Текст книги "Неженка и Ветер"

Я перед вами виновата…

Женское сердце, как глубокий океан,

таит в себе глубокие секреты

Неизвестный автор

Денис посмотрел на градусник. Температура спала.

– Ты зря напугалась, Катенька, – успокаивающе сказал он, – У детей так часто бывает. Сегодня есть температура, а завтра уже всё в норме. У Антошки просто режутся зубки.

– Я так испугалась… – произнесла Катя жалобным тоном, – И тебя не было дома!

– Ну вот! Стоит мне ненадолго оставить тебя, крошка, и у тебя обязательно что-нибудь случается, – снисходительно ответил Денис, подошёл к девушке и ладонями обхватил её за голову, заставил посмотреть в свои серые насмешливые глаза.

– Не оставляй меня одну, Денис… – Катя посмотрела в ответ взглядом маленького беззащитного потерянного ребёнка. Нежные губы её капризно дрогнули. Выражение глаз Дениса перестало быть насмешливым, наоборот, в них появилась такая грусть и боль, что Катя вздрогнула.

– Катенька, я всё же должен буду уехать…

– На смену? Но ты только что вернулся.

– Нет, не на смену. В другое место. Навсегда.

– Но зачем… Нет, Денис! Нет! Я не выдержу… Я не смогу без тебя!

Денис заметил, что в дверях стоит мать. Наверно, она уже давно так стоит и слышит их отчаянный разговор, потому что как только Полина встретилась со взглядом сына, полным душевной боли, то смутилась.

– Денис, нам надо поговорить, – как-то странно-напряжённо произнесла Полина и сразу же побледнела, руки её задрожали, – Мне трудно об этом говорить, но… Я должна! Я… Не могу так сразу… Давай подождём до вечера, когда вернётся Егор. Мне нужно сказать вам всем… Очень прошу, не уходи, подожди до вечера…

Денис растерянно кивает, а Катя непонимающе, но уже интуитивно испуганно переводит взгляд на мать и сына. А Полина стыдливо прячет взгляд и исчезает в дверях. Странно…

Сначала Полина накормила мужа ужином, ждала, пока он поест, и нервно сжимала под столом руки от напряжения. Егор заметил состояние жены, отодвинул тарелку и спросил:

– Полинька, что случилось?

Она вскочила, метнулась к окну, а потом к двери.

– Мне нужно позвать сына и дочь… – пролепетала она растерянно, – Мне нужно вам всё рассказать…

Егор с тревогой наблюдал за женой, но останавливать её не стал. Катя укачивала малыша в своей комнате, а Денис так и не выходил из гаража, когда Полина суетливо побежала их искать. И когда они пришли, то встали по разным сторонам. Денис так и не прошёл в кухню, остался стоять в дверях, опираясь плечом о дверной проём, а Катя испуганной тенью метнулась в угол. Полина села на стул и тяжело вздохнула:

– Не знаю, с чего и как начать… – произнесла сбивчиво она, перебирая пальцами бахрому на скатерти, никто не пытался перебить Полину или приободрить. Все тревожно и напряжённо молчали. И она продолжила уже более решительно, – Простите меня… Я перед вами виновата… Я думала, что никогда и никому об этом не расскажу. Теперь я вижу, что ошибалась… Я молчала и мучила вас. Девятнадцать лет назад, когда я жила с Володей, к нам в дом приехала женщина, точнее девушка. Молодая совсем, светленькая, худенькая очень, с грудным ребёнком на руках. Сказала, что это ребёнок Володи… Сказала, оставила и уехала. Я надеялась, она вернётся за ребёнком, но она больше ни разу не появилась здесь.

Катя подняла затравленный испуганный взгляд, а Егор не удержался, спросил:

– Ты не рожала от Володи? Катя – дочь Володи?

Полина кивнула.

