Текст книги "Всего одно злое дело"

Бэйсуотер, Лондон

Линли не был дураком. Он понимал, что просьба отвезти в гостиницу значила именно отвезти в гостиницу, и ничего более. Это было то, что ему нравилось в Дейдре – в ее словах никогда не было подтекста.

Она попросила отвезти ее в Сассекс-гарденз, что к северу от Гайд-парк, в самом сердце Бэйсуотера. Это была большая магистраль, забитая машинами днем и ночью, с отелями вдоль тротуаров, отличавшимися друг от друга только названиями. Названия были написаны на уродливых пластиковых табличках, ставших вдруг такими популярными в Лондоне. Дешевые, подсвеченные изнутри, они были яркими памятниками исчезающей индивидуальности. Эти таблички определяли тип гостиниц, которые находились где-то между категориями «в общем, неплохо» и «абсолютно ужасно», с вездесущими крахмальными белыми занавесками на окнах и плохо освещенными входами с бронзовыми ручками, которые нуждались в тщательной полировке. Когда Линли остановил «Хили Эллиот» перед одной из них, той, которая называлась «Остролист», он сразу понял, к какой части спектра между «в общем, неплохо» и «абсолютно ужасно» относилась эта гостиница.

Томас кашлянул.

– Да, это не совсем то, к чему вы привыкли, – сказала Дейдра. – Но это крыша над головой, это всего на одну ночь, в номере есть ванна, и стоимость для команды минимальная. Так что… Ну, вы понимаете.

Линли повернулся и посмотрел на Трейхир. У нее за спиной горел фонарь, и ее волосы были похожи на светлый нимб, напоминая ему портреты святых эпохи Возрождения. Не хватало только ветки пальмы.

– Мне бы не хотелось оставлять вас здесь, Дейдра, – произнес он.

– Немного мрачновато, но я переживу. Поверьте мне, это гораздо лучше, чем то место, где мы останавливались в последний раз. Просто какой-то прорыв на новый уровень.

– В общем-то, я не это имел в виду. Ну, то есть не совсем это.

– Думаю, что я понимаю.

– Во сколько вы уезжаете?

– В половине девятого утра. Хотя мы никогда не успеваем вовремя – поздние гулянки накануне. Я, наверное, первая из тех, кто уже вернулся.

– У меня в доме есть свободная комната. Почему бы не переночевать там? Утром мы вместе позавтракаем, и я привезу вас в гостиницу, чтобы вы могли уехать в Бристоль вместе со всеми.

– Томас…

– Кстати, завтрак приготовит Чарли. Он исключительный повар.

Секунду Дейдра обдумывала услышанное, а потом сказала:

– Он ведь ваш человек, ведь правда?

– Что, черт возьми, вы имеете в виду?

– Томас…

Линли отвернулся. На тротуаре недалеко от них начали ссориться парень с девушкой. Сначала они держались за руки, но потом она вдруг отбросила его руку, как использованную упаковку от бургера.

– Сейчас уже никто не говорит «дьявольски» – по крайней мере, среди обычных людей.

Линли вздохнул.

– Иногда его действительно заносит.

– Так он ваш человек?

– О нет. Он только свой собственный. Много лет я пытаюсь держать его в узде, но ему нравится играть роль слуги. Он, видимо, считает, что это отличная тренировка. Ну, может быть, он и прав.

– Так Чарли не слуга?

– Ну конечно, нет. То есть – и да, и нет. Он актер, или будет им, если ему повезет. А пока он работает на меня. Я спокойно отношусь к его прослушиваниям. А он спокойно относится к тому, что я опаздываю на обед, который он старательно готовил несколько часов.

– Звучит, как если бы вы нашли друг друга.

– Скорее, столкнулись друг с другом, а еще лучше – случайно пересеклись. – Линли отвернулся от ссорящейся парочки, трясущей мобильниками перед лицами друг у друга, и повернулся к Дейдре. – Он будет в доме, и он выступит в роли дуэньи. И, как я сказал, мы сможем поговорить за завтраком. И по дороге сюда. Хотя, если вам так больше понравится, я вызову такси.

– Почему?

– Такси?

