Текст книги "Рубиновое кольцо"

– Тебе было семь?

Он кивнул.

– Мой Бог! – сказала она, пытаясь представить состояние ребенка, который встретил призрак. – Как же ты смог это вынести?

– Помню, тогда, я намочил штаны. – Уокер улыбнулся. – Но со временем я привык к ней. Но я не видел ее с тех пор, как Лот начал ходить со мной на болото. Он бы слишком шумный, а Плачущая Девочка любит тишину.

Уокер гладил Фейт по рукам и по спине. Она с опаской посомтрела на сад и не увидела никакого белого мерцания. Не было больше ощущения, что кто-то парил в ночном воздухе…

– Пусть Плачущая Девочка гуляет себе в одиночестве, – сказала Фейт оживленно.

Уокер взял ее прохладные пальцы в свои руки и поднес к губам. Поцеловав каждый из них, он положил ее ладонь к себе на шею, согревая их. Потом подумал еще кое о чем, что согреет их обоих.

– Пошли, – сказал он. – А то в доме станут волноваться, где мы.

– Я не думаю, что они видели, как мы подъехали.

Уокер тоже так не думал, но знал, что если не вытащит ее из сада как можно скорее, то они все исколются переросшими сорняками.

Ветер переменился, он налетел одним порывом, похожим на длинный выдох. Через секунду до них донесся лай собаки.

– Бумер, – сказала Фейт. – Собака Мел.

– Хороший у нее нюх, – заметил Уокер. Они были довольно далеко от дома, но собака поймала их запах, когда переменился ветер. – Я возьму вещи.

– Я помогу тебе.

К тому времени когда они выгрузили вещи, кто-то позвал собаку. Когда Уокер и Фейт поднялись на крыльцо, в холле зажегся свет. Потом засветилась галерея. Вспыхнули огоньки рождественских лампочек, которые обвивали колонны. Большинство лампочек перегорело, но никто их не заменил. Уокер уже отметил сорняки, пробившиеся между камнями на подъездной дороге. Должного ухода здесь не было. Краска на величественных колоннах облупилась, а веранда требовала серьезного ремонта. Уокер подумал, что Монтегю следует продать рубины из ожерелья Мел и отреставрировать старый особняк, прежде чем он рухнет.

– Дом такой же печальный, как и Плачущая Девочка, – пробормотала Фейт.

– Это не первый дом, который рано или поздно превратится в труху. – Голос Уокера был гораздо мягче, чем его слова. Он поставил свои вещи на землю, оторвал надломленный пласт краски от колонны и вспомнил, что двадцать пять лет назад этот дом казался ему волшебным белым дворцом: он горел огнями, в нем играла музыка, и от него исходил свет богатства.

– Я знаю, что ты чувствуешь, – сказала она.

Это не был вопрос, поэтому Уокер ничего не ответил. Он растер пальцами осыпавшуюся штукатурку, и она, кружась, устремилась к полу веранды.

Десятифутовые стеклянные двери с необычайными витражами, казалось, дрогнули. Наконец одна створка открылась, нехотя скрипнув петлями. Свет зажегся и хлынул через стекло на веранду. Волосы Фейт зажглись ярким золотом, а глаза засияли серым светом.

Женщина, которая открыла дверь, взглянув на Фейт, вскрикнула и потеряла сознание.

Глава 20

Уокер отпихнул ногой вещи и поймал женщину, не дав ей упасть на пол. Она была худая и очень легкая, словно болотная цапля. Хотя она была в платье до середины икры из блестящей ткани, от нее странно пахло болотом, крабами, а также детской присыпкой и каким-то невинным цветочным ароматом. В ее белокурых волосах было много седины. Они выглядели так, будто она стригла их с завязанными глазами тупым карманным ножом.

– Что с ней? – спросила Фейт с тревогой.

– Она дышит. У нее хороший пульс. – Уокер поднял ее, собираясь нести на руках. – Похоже на старомодный благородный обморок.

Не обращая внимания на багаж, Фейт держала дверь, чтобы Уокер мог внести женщину внутрь. Он двигался так легко, что Фейт спрашивала себя, как ему это удается с его поврежденной ногой.

– Тебе придется ее нести?

– Конечно. А почему нет?

– Твоя нога.

– Ничего, не страшно.

– Ты понял, что она сказала, перед тем как упасть в обморок? – спросила Фейт.

