Текст книги "Неженка и Ветер"

– Ирэна, как насчёт небольшой прогулки завтра? Обещаю, никаких медведей не будет.

Сердце девушки дрогнуло и оборвалось от восторга, ухнуло куда-то вниз. Но она заставила себя беспечно засмеяться:

– И злобных собак тоже не будет?

– Не будет. Только ты и я, – произнёс Денис так, что девушка вздрогнула от откровенности его ответа, и опять поспешила скрыть свои эмоции за шуткой:

– Почему животные так неравнодушны ко мне?

– Потому что ты притягательно красива, – ответил он серьёзным тоном, не сводя глаз с её лица, – Ну так как насчёт завтра?

– Я сама до тебя приду… – поторопилась ответить Ирэна, – Часов в семь, устроит?

– Я буду ждать, – произнёс Денис.

Ирэна развернулась и забежала в дом, прижалась спиной к двери, сжимая букет. «Притягательно красива…» – звучали его слова. Это о ней, о ней он говорит так!

Стас Назарович стоял у плиты и помешивал на сковороде солянку, внимательно проследив за дочерью взглядом, он увидел, как она ставит цветы в вазу и наливает в неё воды.

– Красивые цветы, ведь правда? – с восхижением произнесла она.

– Правда, донька, правда… – вздохнул он, – Правда, что ты родилась на мужскую погибель, рыжая бестия.

Ирэна хмыкнула и рассмеялась, скрывая за беспечным смехом душевный трепет и волнение. «Он назвал меня притягательно красивой….», – в который раз повторила она себе.

Вечерние сумерки сгустились. Но свет в комнате не включали, вполне достаточно приглушённого фона телевизора, показывающее какое-то американское кино. Катя даже не вникала, какое кино, боевик, комедия или мелодрама. Всё равно, не это важно. Молодые люди сидели на диване, взявшись за руки. Никита смотрел на Катю, его взгляд был грустным, потеряным. Девушка встала, решительно приблизилась к нему вплотную, положила ладони на его плечи. Парень обхватил её за тонкую талию.

– Никита, я хочу, чтобы сегодня у нас с тобой всё было, – тихо, но уверенно произнесла она.

Никита внутренне напрягся. Но не стал ничего переспрашивать или уточнять. Он поднялся и осторожно прислонился губами к виску девушки, прикрыл губами пульсирующую голубую жилку. Затем обхватил её лицо дрожащими от волнения ладонями и прикоснулся губами к нежной щеке. Его губы очень лёгкими трепетными поцелуями заскользили ниже, встретились с губами девушки. Поцелуй получился лёгким, нежно – трепетным, пугливым.

– Никита, пожалуйста, смелее. Тебе я разрешаю всё… – сбивчиво произнесла Катя чуть охрипшим от волнения голосом.

Руки Никиты дрожали, когда он раздевал любимую девушку. Расстегнув пуговки на её блузке, он заставил себя спросить:

– Может быть, не здесь? В чужой квартире. Завтра мне придётся оставить тебя одну утром. Давай подождём, Катенька. Пусть в первый раз это будет красиво.

Катя накрыла его губы своей маленькой ладошкой.

– Здесь и сейчас, – тихо, но настойчиво произнесла она и добавила, смотря в его глаза дерзко, дразняще, – Я не думала, что ты такой нерешительный.

– Ты принцесса, Катя. Я хочу любить тебя, как принцессу, – отозвался Никита, покрывая поцелуями её ладошку.

– А я хочу, чтобы ты любил меня как женщину. Или ты не хочешь быть со мной? – девушка провоцировала, соблазняла, и противостоять ей не хватало сил. Никита страстно зашептал:

– Очень хочу, Катенька, так хочу, что в голове всё кругом идёт. Милая моя, милая моя девочка… – и больше ни в чём не сомневаясь, парень обхватил ладонями обнажённые плечи девушки и начал покрывать её тело поцелуями, нежно и медленно, наслаждаясь возможностью прикоснуться губами к тем местам на её теле, к которым он очень давно мечтал прикоснуться. Уложив девушку на кровать, Никита самозабвенно целовал, ласкал и гладил девичье тело, обхватил её тонкую узкую ступню, прикоснулся дрожащими губами к каждому маленькому пальчику на её ноге, а затем взял в ладони вторую ступню и точно так же покрыл поцелуями каждый пальчик. И тогда Никита почувствовал, что не сможет больше сдерживаться, извиняющимся и виноватым голосом произнёс:

– Прости, Катенька, что так быстро, но я сейчас войду в тебя. Не могу больше! В первый раз это больно.

