Текст книги "Мышка Йоле. Книга первая"

ГЛАВА 11

Ein gefährliches Hinüber, ein gefährliches Auf-dem-Wege, ein gefährliches Zurückblicken, ein gefährliches Schaudern und Stehenbleiben.

(Friedrich Nietzsche)

Опасно прохождение, опасно быть в пути, опасен взор, обращённый назад, опасны страх и остановка.

(Фридрих Ницше)

Все текущие срочные дела улажены. Вдруг вырубилось электричество во всём здании, второй раз за неделю. Но через пять минут включились, запрограммированные на этот случай генераторы, а в операционных и реанимации через пять секунд. Ничего страшного, живя в России нужно быть готовым ко всяким неприятным случайностям, особенно, когда от этого зависит человеческая жизнь. Из аппаратной позвонили и сказали, что сейчас кто-то отключил рубильники вручную. Охрана осматривает клинику и территорию, но подозрительного пока ничего не нашли, на автономных камерах тоже ничего, кроме неясной тени в холле перед отделением реанимации. Кирилловых ребят оповестили сразу же, да и сами не дураки. Вельден же оказался недопустимо и совершенно несвойственно для него легкомыслен сегодня, чтобы придавать значение такому, как выяснилось впоследствии значительному инциденту. Он даже напевал что-то бодренькое под нос! Переоделся в джинсы, лёгкий свитер, умылся ледяной водой, улыбнулся своему отражению в зеркале. Можно идти забирать Мышку домой. К себе домой! Он уже сегодня увезёт её к себе! Ура! Неужели этот день всё-таки наступил! Она даже особо не сопротивлялась и не отказывалась ехать к нему. Он не знал, как поступил бы, если бы она категорически отказалась, не хотелось даже думать об этом. Значит ли это, что Йоле на самом деле дала ему шанс, которого он так долго ждал и уже перестал надеяться получить? Интересна и загадочна всё-таки человеческая природа! Множество женщин, окружающих его достаточно было только пальцем поманить, что он частенько раньше и делал, но недосягаемый предмет был самым желанным. Он на самом деле любил решать сложные заумные ребусы и задачи с несколькими неизвестными. Но Йоле разгадать пока так и не сумел. Вроде бы уже вот-вот, а она снова загадывала загадку и ускользала, ожидая решения! А он оставался дурак дураком. Сплошная загадка, озадачившая его на всю жизнь. Но ведь в этом и есть вся прелесть, золотистая медовая изюминка! Пусть сейчас она дала ему фору, и он использует её максимально. Нужно только не облажаться, другого шанса стопроцентно уже не будет. Взял куртку, и уже подходил к двери, как она резко распахнулась, едва не прибив его. Влетел Кирилл:

– Эрик, беда. Валид в палате у Ленки!

– Что?!

Йоле кто-то чужой и сильный, зверски выдернул из сна и кровати. Сон был какой-то яркий и почему-то неприятный, муторный и тяжёлый. Она даже сначала обрадовалась, что он прервался, но действительность оказалась противнее. Она не успела рассмотреть человека, который грубо поставил её на ноги. Что-то острое появилось в чужой руке и упёрлось в горло.

– Здравствуй, моя маленькая любимая отбивная. Наконец-то я добрался до тебя, сука легавая! Хорошо же тебя спрятали, трудно добраться было, но нет ничего невозможного, если очень захотеть. Надеюсь, ты, так же, как и я скучала по нашим таким тёплым дружеским беседам? – хриплый тихий голос с резким арабским акцентом был слишком знаком. Страшный голос, принадлежавший ужасному человекообразному чудовищу, вогнал её в холодный пот. Сбылось желание помочь Отечеству и органам правопорядка – она стала живцом!

– Я ждала, знала, что придёшь за мной, но думала ты умнее и пришлёшь кого-нибудь из своих шакалов, пока сам будешь ждать в безопасном месте. Ты же знаешь, что не выйдешь отсюда живым. Я – сыр именно для тебя и тут железобетонная мышеловка. Ты попался, дверца захлопнулась, как только переступил порог. Вернее, как только убил моего отца.

