Текст книги "Рубиновое кольцо"

Глава 24

Уокер вернулся в дом так же незаметно, как и вышел из него. Пол галереи скрипнул, когда он спрыгнул с ветки дуба, но Бумер, вероятно, слишком крепко спал и на шум не откликнулся. Все в доме спали. Кроме Фейт.

– Где ты был? – спросила она, как только Уокер закрыл за собой дверь.

Он с нежностью посмотрел на маленький беспорядок и на самую дорогую ему женщину. Даже в первых лучах утреннего света кожа ее пылала. Он знал, что не должен прикасаться к ней, и одновременно не мог удержаться, чтобы не вкусить этот запретный плод еще раз. Улыбаясь, он сбросил один ботинок.

– Уокер?

Другой ботинок тихо шлепнулся на ковер.

– Я не забыл сказать тебе, какая ты красивая? – спросил он, подходя к ее кровати. – Или я слишком торопился?

Дыхание у нее перехватило. В глазах вспыхнул свет воспоминаний.

– Ты заставил меня почувствовать себя красивой.

– Ты уверена?

Она смотрела на его обтягивающие джинсы.

– Раздевайся.

– Сладкая моя, если я разденусь, я не пожалею тебя.

Страсть охватила ее.

– В таком случае позволь мне помочь тебе.

Уокер засмеялся, но потом почувствовал, как ее пальцы рванули застежку на джинсах. Все, что он мог сделать, – это затаить дыхание. Он накрыл ее руки своими, вжимая ее пробудившееся тело в кровать.

– Я думаю, сейчас тебе будет очень хорошо, – протянул он.

Фейт посмотрела на него заинтригованным взглядом.

– Я и не сомневаюсь.

– Я сделаю это медленно и нежно, и ты увидишь, как глубоко и быстро я войду в тебя.

Она облизнула нижнюю губу кончиком языка.

– Я на седьмом небе от счастья.

Его медленная, нежная улыбка зажглась страстью.

– Я никогда ничего плохого тебе не сделаю, сладкая моя. Ты ведь знаешь это?

Она вздохнула и сжала пальцы вокруг его талии. Тугая живая волна пульсации завораживала ее.

– Если бы у меня возникли хоть какие-то сомнения на этот счет, меня бы не было здесь. – Не отдавая себе отчета, она облизывала губы, когда тянула вниз его джинсы. – И я уверена, что не собиралась бы попробовать, какой ты на вкус сегодня утром.

Дрожь, которая сотрясла его, удивила обоих. Он хотел сказать ей, какая она сексуальная, но у него не было сил, дыхание перехватило, слова пропали. Поэтому он быстро снял свои джинсы и стащил покрывало. Его рот чувствовал то, что глаза едва ли могли рассмотреть. Очень скоро Фейт уже извивалась и кричала.

Он взял ее ноги и развел их так, чтобы она вся открылась ему. Плоть Фейт была словно шелковистый огонь, он мял и целовал ее всю. Он хотел ее всю.

Глаза Фейт медленно открылись. В тусклом свете утра они были туманны и чувственны.

– Уокер?

– Да, сладкая. – Он сжал ее бедра.

Фейт застонала, испытывая приятные ощущения. Он еще не заполнил ее, но Фейт уже хотела этого. Она хотела этого прямо сейчас.

– Почему? – спросила она.

– Что почему? – Он говорил протяжно, несмотря на то что его тело покрылось потом.

– Почему ты ждешь?

– Чего жду?

– Ты знаешь!

Ее бедра двигались навстречу, почти засасывая его в себя.

– Я не знаю, скажи.

– Ты дразнилка.

– Так, у меня было много имен, но… – Его голос надломился. Бедра Фейт двигались так, что он уже готов был взорваться. Уокер застонал. – Ты доконаешь меня.

– Теперь ты понимаешь.

– Я хочу убедиться, что даю тебе то, чего ты хочешь. Чего ты хочешь?

Дразнящее прикосновение и отступление были невыносимы. Он не продвигался глубже.

– Тебя, – хрипло сказала она. – Черт побери, Уокер, я хочу тебя!

