Текст книги "Ночь страсти"

Глава 11

Джорджи немедленно посадили под арест. Темной ярости от ее предательства в глазах Колина было достаточно, чтобы заставить Джорджи замолчать, особенно когда из своей каюты с шумом появился мистер Пимм, довольный тем, что Колин наконец пришел в себя и разоблачил ее.

– Разоблачил – в чем?

– О, это та еще штучка, – сказал мистер Пимм Колину, довольно потирая руки.

– Та еще – что? – спросила она.

– Как будто сама не знаешь, – высказался маленький отвратительный человечек, прежде чем Колин успел ответить.

Когда он уже готов был отправить Джорджи в каюту, она схватила его за руку.

– Что это означает? Я не сделала ничего плохого – я просто пыталась выяснить, какой опасности вы подвергаете мою сестру и ребенка.

Колин промолчал.

– Ты шпионила для французов, ты, подлая девчонка, – бросил через плечо Пимм.

– Шпионила для французов? Вы сошли с ума? – Она вновь взглянула на Колина. – Вы ведь не думаете, что я шпионка, не думаете?

Выражение его лица выдало все его мысли.

Что же это у нее за способность ставить все с ног на голову!

– Я мог бы все выпытать из нее, скажите только слово, – предложил мистер Пимм, а его глаза-пуговки ликовали.

– О, замолчите, иначе я сама заткну ваш грязный рот, – сказала ему Джорджи, размахивая кулаком у него под носом.

Мистер Пимм отскочил в сторону, и его нос задергался, как у загнанного в угол кролика.

– Вас будут судить в Лондоне, – сказал Колин. – Обещаю вам это.

– В Лондоне? – переспросила она, и на этот раз ее страх сменился гневом. – Ни за что! Верните нас в Неаполь. Леди Гамильтон и даже лорд Нельсон подтвердят мою порядочность. Я не шпионка.

– Она говорит – Неаполь. То есть туда, где ты сможешь осуществить свои зловещие планы? – насмешливо спросил Пимм.

– Колин, пожалуйста, – взмолилась она.

Он покачал головой:

– Мы плывем в Лондон.

– Высадите меня в логове Бонапарта. Я докажу свою невиновность.

– О да, это будет очень удобно для тебя, – вставил мистер Пимм. – Словно ты не пыталась всю дорогу призывать на помощь своих французских друзей.

Джорджи окончательно потеряла терпение с этим человеком.

– Я ничего не сделала, я только пытаюсь защитить себя.

– Это решит суд, – сказал Колин, прежде чем захлопнуть дверь перед носом у Джорджи.

Он приказал одному из команды встать на часах перед ее каютой, и затем она услышала, как он направился к себе.

Спустя несколько минут дверь отворилась, и на какой-то момент Джорджи решила, что Колин вернулся, но это был мистер Ливетт, который принес колыбельку для Хлои.

С горьким чувством Джорджи положила дочь в колыбельку – подарок, развеявший ее собственные сомнения в отношении человека, которого она любила.

Весь остаток ночи Джорджи металась в тесном пространстве между двумя кроватями.

Если бы только Колин поверил ей! Если бы он доверял ей!

С каждым шагом она все больше и больше понимала, что старается не замечать очевидного.

Если бы только она сразу поверила в его честность и порядочность!

В полном изнеможении она прилегла на кровать, положив руку на край колыбельки Хлои, этого постоянного напоминания о том, что она утратила.

О, что ей было делать? Как она могла убедить Колина, что не была шпионкой?

Джорджи закрыла глаза, ее душили слезы. Пребывая в полном отчаянии, она тем не менее уснула глубоким сном. И впервые ее не преследовали тревожные сны, да и как их можно было сравнить с теми ужасными неприятностями, с которыми она столкнулась наяву?

Хотя ее положение представлялось Джорджи мрачным в темноте ночи, рассвет принес новую беду.

