее шёл большой, тщательно продуманный и выверенный сценарий, где было и чествование ветеранов, и юбиляров-супругов, и выступление детской цирковой группы из г. Наволоки. Но вместо краткого приветственного слова и поздравления, батюшка начал говорить проповедь. Он говорил о последних временах, о том, что жители посёлка не ходят в Храм Божий. В общем, говорил он так долго, что мне начали делать знаки, как бы выступающего прервать и со сцены убрать. Но как я могла остановить священника или увести его со сцены? В общем, праздник был «подпорчен» в самом начале. Директор, не привыкший долго ждать, был крайне раздражён и затаил на меня обиду. Вдобавок ко всему, пошёл дождь, и выступление цирковых артистов пришлось перенести в тесное неприспособленное помещение.

Разумеется, после этого, директор позвонил кому надо. Он был возмущён. «Что себе позволяет эта выскочка?» Он ещё не мог успокоиться после случая с землёй, когда санаторию пришлось выложить кругленькую сумму на изменения в проекте газопровода.

В то время зарплату нам не выплачивали (шли лихие 90-е…). Выживали, кто как мог. Заготовки, подсобное хозяйство, бартер… Наши сельские учителя на своих земельных участках завели кто курочек, кто свиней, кто коз. Сажали картошку и прочие овощи. Тогда это был вопрос выживания. Продукты по карточкам… Вот и приходят ко мне на приём наши педагоги. Приходят очень возбуждённые и напуганные. Директор по их участкам надумал вести газопровод (согласно проекту), предлагает им участки освободить, а тем, у кого постройки имеются выплатить по 5 тыс. руб. компенсации. Некоторые плачут: «Что делать?»

А что делать – ничего не делать. Я им разъяснила, что директор, хоть он и руководитель санатория, но законы нарушать никто ему не позволит. У всех владельцев земельных участков на руках документы на право собственности на земельные участки. Все собственники законопослушные – земельные налоги платят исправно. Более того, директор проект газопровода сделал, а вот отвод земельного участка под газопровод в своё время не произвёл. Так что закон на стороне собственников. А уж продавать свои участки санаторию «Решма» за 5 тыс., или не продавать – это дело добровольное. Тогда меня предупредили, что «Он» мне этого не простит. Директор был опытным руководителем (сейчас его уже нет в живых), грамотным, долгие годы содержал на балансе санатория жилой посёлок и социальную сеть. Благодаря ему в нашем посёлке появился Храм. Но вот во власти себя не ограничивал и чужих авторитетов не признавал. Много в каждом из нас контрастов – хорошего и плохого, того, чем мы гордимся и о чём не хотим вспоминать. Но остался в посёлке Храм Покрова и на каждой службе священник возносит молитву за строителей, служителей и благоукрасителей Храма.

Иногда ко мне приходят очень глупые мысли. Вот умру я, понесут меня во гробе. И придут меня проводить друзья и знакомые. И эта придёт, и этот, и эти… И «Эта»…? А она почто пришла! Нет, я её не пущу на свои похороны! Нечего ей там делать! И смех и грех…

А Храм у нас красивый, особенно изнутри. Построили его из бывшей проходной. Пристроили сначала алтарь, потом колокольню. Отец Георгий в строительство Храма всю свою душу вкладывал. Это был его первый Храм. Матушка Ольга расписала иконостас и остальные храмовые иконы с особой любовью. Она архитектор по образованию, кроткая и смиренная, оказалась великой труженицей.

После открытия Храма жить в нашем посёлке стало легче. Перестали происходить страшные трагедии, которые продолжались до этого нескончаемой чередой. Это выражалось в гибели людей, причём молодых, и, в основном, мужчин.