– Ты меня уже получила, – сказал он, продвигаясь еще на чуть-чуть в ее шелковистую плоть. Она крутила бедрами все сильнее.

– Мне мало тебя…

– А, вот как? – Он продвинулся еще глубже. – Лучше?

Она задрожала, внутри у нее все ритмично сжималось.

– Еще.

– Да ты, оказывается, жадная? Мне нравится это в женщине.

Она царапала его бедра.

– И это мне тоже нравится, – сказал он. – Давай. Вперед, моя сладкая. Покажи мне, как ты меня хочешь.

– Глубоко, – прошептала она.

Он уступил ей еще один дюйм и был вознагражден обильной шелковистой влагой ее плоти и сладкой пульсацией ее тела, которую он тотчас ощутил. Он снова отступил, несмотря на то, что пот лил у него по спине. Он с силой толкнулся было обратно, но заставил себя удержаться на полпути. От запаха и жара ее тела голова Уокера стала легкой.

– Уокер, – хрипло проговорила она, – Зачем ты меня мучаешь?

– Проклятие, ты такая сладкая, что я не могу не дразнить тебя.

Он положил ее ноги себе на плечи и насадил ее на себя. Он смотрел на ее прекрасное дрожащее тело и наслаждался этим зрелищем. Она была в его руках вся. Он чувствовал ее, как чувствовал себя.

Как только она выкрикнула его имя, он, к ее удовольствию, начал двигаться так, как нужно было им обоим, сильно и глубоко. Фейт выгнулась ему навстречу, и он едва успел поцеловать ее, прежде чем она, освобождаясь, закричала.

Фейт медленно приходила в себя, она забыла, где она.

Лишь спустя несколько минут она почувствовала на себе тяжесть тела Уокера.

Фейт тихо засмеялась.

– Ты был прав.

– Мм? – промычал Уокер, которому лень было отрывать губы от ее шеи.

– Я потрясена.

Нехотя Уокер открыл рот.

– Полагаю, сейчас начнутся умные рассуждения о женском начале?

Она улыбнулась и вцепилась зубами ему в челюсть.

– Ты ошибся. Я хотела сказать, что «Камасутра» отдыхает.

Он тихо засмеялся.

– Кажется, эта книга не была в списке литературы для чтения в моей школе.

– Никогда не читал ее? – спросила она, приглаживая ему волосы.

– В средней школе? Нет.

– А в неполной средней школе?

– Нет.

– О Господи. В детском саду, что ли, ты ее читал?

Он снова засмеялся.

– Нет, – сказал он, покусывая ее груди.

– Извини, но я не верю, что ты ее прочел в утробе.

Засмеявшись, Уокер крепко обнял ее и перевернулся на спину. Она двигалась легко. Фейт – совершенная партнерша для него, это он понял сразу, но она близка ему и по духу. Никогда он не знал женщины, похожей на Фейт. Деловая, романтичная, способная располосовать своими шпильками ногу грабителя, обманчиво хрупкая и обманчиво сильная.

Впервые он понял, почему мотылек летит на пламя: лучше погибнуть, чем оставаться одному в холоде и мраке.

– …слышишь? – спросила Фейт.

– Что? – сказал он, встряхнув головой, словно хотел освободиться от собственных мыслей.

– Это Мел. Я думаю, что-то случилось.

Внезапно слабый, но достаточно ясный крик женщины раздался в тишине дома.

– Боже, надеюсь, это не из-за ребенка! – Фейт выскочила из кровати и принялась искать свою одежду.

Уокер надел свои трусы ценой в миллион долларов и схватил нож. Зажав его в зубах, он потянулся к своим джинсам. Когда он надел штаны, Фейт уже вылетела из двери. Он кинулся за ней.

– Мел? – кричала Фейт. – Мел, где ты? Что случилось?

Мысль о Банди Энджеле и о головорезе из России подстегнула Уокера. Он летел как на крыльях. На полпути в холл он догнал Фейт и дернул ее за руку.

– Что?.. – возмутилась она.