Джорджи проснулась от того, что чуть не свалилась со своей койки: «Сибарис» сильно накренился на левый бок, дерево корабля кряхтело и скрипело, будто судно неслось по волнам с умопомрачительной скоростью. Над головой и по коридорам сновал экипаж, словно они удирали от дьявола.

Джорджи спустилась с койки и подошла к иллюминатору. Оттуда она увидела сторожевой корабль. Вряд ли он был причиной такого резкого изменения курса, но вскоре она обнаружила, что маленький корабль был не один. Когда Джорджи посмотрела вдаль, там на всех парусах, как коварный коршун, навстречу им спешил другой корабль.

Джорджи сглотнула. Одно дело – один корабль с двадцатью четырьмя пушками, второй же будет проблемой даже для более крупного и лучше вооруженного судна, чем «Сибарис». Но если бы Колин был таким капитаном, каким его считала Джорджи, ему не составило бы труда разметать оба шлюпа, пока те не нанесли ощутимого вреда его судну.

Но по тому, как корабль зарылся носом, и яростному топоту ног на палубе она заподозрила, что произошло нечто более серьезное.

Джорджи взглянула на соседнюю кровать, где тихо посапывала Кит. В своей колыбельке мирно спала уютно укрытая одеялом Хлоя.

Джорджи тихо и быстро оделась. Осторожно приоткрыв дверь, она обнаружила, что оставленный на страже матрос покинул свой пост, поэтому благополучно добралась до палубы, и никто не остановил ее.

Взбираясь по лестнице на заднюю палубу, она заметила Колина, стоящего подле штурвала. Его ноги были широко расставлены, а руки скрещены на груди. Он был одет в черные бриджи и белую рубашку, его непокорные темные волосы были завязаны сзади в хвост. За пояс у него была заткнута пара пистолетов, на боку висела сабля.

У нее перехватило дыхание: перед ней стоял человек, способный прогнать все ее страхи.

Возле него мистер Пимм жужжал, как муха.

– Мы не можем попасть в плен, – брюзжал он. – Вы должны избежать этого во что бы то ни стало.

– А чем еще я занимаюсь с самого рассвета? У нас может не быть выхода, – предупредил Колин. – Будьте готовы пойти на то, что мы обсудили. Если они возьмут нас на абордаж, сделайте так, как мы договорились.

– Возьмут на абордаж? – завизжал мистер Пимм. – Хочу надеяться, что у вас нет намерения подпустить их так близко?

– Я предпочел бы не делать этого, – сказал Колин, охватывая взглядом паруса над головой. – Но ветер стихает, и у них все еще есть преимущество перед нами.

Возьмут их на абордаж? Захватят их? Почему он готов сдать «Сибарис» паре шлюпов?

Джорджи вскарабкалась на ют и лишь тогда обнаружила истинную причину мрачных предсказаний Колина.

Их вот-вот должны были перехватить. Из иллюминатора ей были видны лишь два небольших шлюпа, теперь же она увидела приближающийся к ним военный корабль. Его пушки были расчехлены и готовы к бою, а каждый дюйм парусов был натянут и наполнен ветром – корабль умело использовал последние порывы утреннего бриза. Французские корабли затягивали петлю вокруг «Сибариса».

Черт побери! Когда вчера она говорила Колину, что ей безразлично, даже если он высадит их в объятия Наполеона, она лгала. Одно дело – махинации дяди Финеаса и лорда Данверса и совсем иное – иметь дело с французами.

И хотя ее мать и миссис Тафт были француженками, они выросли во Франции, которой больше не существовало. Со времен революции Джорджи наслушалась от напуганных эмигрантов достаточно историй о жестокости французов. Сменяющиеся в течение ряда лет режимы стерли внешний лоск воспитанности и респектабельности, который некогда сплачивал страну.