– Я знаю, – спокойно отозвалась девушка, и он перехватил её взгляд, который красноречиво передавал её мысли. Она смотрела на возбуждённый член, и в её взгляде не было страха или удивления по поводу того, какой же большой может быть эрогированный член. Никите даже стало как-то обидно. Всё-таки в первый раз… могла бы и смутиться, а она нет, хлопает длинными тёмными ресницами и призывно манит взглядом. Бестыжая.

– Не бойся, Катенька, – на всякий случай произнёс он, – Ты тоже расширишься. Не бойся, что он такой большой.

– Я не боюсь. У моего брата больше, – последовал неожиданный ответ. Никита поперхнулся, с удивлением и ужасом уставившись на девушку. А она невозмутимо продолжила, – Я подглядела. Когда Денис встречался с Любкой Ермоловой, я подглядела за ними в сарае, и теперь знаю всё, что нужно делать.

– Господи, Катя…. – опешил Никита, – Люба Ермолова старше его лет на десять, а то и больше.

– До армии он встречался с ней. Ему было восемнадцать, а ей тридцать пять. Ты бы знал, что они вытворяли тогда на сеновале, что она его только не заставляла делать с ней! Я испугалась сначала, что они услышат, как я шуршу сеном, мне ещё соломинка в нос попала, и я боялась чихнуть, но Любка так кричала, что кроме её воплей ничего слышно не было. Ты только Денису не говори, он до сих пор не знает, что я за ними тогда подглядывала.

– Катя, ты маленькая глупышка, – с сожалением вздохнул Никита. Он расстроился из-за того, что девушка по наивной глупости сравнила его достоинство с достоинством другого мужчины, причём не в пользу Никиты, – Подглядывать нехорошо.

– Я это знаю, – снисходительно улыбнулась Катя, – Но что мне было делать, если я хотела узнать, что происходит между мужчиной и женщиной, когда они остаются одни. Ведь не к маме же идти и спрашивать!

Никита не ответил, он легонько развёл согнутые колени девушки и очень осторожно провёл пальцем по уже увлажнившимся половым губам. Боже, какие же они у Кати маленькие и аккуратные, точно детские.

– Сейчас ты узнаешь, непослушная девочка, что происходит между мужчиной и женщиной, – с коварной улыбкой усмехнулся парень и начал очень медленно и аккуратно вводить в неё палец. Девушка замерла, лежала так тихо, что, казалось, перестала дышать. Она прислушивалась к новым незнакомым ощущениям с любопытством и трепетом. Никита чуть расширил лепесточки половых губ, и начал очень осторожно входить во влагалище девушки. Оно уже было влажным, но очень тугим, таким тугим, что Никите пришлось обхватить член рукой и рукой же протиснуть его в узкий вход. Его не оставляла дерзкая мысль, что он пытается совершить половой акт с ребёнком. Очень маленькие складочки, до того маленькие, что кажутся ещё неразвитыми, а влагалище такое узкое и тугое, что его стенки с такой силой обхватили его член, что Никита не смог сдержаться, выпрыснул сперму прямо на половые губы, так и не смог войти в девушку даже наполовину. Он виновато взглянул на девушку и отвёл взгляд.

– Тебе больно было, Катенька?

– Да я даже ничего почувствовать не успела…. – растерянно произнесла девушка, – Уже всё, да?

– Нет, моя хорошая, не всё. Я сейчас отдохну, и мы продолжим, – виновато вздохнул Никита и с растроенным видом направился в ванную.