– Вы понимаете, что я имею в виду.

– Просто, знаете… Мне кажется, что мы что-то не договорили. Или не решили. Какое-то непонятное чувство. Не могу объяснить, но думаю, что вы ощущаете то же самое.

Казалось, что Дейдра задумалась. Ее молчание вселяло надежду. Но она медленно покачала головой и взялась за ручку.

– Я так не думаю. И, кроме того…

– Кроме того?

– Говорят – «как с гуся вода», но я не гусь, и со мной так не получится.

– Не понимаю.

– Понимаете. Всё вы прекрасно понимаете. – Она наклонилась и поцеловала его в щеку. – Не буду врать – было очаровательно встретить вас опять. Спасибо. Надеюсь, вам понравилась игра.

Прежде чем Томас смог ответить, Дейдра вылезла из машины и торопливо подошла к двери. Она не оглянулась.

Бэйсуотер, Лондон

Линли все еще сидел в машине перед гостиницей, когда раздался звонок мобильного. Он все еще ощущал ее прикосновение на щеке и теплоту ее руки на своей. Томас был так погружен в мысли, что звонок телефона заставил его вздрогнуть. Вдруг он понял, что так и не перезвонил Барбаре Хейверс, как обещал. Линли посмотрел на часы.

Был час ночи. Это не может быть Барбара, подумал он. Пока Томас доставал телефон из кармана, мысли его метались – он успел подумать о своей матери, своем брате, своей сестре; он подумал о разного рода неожиданностях и о том, как они возникают среди ночи – потому что никто не звонит в это время суток, чтобы узнать, как дела.

К моменту, когда инспектор вытащил телефон, он решил, что несчастье случилось в Корнуолле, где находилось их родовое гнездо. Доселе никому не известная миссис Дэнверс, поступившая к ним на работу, скорее всего, подожгла дом.

Однако он увидел, что это опять была Барбара. Линли поспешно ответил:

– Барбара, ради бога, извините.

– Черт возьми, – закричала она. – Почему вы не перезваниваете? Я сижу здесь, а он там совсем один, и я не знаю, что делать или что ему говорить, потому что весь ужас в том, что ни один придурок не может помочь, и мне пришлось врать ему и говорить, что мы поможем, и мне нужна ваша помощь!!!

– Барбара…

Она казалась абсолютно не в себе. Этот словесный поток был так не свойственен ей, что Линли понял – случилось что-то ужасное.

– Барбара, подождите, не так быстро. Что случилось?

Она заговорила какими-то отрывочными фразами. Линли с трудом понимал, о чем идет речь, потому что Хейверс говорила со скоростью пулемета. Ее голос звучал странно. Она или плакала, что было очень маловероятно, или сильно выпила. Однако последнее не имело смысла, принимая во внимание всю сложность ситуации. Томас попытался соединить в одно целое хотя бы самые яркие факты.

Пропала дочь ее соседа и друга Таймуллы Ажара. Последний, профессор в Университетском колледже Лондона, вернулся домой с работы и обнаружил, что все вещи, принадлежащие его девятилетней дочери и ее матери, исчезли. Осталась только ее школьная форма, плюшевая игрушка и лэптоп, лежащие на кровати.

– Все остальное пропало, – рассказывала Хейверс. – Ажар сидел на моих ступеньках, когда я пришла домой. Мне она тоже звонила, ну Анжелина, в течение дня. У меня в телефоне было сообщение. «Могу я зайти к нему сегодня вечером?» – спрашивала она у меня. «Хари будет расстроен», – сказала она. Ну конечно. Только он не расстроен – он убит, раздавлен. Я не знаю, что мне сделать или сказать, а Анжелина еще и заставила Хадию оставить жирафа, и мы оба понимаем, почему, – потому что он напоминает о временах, когда они поехали к морю и он выиграл его для нее, а когда кто-то попытался утащить его на пирсе…

– Барбара, – произнес Линли железным голосом. – Бар-ба-ра.

– Да, сэр? – всхлипнула она.

– Я уже еду.