– Но мы должны попасть в Лондон, сэр, – продолжал свои жалобы Пимм таким тоном, словно ему подали холодный чай. – Министерству иностранных дел не понравится, если мы задержимся, не говоря уже о том, как они будут рассержены, если меня захватят в плен.

– Пусть кто-то уберет его отсюда, – произнес Колин, обходя его и взбираясь на бортовое ограждение, чтобы лучше разглядеть позиции противника.

Ливетт оттеснил мистера Пимма в сторону и протянул Колину бинокль.

Джорджи пересекла палубу, и ее руки вцепились в ограждение, когда она поняла, насколько отчаянно их положение.

– Вы не можете прошмыгнуть мимо? Избежать столкновения?

Колин посмотрел вниз на нее со своего наблюдательного пункта; его раздражение по поводу Пимма переросло в гнев при виде Джорджи.

– Что вы здесь делаете? – прорычал он. – Я отдал приказ, чтобы вы не покидали своей каюты.

– Вы также отдали приказ своим подчиненным, – огрызнулась она в ответ. – И если вы думаете, что я собираюсь сидеть внизу и ждать, когда эти собаки разорвут нас на части, вы глубоко заблуждаетесь. Я могу помочь. Я знаю, как ставить паруса. Я могу подносить порох. Только позвольте мне!

Он прищурился:

– Полагаю, вы достаточно помогли. Кроме того, я думал, вы будете вне себя от радости видеть своих друзей, пришедших вам на выручку.

Джорджи сжала кулаки:

– Я не французский агент, вы, олух…

Она не успела закончить ругательство, так как именно в этот момент огромный корабль произвел первый выстрел, его пушки проснулись к жизни, посылая один залп за другим.

Колин закончил за нее ругательство, затем спрыгнул с ограждения и устремился на середину юта.

– Мистер Ливетт, – закричал он, – пусть каждый займет свое место! Я намерен взорвать к черту этих дьяволов!

– Вам не удастся победить их, – откликнулась Джорджи. – Они превосходят вас в пушках. – Она бросила взгляд на сторожевые корабли, занимающие позиции перед носом и за кормой «Сибариса». – Они окружили вас.

– Мадам, отправляйтесь вниз. Предупреждаю вас в последний раз. – Он повернулся к ней спиной, отмахиваясь от нее, как от Пимма.

– Ни за что. Нет, пока вы не придете в чувство. Вы забыли, что на борту – ваша дочь?

Колин оцепенел. Когда он медленно повернулся, его блестящие и жесткие глаза впились в нее.

– Сегодня утром она вдруг стала моей дочерью? Как удобно! – Он обошел ее и начал отдавать приказания.

Джорджи заспешила вслед за ним.

– Не будьте кретином. Конечно, это ваша дочь, достаточно взглянуть на нее. – Она поймала Колина за плечо и развернула к себе лицом. – Если бы я была на борту одна, я просила бы вас потопить их ко всем чертям, но нужно думать о Кит и Хлое. Я не могу допустить, чтобы они пострадали, не говоря уже о худшем исходе. – Она снова посмотрела на боевой корабль, теперь надвигающийся на них мрачной тенью. Она сглотнула и сделала глубокий вдох. – Если нас захватят, не верю, чтобы они расправились с младенцем и молоденькой девушкой.

– Боюсь, ваша вера не имеет под собой почвы, именно поэтому я и должен сражаться. – Он протянул ей бинокль. – Смотрите сами. Это «Галлия». Я знаю ее капитана – Бертрана. Возможно, вы встречали его?

Она бросила на него испепеляющий взгляд. Почему он так упорно настаивает, что она – шпионка?

«А потому, что он поймал тебя роющейся в тайнике», – сказала она себе.

– Я просто решил спросить, – пояснил Колин. – Я встречал капитана «Галлии», когда тот командовал кораблем под названием «Телец». Вероятнее всего, он сам вызвался отправиться за мной, чтобы расквитаться.

Она поднесла бинокль к глазам и оглядела корабль.

