Текст книги "Пандемия любви. Том 2"

– Конечно, Лиз, – кивнула я, вставая. – Теперь можешь рассказать ему всё как есть. Прятаться больше незачем. И извини меня ради бога, что я заставила тебя до сих пор от него всё скрывать. Теперь я понимаю, что значит обманывать человека, которого ты любишь. А я завтра же поговорю с Владом. И так уже третий день плету ему небылицы.

* * *

С утра я так и не решилась позвонить Владу. Ходила вокруг телефона и пыталась представить наш разговор, но всякий раз, когда брала в руки трубку, пугалась и снова откладывала её в сторону. Сам он позвонил только на минуту, узнать, всё ли у меня в порядке, благо все эти дни был страшно занят в клинике, плюс занимался отправкой домашних. И я радовалась этому. Вот поговорю сегодня с Андреем, тогда и позвоню.

«Влад, – представлялся мне кошмарный монолог, – я вру тебе вот уже четвёртый день. Хотя и до этого врала. Я вовсе не на даче, и меня привёз домой совершенно другой мужчина. Мужчина, который вот уже вторую неделю спит в моей постели и ради которого я безоговорочно готова на любые безумства, в том числе обманывать тебя, при этом понятия не имея, кто он есть на самом деле».

Просто шикарный монолог! А возможен ещё такой:

«Влад, я влюбилась в очень богатого и пока женатого человека. Правда, я думала, что он самый обычный парень в голубой тельняшке, но это нисколько не остановило меня от того, чтобы ради близости с ним легко обманывать тебя. При этом сама я тоже замужем, и муж мой пока не в курсе, что я в дальнейшем не собираюсь иметь с ним ничего общего».

У меня даже мурашки побежали от сумасшествия того, что со мной происходит. Андрей не звонил, и когда он появится, я тоже не имела представления.

Надо сесть и разобраться.

Меня радует, что я теперь наконец знаю, кто он? Да. Но хорошая ли новость, что он вдруг совершенно неожиданно оказался не тайным возлюбленным, а принцем из блистающего мира? Нет. Абсолютно точно нет. Это однозначно не сулит в будущем ничего, кроме бесконечных сложностей и весьма туманных перспектив. Я не знаю, как там всё происходит у этих сильных мира сего. Нет, ну знаю немного, ведь и муж мой и брат общаются с ними довольно часто. Но сама я попасть в этот мир никогда не стремилась, так что теперь особой радости от этого явно не испытываю.

Скоро всё изменится, сказал мне он. Что именно изменится? Он натешится мной, удовлетворив самолюбие, и вернётся в свой мир, чтобы потом изредка вспоминать этот приятный эпизод?

Я вскочила и подбежала к зеркалу, тотчас равнодушно отразившему мои безумные глаза и всклокоченные волосы.

Нет, это всё неправда! Как могу я так думать о нём?

Да, он не признался мне, что богат и известен.

Ну и что? Разве там, в Дивово, это было уместно? Я бы никогда не приблизилась к нему, и не случилось бы того чудесного, что произошло между нами. Он хотел быть собой, и я должна научиться уважать это. Ему, конечно же, осточертели бабы, жаждущие его денег. Представляю, как они наседают на него со всех сторон. Поэтому он и задал мне этот вопрос. Задал, пока он для меня ещё был просто Андрей, а не хозяин империи.

Но я даже не знаю, почему он разводится. Впрочем, он тоже не знает, почему развожусь я. Мы вообще ничего не знаем друг о друге, кроме того, что нам так хорошо вместе. Разве этого не достаточно?

Он очень хороший, он самый лучший, он мой, и мне плевать, как это выглядит со стороны!

Просто я всё равно ещё сержусь на него… Как он мог не сказать мне правду?..

В дверь позвонили, и я, продолжая хмуриться, отправилась в прихожую. Кого там ещё среди бела дня? Это точно не он, для него слишком рано.

Я сердито распахнула дверь, даже не глянув в глазок, но тут же, сделав несколько шагов назад, остановилась и прижалась спиной к стене, яростно вздёрнув подбородок и выпуская из глаз молнии.

– Испепелишь ведь, – грустно сказал он, шагнув в квартиру, – одни головешки от меня останутся.