Посёлок наш стоит в чистом поле, продувается со всех сторон. Но место болотистое. Поэтому-то дома наши (типовые девятиэтажки) поставили на сваях. Изначально посёлок строился для сотрудников санатория «Решма». Занимаясь в 90-е годы присвоением адресных признаков населённым пунктам, я долго ломала голову, как назвать наш посёлок. В деревнях всё было просто – улица Дачная, Зелёная, Напольная, Волжская, Строительная и т. д. Наш посёлок все называли «Поле чудес». Не потому ли, что чудес в нашем посёлке было более, чем достаточно. Просто слетелись на строительство такого значимого объекта птицы разных мастей – от ворон до воронов. Все молодые, много «безбашенных». Жили в общежитии, потом в квартирах на две-три семьи. От избытка энергии некоторые начали заводить запасные аэродромы. А поскольку все друг друга знали, то это скоро становилось общим достоянием. Вот тут-то и стали происходить страшные трагедии с мужчинами. Я не хочу говорить о том, что погибали люди непорядочные, и их смерть была «карой небесной». Вовсе нет. Среди погибших и умерших были и достойные люди. Но то, что умирали только мужчины, пугало. Одни вываливались с балкона, другие умирали за рулём машины или погибали в страшных муках во время её ремонта, третьи падали с крыши. Смерти были самые нелепые и неожиданные. Стали поговаривать, что это место проклято. И что в одном из местных болот утопилась девушка, жестоко обманутая и брошенная своим возлюбленным. Она то и прокляла перед смертью всех молодых красивых мужчин. Так что с весны до поздней осени ядовитые испарения лишают разума молодых мужчин, а по ночам, когда они открывают окна или стоят на балконе, им слышится завораживающий манящий голос несчастной утопленницы. Некоторые идут на её голос и…

Ещё, работая в санатории, будучи депутатом районного Совета, я пригласила настоятеля Троицко-Успенского Кинешемского собора, ныне покойного, отца Алексея для освящения посёлка (до приезда отца Георгия). Посёлок обошли крестным ходом, освятили дома, общежитие, школу, детский сад и даже нашу «Ниву». Потом, у дороги установили памятный камень и большой деревянный поклонный крест. Несколько лет отец Георгий также обходил посёлок крестным ходом. «Испарения» уменьшились, смерти затихли. А с открытием Храма и вовсе стали редкостью.

Так что назвала я наш посёлок (будучи главой администрации) не Поле Чудес, а микрорайон санатория «Решма» д. Дьячево. А, когда на колокольне Храма установили колокола, то поплыл над нашим посёлком колокольный звон – удивительно чистый, радостный, исцеляющий. А болота осушили, насажали деревьев, разбили цветники. Здесь мы вырастили детей, состарились, угомонились. Здесь, возле Храма, мы и будем доживать свой век.

Господь уже столько дал нам. Если бы мы были более усердны, то ушли бы дальше. Но Господь никого не торопит и не принуждает. Нам открыто слишком много, чтобы просто так взять и отмахнуться и сказать, что это – игра воображения.

И в нашей власти услышать или не услышать слова Господа:

«И не надоело ли вам питаться объедками с чужого стола. Придите и Я приготовлю для вас то, что нужно именно вам, что вам полезно и буду Сам служить вам.

Я страдаю от того, что вы Меня не слышите.

Дети Мои, придите ко Мне, и Я утешу вас, исполню вас радости и Любовь Моя исцелит все ваши зияющие раны.

Я научу вас языку Любви, и тогда вы сможете слышать друг друга».

И не удивляйтесь этим словам. Господь не считает наши падения, а считает наши победы. Наши поражения – Его боль, наши победы – Его Слава.

Ликуйте небеса о восставших грешниках, о новых душах, спасённых и воскресших для новой жизни. Славьте Отца Небесного и Его великое милосердие и безмерную Любовь.

Глава 8 Кто есть кто…

Через несколько дней в районный центр вызвали моего зама – Татьяну. Вернулась она оттуда очень серьёзная и сосредоточенная. На мой вопрос – зачем её вызывали, она сказала уклончиво, что не может мне этого сказать. Я почему-то не удивилась и произнесла тогда очень для меня странную фразу: «Что ж, это твой выбор». Возможно, фраза эта была продолжением моего очередного сна.

