Текст книги "Серебряные облака"

– Ну, это самые азы. Но ваша мысль, молодой человек, движется в правильном направлении. Я рассчитываю погоду теми способами, которые от наших предков из поколения в поколение передаются. Люди-то и до нынешних приборов ее предсказывали, чтоб знать, когда урожай собирать. А в наших краях рыбакам без прогноза погоды не жизнь: коли выйдут в море, а их вдали от берега шторм застанет – потонут.

– И с какой же точностью вы погоду предсказываете? – интересуется Джейми.

– С довольно высокой, – уверенно заявляет Вальтер. – А вы?

Джейми усмехается:

– По счастью, я всего-навсего рассказываю про прогноз погоды на телевидении, а главную работу делают специалисты, такие как наша Скай.

Вальтер наклоняется ко мне поближе:

– У меня, Скай, есть подозрение, что наши с вами способы отличаются друг от друга, как небо и земля.

Я улыбаюсь:

– Очень может быть.

– Зато причина, по которой вас сюда прислали, вовсе не далека от того, что меня заботит. Я тоже заметил всякие необъяснимые странности.

– Правда? – Теперь, что он нам расскажет, хочется послушать и мне. – Какие именно?

– А вот и мы. – Фишер ловко ставит на стол три кружки с пивом. – Одна, Вальтер, тебе, одна мне и одна для Джейми.

– Скай, держите. – Талия протягивает мне мой апельсиновый сок, разбавленный газировкой.

– Спасибо, – улыбаюсь я ей. – Все в порядке?

Она смущенно смотрит на Фишера:

– В полном! Все замечательно.

– Ну что, Вальтер, ты нашим друзьям уже все легенды Сент-Феликса рассказал? – спрашивает Фишер, поднимая свою кружку пива.

– Нет, сынок, мы тут больше про погоду разговариваем.

– Кто бы мог подумать, что ты своего любимого конька оседлаешь! Наш Вальтер, видите ли, считает себя синоптиком-любителем.

– Я-те дам «любителем»! – добродушно ворчит Вальтер. – Мои предсказания точнее прогнозов Центрального метеорологического бюро. А про Сент-Феликс-то что вы хотите знать?

Следующие полчаса Вальтер рассказывает нам всякие местные предания о городских чудесах, связанных с той самой корнуолльской волшебницей, о которой мы уже слышали от Талии и Фишера.

Я уже теряю нить разговора, мои мысли уходят далеко в сторону, но тут Вальтер повышает голос:

– А я вам еще вот что скажу: есть одна легенда, а хотите, назовите ее предсказанием, и она нас с вами касается напрямую.

Джейми, который до сих пор ловил каждое слово Вальтера, навострил уши еще больше.

– Какая легенда?

– О пророчестве волшебницы Зетар. Прежде чем уйти из Сент-Феликса, она кое-что предсказала. И с тех пор ее предсказание передается здесь от отца к сыну и от матери к дочери.

– Так что за пророчество, расскажите скорее, – нетерпеливо торопит его Талия.

– Она сказала:

 
Когда небу алая кровь,
Когда лету белая зима —
Городу потоп,
Людям погибель!
 

– Вот ужас! – ахнула Талия. – Какое страшное предсказание. Только непонятно, что значит «когда небу алая кровь, когда лету белая зима»? Какая кровь? Как это: лету – зима?

Вальтер пожимает плечами и вопросительно смотрит на меня. Но в отличие от остальных фольклор на меня не действует. Я мысленно улыбаюсь:

– Будем надеяться, этим летом снегопада на закате не случится. Иначе все мы обречены.

– Так, значит, вы думаете, «небу алая кровь» – это закат, а зима – это снег? – Глаза у Талии все еще круглые от ужаса и удивления. – Тогда более или менее понятно.

– Талия, вы ведь метеорологию изучаете. О чем вы только думаете? Когда это в Корнуолле на побережье летом шел снег? Снега здесь и зимой-то не бывает, а уж про лето вообще говорить нечего – ни на закате, ни на восходе.

– Что правда, то правда. – Талия с упреком смотрит на Вальтера. – Такое вряд ли случится. Но ведь это и к лучшему, правда?