– А ты, значит, сегодня явился ко мне без галстука? – язвительно отозвалась я, с трудом сдерживая дыхание.

Он поморщился болезненно, как от удара по лицу.

– Ну зачем ты?.. Хочешь сделать мне больно? Это ведь я – тот же самый, что и вчера. Для меня же ничего не изменилось, детка…

И меня тут же захлестнуло горячей волной такой неистовой нежности, что я, забыв обо всём на свете, бросилась ему на шею и подставила губы, а он, приняв меня в свои объятия, отозвался ответной дрожью. Мы долго стояли так, вдыхая друг друга и не имея сил пошевелиться.

– Прости меня, Андрюшенька, – выговорила я наконец, – я сама не знаю, что говорю… просто мне очень страшно…

Он грустно покачал головой.

– Поэтому я и тянул, понимаешь? Не хотел, чтобы тебе было страшно…

Я схватила его за руку, потащила в комнату и, толкнув на диван, забралась к нему на колени.

– Конечно, понимаю, милый. Я сразу поняла это вчера, когда увидела тебя на этом чёртовом экране. Ты ведь хотел, чтобы я ответила раньше, правда? Поэтому спросил прямо по телефону?

Он нежно провёл пальцем по моей щеке.

– Конечно, поэтому. Это было настолько сильнее меня, что я не смог удержаться, прости. Через час у меня бы уже не было такого шанса – спросить прекрасную женщину, согласна ли она стать моей.

– Я и так твоя. Зачем ещё спрашивать?

– Да, моя, – сказал он, и упрямая тень залегла на лбу. – Моя, конечно. Но я хотел услышать, как ты произнесёшь это вслух.

Мне снова стало нечем дышать, и всё тело моментально покрылось мурашками.

– Почему ты приехал так рано? – спросила я тихо.

– Не было сил ждать вечера. Всё равно не мог ничего делать.

Мы немного поговорили, сейчас уже и не вспомнить о чём, кажется, я что-то спрашивала, и он отвечал, а потом тоже спрашивал, то и дело касаясь губами моего лица; мы просто сидели, ощущая тепло друг друга и не думая ни о чём, кроме этой бесконечной близости.

– Господи, – сказал он наконец, – мне даже страшно становится, как безоглядно ты доверяла моим словам, как легко впустила в свой дом. Так нельзя. Тебя мог обмануть любой аферист.

– Любой не смог бы, – мотнула я головой. – Только ты.

Он засмеялся.

– Дурочка.

– Значит, тебе нравятся дурочки.

– Очень, – кивнул он с серьёзным видом. – Особенно такие красивые, как ты.

– Лучше скажи, как ты вообще оказался в Диво-во? – улыбнулась я.

– Бог его знает, – пожал он плечами. – Случайность. Проделки фортуны. Я туда только на пару дней выбрался. Да и то из ностальгических соображений. Вдруг так сильно потянуло, что неожиданно собрался и поехал.

– Знаешь, – сказала я почти с испугом, – я ведь тоже совершенно неожиданно там оказалась.

Просто почувствовала в этом серьёзную необходимость. Словно знала, что мне туда очень надо. Влад уговаривал не ехать, и Лиза тоже. Это моя подруга. А меня как понесло, упёрлась – поеду и всё.

В его глазах отразились удивление и радость одновременно.

– Знаешь, я всегда очень верю своей интуиции. Поэтому и сумел добиться в жизни успеха. А в тот день я тоже почувствовал в этом серьёзную необходимость. Настроение было слишком поганое, захотелось немного детством подышать. Решил наш семейный архив разобрать, в основном военный. Он у тётки хранился. Надо было его давно домой забрать после её смерти, а у меня всё руки не доходили.

– Военный архив?

– Да. У нас в роду в основном все военные были.

– У нас по маминой линии тоже. Мужчины в семье традиционно становились офицерами. Все служили на благо отечества. Но, правда, это было до революции, – вздохнула я, потом, помолчав, спросила: – А почему ты ещё раньше не забрал свою тётю оттуда?

– Я пытался. Просто, сколько ни уговаривал, она наотрез отказывалась покинуть это жилище, говорила, что здесь душа её живёт. Даже перестраивать ничего не разрешала, – вздохнул он. – Впрочем, внутри мне всё-таки удалось создать ей некоторые удобства. Ты же ведь ни разу так и не зашла ко мне. Сам я почти всегда в городской квартире живу, а в мой загородный дом она ни разу и ногой не ступила, ибо жену мою не выносила на дух.