– Только Маша знала об этом. Нам удалось это утаить даже от моего брата Артёма. На прииске был мёртвый сезон, а весной я попросила отпуск на лето. Все думали, что я в декрете… Артём был в гостях у бабушки вместе с Денисом в то лето… А когда ты вернулся из зоны, Кате было уже четыре года. Ты решил, что пока тебя не было пять лет, я родила дочку. Когда я осталась одна с ребёнком, то начала заботиться о малышке и с каждым днём понимала, что не смогу её отдать. Долгое время я боялась, что та девушка вернётся и заберёт у меня Катю. Но она так и не вернулась. Я потом спрашивала у Володи, но он тоже ничего не знал о судьбе девушки, которая родила ему ребёнка.

Катя стояла в углу за шторой и тихо плакала, не в силах вымолвить ни слова. А Денис не отрывал недоверчивого напряжённого взгляда от матери.

– Имя ребёнку дала ты, Полина? – спрсил Егор.

– Да, имя дала я. Но, к сожалению, день, когда девочка родилась, её мать не сказала, а я не спросила… Твоим днём рождения, Катя, стал день, когда я впервые тебя увидела.

Катя продолжала тихо плакать, её испуганный взгляд метался по лицу Полины.

– Ты моя доченька, ты моя родная… – произнесла Полина, ласково взглянув на девушку, – Ты стала моей девочкой с первой минуты, как я тебя увидела.

– Ты и моя дочка, – поддержал Егор, – Моя, и больше ничья. Даже ни Володькина.

Катя метнулась к двери, пробежала мимо Дениса, который от растерянности не успел её остановить, и выбежала из дома.

– Ей нужно время прийти в себя, – понимающе сказал Егор, подошёл к жене и обнял её.

– Я за Катей, – коротко произнёс Денис и метнулся на улицу вслед за Катей.

Полина прижалась к плечу мужа, тяжело вздохнула.

– Зачем же ты от меня-то скрывала это? – с мягким упрёком произнёс Егор.

– Боялась… – тихо ответила Полина, – Сразу, как ты вернулся, не сказала, а потом, когда ты уже считал, что это моя дочка, не стала переубеждать. Ты знаешь… – Полина подняла голову, а Егор ласково пригладил волосы жены, – Я и вправду поверила, что она моя дочка. И не хотела себя в этом разубеждать. Но в этом моя ошибка! С самого начала было заметно, что для Дениса она никогда не была сестрой.

– Ладно, Полинка, – примирительно произнёс Егор, – Не переживай, они сейчас сами между собой разберутся. А я рад, что я единственный мужчина, от которого ты родила ребёнка, Полинка.

Он улыбнулся, и Полина улыбнулась в ответ.

Катя бежала не видя под ногами дороги, только чувствовала, как жёсткая прошлогодняя трава больно царапает её по ногам. Остановилась она только возле берега реки, припала к стволу старой берёзы и закрыла глаза, из которых продолжали литься слёзы. Грудь её тяжело вздымалась от сбившегося дыхания. Она даже не заметила, как Денис нагнал её, подошёл к берёзе, но дотрагиваться не стал.

– Любимая моя… – выдохнул он, тоже тяжело и сбивчиво дыша от быстрого бега, – Как камень с души свалился…

Катя подняла голову и взглянула на него. До её затуманенного таким неожиданным известием сознания, стала доходить суть произошедшего.

– Ты мне не брат… – удивлённо прошептала она дрожащими губами.

Денис кивнул, отошёл и сел прямо на пожухлую пыльную траву.

– Надо же… Лёд на реке уже прошёл, – удивился он. И это прозвучало так, как будто освобождённая за ночь ото льда река стало событием более неожиданным, чем известие, которое они узнали. Денис произнёс, глядя на мутную тёмную воду, – А я всегда это чувствовал. Чувствовал, что ты мне не сестра.

Катя смотрела на него расширенными зрачками, мокрыми от слёз глазами, и в эту секунду она вышла из ступора.

– У меня нет ни матери, ни отца, – проговорила она с горечью, – Моя семья оказалась не моей. Всё, что я считала своим, – не моё. Я подкидыш. У меня даже не было имени. И я даже не знаю дату своего рождения. Нет, у меня где-то есть пьяница-отец, которому всегда было безразлично, что со мной!