– Еще в прошлом году я бы с вами обеими согласился, – кивает Вальтер. – Но я же сказал, что я за погодой в Корнуолле с незапамятных времен наблюдаю. И в последнее время замечаю всякие неожиданные явления. Так что, если зима и лето на кроваво-красном небе когда столкнутся, нынешнее лето для такой странности самое подходящее.

Глава 9

– Как вам Вальтер? – спрашивает меня Джейми, когда мы вернулись на остров.

Фишер отпустил нас, вызвавшись проводить Талию домой до квартиры над булочной ее дяди, и мы вышли из гавани на лодке и поплыли по залитому лунным светом морю.

Мерцание невысокого маяка на оконечности мола освещало нам путь, но, не будь в небе яркой луны, уверенно управлять нашей моторкой я бы все равно не смогла.

По дороге Джейми вел себя образцово. Спросил, не нужна ли мне его помощь, а потом, приглядывая за собаками, спокойно сидел на корме, дав мне возможность сосредоточиться и доставить нас на Аврору целыми и невредимыми.

Так что теперь мы уютно устроились в нашей смотровой башне и, прежде чем пойти спать, попиваем из больших кружек горячий чай. Я уже надела пижаму и поплотнее завернулась в халат. Джейми тоже переоделся и сидит теперь в футболке и в пижамных штанах. Его любознательность взяла верх, и молчать он больше не может.

– Он мне понравился, – отвечаю я. – Он чем-то похож на моего деда.

– Помню-помню. – Джейми встрепенулся. – Вы рассказывали про его домашнюю метеостанцию. Ваша любовь к погоде – это его наследство.

– Да, мы с дедом все свободное время проводили в его сарае. Бабушка не разрешала держать в доме его приборы, потому-то он их там и установил. Но мы с дедом основывали свои прогнозы именно на их показаниях, а не, как Вальтер, «на природе».

Я улыбаюсь при воспоминании о том, как, ускользнув в дедов сарайчик, пыталась там согреться, завернувшись в одеяло и сжимая обеими руками чашку с горячим шоколадом. Я завороженно следила, как дед снимает показания со всех своих «приспособлений» (это он сам их так называл), и слушала его терпеливые объяснения о связи между разными цифрами, трубками и стрелками с тем, что вот-вот произойдет на небе.

– Здорово! – отзывается Джейми. – Вы нечасто рассказываете о своей семье.

– А надо?

– Нет, но мне интересно. Вы с дедом теперь часто видитесь?

– Он умер несколько лет назад, – говорю я, а про себя думаю: «После его смерти я сама заболела. Хорошо, что он меня больной не видел. Беспокоился бы обо мне сильно».

– Я вам сочувствую. – Джейми и вправду выглядит опечаленным. – А у вас есть семья?

– Есть. Родители, они живут недалеко от Оксфорда. А сестер и братьев у меня нет, если вас это тоже интересует.

– Значит, вы единственный ребенок? Я тоже единственный.

Я киваю.

– А что родители думают про ваш приезд в Корнуолл?

– Да ничего особенного они не думают. – Я тщательно подбираю слова.

На самом-то деле, когда я им сказала об этой работе, папа с мамой были на седьмом небе от счастья. Они привыкли, что я езжу по всему миру, и в нормальной ситуации на пару месяцев в Сент-Феликсе даже внимания бы не обратили. По сравнению с моими прежними командировками поездку сюда и путешествием-то назвать трудно. Но ситуация теперь другая; и родители понимают, что если я снова стала работать, значит, по-настоящему пошла на поправку. После приезда сюда я маме уже пару раз звонила рассказать, как устроилась; по ее голосу было понятно, как она рада, что я тут со всем справляюсь.

Важность моего успеха в этой работе ни у кого не вызывает сомнений. Но мне самой это известно лучше всех.

– Так уж ничего особенного и не думают? – снова спрашивает Джейми.

– Ничего… Вы ждете от меня какого-то другого ответа?

– Да нет. – Он поднимает руки, мол, сдаюсь. – Не жду.

– А у вас есть семья? – спрашиваю я, опять-таки стараясь замять неловкость. Я, конечно, резковато его обрезала, но начни я рассказывать про родителей, неизвестно, о чем еще могла бы проговориться.

– Небольшая. Отец ушел от мамы, когда я был совсем маленьким, так что она меня одна растила. Мы до сих пор очень близки.