При упоминании о жене я несколько вздрогнула, и он снова обнял меня.

– А почему ты разводишься с ней? – спросила я, не зная, имею ли право задавать такие вопросы.

– Не люблю и никогда не любил. Даже влюблён не был, – сказал он жёстко. – И она, кстати, тоже. Мы давно врозь живём. Моя жена – это чуть более цивилизованный вариант Люси. Её не интересует ничего, кроме денег. Впрочем, мне сейчас совершенно не хочется говорить о ней.

– Да, конечно, извини, – спохватилась я, – мне не следовало спрашивать.

– Глупости, – махнул он рукой, – меня это вовсе не волнует. Просто мне гораздо приятнее говорить о тебе.

– А мне о тебе, – погладила я его по волосам. – Знаешь, я с первой минуты ощутила необъяснимую радость, когда оказалась там. Это было очень странное чувство. Как будто я там сто лет всех знаю и просто вернулась домой после долгого отсутствия.

Он улыбнулся и покачал головой.

– А я видел, когда вы приехали. Просто не хотел показываться – твой брат узнал бы меня, а мне это было не надо. Мы ведь знакомы. Я даже как-то консультировался у него по-соседски, были кое-какие проблемы.

– Ты знаешь Влада? – поразилась я.

– Да, – кивнул он. – Не удивляйся. Мы ведь с тобой соседи. Так что я всё о тебе знаю.

– Ты живёшь на Николиной горе? – уставилась я на него в изумлении.

Он кивнул, в своей привычной манере слегка дрогнув губами.

– Просто мы никогда не пересекались, к тому же я бывал там очень редко. Можно сказать, вообще не бывал.

– Как всё это удивительно, – сказала я, кладя голову ему на плечо.

– Да, это правда удивительно, детка. Я и сам поражён этой историей. Увидев машину твоего брата, я выглянул в окно. Подробно тебя, конечно, рассмотреть не успел, но глаз сильно зацепила. Мой любимый женский тип, должен тебе признаться – средний рост, большая грудь и очень тоненькая талия. Вот такая глупая мужская заморочка, – улыбнулся он.

Я смотрела на него во все глаза.

– Ты увидел меня прямо сразу, вечером?

– Да. Ну а утром следующего дня мы немного поговорили, если помнишь, и я уже тогда поплыл… ну а ночью у тебя погас свет, и это в результате обеспечило мне набор ощущений настолько подросткового характера, что крышу снесло конкретно, – улыбнулся он как-то совсем по-мальчишески. – Понимаешь, захотел до одури, ну просто вынь да положь. И ничего не мог с этим поделать. Пас тебя, как мальчик, с утра до вечера на участке, даже самому смешно было. В результате отменил двухдневную деловую поездку в Хельсинки, благо она была не слишком важной. Послал зама, а сам застрял в Дивово, не имея никаких сил оторваться от тебя. Ну а остальное тебе известно.

– Известно, – кивнула я. – Знаешь, я ведь до того самого вечера, когда мы отправились в магазин, тоже бесконечно вспоминала вкус твоих губ, тогда, на лестнице.

Он засмеялся.

– Ну это я тебе легко напомню, нет ничего проще.

– Можешь не напоминать, теперь я этого и сама не забуду.

Уж не знаю почему, но услышанное сильно потрясло меня. Мне и в голову не могло прийти, какие мысли, оказывается, бродили в его голове. Это было так странно и притягательно, оно восхитило и тронуло меня настолько, что даже в глазах защипало.

– Мне было там очень хорошо, – немного поморгав, сказала я. – Как никогда и нигде, веришь?

– Верю, – кивнул он с улыбкой, – так всегда бывает в волшебных сказках. Хочешь, расскажу, что было дальше, после того, как я увидел тебя?

– Конечно, – сказала я, немного страшась того, что сейчас услышу.

– Я исподтишка наблюдал, как ты мыла окна, – начал он, удобнее устраивая меня на коленях. – Это было прелестно. Признаться, зрелище страшно заводило меня, вновь бесстыдно будя подростковые мысли. И, когда у твоего забора появился Егорыч, понял, что не только меня.