– Я же не дурак. Сегодня, завтра, послезавтра – меня возьмут или убьют, что одно и то же. Но и ты умрёшь, сука, страшно сдохнешь, своей кровью захлебнёшься и кишками подавишься, – прошипел Валид ей в ухо, подталкивая в спину в направлении выхода. – Не смог удержаться от соблазна прикончить тебя лично, омыть руки в твоей крови. Живучая оказалась, но ничего, сегодня не вывернешься. Объясни только, как ты на нас вышла? Скорее, а то руки чешутся, крови твоей просят.

– Ну, так делай, зачем пришёл, не отказывай себе в удовольствии. Не тяни, а то не успеешь. Тут охраны больше, чем больных. Через пару минут будет поздно. Тебя ещё на входе зафиксировали.

– Ха, всё не так просто для тебя, крошка. Я хочу сплясать напоследок на твоих кишках, и чтобы ты подпевала, но могу просто перерезать твоё цыплячье горлышко и слушать, как ты хрипишь – это для меня лучше пения райских птиц, – он приподнял её и перенёс через тело Серёги в дверях палаты. В коридоре послышался топот многих ног и резкие команды. Валид, прикрываясь Йоле, спиной вперёд зашёл в санитарную комнату, выключив свет и закрыв дверь на замок. – Так, где мы прокололись? Полковник не мог тебя навести, мёртв был. Или старый, дохлый лис меня обыграл?

– Давай, быстрее режь я тебе только спасибо скажу, – у Йоле в темноте появилось ощущение того подвала, но теперь она не боялась, а была безрассудно зла. Ожившая душа кипела и пела одновременно. Сегодня, так или иначе, закончится её кошмар!

– Почему не ответила сразу? Тебя бы просто убили, как и твоего папочку. Или не смогла отказать себе в удовольствии поиграть во взрослые игры? У вас это семейное дело, доставлять мне неприятности? Кто навёл тебя на груз?

– Ты его убил?

– Я давно хотел это сделать, почти двадцать лет он мешал мне. Мы с ним были старые и верные враги, ещё с Ближнего Востока и Афгана. Из-за него я чуть ноги не лишился и полгода в тюрьме просидел. Из-за него и твоих теперешних дружков Вельдена и Ланского. До них мне не добраться, но на тебе отыграюсь. Их время тоже придёт. Хитрый лис не подпускал к себе близко и вот удача! Даже стараться не пришлось сильно. Чуть подтолкнул, и нет полковника. Не успели порадоваться, как влезла ты. Под кем работаешь? По наследству ведомству папочка передал?

– Валид, ты такой наивный или всё-таки дурак? Если я там ничего не сказала, почему думаешь, что скажу сейчас? Что изменилось? Кстати, отец позволил тебе это сделать, он умирал от болезни и знал это. Ещё знал, что ты не устоишь перед искушением. А если бы ты не убил его, то и не обратил бы на себя такого внимания. Так что он тебя ликвидировал, и он победил.

– Собака! Грязный пёс!

– Не так уж ты и умён, как сам думал, угадала?

– Значит это он. Но уже всё равно. Я уверен, что сегодня не выживет ни один из нас. Я убью тебя, а потом убьют меня. Ответь перед смертью и тогда я зарежу тебя быстро. Кто ещё в деле, кроме Ланского? Где флэшка и карта? Кто навёл на груз?

– Тем более, пошёл ты к чёрту. Режь! Я уже ничего и никого не боюсь. Думаешь я смогу нормально жить и спать после того, что твои псы со мной сделали?! Да я только и молюсь о смерти!

– Отвечай, сука!

– Что ж ты даже не заминировался? – Йоле незаметно прощупала его куртку.

– Зачем? Моя цель – ты, остальными займутся другие. Кто навёл?

– Пошёл к чёрту! Ты же всё равно не выйдешь отсюда. А, значит, нас слушают? Тогда все катитесь в ад!

– Умная девочка, жаль не на нашей стороне. Мне надоело, ты готова?

Дверь с оглушительным грохотом слетела с петель, а Йоле охнула от резкой боли. Тепло потекло по шее и груди. Лезвие ножа давило на рану, но боль куда-то пропала. Йоле вообще перестала что-либо чувствовать, кроме злости и желания врезать гаду по морде.

– Валид, отпусти девочку, давай поговорим как мужчины. Что ты за джигит, если с девчонкой снова воюешь? – Ланской высунулся из-за косяка входной двери. – Давай, один на один на ножах или как скажешь? Валид, будь мужиком, хоть перед смертью.