Чолк-Фарм, Лондон

Барбара Хейверс жила в Северном Лондоне недалеко от Кэмден-Лок-маркет. Чтобы добраться туда в час ночи, надо было просто знать дорогу – машин на улицах совсем не было. Она жила в Итон-Виллас, и найти место для парковки в то время, когда все жители мирно спали в своих домах, можно было только в случае очень большой удачи. Так что Линли припарковался, заблокировав выезд.

Берлога Барбары располагалась в вилле эпохи короля Эдуарда, переделанной в конце XX века в многоквартирный дом. То есть сама Барбара жила во дворе здания, в деревянном сооружении, которое раньше служило бог знает для чего. В нем был крохотный камин, что позволяло предположить, что сооружение всегда использовалось как жилое помещение, но, судя по размерам, оно подходило только одному жильцу, и то такому, который был не очень требователен к размерам жилья.

Линли бросил быстрый взгляд на первый этаж основного дома, когда проходил по заасфальтированной дорожке в глубь двора. Он знал, что там живет друг Барбары Таймулла Ажар, и яркий свет из его квартиры все еще падал на веранду через большие французские окна. Из разговора с Барбарой Томас понял, что она была у себя дома, и когда он обогнул виллу, то увидел свет в ее окнах.

Линли негромко постучал. Раздался скрип стула, и дверь распахнулась.

Он был совсем не готов к тому, что увидел.

– Боже мой, что вы с собой сделали?!

Первое, что пришло ему в голову, были древние обычаи оплакивания мертвых, когда женщины обрезали волосы и посыпали головы пеплом. Хейверс точно сделала первое, но воздержалась от второго. Хотя на крохотном столике в том, что называлось кухней, пепла было достаточно. Линли показалось, что она провела здесь много часов; в тарелке, служившей ей пепельницей, были раздавлены по крайней мере двадцать окурков, пепел от которых был виден повсюду.

Казалось, эмоции полностью опустошили Барбару. От нее несло запахом давно погашенного камина. Она была одета в древнее платье из шенили[11]11
  Ткань с ворсом.


[Закрыть], цветом напоминавшее гороховое пюре, а голые ноги были засунуты в высокие красные кроссовки.

– Я его там оставила, – заторопилась она. – Пообещала вернуться, но не смогла. Я думала, если вы придете… Почему вы не перезвонили? Вы разве не могли сказать… Где вы, черт побери, сэр… Почему вы не…

– Очень сожалею, – ответил Линли, – я не расслышал, что вы говорили по телефону. Я был… Впрочем, это неважно. Расскажите, что произошло.

Томас взял ее за руку и подвел к столу, с которого убрал стеклянную тарелку с окурками и нераспечатанную пачку сигарет с коробкой спичек. Все это он положил на рабочий стол в ее кухоньке и там же пристроил чайник, который включил кипятиться. Порылся в буфете, нашел два пакетика чая и какой-то искусственный подсластитель. Затем стал рыться в раковине с немытой посудой, пока не извлек на свет божий две чашки. Их он вымыл и вытер, после чего подошел к маленькому холодильнику. Как и предполагал Томас, содержимое было малоаппетитным – в основном коробки с фаст-фудом и продуктами быстрого приготовления. Однако среди всего этого ему удалось отыскать пинту молока. Инспектор вытащил ее в тот самый момент, когда со щелчком отключился чайник.

Пока он таким образом накрывал на стол, Хейверс молчала. На нее это было совсем не похоже. За все время, что Линли знал сержанта-детектива, она никогда не упускала случая подколоть его, особенно в ситуациях, подобных нынешней – когда он не только заваривал чай, но и замахивался на горячие тосты. Это ее молчание сильно его тревожило. Томас поставил чай на стол и подвинул одну чашку поближе к ней. Рядом с местом, где лежали сигареты, была еще одна табуретка, и он вытащил ее. Ее сиденье было холодным, как будто горе человека, сидевшего на ней, заморозило ее поверхность.

– Это его, он на ней сидел, – сказала Хейверс. – Ну и что, теперь мы будем вести светские разговоры за этим чертовым чаем?

– По крайней мере, это какое-то занятие.

– Когда сомневаешься – приготовь чай… Я бы выпила виски. Или джина. Джин – это было бы здорово.

– У вас есть?