Девушка в недоумении смотрела ему вслед. Может, что-то с ней не так? Она ему не понравилась по какой-то причине, и он боится ей сказать правду и растроить её. Катя закрывает глаза и вспоминает то порочно-запретное, что ей удалось подглядеть на сеновале четыре года назад. Она помнила всё отчётливо, и как ходуном ходила сильная мускулистая спина брата, покрытая потом, и как скулила под ним Райка, царапая его спину ногтями, оставляя на ней богровые тонкие полосы. А он даже боли не чувствовал, не мог от неё оторваться даже на миг. А Никита бежит от Кати, едва только коснувшись её там. Девушка напугана, она в растерянности, на глаза наворачиваются слёзы, и ей уже хочется домой, к брату, к маме…

Вскоре из ванной тихо выходит Никита, выключает телевизор, ложится рядом, обнимает девушку. Так они лежат молча. Катя влажными от слёз глазами смотрит в потолок, а Никита, кажется, уснул. Девушка отворачивается к стене, сворачивается калачиком, натянув до подбородка одеяло. Столько смелости ей понадобилось, чтобы приехать сюда! Это перед Никитой она делает вид, что не боится, что ей ни капельки не страшно, а у самой внутри всё дрожит, как осиновый листок на ветру. Вот Денису всегда удаётся увидеть её внутренние страхи, его не обманешь показной бровадой. Он бы сейчас понял, почувствовал, как ей страшно и одиноко…

В своих грустных мыслях Катя засыпает, но ненадолго. Она бы и дальше сладко спала, но её тормошат требовательные руки Никиты.

– Катя, Катенька… – зовёт он, раздвигает её ноги и резко проникает в неё. Сквозь сон, всё ещё находясь в раслабленном полузабытьи, Катя резко вздрагивает, всё её тело пронзает резкая тягучая боль. Девушка начинает кричать от страха и непонимания того, что с ней происходит.

– Потерпи, милая, чуть-чуть потерпи, – слышит она его горячий сбивчивый шопот. Никита дышит тяжело, как будто пробежал длинную дистанцию на время. Его дыхание обжигает. Медленными толчками он задвигался в её теле, а Катя окончательно проснулась и поняла, что с ней происходит. Она чувствовала ноющую боль внизу живота от нестерпимого трения, от непривычного вторжения. И мысль была только одна – чтобы побыстрее он закончил и отпустил её.

– Я не могу больше… Не могу! – жалобно всхлипывает Катя и захлёбывается слезами. Но в темноте её слёз не видно, слышно только жадное похотливое дыхание Никиты. Девушка сводит раскинутые в стороны ноги, но парень упрямо снова широко раздвигает их.

– Перестань, Никита…. Перестань! Мне больно! – плачет девушка, но парень продолжает фрикции, а когда она начинает сопротивляться, крепко сжимает ей рот ладонью. Катя сильно кусает его ладонь, он вздрагивает, но не останавливается. Девушке тяжело дышать, когда потное мужское тело наваливается на неё. Она чувствует, как внутри неё он совершает частые-частые толчки, очень быстрые, а затем вынимает член, и тёмлая липкая жидкость бежит ей на живот. И только после этого Никита отпускает ей из своих рук.

– Всё, Катенька, ты стала женщиной, – произносит он гордый собой, – я запомнил, какая ты там узкая и тугая. И если через два года я вернусь, а ты там будешь растянута, тебе придётся держать ответ передо мной.

Девушка зарывается лицом в подушку и прячет слёзы обиды.

– Ну, что ты, глупенькая! Ведь сама хотела, сама ко мне пришла. А теперь чего? Радоваться надо, а не плакать. Я из тебя женщину сделал. Сегодня у тебя важное событие.

Катя не отвечает, она тихо и жалобно плачет в подушку.

Зачем ты так поспешила, сестрёнка?…

Брат может быть не прав, но от этого он

не перестаёт быть братом.

Мусульманская пословица

На душе спокойно и как-то тепло. Денис чувствует, что это тепло разливается по всему его телу, как будто летнее солнце согревает душу. Зелёные глаза Ирэны смеются, манят, заставляют весь путь до дома вспоминать о них, думать о них, что мужчина с удовольствием и делает.

Дома уже легли спать, Денис заглянул в комнату сестры, осторожно приоткрыл дверь, но тут же резко её распахнул и включил свет. Благостное умиротворённое настроение как рукой сняло. В комнате Кати не было, её кровать сиротливо стояла аккуратно заправленная. Денис метнулся в спальню родителей.

– Мама, где Катя? – на пороге спросил он. Полина приподнялась на постели и удивлённо взглянула на сына.

– Да никого больше нет, Денис. Егор на деляне, а Катя в гостях у Ксюши.

Но холод прошёл в самое сердце Дениса. Каким-то звериным чутьём он уже знал, что Кати нет у её подруги.

