Текст книги "Пандемия любви. Том 2"

– Здравствуйте, Лиза, – произнес он глухо, и от звука его голоса я вся покрылась мурашками, но, не дав никому опомниться, моментально продолжила:

– А теперь я должна извиниться. Уже очень поздно, и я буквально валюсь с ног, так что сейчас мне лучше вас покинуть. Завтра мы непременно продолжим знакомство. Спасибо всем за чудесный вечер!

И я, не оглядываясь, выскользнула из двери.

* * *

Ни о каком сне не могло быть и речи. Лиза лежала в гостевой комнате, и её била такая крупная дрожь, словно настала зима, и в комнате повалил снег. Пытаться представлять то, что происходит сейчас в гостиной, не имело смысла, но ничего другого не шло в голову, и ей виделось, как мило сейчас беседует Алина с братом и Олегом, а тот улыбается ей в ответ и, подливая вина, берёт за руку, смеётся и обнимает за плечи. Все эти картинки, наезжая одна на другую, создавали в голове такой хаос, что, Лиза, не в силах дышать, уткнулась лицом в подушку и наконец разрыдалась.

«Этого просто не может быть. Ну зачем? Как такое возможно? Почему из сотен миллионов людей здесь должен был появиться именно он? Непременно он и никто другой. Он и Алинка. Всего два человека, которые сегодня для меня оказались важнее всех остальных людей на свете.

Ещё пару недель назад я нормально жила, совершенно не думая о них обоих. Словно их вовсе не существует. Жила и не подозревала, что оба они в одночасье станут центром моей вселенной. Зачем понадобилась эта комбинация? Для того, чтобы ни с того ни с сего всё моё привычное существование сделалось попросту невозможным?

Ничего себе «новая жизнь»! Вот это стукнуло по голове! Ай да ангел… весёлый ты оказался парень…»

Подушка промокла настолько, что пришлось повернуть её другой стороной.

Наревевшись всласть, Лиза неожиданно для себя уснула.

* * *

Когда я открыла глаза, на улице уже совсем рассвело. Часов в комнате не было.

Интересно, сколько я проспала? Думаю, не более нескольких часов. Всего несколько часов, разделивших мою жизнь на «до» и «после». И жить теперь придётся с учётом этого разделения. Наверное, всё будет непросто. Но следует привыкнуть. Ничего нового – жить просто у меня никогда и не получалось. Не думаю, что за такой короткий срок я сильно изменилась. Поэтому привыкнуть будет несложно. Разберусь, как говорится, не первый раз замужем. Всё вполне знакомо, и шагать по минному полю я научилась в совершенстве. Занятие не из приятных, но осваивать заново, по крайней мере, не придётся. Нельзя делать из этого трагедию. Мне следует собраться и принять правильное решение.

Выглянув в окно, я увидела стоящих на дальнем газоне мужчин, они мирно беседовали, время от времени лениво подтягиваясь на турнике, не прилагая к этому занятию особых усилий.

Если в Коновалове, с его растрёпанной гривой и бугрящимися мышцами, явно просматривается что-то из древних шотландских саг, то Холмогоров больше походит на викинга – светлые короткие волосы, аскетичное лицо, сдвинутые брови. Мягкие пружинистые движения. Надо же, какие у него, оказывается, широкие плечи и при этом на редкость узкие бедра. Сейчас, когда он стоит там, на газоне, в простой белой футболке и спортивных штанах, это буквально бросается в глаза. Прежде, видя его в куртке или даже пиджаке, я не находила этот контраст столь очевидным.

Третий, в джинсах и чёрной борцовской майке, тоже, кстати, выглядит довольно привлекательно. Явно военная выправка. Накачанный, подтянутый, ни грамма лишнего жира. Подбородок, на мой вкус, пожалуй, немного тяжеловат, зато губы вечно готовы к улыбке, и волосы густые, слегка вьющиеся. В общем, так или иначе, впечатление производит приятное. Ну что ж, это к лучшему. Я должна сделать вид, что его взгляды не оставляют меня равнодушной. Главное сейчас – не тревожить Алину, пусть думает, что всё в порядке.