– Побудь здесь, пока я не выясню, что произошло, – сказал он.

– Но…

– Никаких «но». Это может быть засадой. Будь здесь.

– А ты как?

Но она говорила уже с его спиной. Уокер спустился по лестнице так тихо, словно призрак. Фейт видела, как он вынул нож, а ножны сунул в карман. Неожиданно взгляд ее привлекли шрамы на его спине. Она не знала, что ее сильнее потрясло – нож или эти былые раны.

В животе Фейт все перевернулось. Она побежала в спальню, достала из сумочки баллончик с перцем и понеслась вниз, стараясь ступать как можно тише.

Сколько ни прислушивался Уокер, нигде не было никакого крика, никакого намека на схватку. Он все еще был осторожен и чувствовал, что Фейт идет за ним. Уокер оглянулся и посмотрел на нее убийственным взглядом. Она выдержала его.

Он привлек ее к себе и тихо сказал:

– Сладкая моя, если ты будешь на меня вот так смотреть, ты не сможешь сесть неделю на свою попку.

Она уткнулась ему в ухо и так же тихо ответила:

– Если ты будешь смотреть на меня вот так, сладкий мой, ты не увидишь меня больше.

Они тихо скользнули на нижний этаж и стали вместе прислушиваться.

Уокер прошел мимо библиотеки и стремительно направился в заднюю часть дома. Фейт шла за ним по пятам. Дверь кухни оказалась приоткрыта. Он подвинул Фейт к той стороне двери, где были петли, а сам придвинулся к щели.

– …мертвый! – кричала Мел. Фейт вздрогнула.

– Нет, он… нет, дорогая, – бормотал Джефф. – Видишь? Он дышит.

– Ты уверен?

Уокер приоткрыл дверь кухни, чтобы заглянуть внутрь. Мел и Джефф в пижамах сидели на полу возле Бумера. В прибывающем свете дня Уокер увидел Бумера, который распластался на линолеуме, как толстый мягкий коврик.

– Я уверен, – успокаивая, сказал Джефф. – Дай мне твою руку. Чувствуешь, как дышит? Глубоко. С ним все нормально. – Но в голосе Джеффа было какое-то волнение, которое он не мог скрыть.

– Почему же он не проснулся, когда я споткнулась об него?

Длинно выдохнув, Уокер вложил нож в ножны и засунул его за пояс джинсов.

– Что случилось? – спросил он, входя на кухню. Джефф вздрогнул от неожиданности.

– Бумер, – просто сказала Мел, со слезами на глазах глядя на собаку. – Он не просыпается.

Когда Уокер присел рядом с собакой, вошла в кухню и Фейт.

– Что случилось, Мел? – спросила Фейт, опускаясь на колени рядом с подругой. – Мне показалось, ты кричала.

– Я захотела есть и пошла в кухню за крекерами, – рассказывала Мел, не отрывая глаз от собаки. – Я была сонная и не заметила Бумера. Я, должно быть, завизжала, когда споткнулась о него.

– Я прибежал сюда на ее крик, – сказал Джефф, поглаживая Мел по плечу так же, как она гладила Бумера по голове. – Ты упала?

Она покачала головой.

– Ты уверена? – настаивал он. – С тобой и малышом все в порядке?

– Я схватилась за стол, чтобы не упасть, – призналась Мел. – Так почему же он не просыпается?

Уокер ощупал собаку осторожно и нежно.

– Никакой крови. Никаких шишек или сломанных костей, ничего не чувствую. Пульс ровный, устойчивый, разве что слегка замедленный. Как и дыхание. Кажется, все хорошо, но лучше вызвать ветеринара.

Уокер встал и спокойно предложил Джеффу выйти. Тот колебался, глядя на свою невесту, прежде чем подняться.

– Побудь с Мел, – попросил Уокер Фейт.

Она кивнула.

Как только дверь кухни закрылась за Джеффом, Уокер тихо спросил его:

– Вы давно делали обработку поместья ядохимикатами?

Джефф покачал головой:

– Мы ее не делали.

Уокер хмыкнул.

