Книга: Голубчик - Эмиль Ажар

Книга написана как будто на другом языке - необычном, странном, ты только оцени! От начала и до конца, буквально в каждой ее фразе - юмор, грусть, ум, душа, печаль - все перемешано, а на выходе получается музыка. Нежная, красивая, душевная и глубокая, как воды Амура. Слушая аудиокнигу, я не слышала её, а читая, вдруг поняла, что эта музыка моя, она очаровала меня сразу, с первой и до последней фразы, и унесла... Куда? В мир души главного героя.

Этого странного, но такого понятного и близкого парня зовут Кузен, ему 37 лет, и он завел себе Голубчика - удава в 2 метра 20 сантиметров (а если постараться, то он может растянуться и еще на пару сантиметров). Для Кузена очевидно, что "быть - это значит быть любимым", но он завёл удава не от одиночества, не для того, чтобы его кто-то любил и ждал, а потому что ему самому очень надо кого-то любить, защищать и о ком-то заботиться.

В природе нет недостатка в объектах любви: цветы, перелетные птицы, собаки — люби что хочешь, только бедный одинокий удав никому не нужен

Вот он и любит того, кому его любовь нужна больше всех, у кого на любовь не было надежды.

Кузен страдает не от недостатка, а от избытка любви, а любовь и нежность не должны оставаться в душе и бродить там без дела. В принципе он знает, что бывает на свете и взаимная любовь, но на такую роскошь он не претендует, он готов довольствоваться самым необходимым - просто любить кого-то со своей стороны.

А остальное он придумывает сам - и за Голубчика, и за свою прекрасную невесту мадмуазель Дрейфус, с которой у него уже 11 месяцев роман - он каждый день ездит с ней в лифте, безмолвно и выразительно. Он всё про всех придумывает, но придумывает так, как видит и чувствует. А он умеет и видеть, и чувствовать, и потому я верю, что все, что он рассказывает - правда.

А еще в своей двухкомнатушке он укрывает Жана Мулена и Пьера Броссолета - героев французского сопротивления. Фашисты давно с ними разобрались, но это не важно, он всё равно их укрывает. И белую мышь малютку Блондину, которая "по-хозяйски расположилась в его сердце", едва он взял ее в руки. Её он тоже защищает, ведь её может сожрать Голубчик, как того требует природа.

Природа так дурно устроена, это сплошное извращение...

Интересно, что вначале главного героя звали не Кузен, а Рома. Roma - прочитайте наоборот, и получится Amor - великая русская река, которая берет начало в его недрах. А потом, когда Ромен Гари решил стать Эмилем Ажаром, он решил законспирироваться - и переименовал Рому в Кузена, чтоб никто не догадался, что Голубчик, или Кузен - это, на самом деле, он, Рома Кацев. Как будто, изменив имя, можно спрятаться.

Оказалось, что можно. Хотя сейчас странно, как можно было не догадаться, кто автор этой книги, ведь изменив стиль, придумав необычный сюжет, Ромен Гари не изменил себя - Рома Кацев смотрит на нас с каждой её страницы. И даже если исключить саму суть книги, её тему и характер главного героя, то останется масса мелочей, фраз, выдающих нам автора этого произведения: упоминание словарей, отношение к проституткам, отношение к героям французского Сопротивления, мысли о фашизме, который ушел, но который остался:

К счастью, в настоящее время реальной фашистской угрозы нет, да в ней и нет нужды — обходимся своими силами.

Даже мысль о поддельных паспортах во время оккупации:

Пусть думают: раз слушает Моцарта, значит, человек. При немцах было куда проще: получил поддельный паспорт и живи себе спокойно.

Хотя эта мысль была в романе "Воздушные змеи", который он написал через 6 лет, в 1980...

Для меня Ромен Гари - один из самых удивительных писателей на свете. И что более важно, он удивительный и потрясающий Человек, абсолютно созвучный моему сердцу. Если вы ещё не знакомы с его творчеством - рекомендую, попробуйте! Если вдруг этот автор окажется вашим, то это будет бесценным подарком.