А мне следует утереть сопли и отправиться в бой. Хотя видеть его представляется сплошной пыткой. Видеть и знать, что всё изменилось, и никогда больше не будет по вечерам этого голоса в трубке. А его точно не будет, потому я никогда не допущу ничего подобного. Не хватало мне ещё с Алинкой мужика делить! Лишь бы только он не пытался заводить со мной разговоры, пока мы здесь. А потом я ему всё объясню и в любом случае добьюсь того, чтобы он перестал звонить мне. Раз и навсегда. Пусть думает что хочет, но вот этого я ему точно никогда не позволю.

Господи, как такое вообще могло произойти со мной всего за несколько дней? Как за короткое время, ничего не предлагая, он сумел сделать так, что я многократно ответила ему «да» на все почти неозвученные вопросы? В результате ни о чём, кроме него, я и думать не могу. Это просто какое-то сумасшествие…

Достаточно. Надо немедленно собраться.

Но прежде следует стать красавицей. Молодец ангел, похоже, это именно он натолкал в мою сумку столько привлекательной амуниции, оставшейся от прошлогоднего летнего отпуска.

Я подошла к зеркалу. Да, сильно. Надо быть по меньшей мере Челлини, чтобы изваять из куска этой жуткой глины произведение искусства, достойное Лувра. Ну ничего, я справлюсь. Вперёд, идальго, взмахни копьём, и ветряные мельницы будут повержены, а Дульсинея, плача, упадёт к твоим ногам…

Именно так ведь со мной и случилось, разве нет? А теперь нам следует поменяться местами.

О наряде на вечер мы подумаем позже. Сейчас актуален исключительно утренний прикид. На улице жара. Поэтому белые лосины, туника с открытой спиной и дымчатые очки-градиенты. Волосы наверх в высокую ракушку. Очки пока можно на голову. «Рира» в активное действие, а «Cloe» пусть полежат до вечера, пока разве что минимально на волосы.

Когда я спустилась вниз, все уже собрались за столом. Увидев меня, Влад слегка присвистнул, а Дмитрий мгновенно поднялся.

– Доброе утро, Лиза! Садитесь, вот как раз есть место, – расплылся он, усаживая меня рядом с собой.

Отлично.

Беседа возобновилась. Влад принялся рассказывать медицинские байки из жизни своей клиники, и все смеялись, включая меня. Дмитрий бесконечно подкладывал что-то в мою тарелку, и я сделала вид, что увлечена её содержимым. Холмогоров сидел очень прямо и прихлёбывал кофе, не принимая участие в общем разговоре. Лицо его было мрачным, а лежащая на тарелке еда, судя по всему, осталась нетронутой. Сидящая рядом с ним Алинка исподтишка показала мне поднятый вверх большой палец. Я улыбнулась ей в ответ.

После завтрака мы долго возились с посудой, потом Алинка с Леной принялись мыть ягоды, чтобы взять их с собой на пляж, Дмитрий тем временем затеял с Владом какой-то автомобильный спор, а Холмогоров молча поднялся, вышел на крыльцо и стоял в одиночестве, мерно постукивая пальцами по перилам. Я узрела эту картину, проходя с тарелками мимо двери. Все оживлённо обсуждали предстоящую прогулку, и я тоже периодически вставляла реплики, грамотно указывающие на мою заинтересованность в процессе. На самом деле я мало что слышала, думая совсем о другом, и оставалось только удивляться, как удавалось мне вставлять в беседу реплики, хоть сколько-нибудь соответствующие теме разговора. Чуть позже я боковым зрением снова заметила его силуэт, на сей раз мелькнувший в дверях гостиной.

Время шло, и сборы явно затягивались, в результате вчерашние опасения Дмитрия оказались верными – на озеро народ собрался только к полудню.

Когда мы добрались наконец до берега, солнце шпарило вовсю, и раскалённый песок буквально обжигал босые ступни. Радостная Алинка сунула мне в руки огромное махровое полотенце, украшенное белыми ромашками, и все, образовав круг, устроились на берегу. Влад с Леной сразу отправились купаться, а мы с Алинкой улеглись на полотенца, предварительно пристроив свою аккуратно сложенную одежду на ветке ближайшего дерева.