– Руби.

– Руби. Рубин? – Фейт вошла внутрь вслед за Уокером и закрыла за собой дверь. Петли глухо застонали, отчего она вздрогнула. В доме есть масло, в крайнем случае мыло.

– Ты думаешь, она знает про ожерелье? – спросила Фейт.

Уокер пожал плечами, несмотря на свою ношу. Изогнувшись, он открыл массивную дверь, которая вела в гостиную прямо из холла. Когда-то здесь развлекали богатых господ, теперь же комната пропахла пылью, а занавески выгорели от слишком щедрого солнца.

– Посмотри, где здесь выключатель, – сказал Уокер. Фейт повозилась несколько секунд, прежде чем нащупала клавишу выключателя. Когда она ее нажала, свет проник во все углы комнаты. Тусклые серебряные чаши красовались на прикроватных столиках, которые стояли по обе стороны причудливой кушетки, стилизованной под мебель времен Людовика XIV. Она была обтянута потертым бархатом.

Уокер уложил женщину на подушки и поднял ее ноги на валик.

Из задней части дома донесся голос Мел.

– Тига? Почему лает Бумер? Бумер, хватит пихаться! Приехали! Фейт?

– Мы здесь, – отозвалась Фейт. – Тига…

– Погоди, – прервала ее Мел. – Дай мне отвязаться от собаки.

Мел схватила Бумера за шею и оттащила назад. Собачий нос просунулся в открытую дверь, ведущую из кухни в столовую. Пес посмотрел на Мел, словно выясняя, что все это значит.

– Джефф, папа, вы дома? – закричала она, повернувшись в сторону библиотеки, которая была напротив гостиной. – Тига открыла дверь!

Бумер вилял хвостом и облизывал большим влажным языком ноги Мел.

– Ох! Собака целуется, – сказала она со смехом. – Джефф! – завопила она. – У нас гости! Бумер хочет подружиться с ними, а я не знаю, собачники они или нет.

– Давай его сюда! – отозвался Уокер. – Тига потеряла сознание. Мы в гостиной.

– О нет! – закричала Мел. – Джефф, ты мне нужен! – Она дернула за ручку кухонной двери. Бумер убежал, а дверь библиотеки широко распахнулась. Оттуда выскочил растрепанный Джефф. Собака и мужчина столкнулись, Джефф замахал руками.

Он поймал собаку с привычной непринужденностью хозяина.

– Бумер, сядь ты, дуралей!

Бумер тихо гавкнул и облизал руку Джеффа, который еще крепче схватил его за ошейник и по-дружески ткнул в бок. Они направились в переднюю часть дома.

– Разве ты не сказала им, что надо входить с обратной стороны? – спросил Джефф, когда Мел торопливо догнала его, – Я даже не знаю, есть ли там свет.

– Я забыла им это сказать. Тиге нехорошо. Они в гостиной.

Джефф тихо выругался.

– Тига играет на публику, оставь. Бумер, к ноге?

Собака завиляла хвостом.

– Ты забыл все, чему мы тебя учили, – укорял Джефф собаку. – Не спеши, дорогая. Ты можешь поскользнуться. С Тигой все в порядке. Ты сама знаешь.

– Я волнуюсь за гостей.

О «дружеской» беседе с отцом Джефф ничего не сказал Мел. Он все еще колебался между недоверием и страхом. Надо было все обдумать и выбрать стратегическую линию поведения. Джеффу было не до роскоши. Выжить – вот все, что имело значение.

Когда Мел вошла в комнату, Тига застонала и открыла глаза. Она увидела перед собой мужчину с темной бородой, четко очерченным ртом и глубокими синими глазами, которые пристально смотрели на нее.

– Вы правда пират? – спросила она Уокера с детской интонацией в голосе.

– Нет. – Он мягко улыбнулся. – Я самый обычный парень из здешних мест, мисс Монтегю. Как вы себя чувствуете?

– Весьма неплохо, спасибо. А вы?

– Прекрасно. Вы помните, что упали в обморок?

– Я? – Она длинно выдохнула. Когда она заговорила снова, ее голос был уже как у взрослого человека. – О Господи. Я думала, это опять видение.

Уокер поднял брови, услышав, как она произнесла последнее слово.

– Видение? – вежливо переспросил Уокер.

– Тига, вы не смеете! – быстро сказала Мел. – Вы обещали, что не будете… гм… грезить, когда приедут гости.