– О чём нам с тобой говорить? Ты дашь мне уйти, организуешь, зелёный коридор до границы и отстегнёшь денег на первое время? – араб, прикрываясь Йоле, как щитом стал в проёме двери и выстрелил на голос. Йоле слегка наклонила голову и увидела в руке, прижатой к её животу пистолет. Резко запахло порохом. Если было бы что-то одно – пистолет или нож, то можно было рискнуть, но с таким раскладом смысла нет.

– Не обещаю, но попробую, только её отпусти. Будь мужчиной, хоть раз в жизни. Валид, даже на твоей родине не станешь героем, прикрываясь девчонкой.

– Командир, не бери на понт, как говорят у вас в России. Меня приказано уничтожить, а твоя наживка можешь считать, что сработала, хотел поаплодировать, но руки заняты. Даже если выйду отсюда, всё равно уже труп. А так хоть отомщу и предстану перед Аллахом, завершив своё дело!

– Валид, ты меня помнишь? – Эрик отодвинул Кирилла и стал напротив бандита, перекрыв собой дверной проход. Майор ругался позади, призывая не переть на амбразуру. В ванной полумрак, но он разглядел тёмное пятно на шее Йоле и случайный блеск лезвия ножа.

– Господин доктор. Конечно. Почти рад вас видеть.

– Отпусти её, возьми меня. Я очень дорого стою. За меня можно поторговаться, ты же в курсе.

– Смысл? На том свете деньги не нужны. Нет, обмена не будет. А вот скажи мне, каково смотреть как человек, которого ты когда-то спас, будет на твоих глазах уничтожать самое дорогое для тебя? Ведь эта девчонка важна для тебя, или ошибаюсь? Нет, не ошибаюсь. Лично против тебя я уже ничего не имею, но этот мелкий шайтан, как чума пронеслась и уничтожила всю мою работу за многие годы. Хуже своего отца оказалась! Крепкая сучка! Мужчины от такого плакали как дети, а она стихи читала! Уничтожила мою жизнь и смеялась! Я всё потерял! Теперь я уничтожу её, перережу горло, ты ничего не успеешь сделать, господин доктор. А может мне прострелить тебе живот? Девочка, хочешь, я это сделаю? Хотя, на что он мне? Прощайся, пока есть с кем, господин доктор.

Что произошло дальше никто, потом не мог понять и объяснить. Эрнст каким-то неуловимым движением оказался рядом с Валидом, вцепился ему в руку стальной хваткой, отшвырнул Йоле Кириллу, а она успела схватиться за затвор пистолета и отвернуть его в сторону стены во время выстрела. Потом нужно было спасать боевика. Попробуйте как-нибудь отогнать голодного и злого медведя от сочной тёплой тушки поросёнка!

Дальше начался утренник в дурдоме. Йоле отобрали у Ланского, зажали рану на шее, чуть не задушив. Валид повредил лишь кожу и небольшие поверхностные сосуды, но крови было много. Вельден отогнав всех от неё, остановил кровь, обработал рану и наложил повязку. Потом Йоле, чтобы её не затоптали, стала тихонько в уголке у окна. Эрик сбил кулаки о физиономию Валида в кровь и порезал ладонь о лезвие ножа. Несмотря на протесты, Вера усадила его на стул и обрабатывала руки, одновременно размазывая слёзы по лицу. Кирилл изысканно матерился на всех и за всё. Ребята из охраны, к счастью, были живы, хотя непонятно почему. Одному досталось шокером, другой везунчик выиграл дротик со снотворным, третий тупо опоздал на раздачу – отлучился в туалет, а двое запасных проверяли служебную лестницу и выход на крышу после отключения электричества. Валиду повезло меньше всех. Майор без всякого сожаления исполнил приказ не брать живым. Упаковали грозного арабского террориста, находящегося в международном розыске, в банальный русский чёрный мешок, без всякого почтения.

Вскоре понаехала толпа народу в форме и штатском. Что-то говорили, писали, просили прочесть и подписать. Фотографировали, осматривали, изымали. Кошмар! Она не хотела ни с кем разговаривать, опасаясь, что могут спросить и о другом. Но, обошлось, о причине нападения на неё международного террориста не спросили, наверное, и так знали. Вернее, точно знали. Рассказав о сегодняшнем происшествии и подписав протоколы, Йоле подошла к окну, отдёрнула жалюзи. Голова закружилась от яркого света фонаря под окном, и она качнулась в сторону. Потом услышала звон разбитого стекла, одновременно обожгло висок и пол начал стремительно приближаться. Пуля, ожёгшая её, пролетела в паре сантиметров от головы, сидящего на стуле Эрика, и осталась в стене.