– Расквитаться – за что?

– Когда я видел капитана Бертрана в последний раз, я дал бортовой залп в ватерлинию «Тельца», и тот быстро затонул.

– Вы обладаете удивительной способностью завязывать дружбу, – пробормотала Джорджи. Она посмотрела назад на французский корабль: их потребность отомстить чувствовалась в каждом дюйме парусов, которые они подняли, чтобы поймать «Сибарис». – Возможно, он забыл об этом, – предположила она, в последний раз бросая взгляд в бинокль, надеясь увидеть капитана Бертрана и составить свое мнение об этом человеке. На палубах французского корабля царила та же суматошная деятельность, что и за ее спиной, и было трудно различить командира среди множества людей в ярко-синей военной форме.

Колин фыркнул:

– Сомневаюсь. Вы никогда не забудете мерзавца, который выбил из-под вас корабль.

Несмотря на яркое утреннее солнце, бьющее прямо на палубу, холод пробежал по рукам Джорджи.

– И теперь у него появилась возможность отплатить вам тем же.

– Не совсем, – покачал головой Колин. – Он захочет захватить «Сибарис» в качестве приза, чтобы заменить им свой утраченный корабль. И он отправит меня в самый грязный и нищий порт, который сможет найти, чтобы я гнил до конца войны во французской камере.

Или он избавит себя от хлопот и сразу вздернет меня на рее за пиратство.

– Или за шпионаж, – пробормотала Джорджи, не сознавая, как громко она произнесла эти слова.

– Спасибо за напоминание, – усмехнулся Колин. – Может быть, вам уже сейчас начать составлять список, так чтобы суд надо мной прошел побыстрее. Кроме того, я не знаю его достаточно хорошо, чтобы предположить, что он сделает с вашей сестрой… или с Хлоей. Из-за одного этого я не могу позволить ему захватить корабль.

Джорджи заметила, что он не упомянул о ней, когда перечислял объекты своей заботы, но прежде чем она могла поблагодарить его за отсутствие уважения к себе, французы дали второй залп.

На этот раз ядро попало в нос корабля, в фигуру, украшавшую судно; вверх взлетел целый столб обломков.

– Капитан Данверс! – К нему вприпрыжку подбежал Пимм, прятавшийся за бочкой с водой. – Они приближаются с каждой минутой! Пожалуйста, сделайте что-нибудь.

– Если вы не прекратите ваши стоны, я пошлю вас разобраться с ними. Капитан Бертран достоин того, чтобы послушать ваше нытье, – сказал Колин, устремляясь вперед и раздавая по пути приказы.

– Я протестую… – начал было мистер Пимм.

– Мистер Ливетт! – взревел Колин, прерывая жалобы незадачливого мореплавателя. – Отправьте этих людей вниз или выбросите за борт.

По виду мистера Ливетта можно было не сомневаться, что он с удовольствием выполнил бы второе приказание, поэтому Джорджи пробралась по палубе к трапу, ведущему вниз. Мистер Пимм бросился вслед за ней.

Как раз в это время разорвалось еще одно пушечное ядро, Джорджи, упав ничком, распласталась по палубе. Казалось, у нее из легких вышибло воздух. Какое-то время она могла лишь лежать, дыша словно только что выловленная макрель. Дышать было трудно еще и потому, что что-то или кто-то упал на нее сверху, пригвоздив к полу. Джорджи попыталась выбраться из-под упавшего на нее груза и обнаружила, что на ней лежало тело потерявшего сознание мистера Пимма. Рана у него на лбу сильно кровоточила, и кровь так залила ее платье, что трудно было поверить, что она не ранена.

Джорджи и не думала, что ранена. Единственное, что она чувствовала, – это жжение в груди, когда попыталась наполнить легкие воздухом.

Колин оказался рядом с ней в мгновение ока. Он нежно отвел упавшие на ее лицо кудри.