– Я? Я не выбираю время для этого, детка. Видения, грезы сами выбирают время, когда им прийти.

Мел обернулась и посмотрела через плечо. Бумер тащил Джеффа в когда-то богатую, но уже поблекшую комнату.

– Привет, я Джефф Монтегю, но лучше вам сначала познакомиться с Бумером, – добавил он.

Фейт оглянулась и увидела мужчину, который мог быть моделью для глянцевого журнала мужской моды. Наверное, не было на свете женщины, которая не оценила бы по достоинству его гибкость, стройность и красивой лепки лицо. У него были серые глаза, светлые волосы и открытая улыбка. Фейт посмотрела на Мел взглядом, который говорил: «Отлично, подруга, хороший выбор».

– Меня зовут Фейт, – сказала она, улыбаясь Джеффу. – А это чудо зовут… Бумер, да?

Услышав свое имя, Бумер выпятил грудь и принялся вилять хвостом.

Уокер потянулся к ошейнику пса.

– Полегче, мальчик, – сказал Уокер, удерживая его. Он сильно дернул за ошейник. – Сидеть.

Собака села на пол, часто дыша, ткнулась мордой в Уокера.

– Хорошая собака, – сказал Уокер и погладил собаку по короткой гладкой шерсти. –Ты красивый парнишка, правда? Длинные сильные ноги, большая грудь, короткая шерсть, широко расставленные глаза, большой лоб для мозгов. – Уокер опустился на корточки рядом с Бумером и почесал собаке за ушами. Глаза Бумера увлажнились от удовольствия. Уокер посмотрел на Джеффа, который был почти так же бледен, как его тетка. Но он был явно чем-то взволнован. – Меня зовут Уокер. Этот черный, с подпалинами, пес хороших кровей?

– Да, – сухо ответил Джефф. Уокер улыбнулся:

– Стопроцентная гончая.

Хвост Бумера колотил что было силы по ковру, радостно соглашаясь со своей высокой оценкой.

– А как ты относишься к собакам? – спросил он Фейт.

– Завидую каждому, у кого есть время заниматься ими. – Она с удовольствием слушала тихое сопение собаки, которая обнюхивала ее руку. Когда Бумер начал облизывать ее, она засмеялась и обняла пса.

– Я не советовал бы вам вставать, мэм, – сказал Уокер, почувствовав у себя за спиной движение.

Тига не обратила внимания на его слова. Она сидела и смотрела на Фейт.

– Руби.

Мел вытаращила глаза и посмотрела на Джеффа, который пытался отвлечь свою тетю, опасаясь, что она произнесет один из своих полурифмованных монологов.

– Тетя Тига, это Фейт Донован, – сказал он, – Здесь нет никого по имени Руби.

Тига бросила на племянника печальный взгляд.

– Здесь нет слепых, которые бы могли не увидеть ее.

– Первая Руби умерла больше двухсот лет назад, – терпеливо сказал Джефф. – Это было не настоящее имя. Так называл ее отец.

Тига дрожала.

– Она ненавидела его. Это была другая Руби. Она ушла так давно, так далеко. Прощай, я никогда не знала тебя. Я ребенок, ты видишь. – С улыбкой, от которой разрывались сердце и душа, Тига повернулась к Фейт:

– Я рада, что ты пришла ко мне, Руби. Я так рассердилась на маму, когда она забрала тебя. Я искала тебя так долго… Пока, до свидания, привет… – бормотала она. – Теперь я буду знать, а ты никогда не узнаешь…

Смех ее был нежным и мелодичным, отчего у Фейт на глаза навернулись слезы. Тига была трогательна, и от этого было жутковато. В ее глазах цвета серых сумерек таились какая-то невыразимая грусть и невысказанный ужас.

Фейт хотелось верить, что это просто безумие.

– Тига, – сказал Дэвис, который стоял у двери в библиотеку. – Ты снова поглупела?

Тига подскочила так, будто ее ударили.

– Папа?

Боль мелькнула на морщинистом лице Дэвиса.

– Папа умер, Тига. Я его сын. Твой брат.

– О, – вздохнула она, моргая, как будто ее ослепили. Затем снова повернулась к Фейт:

– Мы знакомы?

– Я Фейт Донован.

– Я – Антигуа. Раньше люди называли меня мисс Монтегю, но теперь – только Тига. Я могу называть тебя Фейт?