Я, зажмурившись, прикрыла ладонями лицо.

– О, это был мой неизбывный позор, Андрюшенька. Я от всей души надеялась, что никто не видит, как раскорячиваюсь на подоконниках, выставляя задницу. Не помню, чтоб я когда-нибудь раньше мыла окна.

Он засмеялся, притянув меня поближе.

– Восхитительный простор для мужского глаза. Моё воображение разыгралось сверх всякой меры. Позже я понял, что и Егорыча тоже. Но у тебя отлично получилось, солнце моё. Я бы пошёл с тобой в разведку.

Я со смехом обвилась вокруг него, тесно прижимаясь всем телом.

– А что это за машина? – спросила я, очарованная его рассказом.

– Это моя первая ещё студенческая тачка. Застряла у меня каким-то образом, а потом так и оставил на память, торчала где-то в гараже, даже крыло не выправил. Вот решил на ней съездить в Дивово. Теперь надо будет отремонтировать по кругу, и внутри и снаружи… она мне ещё дороже стала… пусть стоит, радует сердце.

– Она замечательная, правда. Мне тоже очень полюбилась, – сказала я серьёзно. – И ходкая такая, между прочим, с полным приводом. Наверное, ей там грустно сейчас в одиночестве.

Андрей слегка усмехнулся и с нежностью погладил меня по голове.

– Я велел шофёру отогнать её в гараж. Скорее всего она уже в сервисе.

– А сейчас ты на чём ездишь? – поинтересовалась я, не будучи уверена, что хочу услышать ответ.

– На разных, – слегка шевельнул он бровью. – В основном на «бентли».

Я вздохнула, и, заметив это, он тоже вздохнул, потом сказал:

– Конечно, я знал, что всё это быстро выяснится, Аля. Прости меня. Я не должен был так вести себя. Но очень хотелось потянуть как можно дольше. Побыть для тебя просто Андреем. Ты даже представить себе не можешь, как я по этому соскучился. Хотелось почувствовать себя обычным человеком. Знаешь, это дико приятно, когда кто-то любит тебя самого, просто тебя, а не твоё положение. Приятно настолько, что подсаживает как на чёртов наркотик, от такого соблазна трудно удержаться. Мне это было недоступно много лет. Ну вот я и не смог. Ты не сердишься на меня?

– Нет, не сержусь, – покачала я головой. – Мне всё равно, кто ты, Андрей. Так же всё равно сейчас, как и было тогда.

– Я знаю, – поднял он на меня глаза, – и отношусь к этому как к чуду. Иногда в моей жизни случаются чудеса, и я не знаю, чем заслужил это.

– Ты очень хороший, Андрей. Ты самый лучший, и я никогда не смогу полюбить никого другого.

Он снова прижал меня к груди, покачивая на коленях как ребёнка.

– Вот только меня очень беспокоит, что уже несколько дней я самым бессовестным образом лгу своему брату. От этого мне очень плохо, и я совершенно не знаю, как подступиться к этому разговору.

– Не волнуйся, детка, – сказал он, продолжая баюкать меня, – я сам поговорю с ним.

Я прикрыла глаза, отдаваясь этим чудесным ощущениям и чувствуя себя совершенно счастливой.

– А ещё у меня есть дочь, – сказала я наконец. – Ей полтора года.

– Это я тоже знаю, малыш. Мне известно о тебе абсолютно всё.

– Конечно, – вздохнула я, – могла бы и сама догадаться. Для тебя это не составляет никакого труда.

– Никакого, – кивнул он, соглашаясь. – А что касается твоей дочери, хочу сказать, что очень люблю детей. И надеюсь, что мне ты тоже родишь их…

Часть третья

* * *

Соня подъехала к ресторану, когда уже начало немного смеркаться. Вечерние огни моргали как-то очень по-новогоднему, подсвеченные здания разливали вокруг мягкий голубоватый свет. Расплатившись с водителем, она вылезла из такси и направилась к входу.

– Добрый вечер, – шагнул к ней охранник. – Хотите поужинать?

– Да, – рассеянно кивнула Соня, – меня там ждут.

– Проходите, пожалуйста, – сказал он, освобождая ей дорогу.