– Катя, не говори больше так никогда! – возмутился Денис, – Ты что, после признания мамы стала любить её меньше? Или вообще перестала к ней что-то чувствовать?

– Нет, нет! – порывисто возразила девушка, – Но раньше я считала, что её любовь принадлежит мне по праву рождения…

– Ничего не изменилось, поверь, – Денис встал с земли, отряхнул брюки и приблизился к девушке, осторожно убрал прядь волос, упавших Кате на щёку, ей за ухо, – Всё так же, как и было раньше. Помнишь, когда ты маленькая упала в прорубь? Я знаю, ты не любишь об этом вспоминать, но сейчас вспомни, Катенька! Как мама переживала, что ты получишь воспаление лёгких и боялась даже на пару минут отойти от тебя. А вспомни, как мама ночью через весь посёлок бежала к отцу, чтобы он отвёз тебя на машине в больницу. А когда пьяный Володя посадил тебя в машину и увёз, помнишь? А мама осмелилась просить помощи у Стаса Иващенко, и он поднял на твои поиски целый взвод. Помнишь?

Катя согласно кивнула, едва сдерживая слёзы.

– И после этого ты считаешь, что ты не дочь Полины Вольской?

– Нет, она моя мама, – со слезами в голосе поспешила возразить Катя, – Моя единственная и родная мама…

Денис обнял Катю, крепко прижал к себе.

– Тогда пойдём домой, Катенька. Не заставляй маму и на этот раз волноваться за тебя.

И они, взявшись за руки, медленно пошли по тропинке к дороге. На пути им попался прошлогодний стог сена. Денис отпустил руку Кати, подошёл к стогу, вдохнул свободно и счастливым взглядом посмотрел на девушку.

– Ты мне не сестра… Не сестра! – довольно прокричал он и упал спиной в сено, широко раставил руки, посмотрел в огромное весеннее небо, уже начинавшее темнеть на горизонте. На его губах блуждала счастливая улыбка. Таким безумно счастливым Катя ещё ни разу его не видела.

– Ты этому так рад? – с обидой спросила она.

– Рад?! – Денис посмотрел на девушку, стоящую перед ним на тропинке, – Да я счастлив, что ты мне не сестра! Ты моя девушка! Ты. Моя. Девушка, – чётко повторил он каждое слово и засмеялся. А потом резко поднялся, схватил Катю за руку и повалил в сено. Катя вдохнула прелый запах, оцарапалась щекой о жёсткие сухие травинки и улыбнулась. Её лицо всё ещё было опухшим от слёз, её глаза всё ещё были влажными, но губы уже растянулись в широкой счастливой улыбке. Она тоже вдохнула сырой прохладный воздух и посмотрела в небо. Так они и лежали, не смотря друг на друга, но смотря в одном направлении и чувствуя радость, лёгкость и счастье друг друга.

– А знаешь, Денис… – произнесла девушка, – Мне даже жалко, что я никогда больше не назову тебя братом.

– А мне нет, – легко возразил Денис, – Мне не жалко, что я этого больше не услышу.

– Любимый мой… – прошептала девушка, стыдливо закрыла лицо руками и опять прошептала, – А так нравится?

– Нравится, – сразу же довольно ответил он, – Я никогда до этого в своей жизни не чувствовал себя таким счастливым, как сейчас. Оказывается, я вообще до этого не знал, что такое счастье.

Домой они всё-таки вернулись быстро. Пришли, всё так же держась за руки, вошли через порог. Полина и Егор сидели возле окна и терпеливо ждали их возвращения. Катя подбежала к Полине, бросилась ей в ноги, упала на колени, схватила её руки и со слезами горячо заговорила:

– Мама! Мамочка моя… Прости меня… Прости…

Полина мягко освободила свои руки, обняла Катю и прижала к себе:

– Моя девочка… Ты моя девочка… – и почувствовала, как у неё тоже слёзы застилают глаза.