– Она, наверно, вами сильно гордится.

– Гордится. Ей нелегко было, на двух работах приходилось работать, да и я был не сахар – уж это-то вы и сами можете себе представить.

Я улыбаюсь, вообразив Джейми хулиганистым мальчишкой, которому легко сходят с рук все его шалости и проказы.

– Сын, работающий на телевидении, – серьезный повод для гордости.

– Видимо, так.

Мое мнение о Джейми начинает постепенно меняться. Такое обаяние, как у него, обыкновенно встречается только у людей, которым все легко дается. Вот я сначала и думала, что он родился с серебряной ложкой во рту. Но, судя по его рассказу, встать на ноги ему пришлось раньше многих.

Мы посидели, помолчали, размышляя каждый о своем, и Джейми снова заговорил о Вальтере:

– Так что с Вальтером? Что вы думаете о его истории про предсказание волшебницы?

– Да нечего тут думать. – Я невозмутимо прихлебываю чай.

– Как это «нечего»? Он же сказал, что, если погодные аномалии здесь реально существуют, Сент-Феликс буквально обречен на потоп.

– Вот именно. Речь идет о погодных аномалиях. А они – что бы ни говорили нам средства массовой информации – случаются крайне редко. В последние годы глобальное потепление действительно вызвало отклонения в погодных условиях, из-за которых случаются пожары и наводнения. Но чтобы это произошло здесь и в таких масштабах, о которых говорит Вальтер? – Я с сомнением качаю головой. – Нет, это из области фантастики.

Джейми смеется, а я завожусь все больше:

– Если вы ждете, что, наслушавшись рассказов в пивной, я поверю в корнуолльских гномов и в сказки про волшебниц и их предсказания, значит, вы меня еще как следует не знаете.

Джейми поднимает на меня изучающий взгляд, отчего мне становится немного не по себе, и я отворачиваюсь от него и смотрю в окно.

– Вы стараетесь повернуться ко мне той стороной, которую выставляете на всеобщее обозрение. – Его следующие слова удивляют меня еще больше. – Не думаю, что вы дали мне возможность узнать, какая вы на самом деле. Пока не дали.

Смутившись еще сильнее, я встаю и с притворной заинтересованностью подхожу к разложенным на столе приборам. Помимо показателей, которые мы снимаем сами, у нас есть и автоматически фиксирующие их датчики, работающие по ночам и иногда днем, когда никто из нас не может быть на посту.

Я смотрю в окно: редкие облака проплывают мимо яркой полной луны. Только на облака они совсем не похожи – они похожи на театральные маски: вот маска грустная, а вот веселая; луна то скроется за ними, то снова явит мне свое открытое лицо, и кажется, что она выбирает, какой ей хочется, чтоб ее видели.

– В показаниях датчиков ничего необычного, – говорю я и делаю вид, что листаю журнал наблюдений, хотя на самом деле, не веря своим глазам, слежу за ночным небом. Но так же быстро, как все это началось, облака снова становятся обыкновенными облаками и как ни в чем не бывало продолжают свое небесное странствие.

Кажется, у меня галлюцинации. Сначала символ мира, теперь эти маски.

– Зачем вы меняете тему? – раздается у меня за спиной голос Джейми, и я поворачиваюсь к нему лицом.

– Я не меняю. Я это говорю к тому, что ничего необычного не произошло. По крайней мере, пока нас не было.

– Так, значит, даже вы все-таки ждете, что это «необычное» в какой-то момент случится.

– Да нет, не жду. – Я отхожу от окна. – Но что-то странное здесь все-таки происходит, иначе с чего бы нас сюда посылать. Не знаю, известно ли вам, но в наше время большинство метеорологических наблюдений ведется автоматически. Редкий случай, чтобы Метеобюро посылало сотрудника делать то, что делают машины, а уж сразу о трех я вообще молчу.

– А почему вас? – спрашивает Джейми.

– В каком смысле? – Я снова сажусь на диван рядом с Фицем.

– Почему из сотен сотрудников выбрали именно вас? Насколько я знаю, вы известный, уважаемый в научных кругах метеоролог. Зачем вам потребовалось ехать сюда, на край света, чтобы просто вести наблюдения за погодой. Что-то тут концы с концами не сходятся. Хотя вид из окна, не спорю, прекрасный.