– Где здесь телефон?

– В библиотеке. Я покажу.

– Я думаю, Бумера накачали снотворным, – сказал Уокер.

Джефф остановился в дверном проеме библиотеки. Уокер смотрел сквозь него.

– И я, кажется, знаю почему.

Он подошел к стене, где еще вечером висела огромная картина – портрет Черного Джека Монтегю, которая теперь стояла, прислоненная к деревянной панели. Сейф был полуоткрыт.

Бумаги и старая семейная Библия валялись на полу.

С ручки сейфа свисала пара маленьких наушников, которые, вероятно, забыли грабители. Тонкие провода тянулись от наушников к маленькой резиновой присоске на стальном боку сейфа.

Арчер пользовался таким набором точно так же, чтобы взломать чей-то сейф. К его оправданию, это случалось редко.

– Вызови шерифа, – сказал Уокер, взглянув на сейф. – Похоже, тебя обчистили.

Глава 25

Ветеринар приехал и уехал, а патрульные так и не появились. Так что сам шериф Боб Ли Шартелл собственной персоной топал по ступенькам задней лестницы особняка Руби-Байю. Сопровождал его уполномоченный Гарольд Бунда.

К этому времени все, кроме старшего Монтегю, умылись и оделись. Дэвис все еще не вылезал из постели. Джефф не настаивал. Не нужно обладать обостренным обонянием, чтобы не уловить запах алкоголя, исходивший от отца.

К счастью, Тига тоже не вышла. Ее монологи только добавили бы сплетен.

Ветеринар вернул к жизни Бумера, вколов в него что-то такое, от чего пес не слишком уверенно залаял, когда представители закона постучали в дверь черного хода.

– Тихо, Бумер, – оборвал его Джефф. – Разбудишь всех в доме.

Уокер посмотрел на Джеффа. Несмотря на дорогие брюки и свежевыглаженную рубашку, он выглядел потускневшим.

Уокер думал о том, что все события, которые произошли этим утром: и вопль Мэл, и полумертвая собака, и кража со взломом, – это не самое лучшее начало дня. Но главное, о чем размышлял Уокер, были украденные драгоценности, работа Фейт, которую нельзя будет восстановить в точности. Несмотря на это, она не беспокоилась о себе, а хлопотала о подруге.

Бумер снова гавкнул и попробовал встать на ноги.

– Стой, – приказал Уокер, при этом его голос был таким же спокойным, как и рука, которая прижимала голову собаки к полу. Он натянул на пса одеяло, укрывая его до щей. – Успокойся, мальчик. Сейчас тебе надо поспать.

Бумер заворчал, потом облизал руку Уокера. Ветеринар был прав: у Бумера был наркотический шок. Он скоро придет в норму.

– Шериф Шартелл, – сказал Джефф, рывком открывая дверь черного хода, – спасибо, что пришли так рано.

– Это моя работа, – ответил шериф, – но я не буду возражать против чашки кофе, если это удобно. В наши дни люди должны понимать, что, если они хотят, чтобы их защищали двадцать четыре часа в сутки, они должны идти на подобного рода жертвы. А это мой заместитель Гарольд.

Гарольд кивнул. Он был длинный и тощий, не такой, как шериф, который когда-то был членом спортивной команды по борьбе. Спустя сорок лет его коренастая фигура стала толще, а светлые каштановые волосы поредели, и в них появились седые пряди. Эти сорок лет добавили взгляду его синих глаз остроту.

Шериф восхитился элегантностью Мел, хотя она была, лишь в темных брюках для беременных и свободной красной блузе, в которой походила на величавую герцогиню.

– Доброе утро, мисс Бьюкенен, – сказал шериф, прикасаясь к своей шляпе и глядя на Мел, которая сидела на стуле возле завернутой в одеяло собаки, – Как пес?

– Уже лучше, – сказала Мел, пытаясь улыбаться. – Как ваша жена и внуки?

– Сьюзи – терпимо, дети – настоящие чертенята, проказники. – Он усмехнулся. – Все говорят, что старший – моя копия. Что сказал доктор Джеймс про собаку?