Ветер кружит черёмухи цвет…

Нет в природе промаха.

Свой всему черёд…

Отцветёт черёмуха – и придёт тепло.

Илья Гуревич

Катя встретила Дениса возле развилки, там, где просёлочная дорога уходила далеко в поля, покрытые синеватой дымкой. Восточный ветер приносил запах весенней тайги, и над посёлком возвышались зеленеющие сопки. Молодые люди шли по просёлочной дороге, втайне радуясь, что путь домой такой долгий. По обочинам разрослись густые кусты черёмухи и сейчас во время нежного цветения они благоухали и сыпали на дорогу снегом своих купенно -белых цветов. Денис взял Катю за руку и увлёк с дороги на тропинку под раскидистые черёмуховые ветви. Он обхватил её лицо ладонями и осторожно прикоснулся к её губам своими губами. Катя испуганно оглянулась на дорогу, и черёмуховый цвет упал в её светлые волосы.

– Денис, а если увидят? Нас ведь считают братом и сестрой. Ну, то есть считали раньше… Давай не будем на улице…

– Катенька, мы уже не брат и сестра, и это уже все знают, – возразил Денис, осторожно перебирая лёгкие пряди и убирая запутавшиеся в них белые черёмуховые листочки.

– Всё равно неудобно, все переговариваются…

– Поговорят и перестанут, когда что-нибудь другое произойдёт. Тогда всё внимание будет обращено на кого-нибудь другого. Ты же знаешь, Катюша, как у нас в деревне бывает. А я всё равно буду тебя целовать.

Денис прижал девушку спиной к стволу дерева, держа её за голову большими сильными ладонями, и стал покрывать её лицо лёгкими, но жадными поцелуями.

– Но мне нужно привыкнуть, что ты мне не брат… – пыталась слабо возразить девушка.

– Вот и привыкай, – и он обхватил её губы своими губами. И Катя забыла обо всём, о том, что их могут увидеть любопытные глаза, о перешёптывании за их спинами, об осуждающих взглядах. Был только он, её любимый мужчина, его горячие жадные губы, его сильные требовательные руки. Катя обмякла и прижалась к его телу своим тонким трепещущим телом.

Когда они снова вышли на дорогу, губы у Кати были опухшие от поцелуев. Молодые люди шли медленно, наслаждаясь своим счастьем, а вокруг цвели и покачивались в лёгком весеннем воздухе облака черёмухи, щебетали птицы, по пронзительно-чистому небу плыли редкие облака.

– Чиста небесная лазурь,

Теплей и ярче солнце стало,

Пора метелей злых и бурь

Теперь надолго миновала

И сердце сильно так в груди

Стучит, как будто ждёт чего-то,

Как будто счастье впереди

И унесла зима заботы…

– произнесла Катя, вспомнив строчки стихотворения.

Свернув на центральную улицу, они увидели, как к магазину подъехал роскошный джип, который принадлежал владельцу прииска. Из машины вышел генеральный директор Илья Алексеевич Евсеев. Этот солидный мужчина сорока с небольшим лет, в дорогом костюме из тонкой серой шерсти, неторопливо направился к дверям магазина. У него уже просматривалось выпирающее над ремнём брюк брюшко, а на голове виднелись залысины. Следом за ним из джипа выпорхнула молодая рыжеволосая девушка, одетая в ярко-синее обтягивающее платье, на ногах туфли с высоким каблуком. Это была Ирэна. Она подхватила Илью Алексеевича под руку и пошла рядом с ним. Обернувшись, она увидела Дениса и Катю, на миг смутилась, встретившись взглядом с Денисом, и быстро отвернулась.

Катя растерянно смотрела на нового мужчину своей бывшей подруги, затем испуганно перевела взгляд на Дениса. Но он, почувствовав взгляд Кати, повернулся к ней и успокаивающе улыбнулся.

– Как хорошо, что ты теперь моя, – произнёс он.