– Вы ранены? – От былого гнева и сарказма не осталось и следа.

Она попыталась заговорить, но все еще не могла отдышаться. Данверс снял с ее ног распростертого Пимма, и она смогла встать на колени и подползти к Колину. Она положила руку ему на грудь, которая поднялась и опустилась от ее прикосновения. Затем он слегка пошевелился.

– Он жив, – сумела выговорить Джорджи, взглянув на Колина. – Идите. Выполняйте свой долг. Я позабочусь о нем.

Колин кивнул и прокричал, обращаясь к Рейфу:

– Помоги леди отвести мистера Пимма вниз и оставайся там.

Рейф начал было протестовать, но старший брат бросил на него такой яростный взгляд, что даже этот сорвиголова не отважился больше возражать.

С помощью юноши Джорджи смогла переправить Пимма вниз. Кит стояла в коридоре с громко плачущей Хлоей на руках.

– Что случилось, Джорджи? – спросила девушка.

Забрав у сестры Хлою, она успокоила ребенка.

– Нас атаковали французы. Возвращайся в каюту, – велела она Кит.

Она недовольно наморщила носик:

– Там ужасно пахнет. Хлоя только что испачкала очередную пеленку. И корзина полна грязных.

– Даже если вся каюта будет в грязных пеленках, все равно отправляйся туда. – Неожиданно ее осенило. Грязные пеленки!

Это было решением всех проблем. По крайней мере сейчас. Джорджи повернула голову в сторону каюты Колина, и, к ее великому удовольствию, матрос, которого тот оставил на посту перед дверью, решил присоединиться к сражающимся наверху.

– Держи ее, – велела Джорджи сестре, возвращая ей Хлою и подталкивая ее к их каюте. – Кроме того, с вами останется Рейф.

При этом известии лицо Кит просияло, как и ожидала Джорджи. Ее стосковавшаяся по любви сестра с радостью вернулась обратно в каюту, позабыв о канонаде над головой и о том, что каждый миг может стать для них последним.

С другой стороны, Рейф вовсе не испытывал восторга от перспективы провести свой первый бой в комнате с корзиной грязных пеленок, хотя многозначительный взгляд Кит, брошенный в его сторону, заметно сгладил это недовольство.

Они положили мистера Пимма на койку Джорджи.

– Ты сможешь обработать и перевязать ему рану на голове?

Кит кивнула:

– Я использую мою запасную нижнюю юбку. Джорджи улыбнулась, представив, как, очнувшись, мистер Пимм обнаружит, что его голова забинтована женским нижним бельем. Когда ее сестра и Рейф занялись все еще лежащим без сознания мистером Пиммом, Джорджи еще раз поцеловала Хлою и направилась к каюте Колина.

Она только надеялась, что на этот раз Данверс не убьет ее за то, что она намеревалась сделать.

С самого начала это была ловушка. Французы знали о нем и каким-то образом преследовали с того момента, как он пришел в Волтурно забрать Пимма, и, Колин даже готов был поклясться, с момента его встречи с Нельсоном в Неаполе. Ему оставалось только гадать, кто был виновен в этом…

Джорджи. Горечь обожгла его сердце. В своем желании увидеть в ней то, что он хотел видеть, он подверг опасности свою миссию, свой экипаж и «Сибарис».

Возможно, прошлой ночью Пимм был прав. Она подавала сигналы своим соотечественникам с палубы.

Пушки на «Галлии» дали еще один разрушительный залп, вернувший Колина к действительности. Он знал, что Бертран только играет с ним, сбивая фок-мачту, выстрел за выстрелом разбивая снасти, калеча корабль с каждым залпом, так что теперь «Сибарис» стал легкой добычей.

«Галлия» начала разворачиваться, и Колин знал, что она приближается, чтобы взять их на абордаж.

У него было два выхода: сражаться до последнего человека и пойти на дно вместе с кораблем или сдаться и вести переговоры, спасая тем самым жизнь членам экипажа.