– Мне хотелось, в кои-то веки раз, что-нибудь поспокойней.

Это даже недалеко от правды. Мне действительно нужна сейчас работа мирная и спокойная. Чтобы не слишком напрягаться и сил много не тратить.

– Тогда ладно… – Джейми смотрит на меня с недоверием.

– А что в этом такого? Почему вы подвергаете сомнению каждое мое слово? Как будто я вас в чем-то обманываю. – Я так яростно глажу Фица, что он просыпается и растерянно на меня смотрит.

Мне не сдержаться – Джейми меня достал. Ему все время от меня что-то нужно. С одной стороны, мне хочется ему рассказать, рассказать все подчистую. Но с другой – очевидно, что, сделай я это, от моего авторитета ничего не останется; вместо него будут только соболезнующие взгляды и, что еще хуже, – жалость. А жалостью я уже давно сыта по горло.

– Не думаю, что вы меня обманываете. – Джейми смотрит мне прямо в глаза. – Но у меня такое чувство, что вы от меня что-то скрываете.

В комнате внезапно становится очень тихо, так что слышно, как на стене тикают часы, а под нашей смотровой башней волны тихонько плещут о скалы.

– Есть что-то, что вы не хотите рассказывать? – гадает Джейми в ответ на мое молчание. – Я прав?

– Возможно, – слышу я свой собственный голос и думаю о только что увиденных облаках. «Может настало время приподнять мою маску и быть с ним хоть немного откровеннее?»

– Я знаю, вы считаете меня шутом, который только и умеет, что стоять перед картой погоды, – говорит Джейми, глядя на меня. – Но если я не сдавал годами бесчисленные экзамены и не получал, как вы, все новые степени, это не значит, что я ни на что не годен. Я, например, умею хорошо слушать. Давайте, попробуйте, проверьте.

– И что, будете молчать сколько бы я ни говорила? Ни за что не поверю. – Я пробую отшутиться и разрядить ситуацию. Чувствую, что готова сдаться, и любой ценой сверну в любую сторону, лишь бы сдержать готовые вырваться у меня признания.

Но вопреки моим ожиданиям Джейми ничего смешного в моих словах не видит, наоборот, похоже, он на меня обиделся.

– Для человека, имеющего репутацию хорошего наблюдателя, вы, Скай, не даете себе труда приглядеться к тому, кто рядом с вами. Не думаете ли вы, что если бы хоть чуть-чуть постарались это сделать, то увидели бы кого-то совсем другого, чем того, кого себе придумали.

С минуту я пристально смотрю на него. Такой реакции я от него совершенно не ожидала, и она во всех отношениях сбила меня с толку.

– По-моему, мы оба устали. Давайте пойдем спать.

– Давайте. – Он отворачивается погладить Комету. – Если вам хочется.

– Вот это да! – Я предпринимаю еще одну попытку растопить между нами лед. – Какой вы сегодня сговорчивый! Никаких поднятых бровей, никаких двусмысленных замечаний. Я предлагаю идти спать, и вы оставляете мое предложение без комментариев?!

– Вам же не нравятся мои комментарии. – Мой притворно-игривый тон на Джейми по-прежнему не действует.

– Не нравятся. Но вас же не переделать. Вы из всего сделаете игрушку.

– Я же только что сказал, приглядитесь внимательней, Скай. Может, чему-нибудь да удивитесь.

Все еще озадаченная тем новым Джейми, который сейчас сидит передо мной, я беру Фица на руки и направляюсь к двери.

– Спокойной ночи, Джейми. – И после секундной паузы добавляю: – Увидимся утром?

– Спокойной ночи, Скай. – Он отвернулся от меня и смотрит в окно. – Желаю вам крепкого сна.

Я киваю, выхожу из комнаты и быстро спускаюсь вниз к себе в спальню; мне досадно и оттого, что я так и не смогла быть с ним откровенной, и оттого, что, кажется, его обидела.

Ложусь, но это странное смятение еще долго не дает мне уснуть.