– Снотворное, – кратко ответил Джефф. – Но ничего страшного.

– Вот это хорошо. Полно грабителей, которые не возятся с усыплением, а просто убивают собак.

Джефф вздрогнул.

– Было много краж за последнее время?

Шериф пожал плечами:

– В Хилтон-Хед полно денег. А деньги, как известно, привлекают воров. Но мы работаем.

– Я принесу кофе, – сказала Мел.

– Ты останешься с Бумером, •– заявила Фейт. – Я знаю, где кофе. – Кивнув шерифу и его молчаливому коллеге, она направилась за кофейником.

Шериф присматривался к Уокеру. Джинсы, хлопковая рубашка, пристальный взгляд, деревянная трость.

– Ты Уокер, не так ли? Сын Оуэна и Бетти.

– Это было давным-давно.

– Для моих лет недавно. Ты похож на отца. Хороший он был мужик, когда не пил. Твой брат пошел в мать. Как он?

– Он мертв.

Шериф покачал головой:

– Не могу сказать, что ты меня сильно удивил. Мальчик был бесшабашный и очень красивый. От его улыбки могло и солнце застыдиться. Жаль, что ему не хватило разума.

Фейт вздрогнула и поставила кофейник. Она знала, как больно Уокеру это слышать.

– Сливки или сахар? – спросила она, отвлекая внимание шерифа, который решил погрузиться в воспоминания.

– То и другое, мэм, – ответил он. – И вдвойне, если не возражаете. Я не завтракал.

– Черный. – Это было первое слово, которое произнес помощник шерифа. – Благодарю.

Шериф повернулся к Джеффу и сказал:

– Итак, что здесь произошло? Начнем со вчерашнего вечера. Кто-то посторонний приходил сюда, приезжал, кроме ваших гостей?

– Свадебный агент, – сказал Джефф. – Ее интересовали размеры библиотеки, и мы оговаривали цветы для свадьбы.

– Небольшое фортепьяно, которое она предлагала, не подходило по размерам, – добавила Мел. – Так что у нас не будет живой музыки. – В ее голосе не было разочарования из-за того, что не получится грандиозной свадьбы, на которую они с Джеффом рассчитывали. Она была достаточно деловой женщиной, чтобы не переживать из-за подобных проблем.

– Должно быть, мисс Эди Харрисон занимается свадьбой? – спросил шериф.

– Да, – ответил Джефф. – Мы женимся через два дня.

– Я понимаю, вы немного расстроены случившимся, но если бы вы ответили еще на несколько вопросов, это помогло бы делу. Когда вы отправились спать?

– Мел уснула примерно в десять. Я, наверное, на полчаса позже. На рассвете она проснулась и вышла на кухню за печеньем, там она споткнулась о Бумера и закричала. Сначала на крик прибежал я, а потом Уокер и Фейт.

– Кто обнаружил открытый сейф?

– Я, – сказал Уокер.

– Вы к нему прикасались? – спросил его шериф.

– Нет.

– Вы уверены? Большинство людей заглянули бы туда только для того, чтобы удостовериться, что там пусто.

– Я смотрю телевизор, – с легкостью в голосе ответил Уокер и сильнее налег на трость, зная, что ничто так не уверяет полицейских в искренности, как проявление слабости. – Не хотел смазать картину преступления.

– Спасибо, – сказал шериф, когда Фейт поставила перед ними чашки с кофе. Шартелл сделал большой глоток и вздохнул, оценив хорошо приготовленный напиток. – Очень вкусный кофе, мэм, – сказал он и повернулся к Джеффу:

– Кто первым вошел в библиотеку?

– Я, – сказал Джефф. – Я хотел позвонить по телефону и вызвать ветеринара. Уокер пошел со мной. Вот тогда он и увидел открытый сейф и эти наушники, которые свисали с ручки сейфа, из чего сделал вывод, что нас ограбили.

– Знаешь, чем пользуются взломщики сейфов, не так ли? – спросил шериф Уокера.