– Всё в порядке, мама. Извини, что разбудил, – произнёс он спокойно и ровно, хотя внутри всё рвалось наружу.

Он вышел во двор, снова завёл машину и уже через две минуты остановился возле дома Ксюши Ерёминой, быстро вбежал на крыльцо, постучал в двери. Ему открыли на удивление быстро, как будто ждали. Ксюша, замотанная в длинный цветастый платок поверх тонкого халатика, вышла на крыльцо.

– С приездом, Денис, – смущённо улыбнулась она. Мужчина вспомнил, что ещё не встречал Ксюшу с момента возвращения в посёлок и ответил:

– Спасибо, Ксюша. Я ищу Катю. Её у тебя нет ведь. Только не обманывай меня.

Денис смотрел в глаза Ксюши требовательно цепким взглядом, а девушка несмело взглянула на него. Она могла бы обмануть кого угодно в этом мире ради Кати, но только не его. Он единственный, кому Ксюша врать не осмелилась бы ни при каких обстоятельствах.

– Да, её нет у меня, – тихо произнесла она, не отводя от него взгляда, – Она поехала в город вечерним автобусом.

– Зачем? – с тревогой спросил Денис.

– К Никите… Он у друга остановился.

– Адрес, Ксюша! – потребовал мужчина.

– Я не знаю… – девушка огорчённо покачала головой, – Правда, не знаю. Иначе сказала бы. Но тётя Настя Иващенко точно знает адрес друга Никиты, спроси у неё.

– Да. Спасибо, Ксюша. Извини, что поздно вечером побеспокоил.

– Ничего страшного. Ты можешь обращаться ко мне в любое время, – произнесла Ксюша. Денис вышел со двора, а девушка подбежала к калитке, наблюдая, как он подходит к машине, открывает дверцу, садится во внутрь. Она не сводила глаз сэтого высокого ладного парня, влюблённо ловя каждое его движение. Вот и к ней приходил Денис, пусть даже так… за Катей. Но он здесь был, стоял на пороге напртив неё и говорил с ней, а она любовалась им, вспоминая любимые черты его лица.

Тётя Настя посмотрела на него удивлённо.

– Ирэна уже легла спать, – тихо произнесла она.

– Пусть отдыхает. Я к вам, Анастасия Сергеевна, выйдем во двор, – потребовал Денис.

Женщина накинула кофту на плечи и вышла вслед за Денисом, но узнав, что ему нужно категорически произнесла:

– Нет. Не скажу. Ты поедешь за сестрой, начнёшь разбираться с Никитой. Я не хочу этого, не могу допустить. Оставь ты их в покое, Денис, ради бога! Они любят друг друга, они встречаются, Катя обещала ждать его из армии. Дай им спокойно проститься.

– Нет, – так же категорично произнёс Денис, – Мне нужно привезти домой Катю. Если вы не скажете адрес, я буду всю ночь ходить под вашими окнами.

– Ходи. Это твоё дело, – неожиданно резко отозвалась Настя, – Ты же хочешь встречаться с моей дочерью, и тебе никто не запрещает этого. Почему же ты не даёшь этого моему сыну и твоей сестре?

Настя зашла в дом, плотно закрыв за собой двери, а Денис вынул из кармана телефон, набрал номер Ефима.

– Брат, ответь, – произносит он нетерпеливо, пока идут гудки. Наконец Ефим принял вызов.

– Денис! Брат! Как здорово, что позвонил! Подъезжай к нам, собирается весёлая компания возле клуба, давай быстрее!

– Ефим, мне нужен адрес друга Никиты Иващенко, который живёт в городе. Ты там был, ты должен помнить!

– Так-то я адреса не помню точно, – чуть заплетающимся языком проговорил задумчиво Ефим, – Но помню, что дом напротив районной библиотеке во дворах, первая пятиэтажка возле автобусной остановки, и подъезд первый, этаж второй, а квартиру, извини, брат, не помню… Влево или вправо… Но не в центре, точно.

– Хорошо, брат. Ты меня выручил.

– Так ты подтянешься к нам? Пока выпивка не закончилась!

– Нет, я в город, – и Денис отключился, не желая объяснять ненужных Ефиму подробностей.

Нужный дом он нашёл быстро. И только секунду помедлив на лесничной площадке, интуитивно выбрал левую дверь от лестницы.

