Текст книги "Она полетела, она все-таки полетела…"

Глава 10 У короля мигрень…

В первый же день работы после моего выхода из больницы в сельсовете провели ревизию. Всего за 2003 год их было проведено аж восемь штук (ревизий и прокурорских проверок). В результате 11.02.03 г. было издано распоряжение о том, что за плохую работу с предпринимателями, мне объявлено замечание. Интересно, как я, находясь почти полгода в больнице, могла работать с предпринимателями. Но мне тогда было не до споров. Я просто сказала так: «Бог вам судья…», – и успокоилась. А они – нет. Шла проверка за проверкой. Одни ревизоры уезжали, другие приезжали. Я постоянно писала служебные и объяснительные.

Но наступила весна, за ней лето. Мы купили сруб и начали строить дом на своём дачном участке в д. Сергеевка. Я не очень-то верила во всю эту затею, но постепенно меня захватила «земля» и стройка. Я возилась с грядками. И, при этом, чувствовала себя с каждым днём всё лучше и лучше. Свежий воздух и тишина оказывали на меня благотворное воздействие. Мы кипятили чайник на костре, слушали пение птиц, радовались жизни.

7 июля на коллегии при главе заслушали мой отчёт о работе сельсовета в 2002 году. Было устроено очередное шоу с критическими выступлениями и насмешками. Я положила в папку с докладом несколько васильков с нашего участка, они меня успокаивали и придавали силы. На мне было новое ярко алое платье, от которого у моего начальника глаза наливались кровью.

4 августа мне объявили очередной выговор. Настроение было скверным. Что делать? Опротестовать взыскания в суде? Но как судиться со своим начальником? В общем, внутри была такая пустота и горечь, что никого не хотелось видеть. Очередной нервный срыв…

Моё состояние не менялось. Полное безразличие ко всему (некая форма аутизма). Возможно, это была защитная реакция организма. Дома висела паутина – «пусть висит». На меня ехала машина – «пусть едет». Но, когда я действительно чуть не попала под машину, то сказала себе: «Стоп!» 18 августа Господь привёл меня в отделение неврозов.

Целую неделю я просто спала. Меня будили, я шла в столовую, что-то ела, принимала назначенные таблетки, и снова засыпала. Я спала и худела. Я не просто спала, я проваливалась в сон. Крошечные таблетки вызывали сухость во рту. Но они делали своё дело. Я просто спала и ни о чём не хотела думать. Я поняла, как я устала за этот год. Я просто спала и спала.

Наш лечащий врач Анна Петровна приходила в палату, а я – спала. Я, словно маленький ребёнок, спряталась в свой домик от страха и неизвестности. Я не хотела ни о чём говорить, ни о чём думать. Оля была на каникулах у бабушки. И я просто спала. А потом я вдруг выспалась.

Я стала замечать, что в палате нахожусь не одна, что со мною лежат другие женщины – со своими судьбами, историями, проблемами и, такие разные… Я начала прислушиваться к их разговорам, принимать в них участие и, при этом, понемногу, отходить от своих проблем. Когда вокруг тебя много горя и страдания, когда у тебя голова цела, ноги и руки на месте, а у других эпилепсия или погибли близкие… Или эта страшно худая девушка, с удивительными бездонными глазами, отказывается есть и говорит, что в её тарелке ползают черви. У другой – сына посадили, обвиняют в изнасиловании, а его избили в тот вечер и он ничего не помнит. Или медсестра – самая весёлая. Её дежурства все ждут с нетерпением. У неё самая лёгкая рука и она ставит капельницы самым «безвенным» больным. А ведь её мужа (горького пьяницу и дебошира) несколько лет назад парализовало. Она кормит его с ложки. А он ругает её и пускает пузыри, как младенец.

Странная и необычная, наша врач не походила ни на одного знакомого мне врача. Её большие удивлённые глаза умели слушать и говорить. Иногда она по-детски вскакивала и убегала, и ещё – ей хотелось доверять. Я рассказывала Анне Петровне о своих снах, которые в последнее время были очень настойчивыми. Почти всегда мне снился ребёнок, которому было холодно, и я его постоянно укутывала или куда-то прятала, или спасала от разыгравшейся стихии. Я строила замки, находила пещеры и там укрывалась со своим ребёнком. Иногда к нашему дому приближалась страшная грозовая туча, она всегда двигалась с запада, но я пряталась с ребёнком за неприступные стены. Я не боялась за себя, я спасала малыша.