– Мать твою перемать! – заорал Кирилл, поймав Йоле у самого пола. Передал её Эрнсту, выглянул в окно и умчался с двумя ребятами. Взяли не успевшего сбежать горе-снайпера через пять минут. Подручный Валида, страховавший босса, оказался абсолютным неудачником, но записи при нём не было.

Эрик, сидя на полу у стены, крепко прижал к себе Йоле:

– Всё, хватит приключений. Поехали домой, сейчас же.

– Вы хоть понимаете, что сегодня дважды оба конкретно натянули нос смерти за последние полчаса? – Королёв устало опустился на пол рядом с живыми вопреки всему друзьями. – Чёрт подери! Ребятки, как же я рад видеть вас живыми и почти невредимыми! Но моё исстрадавшееся сердце не выдержит ещё одного такого прикола.

Знал бы он, сколько приколов впереди, не зарекался! Ничего смешного он вроде и не сказал, но народ радостно хохотал. Массовая истерика. Дожили!

– Опять самое интересное пропустила! Ну, что за невезуха такая! – в палату наорав на спецов, прорвалась Лиза, – господин барон, с вас банкет!

– Давайте только не сегодня, – взмолился Эрик, вызвав очередной приступ всеобщего веселья. – Так, ориентировочно через неделю в выходной. Ждём всех желающих у нас дома на шашлык и бешеную пьянку часов с двух дня. Сговоримся чуть позже. Ты же не возражаешь против пикника по-кавказски? – он посмотрел на Йоле.

Она не возражала. Она сейчас вообще почти ничего не соображала, только смущённо улыбалась, вцепившись в руку Эрика.

ГЛАВА 12

Ach, wenn Du erfahren wolltest, wie ich Dich liebe, so müßtest Du mir eine neue Sprache schenken.

(Johann Christoph Friedrich von Schiller)

О, если бы вы хотели узнать, как я вас люблю, вы бы дали мне новый язык.

(Иоганн Кристоф Фридрих фон Шиллер)

Закутанная в тёплый плед, виновница массового помешательства была водворена на переднее, максимально опущенное сиденье огромного бронированного «вольво» Вельдена. Хозяин авто ещё курил и беседовал на парковке с Королёвыми, Кириллом, важным дядькой в штатском с военной выправкой, подписывал бумаги. Йоле нашла кнопку подъёма спинки и привела её в нормальное состояние. Эрик, попрощавшись с друзьями, сел на водительское место, глянул на неё и покачал головой:

– Уже безобразничаешь? Нельзя пока много сидеть, а нам довольно далеко ехать. Я живу за городом.

– Уже больше семи суток прошли, – взмолилась Йоле, – и меня точно вывернет, если не буду смотреть в окошко. Пожалуйста, не ругайся. А если что, то я знаю, где волшебная кнопочка.

Он только махнул рукой и завёл двигатель. Ехали молча, в тишине. Оба украдкой посматривали друг на друга, иногда встречаясь взглядами и улыбаясь. Йоле вздохнула, подумав про себя: «Эгоистка, хоть бы на минутку задумалась, чего стоили ему твои выкрутасы в клинике, да и вообще». Ведь видно же, как он вымотан. Круги под глазами очень сильно заметны в свете фар встречных машин. Ей стало жаль доктора и, не удержавшись, погладила его по руке. Он же резко свернул на обочину и, остановив машину, повернулся к ней:

– Что случилось, тебе нехорошо? Шея болит? Опустить сиденье? Йоль?

– Всё нормально. Это же ты меня нашёл и спас?

– Не совсем. Я был за границей, когда ты исчезла. Представь, дошёл до того в своём помешательстве на почве одной особы, что хотел купить необитаемый остров, выкрасть тебя и увезти туда. Потом искал тебя почти месяц безрезультатно. А нашёл какой-то дядя Пьеро и сообщил, где ты находишься мне. Велел передать привет и наилучшие пожелания, обещал при возможности навестить, – немного приврал Эрик. – На операцию по твоему спасению я тоже опоздал, Кирилл отбил тебя у боевиков. Я только привёз твоё почти бездыханное тело в клинику. В операционную не пустили лучшие друзья. Поэтому к твоему спасению я имею почти косвенное отношение.