– Ты совсем к ней ничего не испытываешь? – тревожно спросила девушка.

– Катя… Я всегда чувствовал неизбывную тоску. Я заставлял себя обращать внимание на других девушек, думал, что всю жизнь обречён мучиться от этой тоски… скрывать от всех и от тебя. Теперь мне легко, потому что всё это в прошлом, – искренне ответил Денис.

– Денис, пошли быстрее, – поторопила Катя, – Я не хочу с ней встречаться. Они скоро выйдут обратно.

– А давай свернём на другую улицу? – предложил Денис.

– Там идти дольше в обход, – возразила Катя.

– Вот и хорошо, – Денис потянул девушку за руку к повороту между домами, – Хочу с тобой ещё помиловаться в тихом уголочке.

Катя прыснула от смеха и послушно пошла за ним. А пока шла, думала об этой неожиданной встрече. Она смотрела на Дениса. Молодой парень, крепкий, с твёрдыми мускулами, высокий и очень симпатичный, черноволосый и сероглазый. И неужели Ирэна предпочла ему этого невысокого, начинающего полнеть и лысеть мужика?! Хотя, конечно, Ирэна выбрала не мужчину, а его статус и богатство. Сделала выбор умом, а не сердцем. Возможно, она нашла своё счастье… Кате, по крайней мере, так хотелось надеяться на это.

Укачав малыша и осторожно уложив его в кроватку, Катя подошла к зеркалу над комодом, подняла руки над головой, собираясь снять с пучка волос шпильки, как почувствовала сильную ладонь, сжавшую одновременно обе её руки над затылком. Катя тяжело вдохнула, но выдохнуть не успела, вторая ладонь мужчины обхватила её талию, надавила на живот. Денис легко приподнял девушку и усадил к себе на колени, не отпуская её сомкнутых за головой рук, он заставил Катю прогнуться ниже. Она напряжённо и внимательно смотрела в серые глаза, как заворожённая, не смея отвести взгляд. Эти завораживающие глаза приблизились, горячие губы прикоснулись к пульсирующей венке на тонкой девичьей шее. Его ладонь, тоже горячая, прошла вдоль её тела, по трепещущей груди, животу, задрала подол платья и стала гладить ногу, тонкую коленку… Катя, задыхаясь, следила за движением его руки, а когда его ладонь оказалась под тонким кружевом трусиков, Катя зажмурила глаза, изогнулась всем телом, но крепкий захват её рук над головой не ослабевал, заставляя девушку лежать в той позе, которая была удобна ему. А она, как бабочка, проткнутая острой иглой, трепыхалась в его руках. Она сама не поняла, упустила тот момент, когда всё вышло из под контроля, когда его настойчивые пальцы проникли глубоко в неё и поглаживали её уже там, внутри… Только резкий спазм, болезненно – сладкий, заставил её тело задрожать сильнее, задышать часто и поверхностно. И когда она снова решилась открыть глаза, то встретила тот же внимательный взгляд серых глаз, не прекращающий следить за ней ни на секунду.

А потом была ночь… Катя не помнила, сколько раз она вот так выпадала из реальности и дрожала от этой сладко-мучительной судороги, она только помнила, что он очень медленно выходил из неё, а потом одним быстрым сильным движением снова глубоко проникал, а она металась в его руках и стонала как безумная. А когда, обессиленная, засыпала прямо на его влажном горячем плече, то её безжалостно выдёргивали из глубокого сна, и всё начиналось опять… Под утро у Кати совершенно не осталось сил, и весь день она двигалась как в полудрёме, а ночью опять трепыхалась бабочкой под горячим сильным телом мужчины.

И только через пять месяцев, стоя у зеркала и внимательно осматривая себя, Катя с удивлением обнаружила, что её живот снова округлился. Она спросила вошедшего в спальню Дениса:

– Денис… Тебе не кажется, что я потолстела?

Он подошёл к ней сзади, обхватил ладонями её живот, поглаживая:

– Заметил, – ответил он довольным тоном, – Так намного лучше, есть за что подержаться.

