Текст книги "Русский крестьянин в доме и мире: северная деревня конца XVI – начала XVIII века"

Целесообразно совокупное рассмотрение трех названных актов, действующими лицами которых являются братья Семеновы дети Лепунова на протяжении почти 40 лет. В последней четверти XVI в., еще при Иване Грозном, старший из них Павел решил поселиться на столь давней пустоши, что длительный срок ее возрождения в 12 лет был признан должностным лицом местного самоуправления – «данных денег зборщиком и целовальником Соли Вычегоцкие», оформлявшим отдачу. Павел выполнил взятые на себя обязательства, возвел жилище и хозяйственные строения, разделал поля. Пустошь стала жилой деревней. Прикупленный его братьями в 1606 г. земельный участок находился как раз «против Долгого прислону». К 1617 г. усилиями братьев в д. Долгий прислон хозяйство было полностью обустроено, в нем имелись «все дворовые хоромы», а также житница, овин, огуменник, баня. Среди угодий: пахотные – поля, сенокосные – пожни, и находившиеся в освоении – притеребы и подсеки. На купленном прислоне разделаны поля под посевы озимой ржи и яровых культур – овса, ячменя. Благодаря активному труду за длительное время братья создали крепкое хозяйство. Из акта 1617 г. становится ясно, что продавец Данило владел половиной деревни не только по купчим грамотам, но и по «деловой росписи». Это означает, что к 1617 г. Данило и Родион отделились друг от друга, и можно думать – после смерти их старшего брата Павла. Документ говорит об исключении из сделки «половничь пахоты половников, их жеребьев по порядным записям»[208]208
  Там же. Л. 56.


[Закрыть]. Из этого следует, что Данило, возможно и с братом, какие-то из своих участков сдали другим крестьянам, заключив с ними договор и оформив его документально специальной «записью». В ней были прописаны условия съема земли и обязательства крестьянина, ее снимавшего[209]209
  Порядные и оброчные записи крестьян Антониево-Сийскому монастырю за XVI–XVII опубликовал Г. Н. Образцов // Исторический архив. Т. VIII. М., 1953. С. 80–197.


[Закрыть].

Писцовое описание Сольвычегодского у. 1622–1625 гг. фиксирует в д. Долгий прислон шесть дворов. Населяющие их крестьяне составляют как бы две группы владельцев. Одна представлена Баженом Федоровым сыном Бобровского, отец которого Федор Петров Бобровский купил часть деревни в 1617 г., и Бажену принадлежат два двора – жилой и пустой, и писцы именно купчую 1617 г. привели в качестве основания на владение участками; еще по двору значатся за Левой Воробьевым и Агеем Сомовым. Иную группу составили два двора, в одном – Митка Родионов сын Лепунов, в другом его же дворе – половник «Ондрюшко Микитин», и «владеют по данной 98-го (1590) году»[210]210
  РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1. № 446. Л. 535.


[Закрыть]. Дмитрий Родионов был сыном Родиона Семенова Лепунова, купившего в 1606 г. прислон земли вместе с братом Данилом Семеновым, которому Дмитрий доводился племянником, как и Павлу Семенову сыну Лепунову, взявшему на льготу пустошь Долгий прислон в 1578 г.; срок льготы истекал как раз в 1590 г., когда и была оформлена данная грамота на деревню. Примечательно пояснение писцов: «К той же деревне за Баженком Бобровским прислон Чюраковской, пашет наездом»[211]211
  Там же. Л. 535 об.


[Закрыть]. Проданная в 1606 г. Константином Чюраковым земля, затем дважды поменявшая владельца, бытовавшая в 1626 г. уже под антропонимическим названием Чюраковская, продолжала оставаться «землей».

Следует сделать еще одно замечание. В формуляре купчих грамот обязательно присутствует оборот об угодьях, которые к продаваемой деревне «исстари потягли». Именно вместе рассматриваемые акты над. Долгий прислон показывают, что он имел под собой реальные основания долговременного владения и пользования земельным держанием и не был лишь формализованным элементом купчих и других сделочных актов. В данном случае «исстари» охватывало 40-летний период.