Потом я поняла, что образ ребёнка в моих снах – это моё «лучшее я». Это – то прекрасное, чистое и светлое, что способно во мне удивляться и радоваться жизни. Это то, что умеет мечтать и верить в чудо. Это то, что зовёт меня к новой жизни, что не хочет мириться с серостью и грязью, неправдой и лицемерием. Возможно, – это моя маленькая беззащитная душа. Я поняла, что должна сделать так, чтобы моему ребёнку стало тепло и уютно. Я что-то должна изменить в своей жизни. Но что? На работе – постоянное напряжение, боязнь сделать неверный шаг. Такое ощущение, словно плывёшь в худой лодке среди крокодилов. Дома – стена непонимания. Муж постоянно винит меня в том, что я не могу жить, как все, что мне больше всех надо. Он даже мне сказал однажды, что меня посадят за то, что я воровать не умею и не хочу, что я живу для людей, но люди не благодарны, они и не вспомнят обо мне. Он так много всего говорил…

Да, да, нужно что-то менять в своей жизни. Нужно принять решение. И в моей голове началась колоссальная работа. Я постоянно думала. Я думала даже во сне, я разговаривала и спорила сама с собой. И постоянно задавала себе вопросы:

– Почему я опять заболела?

– Ради чего мне нужно справиться с этим?

– Что мне помогает?

– Какие выводы я сделала?

– Что мне делать дальше?

– Что я хочу?

На последний вопрос я очень настойчиво искала ответ:

– Остаться на работе?

– Уйти? Куда?

– Ждать? Сколько ждать?

Но чем больше я пыталась решить свои проблемы, тем глубже в них увязала. Я даже попыталась провести ревизию своих взглядов на семейные отношения. Получилось потрясающе:

Почти четверть века я живу с духовно далёким мне человеком, который не желает взрослеть и брать на себя ответственность за семью.

С годами между нами выросла пропасть непонимания и недоверия.

Мне всё труднее выносить непредсказуемое поведение мужа, особенно, когда идут конфликты на работе.

Но, я не глупая женщина, значит, меня устраивают такие отношения в семье.

Зачем же мне нужен такой муж?

Я думаю, что причин несколько:

Я замужем (как все, так принято).

У моих детей есть отец.

Я забочусь о муже.

Муж водит нашу машину и следит за ней.

Иногда я чувствую себя с ним женщиной.

С ним я тренирую свою волю, учусь преодолевать трудности. Я меняю себя, изучаю психологию семейных отношений. Становлюсь более стойкой и сильной, мудрой и мужественной. Учусь думать и менять своё поведение.

С ним мне нельзя болеть (я занята добыванием денег для семьи).

Я близка со своими детьми, т. к. у мужа с ними нет контакта.

Именно, вопреки, или, благодаря усилиям мужа, я теперь уважаю себя, т. к. я – глава семьи и меня не страшит одиночество.

Я привыкла к своему мужу, меня не тревожит непредсказуемость в его поведении, я знаю, что он меня не предаст.

Мой муж не даёт мне надолго впадать в уныние (побыть одной), т. к. постоянно требует к себе внимания.

В общем, жизнь у меня весёлая, скучать не приходится…

Когда Анна Павловна прочитала мои записи, она подняла на меня такие удивлённые глаза, словно увидела впервые и сказала слова, которые тогда очень повлияли на меня:

– Елена Александровна, вы удивительная женщина. У вас дар. Вы даже из кислого лимона можете приготовить сладкий виноград. У вас всё есть. Вы сами не осознаёте своей цельности и гармоничности. Я даю вам честное слово, что ещё не встречала такого удивительного человека, как вы. Да, да, у вас всё есть – воображение, дар предвидения, сила духа, куча талантов, большое сердце и вера. Это так здорово. Но у вас есть единственный недостаток, который вы не в состоянии исправить.

– Что же это?

– Вы – женщина.

– А это точно недостаток?

– Для вас – да.

Я тогда долго думала, что этим хотела сказать Анна Петровна. Она никогда не говорила ничего лишнего.

Больше всего мне нравилось ходить на групповую терапию и говорить «за жизнь» с доктором в ординаторской. Я понимаю, что всё это были составляющие лечения. В ходе групповой терапии я поняла, что моя самооценка слишком занижена. Я во всём виню себя и только себя. Не могу дать отпор, когда мне садятся на шею. И ещё от мужа и от начальника только и слышу, что я ни на что не гожусь, что всё делаю плохо и, вообще, я самая плохая на свете жена и глава администрации. И, вдруг, я узнаю, что обо мне думают совершенно мне ранее не знакомые люди, которым от меня ничего не нужно и которым нет причины мне лгать:

– Мы хотим быть такими же сильными, как вы.

