Текст книги "Пандемия любви. Том 2"

Влад звонил мне каждый день, один раз днём даже заехал, пробыв со мной не больше часа, но это очень успокоило меня и придало уверенности в том, что всё в моей жизни хорошо и он, как обычно, радуется за меня.

– Вот теперь я за тебя спокоен, сестрёнка, – сказал он, когда мы с ним стояли на залитой солнцем просторной стеклянной террасе, любуясь роскошным видом за окнами. – Знаешь, как бы то ни было, я всё-таки сильно тревожился по поводу всей этой истории, но, поговорив у Холмогорова с Андреем, вдруг понял, что он настоящий. Что называется, с большой буквы. И относится к тебе по-настоящему. Как и подобает сильному мужику. А он сильный, можно не сомневаться, я это сразу понял, как только он появился. И Холмогоров, кстати, тоже понял; мы потом с ним поговорили, и он заявил, что вовсе не удивляется тому, что случилось. При всей любви к своему брату.

Я сразу поёжилась. Упоминание об Артёме заставило сердце больно сжаться. Так или иначе, всё случившееся доставило мне немало неприятных минут, и относиться к этому равнодушно пока не получалось. Мне было горестно думать о том, сколько глупых ошибок допустила я в своей жизни и чем в результате обернулось моё легкомыслие.

– Не волнуйся ни о чём, – обнял меня Влад, заметив, что я нахмурилась. – Всё будет нормально. Он подпишет составленные поверенным бумаги. Тебе даже не понадобится появляться в суде. И никому не понадобится, кроме адвоката. Просто распишешься в доверенности и всё. Так что расслабься и забудь об этом.

Я со вздохом кивнула.

– Впредь буду умнее, Влад. Кажется, я наконец становлюсь взрослой. Глупые детские выходки остались позади. И прости, что вам всем пришлось в этом участвовать.

– Забудь, – легко махнул он рукой. – Всё уже прошло, и не стоит больше к этому возвращаться.

– Вы перешли на «ты», – улыбнулась я, незаметно смахнув слезинку, – и мне это очень радостно.

Влад неопределённо хмыкнул и уставился в окно, глубоко засунув руки в карманы брюк.

– Когда мужики вместе пьют до утра, понимая, что впредь станут родственниками, оставаться на «вы» они обычно не считают целесообразным, по-моему, это естественно, – повернулся он ко мне, прижав пальцем мой нос, словно кнопку звонка.

Я засмеялась и, приподнявшись на цыпочки, чмокнула его в подбородок.

…Утром того дня мы с Андреем долго собирались в дорогу, будто не на дачу, а в дальнее путешествие. Я без конца проверяла, не забыто ли что-нибудь, оглядывая кучу всевозможных пирогов и бутылок, подарки Аське и детям, книги для мамы, а Гоша то и дело сновал в машину и обратно, в то время, как Анна Сергеевна подсовывала ему всё новые бесчисленные пакеты и коробки с игрушками.

– Ну позвольте, я отвезу вас, Андрей Ильич, – беспокоился он, видя, как заполняется огромная «ауди». – Вот доставлю в целости и сохранности и тут же уеду. Зачем вам самому за рулём-то? Да и мне спокойнее будет.

– Не морочь голову, – в конце концов рассердился Андрей, хотя чувствовалось, что всерьёз сердиться на Гошу он и не думает. – Давай, чеши домой, надо будет, вызову.

Я уже уяснила себе, что Гоша здесь единственный из всех, кто не боится перечить ему, и лезет с советами, поглядывая при этом с весёлым обожанием. Не в пример охранникам, лица которых мгновенно вытягивались и бледнели, стоило ему появиться на горизонте, несмотря на то, что Андрей никогда не повышал на них голоса и был неизменно вежлив. Судя по всему, это людьми высоко ценилось, и работали они явно с душой, никогда не проявляя равнодушия или расхлябанности.

По даче я сильно соскучилась, ни разу не появившись там больше месяца, и теперь чувствовала радостное волнение. Одна мысль о том, что отныне мы станем соседями, и я всегда смогу находиться рядом, приводила меня в трепет. И мама будет близко, и девочки станут расти вместе, как и прежде. Но это потом, когда уже будет готов к проживанию наш новый дом, а пока и вовсе ничего не изменится, на нашей огромной даче и так всем места хватит.