Шумный, уверенный в себе, полный неиссякаемой энергии, слегка самовлюбленный Джейми – олицетворение всего, что я в людях издавна избегаю. Но есть в нем какая-то другая сторона, которая отзывается в моей душе и которую я только сейчас начинаю для себя открывать. Причина этих противоречивых эмоций в нем. И пока я не разберусь с путаницей своих чувств, размышлять о Джейми мне предстоит еще много-много бессонных ночей.

Глава 10

На следующее утро я дежурю первой.

Наш вчерашний вечерний разговор до сих пор вертится у меня в голове, но я все равно рада, что ушла спать. А теперь меня измотали уже несколько первых раундов снятия почасовых показаний скорости ветра, атмосферного давления, высоты осадков, влажности и всех остальных фиксируемых нами данных. «Скай, будь осторожна, – говорю я себе. – Не хочешь устроить себе неприятности, отдыхай больше».

Правда, за мой ранний подъем и за начало работы ни свет ни заря меня с лихвой вознаградил невиданной красоты рассвет над заливом. На секунду-другую останавливаюсь на него полюбоваться, и мое внимание привлекает разрезающая волны маленькая красная моторка.

В принципе, ничего необычного в этом нет: лодки, по большей части рыбацкие, мы видим часто: одни выходят в открытое море, другие с уловом возвращаются в гавань; а когда море спокойное, не иссякает поток прогулочных пассажирских катеров. Но все они движутся по заливу в другом направлении. Я ни разу не видела ни одного судна, идущего в том направлении, куда целит эта моторка и где она уже подпрыгивает на волнах, бурлящих вокруг скалистых рифов недалеко от нашего острова.

«Будем надеяться, ты знаешь, чем рискуешь», – бормочу я, принимаюсь перепечатывать вчерашние записи из журнала наблюдений и иногда отрываюсь бросить взгляд на красную моторку. Через залив и на Аврору-то добраться нелегко, а о том, чтоб огибать остров с другой стороны, мне и подумать страшно. «О боже, Джейми! Что ты тут такое понаписал? До чего у тебя почерк отвратительный – немудрено, что ты хочешь делать записи на компьютере».

Из смотровой башни лодку мне больше не видно: ее уже скрыли островные скалы, так что я полностью погружаюсь в работу.

Время от времени поглядываю то из окна, то на приборы и с удивлением вижу, что на некоторых из них вдруг запрыгали стрелки.

– Что ты делаешь? – стучу я по стеклу барометра. – В такую погоду ты должен показывать в другую сторону.

Стрелки возвращаются на место, я проверяю, все ли работает как следует, и, готовая снова сесть за лэптоп, бросаю взгляд за окно. На фоне бледного розоватого неба начинают формироваться оранжево-красные облака. Но мое внимание приковывает не интенсивность их цвета, а форма. Особенно одно облако cumulus: оно постепенно превращается в плывущую по небу лодку. И не в какую-нибудь, а в ту самую маленькую красную моторку, которую я только что видела в море. А под ней легкие перышки облаков стратус тоже меняют очертания и теперь больше похожи на кучевые stratocumulus; сейчас они напоминают… «Нет, этого не может быть», – думаю я и еще пристальнее вглядываюсь в облака. Но ошибки нет: они уже сформировались в завивающиеся гребешками волны, и облако-лодка пляшет и подпрыгивает на них, как та моторка в заливе пару минут назад.

Я, как завороженная, смотрю на эти чудны́е образования, но отчетливая картинка остается на небе совсем недолго и через несколько секунд начинает расплываться и таять.

– Ну и ну! До чего же все это, Фиц, странно.

Но Фиц дремлет у моих ног, и до странностей в небе ему нет никакого дела.

Все еще в пижамных штанах и в футболке, Джейми, небритый и сонный, поднимается на наш наблюдательный пункт, и я сразу теряю душевное равновесие.

– Все в порядке? – дружелюбно интересуется он. Его темные волосы не приглажены тщательно, как обычно, а взлохмачены и стоят на макушке дыбом. Он протягивает мне чашку с чаем. – Держите, я свежий чай заварил.

– Спасибо. – Я искренне благодарна ему не только за горячий ароматный чай, но и за то, что он не возвращается к нашему вчерашнему вечернему разговору.

Джейми смотрит в окно, потом наклоняется к моим записям.

– Здесь происходит что-нибудь интересное?