– Нет, не правда. Если бы не ты, меня просто никто и не искал бы. Я ведь совсем одна осталась. Так что ты мой спаситель, и дядя Пьеро, и друзья. Пьеро мой крёстный и папин друг, я его всю жизнь знаю. Странно, что он тебе звонил… хотя нет. Пьеро знает всё обо мне или почти всё.

– А я понятия не имел, кто это, просто поверил. На тот момент готов был даже цыганкам на вокзале верить, лишь бы тебя найти.

– Прости меня, пожалуйста, если это возможно. Я столько глупостей натворила, к тебе несправедлива была. Поехали скорее, ты уже совсем никакой. А хочешь, я поведу, но не знаю, куда, и до педалей вряд ли достану. – Йоле улыбнулась, а Эрик устало и как-то натянуто улыбнулся. – Ты нервничаешь, почему? Понятно… не уверен, что я ещё та студентка, в которую ты влюбился давным-давно. И не знаешь, как сказать. Я сильно изменилась, поверь. И характер уж точно не улучшился. Ещё не поздно отпустить меня.

– Нет, ты та же, даже лучше, немного повзрослела и, по-моему, подросла сантиметров на десять. А ещё ты стала намного ближе и дороже для меня. Я боюсь только, что ты опять исчезнешь. Боюсь сделать или сказать глупость. Боюсь напугать, случайно обидеть и потерять тебя, теперь уже навсегда.

– Это пройденный этап, всё это ты уже сделал в полном объёме, а я всё равно оказалась рядом с тобой. Вельден, ты же никогда не был трусом. Будь собой, а там увидим. Если честно, я не хочу больше исчезать и быть совсем одной устала. А если ты будешь со мной хоть какое-то время, то это, думаю, не самый плохой для меня выход из одиночной камеры кошмара.

Вельден наклонился и поцеловал так, что у Йоле перехватило дыхание. А он не мог остановиться, всё ещё не веря в безнаказанность поцелуев и вообще в реальность происходящего. Вовремя опомнился, Йоле уже почти теряла сознание от слабости.

– Я люблю тебя и сделаю всё, чтобы ты никогда не захотела исчезать. Позволь мне доказать это, прошу.

Йоле не ответила, а кивнула, улыбнувшись. Остановившиеся впереди и сзади них машины охраны сигналили фарами. Эрик нажал на клаксон, и колонна двинулась с обочины.

Дом Эрнста был километрах в двадцати от города. Йоле никогда бы не нашла его, даже если бы захотела. Проехав подъёмные железные ворота, ещё несколько минут двигались по хорошо освещённой аллее среди великолепных сосен. Ленка слишком устала, чтобы изучать окрестности, и даже дом не рассмотрела. Внедорожник остановился на площадке у парадного входа.

Эрик, не глуша двигатель, вышел из машины. Навстречу ему шёл молодой мужчина в тёмном камуфляже:

– Доброй ночи, Эрнст Генрихович, мисс. Помощь нужна?

– Привет, Игорь, заберите пакеты, мой портфель из багажника и отнесите в холл, пожалуйста. А потом отгоните машину в гараж. Спасибо.

Парень кивнул и занялся выгрузкой багажника. Эрнст открыл пассажирскую дверь:

– Прошу вас, сударыня, в мои нескромные апартаменты.

Йоле встала, выпутавшись из пледа, и тут же оказалась у него на руках:

– Поставь меня на место, я сама могу ходить. Мне неловко. Эрик, я кому сказала?!

– Нет, Мышка моя, в этот дом ты войдёшь только так, и вообще я готов всю жизнь носить тебя на руках. Так хоть буду уверен, что не исчезнешь. – Он не отпустил её и на лестнице, донеся до спальни в мансарде третьего этажа.

Опустил на просторнейшую кровать посередине невероятно огромной комнаты.

Потом вышел в боковую дверь и вернулся со своей футболкой:

– Извини, больше пока ничего другого предложить не могу. В ней тебе будет удобнее спать, чем в халате. Утром обязательно подыщем более подходящий вариант.