Перед выездом я позвонила Лизе.

– Мы уже собираемся, – сообщила она. – Дети в восторге, и Олег, к счастью, освободил целых три дня, так что всё отлично. Ленка сказала, что наша неизменная комната ждёт нас.

– Господи, Лиз, – вдруг вздохнула я, – какие только события не пришлось пережить тебе в этой комнате, помнишь?

– Конечно, помню, – улыбнулась она в трубку. – Она – неизменный свидетель всего самого главного в нашей жизни. Всякий раз, когда приезжаю туда, будто заново всё проживаю – и детство, и как Олег мне предложение сделал, и как Серёжка в нашей жизни появился. Бесконечно люблю вашу дачу, я в ней словно силы черпаю.

– У меня то же самое, – согласилась я, – это и вправду место нашей силы, там все синяки и шишки сразу зарастают, и мы становимся самими собой. Вот такой вот маленький островок счастья.

…Когда я вернулась из Англии, я совсем ни о чём не задумывалась. Ни о чём серьёзном. Даже о детях. Мой английский муж Эдвард, весёлый красавчик, плейбой и кутила, тоже не сильно был озабочен этой темой, считал, что жить надо для себя, не морочась детьми и не отягощая себя лишними проблемами. Похоже, его родители думали точно так же. Удивляюсь, как он у них вообще появился. И в голову подобные мысли вбивали ему с детства, поэтому и вырос таким. Эгоистом.

Вероятно, Тёму я выбрала по этому же принципу. Привыкла, что мужчина должен быть красавцем, не отягощающим себя при этом заботами о семье. А брат казался мне исключением из правил, этаким «последним из могикан», сказочным рыцарем из красивых детских сказок, на которых я выросла.

А потом в нашей общей жизни появился Олег. И я подумала, что, наверное, они оба «могикане», люди, живущие не по правилам.

Однако, что-то в этой моей схеме явно не сходилось. Ведь был ещё Поланский – абсолютный мужчина по сути своей и поведению. Человек, строящий жизнь ради семьи. Жены и ребёнка. Мне следовало бы задуматься над этим. Но я не задумалась. За это и получила.

«Ничем не заслужила я такого счастья. Не знаю, за что мне только небеса послали его…», – думала я, пока Андрей брился и переодевался в дорогу. Лиза уверена, что счастье ей послал хрустальный ангел, некогда упавший в ладонь прямо с книжной полки. С той самой минуты жизнь её мгновенно изменилась. А я? Кто мигнул мне фарой на том «опасном повороте», столь внезапно разделившем мою жизнь на «до» и «после»?

– Ну я готов, – раздался за спиной голос Андрея, и он появился из спальни, совсем такой, в которого когда-то влюбилась – в тесном джинсовом костюме и белой майке, так красиво оттеняющей его безупречный загар.

– Где ты хранишь эти вещи? – спросила я, чувствуя, как рот мой непроизвольно растягивается в счастливой улыбке. – При осмотре твоего шкафа, я их явно не обнаружила.

– Плохо смотрела, детка, – засмеялся он, – их там целая полка.

– Очевидно, до неё я не дошла. Облик твоих костюмов так сразил меня, что дальше я не полезла, оставив исследования до лучших времён.

Он поцеловал меня, что изрядно задержало нас в прихожей.

Наконец мы спустились и, усевшись в салон его широкой чёрной «ауди», покатили по набережной, направляясь в сторону Кутузовского проспекта.

Полдороги болтали о всякой всячине, я рассказывала о своей работе в лондонской компании, о нашем с Лизой детстве, потом разговор плавно перешёл на дачные проблемы.

– А ты видела когда-нибудь этот дом изнутри? – спросил Андрей, поворачиваясь ко мне. – Собственно, я дал согласие, даже не посмотрев. Хотя это, впрочем, совсем и не важно – за зиму переделаем как захотим.

– Конечно, – сказала я, – воспроизведу картинку, которая будет радовать твой глаз. Так что камзол, парик и белые чулки тебе на сей раз не понадобятся.

Он засмеялся и пообещал, что направит ко мне дизайнера, оформившего его квартиру.

– Ну а мелочами займёшься сама. Таня тебе во всем поможет, так что, думаю, вы обе получите от этого удовольствие. А Семён за лето превратит участок в ботанический сад лучше любой ландшафтной фирмы. В этом он великий умелец.