– Денис! Я серьёзно! – осекла его Катя, – У меня пять месяцев задержки.

Руки Дениса замерли на её животе.

– Кать, ты беременна? – его голос звучал напряжённо.

– Получается, да… – растерянно подтвердила Катя, – Меня не тошнило, я не хотела спать, и вообще прекрасно себя чувствую, не так как в тот раз…

– И если бы не появился живот, ничего бы и не заметила, – закончил за неё Денис, – Кать, ну как так можно быть такой безалаберной?

– А откуда мне знать, если я себя хорошо чувствую?

– Катя, – снова перебил её Денис, и в голосе его звучал упрёк, – Ты обещала мне принимать контрацептивы. Почему ты этого не делала?

Катя отстранилась от него и взглянула обиженно.

– Денис! Ты не рад, ты не хочешь ребёнка! – в голосе тоже звенела обида, а на глазах уже готовы были выступить слёзы.

Денис смутился, порывисто обнял девушку, начал гладить по волосам, успокаивая:

– Ну что ты, маленькая, очень хочу, – примирительно начал он, – Но я не хочу тобой рисковать!

– В этот раз всё будет иначе! – Катя посмотрела на Дениса упрямым решительным взглядом, – Я это чувствую, я это знаю…

– Катька, зараза, что же ты со мной вытворяешь… – проговорил Денис, спрятав лицо в её волосах, вдыхая их цветочный запах и пытаясь успокоиться.

А вечером, как будто Кате мало было упрёков Дениса, её упрекала мама, назвала её кошкой.

– Ты, Катя, как кошка! И года не прошло, как родила. Разве так можно?! Нужно же восстановить силы после первых родов, а ты уже опять брюхатая! И, пока пузо на нос не полезло, даже не заметила этого! Я понимаю, что вам с Денисом невтерпёжь, но ведь можно было позаботиться о предохранении! – Полина стыдила и упрекала дочь, пока не заметила, что всё это время, пока она говорила, Катя и Денис сплели пальцы своих рук под скатертью стола и бросали друг на друга быстрые жадные взгляды.

– Да ну вас! – Полина махнула рукой и примирительно вздохнула, – Что уж теперь! Только если родится девочка, назовите её Софьей. Так я обещала Егору, что его внучка будет носить это имя.

– Красивое имя, – согласился Денис.

– Мне тоже нравится, – поддакнула ему Катя.

Растратишь все чувства на страсть —

Не познаешь нежность и тепло любви.

Eugene Ryabyi

Устроиться работать охранником в ночном клубе, пока на прииске мёртвый зимний сезон было не очень хорошей идеей, как понял Игнат. Но Серёга Остапенко так расписывал плюсы этой работы, что Игнат поддался уговорам. В самом деле, а почему бы и нет? Сидишь в тепле, физически ничего не делаешь. Вот только всю ночь почти не удаётся сомкнуть глаз, нужно смотреть за порядком в главном зале, а ещё по мониторам – коридор, подсобные помещения, двор и парковка. А, да, ещё туалеты. Многие посетители ночного клуба не знают или как-то забывают, что в туалете тоже стоят видеокамеры и ведётся съёмка. Но смотреть в мониторы Игнату не нравилось. К тому же, вот как сейчас, когда в один туалет зашла парочка, явно для того, чтобы справить свои физиологические нужды интимного плана. В такие моменты Игнат уходил включить чайник и навести себе растворимое дешёвое кофе «Пеле» из жестяной банки. Его напарник курил, но Игнат решил бороться с этой привычкой, проявить силу воли и не поддаваться на провокацию. Поэтому на предложения Серёги Игнат ответил отказом и потянулся к банке с кофе, по пути нажав на кнопку в электрочайнике.

– Ты смотри-ка… Какая красивая девочка… – услышал он восхищённый комментарий Серёги и невольно бросил взгляд на экран, – А мужик не промах! В отцы ей годится.