Предупреждение: в рецензии будет много цитат для лучшего, по-моему мнению, представления происходящего, часть из них запихнула под спойлеры, чтобы не слишком объемно.

Увы, гусарских шуток этой книге (и рецензии) не избежать. Даже сам автор иронизирует: в одной из сцен главному герою приходится оправдываться перед полицией за "удава", которого увидела домработница (португалка-иммигрантка, по-французски ни в зуб ногой).

...а когда я стал объяснять полицейским, что я всего-навсего показал ей своего Голубчика и вообще затем ее и позвал, чтобы она к нему привыкла, они так и грохнули — хи-xa! да ха-ха! — галльский дух — дело такое, так что я уж и слова не мог вставить.

В итоге, конечно, становится понятно о каком именно удаве идёт речь, когда гг достаёт из бумажника фото своего Голубчика ("круто" звучит, я знаю). И так он носится со своим Голубчиком, и эдак, уже не знает кому его присунуть показать. А ещё катается на лифте-поезде по этажам-странам со своей коллегой - мадемуазель Дрейфус. На полном серьёзе считая её своей невестой (тут у меня задергался глазик, сталкивалась с такими людьми в реальной жизни...).

Однако надо сказать, что вот уже десять месяцев я каждое утро езжу с мадемуазель Дрейфус в лифте, и, если умножить время каждого подъема на количество дней, получится изрядная цифра. У нас всего двенадцать этажей, и шутки ради я дал каждому имена: Бангкок, Сингапур, Гонконг и так далее, как будто мы с мадемуазель Дрейфус совершаем круиз, чем плохо! Однажды я даже попытался сострить -- во мне есть что-то английское, я склонен к юмору. Кабина доехала до шестого -- по моей карте это бирманский порт Мандалай, -- и я сказал мадемуазель Дрейфус: -- Стоянки такие короткие, что не успеваешь осмотреть город. Она не поняла -- каждый ведь сходит с ума по-своему -- и только удивленно на меня посмотрела. А я прибавил: -- Говорят, в Сингапуре много интересного. Там сохранились китайские стены. Но мы уже добрались, и мадемуазель Дрейфус так и вышла в своей мини-юбке и в полном недоумении.

Месье Кузен представитель того самого типа персонажей, когда вроде и жалко, и смешно, и неловко, но при этом и брезгливо. Во всяким случае было, примерно две трети книги. А потом повествование развернулось под интересным (хотя и немного ожидаемым) углом, и бровь-таки поползла наверх. Месье Кузен - чудак (правда после некоторых его сентенций хотелось заменить первую букву), который завёл удава от, по его словам, прилива нежности и как бы даже ответного тока со стороны змеи. Но наш лопушок и не подозревал, что удаву нужно кушать. И кушать желательно живых мышек, морских свинок, а иногда и кроликов. На себя он такую ответственность взять не смог, "это же живое существо!" (можно подумать удав нет...), поэтому переложил эту обязанность на плечи своих домработниц. Мне сложно не возмущаться, когда человек (пускай и персонаж, пускай и это всего лишь литературный приём, чтобы этого персонажа раскрыть) не отдаёт себе отчёта в поступках. Ах, какой бедный и одинокий удав, ах, как нам будет прекрасно обниматься вместе, ах, я не могу его кормить живыми зверушками, они такие милые! (тут глазик у меня задёргался повторно)

Книга понравилась тем, что вызвала много разных эмоций и мыслей. Начала её читать, как что-то несложное и юмористическое, и не могла понять откуда в рецензиях про боль и тлен. Однако, когда я узнала, что автор покончил с собой, стало как-то уже не так весело. Одиночество ведь одна из самых частых причин самоубийств. По развитию сюжета персонаж всё больше скручивался в тугую пружину, чтобы в конце выстрелить и заставить меня слегка "отшатнуться". От финала у меня тоже случилось негодование и подгорание кормы. Когда на протяжении почти всей книги персонаж показывает себя тебе как эдакий наивный лопушок,

Я, конечно, против фашизма, но любовь — особое дело.