– Конечно, нет. Я не хочу превратиться в одну из тех старух, которые сосут джин с пяти вечера и до полного одурения.

– Вы не старуха.

– Поверьте мне, сэр, это уже не за горами.

Линли улыбнулся. Это замечание показывало, что состояние Барбары улучшалось.

Наконец он уселся рядом с ней.

– Ну, рассказывайте.

Хейверс стала рассказывать о женщине по имени Анжелина Упман, матери дочери Таймуллы Ажара. Линли встречал самого Ажара и его дочь Хадию и знал, что Анжелина не жила с ними уже какое-то время – она исчезла еще до того, как Барбара переехала в свое бунгало. Но ему не говорили, что она опять нарисовалась в жизни Ажара и Хадии в прошлом июле. Он также не знал, что Анжелина и Ажар не были женаты, а в метрике Хадии в графе «отец» стоял прочерк.

Появлялись все новые и новые детали, и Томас пытался запомнить их все. Оказалось, что Ажар и Анжелина были не женаты не потому, что сейчас это было модно, – они просто не могли пожениться. Таймулла ушел к Анжелине от другой женщины, но разводиться с ней отказался. От этой женщины у него было двое детей. Где они жили, Барбара не знала. Но она знала точно, что Анжелина смогла запудрить мозги Ажару и Хадие и убедить их, что вернулась, чтобы занять место, принадлежащее ей по праву. Ей надо было завоевать их доверие. Барбара сказала, что это ей надо было, чтобы разработать и претворить в жизнь ее план.

– Именно поэтому она и вернулась, – рассказывала Хейверс, – чтобы завоевать доверие всех, включая меня. Я всегда была идиоткой, но здесь я превзошла саму себя.

– Почему вы мне об этом не рассказывали?

– О чем именно? Наверное, потому, что идиотка думала, что вам уже все известно.

– Об Анжелине. О другой жене Ажара, о детях, о разводе или, точнее, об отсутствии оного. Ведь вы не могли не чувствовать, что…

Линли замолчал. Хейверс никогда не говорила о своем отношении к Ажару и его дочери, а он никогда не спрашивал. Казалось, что такое молчание выглядит более респектабельно, хотя в глубине души Томас осознавал, что просто облегчает себе жизнь.

– Извините, – сказал он.

– Да ладно. В любом случае вы были несколько заняты, если помните.

Инспектор понимал, что она имеет в виду его связь с их начальницей в Управлении. Он старался быть аккуратным, Изабелла тоже. Но Хейверс не была дурочкой, она не вчера родилась, и все ее чувства обострялись, когда дело касалось Линли.

– А, ну да. Но все уже кончено, Барбара.

– Я знаю.

– Вот и хорошо. Я так и думал.

Хейверс вертела чашку в руках. Линли заметил, что на чашке была карикатура на герцогиню Корнуэлльскую с прической горшком и квадратной улыбкой. Неосознанно Барбара прикрыла карикатуру руками, как будто извиняясь перед несчастной женщиной, и сказала:

– Я не знала, что сказать ему. Я пришла с работы и увидела его на ступеньках перед дверью. Я думаю, что он ждал меня много часов. Я отвела его назад в квартиру после того, как он все мне рассказал – что она забрала Хадию с собой, – и осмотрела квартиру. Клянусь, когда я увидела, что она всё вынесла, я не знала, что делать.

Томас обдумывал ситуацию. Она была очень непростой, и Хейверс понимала это – отсюда и ее шок.

– Отведите меня к нему, – сказал он, – оденьтесь и отведите меня к нему.

Барбара кивнула и подошла к шкафу в поисках одежды. Она что-то нашла и прижала к груди. Направилась в ванную, но вдруг остановилась и обернулась к нему:

– Спасибо, что не комментируете прическу.

Линли посмотрел на ее изуродованную голову.

– Ах да. Одевайтесь, сержант.