Вскоре мы свернули с трассы и покатили по довольно пустынной дороге, идущей вдоль поля.

– Давай остановимся на пять минут, я покурю, – сказал Андрей, слегка сбрасывая скорость.

Мы притормозили у обочины. Я вылезла из машины, оставив дверцу открытой. Он достал из кармана сигареты и, прикурив, сделал глубокую затяжку.

– Какое приятное место, – сказала я. Он кивнул, соглашаясь, потом обнял меня, тесно прижав к себе, и мы так немножко постояли, думая каждый о своём. Не знаю, о чём размышлял он, а я – о том, что сегодня, наверное, один из самых лучших дней моей жизни – всё хорошо, он рядом, и им можно всласть любоваться, не дожидаясь, когда он придёт с работы, усталый и сосредоточенный… Разве это не есть счастье?

Погода была замечательная, на светлом, словно размытом небе неспешно клубились облака, лёгкий ветерок слегка подгонял их и шевелил кроны деревьев, где-то вдалеке виднелись разбросанные по полю домики с красными крышами и крохотная, почти совсем как игрушечная, мельница. Я залюбовалась этим уютным, словно пришедшим из детских книжек зрелищем.

Андрей курил, а я просто жмурилась на солнышке, радуясь, что скоро увижу Аську, и вообще предстоящим спокойным дням на даче, отдыху и вкусной еде в кругу любимых людей, по которым ужасно соскучилась.

– Дай-ка сюда ключи, фраерок, покататься охота, – услышала я за спиной хриплый голос, и по спине моментально пробежал мороз.

Мы с Андреем повернулись лицом к дороге. Перед нами стояли два типа с физиономиями, которые обычно показывают в уголовной хронике.

«Какие жуткие рожи», – подумала я, холодея.

– Что надо? – хмуро спросил Андрей.

– Я же сказал. Ты что тупой? – поинтересовался один из них, подходя ближе. – Прокатиться охота пришла. Причём с девкой твоей. Понятно объясняю?

Меня затрясло. «Господи, ну почему я не настояла, чтобы Гоша поехал с нами?! Тогда бы ещё была надежда…»

Андрей даже не шевельнулся.

– Свободны, оба, – спокойно отозвался он, отщёлкивая пальцем докуренную сигарету.

– Ты б заткнулся, фраер, – прошипел второй, тоже сплёвывая себе под ноги изжёванную папи-росину. – А то зубы вставлять замучишься и кишки по траве собирать.

– Да чего там дожидаться? – сложил первый губы трубочкой. – Прямо сейчас и отвесить, а то джинсики у него больно чистенькие. А станут модненькие, – с угрозой добавил он, – в крупную дырочку.

– Встань мне за спину, – тихо сказал Андрей.

Тут меня охватил настоящий ужас, и гортань сдавило так, что не получалось сглотнуть. Оба накачанные. Здоровые лоси. С двоими точно не справиться. Не хочу даже думать, чем это сейчас кончится для нас обоих. И на дороге, как назло, никого нет, даже странно…

– Андрей… – выдохнула я, почувствовав, как затряслись у меня руки.

– За спину, – повторил он ещё тише и шагнул вперёд.

Вроде бы он ничего такого не делал. Я даже не успела сообразить. И те, видимо, тоже. Просто шагнул, потом крутанул согнутым коленом, сделал несколько движений локтями и снова коленом. Потом, кажется, ребром ладони и выпрямился, оставшись стоять на месте.

Тут же вынырнув у него из-за спины, я увидела, что оба типа лежат на дороге в весьма безнадёжных позах, не подавая признаков жизни. Я вылупилась на Андрея, хватая воздух открытым ртом.

– Испугалась, малыш? Пойдём в машину, – спокойно сказал он, подталкивая меня к открытой дверце. Уцепившись за его руку, я неловко завалилась на сиденье, с трудом втянув в салон плохо слушающиеся ноги, а он, обойдя автомобиль, легко скользнул за руль и повернул ключ в зажигании. Обернувшись назад, я посмотрела на дорогу. Типы неподвижно лежали всё в тех же позах.

– Что это было? – изумлённо спросила я, когда мы отъехали.