Громкий требовательный стук разбудил молодых людей. Катя, свернувшаяся у стены клубочком в одеяле, и Никита, широко раскинувшийся на кровати, испуганно вскочили. Никита включил свет.

– Кто это? Твой друг вернулся? – спросила Катя.

– Он не должен так рано…. – но договорить парень не успел, за дверью раздался громкий настойчивый мужскй голос:

– Никита! Открывай! Я знаю, Катя здесь! Если не откроешь, перебужу всех соседей!

– Мой брат! – в панике воскликнула девушка, спрыгнула с кровати и лихорадочно начала одеваться, – Никита! Умоляю, не открывай, пока я не оденусь!

– Да он всех здесь перебудит. Время первый час ночи. Да он просто ненормальный! Соседка – пенсионерка милицию сейчас вызовет, – Никита быстро натянул спортивные штаны, футболку и поспешил к двери. Катя уже успела надеть блузку и теперь впопыхах торопливо и невпопад застёгивала её, пропуская петли.

В комнату стремительно ворвался Денис. Он бросил быстрый взгляд на девушку, на её разлохмаченные волосы, мятую юбку и кое-как наспех застёгнутую блузку, которую она продолжала застёгивать дрожащими пальцами, пуговички не попадали в свои петельки, и блузка топорщилась. Денис приблизился к Кате за долю секунды, размахнулся, и резкая пощёчина обожгла щёку девушки. Она упала на постель, спрятав горящее лицо в подушки.

– Маленькая шлюха, – со злобой выплюнул он.

– Денис! Опомнись! Что ты делаешь, это же твоя сестра! – решил вмешаться Никита, но когда Денис развернулся к нему, парень пожалел, что напомнил о себе. Брат Кати так же резко подлетел к нему и ударил его уже кулаком наотмашь, так, что у Никиты потемнело в глазах. Он упал на пол, больно ударившись спиной о стену. В то же мгновение Катя взметнулась вверх, соскочила с кровати и бросилась наперерез брату, который снова надвигался на Никиту.

– Нет! Денис, нет! – испуганно закричала она, повиснув на его руках, – Я сама пришла! Никита не виноват! Он не хотел! Я сама настояла! Сама! Я так хотела! Не трогай его! Он меня пытался отговорить! Меня побей, не его! Только его не трогай!

Денис легко стряхнул сестру с себя, обжёг холодным серым огнём глаз, повернулся к расправленной кровати, сбросил одеяло на пол и увидел то, что и ожидал увидеть. Простынь была перепачкана спермой и мелкими крапинками крови.

– Не трогай?! – со злобой переспросил он у сестры, – Да я его сейчас этой простыней придушу!

И пока испуганный Никита пытался подняться на ноги, зажимая ладонью нос, из которого бежала кровь, Денис стал наматывать простынь на руку. Катя, замерев от страха, наблюдала за его уверенными точными движениями. Она упала перед братом на колени, ухватилась в края простыни мёртвой хваткой, но сказать ничего не смогла. Слёзы, горячие и нестерпимые, душили её. Денис бросил взгляд на девушку, упавшую ему в ноги, и замер. Катя смотрела на него с таким отчаянием и ужасом, что застывшее личико стало таким же белым, как простыня, которую он накрутил на руку. Крупные капли слёз бежали по её щекам. Её слёз он не мог вынести ещё с детства. Не мог и сейчас. Он медленно распутал постынь, бросил её на кровать, обхватил Катю руками за плечи и резко поднял с поля. Девушка взлетела вверх как пушинка.

– Не трогай его, Денис… Пожалуйста, не трогай… – сквозь слёзы с мольбой проговорила она.

– Пошли домой, Катя, – произнёс он без эмоций, упавшим голосом и потащил её за плечи в прихожую, посадил на стул, подобрал с пола её туфли.

Никита вышел за ними в прихожую, придерживаясь за стенку, и увидел, как Денис, присев на корточки, обувает сестру. Он резко повернулся к Никите, полоснул его презрительным взглядом.

– Как ты мог?! – произнёс Денис, – Она же совсем ещё девочка!