Я начинаю думать, что родился слишком поздно, чтобы найти применение братским чувствам. Упустил хорошие времена, когда евреев притесняли, негров считали неполноценными, а арабов вшивыми и было так великодушно относиться к ним как к равным, теперь же благородные порывы пропадают даром. Не придумаешь, как и проявить свое благородство. Вот если бы еще существовало рабство, я бы сразу женился на мадемуазель Дрейфус и почувствовал бы себя человеком. А так я это чувствую, только когда гуляю по городу с Голубчиком на плечах и слышу со всех сторон: «Какой ужас! Боже, ну и урод! Как власти терпят! С ума сойти! Эта тварь наверняка кусается, она опасная, ядовитая!» А я иду и в ус не дую, поглаживаю Голубчика и сияю: наконец-то я самовыражаюсь, утверждаюсь, проявляюсь, соприкасаюсь с внешним миром.

...хоть в пещере с ними жить, по обычаю предков — пожалуйста! Во мне нет ни капли расизма, вот уж за что ручаюсь

а потом резко разворачивается в весьма интересное существо, чувствуешь себя немного обманутым. То есть ты его пол-книги жалел, чувствовал ту самую "братскую" я-такой-крутой-общаюсь-с-изгоями "любовь" (ах, какая ирония), а потом ХОБА! ("картинка с котиком.жпг") и эта скотина безрогая превращается в нарциссище или просто шизофреника, не разберёшь.

Странное впечатление, в общем. Из тех случаев, когда негодуешь, но тебе при этом интересно и классно это обсуждать. Есть мнение, что, наравне с "Корнями неба" "Голубчик" это "один и тот же вопль одиночества". По моим ощущениям, это скорее визг переходящий в ультразвук. Когда человек, покупает себе заводные часы, чтобы "кто-то в нём нуждался"... Можно придумать много теорий, и много ответов на вопрос "почему/зачем?". И этим, по-моему мнению, книга прекрасна. Да она из тех, которые "зоставляюд зодумаццо", но не о том, что нужно быть няшкой и переводить бабушек через дорогу, а том, почему люди вообще бывают одиноки, их это выбор или нет, почему желание близости иногда превращается в жуткую химеру и почему проще наделить неодушевленный (или условно неодушевленный, в случае с животными) объект человеческими качествами и тд.

Несмотря на моё отношение к книге, знакомство с автором вряд ли продолжу. Мне ещё есть, о чём подумать :) (не еш, подумой)

P.S. И шалость определённо удалась. Долгое время никто не верил, что вызвавший бурную реакцию в обществе "Голубчик" принадлежит перу Гари.

Хотя, похоже, на этом мое родство с героем и заканчивается. По крайней мере, верю и надеюсь не закончить также... Повествование представляется читателю в виде научного труда главного героя, Кузена, принявшего решение осуществить благое дело для мира и описать жизнь удава в большом городе. Однако вскоре становится понятно, что в своих записках Кузен пишет не об удаве, а о самом себе, проецируя на безмолвную и равнодушную животинку свои чувства к миру, к самому себе, свое одиночество, отчужденность, боль, страдания и любовь. Вероятно, данную книгу можно описать в том числе и как комедийную из-за обилия шуток и нелепых ситуаций, в которые попадает герой, однако сквозь всю комедию настолько ярко проступает трагедия жизни человека, что желания смеяться не возникает. Кузен является ярким представителем пограничной личности, одной ногой переступивший за линию, отделяющей его от психотика. Из его описания становится ясно, что он - сирота, поменявший ни одну приемную семью. В качестве защиты от страданий он отделяет себя от других людей, от мира в целом жесткой границей, не позволяющей пропускать никаких воздействий извне. С тех пор он живет в своем выдуманном мире, наделяя и проецируя на других собственные мысли, эмоции, объясняя поступки людей на основе своей причудливой для окружающих логике. Безусловно все это приводит к практически полной изоляции, невозможности адаптироваться к социуму и новой череде мучений. Он нуждается в любви, жаждет общения и дружбы, но тут же бежит от этого, объясняя все тем, что, например, не может привести женщину в дом, где живет удав. На самом деле, герой Ажара, как вообщем-то и многие люди с психическими нарушениями, умный человек, способный подметить и сыронизировать и над своей проблемой, и над "великими" заботами других людей. Насколько точно он описал причину своей проблемы - переизбыток любви, которую некому отдать. По этой причине он отказывается от участия в группе терапевта-чревовещателя, так как не считает себя инвалидом, нуждающимся в моральных костылях, чтобы не чувствовать себя одиноким. Окружающие люди жалеют Кузена, считая его одиноким человеком, чудаком, однако дело не в том, что ему не хватает кого-то, кому он может излить свою любовь (а также страх, боль и злость). На самом деле, герой также "инвалид", неспособный принять, пустить другого к себе. Да и как возможно налить воды в уже переполненный сосуд.