Анализ сведений актов и писцовой книги на д. Долгий прислон дал возможность реконструировать полувековой период (с 1578 по 1626 гг.) ее существования и жизненные устремления трех поколений живших в ней крестьян Лепуновых. Братья создали на пустоши полновесное деревенское хозяйство, естественно имели семьи. Вместе и по отдельности они наращивали земельные владения за счет собственных трудовых вложений в освоение новых участков и приобретений по сделкам. Они достигли некоего материального достатка, позволявшего им привлечь в свое хозяйство половников. Разумеется, удача не всегда им сопутствовала. Один из братьев, Данило Семенов Лепунов, продал свою часть деревни, причем вынужденно, о чем говорит дата – июнь месяц 1617 г. Однако земля не ушла окончательно из семейного клана, сын Родиона и племянник Данилы Дмитрий продолжал владеть частью деревни и держать половника. Любопытно, что получивший по сделке владение в д. Долгий прислон Федор Петров Бобровский через шесть лет в 1623 г. прикупил по соседству «половину» пашенной и непашенной земли в полудеревне Косаково, расположенной за деревенскими полями; один из ее рубежей шел «от Федоровы ж межи от логу…»[212]212
  РГАДА. Ф. 141. Оп. 1. 1592–1622. № 3. Л. 57.


[Закрыть]. Хозяйственная инициатива отца и сына Бобровских находилась в эти годы на подъеме. Приобретение земельных участков каким-либо из уже названных способов говорит о стратегии крестьян в области землевладения. Однако, как выяснилось, они следовали и определенным планам в землепользовании. Прислон, за которым у крестьян закрепилось название Чюраковский, десятилетиями не включался в постоянную, облагаемую тяглом пашню и обрабатывался наездом за оброчную плату.

Интересен эпизод с еще одним прислоном, также с антропонимическим названием. В 1587 г. крестьянин Григорий Юрьев сын Воробьев взял на льготу на 10 лет до 1597 г. «пустое деревнишко на реке на Валгине Яковлевской Мусунова прислон починок и со всеми угодьи, что к той пустоши исстари потягло по старым межам». Поселение имеет сложносоставное обозначение, оно – деревнишко, и уменьшительный суффикс говорит о небольшом селении, скорее однодворном, вместе с тем – починок, расположено на возвышенности над рекой, и в довершение всего – пустое, хранящее имя и прозвание крестьянина, по всей вероятности, его основателя. В таком характеристичном обозначении смешались все этапы существования селения, а в данный период он значится пустошью. Григорий Юрьев сын Воробьев обязывался в льготные годы «на той пустоши двор поставити и пашня роспахати и покосы розчистити и изгороды круг поль огродити». Однако через два года в 1589 г. он «продал есми брату своему Данилу Юрьеву сыну Воробьеву в Учецкой волости на речке Валгине Яковлевский прислон Мусунова». К моменту продажи в селении была изба, а не двор и дворовые хоромы, посеяна озимь, но о полях речь не идет, хотя высечены подсеки. Скорее всего, у Григория Воробьева не хватило трудовых ресурсов продолжать хозяйство в починке, и он передал его родному брату, обменял по сделке на деньги. Имеется еще примечательная особенность этих документов. Льготная грамота составлена и оформлена в июне 1587 г. в Соли Вычегодской писцом Афанасием Ивановичем Вельяминовым, к ней приложена его печать. Значит, ее получатель Григорий Воробьев добрался до уездного центра сам или с его челобитной представитель волостного мира, и от кого-то из них была заимствована формулировка обозначения селения, а также подтверждено его запустение. На обороте грамоты – «а позади льготные пишет» – короткий текст о совершенной братьями продаже земельного владения. Эту «продавчую на грамоте потписал диячек земской Учецкие волости Горяшка Тереньев сын лета 7097(1589) – го марта в 25 день»[213]213
  Там же. Л. 32.


[Закрыть]. Последний факт свидетельствует, что брат, приобретший Яковлевский прислон Мусунова, вместе с ним получил и льготу на оставшиеся 8 лет до ее окончания. Братья, приняв важное решение, сохранили не только земельное владение, но и освобождение от тяглых и мирских платежей.

Заслуживает внимания купля-продажа трети д. Бабино в 1617 г., ее продавцом был Андрей Анфимов сын Челпанов, а покупателем его родной брат «Ларион Анфимов же сын Челпанов». Продаваемой деревней Андрей «владел по своей купчей»[214]214
  Там же. Л. 71.