– Ей уже есть восемнадцать, и она сама этого хотела… – начал оправдываться Никита, но Денис нетерпеливо его перебил:

– Сама? Да ты посмотри на неё! Посмотри! Ей же больше четырнадцати не дашь! Как можно не заметить, что она в физическом развитии ещё не догнала своих сверстниц?! – Денис обул девушку, встал и поставил Катю на ноги, снял с вешалки её плащ, надел его на неё, начал застёгивать пуговицы. Девушка стояла безучастно, позволяя себя одевать, как маленькую, как позволяла ему в детстве. А Денис злился уже больше, – Неужели не мог подождать, пока она по-женски как-то оформится! Она же ребёнок ещё! Не ожидал я от тебя такой подлости, Никита, не ожидал!

Денис схватил Катину сумочку и вытолкнул сестру в коридор, а потом вышел сам и с силой захлопнул дверь. Никита, постанывая, поплёлся в ванну.

Денис за руку стащил Катю вниз по лестнице, запихнул в машину. Девушка не сопротивлялась. Но когда они выехали со двора, Катя вдруг снова разрыдалась. Денис остановил машину, повернулся к сестре.

– Ну, чего ревёшь? Возьми салфетки, кукла, – он вынул из бардачка пачку салфеток, достал одну и протянул Кате. Девушка дрожащими руками стала вытирать красное опухшее от слёз лицо, жалобно всхлипывая.

– Зачем же ты так поспешила, Катюша? Что же ты наделала, глупенькая? – с горечью в голосе произнёс он, наблюдая за сестрой, – Подождать не могла? Ну, как, оно тебе понравилось, стать женщиной? – Денис с усмешкой смотрел на смутившуюся от его слов девушку и продолжил уже тише и не так язвительно, – Было больно, страшно, противно и грязно, так ведь, Катя?

Девушка несмело кивнула, с удивлением смотря на брата, а потом вдруг прижалась к его груди и снова заплакала, взахлёб, по-детски горестно с самозабвением. Денис успокаивающе стал гладить сестру по спине, приговаривая:

– Ну, всё, всё… Хватит… Чего теперь уж убиваться… Всё, Катюша, моя девочка, не плачь.

– Денис… прости меня… Ты меня презирать теперь будешь, да? – Катя подняла мокрое лицо и с испугом взглянула на брата.

– Для меня ты всё такая же маленькая глупышка, какой я оставил тебя сегодня утром, – произнёс он уже с теплотой в голосе. Катя, осмелев от его изменившейся интонации, спросила:

– Как ты догадался, что мне не понравилось?

– А что тебе должно было там понравиться? В чужой квартире с безответственным эгоистичным мальчишкой…

– Не говори так! Ты не знаешь…

– Ну, чего я не знаю?

– Сначала Никита был очень нежен со мной… Он… он каждый пальчик на моей ноге поцеловал, а потом… уже когда я уснула, грубо взял меня. Я не понимаю…

– Чего ты не понимаешь? – досадливо поморщился Денис, – Сначала он ещё сомневался и остерегался, а когда всё случилось, второй раз полез к тебе уже грубо, в своём праве. Катя, он тебя на самом деле уговаривал, а потом, когда получил то, что хотел, уже не церемонился. Так часто мужики делают, поверь мне.

– Он говорил, чтобы мы подождали…

– Говорить и делать – разные вещи, Катя. И всё, давай не будем больше о нём и о твоём глупом поступке. Поехали домой, уже очень поздно, а мне рано вставать на работу.

– Только родителям не говори, пожалуйста, Денис! Мне стыдно!

– Не скажу, если и ты пообещаешь так глупо больше не поступать.

– Да. Обещаю.

– Этого мало. Месяц по вечерам сидишь дома.

– Но… – попыталась возмутиться Катя.

– Месяц. Катя, месяц, – настойчиво повторил Денис.

– Ладно, месяц, – уступила Катя, прижалась щекой к его плечу и закрыла глаза, – Я спать хочу. Я устала.

Денис снова завёл машину, вывел её на трассу, но Катю от себя не отстранил, наоборот, старался держать руль осторожно, чтобы резким движением руки не потревожить девушку.

Полина озадаченно посмотрела на сына. Денис сидел за столом и ел сладкий пирог, ещё утром испечённый Катей.

– Давно не ел сладкого? – спросила она, – Катя ещё с раннего утра поставила опару, хотела успеть до обеда. Что у вас вчера произошло? Вернулись поздно ночью, а сегодня Катя такая тихая, как будто провинилась в чём.