А я не хочу подстраиваться к среде, пусть среда подстраивается к нам.

Сообщает он, заводя удава, шокирующего людей, гуляя с ним на плечах по улицам Парижа и приходя в восторг от реакции прохожих, желая выделиться и привлечь к себе особенное внимание любыми способами, не желая быть просто единицей среди 10 миллионов. Однако подобное поведение лишь приводит его к неизбежному психозу, когда единственный человек, ради которого он готов был посметь приоткрыть дверцу в свой мир и хотя бы слегка выразил аффект, отказал ему. В конце хочется лишь добавить замечательную, на мой взгляд, идею, которую я услышала от профессора Харольда Стерна, успешно лечащего психоанализом шизофренических пациентов. Когда его пациент жалуется ему на жестокий окружающий мир, причиняющий боль и страдание, он говорит ему, чтобы тот перед выходом из дома взглянул на себя в зеркало и подумал, может ли он с таким лицом выйти на улицу. И, на мой взгляд, это замечательное упражнение, так как, на самом деле, людям абсолютно безразлично, какие фантазии ты скрываешь у себя внутри, будь то расчлененка, оргия или еще какая-то в реальности неприемлемая обществом вещь. Самое главное - как ты выглядишь, ведь именно это позволяет тебе адаптироваться и быть не страдающей единицей, а частью общества. Резко проявляющаяся инородность и инаковость всегда будет отчуждаться и отбрасываться другими - такова природа. Найти же то самое идеальное равновесие, когда ты со всеми, но и не теряешь своей индивидуальности - вот, пожалуй, дорога к человеческому счастью.

"Долгая прогулка 2019" - (0,5)

Дело в том, что когда читаешь о каких-то ужасных моментах жизни героев, то всегда есть толика беспричинной надежды, скажем так. Например, очень тяжело и страшно читать о тех, кто прошел ужасы войны, концлагерей и т. д. Но читатель знает, что это время уже прошло. Эти жуткие условия исчезли (с ударением на слове "эти"). Отсюда и смысл многих книг - показать весь ужас, чтобы не допустить повторения. В "Голубчике" всё страшнее во сто крат. Потому что "природа дурно устроена" и удавам нужно или жрать мышей или умереть с голоду. Вот такая дилемма у главного героя. И что же тут выбрать, если тебе одинаково не хочется быть ни мышью, ни удавом? А уж если хочется быть любимым....А ты чудик, с которого смеется весь квартал, а то и пол города. И эти условия никогда не изменятся, увы...