Чолк-Фарм, Лондон

Барбара Хейверс чувствовала себя теперь гораздо лучше, когда появился Линли. Она понимала, что должна была сделать что-то, чтобы взять ситуацию под контроль, но горе Ажара лишило ее всех возможностей действовать. Таймулла был очень скрытным человеком, и оставался таким все два года, что она знала его. Он так хорошо прятал свои секреты, что иногда казалось, что их у него просто нет. Видеть его абсолютно раздавленным тем, что сделала с ним его возлюбленная, и понимать, что сама она, Барбара, должна была бы почувствовать с первой встречи, что Анжелина Упман что-то замышляет, несмотря на все проявления дружбы с ее стороны… Всего этого Барбаре хватило, чтобы самой почувствовать себя раздавленной.

Как большинство людей, она видела в Анжелине только то, что хотела, и полностью игнорировала все настораживающие и тревожные знаки. А та за это время опять завлекла Ажара в свою постель, вызвала у дочери подобострастное обожание и заставила Барбару участвовать в каком-то глупом заговоре, заставив ее хранить молчание обо всем, что касалось самой Анжелины. И вот он, результат, – исчезновение Анжелины вместе с дочерью.

Барбара оделась в ванной. В зеркале она увидела, как ужасно выглядит, особенно ее голова. Волосы были выстрижены клоками, и лысые участки перемежались остатками того, что еще недавно было стильной и дорогой прической, сделанной в Найтсбридже. Оставшиеся волосы напоминали сорняки, ждущие, когда их выполют.

Единственным выходом было побриться наголо, но сейчас у нее не было на это времени. Барбара отыскала лыжную шапочку в одном из ящиков, надела ее и вместе с Линли вышла из дома.

В квартире Ажара ничего не изменилось. Просто вместо того, чтобы сидеть, уставившись в пустоту, ее хозяин бесцельно бродил по комнатам. Когда он запавшими глазами уставился на них, Барбара сказала:

– Ажар, я привела инспектора Линли из полиции Метрополии[12]12
  Полиция Метрополии (Лондонская полиция, Мет) основана в 1829 г. Отвечает за правопорядок на территории Большого Лондона, кроме района Сити. Кроме того, Мет отвечает за организацию и координацию антитеррористической деятельности в Соединенном Королевстве, охрану Королевской семьи и членов Правительства.


[Закрыть].

Таймулла только что вышел из спальни Хадии, прижимая к груди плюшевого жирафа девочки, и обратился к Линли:

– Она забрала ее.

– Барбара рассказала мне.

– Ничего нельзя сделать.

– Всегда что-то можно сделать, – горячо вмешалась Хейверс. – Мы найдем ее, Ажар.

Она почувствовала, как Линли бросил на нее быстрый взгляд. Это был сигнал остановиться и не давать обещаний, которые ни он, ни она не смогут выполнить. Однако Барбара видела ситуацию совсем по-другому. «Если они не смогут помочь этому человеку, – подумала она, – то какой смысл служить в полиции?»

– Можно мы присядем? – спросил Линли.

Ажар сказал: «Да, да, конечно», и они втроем направились в гостиную. В комнате пахло только что сделанным ремонтом. Теперь Барбара все видела так, как должна была видеть, когда Анжелина впервые показала ей новую отделку: как картинку из журнала, безукоризненную, но начисто лишенную всякой индивидуальности.

Когда они уселись, Ажар сказал:

– Я позвонил ее родителям, после того как вы ушли.

– А где они? – спросила Барбара.

– В Далгвиче. Конечно, они отказались со мной говорить. Я разрушил жизнь одного из их детей, и они не желают приложить ни малейшего усилия, чтобы помочь мне.

– Милые люди, – прокомментировала Барбара.

– И вы уверены, что они не помогут? – спросил Линли.

– Судя по тому, что они говорили, и зная их, я думаю, что нет. Они ничего не знают об Анжелине и не хотят знать. Они сказали, что она выбрала свой путь десять лет назад, и если ее теперь что-то не устраивает, это не их проблема.

– Но у них есть еще один ребенок? – спросил Томас.

Ажар выглядел сконфуженным, а Барбара переспросила: «Что?»

– Вы сказали что-то о разрушении жизни одного из их детей, – пояснил Линли. – А кто второй, и не может ли Анжелина быть у него?

– Это Батшеба, сестра Анжелины, – ответил Ажар. – Я знаю только ее имя, но никогда не видел.