Йоле встала, взяла одежду и строго глянула на него.

– Ладно, отвернусь, за поцелуй после. – Эрик прикрыл ладонями глаза.

Убедившись, что он не подглядывает, Ленка сняла халат с засохшими пятнами крови, натянула футболку, которая закрывала ей колени, а короткие рукава доставали до локтей. Она рассмеялась и обернула оставшуюся ширину вокруг себя. Точно ещё две, таких как она, можно засунуть, даже место останется.

– Ничего себе! Это я такой большой или ты такая кроха? Завтра обязательно что-нибудь более подходящее найдём, а то ты в этой футболке потеряешься, – засмеялся он. – Устраивайся, я на минутку, – погасил свет, оставив торшер у входной двери, вышел.

Йоле только успела забраться под одеяло, как он вернулся с двумя бокалами, наполненными тёмной жидкостью.

Эрнст присел рядом и протянул ей один бокал:

– Это очень хорошее коллекционное южноафриканское вино, которое я берёг девять лет только для того, чтобы выпить с тобой, когда ты войдёшь в этот дом. – Он коснулся её бокала своим и отпил.

Йоле сделала глоток, подержав во рту, как учил один хороший друг.

– Вино классное. Спасибо. Это то, что было нужно.

Очень хотелось пить и она, не раздумывая, осушила весь бокал. Потом поднялась и чмокнула Эрика в щёку.

– За то, что отвернулся и уже дважды спас мне жизнь, – улыбнулась и свернулась калачиком на краю кровати.

Обалдевший и дико уставший мужчина отставил вино, лёг рядом, осторожно обнял нахалку, всё ещё не веря в то, что она рядом. Вырубились оба почти мгновенно.

А во сне Йоле снова была в подвале. Опять висела, растянутая, на балке. Валид с простреленной головой спрашивал тихим шёпотом про отца и протыкал бок раскалённым железным пальцем. Она вырывалась и билась в державших её железных обжигающе горячих руках и верёвках. Кто-то тыкал иголками. Боль стала настолько невыносимой, что она проснулась. Йоле попробовала подвигать руками, не получилось, их на самом деле крепко держали. Она в отчаянии и ужасе дёрнулась, вскрикнула.

– Мышка, тихо, это только сон. Всё хорошо, я с тобой. Тихо, моя хорошая, сейчас легче станет. Успокойся, ты в безопасности. Сейчас уснёшь и увидишь только хорошие сны. Спи, солнышко моё зеленоглазое.

Голос знакомый и родной, Йоле постепенно успокоилась, боль прошла. Уснула уже без видений.

Когда она проснулась, то долго не могла сообразить, где находится. Не было уже ставших привычными, мониторов, ничего не попискивало и не жужжало. Стены не белые, а уютно-бежевые. Напротив кровати плазма на полстены. Красивая резная мебель из светлого дерева и светлой ткани. Она посмотрела наверх – там было небо, голубое и чистое, с лёгкими белыми облачками.

– Да, явно переборщили с препаратами, – заключила она, повернула голову и вздрогнула, увидев спавшего рядом Эрика.

Потёрла глаза и начала соображать. Постепенно вспомнила, что это его дом, просто они вчера поздно приехали, да ещё и вино пили. Поразилась про себя своему тугодумству и короткой памяти. Почему-то раньше за собой такого не замечала. Очень хотелось в туалет, но где он находится, не имела, ни малейшего представления. Йоле тихонько приподнялась, но тут же была схвачена и крепко прижата.

– Доброе утро, Мышка. Сбежать хотела?

– Ненадолго. Скажи, пожалуйста, а где у тебя можно умыться?

– В смысле руки помыть или душ принять?

– Понятно, издеваешься. Хоть что! Ладно, поясню особо одарённым. Стыдно признаться, – Йоле покраснела, – но помнишь бессмертные слова доцента Дубового с кафедры урологии: «Пусть лучше лопнет моя совесть, но не мочевой пузырь!» Так вот совесть моя почти лопнула. И хватит жевать подушку, я же вижу, как тебе весело. Быстрее или будет стыдно!

Эрик ткнул пальцем на дверь справа от кровати, давясь от смеха.