Теперь я поняла, зачем в прошлом году купила этот купальник. Обычно я такие не ношу, но сотрудница уговорила перед отпуском, а мне было лень сопротивляться, изображая недотрогу, поэтому согласилась. И не зря. Должна сказать, что красота его была способна конкурировать только с его полнейшим бесстыдством. Я оценила это, увидев глаза Дмитрия, когда мы с Алиной появились из-за дерева. Холмогоров тотчас улёгся на подстилку, прикрыв лицо раскрытой книгой. Алина пристроилась рядом.

Именно по этой причине идея Дмитрия покататься на лодке была воспринята мною с таким энтузиазмом. При этом я искренне сожалела, что эта лодка, вместе с нами на борту, не может, разогнавшись, вылететь прямо в открытый космос. Желательно на расстояние нескольких тысяч световых лет.

Переправив лодку на другой берег, Дмитрий изъявил желание прогуляться по открывшейся нашему взору берёзовой роще. Не могу сказать, что меня заинтересовало это предложение, но соображения я высказала обратные, после чего, накинув парео, отправилась следом за ним изучать местную флору. Во всяком случае, это было гораздо предпочтительнее лежания на берегу в компании ничего не подозревающей Алины и предельно разъярённого Холмогорова. А то, что он разъярён, было видно невооружённым глазом. Гуляющие по скулам желваки явно показывали его отношение к моей внезапно открывшейся дружбе с Дмитрием. Сам же Дмитрий, казалось, был этим обстоятельством весьма доволен, о чём говорили бросаемые на меня взгляды, в другое время явно показавшиеся бы излишне откровенными. Однако сегодня меня это более чем устраивало.

…Когда я вечером, покинув наконец свою комнату, спустилась с крыльца, мужчины в полном составе сгрудились вокруг мангала, а по саду потихоньку начинал плыть волшебный аромат.

Чёрный облегающий комбинезон и узкие зеркальные очки тоже были приобретены мною явно не зря, ибо на этот раз присвистнул Дмитрий. Холмогоров, схватив решётку с мясом, немедленно направился к барбекюшнице.

– Идите к нам, Лиза! Шашлык уже скоро будет готов, – крикнул мне с газона Дмитрий, поливая из бутылки дымящиеся на мангале куски мяса.

– Спасибо, скоро приду, – сверкнула я улыбкой, с трудом отводя взгляд от удаляющейся холмогоровской спины.

Что ж, пока всё идёт как надо. Полагаю, никто ничего не заметил, ни Лена, ни, тем более, Алинка, так что сейчас можно немного расслабиться. Хотя нет, лучше не надо, а то я уже однажды расслабилась – прямо перед его приездом сюда. Ну вроде бы он понял, что здесь не место для разговоров, и, к счастью, пока помалкивает, а потом видно будет.

Решив, что женщины находятся в доме, я, приветственно помахав рукой в сторону сада, вернулась в гостиную, но, никого не обнаружив, двинулась к веранде, на которой женщин тоже не оказалось. Я подошла к окну и, заглядевшись на буйное цветение петуний, растущих вдоль дорожки, понемногу углубилась в собственные мысли. Поэтому и не услышала шагов.

Когда я очнулась, он стоял у меня за спиной, совсем близко, так, что я почувствовала его запах, отчетливый и яркий, очень мужской и опасно притягательный – нечто вроде смеси ароматов хорошего геля для бритья, чистой кожи, с ноткой табака, легкого алкоголя и, кажется, даже чуть-чуть машины. Я вдохнула глубже и на мгновенье опустила веки, понимая, что всё худшее уже случилось, и дальнейшее от меня никак не зависит. Просто стояла, не двигаясь и не произнося ни звука, ибо знала, что, стоит обернуться, уткнусь лицом ему прямо в грудь.

Но, ощутив на своих плечах его руки, всё-таки сильно вздрогнула, ибо оказаться к этому готовой у меня не получилось. Я чуть шагнула вперёд, пытаясь отодвинуться. В ответ он немедленно прижался почти вплотную к моей спине, и, закрыв глаза, я окончательно перестала дышать, дрожа всем телом и не слыша ничего, кроме глухих ударов собственного сердца.