В зале было довольно сумрачно, и она не сразу разглядела силуэт сестры за дальним столиком. Диана сидела у окна, с забранными наверх волосами и в чёрном струящемся узком платье. На груди мерцала бриллиантовая подвеска. Красивая женщина. Стройная и ухоженная. «Отчего ей так не везёт в жизни? – подумала Соня. – Хотя понятно отчего. Такой характер ни один нормальный человек не вынесет. Вот и Одинцов не выдержал, осуждать его за это трудно».

Помахав ей рукой, Соня приблизилась.

– Привет, – слегка шевельнула в воздухе пальцами Диана. Лицо её было серьёзным и сосредоточенным, а спина прямой и неподвижной, как у музейной статуи. Похоже, это не сулило ничего хорошего, настроение сестры явно не располагало к веселью.

Улыбнувшись в ответ, Соня уселась напротив.

– Как дела? – спросила она, заранее зная, что сейчас услышит.

– Паспорт показать? – скривилась та, чуть приподнимая со стола тонкий длинный бокал с шампанским. – Может, за это и выпьем?

Соня вздохнула, с грустью готовясь к дальнейшему разговору.

«С таким характером ей больше и поговорить, кроме меня, не с кем. Всех против себя настроила, даже подруг. Хотя и подруги такие, что доброго слова не скажешь. Окружила себя завистницами, только и смотрели, как бы в нужный момент ножку подставить. А теперь ни одна не посочувствовала, знай, радуются».

– Ненавижу его, – сверкнула глазами сестра, продолжая очень ровно держать спину. – Ты даже представить себе не можешь, как я его ненавижу. Если бы могла, убила. Знаешь, я иногда сижу и представляю, с каким прекрасным хрустом входит в его горло нож и навсегда закатываются эти мерзкие холодные глаза.

– Что ты такое говоришь, Диана? – испуганно вздрогнула Соня. – Ну зачем ты так? Всё это, конечно, очень неприятно, но не настолько же? В конце концов, развод – это ещё не конец света. Ты молодая, красивая женщина, у тебя всё впереди, встретишь другого и будешь наконец счастлива.

– Да пошли они со своим счастьем! Что в их понимании счастье? Деньги? – фыркнула Диана.

– Это в твоём понимании – деньги, – нахмурилась Соня. – Ты ведь сама только о них и думала. Просто не понимаю, на что ты рассчитывала, ведя такую жизнь.

– Эта тварь наделена большими правами. И мне его, безусловно, не победить, – прошипела Диана, будто и не слыша того, что говорит сестра. Безумный огонь в её глазах поразил Соню. Может, пьяна? Да нет, вроде бутылка ещё почти полная. Или это уже не первая?

– Послушай, Диан, ну зачем он тебе нужен? Ты же его совсем не любила. Он раздражал тебя каждым своим проявлением. Внешне не нравился, внутренне у вас тоже не было ничего общего. Вы толком даже не виделись. Значит, всё это к лучшему, отпусти и забудь, радоваться надо, что избавилась.

– Ты что, совсем глупа? – немедленно возмутилась сестра, обдав её ледяным взглядом. – При чем здесь этот бред? Задолбала ты со своей любовью! Я тебе уже сто раз говорила, что никакая любовь его не интересует. У него вообще атрофирован тот орган, откуда она произрастает.

Соня огорчённо уставилась в пустую тарелку. За те несколько раз, что ей приходилось сталкиваться с Одинцовым, она составила о нём совершенно другое мнение. Как психолог она привыкла глубоко смотреть в человека, оценивая его внутренний мир, и в этом смысле Одинцов как личность вызывал у нее глубокое уважение.

– А разве у тебя самой он не атрофирован? – огорчённо спросила она, поднимая глаза на сестру.

– Ещё бы! – скорчила гримасу та. – С такими мужиками, что я жила, удивляться не приходится. Один урод, и второй не лучше.

– Да чем он урод? – удивилась Соня. – Официально ты ни на что не имела прав. С тех пор, как ты стала его женой, он не сделал ни одного серьёзного приобретения. Всё что есть, было у него до вашей женитьбы. И брачный контракт составлен грамотно. Ты же сама его подписала. Мог бы вообще выставить тебя за дверь, как поступил твой первый.