[Закрыть], которую он совершил раньше, и, по всей вероятности, он был в зрелом возрасте. В деревне имелись необходимые земельные и сенокосные угодья, полный набор жилых и хозяйственных строений. Сделку совершили между собой родные братья, что доказывает их хозяйственное обособление и произведенный некогда имущественный раздел. Примечательно, что они заключают ее как сторонние люди, абстрагировавшись от своего близкого родства.

В мае 1611 г. Андрей Михайлов сын Тютнева продал своему дяде Ефрему Иванову сыну Тютневу же землю и другие угодья, двор и все постройки, составлявшие «половину деревни своей Скорняковские», и назвал документы, которые подтверждали его владение. Среди них грамоты: купчая, государева, деловая и духовная. Их перечисление сообщает о том, что какая-то часть из земельных участков была приобретена по сделке и оборот «по своей купчей» говорит о покупке либо самим продавцом, либо его отцом; на какую-то – имелась «данная» грамота от имени государя, вероятнее всего, одновременно оформлявшая льготу на освоение лесного или запустевшего участка и освобождавшая на несколько лет от несения податей; деловая означает хозяйственный раздел между братьями – отцом и дядей продавца, а духовная – о его наследственных правах на отцовское домохозяйство. Сделка относится ко 2 мая, последнему месяцу весны, и в нее включен озимый посев, «что… сеяно ржи на той половине деревенской на Скорняковской к нынешнему ко 119-му году», но весенний сев не закончен, так как продающиеся «овсяные семена» у Ондрея еще «в большей сусеке». Их наличие указывает на вероятность проведения ярового посева, однако факт продажи Андреем хозяйства во время начавшихся земледельческих работ свидетельствует о его жизненных затруднениях. Ценно указание акта на то, что «земля Скорняковская с Ефремом не в розделе пополам»[215]215
  Там же. Л. 20.


[Закрыть], т. е. находится в совладении племянника и дяди, а окончательно не разделена.

В июне 1622 г. в той же волости Онцифор Семенов сын Спиридонов совершил сделку купли-продажи со своим дядей Павлом Козминым сыном Спиридоновым на «свою деревню» половину «Трушниковского починка, а Березник тож». Продавец дает сведения об основаниях, по каким он владел деревней. Она перешла к нему, во-первых, по наследству от отца, который ее приобрел «по купчей по своей, по которой купливана у Истомы Григорьева сына Бобровского», во-вторых, еще и по «деловой росписи, что досталось з делу батюшку моему от брата своего от Павла Козмина ж». В данном случае, в отличие от выше приведенного, из документов, упоминаемых Онцифором – купчей и деловой – совершенно ясно, что его отец Семен со своим братом Павлом совершили полный хозяйственный раздел, письменно оформленный соответствующей грамотой. «Дворовые хоромы, которые з делу достались и в деловой писаны» отцу продавца, как и поля, пожни, вновь расчищенные участки теперь по купчей переходили от Онцифора к его дяде. Сделка датируется летним, июнем месяцем, когда поля засеяны и зреет урожай. «А продал есми и с насияным хлебом с рожью и с ярью, что у меня Онцыфора сияно ржи и яри на та полудеревне Трушниковской к нынешнему ко 130-му (1622) году в поле и в новинах…», еще «с выженой новиною, что сеять ко 131-му году», в ней продал седьмой «жеребей»[216]216
  Там же. Л. 8.


[Закрыть]. Примечательно в этой сделке решение в отношении урожая, «хлеба сняти» в год ее заключения и в следующий с «тех новин купцу Павлу», а далее «Павлу вперед до новин до земли дела нет никоторыми делы». Чаще же был распространен вариант, когда урожай снимал продавец, отказываясь впредь от земли. Онцифор продал свое держание с окультуренными землями, а недавно разработанные и только вводимые в земледелие участки он оставил за собой. Летняя продажа свидетельствует о нелегкой ситуации, возникшей в домохозяйстве Онцифора, который оказался вынужденным продать свою деревню. Допустим вариант давления на него со стороны дяди, не упустившего случая прирастить свои земельные владения за счет земель племянника, если Онцифор был молод и сравнительно недавно потерял отца. Деревенское владение при этом, поменяв хозяина, не ушло совсем вовне, а как бы вернулось в семейный «котел».