– Твой любимый вопрос, детка, – улыбнулся он, слегка повернув голову. – Сожалею, что не всегда могу на него ответить.

– А сейчас можешь?

– Сейчас могу. Я довольно долго изучал восточные практики, в том числе боевые искусства.

– Ты убил их? – выступила я ещё глупее, безуспешно пытаясь унять колотящиеся пальцы.

– Ну что ты, зачем же? – удивился он, прибавляя скорость. – Просто им требовался отдых, и они его временно получили. Минут через пятнадцать отправятся домой, не волнуйся.

Сердце моё всё ещё прыгало как безумное, норовя подобраться к горлу, а руки тряслись, сделавшись холодными и непослушными.

– Ну всё, всё, Аленька, – сказал он наконец, глянув в мою сторону. – Ничего страшного не случилось. Давай, успокаивайся, я вовсе не хочу, чтобы ты явилась на дачу в таком состоянии. Что ты как ребёнок, в самом деле. Подумаешь, врезал по морде двум придуркам, обычная мужская жизнь.

«Обычная мужская жизнь», – сказал мне тогда Тёма, имея в виду ночи, проводимые в постелях бесчисленных женщин. «Вероятно, она у всех разная, эта самая мужская жизнь», – подумала я и, всё ещё с трудом переводя дыхание, повернулась к Андрею.

– Откуда у тебя этот шрам на лице? Тоже драка?

– Кастет, – равнодушно кивнул он. – Слишком глубоко вошёл, а зашили плохо. Это старая история, ещё из девяностых. Давно надо было заняться, а всё руки не доходят. Он тебе не нравится?

– Нет, очень нравится, Андрюшенька, – быстро сказала я, успокоившись настолько, что даже начала улыбаться. – Тебе идёт, честно. Я сразу подумала, что он тебя украшает.

– Дурочка ты, – засмеялся он, легко придерживая пальцем руль. – А теперь приводи себя в порядок, мы почти приехали.

* * *

Весь первый день мы провели в знакомстве и разговорах. Андрей как-то сразу повёл себя настолько естественно, что все окружающие моментально включились, и со стороны создавалось впечатление, будто знакомы они много лет, а не только что представлены друг другу.

Шум, конечно, стоял ужасающий, дети носились и визжали от счастья, рассматривая подарки и прочие привезённые нами вкусности, женщины бегали, пытаясь их урезонить, а мужчины хохотали, глядя на всю эту картину, не забывая при этом подливать в рюмки напитки и вдохновенно спорить о завтрашней парилке, делясь друг с другом какими-то банными премудростями. Андрей, похоже, совершенно не тяготился всей этой кутерьмой, она его явно забавляла.

Вскоре мы с Лизой, одурев от шума, благополучно сбежали на веранду.

– Ты представляешь, он уложил их обоих в секунду, при этом почти не сдвинувшись с места, – принялась я рассказывать эту историю. – Даже испугаться толком не успела. Нет, хотя вру, конечно, испугалась я страшно, но, правда, ненадолго, не успела и рот раскрыть, как оба валялись на дороге, а он при этом даже шага не сделал.

Лиза попереживала вместе со мной, ахая и округляя глаза, но вскоре вздохнула и спокойно заметила:

– Олег тоже владеет всеми этими штуками. К счастью, не видела его в деле, но в зале он укладывает мужиков пачками, и, причём тоже таких лосей, что у меня просто сердце зашлось, когда однажды при этом присутствовала. Он же на войнах всякого навидался, только рассказывать об этом не любит, сколько ни пытаю. Иногда что-то проскальзывает между делом, а как начну расспрашивать, замолкает.

– Значит, найдут общий язык, – засмеялась я.

– Они, похоже, и так уже нашли его, – кивнула Лиза, пристраиваясь рядом со мной на диване. – Давно не слышала, чтобы кто-нибудь в его устах удостаивался такой высокой оценки, как Одинцов. Просто любовь с первого взгляда.

– И у Влада тоже, – поддакнула я, разливая нам с Лизой прихваченный с кухни кампари. – Я таю от счастья, когда на них смотрю.

– Да, приятно, – согласилась Лиза, добавляя в наши бокалы апельсиновый сок. – Вот теперь, кажется, пасьянс сложился правильно. Не хочу плохо говорить о Тёме, но, как ни крути, он сделан совсем из другого теста.