Такой сантехники она не видела даже по телевизору. Масса кнопочек (как в кабине космолёта), всё сверкает. Целая стена шкафчиков и полочек. Противоположная стена – сплошное зеркальное полотно, в которое Йоле побоялась взглянуть на себя даже случайно. Но раковина умывальника была такой крошечной, что умыться, не налив воды на пол, было просто нереально. Непонятно зачем над ней висело четыре автоматических диспенсера для мыла, тканевое и бумажное полотенца. Можно ещё поизучать, но зачем? Если только в порядке расширения своего кругозора, как живут нынче буржуи. Устыдившись недостойных мыслей, она вышла и врезалась в поджидавшего её Эрика.

– Господи, я с тобой точно со стыда сгорю.

– Не надо. А если начнёшь сгорать, то потушу. Я тебе пока не могу весь дом показать, он очень большой. Пойдём, покажу пока самое ближнее и важное. – Он взял её за руку и повёл в противоположную сторону от двери.

Справа вся стена была зеркальная, с непонятно откуда идущим светом, а слева оказался стенной шкаф размером с её комнату в квартире отца или гораздо больше, с вешалками, полочками и шкафчиками – пустыми. Дальше был большой зал с огромным из гранёного прозрачного стекла джакузи посередине, душевой кабиной в углу, невероятный туалетный стол в полстены с умывальной раковиной посередине, а над столом зеркало и много пустых полочек и шкафчиков. Завершало картину панорамное окно на две стены, на полу живые цветущие розы в вазонах и орхидеи в висячих кашпо, возле окна массажный стол и кофейный столик с двумя бамбуковыми креслами. Из окна открывался бесподобный вид на разноцветный лес.

– Это что это такое, санузел? – Йоле растерялась.

Чистота стерильная, еле ощутимый запах роз и ванили. Это помещение было явно больше всей её квартиры раза в полтора.

– Тебе не нравится? Только скажи что и я всё переделаю.

– Нет, мне всё нравится, только… Я привыкла к более скромным условиям, а это меня здорово пугает. А почему так пусто, где твои вещи?

– Мои, как ты выразилась санузел и гардероб, в другой стороне. По-моему, нельзя сталкиваться в таких интимных местах случайно. Согласна?

– Эрик, мне страшно. Я боюсь что-нибудь сломать. Наверное, всё это стоит целое состояние. И всё такое красивое и стерильное!

– Не бойся, ломай, не проблема. Я закажу новое, если не починим. Завтра привезут плазму и музыкальный центр, вон там установим. Сможешь расслабляться в джакузи с мыльными пузырями и слушать Жан-Мишель Жара или мультики смотреть. Интернет и спутниковые программы есть во всех помещениях дома и усадьбы.

– Усадьбы? Кто же ты такой, Вельден? – Йоле с подозрением уставилась на него, потом стало стыдно. Покраснела и перескочила на другую тему: – Мне очень неловко, но не буду же я всё время ходить в твоей майке? Может, съездим ко мне за одеждой?

– Не-а. Мне и так нравится. – Он притянул её к себе за рукав. – А без одежды ещё больше понравилось бы.

– Прекрати, пожалуйста, не надо. – Йоле сразу сникла и попыталась отстраниться.

– Я размечтался не вовремя, прости меня, язык мой враг мой. – Он опустился на колени, прижался носом к груди. – Мышка, я каюсь между прочим.

– Перестань. Вставай.

– Не встану, пока не простишь. – Он так жалобно посмотрел, что сердце скромницы дрогнуло.

Она наклонилась, поцеловала в лоб:

– Но не говори так, пожалуйста.

– Договорились, но говорить буду про себя, глубоко в мыслях. А кое-что на первое время из одежды я на днях уже купил. Вон там в пакетах. – Он кивнул на кресло возле окна.

Пакеты, свёртки самого разного размера и разных цветов заполонили всё пространство под столиком и на обоих креслах. Йоле удивлённо глянула на него, потом перевела взгляд на свёртки. А Эрнст пристроился на край массажного стола, скрестив руки на груди, предвкушая её восторженную реакцию.

– Знаешь, я, наверное, потом, что-то мне как-то нехорошо. – Голова кружилась и комната вместе с нею.

Эрик поймал её возле самого пола. Уложив на кровать, вытер салфеткой испарину со лба.