А сон был действительно знаковый. Взбираемся мы с нею на высокую гору. При этом помогаем друг другу преодолевать уступы и опасные участки. И вот, почти у самой вершины появляется другая гора. Пониже нашей. И вот, в той другой горе, открывается окошко, в нём появляется одна известная в районе дама (между собою мы называли её лошадь, за мощную нижнюю челюсть и отсутствие женственности) и манит мою спутницу к себе. Та оставляет меня и ловко перебирается на соседнюю гору, забирается в открытое окно, окно закрывается. Я остаюсь одна и продолжаю подъём. Взобравшись на самую вершину, я обнаруживаю там большую старинную икону. Икона не простая. Я (очевидно заранее зная, что делать) вынимаю сзади несколько дощечек и достаю из иконы небольшой деревянный ящичек (чем-то напоминающий школьный пенал). В нём лежат святые мощи.

Вскоре глава района лично вызвал меня к себе. Когда я зашла в кабинет, он взглянул на меня крайне сурово и, не предлагая сесть, заявил:

– Всё, с меня довольно. Я не потерплю у себя главу администрации, которая лоб крестит. Устроили тут у меня форменное безобразие, цирк.

Я попыталась возразить:

– Да, но и наш президент по центральному телевидению перед всем народом лоб крестит и никто его не осуждает.

Но напрасно:

– Ну и пусть этот клоун делает что хочет. А я у себя этого не потерплю. Пиши заявление по собственному желанию, или переходи на место зама. А её я вместо тебя поставлю.

– А если не напишу?

– Что? Да ты знаешь, кому ты это говоришь? Да я от тебя мокрого места не оставлю. Вылетишь отсюда в два счёта.

– На всё Божья воля.

После этих моих слов мой шеф сделался красным, сжал кулаки, а потом, стукнув кулаком по столу, закричал:

– Божья? Божья, говоришь! Так вот, запомни, я здесь царь и бог. И как я решу, так и будет!

Итак, война объявлена. Я сделала свой выбор. Хотя и не сразу. Я всё ещё колебалась. Двое детей. Муж на группе. Я склонялась к тому, чтобы действительно перейти на место моего зама. Да и чем плохо? Ни за что (по-крупному) не отвечаешь, делаешь свою работу и спишь спокойно. Я решила взять благословение у о. Евмения. Но напрасно, он был крайне категоричен:

– И не выдумывайте. Да как он может. Да вы столько для людей делаете. Не соглашайтесь, ни в коем случае не соглашайтесь. А мы за вас молиться будем. В общем, я не благословляю.

В то время для меня все священники были непререкаемыми авторитетами. Раз в рясе, значит – святой. Я и мысли не допускала, что он может ошибаться, или преследовать свои личные интересы. Я отказалась от предложенной должности зама и не стала писать заявление по собственному желанию. Это была страшная дерзость и вызов с моей стороны.

Но дома я встала перед иконой и обратилась с молитвой к Богу:

– Господи, ты видишь меня, мои мысли, мои поступки. Я знаю, что всё, что Ты мне посылаешь, мне по силам. Я готова нести свой крест и далее. У меня есть семья, и я забочусь о ней. У меня есть работа, есть подчинённые и я руковожу ими. Но «царь и бог» – это не мой уровень. Господи, возьми на Себя всех «царей и богов» и, Сам разбирайся с ними.

После этого мне стало легче. Я успокоилась и как бы уже смотрела на всё со стороны. Хотя это сейчас мне легко рассуждать, когда всё уже позади. А тогда я оказалась в эпицентре страшных событий.