– Вы проспали очень красивый рассвет.

– А вы поднялись сюда к восходу солнца? В такую рань?

– Нет, восхода солнца и я не видела, но после, все утро, небо было просто чудесное… и к тому же я видела интересные облакообразования.

– Правда? Какие?

– Да так, ничего особенного. – Я передумала ему рассказывать. Поделись я с Джейми тем, что видела, он наверняка меня засмеет, а любого нового повода для конфликтов мне хочется избежать. – Еще одна моторка прошла через залив совершенно не тем маршрутом, которым ходят все суда. Такая вот странность.

– Через скалы, что ли? – Джейми пристроился на краешке рабочего стола.

– Да.

– Уверен, тот, кто был в лодке, знал, что делает. Фишер вроде бы предупреждал вас, что тем маршрутом ходить не надо.

– Предупреждал. И до сих пор все его советы и предостережения были исключительно полезными.

Джейми кивает, видимо, размышляя о чем-то, связанном с Фишером, и вдруг спрашивает:

– Как вы думаете, наша Талия нравится Фишеру не меньше, чем ей нравится Фишер?

Вопрос меня удивляет.

– Не знаю… Надеюсь, что не меньше. Она, похоже, к нему весьма неравнодушна.

– Я ее понимаю, он настоящий красавчик. Хорош собой, фигура – что надо, характер спокойный. Завидный жених, как сейчас молодежь скажет.

Я смеюсь:

– Не уверена, что молодежь скажет именно так.

Джейми пожимает плечами:

– Согласен, новейший молодежный сленг не для моего поколения. А как они теперь говорят?

– Откуда мне знать? «Молодежью» я себя уже давно не считаю. Может, «горячий чувак» или что-нибудь в этом роде.

– Да, это вроде бы больше похоже. Вы сказали, «молодежью себя не считаете», но, кажется, вы меня младше. Я сегодня утром еле по лестнице влез – так колени скрипели. А я вроде как думал, что все еще в хорошей форме – в том смысле, что на фитнес хожу и все такое. Ничего другого я в виду не имел.

Я улыбаюсь: услышать от Джейми трезвую самооценку неожиданно и забавно.

– Да уж, лестница у нас крутая. Я тоже с трудом поднимаюсь. – «У него на этой лестнице только колени скрипят, а у меня каждая мышца ослабевших ног ноет». – А сколько вам лет? Лично вам, а не вашему теле-Сонни.

Джейми усмехается:

– Кажется, вы меня раскусили. Мне к сорока ближе, чем к пятидесяти. Такой ответ вас устроит? А вам?

– А мне ближе к сорока, чем… к тридцати.

Джейми слегка поразмыслил:

– Хитро. Выходит, мы почти одного возраста? Так я и думал.

– Да нет, если соблюдать точность, я младше. Но в целом да. Плюс-минус. Вас это удивляет?

– Нет, не удивляет, – говорит Джейми. – Ваш возраст выдает ваша потребность в отдыхе и в сне. Чем мы все старше, тем нам без них труднее.

– Не буду отнекиваться. Без сна я теперь совсем пропаду.

– И что в этом такого? Главное, ваш сон свое дело делает.

– Какое дело?

– Как какое? А как же «свежа, как роза на заре», – смеется Джейми. – Это, между прочим, комплимент. У вас, кажется, трудности с распознаванием комплиментов.

– Благодарю вас. – Я решаю не распространяться о том, что моя потребность в сне не имеет ничего общего с заботой о вечной молодости и красоте.

– А как насчет мистера Скай? Имеется такой на вашем горизонте? Вчера вечером вы про свою семью мне рассказывали, но с тех пор как мы здесь, ни разу не заикнулись о своей «половинке».

Я напряглась, и не только от упоминания нашего вчерашнего разговора:

– Никакого «мистера Скай» нет.

– А миссис Скай?

– Тоже нет. Был бойфренд, но сейчас я одна… – И, не успев себя остановить, добавляю: – Оно и к лучшему.

– Что, плохо расстались? – сочувственно спрашивает Джейми. – С кем не бывает. Я вас понимаю.

«Как он может меня понимать?»

– Кто от кого ушел? Вы от него или он? – допытывается Джейми.