– Лиза… – очень тихо сказал Холмогоров, и тут я почувствовала на своём затылке медленное движение его приоткрытых губ. Ощущение было столь острым, что я бешено дёрнулась, а он, мгновенно развернув меня лицом к себе, припал горячим ртом к моим губам.

Задохнувшись от невиданного наслаждения, я, кажется, вскрикнула, совершенно уверенная, что никогда ранее не чувствовала ничего подобного. Голову повело так, что я непроизвольно качнулась, но он удержал меня и вернул в прежнее положение, продолжая жадно шарить губами по моему лицу, изучая его так долго и подробно, что я перестала думать о времени. Наконец он оторвался от меня и замер.

Я открыла глаза, почти ни на что не рассчитывая, и, стараясь выскользнуть из его настойчивых рук, сделала шаг назад. Он тут же снова приблизился, обхватив меня за плечи, и теперь стоял очень близко, не давая шевельнуться.

– Олег… – мужественно начала я, так и не обретя возможность дышать, но понимая, что немедленно должна прекратить это безумие, иначе добром это не кончится. Но он тотчас прервал меня, придвинувшись ещё ближе, и осторожно коснулся пальцем моих губ.

– Не говорите ничего, Лиза, дайте мне сказать…

Но я, не желая слушать, тут же упрямо замотала головой.

– Зачем вы, Олег? Как же можно? Тем более здесь. Ведь вы не могли не понять, что я не хочу сейчас вступать ни в какие разговоры, разве это не ясно?

Холмогоров слегка отодвинулся, но не отпустил мои плечи, просто стоял и смотрел прямо перед собой, очень долго смотрел, потом наконец убрал руки и сказал:

– Конечно, я не должен был делать этого, Лиза.

– Тогда почему вы ставите меня в такое положение? – Я уже обрела возможность глотать воздух и даже смотреть ему в глаза.

Он пожал плечами, словно удивляясь моему вопросу.

– Вы этого действительно не знаете? И вас несказанно удивляет тот факт, что я, оказывается, сделан не из хромированной стали? Как, по-вашему, сколько времени мне удалось бы выносить это? Но, так или иначе, в результате я не удержался, Лиза. Просто не смог. Не вижу здесь ничего странного, особенно если учесть события последних дней.

Освободившись от его рук, я почувствовала себя увереннее.

– Олег, я тоже не смогу. Никогда не смогу больше, вы должны понять… Алина – моя подруга, и у меня никого, кроме неё, нет на целом свете; это семья очень близких мне людей, мы встретились после долгого отсутствия, в то время как у вас уже сложились определённые отношения, и я ни в коей мере не хочу и не могу явиться причиной вашей размолвки. Я бы уехала прямо сегодня, но не получится – это, в конце концов, просто неприлично, и мне нечем будет объяснить этим людям, почему я вдруг собираюсь их покинуть…

– Какая ещё размолвка? – округлил глаза Холмогоров. – Лиза, послушайте… всё не так, уверяю вас… У меня с Алиной абсолютно ничего нет, несколько раз общались, приезжал сюда, потому что учился с Леной в одном классе, теперь дружу с её мужем; когда были билеты, однажды позвал Алину в театр, потому, что её брат всего лишь хотел, чтоб она немного развеялась… Просто пили кофе и говорили о погоде… вот и всё…

Я, будто не слыша его слов, снова упрямо замотала головой.

– Знаю… я всё это знаю, Олег… но вы тоже должны поверить мне, что я не могу. Может быть, когда-нибудь объясню… но не сейчас. Мы просто должны вести себя здесь как незнакомые люди, это важно, я очень прошу вас… Неужели это так трудно?

– Но почему, чёрт возьми? Что за глупая прихоть?

В его глазах плескалась боль, и я прекрасно понимала, что происходит что-то неправильное, а я веду себя несправедливо, чего он вовсе не заслуживает. Господи, как пережить ещё и завтрашний день?..

Его глаза были так близко, что я снова интуитивно попятилась. Он тут же, как по команде, шагнул следом.

– Не могу поверить, что вижу вас, Лиза…

– Я тоже… – вырвалось у меня. Руки мои сильно дрожали, и он это прекрасно видел, не отводя от меня глаз, но не прикасаясь и пальцем.