Как важно не искать врагов внешних, а смотреть внутрь себя. Что мы чувствуем? Как мы реагируем на агрессию? Если мы на зло отвечаем злом, в чём наша заслуга? Чем мы лучше тех злодеев, которых показывают в фильмах? И не живёт ли в нас жажда мести? Не может Дух Святой пребывать в месте нечистом, жить среди собак. Ибо травят собак, стучат палкой по забору, по стенам дома нашего и выскакивают собаки и бросаются с лаем на обидчика своего. И бегут за обидчиком и двери дома раскрыты нараспашку. Заходи кто хочешь. И сквозняки гуляют по дому – выдувают тепло.

Дух Святой любит Тишину. Изгоним собак злобных и бешеных. Найдём сторожей мудрых. Призовём их из сердца своего. Растолкуем им их цели и место. Объясним, как себя вести. Станем держать двери закрытыми, не выпуская тепло и не впуская врага в дом свой. Ибо может постучать и выманить охранника один, а в дом ворвутся – многие. И тогда худо наше дело. Ибо в доме всё перероют и похитят самое ценное – тишину и покой. Не допустим расхитителей в дом наш. Враг хитёр и изворотлив. Вызывая «праведный гнев», он в это время наносит удар в спину. В моменты нападения призовём силы небесные, Господа Иисуса Христа, Ангела Хранителя и всех Святых, творя молитву.

Пост и молитва – наше оружие. Ибо мы сражаемся не с человеком, а с духовными силами. Их тьма и окружают нас повсюду. Силами человеческими их не одолеть. Но Господь может всё. Одно имя Господне и крест Господен оградят нас от страшных ударов, и стрелы вражеские рассыплются в прах, и враг будет посрамлён.

Но не пристало нам с врагом сражаться его оружием. За тысячи лет он овладел им в совершенстве. Ложь имя его. И нет правил у него. Поднимем меч молитвы и щит веры и рассеется враг.

Пост – крепкие запоры на ставнях и дверях. Пост – это уплотнение материала стен, это ясность ума, это острота зрения, это точность удара. Только пост поможет увидеть врага, поможет стать сильным и энергичным. Пост предотвращает гниение, разложение всякое и брожение ума. Пост придаёт правильную форму и открывает нужное направление. Пост и молитва сегодня – друзья наши, сегодня и впредь.

И снова сны, сны. То мне снилось, что я собираю в лесу иконы – большие и маленькие, очищаю их от травы и мха. То вижу, как на дом надвигаются страшные чёрные тучи, нависают над самой крышей, грохочет гром, страшно…

Начальник мой никогда не бросал своих слов на ветер. У него был огромный опыт по укрощению строптивых подчинённых. В районе его боялись. Один руководитель из Решмы как-то в разговоре со мною обмолвился: «Да на него не одна пуля припасена…» Тогда меня эта фраза ужаснула. Сейчас я понимаю, о чём шла речь.

Меня «обложили» по-серьёзному. Начались проверки, ревизии. Копали глубоко и настойчиво. Нужно было найти серьёзное нарушение. Но оно, как назло, не находилось.

Всё это я перебирала в памяти, лёжа на больничной койке в отделении нейрохирургии.

Да, много всего было. Много было всякого. Были моменты, о которых не хочется вспоминать. Были уроки, назидания, испытания, «проверки на вшивость» – так я называю жизненные ситуации, определяющие человеческую порядочность, готовность прийти на помощь, пойти на служение и даже на подвиг. Ну, про подвиг, конечно же, я завернула. Но было всякое.

Была поножовщина на дискотеке (не нашёлся участковый и пошла я, думая, что, слава Богу, только что вымылась в ванной и одела всё чистое). Но обошлось.

Была жалоба жильцов на запах в подъезде… Вскрывали дверь квартиры. Там был обнаружен труп (несчастный случай – мужчина менял электрическую лампочку и упал со стула). Но тогда дверь вскрывали мужики.

Было орущее два дня радио и «непонятка». Тогда я выбивала дверь сама. Пожилая женщина развешивала бельё на балконе и упала, ударившись головой о порог, так и не сумев возвратиться в тёплую комнату. «Скорая» отказалась везти её в больницу, было слишком поздно.