– Пожалуйста, называйте.

Тига кивнула и проворно встала.

– Обед в восемь, – объявила она и вышла из комнаты так, будто никого в ней не было.

Когда Дэвис услышал стук кастрюль в задней части дома, он с облегчением вздохнул.

– Добро пожаловать в Руби-Байю, мисс Донован и мистер Уокер. Пожалуйста, извините мою сестру. Она не совсем… в себе.

Дэвис был копией Джеффа, только с одутловатым лицом и затравленным взглядом. Глаза у него были такие же туманно-серые, как и у сына, но белки все изрезаны красными кровеносными сосудами. Его белые волосы еще только начинали редеть на темени.

– Никаких проблем, – ответила Фейт, заставляя себя улыбаться, несмотря на чувства, которые все еще кипели в ней. – В семье Донован тоже не всегда спокойно.

– Не всегда спокойно, – улыбнулся Дэвис, как человек, который не привык это делать. – Хорошо сказано. Я покажу вам ваши комнаты. Потом вы отдохнете с дороги, и милости просим к столу. Тига может быть… гм… странноватый человек, но зато в этих местах нет более прекрасного повара, чем она. Кстати, мы больше не одеваемся к обеду.

На мгновение Фейт представила, как Монтегю голыми садятся за стол. По усмешке Уокера она поняла, что он догадался о ее мыслях. Фейт старалась не смотреть на него, чтобы не покраснеть или не засмеяться. Фейт не подняла на него глаз и тогда, когда ей сказали, что они будут жить в смежных комнатах, потому что наверняка залилась бы краской.

Прикусив губу, Фейт стала осматривать свои апартаменты. Они предназначались для гостей. С двух сторон располагались спальни, разделенные гостиной. Ванная примыкала к одной из спален, ее построили лет сорок назад, как сообщил хозяин. Это произошло, когда миссис Монтегю была еще жива.

– Боюсь, вам придется пользоваться одной ванной, – извиняющимся голосом сказал Дэвис.

– Все замечательно, – возразила Фейт. – Очень любезно с вашей стороны оказать нам такое внимание.

Дэвис на секунду закрыл глаза. Мысленно он прокрутил в голове все, что ожидало его, потом открыл глаза и посмотрел на Фейт. Возможно, в ней его собственное спасение.

Виски, если его выпить достаточно, может помочь не думать о том, что не выходило из головы.

– Нам это доставляет удовольствие, уверяю вас, – тихо проговорил он. – Перед трапезой мы обычно выпиваем что-нибудь в библиотеке. Будем рады, если вы присоединитесь к нам.

– Спасибо, – сказал Уокер. – Мы спустимся вниз, как только приведем себя в порядок.

– Я принесу вещи, – сказала Фейт, после того как Дэвис исчез. Уокер уже выходил из холла, направляясь вниз.

– Я сам все принесу.

– Но…

– Если не хочешь иметь компанию в ванной, – протянул он, – поторопись. Я не собираюсь опаздывать на обед, который приготовила Антигуа Монтегю.

Когда коктейль был закончен, Фейт поняла происхождение румянца на щеках хозяина. Несмотря на выразительные взгляды Джеффа, Дэвис пил очень быстро и много. Мел казалась напряженной, хотя улыбка не сходила с ее лица. Уокер вел себя спокойно, будто вид пьющего мужчины ничем не смущал его. Но Фейт помнила о трагедии Уокера и представляла, что у него было на душе.

Ровно в восемь Тига подняла старинный хрустальный звонок и позвонила. Приятные звуки заполнили холл, ведущий в столовую.

Бумер, свернувшись, спал перед камином, в котором горел огонь. Услышав звонок, собака вскочила и вылетела из библиотеки. Она заняла место в конце стола, рядом со стулом Дэвиса с высокой спинкой.

Если бы не пыль на старинной люстре, то столовая казалась бы много чище гостиной. Время превратило изящную кружевную скатерть из белой в золотую. Огромный стол красного дерева, буфет с фарфором и восемнадцать стульев сохранили свою полировку, а тканая обивка сидений была относительно новой.

Несмотря на отсутствие блеска, украшенные орнаментом серебряные канделябры прибавляли теплоты бледному свету свечей. Они напоминали живой атлас, пылающий изнутри. Фарфор был почти такой же старый, как дом. Золотая окантовка на каждой тарелке потускнела.