История построена так, что в ней много "точек обозрения". С одной стороны, читатель может проникнуться внутренним миром тех людей, которых принято обходить десятой дорогой. И в романе очень четко и ясно показано, что это небезосновательно - такие люди ходят по краю и всегда (неожиданно для себя) могут перестать контролировать своё поведение. Они не живут нормальной жизнью (под нормальной следует понимать адекватность восприятия себя, другого человека, мира вокруг и т. д.), а только пытаются имитировать эту самую нормальную жизнь, но иногда это удается из рук вон плохо и тогда человек начинается паниковать. Хорошо, если эта паника закончится "обмороком" раньше, чем он успеет сделать нечто "экстравагантное", "выходящее за рамки"... Очень хорошее описание человека в пограничном или чуть "за" пограничном состоянии психики.

С другой стороны, в книге много метафор, много иронии и откровенной насмешки над чисто французскими (и не только) образом жизни и образом мышления. Явное осмеивание "повышения уровня жизни" и всего того, что с этим связано. История с "любимой в кожаной юбке" это в чистом виде издевательство над отношением французам к другим нациям, и особенно к тем нациям, у которых цвет кожи немножко темнее. Хотя стебётся автор в равной мере над всеми. Они (французы) хотят их любить и замуж взять, как бы и работу им нормальную дали, но негры (пардон) всё равно идут работать в бордели, ибо им скучно в офисах , да и не свободно как то они себя там чувствуют. В книге автор просто асфальтным катком проходится по "современным" (на момент написания) ценностям. Да и вообще, если бы нужно было назвать книгу одним словом, то я бы выбрала слово - безжалостная. И по отношению к главному герою, и по отношению к тому, что этого героя окружает (общество, система, люди...).

Сильная эмоциональная история, которая равнодушным , уверена, не оставит никого. Эмоции после прочтения могут быть разными, конечно, но почему-то не сомневаюсь, что внутри у каждого найдется отклик. Рекомендовать её я стала бы в первую очередь тем, для кого общество и его ценности (современные) приемлемы и неоспоримы. Не для подрыва их веры, а для информирования. О тех, кто "ходит под замком и стучится в закрытые ворота".

Говорят, наличие домашнего питомца у героя всегда добавляет ему очарования и я, так и быть, - из-за него немного терпела. У меня тоже питомец и если бы вы знали сколько размышлений, порой мучительных, требует реализация его здоровой жизнедеятельности. Нет, мышей я не ем, кошек не гоняю, но мне нравится как пахнет собачий корм, впечатляет его состав, описаный на этикетке, а котам я не доверяю. Ношусь я со своим питомцем по свету, где он только ногу не задирал! И даже в кабентах государственных учреждений и ведомств. Пытался, спрашивал разрешения. Я не позволила.

А потом до жирафа дошло, что все не просто так! Что это нет, не сарказм, это самый настоящий стеб! Да еще на тему французского бла-бла-бла. На тему подробностей физиологических потребностей и пикантных мест. Ксенофобских умозаключений и эпитетов в адрес жителей бывших собственных колоний (ха-ха). И танцы с бубнами вокруг «а поговорить» или иначе называемых общественных проблем - абортов и голодающих.

Какое же облегчение я испытала! Вот нашелся француз с самоиронией! На самоиронию в национальном контексте мало кто способен. У нас так вообще если само-, то самобичевание. Речь в романе от первого лица и я так зауважала главного героя! Какой же он умный, господи! Воистину, самоирония это показатель высокого интеллекта. Иначе как объяснить его быстрое «выздоровление», умение не ударить в грязь лицом в трепетный момент? Не иначе, по французски приврано. Но самоиронии я верю. Верю, голубчик, верю.

Что сказать, я смеялась. Смеялась над проблемами человека в большом городе, в стране с имперскими замашками, над ранимостью и одиночеством головы (так пишут про моего питомца в официальных таможенных документах; мопс;одна голова), над глупой влюбленностью, над неуместно выпирающим интеллектом и красноречием. Над. Да, смеялась над. Вроде как смотрю свысока и смеюсь. Вроде как меня не касается, как будто я всем этим не страдаю, меня отпустило и мне дано право смеяться. Дано автором. Редкое ощущение. Счет в пользу французской литературы.