– Вы обещали скучать, – произнёс он тихо.

– Я скучала, – ответила я чистую правду, и он болезненно поморщился, словно я залепила ему пощёчину. Мне даже самой стало страшно.

– Тогда почему?.. – спросил он.

– Не сейчас, Олег… – выговорила я с трудом.

– Мы обо всём поговорим потом. А пока просто сделайте, как я прошу, и ничего не спрашивайте. В конце концов, вы мужчина…

– Даже если это выше моих сил? – поднял он бровь.

– Да, – сказала я твёрдо.

Мне казалось, что это говорю не я, потому что вдруг поняла, что, так или иначе, всё абсолютно бесполезно, и преодолеть это безумие не удастся ни мне ни ему. Поняла настолько отчётливо, что даже вздрогнула, представив, чем это в результате закончится. Господи, пусть хотя бы не здесь…

Между тем, он продолжал стоять рядом, по-прежнему не прикасаясь ко мне, и нарушить эту возмутительную близость я не имела сил, как невозможно мучимому жаждой оторваться от источника живительной влаги посреди раскалённой пустыни.

Мысли мои путались, а тело самым предательским образом подчинялось совсем не мне, а непреодолимому магнетизму этого стоящего передо мной мужчины.

Тут вдруг я почувствовала, что во мне что-то сломалось. Силы будто разом кончились, и еде-лалось безразлично, где мы находимся и что произойдёт через минуту. Вероятно, он сразу понял это, потому что я снова немедленно оказалась в кольце его сумасшедших рук и, ощутив в глубине рта жаркий вкус его языка, просто закрыла глаза, отдаваясь воле собственных ощущений и отвечая ему с таким бесстыдным восторгом, что он, одурманенный этим, тотчас сгрёб меня в охапку и, продолжая целовать, резко поднял на руки.

Я больше не хотела ничего понимать и ни о чем думать. Ни о чём, кроме того, что этот мужчина принадлежит мне, я нашла его и отпустить не могу, чем бы оно в конце концов для меня ни обернулось.

В этот момент сзади раздались шаги, и на веранде появилась Алина, а за ней вошёл Коновалов. Лена стояла чуть поодаль, в дверях. Никто не произносил ни звука.

Моё лицо запылало таким пожаром, что сердце в груди загорелось и лопнуло, как стеклянный шар, а глаза перестали видеть, и я безвольно обмякла у него на руках.

Холмогоров прижал меня крепче, словно делясь со мной собственной силой, потом, слегка приподняв, осторожно поставил на пол и невозмутимо обнял рукой за талию.

– Я только что сделал предложение этой женщине, и она ответила мне согласием, – сообщил он таким будничным голосом, словно речь шла о билетах в кино. – А сейчас мы должны извиниться и немедленно уехать, потому что у меня возникло одно неотложное дело в городе. Иди собирайся, – добавил он, слегка подтолкнув меня к выходу.

На мгновение стало ещё тише, звуки как будто замерли, а потом… воздух буквально в клочья разорвало громовым хохотом присутствующих. Это прозвучало столь неожиданно и безмерно, что я, дёрнувшись, в испуге приникла к Олегу и, забыв обо всём, спрятала лицо у него на груди. Он обвил меня обеими руками и тесно прижал к себе, но потом, не выдержав общего хохота, откинул голову назад и тоже рассмеялся.

– Могу себе представить это дело, – с трудом выговорил Коновалов, безуспешно пытаясь выпрямиться в полный рост.

– По твоему лицу сегодня на пляже я сразу поняла, что ты излишне затянул с предложением, Олежек, – сообщила Лена, утирая глаза согнутыми пальцами.

– А что, это было так заметно? – с улыбкой спросил Холмогоров, продолжая гладить меня по волосам, словно мы были в комнате одни.

– Не то слово, – отозвалась Лена, ловя на лету смеющийся взгляд Коновалова, – я всерьёз опасалась тектонического разлома почвы после того, как Лиза отправилась осматривать достопримечательности местной природы в компании нашего нового друга. И ты бы не задал этого вопроса, дорогой, если бы я догадалась захватить с собой зеркало.