Независимо от того, каково материальное положение нынешнего поколения Монтегю, в прошлом в этой семье были настоящие деньги.

Уокер взглянул на Фейт, когда она задумчиво водила пальцем по золотому ободку хрустального бокала и улыбалась. Ей не надо было слышать имя Черного Джека Монтегю, чтобы узнать, о чем сейчас думал Уокер. Старые деньки были очень даже недурны для некоторых Монтегю.

На темных пафосных портретах в позолоченных рамах были изображены те, кто извлек немалую выгоду из наследства пиратов. Каждый член семейства Монтегю, начиная с Черного Джека, был олицетворением своей эпохи. А одежда каждой из дам была украшена рубинами, которые впору носить королеве.

– Ни одно из них не повторяется, – сказал Уокер.

– Ты о чем? – рассеянно спросила Фейт.

– Рубины, которые на них. Они не переходили из поколения в поколение: везде новые гарнитуры.

– У тебя глаз-алмаз, – заметил Джефф. – По традиции, после того как портрет написан, драгоценности клали в благословенный ларец, чтобы гарантировать богатство данного поколения и следующего. Драгоценности, которые в сундуке, можно носить, но нельзя продавать, иначе жди беды. По крайней мере так гласит семейное предание.

Уокер тихо присвистнул и посмотрел на портреты с новым интересом.

– Такой ларец, должно быть, интересно открыть.

– Как же, – голос Джеффа был горьким. – Он исчез во времена моих бабушки и дедушки. – Джефф поднял глаза, когда Тига протянула ему тарелку с приправленным специями крабом. – Спасибо, тетя.

Тига кивнула и села на свое место. Хотя за большим столом сидели всего лишь шесть человек, она устроилась у дальнего конца стола, напротив своего брата.

– Я слышал про это, когда был мальчишкой, – сказал Уокер. – Печальный случай.

Джефф слегка улыбнулся.

– То-то я замечаю южные интонации в голосе.

– Я родился и в общем-то вырос здесь, – согласился Уокер. Он откусил кусочек острого краба. – Боже, Боже, – пробормотал он. – Мисс Монтегю, это чудо, что никакой мужчина не украл вас за ваше кулинарное мастерство.

Улыбка Тиги была непосредственной и радостной, как у ребенка.

– Вы очень любезны, сэр.

– Многие люди очень оживились бы, если бы это услышали, – сказал он и подмигнул ей. – Бьюсь об заклад, что есть ангелы, которые слетают с небес только ради того, чтобы попробовать то, что вы готовите.

Тига захихикала, как смущенная девочка.

Фейт улыбнулась, глядя на поданного краба, который был много меньше обычного моллюска на северо-западном побережье Тихого океана. Его панцирь был размером с ее ладонь. Мысленно Фейт спрашивала себя, является ли краб основным блюдом или закуской. Она откусила кусочек мяса и зажмурилась от восторга.

– Нежный вкус моря, – пробормотала она. Уокер проглотил слюну и попытался вызвать у себя чистые помыслы.

– Это превосходно. – Фейт открыла глаза и посмотрела на Мел, которая сидела напротив. Ее взгляд был полон симпатии. – Неудивительно, что ты боишься поправиться.

Мел вздохнула и отрезала кусочек жирного краба.

– Я говорю себе, что несколько кусочков вреда не принесут. Кроме того, я знаю, что будет на десерт.

– Не говори мне. Дай помечтать.

– Ты можешь мечтать о чем угодно, но фирменный торт Тиги превзойдет все твои ожидания. Он называется «Шоколадный грех».

– Перестань! Я уже пускаю слюнки!

– Ты можешь себе это позволить, – ответила Мел. – Ты же не борешься за свою талию.

Джефф вдруг улыбнулся своей невесте.

– Когда она переехала сюда, то думала, что не расстанется с кухней западного побережья, пока не попробовала стряпню Тиги. Иногда я думаю, что Мел согласилась выйти за меня замуж из-за кулинарного искусства Тиги.

Мел медленно улыбнулась Джеффу.

– Но это не из-за Тиги я так располнела?

Уокер захихикал. Фейт пнула его под столом ногой. Он подмигнул ей.