Крестьяне Окологородной вол. д. Козминской Василий Васильев сын Степунин «да с своим сыном Михаилом» в 1620 г. продали половину своей деревни Петру Семеновичу Строганову[217]217
  Там же. Ф. 141. Оп. 1. 1626. № 45-1. Л. 114.


[Закрыть]. В данной сделке отец и сын действуют вместе, хотя ранее каждый из них самостоятельно «купливали» свои участки у разных крестьян. Василий Степунин – «свой жеребей тое земли у Ивана Петрова сына Цыбанова», а «Михаил Васильев сын» приобрел земли у «Ивана да у Степана да у Аникиты Ивановых детей Корякина и у их племянников у Михаила да у Ждана да у Дмитрея Гавриловых детей Корякина». Как видим, в свое время, до рассматриваемой сделки отец и сын Степунины покупали земли у разных крестьян, конечно, разновременно. Михаилу Васильеву Степунину участки продала большая родственная группа крестьян, состоявшая из трех родных братьев Корякиных и трех сыновей их четвертого брата Гаврилы, причем допустимо, что Михаил делал покупки у них по частям. Из перечисления родственников, особенно продавцов, понятен состав достаточно многочисленной неразделенной семьи Корякиных, и каждый из мужчин мог быть женат и иметь своих детей. Крестьяне, вступившие в сделку с обеих сторон, совместно участвовали в продаже и распорядились общесемейным имуществом. Из этого акта явственно видно единство интересов и действий родственников в неразделенной семье, будь она отцовской или братской, основанное на цельности общесемейного достояния и совладения им. И отец, и сын Степунины, так же как ранее братья Корякины, прежде чем совершить сделку, вероятно, не раз обсуждали ее необходимость, в итоге приняли значимое для себя решение о согласованном участии в ней. Продавцы знали, что от них требуется взаимная ответственность, и пошли на нее: «А впредь нам Василью з сыном своим с Михаилом и внучатом во всем дела нет…». При этом они в отношении проданного владения брали совместное обязательство не только сами, но и от лица своих потомков – детей, внуков и даже шире: «А назад мне Василью и детем моим и внучатом и роду и племени у Петра Строганова назад не выкупать и иски никакими не отыскивати»[218]218
  Там же. Л. 115.


[Закрыть].

В Учецкой вол. в октябре 1622 г. Иван Родионов сын Перевесков «да сыном своим Ондреем» реализовали шестую часть д. Подлесной, когда-то купленную у Ивана Нечаева сына Иевлева, а теперь ее приобрел Борис Иванов сын Кашлев. Продавцы участвуют в сделке сообща, можно сказать на равных, что явствует из типичных словосочетаний: мы продавцы, нам продавцам, а также оборотов купчей грамоты: продано без ржаного посева, «что у нас Ивана да Ондрея сеяно ржи на той шестине Подлесной в поле и в запольях ко 131-му году»; «а взяли есмя мы Иван да с сыном своим Ондреем на той деревне»; «продавцы Иван да Ондрей» гарантируют чистоту купли от прежних продаж или закладов[219]219
  Там же. 1592–1622. № 3. Л. 112.


[Закрыть]. Отец и сын предприняли имущественную сделку вместе, а включение в нее сына говорит, во-первых, о его совершеннолетии и, во-вторых, о совместном хозяйствовании с отцом.

Сыновья, подрастая и приобщаясь постепенно, сообразно возрасту к общей семейной деятельности, получали наряду с трудовыми навыками также представление о необходимости перенять от отцов данные ими обязательства и соблюдать их. Безусловно, сыновья, особенно достигшие тяглого возраста, знали о землях, когда-то приобретенных или проданных семьей, и возможно, отцы и/или деды внушали своим потомкам мысль постараться возвратить достояние семьи, утерянное в ходе жизненных перипетий, или даже его прирастить.

Представляет большой интерес состоявшаяся в 1586 г. сделка купли-продажи в Учецкой вол. между Лукояном Григорьевым сыном Заболотцкого и Анисимом Васильевым сыном Долниных на полдеревни «Кондратовские новаселья» со всеми дворовыми и хозяйственными принадлежностями. Лукоян (или Лука) Заболотцкий реализовал в полудеревне «сына своего Ивановской жеребей», причем «продал есми сына своего со всем без вывода, чем сын мой Иван владел»[220]220
  Там же. Л. 75.