– Знаешь, – вздохнула я, делая маленький глоток, – в тот день он то же самое сказал об Олеге. Я спросила, так же ли живёт его брат, а Тёма ответил: нет, он сделан из другого теста.

С грустью покивав, Лиза тоже отхлебнула немного кампари.

– Наверное, всё к лучшему. И давай больше не будем возвращаться к этой теме. Она довольно болезненная.

Я кивнула и погладила её по руке.

– Лиз, ты даже не представляешь, как он первый раз встретился с Аськой. Ты же этого не видела – мы в саду были. Я забрала её у Тамары и привела к нему, сказав: сейчас я покажу тебе самого лучшего дядю на свете. Выпустила её в траву, как котёнка, а она подбежала к нему и ручонки протянула. Андрей в беседке сидел. Он сразу поднял Аську на руки, а она спросила: «Ты папа?» Видимо, решила, что самый лучший дядя на свете – это непременно папа. Потому что окружающие дети так и называют своих отцов, и Олега, и Влада. А его-то все Тёмой звали, вот и она за ними тоже повторяла. А тут вдруг сразу сообразила, что этот – папа.

Лиза слегка приложила пальцы к глазам.

– Грустно всё это, а с другой стороны и радостно. Значит, так тому и быть.

– Я тоже подумала, когда на них смотрела. Он её куда-то в сад унёс, и они мелькали за деревьями, а я смотрела, и сердце прыгало. Ну вот, а вернулись они уже совсем друзьями, как будто она с самого начала жизни его знала. Так что теперь я совсем успокоилась.

…С утра мы все носились, занимаясь подготовкой к вечеринке. Погода стояла изумительная, и столы решили накрывать на улице. Мужики, как всегда, вдохновенно плясали вокруг мангалов, мы сновали с посудой, таская блюда с закусками, в общем, всё происходило как обычно. Если не считать того, что Поланские заявились втроём. Вернее, вчетвером. Сначала прибежала Виолка, их дочка, а следом появился Лёвик. Мне показалось, что он чем-то слегка смущён, но я сначала не обратила на это внимание.

К тому времени всё уже было готово, и ждали только Марьяшку. Мы с Андреем сидели на скамейке за кустами и болтали.

– Твоя мама выглядит как настоящая герцогиня, – сказал он. – Удивительное сходство.

– Да, – засмеялась я, – герцогиня Мальборо. Когда Влад Ленку сюда впервые привёз, она так и сказала. Вот с тех пор и называют: салон герцогини Мальборо.

Мы ещё немного поболтали, потом он поднял голову, и я вдруг заметила, как вытянулось у него лицо. Проследив за его взглядом, я увидела у ворот Марьянку с какой-то стройной темноволосой девушкой. Навстречу вышла мама и Лена, они знакомились, потом подошли Влад с Олегом. Марьянка что-то рассказывала, кивая на девушку, и все улыбались. Брови Андрея при этом плавно ползли вверх.

– Кто это? – удивлённо спросила я, наблюдая его странную реакцию. – Ты знаешь её?

– Да, – кивнул он, не опуская бровей. – Её зовут Соня.

– А кто она? – ещё больше удивилась я. – Откуда тебе известно её имя?

– Не знаю, что ответить, детка, – развёл он руками, – вероятно, ты удивишься, но, тем не менее, это сестра мой бывшей жены.

Меня тут же бросило в жар, и я уставилась на него, вылупив глаза. Однако все находящиеся у ворот, включая саму Соню, улыбались столь радостно и общались с таким благодушием, что я вообще перестала что-либо понимать.

Андрей помолчал немного, потом сказал:

– Она очень хорошая девочка, Аля, не пугайся. И я за многое ей благодарен. А удивился потому, что никак не ожидал сегодня увидеть её здесь. Судя по всему, Марианна с ней давно знакома, мы всё-таки были соседи, так что, очевидно, они подружились. Думаю, что и тебе она понравится. Потом кое-что расскажу, а сейчас пойдём, поздороваемся.

Совершенно поражённая я отправилась следом за ним.

По мере нашего приближения стало ясно, что Соня заметила Андрея, и брови её точно так же поползли вверх. Похоже, она тоже чувствовала себя неловко. Когда мы подошли вплотную, она застенчиво улыбнулась.