Была машина с рыбаками (военными), ушла под лёд сразу, никто не успел выбраться. На Волге у Решемки. Здоровые мужики. Тогда я впервые видела работу водолазов. Запомнилась фраза: «Работаем». Их поднимали по одному, обвязанных верёвкой, на кромку льда. Крепкие, молодые, сильные. Грузили в бортовую машину. Нелепо…

Был цинковый гроб из Владикавказа. Молодой майор, который так и не разрешил открыть гроб. Солдатики, их испуганные глаза. Крик матери, салют и чувство вины…

Было два детских гробика и два брата-первоклассника в одинаковых чёрных школьных костюмчиках. Один тонул в пруду, другой бросился его спасать.

Был звонок в 2 часа ночи:

– Тёть Лен, приди. Я одна, помочь некому.

Мой первый покойник, которого я обмыла и одела. Потом было ещё два. Но никогда не привыкну к смерти. Это «нечто», что уравнивает абсолютно всех: «царей и богов», слуг и господ, богатых и бедных, красивых и уродливых. Единственные, кого не уравнивает смерть, это праведники и грешники. Они умирают по-разному. И лица у них разные. Одни – словно уснули, других настигла смерть и они «смердят». Не зря говорят: «Не смотри, как человек живёт. Смотри, как он будет умирать».

Глава 9 Кресло-коляска

После того, как я упала в больничном коридоре, возле моей кровати поставили каталку. Теперь, в случае необходимости, из палаты я выезжала на личном транспорте. Говорила я довольно сносно, но вот правая рука слушалась плохо, а нога вообще была вывернута ступнёй вовнутрь. Однажды, я возвращалась в палату на своей каталке, навстречу с дивана (у окна) поднялась Валентина (мой Ангел-Хранитель и главный бухгалтер сельсовета по совместительству – человек чистой души, честный и преданный). На диване остался сидеть её муж. Я лихо подкатила к ним и тут увидела, как он побледнел, вцепившись костяшками пальцев в обивку дивана, и всё время не сводил глаз с моих ног. Я была смущена. Говорили ни о чём, я натянуто шутила. Валя проводила меня в палату. Я тихо спросила её, что с мужем, почему его так испугал мой вид.

«У него мама уже много лет лежит парализованная и он представил, что и вы…, – как бы извиняясь, пояснила она, – он её очень любит».

Но я не сомневалась в том, что всё будет хорошо, я буду ходить. Были к этому и знаки.

Как-то в тихий час по моим ногам начали бегать какие-то «тараканы». Я сбросила одеяло и начала стряхивать руками невидимых насекомых с простыни на пол. Но, к моему удивлению, никого не увидела. Я закутала ноги, но через некоторое время таракана по ногам забегали снова. Мои соседки по палате успокоили меня, сказав, что это просыпаются мои ноги.

На выходные нас в палате осталось трое. Женщина (велосипедистка, которую сбила машина), я и ещё женщина из района. У велосипедистки была разбита голова, брали пункцию. К ней каждый день приходила дочь и всякий раз говорила, что больше не даст ей велосипед, так как её уже второй раз сбивает машина. Но велосипедистка стояла на своём и твёрдо заявляла, что как только выпишется, то тут же сядет на велосипед.

В воскресенье к «велосипедистке» пришёл отец Нестор (сухощавый, в возрасте монах, её духовный отец), пришёл, чтобы её соборовать. Мы тоже напросились на соборование. Платка у меня не было. Я накрыла голову полотенцем. Волоча больную ногу, перебралась на соседнюю с «велосипедисткой» кровать. Соборование продолжалось около часа. В конце о. Нестор пообещал, что назавтра причастит нас.

Я встала и пошла к своей кровати. И только, оказавшись на середине палаты, поняла, что иду, иду нормально, что моя нога встала на место. Я смеялась и плакала, плакала и смеялась: «Смотрите, я пошла, я пошла, смотрите…»

Причём, я не молилась усердно: «Господи, сотвори чудо!» Не думала, что вот, после соборования… Я ни о чём таком не думала. Я просто встала и пошла.