Подошёл официант и разложил перед ними меню.

– Принесите, пожалуйста, «Цезарь» с креветками, – вежливо попросила Соня, возвращая ему папку.

– Что-то ещё? – почтительно спросил тот.

– Нет, спасибо, больше ничего не надо, – покачала она головой.

Официант кивнул и повернулся к Диане.

– К вам мне подойти позже?

– Не надо позже, – недовольно скривилась она. – Надо было раньше. А между тем вы шлялись неизвестно где, совершенно не думая о клиентах.

На щеках Сони проступил лёгкий румянец. Ей было откровенно неприятно, что приходится при этом присутствовать. «В конце концов, надо завязывать с этими встречами, – с досадой подумала она, – помочь ничем всё равно не сумею, только бессмысленно нервы трачу».

– Извините, – сказал официант, – вы ждали гостью, поэтому пока предложил аперитив. Я думал…

– Если вам вообще есть чем думать, – оборвала Диана, не глядя ткнув ему в живот кожаной обложкой. Он подхватил её и поклонился. – А теперь принесите мне салат «Нисуаз» и фуагра из гусиной печени.

– Слушаюсь, – невозмутимо кивнул официант и удалился.

– Зачем ты так? – покачала головой Соня. – Могла бы спокойно сказать…

– Ненавижу каждую мужицкую морду, – с отвращением искривила губы Диана. – Этот хоть и голодранец, а у себя дома тоже, небось, куражится.

– Ты сейчас Одинцова имеешь в виду? Да когда он над тобой куражился? – не выдержала Соня, поражаясь бесконечной глухоте сестры. – В отличие от многих, он повёл себя вполне по-мужски. Квартиру тебе купил обставленную, машину отдал и все вещи, да ещё и карточку вручил с вполне приличным счётом. Другой бы и этого делать не стал. Он ведь не обязан был, как ты не понимаешь?

– Как это не обязан? Я с ним пять лет прожила, – со злостью дёрнула плечом Диана.

– Вот так не обязан, – воскликнула Соня, – адвокат же объяснил, что официально он тебе ничего не должен, только по доброй воле.

Диана со злостью отшвырнула вилку, едва не опрокинув бокал.

– Зря я, дура, тогда этот контракт подписала. Надо было вовремя мозги включить, пока он ещё тёпленький был, и я влияние на него имела.

– Какое влияние? Иначе бы Одинцов просто не женился, и тебе это прекрасно известно, – устало вздохнула Соня. – Ты сама всю эту петрушку затеяла. А у него, между прочим, юристов целый штат сидит. Неужели думаешь, что у тебя мозгов больше, чем у них? Просто ты на будущее рассчитывала, но не получилось. Надо было рожать, сидеть дома и относиться к нему по-человечески, а не так, как ты. Ребёнка бы он никогда не бросил и распорядился бы как положено. Я это много раз говорила. Но тебе ж гулять было охота, по курортам кататься. Вот и результат.

– Как от него родишь-то? – с отвращением поморщилась Диана. – У меня б уже, наверное, в одном месте всё слиплось, если б я на него в этом смысле рассчитывала. Давно бы девой Марией заделалась. Хрен его знает, с кем он там спал, но только явно не со мной, уж можешь быть уверена. Бабьё за ним табунами бегало, и я видела, как они слюнями от одного его вида исходят. От него или от бабок его, уж не знаю. Однако же не больно он на них реагировал. В штанах, во всяком случае, явно не кипело. Лично я предпочитаю кого-нибудь погорячей. Слава богу, мужиков изучила, не обдуришь.

«Странная история, – подумала Соня, – интересно, что там между ними происходило, если у сестры сложилось такое мнение? Похоже, Одинцов действительно её в упор не видел, и напрасно Диана думает, что все её похождения были мужу неизвестны, скорее всего, он как раз о них отлично осведомлен, потому и относился к ней как к пустому месту. Просто потом поставил перед фактом, не имея желания вдаваться в детали».

Официант принёс заказ и расставил перед ними тарелки с едой. Диана продолжала сидеть, молча покачивая ногой. Соня вздохнула и принялась за свой салат. После этих утомительных разговоров с сестрой в душе оставался неприятный осадок, и она снова пообещала себе, что больше ни за что не станет в этом участвовать.