– Да ничего не произошло. Тот насос, который у бати был, не работает, я новый сегодня поставил, воды из колодца накачал, – сменил тему Денис, – Как вы воду-то брали?

– А вот так и мучились, вёдрами всё лето таскали. Сейчас вода нужна только на стирку и баню, а летом на поливку пока натаскаешь, спину ломит, и руки отваливаются, – пожаловалась Полина, – Значит, ты новый насос поставил? Как хорошо, сынок. Ещё дрова за баней переколоть надо, там немного совсем…

– Да сделаю, не вопрос. А почему немного? На зиму не покупали?

– Ещё нет, жду, когда Егор приедет и этим займётся. Но теперь, когда ты дома, можно и сейчас начать заготавливать.

– Да, этим я тоже займусь. Спасибо за обед, мама, – Денис встал из-за стола, надел куртку, обулся и вышел во двор. Полина, проводив сына взглядом, позвала дочь:

– Катя! Оденься, иди, помоги брату дрова в поленницу сложить. Иди, дочка, воздухом подыши, что-то ты бледная сегодня.

Когда Катя, накинув вязаную жилетку на старенькое домашнее платье, вышла к брату, Денис уже работал. Колотые поленья ловко отлетали из под тяжёлого топора-колуна, но парень взмахивал им легко и быстро.

– А мне, чтобы чурку расколоть, приходится долго повозиться, – произнесла девушка.

– Тебе не придётся больше этим заниматься, – ответил он и продолжил своё занятие, а Катя начала складывать дрова. Но через несколько минут Динис её окликнул, – Катя, куда так много набрала? Бери не больше трёх поленьев.

– Тогда наклоняться придётся чаще, – ответила девушка.

– Ничего, наклонишься, – отозвался брат.

Катя послушалась, она взяла ровно три полена и положила их аккуратно в поленницу, но наклоняться было тяжело, каждый раз внизу живота неприятно ныло. Девушка непроизвольно поморщилась, снова наклоняясь за дровами. Денис выпрямился, отряхнул верхонки, взглянул на сестру. Ему не нравилось, что она весь день какая-то вялая и заторможенная. Конечно, после прошедшей ночи он и сам немного не в себе. Он наблюдал, как Катя присела, нагнулась, из под тёплого платка, спрятавшие белокурые пряди, выбились несколько локонов и упали девушке на лоб, она сдунула их, тряхнув головой. Вот интересно, почему она такая светленькая? Ни у кого в их семье не было светлых волос. У мамы и бабушки Сони, матери Егора, волосы шоколадные, у него с отцом вообще тёмные, даже у прабабушки Екатерины Васильевны волосы были тёмные. Да и фигурой она не похожа ни на маму, ни на одну из бабушек. Денис вспомнил фотографию юной Полины, когда ей тоже было восемнадцать лет. У неё уже была высокая соблазнительная грудь и округлые бёдра, а вот у Катьки ничего этого нет. Конечно, есть совсем небольшая грудь и бёдра ещё совсем как у девочки тощие, почему же она всё – таки так не похожа на женщин их семьи? Как подкидыш какой, ей богу. Денис вдруг заметил, как Катя болезненно поморщилась, и сразу же метнулся к ней.

– Катюша, что? Что-то болит? – с тревогой спросил он.

– Да… – смутилась девушка, – Низ живота тянет.

– Опять босиком по холодному полу ходила?

– Нет, не ходила… С прошлой ночи болит, – покрылась румянцем девушка.

– Так, понятно. Иди домой, я сам поленницу сложу, – голос Дениса стал злым, холодным.

– Денис, – девушка заискивающе взглянула на него снизу вверх, – Ну, прости меня, Денис.

– Если завтра не перестанет, повезу тебя к врачу, – сказал Денис и скинул руку сестры со своего плеча, – Всё, иди, Катя, не отвлекай. Мне за полчаса успеть надо.

– Ты куда-то идти собираешься? Куда? – не отставала Катя. «Ну, вот как была малявкой-липучкой, так и осталась», – подумал Денис и улыбнулся.

– Это мои дела – куда. А ты – домой. Иди, не задерживай меня.

– Денис, – Катя посмотрела таким взглядом, после которого, он знал, последует просьба, – Не надо к врачу… Я боюсь!