Дэвис выпил залпом первый бокал вина. Когда он снова взялся за графин, Джефф выдернул его из рук отца. Он разлил вино во все бокалы, кроме отцовского, и поставил графин рядом с собой, чтобы отец не дотянулся до него. Бумер понюхал графин, чихнул и отошел. Дэвис прищурил глаза и посмотрел на сына, после чего Уокер сделал вывод, что Джеффу предстоит расплата за свой фокус.

– Да, мой дорогой папа потерял благословенный ларец, – сказал Дэвис так, будто его кто-то спросил об этом, – Старый сукин сын потерял все, кроме ширинки на штанах.

– Ешь быстрее, – предупредил Уокер Фейт. – Надвигается буря.

Глава 21

– Я не думаю, что нашим гостям хочется слушать о дедушке Монтегю, – сказал Джефф.

– Мне было почти десять, – говорил Дэвис, многоэначительно глядя на полный бокал Джеффа. В обмен на бокал вина он готов был отказаться от изложения истории семейства.

Джефф не обращал внимания на отца.

– Мой папа не был похож на меня или Джеффа, – продолжал Дэвис. – Он был самый настоящий бабник и потаскун.

– Папа…

– Ш-ш… Невежливо перебивать старших. – Хотя слова были произнесены не вполне членораздельно, их все поняли.

Уокер повидал пьяниц и сейчас пристально взглянул на Дэвиса Монтегю. Старик был сердит, но не сильно. Дэвису недоставало сердечности по-настоящему сильного человека.

Уокер взял еще одного краба и еще одного положил Фейт.

– Мел? – обратился он к молодой женщине.

– Нет, спасибо. Я подожду…

– Папа любил молоденьких, – громко произнес Дэвис, перебивая Мел. – Только-только расцветающих. Как он имел обыкновение говорить, когда их соски были совсем крохотные.

Тига выскочила из комнаты.

– Это цыплячий возраст, – продолжал Дэвис. – Маме было лет тринадцать, когда он на ней женился, – продолжал Дэвис. – Не могу с уверенностью сказать, что у нее уже были месячные.

Фейт отрезала еще кусочек краба. Пальцы левой руки плотно сжимали салфетку, пахнущую лавандой, которая лежала на коленях. Под столом рука Уокера мягко накрыла ее. Это простое и теплое прикосновение ослабило напряженность. Пальцы Фейт сплелись с его пальцами, она глубоко вздохнула.

– Принимая его, чтобы забеременеть, она наконец понесла.

Джефф выглядел мрачным. Его отец продолжал говорить и играть пустым бокалом.

– Антигуа родилась раньше, чем маме исполнилось шестнадцать. Я появился на свет немного позже, через четыре года. Один ребенок, рожденный до меня, умер. А может, два. Я забыл. Из-за многочисленных родов и приятностей мама выглядела много старше двадцати лет, и папа начал задирать девичьи юбки.

– Передай, пожалуйста, соль, – попросил Джефф Уокера.

Уокер передал.

– Перец?

– Пожалуйста.

– Как прошла выставка, Фейт?

– Очень хорошо. Я…

– Он попался на дочери испольщика, – громко сказал Дэвис. – Ей было тринадцать и…

– Я продала большинство из своих вещей и наладила кое-какие связи, – сказала Фейт, не обращая внимания на монолог хозяина дома. – Есть одна вещь, которую я бы хотела…

– …деньги сыграли свою роль, поэтому не было никаких проблем с законодательством. В следующий раз девочке едва ли… – продолжал рассказ Дэвис.

– …передать ее владельцам, – сказала Фейт, многозначительно взглянув на Джеффа. – Это очень, очень ценная вещь.

– …исполнилось двенадцать, и из-за этого такое началось, но папа…

– Я понимаю твою проблему, – сказал Джефф, надеясь, что выражение его лица не выдало ничего большего.

– …заплатил несколькими семейными рубинами из сундука и отвертелся от…

– Но, – сказал Джеффу – я полагаю, эта передача не произойдет до…

– …тюрьмы. Потом была миленькая маленькая девочка…

– …вечера церемонии, верно? – мрачно закончил Джефф.

– Можете считать, что вы не жили по-настоящему до тех пор, пока не попробовали цыпленка, которого готовит Тига, – заявила Мел, входя в столовую так энергично, что ее темные волосы легкомысленно и небрежно заплясали на блузке макового цвета.

– …дочь местного ловца креветок. Папа всегда отрицал…

– Мне нужно носить одежду цвета сливочного соуса, – сказала Мел, не обращая внимания на свекра, который выворачивал наизнанку историю семейства Монтегю. – Это все, что я могу сделать, чтобы гармонировать с божественным продуктом.