Тут и я, не выдержав, прыснула, но, вспомнив о своём позоре, немедленно опустила глаза.

– Должна сказать, что лично я никогда ещё не видела людей, более подходящих друг другу, чем эта парочка, – громогласно заявила Алина и, оттащив меня от Холмогорова, расцеловала в обе щёки.

Влад, обняв Лену, демонстративно пощекотал её за ухом.

– Слышишь, ты, жених, пошли-ка ужинать, мясо готово, – объявил он. – Тебе теперь надо есть много мяса, это я тебе как врач говорю.

– И сметаны, – добавила Лена, – снова принимаясь смеяться.

– И орехов, – хихикнула Алинка, хватая меня за руку и насильно таща к выходу. – Идите, а то Дима там заждался, а мы сейчас придём, потерпите буквально пару минут.

Когда мы оказались в моей комнате, она быстро захлопнула дверь и вытаращила на меня глаза.

– Ну, выкладывай. Что это было?

Я почувствовала, что сейчас точно разрыдаюсь, и закрыла лицо руками.

– Эй, ты чего? – испугалась Алинка.

Но я уже, не обращая на неё внимания, всерьёз настроилась всхлипывать.

– Мне так стыдно перед тобой, я не знаю, что мне делать… – начала я на вдохе, но она немедленно перебила.

– Что за бред, Лизик, при чём здесь я? Ты-то как за него вдруг замуж решилась? Ты ж его только вчера ночью увидела, а сегодня за целый день вы друг другу и слова не сказали.

– Нет, Алиночка, нет… конечно, не вчера, – всхлипнула я, не смея даже смотреть в её сторону. – Я всю ночь не спала, когда его увидела, рыдала, как дура.

– Как не вчера? – изумилась она.

– А вот так. Понимаешь, это и есть он, тот самый знакомый, с которым я встречалась. Просто я думала, что он тебе нравится, поэтому чуть с ума не сошла и не велела ему признаваться, что мы… ну что у нас… – выговорила наконец я, обнимая её за шею. – Знаешь, похоже, он нравится мне так сильно, что уже всё равно ничего не смогу с этим сделать. Я ведь думала, что предаю тебя, и сказала ему сегодня, что теперь никогда не смогу быть с ним. Чтоб он мне больше не звонил и вообще, чтоб духа его не было. А он мне клялся, что у вас ничего нет… но мне всё равно было очень страшно… я не могла так с тобой поступить…

– Вот ведь ненормальная! – подскочила Алинка. – Почему ты мне сразу не сказала-то? Я же тебе объясняла, что он мне и не нравится даже, просто так ведь, от нечего делать, от скуки… – И она принялась бегать по комнате. – Нет, ну это обалдеть, какое совпадение! Просто не верится! Да люби ты его себе на здоровье, я только счастлива буду. Он и правда нормальный мужик оказался, и тебе, между прочим, очень подходит. Такой же замороченный. А вот мне как раз нет. Совершенно не мой типаж, и никогда не найти нам общего языка. Вы-кини это из головы и даже не думай!

Я измученно прислонилась к стене.

– Ох, Алька, какой же ты мне камень с души сняла, я же ведь просто места себе не находила-думала, умру, когда он здесь вчера появился… Знаешь, я когда его увидела, готова была вместе с диваном в подпол провалиться.

Алина засмеялась.

– Вот дурочка! Надо было сразу вчера мне всё это сказать, тогда бы не было никакой бессонной ночи и ненужных слёз. А ты сразу убежала как ненормальная. Сама виновата, что ничего мне о нём не рассказывала, разобрались бы давно, и всё в порядке.

– Не рассказывала, – вздохнула я, – потому что и сама ещё не знала, как он ко мне относится. Всё могло сложиться совсем иначе. Ведь мы же только недавно познакомились. Просто я и помыслить не могла, что так сильно в него влюблюсь, с полпинка, представляешь, буквально на пустом месте, впервые в жизни со мной такое. Поэтому и стыдно было тебе признаваться.

– Во жуть! – поразилась Алинка. – Совсем на тебя не похоже. Абсолютно не твой сценарий. И давно это у тебя с ним?