[Закрыть]. Причина, по которой Лука распорядился земельным участком сына Ивана и вместо него самого, не известна и в принципе не может содержаться в акте купли-продажи в силу его назначения. Данный документ привлекает к себе пристальное внимание потому, что вероятность подобного распоряжения потенциально заложена в фактах совместной покупки отцом и сыном земельных участков, примеры которых приведены. Если на их приобретение требовалось взаимное согласие, то таковое, бесспорно, было нужно при продаже. Для его достижения следовало приложить немалые усилия, высказать веские доводы за или выслушать возражения другой стороны. Однако вполне жизнен вариант авторитарного принятия решения отцом как главой домохозяйства, особенно при совместном обладании землей и ведении хозяйства вместе с сыном или в случае его длительной отлучки из деревни. В разбираемом эпизоде продавец обозначает участок как «жеребей» сына Ивана и добавляет, чем он «владел», что говорит о хозяйственной независимости, но суверенностью нельзя сказать, был ли между отцом и сыном произведен окончательный имущественный раздел. Возникает вопрос о семье Ивана, и если она была, то какое влияние продажа «Ивановского жеребья» окажет на ее обеспечение, ведь у Ивана могли быть жена и дети; если же Иван умер, то вопрос обеспечения оставшейся семьи приобретал ту или иную степень остроты, а отношение свекра к невестке с детьми не обязательно было лояльным. Все-таки оборот «Ивановской жеребей» выражает самостоятельность владения им, а продажа отцом этого участка скорее говорит об отсутствии у сына семьи, или его уходе из жизни по естественной причине, или отъезде, например в Сибирь, или даже бегстве. Продавец Лукоян Заболотцкий принял в сложившихся обстоятельствах независимое решение продать сыновний участок. Во всяком случае, перед нами значимая ситуация, когда у отца было право распорядиться земельным участком, выделенным сыну.

Остановлюсь еще на фигуре покупателя Анисима Васильева сына Долнина. За пять лет до рассмотренной сделки в 1581 г. он получил по данной мирской грамоте землю «полдеревни Новоселья, чем Григорей Тюшляев владел» с полным хозяйственным обзаведением[221]221
  Там же.


[Закрыть]. По прошествии времени он приобрел другую часть той же деревни у Лукояна Григорьева Заболотцкого, с характерным, антропонимическим названием «Кондратовское новаселье». Анисим Долнин увеличил свое земельное обеспечение за короткий срок, хорошо спланировав свои стремления и просчитав действия. Пошаговое обретение двух долей деревни, причем по сущностно разным основаниям (одна получена от волостного мира, другая – по сделке), дает пример выстраивания кратковременной и успешной стратегии.

Из рассмотренного актового материала с очевидностью вытекает распространенное бытование межродственных сделок. Продажа деревни родственнику, причем близкому, сохраняет чье-либо приобретение в «своем» круге, включает его в семейное имущество, придает ему статус общего достояния. За родственниками сохраняется право преимущественного приобретения земли. Осознание принадлежности каждого из мужчин к своей семейно-родственной группе с ее предками – дедами, дядями и потомками – внуками, племянниками питало генеалогическую укорененность, которая воплощалась в понятии своего «дома», своего «рода и племени», которые воспринимались как совокупность живых и умерших родственников[222]222
  Подобное понимание «рода» не имеет отношения к сущностному наполнению термина, применявшемуся в историографии для обозначения коллектива в догосударственный период.


[Закрыть]. Это же представление давало крестьянам основание апеллировать к авторитету представителей власти. Именно потому, что запустевшая деревня принадлежала семье как совокупности предков и потомков – «та деревня треть Чигры – вотчина наша, деда и отца моего» – крестьянин просил ее на льготу у писцов в 1625 г. и, главное, получил[223]223
  РГАДА. Ф. 141. Оп. 1. 1623. № 13. Л. 21.


[Закрыть].

Особый интерес вызывают сделки, в которых участвовали женщины. Естественно, их мало, ибо женщин, возглавлявших домохозяйство, было немного[224]224
  О вдовах как главах дворов см. Гл 1. С. 41–42.