– Могут ли Анжелина и Хадия прятаться у нее?

– По-моему, они не любят друг друга, насколько я в этом разбираюсь. Так что сомневаюсь.

– Это Анжелина так говорит? – спросила Барбара.

Значение вопроса было понятно и Линли, и Ажару.

– Понимаете, когда люди находятся в критической ситуации, – объяснил Томас, – когда они планируют нечто подобное – а это действительно надо было спланировать, – старые обиды часто отодвигаются в сторону. Так вы звонили сестре? У вас есть ее номер?

– Я знаю только ее имя – Батшеба Уард, больше ничего. К сожалению.

– Ну, это не проблема. Батшеба Уард – с этого можно начать. Это дает нам возможность… – заговорила Барбара.

– Барбара, вы очень добры, – сказал Ажар. – Так же, как и вы, – добавил он, поворачиваясь к Линли. – Приехать сюда среди ночи… Но я хорошо представляю себе свое положение.

– Я говорю, что мы найдем ее. Обязательно, – горячо повторила Барбара.

Ажар смотрел на нее спокойными темными глазами. Затем перевел взгляд на Томаса. Казалось, он внутренне уже согласился с тем, чего Барбара не хотела признать и от чего пыталась защитить его.

– Барбара говорит, что вы с Анжелиной не разведены, – сказал Линли.

– Мы ведь не женаты, поэтому и о разводе речи нет. И постольку, поскольку я не развелся со своей первой женой – то есть моей законной женой, – Анжелина не вписала меня в метрику как отца Хадии. Имела право. Я принял это как одно из последствий того, что не развелся с Нафизой.

– А где она сейчас?

– В Илфорде. Нафиза и дети живут с моими родителями.

– Анжелина не могла поехать к ним?

– Она не представляет, где они живут и как их зовут. Она вообще ничего о них не знает.

– А они не могли сюда приехать? Проследить за ней? Выманить ее отсюда?

– А для чего?

– Ну-у-у… чтобы причинить ей зло.

Барбара поняла, что подобное развитие сюжета было вполне реально.

– Ажар, это вполне вероятно, – сказала она, – ее могли захватить. Все может быть совсем не так, как выглядит на первый взгляд. Они могли прийти за ней и забрать Хадию с собой. Они могли все забрать и заставить позвонить мне…

– Ее тон на автоответчике не казался напряженным, как будто она говорила под давлением. А, Барбара? – спросил Линли.

Ну конечно, нет. Голос звучал совсем как обычно, то есть дружелюбно и открыто.

– Может быть, она притворялась? – сказала Хейверс, хотя прекрасно понимала, что это звучит совсем не убедительно. – Она же дурила меня многие месяцы. Она дурила Ажара. Она дурила свою собственную дочь. А может быть, и не дурила вовсе. Может быть, она и не собиралась исчезать. Может быть, на нее напали неожиданно и увезли, а когда она наговаривала на автоответчик, заставили ее…

– Может быть и так, и этак, – мягко сказал Томас.

– Он прав, – сказал Ажар. – Если ее заставили позвонить, если их увезли отсюда – ее и Хадию – против их воли, она бы что-то сказала по телефону. Подала бы какой-то знак. Что-то осталось бы, но ничего нет. Ничего. А то, что она оставила – школьная форма Хадии, ее жираф и компьютер, – это чтобы я понял, что они не собираются возвращаться. – Глаза его покраснели.

Барбара обернулась к Линли. Он был, она это давно знала, самым сострадательным полицейским в Управлении и даже, может быть, самым сострадательным человеком, которого она когда-либо встречала на своем веку. Но на его лице – помимо симпатии к Ажару – Хейверс видела осознание всей сложности происшедшего.

– Сэр, ну пожалуйста… – сказала она.

– Барбара, помимо проверки родственников… Она мать. Она не нарушила закон. Нет официального развода и решения суда, которое она бы нарушила.

– Ну что ж, в таком случае – частное расследование, – сказала Барбара. – Если мы не можем ничего сделать, то частный детектив – вполне.

– А где мне такого найти? – спросил Ажар.

– Им вполне могу быть и я, – ответила Барбара.