– Я знаю, что сейф был открыт, только и всего, – улыбнулся Уокер и еще сильнее оперся на трость.

Шериф неопределенно хмыкнул.

– Где была собака вчера вечером?

Джефф пожал плечами.

– Пес заскулил примерно в полночь, и я его выпустил.

– Такое часто случается?

– Всякий раз, когда ему удается нас убедить, что сил терпеть у него нет, – сказала Мел. – Обычно такое случается каждую ночь. Я думаю, папа Монтегю и Тига позволяли ему бегать по ночам и он не привык сдерживаться.

– Есть ли в доме следы взлома? – спросил шериф.

– Мы не смотрели, – потрясенно сказала Мел. – Я пойду…

– Садись, дорогая, – быстро сказал Джефф. Он подошел к ней и, взяв ее за подбородок, нежно поцеловал. – Позволь мне позаботиться обо всем. Я не хочу, чтобы ты расстраивалась. – Он повернулся к шерифу:

– Мы с Уокером проверили. Сломан замок на французских дверях в библиотеке.

– Кто-нибудь что-то слышал? – спросил шериф.

– Библиотека далеко от спальни, – сказал Джефф. – Мы ничего не слышали.

– А Дэвис и мисс Антигуа?

– Отец все еще спит, а Тига могла уже отправиться проверять свои ловушки с крабами. – Джефф резко махнул рукой. – Если бы они что-то слышали, они бы нас разбудили.

Зазвонил телефон.

– Извините меня. Наверное, это наш страховой агент, – сказал Джефф и вышел.

Мел с обеспокоенным видом вышла вслед за своим будущим мужем. Но все услышали, как за дверью она спросила:

– В сейфе разве было что-то ценное, Джефф? Я думала, там только старые бумаги и вещи.

– Ничего такого, о чем тебе стоило бы волноваться, дорогая.

Голоса стихли, когда дверь библиотеки закрылась.

– Мистер Монтегю сказал мне по телефону, что вы оставили в сейфе кое-какие драгоценности. – Шериф посмотрел на Фейт.

– Да. – Ее губы дрогнули при упоминании о потере.

– Ценные вещи, как я полагаю?

– Да. У меня есть фотографии и описание каждой вещи, а также результаты оценки отдельных камней. Я дам их вам если это поможет делу.

– Это прекрасно, мэм, – сказал шериф, растягивая слова. – Не все так хорошо готовы к ограблению.

Глаза Уокера сощурились. У него был кое-какой опыт, и он знал, что в маленьких городках существует твердое предубеждение, что в преступлении всегда виноваты приезжие, пока не доказана их невиновность. Фейт не понимала этого и уставилась шерифу прямо в глаза.

– Я – ювелир-дизайнер, – отчетливо сказала она. – И это естественно, что у меня есть фотографии и описание изделий. Я только что приехала с выставки в Саванне, и у меня много проспектов собственных работ.

Шериф ухмыльнулся.

– Фейт – один из немногих дизайнеров, которых пригласили на эту выставку, – сказал Уокер. – Все ее изделия разошлись, кроме трех вещей. Их-то она и положила в сейф.

– Самые ценные, как я полагаю, – заметил шериф.

– Нет. – Уокер по-другому оперся на трость и улыбнулся, как деревенский парень, каким он был когда-то. – Самое дорогое растаяло быстро, как мороженое. Осталось чуть-чуть. Это была по-настоящему прибыльная поездка.

Седые брови шерифа поднялись, когда он понял, что Фейт могла бы и не нуждаться в деньгах от страховки.

– Так о каких потерях мы говорим? Пара сотен? Тысяча или две?

– Примерно шестьдесят восемь тысяч долларов, – ответила Фейт. – Это только стоимость материала. Я все еще не слишком известный художник. Никакая страховая компания не возместит мне стоимость тех месяцев работы, которые ушли на изготовление этих вещей. В общем, когда грабитель открыл сейф, я потеряла зарплату трех месяцев работы и три проекта. Их нельзя восстановить. Они уникальны.