С рукой всё было сложнее. Я заново училась писать. Выводила некрасивые, корявые буквы, но очень старалась. И хромота прошла не сразу. Но, слава Богу за всё!!! Да, дивны дела Твои, Господи – «слепые прозревают и хромые ходят, прокаженные очищаются и глухие слышат, мертвые воскресают и нищие благовествуют» (о глухих речь пойдёт позднее).

Потом к нам в отделение привезли девушку. Её нашли на стройке. Она была вся в крови и ничего не помнила. Её поместили в реанимацию. Когда её осматривал врач, она очень кричала. А мы всей палатой молились за неё, читали акафист Николаю Чудотворцу. Через несколько дней её перевели к нам в палату. Она не просто выжила, она – не сломалась, не озлобилась, хотя ей очень досталось. К ней приходили друзья, и она с ними даже шутила. Её лицо постепенно принимало человеческое очертание. Мы видели, что это милая девушка из хорошей семьи (её родители поочерёдно сидели возле неё).

Так, глядя на чужую боль и страдания, я стала спокойнее относиться к своей болезни. Я решила, что договорюсь со своей болезнью. Я успокоилась. Я сложила этот «урок» в копилку своего жизненного опыта. И ещё: я простила всех, кто причинил мне боль и страдание. Я просто сказала:

– Решай сам, Господи, как поступать с этими людьми. Я им не судья Мне их просто жаль. Ибо не ведают, что творят.

Я поняла, что если мы совершаем что-то нехорошее, то рано или поздно за это нам придётся расплатиться. Дело в том, что я хотела уволить за должностное преступление одну из своих подчинённых, теперь пытаются уволить меня.

Я вынесла для себя полезные уроки и сделала выводы:

– что бы с нами не случилось, мы должны принимать всё с твёрдым убеждением, что на всё воля Божья, принимать со смирение и покорностью;

– как бы ни были плохи наши дела, всегда найдётся кто-то рядом, кому во сто крат больнее и тяжелее, так что нужно устыдиться своего малодушия и безверия;

– что бы ни случилось, как бы плохо не было, даже если тебя предали старинные друзья, помни, что Господь с тобой, что Он рядом, Он слышит тебя, любит и готов прийти на помощь; поэтому не прерывай молитвы, не впадай в уныние.

Выписали меня 27 сентября. На воздвиженье Креста Господня. Из больницы меня привёз брат – Сергей на своей машине. Я долго бродила по квартире, потерянная и отрешённая. Прибежала из школы Оля, заплакала. 6 лет, первый класс, а тут – такое. Мы долго стояли, обнявшись и, чуть дыша. Потом расспрашивали друг друга, рассказывали, перебивали…

– Кто заплетал тебе косы?

– Соседка тётя Нина.

– А уроки?

– А уроки в продлёнке. Оценок нам ещё не ставят. Ставят солнышки.

– Плохо было тебе без мамы?

– Плохо.

И снова слёзы…

Пока я лежала в больнице, жители воевали за меня – собирали подписи в мою защиту. Писали президенту и губернатору. А Надежда Одоленко (женщина, которой я помогала спасать сына) отправила моему шефу письмо (мне она прислала копию). Вот некоторые выдержки из него:

…Обращается к вам крестьянка из далёкой деревни Кирилловки, которая находится на Брянщине, в том месте, где по утрам слышится пение петухов трёх Республик – России, Украины и Белоруссии, недалеко от манумента Дружбы, где однажды раз в год встречаются братья – славяне.

…я убедительно вас прошу набраться терпения и со вниманием до конца прочесть моё письмо – обращение. Я только что через вас и вашу районную газету думала отправить благодарственное письмо Потехиной Елене Александровне, которая буквально два месяца назад оказала мне, совсем, совсем незнакомой, но находившейся в большой беде духовную поддержку и материальную помощь. Я плакала от радости, что на нашей планете Земля не перевелись ещё такие добродетели. И вдруг узнаю о её беде и ситуации, в которой она оказалась и находится в данный момент и как видно, мил человек, не без вашей помощи.