[Закрыть]. Привлекает внимание следующая купля-продажа, своеобразие которой состоит в участниках сделки, предмете продажи и условиях пользования угодьем. В 1580 г. «Дарья Гаврилова дочь Цыбанова, а Ивановская жена Аврамова Нюбского» в Окологородной вол. продала двум братьям Федору и Григорью Андреевым детям Кочнева из угодий полудеревни Глубокое лишь пожню. В акте именование Дарьи приведено в полной форме, как ее, так и по мужу. Она – вдова, а пожню реализует из унаследованных «мужа своего статков Ивана Аврамова». Примечательно приводимое уточнение: «А та пожня вместе с Марфою Леонтиевою дочерью Фуфаевой не в розделе, косим с нею концы по годам». Сенокосное угодье находилось в совладении хозяйств, которыми руководили две женщины, неясно, правда, из именования второй, была ли она тоже вдовой, как и то, находились ли обе в свойстве. При продаже пожни Дарья говорит о ее межах, согласующихся «по старым по трем купчим, чем муж мой Иван Аврамов владел»[225]225
  РГАДА. Ф. 141. Оп. 1. 1526–1623. Л. 66.


[Закрыть]. Данный акт раскрывает порядок пользования пожней, ее косят по частям, ежегодно меняясь ими, что уравнивает шансы каждой из сторон. Способ пользования был обусловлен договором, скорее всего устным, и его соблюдение говорит о бытовании этических правил у крестьян при пользовании землей. Замечу, что сведения такого рода встречаются не часто.

В июне 1623 г. в Учецкой вол. «Орина Андреева дочи Рыбина, а Даниловская жена Молокова» продала Ивану Герасимову сыну Молокову полдеревни Офонасово «по купчей мужа своего благословение». В развернутое именование женщины входят имена – собственное и ее мужа, которое состоит из имени и прозвища, но без указания на отчество. Покупатель поименован в трехчленной форме и у него одно и то же прозвище с мужем Орины – оба они Молоковы. Реально полагать их близкое, братское родство. Продаваемая Ориной деревня была куплена ее мужем и перешла к ней по его благословению. Называя хозяйственный комплекс из построек и угодий, она повторяет: «чем муж мой Данило владел», то есть совершенно отчетливо выражает приоритет владельческих прав мужчины. Сразу же после этой фразы следует: «и со ржаным и с яровым севом, что у меня Орины сеяно ржи и яри ко 131-му (1623) году»[226]226
  Там же. 1592–1622. № 3. Л. 83.


[Закрыть]. Значит осенний озимый посев и весенний яровых культур вдова провела без мужа, а в июне продала деревенский жеребей. В купчей вдовы примечательно указание на угодья, которые исключены из продажи. Среди них – одно, «что отпродано в заднем озере Поспелу Истомину», заложенные пожни, «что подписал мужу моему Данилу поп Томило», «отпроданное заполье, что отпродано Моторному Лукоянову», а также «Иванова рожь Воркова, что выведено Ивану Воркову по купчей», что скорее означает участок с озимью, а не зерно. Перечисление этих угодий показывает, во-первых, состояние хозяйства при жизни Данила Молокова, и оно не было стабильным, так как он продавал один за другим некоторые куски земельных угодий, а во-вторых, их относительно полный состав до распродаж. Орина теперь продает саму деревню, по всей вероятности, когда резерв отдельных угодий иссяк. Один из послухов в сделке между Ориной и ее деверем Иваном Молоковым – Моторной Лукоянов, который ранее купил участок в заполье, входивший в деревенское владение ее мужа. Добавим к сказанному еще факт. Выше разбиралась купчая сделка в д. Созутинской, которую продали «Яков и Поспел Ондреевы дети Рыбина». Их отчество и фамильное прозвище сходятся с таковыми же у Орины до замужества. Совпадение двух из трех членов в девическом именовании женщины говорит о ее родстве с Яковом и Поспелом, которые были ее братьями, а «Орина Андреева дочи Рыбина» вышла замуж в другую деревню[227]227
  См.: С. 103. Кстати, в писцовой книге Сольвычегодскогоу. 1626 г. среди деревень Учецкой вол. д. Офонасово не найдена.


[Закрыть].