– Послушайте, разговор на эту тему мне не нравится. – Я поворачиваюсь в кресле лицом к окну и прижимаю к себе зажатую в обеих руках чашку.

– Понятно. Молчу. Личную жизнь вы со мной обсуждать не хотите. Тогда давайте ограничимся разговорами о погоде.

Я опять чувствую себя виноватой. Откуда ему знать о том, что меня ранит! Но какого черта он все время норовит «наступить на мою любимую мозоль», не на одну, так на другую?

– Если вам так хочется знать, я уже довольно давно ни в каких отношениях не состою. И впредь тоже не собираюсь. Это все в прошлом. От «отношений» одни неприятности и обиды. И сил они отнимают слишком много. Так-то вот, – поворачиваюсь обратно, но только чуть-чуть, чтобы снова его видеть. – Достаточно вам такой информации?

– Конечно-конечно. Я все понимаю. Я сам развожусь. Тоже процедура не из приятных. Обещаю эту тему больше не трогать. – Он шутливо застегивает рот на воображаемую молнию и продолжает молча пить чай.

А я вздыхаю и снова смотрю в окно.

– Вы уже завтракали? – спрашивает он, помолчав.

Я не выдержала и хихикнула:

– Что, молния уже расстегнулась?

– Я же не обещал молчать. Я обещал не разговаривать с вами о личной жизни.

– Возражение принято. Нет, не завтракала. А вы что, предлагаете приготовить завтрак?

– Предлагаю! Варить-жарить-парить – я на все готов! – Со своей всегдашней энергией он вскакивает на ноги. – Яйца у нас еще остались?

– Остались.

– Отлично! Тогда яичницу! Я вас позову, как будет готово.

– Лучше принесите, пожалуйста, сюда. Пока Талия к десяти не подойдет, мне отсюда не отойти.

– Будет исполнено, капитан! – салютует Джейми. – Отправляюсь в камбуз. Скоро вернусь.

«Вот неугомонный», – думаю я, слушая, как он, насвистывая, вприпрыжку спускается в кухню.

И, снова глядя в окно, понимаю, что в общем-то мне это даже нравится.

– У вас все в порядке? – спрашиваю я Талию, которая устраивается у окна нашей смотровой башни. – Мы уходим. Вам что-нибудь в городе нужно?

– Нет, спасибо, у меня все есть. – Она поудобней располагается перед датчиками и приборами.

– Фишер вчера проводил вас до дома? – интересуюсь я как бы между делом.

– Проводил. – Она хитренько щурится. – И пригласил меня на настоящее свидание!

– Не может быть! – Я страшно за нее рада. Она докладывает мне обо всем, что произошло вчера вечером перед дядиной булочной, и лицо у нее светится от счастья.

– Кажется, он очень славный парень, – подбадриваю я ее. – Я за вас очень рада. Уверена, у вас с ним все будет хорошо.

– Я тоже. – Щеки у нее заливаются краской. – Ой, чуть не забыла, я сегодня утром встретила Вальтера. Он шел к нам за хлебом. Спрашивал, не заглянете ли вы к нему на часок?

– Он приглашал меня к себе? Интересно зачем?

Талия пожимает плечами:

– Не знаю, может, хочет еще что-нибудь рассказать про то пророчество.

– Прошу вас, не называйте эти басни «пророчеством». Все это – обычные бабушкины сказки. К таким старинным историям каждое поколение что-то свое добавляет. И никакой Зетар, скорее всего, вообще никогда не было.

– Только вы в Сент-Феликсе ничего подобного не говорите, – испуганно просит Талия. – Вас за это из города выгонят. Там все верят в Зетар и в ее добрые чары. Знаете, что Феликс значит «счастливый»? Так что все считают, что ее чары даже название городу дали.

Я сомневаюсь:

– Разве?

– Честное слово. Хотите, спросите дядю Анта или Дэка. Они вам еще больше про давние чудеса Сент-Феликса расскажут.

– Как-нибудь потом расспрошу. А сейчас у нас план такой: хорошенько выгулять собак по берегу и потом кое-что купить из продуктов. Если вы считаете, что одна здесь справитесь, и у нас до отлива время останется, мы, может быть, успеем заглянуть к Вальтеру.