– Теперь, после этой выставки, тебя уже нельзя назвать неизвестным художником, – заметил Уокер. – Я сам поговорю с людьми из страховой компании. Они добавят ноль, а возможно, два, чтобы получилась справедливая рыночная стоимость.

Она наградила его улыбкой, от которой напряженные линии вокруг его рта расслабились.

– Это не деньги, это только… – Она пожала плечами..

– Я понимаю, – сказал Уокер, беря ее руку. Он нежно пожал ее. Уокер повернулся к шерифу. – Она немного расстроена, – сказал он. – Трудно не расстроиться из-за ограбления.

– Шестьдесят восемь тысяч долларов. Охо-хо, – шериф покачал головой. – И это были только маленькие вещицы?

– Верно, – сказала Фейт, и ее голос надломился. – Как сказал Уокер, поездка оказалась выгодной.

– Когда вы положили драгоценности в сейф? – спросил шериф.

– В десять. Прямо перед тем, как лечь спать.

Нахмурившись, шериф отпил еще глоток кофе.

– Дэвис Монтегю занимался этим?

– Нет. Я сама.

– Кто-нибудь видел вас?

Глаза Фейт сузились и сверкнули.

– Нет.

– Но вы знаете код.

– Нет. Джефф волновался насчет драгоценностей. Он открыл мне сейф, а потом вышел из комнаты. Я положила драгоценности в него и пошла спать.

Шериф посмотрел на Уокера:

– А где ты был?

– Принимал ванну, чтобы ослабить боль в ноге.

– И ничего не слышали? – упорствовал шериф, глядя на Фейт и на Уокера.

При мысли о прошлой ночи гнев Фейт рассеялся. Вспоминая Уокера и удовольствие от любви с ним, она не знала, краснеть ей или облизывать губы.

Да, тогда были какие-то звуки, но совсем не те, которые интересовали шерифа.

– Только на рассвете, – сказал Уокер, но он вспомнил то же самое, что и Фейт. – Потом она услышала крик и разбудила меня. А что было после, вы знаете.

– Значит, никто не слышал никакого шума, никаких шагов или движения в доме. Вы встали, а сейф открыт.

Уокер кивнул.

Шериф смотрел на Гарольда, который, после того как сделал пометки в блокноте, допил остатки кофе и ждал сигнала.

– Хорошо, мы взглянем на сейф и на дверь, но я, черт побери, должен сказать, что такие дела довольно трудно раскрываются, – предупредил шериф.

– Эскизы моих украшений очень необычны, – сказала Фейт. – Когда их будут продавать, мы вычислим.

– Может, да, а может, нет. – Шериф допил кофе. Поставив кружку на стойку, он сказал:

– Если вору хватило сноровки открыть сейф с таким вот механизмом, он не из тех парней, кто хочет быстрых денег. Он достаточно умен и сплавит товар где-то в другом месте.

– Тогда чем скорее вы распространите описание, тем больше шансов раскрыть преступление, – сказала Фейт. – Я принесу вам фотографии.

– Спасибо, мэм, – сухо сказал шериф, – Но не очень-то надейтесь увидеть что-нибудь из этих вещей снова. Тут не так, как в телевизоре. Тут вытаскивают камни и вставляют их в другую оправу.

– То, о чем вы мне рассказываете, – криминальная нажива, – сказала сухо Фейт.

– Бывает такое, мэм, бывает. Рано или поздно, один из этих умников напивается и начинает хвастаться не тому, кому надо. И мы его – к ногтю.

У Фейт было такое чувство, что это произойдет скорее позже, чем раньше. Если вообще когда-то произойдет.

* * *

Уокер пробирался сквозь кусты, направляясь к лагерю агентов. Как только дом скрылся из поля зрения, он больше не прятался. Не прошел он и пятидесяти футов, как из тени развесистой сосны возникла Пил.

– Что, черт возьми, происходит в семье Монтегю? – требовательно и нетерпеливо спросила она.

– Попробуй поговорить с местным шерифом, – коротко ответил Уокер. Его уже напрягли расспросы представителей закона.