В декабре 1618 г. «Андрей Анфимов сын Челпанов» продал «Марье Федорове дочери Захарови Яднове четверть Кабардинского починка деревни земли пашенной свой жеребей». В данной сделке именно женщина обзаводится земельным владением. Продавец его квалифицирует одновременно починком-деревней-землей, почти так же, как при реализации братьями «деревни починка Олешевского»[228]228
  См. С. 102.


[Закрыть]. Эти выражения показывают ранжированную оценку крестьянами степени земледельческого освоения земель в селении, и думаю, наряду с ним в эту оценку входило имевшееся число хозяев и трудоспособных работников в каждом из них, т. е. учитывался демографический фактор. Становление из «земли» деревни, таким образом, было сложным поступательным процессом, который крестьяне безотчетно воспроизводили при сделках и составлении грамот на них.

Мария Яднова в 1618 г. покупает жеребей со всеми относящимися угодьями, «что исстари притягло к той… проданой четверте земле», какими «продавец владел»[229]229
  РГАДА. Ф. 141. Он. 1. 1592–1622. № 3. Л. 62.


[Закрыть] В именовании женщины Марьи Федоровы дочери во второй его части «Захарови Яднове» отсутствует логическое указание «жена». Тот факт, что оно опущено, как раз – показатель само собой разумеющейся обыденности, запечатленной в сознании, проявление ментальности, ведь самостоятельностью не обладали замужние женщины или овдовевшие и жившие с взрослыми сыновьями или братьями мужа. Ею располагали вдовы, вставшие во главе хозяйства и взявшие на себя обязательства в несении тягла. Продавец Андрей Анфимов сын Челпанов знаком нам, он за год до данной сделки в 1617 г. расстался со своим владением в д. Бабино, продав его брату[230]230
  См.: С. 108.


[Закрыть]. В его сделку с Марией Ядновой не включены ржаной сев, а он «сеян на проданной земле у меня Андрея на четверте ко 127-му (1618) году», «подсека новинка» и «яровые». Дальнейший текст об участках, «опричь» проданных, словно запротоколировал речь крестьянина. Процитирую его: «И леску под новинку усечено, и яровая земля вешняя на проданной земле на четверте мне продавцу Андрею на весну во 127-м году сияти на себя, и все, что сиял, подсечку новинку, лес жежши и спрятати и посеяти рожью, и с поль рожной (так!) сев свой и яровой и с новинки рожь Андрею безпенно сняти, а вперед до земли дела нет»[231]231
  РГАДА. Ф. 141. Оп. 1. 1592–1622. № 3. Л. 62. Прятати – очищать подсеку после сжигания срубленных деревьев. Безпенно от пеня – упрекобвинение; здесь – беспрепятственно (Сл РЯ XI–XVII вв. Вып. 14., 1988. С. 194; Вып. 21. М., 1995. С. 33).


[Закрыть]. Словесно-тематические повторы, уменьшительные суффиксы придают тексту оттенок разговорной речи. Так и видится фигура крестьянина, стоящего перед земским дьячком и говорящего, как кажется сейчас, путано о своих «новинках», высеченных в «леску», о предпринятых трудовых действиях по их изготовлению до того момента, когда можно на них посеять рожь. Андрей Челпанов еще раз, будто вспоминая, сообщает об «опричных» участках: «А продал есми оприче другие новинки посияные, и з другие с новинки рожь сняти безпенно же, а вперед до земли дела же нет»[232]232
  РГАДА. Ф. 141. Оп. 1. 1592–1622. № 3. Л. 62.


[Закрыть].

Письменный акт, регистрирующий куплю-продажу, был ее конечным результатом. Несомненно, ему предшествовал этап переговоров, более или менее длительный, в течение которого стороны обсуждали детали сделки, рядились о цене. В рассматриваемой – продавец Андрей Челпанов выговорил у Марьи Захаровой Ядновой для себя некоторые послабления. Озимая рожь обычно сеялась в августе, незадолго до нового года, и земельные владения продавались, как следует из приведенных документов, с посевом ржи. Урожай собирал продавец, а после его уборки участок, бывший под культурой, переходил к покупателю, и он весной сеял яровые хлеба на купленной земле. Однако Андрей договорился, что весной 1618 г. он сеет «на себя» яровые на полях и новинах на «проданной земле на четверте» и собирает с них урожай, после чего все земельные участки переходят во владение покупательницы Марьи Ядновой. Так, Андрей Челпанов выторговал на один земледельческий сезон пользование своими, но уже проданными участками, причем «безпенно». Резонно поставить вопрос о компенсации за такое пользование, была ли она и в чем выражалась. Само условие, на котором сошлись интересы продавца и покупательницы, очень важно в любой имущественной сделке, оно связано с платежами государственных налогов и сборов на мирские нужды[233]233
  См.: Швейковская E. H. Государство и крестьяне… С. 98–128.