– Здравствуйте, Андрей Ильич…

– Добрый вечер, Соня. Рад вас видеть, – сказал Андрей и, взяв её руку, поднёс к губам.

«Какая гадкая штука – ревность, – подумала я, чувствуя, как подпрыгнуло сердце от этого простого жеста. – Он будет целовать руки многим женщинам, и мне надо научиться не реагировать на это столь бурно, иначе сойду с ума…»

Она мило смутилась, опустив глаза.

– Удивились, увидев меня не в костюме? – улыбнулся Андрей.

– Нет, просто вообще не ожидала сегодня встретиться с вами, – по-детски вспыхнула Соня в ответ на его улыбку. – Вероятно, мне следовало догадаться…

– Я сам не ожидал, – просто сказал Андрей. – И вообще нам надо о многом поговорить, но это мы ещё успеем, впереди много времени. Вы ведь сегодня никуда не торопитесь?

– Нет, – качнула она головой, – до понедельника я гощу у Марьяны.

– Отлично, – сказал Андрей, – я и сам хотел позвонить вам, прояснить кое-какие вопросы. А теперь прошу вас познакомиться с моей женой, – добавил он, обнимая меня за плечи.

И я мгновенно ощутила, как загорелись от этого слова мои щёки. Так мы обе и глядели друг на друга, не зная, что говорить и как вести себя. Кажется, я пришла в себя первой. В конце концов, я здесь хозяйка, и в моём доме гостья, поэтому следует вести себя подобающе. На счастье, тут к нам подскочила Марьяна.

– Вы уже познакомилась? Я ужасно рада, надеюсь, теперь и подружитесь, – защебетала она и с улыбкой повернулась к Андрею: – Ну а мы знакомы, Андрей Ильич, помните? Лёвик, иди к нам, поздоровайся! – махнула она мужу, и Андрей снова галантно склонился к её руке.

Потом мне уже Влад всё рассказал. Мы долго сидели под яблоней, и он поведал эту историю, от которой я, честно говоря, отходила полвечера. Тут мне уже откровенно сделалось не до ревности. Видимо, надо привыкнуть к «опасным поворотам» в моей судьбе и перестать, наконец, страшиться их. Не хочу ни о чём больше думать.

…В результате эти дни оказались совершенно чудесными. Лучших, наверное, и не припомнить.

Солнце уже совсем клонилось к закату. Я стояла и смотрела из окна, как Андрей, играя с Аськой на газоне, подкидывает её вверх и ловит на лету, а она хохочет и хватается ручонками за его шею, и он тоже смеётся, и оба они, похоже, счастливы. Я с грустью подумала, что её родной отец никогда этого не делал, вот разве что только Влад и иногда Холмогоров, когда приезжал к нам в гости со своим семейством, и тогда все тоже были счастливы, а я совсем не замечала, что в моей жизни происходит что-то неправильное.

Влад вышел на веранду и, приблизившись ко мне, остановился, тоже наблюдая эту картину. Потом положил руку мне на плечо. Просто молча стоял и обнимал меня, и никаких слов при этом не требовалось, всё и так было понятно. Зачем болтать лишнее, если мы оба привыкли понимать друг друга с полувзгляда, полужеста и полувздоха. Так уж принято в нашей семье…

Эпилог

В конце сентября мы на пару дней выбрались наконец в Дивово.

Бабье лето было в самом разгаре, всё вокруг источало сентябрьские ароматы, и настроение при этом было соответствующее – мы недавно поженились. Я долго, с удивлением, рассматривала полученный утром, ещё плохо гнущийся, пахнущий типографской краской малиновый паспорт со штампиком и новой фамилией, чувствуя себя при этом так, словно мне только что исполнилось восемнадцать. Судя по выражению лица Андрея, он, похоже, чувствовал то же самое.

– Моё первое в жизни обручальное кольцо, – сказал он, внимательно рассматривая собственную руку, когда мы уселись в салон совершенно новенькой на вид, словно только что вышедшей из автосалона, маленькой тёмно-синей «сузуки».

– И твоя первая в жизни машина, – засмеялась я, любовно поглаживая сияющую торпеду.

– Да, за эти деньги, что я потратил на её восстановление, можно было купить неплохой автомобиль, – проведя рукой по тончайшей коже сиденья, усмехнулся Андрей.