– Да нет, вот как ты появилась, так всё и началось.

– Ничего себе, проделки небесного смотрителя. И не захочешь, поверишь во что угодно.

– И я так подумала. Никогда б не поверила, что он мною настолько заинтересуется, а он звонил каждый день… вернее, каждую ночь… и говорил такие вещи… ты даже не представляешь… в общем, меня так снесло, что и думать больше ни о чём не могла. Хорошо ещё, что ты погрузилась в свои переводы до самых выходных, а то бы точно заметила, что я не в себе.

– Фантастическая история, – покачала головой Алинка, – ничего не скажешь. Но главное, что счастливая. Теперь понятно, почему он не звонил – ему, оказывается, явно не до меня было.

Она засмеялась, а я потупилась.

– Короче, ясно, – добавила Алинка. – Забудь про всё и радуйся жизни, поняла?

– Поняла, – кивнула я, утирая выступившие слёзы.

Из открытого окна доносился хохот, звон тарелок и весёлые голоса. Очевидно, народ переваривал случившееся, и мне страшно было подумать, что они сейчас высказывают Холмогорову. Судя по хохоту, щадить его там явно никто не собирался.

– Всё, пошли, шашлык стынет, – мотнула головой Алинка, – не то, чувствую, они там сожрут Олега, вместо баранины.

Я нервно поёжилась.

– Да, вероятно, ему сейчас достанется за такие порывы. Он ведь хотел как лучше, а получилось такое, что ни в сказке сказать…

– Ничего страшного, – хмыкнула Алинка, – всё как раз получилось отлично. Настоящая романтика, мне очень нравится. Ладно, бежим, а то сейчас ругаться будут.

– Погоди, хоть в зеркало гляну, – спохватилась я, – а то, наверное, вся тушь размазалась.

* * *

Очевидно, вечер удался на славу. Во всяком случае, все пребывали в отличном настроении, смех не смолкал, мясо оказалось необыкновенно вкусным, и я пожалела, что аппетит у меня сегодня напрочь отсутствует, ибо, внезапно оказавшись предметом всеобщего внимания и, надо сказать, весьма пограничных шуток, чувствовала явное смущение, так что почти ничего не ела. Впрочем, к счастью, никто на этом особенно и не настаивал.

Периодически я ловила на себе удивлённые, ничего не понимающие взгляды Дмитрия, но делала вид, что не замечаю этого, и лучезарно улыбалась в ответ. Он буквально не сводил глаз с меня и Олега, который, по-хозяйски обнимая мои плечи, то кормил с рук шашлыком, то подливал вина, и все этому радовались, словно не происходит ничего необычного. А когда Влад провозгласил тост за наше счастье, вино из бокала Дмитрия непроизвольно выплеснулось на майку, но все присутствующие благоразумно сделали вид, что не обратили на это внимание.

Однако по прошествии трёх часов дружеского застолья Холмогоров, улучив подходящий момент, довольно твёрдо заявил, что, так или иначе, обстоятельства требуют его немедленного возвращения в город, посему, как ни жаль, нам всё же придётся откланяться. Он так и сказал – «откланяться», после чего я, сопровождаемая весёлыми напутствиями присутствующих, улизнула в свою комнату переодеться и собрать вещи. Осознание того, что уже совсем скоро неизбежно останусь с ним один на один, заставляло сердце колотиться самым отчаянным образом. Это бешеное верчение вконец измотало меня, и мысли, которые весь вечер и без того не оставляли ни на минуту, разыгрались теперь в полную силу, и я, торопливо бросая в сумку одежду, отлично знала, что самое трудное ещё только начинается.

Когда отзвучали все прощания, и мы выехали наконец за ворота, я молча откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза, чувствуя себя совершенно без сил. Холмогоров молчал и смотрел на дорогу, время от времени прибавляя скорость, и я отчётливо поняла – он ждёт, чтобы я заговорила первой.

– Олег… – начала я, представляя себя парашютистом, стоящим на вышке за секунду до смертельного прыжка в неизвестность. – Олег… я должна поблагодарить вас за то, что вы сегодня сделали для меня…

– Как, мы снова на «вы»? – удивлённо отозвался он, слегка повернув голову в мою сторону.