– Я хочу быть похожей на вас.

– Вы очень добрая и светлая, талантливая, с вами легко.

– Я хочу встретить девушку, похожую на вас.

– Я восхищаюсь вами.

Я была не просто удивлена. Я была потрясена и сбита с толку. Это я – никчёмная, отверженная, никому не нужная, – идеал, пример, светлый образ… В моей душе происходил переворот. Так значит, я – нормальная? И они – эти ребята, те, что пришли сюда, чтобы укрыться от жестокости и несправедливости этого мира, тоже нормальные? Выходит, мы (все пациенты этого заведения) – нормальные, потому что не можем жить в обезумевшем мире, где всё перевёрнуто с ног на голову. И это там, за стенами этой больницы, – сумасшедший дом, а здесь – покой. И здесь тебе говорят правду, не взирая на лица:

– Ваш начальник, да он столько людей погубил. Сколько сюда через него попало.

– А сколько женщин он затащил в свою тайную комнату…

– А зам. его за вас поплатился – в то же отделение попал с сотрясением мозга. Его у дома пятеро в масках встретили и избили. А до этого в окно бутылку с зажигательной смесью бросили. Видно не просто так…

…Таблетки обычно давали нам после еды. И вот, стала я примечать, что как то с особенным нетерпением жду приёма этих самых таблеток «радости» (антидепрессантов), даже немного познабливает. И начала я потихоньку эти самые таблетки в кармашек складывать. К этому времени я уже стала общительной, начала улыбаться и даже шутить.

Глава 11 Ищи знаки путеводные…

Но я всё ещё продолжала метаться в поисках нового указателя. Мне посоветовали очень сильно сконцентрировать внимание на проблемах, а потом попробовать записать всё, что придёт на ум. Я последовала этому совету. И вот что из этого вышло:

…Судия кроток и смирен. Господь праведен и долготерпелив. Кто взойдёт на гору и не устрашится? Кто в бездну падёт? Потерпи, на тебе Господь силу явит. Зло не прейдёт.

Чти Бога и слушай сердца своего, не ходи путём нечестивых. Куда свет укажет – туда сердце позовёт. Нуди себя во смирении, но дерзай. Накопи мудрости, пряхой будь, клубок наматывай, память проси, спрашивай. Всё с молитвой делай. Проси и дано будет. Копи и раздавай, не жалей, придёт более. Силу имей. Ищи знаки путеводные. Прощения проси. Дров не ломай. Собирай по крупицам. Солнцем будь. Верой крепись. По вере человеку спасение дано. В вере сила и свет. Вера – ключ к познанию. Обрати сердце своё ко Господу.

Ничего себе, получила ответ изнутри… Да это шифровка какая-то. Уж не раздвоение ли у меня личности? Сама с собой разговариваю, сама себе указания даю. И так всё туманно: «Потерпи…, на тебе Господь силу явит…» Что, опять марафон бежать? А я мечтала о передышке. «Ищи знаки путеводные». Какие знаки?

Нет, больше не буду никого слушать, попробую сама справиться.

Ещё и ёще раз перечитала свои записки про мужа «Зачем мне нужен мой муж?» Да, всё, что здесь написано, правда, но, правда ограниченная. Я как бы навесила ярлык своему мужу и не оставила ему шансов. И зачем ему напрягаться, если жена – глава семьи, если она добывает достаточно денег, если с детьми она и сама прекрасно ладит. Я говорю себе: «Как не стыдно?»

Люди удивительным образом стремятся соответствовать тем требованиям и ожиданиям, которые мы на них возлагаем. А мы? Да, мы видим пятно на одежде ближнего. Но почему-то, мы не настолько требовательны к своей одежде. И неужели – это наша задача – увидеть и обличить? А что, если откликнуться на нужду человека? Просто откликнуться, ничего не требуя взамен. Просто находиться рядом и слушать, просто оказывать услуги и смотреть в сердце, чтобы разглядеть там первые нежные росточки доверия.

Как я немилосердна! Я жду любви, я требую любви, я надеюсь на взаимопонимание. Но, чтобы получить любовь от человека, у которого её нет, надо дать ему её. Дать для того, чтобы он мог ею поделиться, поделиться с другим, когда тому будет плохо.