– Конечно, зайдите. Я справлюсь, не беспокойтесь. – Талия заглядывает в журнал наблюдений. – О-о-о! Вы сегодня утром видели розовое облако stratocumullus? Красивое, наверное, было?

– Да, очень, и очень необычное, – отвечаю я, снова раздумывая о красной лодке. – Талия, вы ведь знаете кое-что про здешние места? Скажите, опасно лодкам выходить из залива и огибать скалы со стороны острова? Я имею в виду, не с той, с которой мне Фишер велел плавать.

– В ту сторону на лодках редко ходят. Я бы сказала, что там опасно, но, думаю, тот, кто море здесь знает, пройти сможет. Только зачем, если есть безопасный путь? Он совсем немного длиннее.

– Вот и я об этом думаю. – Я качаю головой. – Ничего, не важно. Ну, мы пошли. Счастливо оставаться.

Я еще не успела выйти, а Талия уже взялась за бинокль и прилипла к окну. Кого-кого, а ее за работу усаживать не надо. Улыбаясь, спускаюсь вниз и выхожу за порог.

До чего же все-таки хорошо работать с Талией! Как заразителен ее молодой энтузиазм! В последние годы я больше сотрудничала с опытными метеорологами старшего поколения, но как бы много они ни знали, какими бы видными учеными ни были, того восторга и азарта, с которыми всегда берется за дело моя помощница, я за ними не замечала.

– Чему вы улыбаетесь? – спрашивает меня Джейми на мостках у моторки.

– Думаю про Талию, – отвечаю я, перенося Фица на руках в лодку и заманивая Комету прыгнуть следом. – Приятно работать с человеком, так страстно увлеченным погодой.

– Кого-то мне эта характеристика напоминает… – Отвязав лодку, Джейми забирается в нее и садится рядом со мной.

– Кого?

– Вас! Кого же еще? – Он перебирается на корму к собакам, а я выруливаю из нашей маленькой бухты. – Представляю себе, как Скай-студентка сходила с ума от всего, что связано с погодой.

– Вообще, сколько себя помню, столько мне про погоду все интересно. – Наперерез волнам направляю моторку от острова к городу. – Метеорология – это моя жизнь.

– Можно сегодня я поведу «Дорис»? – просит Джейми. – Собаки вряд ли будут возражать, если мы поменяемся местами.

– Конечно, «Дорис» управлять совсем не трудно. Идите сюда, я вам покажу.

Быстро показываю Джейми, что и как работает, а потом, когда мы мчимся по волнам, просто стою с ним рядом. Фиц и Комета спокойно сидят на корме. Уши у них хлопают на ветру, глаза от удовольствия полуприкрыты, а из пастей свесились розовые языки. Им на моторке, наверное, еще приятнее, чем на ходу высунуть голову в окно машины.

Джейми рулит вовсю и тоже выглядит счастливым. Ветер взъерошил ему волосы.

– Здорово! – улыбаясь, кричит он мне, и я тоже отвечаю ему улыбкой. Оказывается, улыбаться ему совсем не трудно. К тому же всегда приятно доставлять людям удовольствие, и я могу только благодарить наш «островной проект» за то, что от него так радостно всем, кто рядом со мной работает на Авроре.

В Сент-Феликсе я помогаю Джейми завести моторку в гавань. Прилив еще только в начале, и, чтобы привязать лодку, к нашему парковочному кольцу мне приходится карабкаться по вделанной в стену маленькой лестнице.

Потом все вместе идем на пляж, где мы с Джейми полчаса бросаем мячи и палки, давая собакам вволю набегаться по песку.

– Куда теперь? – спрашивает Джейми, когда эти игры уже всем надоели.

– Сначала за продуктами. Так что сейчас – в супермаркет, а дальше – в булочную.

– Согласен. Мне совершенно необходимы корнуолльские пирожки.

– То есть вы хотите пирожков.

– Да нет же, если я говорю «необходимы», значит, они мне необходимы. – Он улыбается. – Куда еще пойдем?

– Талия сказала, что Вальтер приглашал нас зайти к нему. Она, вообще-то, только про меня говорила, но, скорее всего, он приглашал нас вдвоем.

– Интересно, с чего бы ему звать нас к себе?

– Ума не приложу! – Я смотрю на часы. – Но до начала отлива у нас не так много времени.