Не открывая глаз, Йоле тихонько прошептала:

– Намучаешься ты со мной. Наверное, не надо было спешить уезжать из больницы, Валида же больше нет. Он сказал, что скоро придёт твоё и Кирилла время, что вами займутся другие. Эрик, значит, это ещё не конец? И я жива, дело не завершено, понимаешь?

– Ничего, мы вместе и мы справимся. Забудь о Валиде, забудь обо всём. Его больше нет, а Ланской лучший в своём деле. Здесь ты в полной безопасности. Всё будет хорошо, верь мне.

Эрнст провёл пальцами по шее: странно, пульс замедленный и слабый. Руки и ноги стали ледяными. Проверил температуру тела – тридцать пять и пять градусов, давление так же снижено. Метнулся к бару, достал бутылку перцовки. Налив себе щедро в руку начал быстро растирать сначала ступни, потом руки. Разогрел их до почти нормальной температуры, укутал в шерстяной плед. На скулах его Мышки появилось подобие румянца, и пульс стал учащённым, но довольно сильным. Отдал распоряжение на кухню по внутренней связи и через пару минут принесли чашку бульона и закрытый термос. Сначала с ложки, потом по-нормальному заставил её выпить очень крепкий и обжигающе горячий ароматный куриный бульон с небольшим добавлением красного перца.

– Спасибо, мне уже лучше, только холодно. – Йоле начало морозить так, что стучали зубы и её ощутимо трясло. Температура уже в норме, значит, запоздалая реакция нервной системы. – Не надо из-за меня что-то менять, пожалуйста. И плазму не надо. И одежды столько тоже не надо. У меня и так всё есть, дома.

– Надо, всё только для тебя, Мышка. Давай-ка выпей ещё вот это и сразу же согреешься. – Эрик налил в другую чашку из термоса жидкость цвета болотной тины с запахом душистых трав, мёда и корицы.

Йоле отпила глоток, и её желудок устремился вверх, вместе со всем содержимым. Но обошлось.

– Это что такое? Компот из дуриана наоборот? – Йоле уворачивалась от чашки как могла.

– Почти. Тибетский чудо-чай, спасший немало любителей острых ощущений в горах. У альпинистов и спасателей он в заслуженном почёте. Нужно всё выпить, а через два часа ещё. Не самый приятный напиток, но действенный. Сам не раз пил и Ланского в прошлом году поил. Все выжили. Пей давай быстренько.

Ленка предпочла поверить. Заставила себя проглотить горячую противную жижу практически залпом, подавляя рвотный позыв. Эрик же, раскутав, стянул с неё футболку. Йоле вытаращила глаза, не в силах сопротивляться и даже говорить от такой неслыханной дерзости. Доктор же разделся, лёг рядом, укрыл себя и её сначала пледом, потом сверху одеялом и крепко прижал к своему невозможно горячему, подрагивающему телу.

– Ты что творишь, извращенец?! – К Ленке вернулась способность говорить, но не двигаться.

– Милая, даже не рассчитывай пока. Просто метод согревания наших далёких предков, проверенный ни одним поколением. Что на свете лучше всего разгоняет и заставляет кипеть кровь? Что вселяет жизнь в остывшее тело, от чего каждой клеточке становится жарко? Правильно, горячее тело любящего человека. – Он сильнее прижал Йоле к груди, растирая спину и лихорадочно целуя губы, лицо. – Любимая моя, девочка моя. Столько лет мечтал оказаться с тобой в одной постели, и вот сбылась мечта идиота. Господи, неужели я не сплю?! Йолечка, малышка моя.

Йоле вздрогнула, попыталась отстраниться, но легче сдвинуть Эльбрус с места. Ей было очень не по себе:

– У меня сейчас швы разойдутся, ты же, как медведь, сильный.

Он ослабил захват, и Ленка смогла повернуться на другой бок, спиной к спасителю. Свинство, наверное, но лежать на оперированной стороне было больно, да ещё и уткнувшись в его щёку. Но лучше не стало, прижал так же сильно и грудь попала в его ладонь. Эрнст легонько коснулся губами шеи, плеча, как-то судорожно вздохнув. Йоле чувствовала, как от жара его тела к ней возвращается жизнь. Другая ладонь на её животе стала невыносимо обжигающей и подрагивала. Йоле снова попыталась освободиться, но как это сделать, не обидев, не придумала. Однако сопротивление вернуло Вельдена в реальность, не очень радужную.