– Особенно за двигатель от «мерса» и весь прочий фарш с обвесом, – хихикнула я, моргнув ксеноновыми фарами. – Только такие ненормальные, как мы, способны пойти на это. Ну ничего, зато будет на чём ездить в Дивово, ты ведь не собираешься отправляться туда на «бентли»?

Андрей засмеялся, мазнув пальцем по моему носу.

… Мы подъехали к домику, когда уже совсем стемнело. Загнав машину на участок, Андрей вытащил из кармана ключи.

– Ну, заходи, малыш, – сказал он, отперев дверь и пропуская меня вперёд.

Я сделала шаг внутрь и остолбенела. Вот уж никак не ожидала увидеть подобное! Мне показалось, что я попала в волшебную сказку. Наверное, даже и описать не получится. Я сразу почувствовала себя балериной, крутящейся внутри шкатулки тончайшей работы старинного мастера.

Похоже, моё изумлённое лицо доставило Андрею несказанное удовольствие. Как всякий истинный мужчина он любил и умел удивлять. И удивлять, как правило, красиво. Мне бы следовало уже привыкнуть к этому. Но всякий раз не получалось.

– Боже мой, что это сейчас было? Ущипни меня, Андрей… – с трудом вымолвила я, опускаясь на диван, и он, как обычно, рассмеялся.

– Я ждал этого вопроса, – невозмутимо отозвался он, разваливаясь в мягком вертящемся кресле. – Это стало у нас традицией.

Я прошлась по домику, потрясённо оглядывая представшее моему взору рукотворное чудо.

– Когда ты успел сотворить всё это?

– Давно, – махнул он рукой. – Ещё при жизни тёти. Отправил в путешествие и сотворил. Снаружи это выглядело довольно ненавязчиво. Рабочие всё завезли и остались внутри. Прежнее загрузили в ту же фуру. Месяца хватило. Зато все последние годы она прожила в комфорте. Для меня это было важно.

– Фантастика, – покачала головой я, гладя мягкие, ароматные, покрытые дорогим деревом стены гостиной. – Ты просто гений. Одна кухня чего стоит! А спальня!

Он хмыкнул, удовлетворённо почесав пальцем бровь.

– Послушай, – спросила вдруг я, – а зачем же ты в ту ночь приглашал меня в дом, если хотел оставаться в моих глазах просто Андреем?

– Я был абсолютно уверен, что ты откажешься, так что, в принципе, ничем не рисковал, – снова крутанулся он в кресле, насмешливо поглядывая на меня.

– Да, – вздохнула я, – значит, вот это – твой первый в жизни домик.

– Угу, – кивнул он, – у меня вообще всё первое – первая настоящая жена, и, кстати, первая фирма. Другой никогда в жизни не было.

– А почему именно «Омега»? – спросила я, пристраиваясь на подлокотник его кресла.

– Первая буква моей фамилии. А теперь и твоей тоже, – добавил он, слегка прищурив глаза.

– Тогда будем считать это нашей первой брачной ночью, – обвилась вокруг него я, перелезая с подлокотника к нему на колени.

– Непременно, – протянул он, задумчиво перебирая пальцами мои волосы, – и в любом случае я постараюсь не разочаровать тебя…

…В полдень, бросив Андрея отсыпаться на его шикарной кровати и подхватив кучу пакетов, я стремглав понеслась к Валентине Васильевне.

Мы долго обнимались на крыльце, а потом она, плача, неловко отмахивалась от принесённых подарков, и снова обнимала меня, и расспрашивала, и удивлялась моим рассказам, то взмахивая руками, то прижимая их ко рту и бесконечно качая головой.

– Это ж надо, – улыбнулась она наконец, – вишь, как бывает. Вот вы и поженились с Андрюхой, радость-то нам какая! – Так хорошо улыбнулась, задорно, по-молодому, что морщинки разгладились и глаза наполнились светом. – Ты люби его, девочка, – добавила она. – Не думай ни о чём, просто люби. Он парень хороший, уважительный. Мы уж тут с Егорычем всё вспоминали вас. Он говорит: вот, ей-богу, поженятся, по глазам вижу – светятся они у них. И ведь верно, так и вышло!

Я засмеялась, снова сжав её в объятиях.

– Так прямо и сказал?

– Вот ей-ей! Углядел, старый. У меня, говорит, глаз насчёт этого верный. А вы что ж, надолго сюда?