Свернувшийся в колечко удав напоминает последние женские объятия, крутую какашку и бегущего затюканного слоненка из "38 попугаев". Теперь еще и этот Голубчик. Жизнь Одинокого Удава в Большом Париже можно бы было назвать первым предвестником творчества Мишеля Уэльбека. Одинокий Удав иронически тянется к людям, но это просто та же крайность в профиль, ибо откровенное человеконенавистничество войдет в моду позже. Не сопоставлял никогда этих двух авторов, но какую-то общность можно бы было найти лишь на том основании, что оба в любимых писателях.

Начиная читать, разумеется, задался целью подойти к тексту максимально объективно, "Голубчик" когда-то был написан новоиспеченным Эмилем Аджаром и никто еще не знал, что за его личиной скрывается сам Ромен Гари. Не знал об этом и сам Ромен Гари, который всегда умел убедить самого себя в чем угодно, а уж читателей и тем более (где-то шутка). Ну и, естественно предсказуемо, у меня ничего не вышло. Никакого Эмиля Аджара не разглядел, с первых же строк бородатое лицо Ромена Гари заслонило солнце и заняло соответствующее ему место автора произведения.

Скользкий длинный змей, обвивающий ваше тело, устремляющий на вас взгляд своих немигающих глаз. Все мы хотим удава побольше, никому не запрещено искать покрупнее, мы постоянно тянемся к увеличению. Причем, не только мужчины, но и женщины. Помню как-то до колик хохотал, увидев какое-то объявление "увеличение вашего удава на 3 сантиметра...в день". И вот он наш змей, хищно нагнетает обстановку, демонстрирует себя во всю свою внушительную длину, этих змеев, в соответствии с японскими мультфильмами для взрослых, должно быть минимум три. Вот он этот удав, большущий и всепроникающий, способный затаиться в корзине для писем, его все бояться. Бойтесь и вы, удавом вам по лбу. Мысль старая - о том, что нам в этой жизни нужно хоть кого-то любить. Хотя бы по лбу. А кого ж еще любить, как не своего удава. Чего мы только для него, для родного, не делаем. Умом понимаешь - не нужно, а этот "давай да давай". В "Голубчике" одно неверно. Там ни разу не упоминалось, чтобы удава мыли. Это неправильно.

Многообразие Голубчиков в литературе зовется метонимией. То ли ты это одинокий удав, то ли что-то другое. То ли вообще, природа человека в большом городе такова. То ли природа человека такова в принципе. Ромен Гари всегда неоднозначен и пышет сарказмом. Форм можно найти множество, каждому по удаву и каждому своего удава. Удав - это ни объект, ни что-то материальное, это даже ни понятие, ни ощущение, ни эмоциональный довод. Это некое отклонение, но не от нормы, ибо никакой нормы и быть не может. Это отклонение втуне, вспять и условно.

В общем и целом - помимо всего остального, "Голубчик" получился гораздо более откровенным, чем писанное автором ранее под именем Ромена Гари. С автора слетел весь его изворотливый дипломатический налет, но для него это, определенно, прорыв, ибо всем изредка хочется побывать в собственной шкуре, как удаву после линьки. Сужу хотя бы по отдельным индивидуальным неврозам, которые автор умеет возродить в каждом. Помните василиска в Тайной Комнате Гарри Поттера? Скользкая змеюка, перемещающаяся по канализационным трубам. Никогда не ждали ее пришествия в самый беззащитный момент? Извините, если невольно в ком-то поселил страх. Сам, помнится, все ждал водяную крысу, которая выскакивает из унитазной дырки и впивается в оголенные яички. Имеющие яички да и поймут. Нужно признать, что это гораздо более глубокий страх, чем, например, постоянно горящий в санузле свет, делающий невозможным приход собаки Баскервилей. А вдруг как лампочка перегорит? "И не надоело тебе, Голубчик, в каталажке сидеть? - Надоело, Голубчик, да что поделаешь. - А хочешь, чтобы тебе сократили срок?" Опять весна. Опять грачи.