Если он решит сдаться, у него будет достаточно времени, чтобы спуститься в свою каюту и уничтожить документы, добытые Пиммом.

Тогда по крайней мере у французов не будет реальной улики, которая позволила бы им расправиться со всем его экипажем, а лишь предательские сведения их прекрасного и соблазнительного агента.

В глубине души Колин сознавал и другие причины, по которым решил прекратить игру.

Кит и Хлоя.

Что же до Джорджи, его не волновало, даже если бы она кончила жизнь на дне морском.

Но другие, особенно Хлоя, были неповинны в обмане Джорджи, ее двуличности. И так как он не доверял Бертрану, он не мог пожертвовать ее сестрой и младенцем, чтобы увидеть, как Джорджи воздается по заслугам. Он должен был поверить, что если и было что-то искреннее в Джорджи, так это то, что она до последнего дыхания будет оберегать Кит и Хлою.

– Спустите флаги, мистер Ливетт, – приказал Колин.

– Что? – не понял мистер Ливетт, глядя на него раскрывши рот.

– Вы слышали меня. Спустите флаги. Сдадим корабль, прежде чем понесем новые потери.

Мистер Ливетт кивнул и передал приказ капитана команде.

Как только флаг «Сибариса» упал, французы громко возликовали по поводу своей победы. Колин мог слышать гнусавые крики Бертрана, когда тот отдавал приказ начать абордаж «Сибариса» и больше не подвергать разрушениям их трофей.

Колин не обращал внимания на грубые соленые шутки французов. Никогда раньше он не терял корабля и все еще не считал, что лишился «Сибариса». Он найдет путь, как вновь получить его под свое командование, а пока торопливо зашагал по обломкам дерева, валявшимся на палубе, вниз, к своей каюте.

В голове мелькали идеи по поводу того, где спрятать проклятые документы, чтобы, если появится шанс, доставить их в Лондон. Но ему не приходило на ум ни одного отсека корабля, куда французы не захотели бы заглянуть. Поскольку Джорджи знала о тайнике и как открыть его, на всем корабле для них не было другого безопасного места.

Единственный выход – превратить их в пепел, прежде чем Бертран появится на борту.

Каюта представляла собой ужасающее зрелище: один из иллюминаторов в глубине был разбит, его вещи разбросаны по всей комнате. Не обращая внимания на беспорядок, он направился прямо к потайной панели и открыл ее.

Но когда он сунул туда руку, его пальцы ничего не обнаружили. Ни связки бумаг, ни даже завернутого в шелк узелка, который он хранил по глупой сентиментальной привычке, что сейчас сделало его еще более смешным.

Она снова одержала над ним верх.

Джорджи. Будь проклята ее предательская натура!

Но когда Колин обернулся, готовый встретиться с ней лицом к лицу, оказалось, что на него нацелен пистолет французского офицера. За спиной у того стояли двое громил, которые выглядели так, словно могли разорвать человека на части.

– Капитан Данверс, если не ошибаюсь? – спросил человек с пистолетом. – Я – капитан Шарль-Августин Бертран. Полагаю, мы встречались раньше.

Колин кивнул в знак приветствия:

– Да, насколько мне помнится, когда я видел вас в последний раз, вы были по корму в воде. Представьте мое удивление, когда я узнал, что вам дали возможность потерять и другое судно.

– Но я ничего не потерял сегодня.

– Да, пока еще нет, – согласился Колин. Улыбку француза сменило что-то близкое к гневу, пока он не увидел открытый тайник за спиной Колина. – А что у вас здесь?

Он приблизился и заглянул внутрь.

– Пусто. Так где же могут находиться документы, которые вы везете?

– Какие документы? – спросил Колин. Он оперся на плечо Бертрана и заглянул в пустое отделение. – Не вижу никаких документов.

Бертран взглянул на него, затем кивнул своим приспешникам.