[Закрыть]. Подати в казну и «мирские розводы всякие» Андрей обязывался платить в течение следующего за продажей 128-го (1619/20) г. до «новые дани», т. е. до новой мирской раскладки платежей. С этого момента продавцу «до всяких податей дела нет», их «вперед потянути и платити» Марье-покупательнице, которая обещала «к Ондрею в податех ни в каких после новые дани убытков не приводить». Не вполне стандартный уговор, сопровождавший данную куплю-продажу Андрея и Марьи, тот факт, что продавец за свою четверть Кибардинского починка-деревни «деньги взял все, у купчие сидя», и учитывая более раннюю сделку 1617 г. на д. Бабино, все вместе – безусловное доказательство обеднения Андрея Анфимова сына Челпанова и его решительного стремления остаться на плаву.

В январе 1617 г. иную сделку совершила «Марья Гаврилова дочь Ногина, а Афонасьевская жена Красноусова, и вместо детей своих Петра да Григорья да Ивана Офонасьевых детей…», и фраза подчеркивает их несовершеннолетие, с ней же вместе – «да яз Иван Иванов сын Красноусов да Володимер Иванов сын Красноусов»; они все заняли «у Дементья Екимова сына портново мастера» 3 руб. В обеспечение займа пошла их пожня. В акте не только определено ее местоположение и подробные межи, но и содержится важное указание на то, что пожня уже ранее была предметом заклада. «Toe пожню преже сего закладывал муж мой бывшей Офонасей, а наш Иванов и Володимеров брат родной» причем тому же Дементию, а до этого «тое пожню преже закладывал Вешняк Пырской». Подчеркну, что срок, на который предоставлен займ, не указан, а Дементий в качестве заемного процента пожню косит «докуда за нами деньги побудут». Все это время, пока заемщики не возвратят долг, они обязываются «оброк с тое пожни платити мне Марье да нам Ивану и Володимеру по вся годы»[234]234
  РГАДА. Ф. 141. Оп.1. 1626. № 45-1. Л. 126.


[Закрыть]. В случае невозвращения долга («а не выкупим мы тое пожни») владельцем угодья станет заимодавец Дементий[235]235
  О закладе земли как виде имущественного распоряжения см.: Швейковская Е. Н. Государство и крестьяне… С. 121–128.


[Закрыть]. Свидетелем при сделке был крестьянин Окологородной вол., а сделка заключена и письменно оформлена в Соли Вычегодской. Из акта неясна принадлежность братьев Красноусовых, были ли они крестьянами подгородной волости, как их свидетель, или посадскими людьми, как заимодавец.

Характерно, что в заемно-закладной сделке вдова Марья Гаврилова Красноусова находится во главе группы, представляя своих трех сыновей и одновременно соучаствуя с братьями мужа как равный партнер. Не менее существенно, что как раз к вдове, а не к одному из ее деверей, перешло лежавшее на муже главенство над домохозяйством, а он был, скорее всего, старшим среди братьев. В напряженный момент она использовала способ, ранее уже апробированный, а именно денежный займ у знакомого кредитора, посадского ремесленника, с которым имел дело ее муж, а в обеспечение долга пошло общесемейное угодье, которое раньше уже играло такую роль. Эти факты свидетельствуют о силе ее характера и о хозяйственной прагматичности. Приняв руководство хозяйством всего семейного клана, а в нем два ее деверя, и возможно с семьями, хотя вероятно и допущение об их молодости, вдова Марья обеспечивала своим авторитетом ведение дома и сохранила хозяйственные связи, налаженные ее мужем. Главная забота женщины – обеспечение, в первую очередь, детей средствами существования. Именно этот мотив руководил поступками Марии, а согласие и взаимная поддержка деверей на данном временном этапе крепили семейные узы, не ослабевшие после смерти старшего из братьев.