И тогда я словно очнулась:

– Господь милосердный, прости мне мою чёрствость и мой эгоизм. Я сосредоточилась только на своих проблемах. Да, мне плохо, да, меня терзают сомнения. Но вокруг меня столько людей, которым в сотни раз хуже. Помоги, Господи, полюбить этих людей, понять их, откликнуться на их нужду. Научи меня, как помочь этим людям, и послужить Тебе, Господи? Дай мне любовь ко всем этим людям. Чтобы я смогла раздать эту любовь, раздарить её. Раздарить тем, кто так давно не получал подарков, тем кто устал от одиночества и непонимания. Господи, научи меня терпеть и прощать, научи меня выращивать в саду моей души удивительные цветы добродетели и любви. Господи, освяти мой сад, согрей его Своими лучами, наполни его свежим ветром Твоих откровений. Господи, укрой мой нежный сад крепкой стеной веры. Помоги мне, Господи, видеть все сорняки, занесённые в мой сад извне, помоги мне вырвать все эти сорняки, вырвать с корнем. Помоги мне ухаживать за нежными ростками в моём саду. Научи укрывать их, научи поливать и подкармливать. Приди, Господи, в мой сад и, Сам, сделай прививки на моих саженцах. Будь садовником в моём саду. Ты один умеешь отличать полезное от пустого. Ты, Один, знаешь, принесёт ли это дерево плод, и каков он будет на вкус. Господи, помоги моему саду подняться, окрепнуть, расцвести и принести удивительные плоды!

Но я была бы не я, если бы не доводила начатое до логического завершения. Я показала сестре свои записи. Она всё прочла и спокойно заявила, что ничего странного в них нет. А фраза «кванто», несколько раз встречающаяся в моих записях, вероятнее всего говорит об аналогии с квантовой физикой. Есть такое явление, когда частица, изменившая свою массу, уже не может находиться на своей орбите. Причём, происходит некий скачёк. Частица исчезает с одной орбиты и, почти мгновенно появляется на другой.

Но, как мне не хочется скакать по неизвестным орбитам с расшатанными нервами.

Глава 12 И снова бой

Выйдя из больницы, я столкнулась с новым потоком проверяющих. Результатом этих проверок стало вышедшее в ноябре 2003 г. постановление, согласно которому:

«За неоднократное неисполнение без уважительных причин должностных обязанностей в форме отсутствия контроля за поступлением и расходованием бюджетных средств и их целевым использованием администрацией Дьячевского сельсовета, неудовлетворительной организацией финансово-хозяйственной деятельности (объявлено замечание от 11.02.03 г.), слабый контроль финансово-хозяйственной деятельности и недостаточную разъяснительную работу с населением (объявлен выговор от 04.08.03 г.), с учётом того, что в течение года наложены два дисциплинарных взыскания, Потехину Е. А., главу администрации Дьячевского сельсовета уволить по п.5 ст.81 ТК РФ 21 ноября 2003 года».

Разумеется, что вымотанная «боевыми действиями» я ничего уже не хотела, да и не могла. На биржу меня не ставили («с такой-то статьёй!..»), на работу не брали («Елена Александровна, мы вас хорошо знаем и уважаем, но, простите, с начальством отношения портить не хотим»). Но, не таков был «царь и бог», чтобы оставить меня в покое. Последовал предупредительный звонок из соцзащиты «Глава приказал снять группу с вашего мужа». Чуть позже сына настойчиво попросили «уйти по собственному из МЧС» (уйти по-хорошему). В общем или уезжай, или помирай с голоду.

Но Господь нас не оставлял. В ход пошли летние заготовки, подвернулось несколько выступлений, где я продала свои книги. Прислали деньги из Москвы незнакомые люди (они откликнулись на статьи в газетах и Интернете). Шумихи вокруг меня было много. О. Евмений подключил своих знакомых из СМИ. И ко мне домой приехали ребята из газеты «Иваново-Пресс». Вышла серия разгромных статей «Одна глава хорошо, а две…», «У короля мигрень и паранойя» (на защиту главы Дьячевского сельсовета Елены Потехиной встали не только сотни простых людей, но и прокуратура, суд и православная церковь).

Люди действительно поднялись в мою защиту, ходили по домам, собирали подписи – писали Президенту, Губернатору, в прокуратуру… А это тогда дорогого стоило. Я бы одна ничего не смогла сделать, я бы просто сломалась.

В тот памятный вечер пришла ко мне Лидия Павловна (председатель совета ветеранов) и выложила на стол газетный свёрток. В свёртке были деньги. Мы пересчитали – 1950 рублей.

– Что мне с ними делать?

– Эти деньги мы собрали вам на адвоката. Идите, ищите адвоката и подавайте исковое заявление в суд на восстановление на работе. И не сомневайтесь. Люди за вас.