– Похоже, нам нужно многое обсудить, капитан Данверс. Вы согласны? – Он отступил в сторону, позволяя зловещей паре начать осуществлять его дьявольскую месть.

Колин испытывал только боль. В ушах звенело, а голова просто раскалывалась. Он думал, что у него сломана рука, а ребра определенно треснули в нескольких местах, а они все продолжали бить его. Время от времени Бертран спрашивал его о том, где находились бумаги, на что Колин отвечал: «Какие бумаги?» – и избиение продолжалось.

Вдруг из темноты, из нескончаемой боли, в которую его окунули, донесся ее голос.

Этот сладкий голос показался ему бальзамом, благоухающим ароматом меда и весенних цветов.

– Капитан! О, пожалуйста, будьте милосердны, – говорила Джорджи. – Вы не можете убить этого человека, это было бы несправедливо.

Она молила сохранить ему жизнь? И по-французски к тому же. На совершенном французском. Он и сам не мог понять, почему это так удивило его.

– Попрошу вас не причинять ему больше вреда, – продолжала она молить капитана.

– Кто вы, мадам? – Тон Бертрана был безукоризненно вежлив, с некоторым оттенком высокомерия.

– Вероломная дрянь! – ответил за нее Колин, за что получил еще один удар под ребро.

– Капитан, я предпочла бы поговорить с вами наедине, – сказала она. – Подальше от этого человека!

Он готов был поспорить, что его бумаги лежали на золотом блюде в ее каюте, ожидая, когда их отдадут захватчикам.

Колин смог приоткрыть только один глаз и увидел, что на Джорджи было то же платье, что и в ту ночь, что зажгла его кровь. Светлые волосы, шелковые кудри, к которым он так любил прикасаться, были уложены длинными локонами и перевязаны белой лентой и, как завершающее украшение ее женственного костюма, она прижимала Хлою к низко открытой груди.

Она выглядела невинной, как Мадонна, но, насколько это касалось его, на этом все сходство и кончалось. Колин хорошо знал, что Джорджи с ее локонами больше походила на горгону Медузу.

– Мадам, я снова спрашиваю: кто вы?

– Я – гражданка Франции и прошу вашей защиты от этого животного, этого изверга. – Она крепче прижала Хлою к груди, закрывая ребенка от ужасного зрелища. – На самом деле я – мадам Сент-Антуан, вдова помощника хранителя древностей в Египте генерала Бонапарта. – Джорджи поднесла к глазам кружевной платочек при упоминании об этом новом выдуманном покойном муже. – Но самое главное – у меня имеется жизненно важная для судьбы Франции информация.

– Мне следовало бы выбросить тебя за борт, ты низкая… – У Колина не было возможности закончить, так как Бертран кивнул одному из своих помощников, и мужчина нанес еще один удар в многострадальные ребра Колина.

– Это действительно необходимо? – поморщилась она. – Я предпочла бы, чтобы он жил достаточно долго и генерал Бонапарт сам мог отмерить ему наказание за бесчисленные преступления. – Она протянула листок бумаги: – Здесь полный отчет, чтобы представить его как можно скорее в ближайший магистрат.

Бертран взял бумагу, взглянул на нее и вздохнул. Даже для ограниченного поля зрения Колина было очевидно, что Бертран начинал уставать от представления Джорджи.

– Это не объясняет, почему первый консул захочет, чтобы этот человек оказался в его руках.

– Первый консул? Моего Наполеона повысили – Джорджи улыбнулась, потом кивнула: – Ну конечно же у него были великие планы в отношении Франции.

– Да, мадам, – согласился Бертран, постукивая ботинком по деревянному полу. – Но вы не ответили на мой вопрос. Зачем Бонапарту нужен этот человек?

– Разве это не очевидно? – Джорджи широко распахнула глаза.

– Нет. Для меня – нет. – Бертран выглядел так, словно был готов согласиться с предыдущим пожеланием Колина выбросить даму за борт.