– Приятель, я не говорю с местными. Они терпеть не могут, когда федеральный агент вламывается в сферу их влияния, – сказала она и прихлопнула комара.

Уокер попытался не улыбаться.

– Я понимаю. Ты хочешь обменяться мнениями?

– Давай, выкладывай.

– Хорошо. Кто-то взломал сейф Монтегю вчера ночью. Теперь твоя очередь. Ты видела, чтобы кто-то рыскал поблизости?

– Кроме тебя?

Уокер улыбнулся в ответ.

– Мы ничего не видели и не слышали примерно полчаса после твоего ухода. Потом в доме раздался крик. Через пятнадцать минут прикатил фургон, из которого вышла женщина с сумкой. Она пробыла в доме минут десять.

– Ветеринар, – сказал Уокер. – Кто-то усыпил собаку.

– В то время пока женщина была там, Антигуа Монтегю села в один из яликов. Через двадцать минут после этого приехал шериф на своем автомобиле, а после того, как он уехал, Антигуа Монтегю вернулась с крабами, которых хватило бы, чтобы накормить армию. Через сорок минут Дэвис Монтегю сел в машину и уехал.

– Поехал ли Фарнсуорт за ним?

– Пит наблюдает за домом.

– Сколько агентов здесь работает?

– Столько, сколько надо.

– Что украдено?

– Драгоценности. Ювелирные украшения.

Лицо Пил едва заметно изменилось. Она сейчас была похожа на собаку, которая напала на след.

– Какие драгоценности?

– А что вы ищете? – спросил Уокер.

– Я могу узнать это у местных.

Уокер вспомнил слова Пил: «Я не говорю с местными». Второй прокол. Или есть кто-то, кто говорит с местными, а потом с ней. Уокер спрашивал себя, кто же это.

– Вор или воры взяли три украшения, которые Фейт не продала на выставке.

– Какие в них камни?

– Это не ожерелье, если ты о нем волнуешься.

Пил почти сумела скрыть облегчение. Почти. Третий прокол, подумал Уокер.

– Это что-то означает? – спросила она небрежно.

– Я могу дать тебе фотографии украденного, если ты хочешь, – предложил Уокер.

– Я дам тебе знать.

– Сделай милость.

Уокер повернулся и исчез в кустах так же спокойно, как и появился. Он прошел пятьдесят ярдов через заросли, потом отошел в тень и стал прислушиваться.

Сначала он слышал только слабый шелест ветра в сухой траве и ничего, кроме земли, не видел. Темная зелень одинокого дуба и сосен вырисовывалась на горизонте, словно далекие штормовые облака, над золотом травы. Небо влажно мерцало серебряно-синим цветом, который напомнил ему о глазах Фейт в тот момент, когда их тела напряженно соединились в одно целое.

Чувство, которое грызло Уокера, доставляло больше неприятностей, чем укусы насекомых. Он медленно повернул голову. Темно-зеленая ряска плыла по черной воде. Три черепахи замерли неподвижно на наполовину затонувшем бревне, обратив головы к утреннему солнцу.

Болотные черепахи – весьма робкие существа. Ничто не могло потревожить их – ни человек, ни аллигатор. Будто подтверждая это впечатление, мимо них пролетела цапля. Она устремилась в траву, ожидая найти что-то съедобное.

Насекомые напали на Уокера, но он старался не обращать на них внимания. Уокер ждал с терпением опытного охотника на болоте. Но не было никакого постороннего звука, никакого внезапного взмаха крыльев птицы, которую вспугнул человек.

Все же он был уверен, что за ним следят с того самого момента, как он ушел из лагеря агентов ФБР. Он также был уверен, что ни Пил, ни Фарнсуорт не способны бесшумно пройти по болоту. Возможно, агенты и завербовали местного опытного человека, но Уокер сомневался в этом.

Прошло десять минут. Двадцать. Тридцать. Уокер ждал. Природа безмолвствовала.

– Должно быть, теряю нюх, – пробормотал он, вышел из тени укрытия и повернул к дому.

За спиной у него мелькнула вспышка и произошло какое-то движение, а потом ничего, только тишина.