На экране монитора было видно лицо девушки. Ещё бы, она находилась в прямом ракурсе – стояла на коленях перед мужчиной. Лица мужчины не видать, только его спина. Пышные тёмно-медные пряди шикарным каскадом падали на девичьи плечи, красивые зелёные глаза и тонкие черты лица… Всё это показалось Игнату знакомым. Вот девушка открыла ротик и нежно-розовыми чуть пухлыми губами обхватила головку члена и начала посасывать.

– Вот это мужику сегодня подфартило, – гоготнул Серёга, а Игната как молнией обожгло. Он узнал девушку! Это же подружка Дениса. Или уже нет?..

– Отвернись, – резко приказал Игнат, – Не смотри.

– Это ещё почему? – возмутился напарник.

– Не смотри… Это девушка моего лучшего друга, – тихо произнёс Игнат, но сам отвернуться не смог. В это время мужчина на экране обхватил ладонями голову девушки и начал быстро и грубо совершать фрикции, проталкивая свой член глубоко в горло девушки.

– Да… – хмыкнул Серёга, – Не повезло твоему другу…

И отвернулся, прикурив сигарету. В этот момент вода в чайнике вскипела, то Игнат не обратил внимания. Он, как привороженный, смотрел на экран и сжимал до боли кулаки, а после, когда мужчина на экране заправил штаны и вышел, оставив девушку приводить себя в порядок, Игнат метнулся в коридор.

Он сам не понимал, что делает. Но в секунду пересёк холл и остановился напротив двери туалета. Через пару минут дверь туалета открылась, и вышла девушка. Волосы её уже собраны в хвост, на губы нанесена ярко-красная помада, на ресницах – тушь. Тонкая фигурка сильно обтянутая узким тёмно-сиреневым платьем, высокие каблуки на шпильках.

– Ирэна, – произнёс он. Девушка вздрогнула, остановилась и посмотрела на мужчину в форме охранника.

Уродливый шрам на половину лица, пытливый взгляд тёмных глаз, выступившие на шее вены, выдающие сильное напряжение. Где-то она уже его видела…

– Какого чёрта ты здесь делаешь? – спросил он.

– Кажется… ты друг Дениса? – догадалась девушка и в её взгляде промелькнула паника. Видя злой взгляд мужчины, она поспешила пояснить, – Мы с ним расстались. Давно.

Он промолчал. Смотрел на неё и молчал. Ирэна уже хотела пройти мимо, но он преградил ей путь и посмотрел в её испуганные зелёные глаза:

– Давай уйдём отсюда, Ирэна, – неожиданно предложил он, – Зачем тебе этот старый дядька? Тебе деньги нужны? Я дам их тебе. Только давай уйдём.

Ирэна смотрела настороженно. В её больших красивых глазах постепенно исчез страх, осталось только недоумение и что-то ещё… сожаление, что ли? Игнат не понял. Этот порочный взгляд из под тяжёлых тёмных ресниц, эти влажные изумрудные глаза… И в них грусть.

Игнат протягивает ей свою руку, его шершавая широкая ладонь слегка дрожит. Ирэна смотрит на его ладонь. И он чувствует, он знает, что ей так хочется ухватиться за его сильную ладонь и сбежать вместе с ним отсюда. Но… она резко отстраняется, отрицательно машет головой и уходит. Игнат слышит стук её каблучков по паркету. И этот стук каблучков тоже полон грусти. Игнат с силой сжимает в кулак свою протянутую руку.

А утром, как только встаёт морозное солнце, садится за руль своего старого внедорожника и едет в тайгу. Зимний рассвет над тайгой нежен, прекрасен, в утреннем тумане на голубоватый снег ложатся розово-жёлтые лучи восходящего солнца. Как на картинах Куинджи… «Вот если бы Ирэна была сейчас со мной… Она бы любовалась этой красотой», – думал Игнат. Но понимал, что Илья Евсеев (Игнат узнал того мужика, вспомнил его имя) может дать ей больше, гораздо больше, чем красивые рассветы.