– Ешь, – сказала она наконец. – В конце концов, в этой истории пора поставить точку. Каким бы он ни был, теперь уже всё позади. Забудь о нём и живи дальше.

– Как бы не так! – вздёрнулась Диана, отшвыривая с паштета кружочек лимона. – По-любому отомщу ему, гаду, пусть не думает, что об меня можно ноги вытирать. Не удастся ему мёду попробовать!

– Какого мёда? – удивилась Соня. – Он пашет как лошадь, с утра до вечера, уж мне-то хорошо известно, каково это заниматься серьёзным бизнесом. Думаешь, он целый день в бирюльки играет? У него все эти бабские заморочки на последнем месте. Когда ты наконец поймёшь, что, кроме маникюра, у людей бывают ещё и другие интересы?

– Вот как? Слабо ты прочухала мужиков, радость моя! Могу просветить, если хочешь.

Диана внезапно завертелась на месте, несколько раз оглянувшись по сторонам, потом, перегнулась через стол и, сделав сестре знак рукой, что-то быстро зашептала ей в самое ухо.

По мере рассказа у Сони вытягивалось лицо.

– Точно? – изумленно переспросила она. – Откуда ты узнала?

– Есть и у меня свои люди, – торжествующе усмехнулась Диана, – не думай, что я такая тупая. Я ж всё-таки его женой была, а не горничной какой-нибудь. У него там тоже не все в друзьях ходят, есть и желающие плюнуть в карман.

– Завистники, – поморщилась Соня. – Но теперь-то тебе до этого что за дело? Пусть живёт как хочет. В конце концов, это его личное дело. А ты думала, он женщину себе не найдёт, что ли?

– Ничего я не думала, – зло покосилась Диана.

– Наверняка у него и раньше любовницы были. Только мне на это плевать. Не евнух же он, в самом деле. Куда-нибудь уж наверняка совал между заседаниями. Да и чёрт бы с ними. Но вот этой чувырле я уж постараюсь устроить весёлую жизнь.

– Зачем тебе это? Спятила, что ли? Не вздумай!

– испугалась Соня. – Ты хоть представляешь, что он тебе за это устроит?!

– Не так я глупа, как тебе кажется, – сверкнула глазами Диана. – Жоффрею и в голову не придёт, что это от меня исходит. Я с ним рассталась очень трогательно, глазки долу, и даже слезу пустила. Ещё и поблагодарила его, скота такого.

– Никакой он не скот, – окончательно расстрой-лась Соня. – Вот теперь я тебя вообще не понимаю, Диана. Это уже выходит за всякие рамки.

Диана, возмущенно перекинув ногу на ногу, ткнула вилкой в салат.

– Ну вот и целуйся с ним, если он тебе так нравится! А я не собираюсь! Пусть узнает, что жизнь – не сплошные цветочки!

…Соня думала об услышанном целый вечер. Честно говоря, она до конца не поверила в заявления сестры. Хоть та и глупа, конечно, но всё же достаточно труслива, чтобы осуществить подобное. Да и никто не станет ей в этом помогать. Она, конечно, не знала, о какой женщине идёт речь, но, если б знала, с удовольствием бы предупредила её, какие мысли бродят в голове этой чокнутой Дианы. Может, сказать Одинцову? Да нет, это явные бредни. Не настолько часто ей приходилось общаться с ним, чтоб соваться с такими глупостями. Подумает, что ненормальная. У него охраны как цветов на клумбе, уж наверняка и сам знает, как оберечь свою женщину.

* * *

Следующие две недели пронеслись очень быстро, потому что я наконец вернулась к работе. На укоризненные вопросы Лены, которые время от времени раздавались из Черногории, я отвечала уклончиво, ибо голова моя была полна совсем другими мыслями, но в конце концов стало ясно, что дальше тянуть уже некуда. Поэтому я, тяжело вздохнув, уселась за компьютер. Надо сказать, что это получилось очень к месту, потому что днём мои мысли были заняты работой, и я перестала бесконечно крутить в голове перипетии своих взаимоотношений с Андреем, сделавшись гораздо разумнее и спокойнее, что он вскоре отметил с большой радостью.