– С мужиком спать не боялась, – усмехнулся он, сразу же себя отдёрнул: «Хватит стебаться, ей и так не по себе». И видя, что большие голубые глаза наполняются слезами, примирительно произнёс, – Ложись спать сегодня пораньше, это всё бессонная ночь. Завтра всё пройдёт.

Катя ушла, а Денис продолжил работать. Но через какое-то время вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Он вогнал колун в чурку и обернулся. Возле калитки, прислонившись к забору, стояла Ирэна и внимательно наблюдала за ним. Денис наблюдал, как её чуть пухлые ярко накрашенные губы начали растягиваться в улыбке.

– Привет, – без всякого стеснения произнесла гостья, – А ты, я вижу, ещё не собрался? Или забыл?

– Да я уже заканчил, сейчас… Пару минут, Ирэна, – Денис стянул верхонки, стряхивая с них пыль, – И не забыл, конечно.

Он ещё что-то хотел сказать, как на крыльце появилась Катя, всё такая же бледная, но оживлёная.

– Ирэна! Как хорошо, что пришла! Заходи, чего стоишь-то во дворе?

– Кать, а я не к тебе, – с мягкой улыбкой снисходительно произнесла подруга.

– Как? А к кому? – удивилась девушка, но осеклась, взглянула на брата и застыла в изумлении. Ещё никогда прежде она не видела на лице брата такого выражения, такого взгляда. Он смотрел на Ирэну с восхищением, откровенно любовался. В его серых глазах светилось вожделение, мужское, ничем не прикрытое. И вмиг Катя всё поняла. Она вновь посмотрела на Ирэну, но уже по-другому, оценивающе, женским цепким взглядом. На Ирэне платье тёмно-сливового цвета, едва прикрывающее колени, стройные длинные ножки обуты в туфельки на высоком каблуке, кожаная курточка обтягивает высокую грудь и тонкую талию. Ирэна заплела свои огненно-рыжие волосы во французскую косу, но концы оставила распущенными. Из перекинутой на правое плечо косы вьются огненные локоны, падают на грудь, струятся змеиными хвостами. Зелёные чуть раскосые глаза насмешливо и призывно смотрят на её брата. « До чего же красивая, – подумала Катя, – Красивая рыжая стерва». И Катя вздрогнула, сама от себя не ожидая таких мыслей. Ведь никогда прежде она ничего плохого не думала о своей лучшей подруге. То, что сейчас происходило с Катей, не нравилось ей самой, но и справиться с собой она не могла. А когда взглянула на брата, то сердце тревожно застучало.

– Куда вы? В клуб? – спросила Катя. Ирэна утвердительно кивнула. А Катя требовательно заявила, – Я с вами!

– Нет. Ты дома сидишь, Катя, – жёстко ответил Денис и обратился к Ирэне уже с другой интонацией, – Заходи в дом, Ирэна. Не стой на ветру.

Ирэна снисходительно взглянула на подругу. И Кате показалось, что к ней относятся как к маленькой неразумной девочке. Ирэна прошла мимо неё, постукивая каблучками туфелек по крыльцу.

Денис собрался быстро, переоделся в чёрные джинсы и серую футболку, надел новые кожаные ботинки, чёрную болоньевую куртку, подхватил Ирэну за локоток и увлёк за собой на веранду, откуда ещё несколько минут доносились их приглушённые голоса и смех Ирэны. А когда они, наконец-то, ушли, и стало тихо, Катя подбежала к окну, смотря им вслед. Денис открывал перед её подругой дверцу машины, а она нарочно медленно усаживалась, поднимая длинные стройные ноги. Подол сиреневого платья кокетливо задрался, выставляя напоказ тонкое бедро, соблазнительно обтянутое ажурной резинкой чулок. Серые ажурные чулки! « Она, что, в такую погоду надела чулки?!» – изумилась Катя, и Денис, главное, ничего ей на это не говорит! Вот если бы она, Катя, надела чулки холодным осенним днём, он бы заставил её переодеваться в тёплые шерстяные колготы и никуда бы не повёз!

– Что же ты там такое интересное увидела? – Катя услышала насмешливый голос мамы и вздрогнула.

– Да ничего, – буркнула Катя и произнесла с обидой, – Денис уехал с Ирэной развлекаться на дискотеке, а я должна сидеть дома!