Да это же светильники для нашего времени, такие как Елена Александровна, и если они угаснут, то нам всем будет кабздец, и пока они хоть немножко мигают не стараться их как можно скорее потушить, а надо масло подлить, чтобы они ещё ярче светили. Таких, как она. Не ногами надо топтать, а низенько ножки подгибать в коленях. Ведь такие, как Елена Александровна, несут в мир свет, доброту, Веру, Надежду, Любовь – то, что надо для продолжения жизни земной.

Благодаря таким, как Елена и ей подобным и мы ещё дышим под небом голубым. И Господь посылает все праведным и неправедным росичку и дождик так как любит нас крепче, чем можем мы себя любить.

Господь Бог вездесущ, многомилостив и долго – долго терпелив. Очень, очень долго ждёт, но сильно бьёт, только не тогда, когда мы хочем. Потому я вас убедительно прошу, чтобы не попасть под эту кувалду, управляйте своим народом разумно, для нас написаны слова из писания Божьего – «кому много дано, с того много спросится». Как не было недостатка в пророках до нашего века, так не будет в наш век. Они с нами рядом, а мы их не видим и слышать не хотим. Мы все буквально прельстились князем мира сего и служим ему на грани гибели. Поэтому я обращаюсь ко всем со словами:

– Добрые люди. Век этот короток. Давайте спасать детей. Давайте всем миром спасём Россию. Нам есть с кого брать пример. С таких, как Елена Потехина, рождённых спасти Россию и не дать России умереть.

…будьте добры и разумны. Ведь этот мир спасёт только доброта.

12.10.02 г. Надежда

Честно сказать, меня глубоко потрясло её письмо. Я о себе так никогда не думала. И только теперь осознала, какую планку установили мне люди и Господь, и как тяжело будет мне её держать. И ещё, я никогда не думала, что за меня так будут бороться люди, что я для них столько значу. О, это очень важно знать, что ты нужен людям, что они тебя любят и ждут, что они в тебя верят.

Руки, ноги восстанавливались. Голова – хуже. Появился необъяснимый страх и тревога. Приходила в магазин, стояла и уходила ни с чем:

– Зачем я сюда пришла? Что мне купить? Все смотрят… Что я здесь делаю?

Боялась всего – завтрашнего дня, неопределённости с работой, брани мужа.

Что-то сломалось во мне, сломалось внутри. У меня не было сил на борьбу, не было сил на «просто жить».

Пустота и бессмысленность чередовались с приступами отчаяния. А тут ещё мне отказались оплачивать больничный лист и направили меня на подтверждение диагноза в отделение неврозов (а вдруг я блефую, и у меня не было никакого инсульта).

Но, если уж Господь вмешивается в вашу судьбу, то Он не оставит вас в трудную минуту. Уж поверьте мне, даже, если вы и не взываете к Нему ежеминутно: «Помоги, Господи!»

В больнице меня принял Рычагов Николай Викторович:

– Так, сожмите мою руку, сильнее, а теперь правой. Так… Ищем нос, настойчивее, ищем, ищем… Так… Ну, что? Инсульт, однозначно инсульт. И последствия ещё имеют место быть. Вам бы полежать у нас, в тишине. Вам нужен сон и покой, а потом психотерапия. У нас очень хороший персонал. Ну, решайте сами. Вот мой телефон. Звоните. И не пугайтесь вы нашего отделения. Буйные лежат на втором этаже.

Таким образом, больничный мне были вынуждены оплатить.

Мой любимый начальник несколько раз вызывал меня, предлагал мне различные должности – заведующей детского сада, методистом отдела культуры. Но я деликатно отказывалась. В январе, после очередного прессинга, снова легла в НХО (нейрохирургию) на капельницы. Вышла оттуда уже 04.02.03 г.