– Нет, – с огорчением вздохнула я, – завтра вечером и уедем. Андрею же на работу.

– А, ну да, – понимающе закивала она, – нонче кризис этот, работу потерять никак нельзя.

Мне стало стыдно, и я поёжилась. Валентина Васильевна истолковала мою реакцию по-своему.

– Не переживай, – сказала она, – не потеряет, он парень толковый, таких везде с руками оторвут. Не охламон какой-нибудь. Так ты что ж, его там одного оставила?

– Ага, – кивнула я, – да он спит ещё.

– А, ну пусть отсыпается, – закивала головой соседка, – а то умаялся, небось, за неделю. Ты хоть кормишь его? Мужику надо вволю питаться, а уж это твоя забота, чтоб сыт был.

– Кормлю, Валентина Васильевна, – неловко кивнула я, не зная, куда девать глаза.

– Ну и славно, – сказала она. – Ты беги к нему, может, пока приберёшься там или еще чего. А к вечерку подтягивайтесь к нам сюда, попируем чуток, а завтра уж и поедете. Я пока схожу Егорыча обрадую.

…Выползли из дома мы часам к пяти, когда Егорыч замахал руками от забора, крикнув Андрею, чтоб собирался, как он выразился, на выпивку.

Мы появились на крыльце, и мужчины пожали друг другу руки.

– Значит, «горько» кричать можно? – тут же расплылся сосед. – Отбил ты у меня всё ж красотку-то, а, Ильич?

– Выходит так, Егорыч, – кивнул Андрей, стараясь не улыбаться. – Сам не знаю, как получилось.

Егорыч хохотнул, потом указал рукой на машину:

– Ишь, как ласточку свою обиходил! Это к свадьбе, поди, расстарался – не иначе как кредит взял. Такую красавицу на ломаной-то возить нельзя.

– Никак нельзя, Егорыч, – серьёзно согласился Андрей, и мужчины, к счастью, заговорили о машинах, а я отошла в сторонку.

Тут тренькнул велосипедный звоночек, и из-за поворота показалась Милка. Сзади к багажнику была примотана плетёная сумка с яйцами в проволочной сетке. Увидев меня, разулыбалась как родной, так что мне снова сделалось совестно. Какие же они всё-таки хорошие! Приехала – словно домой вернулась.

Замахав рукой, она подкатила к забору, и я тоже подошла ближе.

– Привет, – обрадовалась она, – приехала, что ли?

– Здравствуйте, Мила, – ответила я и вдруг почувствовала, что тоже страшно рада ей. Это открытие меня порядком удивило. Честное слово, похоже, я люблю их!

– Чего выкаешь? – неожиданно обиделась Милка. – Я тебе что, цаца какая? У нас так только на чужих обзываются.

Я тут же расплылась во весь рот.

– Ладно, не обижайся, Милка, это же я просто по городской привычке. А так я тебе тоже ужасно рада.

– То-то, – хмыкнула она, – а то важничаешь!

– Пошли с нами к Валентине Васильевне, – сообразила вдруг я. – У нас там сегодня… ну, как это… выпивка намечается.

– О, это нормально, – обрадовалась Милка, слегка приподнимаясь на сиденье, – это я щас приду, вон велик только домой загоню и сразу к вам, ладно? Тут уж слушок пошёл, что вы вроде как свадьбу сыграли. Правда, что ли?

– Правда, – застенчиво кивнула я, представив, что высказала бы по этому поводу её подруга Люся.

– Это класс, молодцы, – ни с того ни сего застеснялась и она. – Знаешь, а мы с Яшкой-то моим тоже заявление подали. Измочалила его Люська, теперь рад-радёшенек, что избавился.

– А она здесь разве? – с тревогой спросила я.

– Не, нету, – мотнула головой Милка, – теперь до лета вряд ли появится, на кой мы ей сдались?

Краем глаза я увидела, что Егорыч, что-то крикнув Андрею, ходко затрусил через дорогу, видимо, направляясь к своему дому.

– Куда он? – поинтересовались мы с Милкой.

– Сейчас придёт, – отозвался Андрей, – пойдёмте, он нас догонит.

– Ладно, я тоже скоро приду, – махнула нам Милка и умчалась вперёд, а мы с Андреем потихоньку двинулись по дороге.