Мы проводили чудесные вечера, правда, вперемешку с другими занятиями, но это отнюдь не мешало нашим беседам, скорее помогало, и вскоре, наверное, не осталось ни одной мелочи, которой бы мы не узнали друг о друге, начиная с самого детства и до дня нашей встречи.

Как-то вечером он приехал, и мы по обыкновению долго разговаривали в прихожей, совершенно забывая пройти в квартиру, потом он наконец, что-то вспомнив, схватил меня за руку и потащил в кухню. Я вопросительно глянула. Он молча полез в карман и, вытащив свой паспорт, пролистал несколько страниц и разложил его передо мной на столе. Я с довольно глупым видом уставилась на чёрный штампик.

– Можешь собирать вещи, детка, – сказал он, с улыбкой взглянув на моё непонимающее лицо, – в ближайшие дни мы переезжаем ко мне. Ты не против?

– К тебе? – спросила я.

– Да. В мою квартиру.

Тут до меня наконец дошло. Всё ясно и понятно. Нормальная женщина в подобном случае должна непременно броситься на шею возлюбленному с криками радости, изъявляя восторги и расточая поцелуи.

Но это нормальная. А такой я никогда не была и, наверное, уже не стану. Да он, похоже, этого от меня и не ждёт. Я нравлюсь ему такой, какая есть. И меня это очень трогает. Он не ждёт от меня обычных реакций, просто даёт время на размышления и, в результате, конечно, выигрывает партию, потому что я всегда следую его решениям. Я никогда не спорю с ним. Просто молчу и думаю. И он меня не торопит. За непродолжительное время нашего знакомства мы научились так правильно понимать друг друга, что не требовалось лишних слов. Раньше я умела это только с Владом.

– Хорошо, – говорю я часа через два, – всё будет так, как ты хочешь.

Он улыбается.

– Разве тебе самой не представляется это решение разумным?

– Представляется, – соглашаюсь я, словно он задал мне этот вопрос только что, а не два часа назад. – Ты, конечно, прав. Но пока я возьму лишь самое необходимое, об остальном подумаем позже.

– Хорошо, малыш, – кивает он, – делай, как тебе удобнее.

…Я много раз замечала, что, если происходит что-то важное, телефон звонит в ту самую минуту, когда речь заходит именно об этом. Всё последнее время у меня как раз так и происходит. Я уже привыкла и не удивляюсь. С того самого дня, как я приехала с дачи и впервые переступила порог Тёминой квартиры, именно так постоянно и случалось.

Мы с Андреем лежали в спальне и разговаривали.

– Когда вернётся твой муж? – спросил он.

– На днях, – отозвалась я, вытягивая ноги под одеялом.

– Хорошо, – кивнул он. – Нам надо закрыть и эту тему.

– Надо, – согласилась я, с тоской думая, как не хочется погружаться сейчас во все эти неприятные проблемы. Вот бы оно решилось как-нибудь само, по мановению волшебной палочки. Совершенно нет никакого желания обсуждать этот вопрос с Артёмом, снова возвращаясь к событиям тех дней. Впрочем, я ему, конечно, очень благодарна. Не будь той истории, я бы никогда не оказалась в Дивово и не встретила Андрея. А это худшее, что могло бы со мной случиться. Теперь я точно знаю, что, не окажись я на том «опасном повороте», пропустила бы самое главное и самое нужное событие своей жизни.

– Так ты поговоришь с ним, когда он вернётся?

В его глазах застыл вопрос. Я утвердительно кивнула.

– Конечно, поговорю. Думаю, он будет не против, и всё решится довольно быстро. Даже несмотря на то, что у нас ребёнок. Это ведь недолго, буквально до первого суда. Просто подписать бумаги и всё. Собственно, мы и расписались только из-за ребёнка, а так бы, конечно, не стали этого делать.

Вполне хватало того, что есть.

– И ты готова спокойно встретиться с ним?

– Конечно, – удивилась я. – А что здесь такого?

Андрей приподнялся и сел повыше, опершись о спинку кровати.

– Тебе было хорошо с ним? – спросил он вдруг довольно спокойным тоном. Но за это время я слишком хорошо узнала его, чтобы обмануться этим мнимым спокойствием. До сегодняшнего дня мы ни разу не говорили на эту тему. Словно её не существовало. Но, очевидно, он всё-таки думал об этом, раз спросил.