– …он был отцом ублюдка, но через несколько месяцев маленькая девочка продала рубиновую брошку и…

– Цыпленка? – сказал Уокер. Наслаждение в его голосе было почти похоже на просьбу. – Я не ел по-настоящему хорошо приготовленного цыпленка с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать.

– Пожалуйста, – сказала Мел, подавая блюдо и бросая быстрый взгляд на Джеффа, который означал: «Сделай же что-нибудь!» – и снова вышла за дверь.

Джефф отпил глоток вина.

– …поехала в Атланту к своей старшей сестре, – продолжал Дэвис, цинично улыбаясь. – Тогда мне было около восьми, я был достаточно взрослый, чтобы помнить их схватки. Мама вышла замуж молоденькой, но она…

– Соус? – резким голосом спросила Тига. Ее бледные, грубые от работы руки сжимали соусницу. Казалось, она собиралась швырнуть ее в лицо брату, который никак не унимался.

– …выросла, – сказал Дэвис. – Мама устроила ему выволочку за многое, и за то, что он раздавал рубины девицам.

– Мистер Уокер, вы похожи… – сказала Тига с напором.

– Все успокоилось на несколько лет, – продолжал Дэвис, сердито глядя на Джеффа, – но это не означало, что папа навсегда застегнул свои штаны, а только то, что его…

– …на мужчину, который по-настоящему может оценить соус, – сказала Тига, пристально глядя на Уокера серыми глазами так, как если бы от его слов зависела ее жизнь.

Хотя Уокер обычно поливал соусом картофель, он все-таки сказал:

– Да, мэм, конечно.

– …не могли теперь поймать. По крайней мере полиция, – сказал Дэвис. – В ночь перед днем рождения, Тига.

– О, хорошо. Вот. – Тига сунула в руки Уокеру соусницу, испуганно посмотрела на Дэвиса и убежала.

Уокер думал, не вывалить ли ее содержимое на хозяина, но решил, что это была бы пустая трата прекрасного, ароматного сливочного соуса.

Фейт передала Уокеру кусочек цыпленка.

– …папе нужны были рубины, чтобы заплатить несколк ким возмущенным отцам, поэтому он…

Уокер полил соусом цыпленка и посмотрел на Джеффа.

– Соус?

– …вынул ларец из потайного места…

– Я подожду картофель, – пробормотал Джефф.

– …сделал в нем дырку собственным дробовиком и…

– Может, придется долго ждать, – ровным голосом сказал Уокер.

– …и исчез в ночи. Мы никогда не видели больше благословенного ларца! – почти прокричал Дэвис. – Он исчез, как и наша удача! Мне нужно выпить, черт побери!

Дэвис вскочил так быстро, что его стул упал и ударил Бумера. Собака отскочила и завизжала. Дэвис качнулся и навалился на стол с такой силой, что винные бокалы закачались. Не говоря ни слова, он выпрямился и, шатаясь, вышел из комнаты. Через минуту дверь библиотеки тяжело захлопнулась.

Тишина в столовой была похожа на вздох облегчения. Джефф поставил локти на стол и принялся обеими – руками массировать виски. Мел подошла к нему и стала привычными движениями массировать его напряженные плечи.

– Пожалуйста, примите мои извинения, – проговорил Джефф низким глухим голосом. – Мы с отцом тут поспорили. Он очень рассержен на меня.

– Незачем извиняться, – ответил Уокер. – Хотя должен признать, это был не самый лучший рассказ под такую хорошую пищу.

Фейт сначала улыбнулась, а потом разрешила себе снять общее напряжение смехом. Мел последовала ее примеру. Через секунду Джефф поднял голову и устало улыбнулся.

Тига вошла с миской картофеля и прошептала:

– Папа ушел?

– Да. Он ушел.

– О, хорошо. – Она улыбнулась с невинным ликованием двенадцатилетней девочки. – Я принесла картофель. Соус остался?

– Конечно. – Уокер поднялся, принимая блюдо с картофелем из рук Тиги, и поставил на стол. – Позвольте мне поухаживать за вами, мэм. Вы много потрудились в этот вечер, – сказал он, усаживая ее на стул, как принцессу.

– Спасибо, сэр.