Джорджи вздохнула и приблизилась к Бертрану.

– Во-первых, этот английский пес похитил меня, мою служанку и мое дитя с транспортного корабля, который мой дорогой генерал прислал в Александрию, чтобы доставить меня домой.

– Первый консул послал корабль в Египет за вами? – Недоверие в словах Бертрана эхом отозвалось в каюте. – Но зачем ему делать это?

Нимало не смутившаяся Джорджи наклонилась к французу еще ближе, и голос ее упал до шепота:

– Вот почему необходимо, чтобы мы поговорили наедине, капитан. Это такое деликатное дело, что я не хотела бы обсуждать его неизвестно перед кем. – Она взглянула на Колина и смущенно сморщила носик.

Но Бертрану осточертела его собственная деликатность:

– Довольно, мадам. Зачем первому консулу направлять корабль в контролируемый англичанами порт ради вас, вдовы помощника смотрителя?

Джорджи покраснела. Точнее, стала ярко-розового цвета. Она была неисправима.

Колин почти почувствовал прилив гордости за ее изощренное искусство обмана. По крайней мере он не был единственным дураком, попавшимся на ее хорошенькую мордашку и мольбы о помощи.

Она погладила темные волосы Хлои.

– Видите ли, после того как мой муж умер от лихорадки, генерал проявил большой интерес к моей судьбе. Так как это было тяжелое время для него, для всех, слухи о его жене, ну… ну и… он искал моего общества.

– И это все? Вы были любовницей генерала? – Бертран громко и сердечно рассмеялся, его огромный живот затрясся. – И вы будете уверять меня, что он пошел на такие хлопоты, чтобы привезти домой бывшую любовницу? Мадам, позвольте, это невероятно.

Джорджи выпрямилась, и Колин не мог не заметить гневного трепета ноздрей ее аристократического носика.

Он подумал, не предупредить ли Бертрана о ее хуке справа, но решил позволить кривоногому французу самому узнать о нем.

– Ему, возможно, больше не нужно мое общество, капитан, – проговорила Джорджи, и ее слова звучали так холодно и сдержанно, словно она была королевой. – Но уверяю вас, он очень заинтересован в благополучии своего сына.

Она подвинула расплакавшегося младенца прямо под нос мужчине.

– Его – кого? – пробормотал капитан Бертран. Джорджи снова прижала Хлою к груди.

– Его сына. Это дитя – законный ребенок Наполеона Бонапарта, и теперь, когда вы спасли нас, капитан, я верю, вы навеки станете объектом его признательности.

Колин уставился на Джорджи, словно она сошла с ума. Незаконнорожденный сын Бонапарта? Только дурак мог поверить этому утверждению. Не говоря уже о том, что младенец был девочкой.

Но, похоже, Джорджи разобралась в натуре этого человека. И каковы бы ни были причины, он стал орудием в ее руках.

Джорджи продолжала делать все возможное, чтобы скрыть свой ужас при виде Колина.

Боже милостивый! Похоже, его избили до полусмерти.

– Ребенок первого консула? – повторил французский капитан.

– Да, – ответила она, источая улыбку Хлое и не глядя в сторону Колина. – Прекрасный сын, о котором мужчина может только мечтать. – Она рассчитывала, что капитан Бертран не окажется человеком, которому захочется сменить пеленку младенцу, что определенно разорвало бы сложную паутину лжи, которую она плела, чтобы спасти им жизнь. – И сейчас, капитан, вы – наш добрый избавитель.

Он слегка поклонился в ответ на приятные слова похвалы.

– Мадам Сент-Антуан, не так ли?

Она кивнула.

– Что ж, мадам Сент-Антуан, для меня будет большой честью благополучно доставить вас до берегов нашей любимой страны.

– И моей, мой дорогой капитан, – сказала она ему, бросив взгляд на Колина. – Также и моей.