На следующий день в магазине сосед сунул мне в руки 50 рублей:

– Елена, вчера деньги тебе на адвоката собирали, нас дома не было – возьми.

– Но…

– Никаких но. Бери. Так люди решили.

И вот у меня ровно 2000 рублей. Позднее выяснилось, что именно такая сумма была необходима, чтобы нанять адвоката. Но это было не так-то просто сделать. Адвоката я искала очень долго. Я ходила от одной адвокатской конторы к другой. Никто не соглашался судиться с самим непотопляемым «папой». Согласилась одна молодая девушка – Анна Владимировна (начинающий адвокат).

Слушания проходили долго. Первоначально – в мировом суде (где с меня сняли замечание и выговор), а затем в народном (где восстановили на работе). Сейчас (оглядывая пройденный путь) всё кажется мне простым и ясным. А тогда я шла вслепую. Но я благодарна Господу и моим «учителям» за эту школу мужества и самообладания. И ещё – я укрепилась в вере.

Кроме адвоката, со мною по судам (в качестве доверенного лица) ходил о. Евмений. В рясе, с крестом, он выглядел впечатляюще и, думаю, оказывал определённое воздействие на судей. Интересы главы представлял самонадеянный адвокат, предприниматель, владелец аптечной сети в нашем городе. На суде он вёл себя развязно, самоуверенно, разваливался на стульях, как у себя дома. Из того времени в моей памяти осталось несколько ярких воспоминаний (кадров).

Мы шли на очередное заседание суда из адвокатской конторы, где обсуждали ход слушаний. Январь стоял достаточно тёплый, но снежный. Анна и о. Евмений вышагивали впереди (они оба высокие, статные), я семенила сзади. Вдруг на снегу, под ногами, я увидела иконку Спасителя. Обычная маленькая бумажная иконка (ламинированная в пластик) доставила мне столько радости, что я начала целовать её и прижимать к груди. Это был знак, это был добрый знак свыше: «Верь и по вере твоей да будет тебе».

В тот день заслушивали свидетелей. Обвинение в том, что я не достаточно работала с населением по сбору налогов, рассыпалось (у нас был один из самых высоких процентов собираемости земельных налогов в районе). Вот тут-то наши оппоненты и проявили находчивость:

– Она не законно предоставляла своим подчинённым отгулы.

И свидетели нашлись.

Первой показания давала наша землеустроитель:

– Да, Елена Александровна давала мне незаконный отгул. У меня тогда корова не могла отелиться. Мы всю ночь не спали. А наутро вызвали ветеринара. Я тогда прибежала к Елене Александровне в слезах и упросила её меня отпустить. Она и отпустила. А она не имела права этого делать, так как это противозаконно. И приказа никакого тогда не издала.

Далее для дачи показаний пригласили паспортиста:

– Да, Елена Александровна отпускала меня незаконно с работы. Я тогда отравилась сильно. И у меня, простите, понос открылся. Какая тут работа. Я только до кабинета дойду, бегом обратно, в туалет. И урчание такое неприличное в животе. И течёт, как из утки, простите. А у нас посетители солидные, отдыхающие из санатория. Ну, я так и так мол, отпустите. Она и отпустила. А не имела права, незаконно. Конечно, я потом отработала, в воскресенье выходила с пропиской. Но, всё равно, она меня не законно отпустила. Не имела права она этого делать.

Последней пригласили моего заместителя:

– У меня сын женился. Свадьбу играли. Забот много. Конечно, у меня дни были заработанные. Вот я у Елены Александровны и отпросилась. Два дня она мне дала. Но без оформления, незаконно. Не имела она такого права меня отпускать (при этом она пошла красными пятнами по шее).

Судья сидела, опустив вниз глаза. Мы же переглядывались (до невозможности потрясённые происходящим).

Когда последний свидетель удалился, о. Евмений тихо сказал мне:

– Не ведают, что творят. Они в ближайшие же полгода так страшно за это поплатятся, что мало не покажется. Это же лжесвидетельство. Тем более перед священником.

Забегая вперёд, хочу сказать, что всех троих ждала действительно страшная участь. У землеустроителя посадили мужа по очень плохой статье. От паспортистки ушёл муж, сын сбежал из армии. А моя заместитель умерла от онкологии несколько лет спустя. Причём, метостазы повредили позвоночник, и она вынуждена была передвигаться на инвалидной коляске (как я после инсульта). Но, перед смертью, мы с ней примирились. Я простила её. Как не простить? Навещала я её и перед смертью.