– Это самое малое, что я могу сделать для лучшего повара Юга.

– Вы так мало съели, – сказала она взволнованно.

– Я намерен наверстать упущенное.

Она пристально посмотрела на него.

– Вы очень добры. Мы знакомы?

– Оуэн Уокер, мэм.

– Вам нравится соус?

Фейт смотрела к себе в тарелку и с тоской подумала, что до свадьбы еще целых три дня. Тихо вздохнув, она отрезала кусочек цыпленка.

Впрочем, ради такой еды она могла вынести некоторую эксцентричность семейства.

* * *

Мел и Уокер смеялись над каким-то случаем из его детства, которое прошло в этих местах. Фейт устала и немного размякла после двух бокалов вина. Если бы Уокер пошел сейчас с ней наверх, она сомневалась, что спала бы одна.

Как только Фейт ступила на лестницу, собираясь идти спать, Джефф отозвал ее в сторону.

– У тебя есть минута?

– Конечно.

Он кивнул в сторону библиотеки.

Фейт колебалась. Она не хотела видеть Дэвиса Монтегю.

– Не волнуйся. Папа давно спит. – Хотя голос Джеффа был ровным, за этим показным спокойствием чувствовалась горечь. Морщины вокруг глаз и рта углубились, указывая на внутренне смятение.

Она пошла за ним в библиотеку, не говоря ни слова, да и не было у нее сил, чтобы облегчить его страдания.

Как и столовая, библиотека была довольно-таки чистой. В ней сильно пахло виски. Когда она увидела искрящиеся осколки графина в камине, то вспомнила слова Джеффа о ссоре с отцом.

Нетрудно было догадаться о причине размолвки. Джефф закрыл дверь.

– Я знаю, что возлагаю на тебя большую нагрузку – хранить ожерелье до свадьбы, но папа застраховал его, как обычно. Страховка начнет действовать только с момента, когда мы с Мел поженимся. В обычное время я бы не волновался из-за нескольких дней, – он стиснул пальцы, – но в последнее время удача отвернулась от Монтегю, нам не слишком везет. Если что-то случится с ожерельем, это будет последним ударом. – Джефф улыбнулся, но как-то растерянно. – Я был бы тебе очень признателен, если бы ты поняла меня. Я не хочу, чтобы наша свадьба была омрачена.

Фейт ничего не оставалось, как сказать:

– Конечно. Когда передать тебе ожерелье?

Он сжал губы, потом слегка расслабил их.

– Папа хочет надеть его на Мел перед тем, как она пойдет к алтарю. Эта его подарок нам.

В голосе Джеффа она уловила печаль. Сердце Фейт дрогнуло. Она пожалела, что не знает его достаточно хорошо, чтобы просто обнять.

– Я позабочусь, чтобы он получил его вовремя.

Вероятно, Джефф не совсем доверял своему отцу в этом деле с ожерельем ценой в миллион долларов. И Фейт не могла обвинять его в этом. От чувства сострадания, которое нахлынуло на нее, ее глаза подернулись серебристо-синим туманом,

– Это не станет проблемой? – почти нехотя спросил он Фейт.

– Нет.

– Тебе не придется возвращаться за ним в Саванну?

– Нет.

– Хорошо. Я боялся, что ты рассчитывала на то, что я заберу его, или еще на что-то.

– Не волнуйся. Ожерелье здесь, – сказала она и улыбнулась. – Оно в надежном сейфе.

– Вот как? Я всегда волнуюсь, когда драгоценности держат в багаже. У нас в библиотеке есть сейф. – Он указал на массивный портрет Черного Джека Монтегю, у ног которого стоял благословенный ларец, отбрасывая серебряные тени. – Он за этой картиной.

– А как же твой отец?

– Что? – Удивился Джефф, но потом понял, на что Фейт изящно пыталась намекнуть. – О да. Хорошо. Но я сомневаюсь, помнит ли он комбинацию. Там нет ничего, только семейная Библия и некоторые документы. Он несгораемый, надежный, понимаешь ли. Я был бы счастлив, если бы ты им воспользовалась.

– Я скажу Уокеру.

Брови Джеффа слегка поднялись.

– Он отвечает за ожерелье, – пояснила Фейт.

Джефф откашлялся. Казалось, он испытывал некоторое смущение.

– Что ж, если ты чувствуешь, что у него оно будет в большей безопасности, чем в сейфе с кодовым замком…