Я села прямее и приготовилась к неизбежному.

– Не думаете же вы, будто я глупа до такой степени, что позволю себе принимать от вас подобные жертвы исключительно ради спасения собственной репутации? Мне тридцать лет, и я вполне способна трезво оценивать происходящее. Да, не скрою, это было красиво, и я высоко оценила ваш поистине мужской поступок. И ещё… спасибо, что позволили мне сегодня уехать оттуда, вряд ли я смогла бы выдержать всё это до самого понедельника.

Не говоря ни слова, он мягко нажал ногой на тормоз и, сбросив скорость, свернул в какой-то перелесок, после чего остановил машину и повернулся ко мне. Его лицо снова оказалось совсем близко от моего, и я видела каждую складочку на его застывших губах.

– То есть вы хотите сказать, – медленно произнёс он, – что я целый вечер ломал комедию перед собственными друзьями исключительно ради спасения репутации малознакомой женщины, которую на самом деле вовсе не желаю видеть своей женой. Я вас правильно понял?

Я почувствовала, что пальцы мои сделались ледяными, и отвела взгляд, внезапно ощутив сковавший горло страх и бесконечное одиночество. Я молила бога о том, чтобы эта пытка поскорее кончилась.

– Олег… я хочу, чтобы вы меня поняли. Я вижу, что вы сердитесь, и не знаю, как вести себя, не рискуя снова вызвать ваш гнев. Возможно, я говорю что-то не то, не умея правильно выразить собственные мысли, но я совершенно искренне считаю, что случившееся вовсе не является основанием для того, чтобы два взрослых человека…

– Остановитесь, Лиза, – перебил он, – иначе вы сейчас скажете гораздо больше того, что я хотел бы услышать.

«Господи, знать бы, что он хочет слышать, о чём он думает и как вообще относится к происходящему. Я нравлюсь ему, это факт. Он меня хочет, тут не может быть двух мнений. Я тоже хочу его, и он понимает это не хуже меня. В конце концов, осуществить подобное не составляет большого труда, и ему не понадобится для этого особых усилий. Тогда при чём здесь женитьба? Инцидент исчерпан, и этот мужчина, проявив свои лучшие качества, вправе ожидать от меня благодарности, чего он поистине достоин, и сам это отлично знает…»

– Послушайте, Олег, – снова заговорила я, – повторяю, мы взрослые люди. Почему бы нам не поговорить начистоту, тогда сразу всё станет проще.

Холмогоров продолжал смотреть на меня непонимающим взглядом, потом наконец пожал плечами.

– Именно этого я и хотел бы, Лиза. И теперь с радостью готов выслушать вас.

– А я вас, – упрямо свела я брови.

– Меня вы уже выслушали, – притворно мягко повторил он, нисколько не пытаясь облегчить мне задачу. – Всё, что я имел сказать по данному поводу, я предельно ясно изложил в присутствии нескольких свидетелей.

– Я помню, – с трудом справляясь с охватившей меня дрожью, ответила я. – Но сейчас мы, к счастью, находимся наедине, и ничто не мешает вам изложить то, что вы действительно думаете.

– Абсолютно ничто не мешает, – согласно кивнул он, и, перегнувшись через мои колени, протянул руку и достал из бардачка сигареты. – Я уже несколько лет не курю, но сегодняшний день, похоже, исключение.

Я нервно кивнула, и он раскрыл передо мной пачку, после чего намеренно учтиво щёлкнул зажигалкой.

– Итак, продолжим, – сказал он, глубоко затянувшись, и мы синхронно выпустили дым. Он, не поворачивая головы, нажал на кнопку, и стёкла поползли вниз. Повеяло прохладой, и стали слышны едва различимые голоса ночного леса. Они подействовали на меня успокаивающе.

– Я внимательно слушаю вас, Лиза. Что, собственно, не устраивает вас в этой ситуации?

– Но я хотела бы выслушать именно вас, – снова упрямо нахмурилась я, пытаясь не думать о том, на что я его провоцирую.

– Повторяю, я уже всё сказал, – не нарушая спокойствия, доложил он.