Текст книги "Холодное сердце. Другая история любви"

Глава 18

Анна пропала. Ее лошадь вернулась, а она, принцесса Эренделла, осталась где-то там, в снежном лесу.

Тревожно хмурясь, Ханс застыл, сжимая в руках поводья лошади. Он чуть ли не кожей ощущал, что взгляды всех эренделльцев сейчас устремлены на него, ловя каждое его слово, каждый жест.

В общем-то, ему не было нужды особенно притворяться, изображая тревогу и озабоченность. Когда лошадь только ворвалась в ворота, он не на шутку испугался: его сердце сжалось, ладони вспотели. Поначалу он корил себя за то, что отпустил Анну в горы совершенно одну. Не стоило терять из виду единственного человека, который как раз все время должен был оставаться на глазах. Если Анна пропадет – или, хуже того, пострадает, – всем его надеждам конец. В его положении нельзя стать королем, если у него нет надежды жениться на принцессе с видами на трон.

Собравшись с духом, Ханс присмотрелся к окружающим его людям. Те из местных жителей, кто еще оставался во дворе замка, выглядели напуганными. Ну, этого следовало ожидать. Зато он не без удовольствия отметил, что они то и дело поглядывали на него, ожидая помощи. Знатные гости тоже не сводили с него глаз, наблюдая, как он поведет себя в новых обстоятельствах. Некоторые, в том числе его новые союзники, состроили озабоченные мины, зато другие, вроде герцога Варавского, не скрывали удовлетворения. Герцог что-то деловито нашептывал одному из своих сопровождающих, который смерил Ханса внимательным взглядом и кивнул. Потом что-то шепнул в ответ герцогу, и они вместе заухмылялись.

– Это конь принцессы Анны! – крикнул кто-то в толпе.

– Что же с ней случилось? – заволновались другие горожане. – Где она?

И еще чей-то старческий, дрожащий голос добавил:

– Почему она не остановила зиму?

От этих слов внутри у Ханса все сжалось. До сих пор он как-то об этом не задумывался. Полностью сосредоточившись на том, как исчезновение Анны скажется на его шансах заполучить корону, он совершенно упустил из виду общую картину. Если Анна пропала, велика вероятность, что вместе с ней пропала и их надежда положить конец этой неурочной зиме. К Хансу Эльза никаких теплых чувств не питает, это ясно. Даже если он сам отправится к ней, с какой стати она станет слушать его, если он начнет уговаривать ее снять с Эренделла проклятие? Единственная причина, по которой он так легко отпустил Анну, в том и заключалась, что он действительно поверил, будто она одна способна утихомирить свою сестрицу. Но теперь этот шанс, считай, ускользнул. Сердце Ханса упало.

Подняв глаза, он обнаружил, что пока он вот так стоял в задумчивости, люди вокруг тоже хранили молчание, ожидая его слова. Обводя взглядом море лиц перед собой, он почувствовал, как понемногу расслабляется тугой узел в его груди. Все эти люди ждут, что он – принц Ханс – примет решение и все исправит. Все до единого – от седовласого старика до чумазой заплаканной девчонки – надеются на него и доверяют ему. А раз они думают, что он ответственный, умный и храбрый, значит, он должен держаться соответственно. С зимой он разберется, когда придет время. А пока надо найти Анну.

– Принцесса Анна в беде! – объявил он громко. – Мне нужны добровольцы, чтобы отправиться на ее поиски!

Множество людей с готовностью выступили вперед, предлагая свои услуги. Среди них Ханс заметил и фермеров, и горожан, и дворцовую прислугу. Одни выглядели пожилыми старцами, другие, похоже, едва отстали от материнской юбки.

Ханс невольно подумал: а если бы все сложилось иначе и это он, Ханс, потерялся бы где-нибудь на Южных островах… подданные его отца тоже с такой готовностью кинулись бы на его поиски? «Вряд ли. А эти люди почему-то готовы рисковать жизнью ради принцессы, которую они несколько лет вообще не видели».

Сосредоточенно вглядываясь в толпу добровольцев, Ханс прикинул, кто из них действительно может оказаться полезен.

– Ты, – указал он на крепкого парня примерно одного с ним возраста. – Ты пойдешь со мной. И вы, сударь, – обратился он к мужчине постарше, видимо, крестьянину, с широкими сильными плечами. – Вы тоже собирайтесь.

Продолжая набирать отряд себе в помощь, он натолкнулся на самое живое возмущение.

– А я? Почему вы не берете меня, принц Ханс? – умоляюще воззрился на него мальчишка лет десяти, не больше. – Я тоже хочу помочь!

– И я, – пискнула какая-то совсем маленькая девочка, робко делая шажок вперед. Она зябко куталась в клетчатый плед и сосала большой палец, вынув его изо рта, только чтобы заговорить. – Я очень люблю принцессу Анну. Она такая храбрая.

Ханс знал, что все на него смотрят и что каждый его жест оценивается с самым пристальным вниманием. Значит, сейчас самое время произвести на эренделльцев правильное впечатление. Завоевать их. Покорить их сердца. Он присел, чтобы его глаза оказались на одном уровне с глазами девочки.

– Я бы очень хотел взять тебя с собой, – сказал он, стараясь держаться непринужденно и ласково – именно так, вероятно, повела бы себя Анна. – Но мне нужно, чтобы ты осталась здесь и стала бы моими глазами и ушами на случай, если она вдруг вернется. Тогда ты должна будешь сказать ей, что я очень ее люблю и что я скоро вернусь. Сможешь сделать это для меня?

Девочка застенчиво кивнула.

– Спасибо, – улыбнулся Ханс, нежно ущипнув ее за щечку.

Затем он выпрямился и обратился к остальным:

– Принцесса Анна была бы очень тронута вашей тревогой за нее. Как ее представитель я благодарю вас за ваше стремление отправиться со мной. Но я не могу взять с собой всех. Я прошу тех, кто остается, продолжать поддерживать огонь в очагах и дожидаться моего возвращения. Обещаю: я верну принцессу домой.

Повернувшись к знатным гостям Эренделла, Ханс вопросительно приподнял бровь. Как-то уж очень тихо они себя вели, пока горожане спорили за право рискнуть ради принцессы.

«Куда же подевалась вся их поддержка?» – недоумевал Ханс. Только что они наперебой клялись ему в преданности и обещали всячески помогать Эренделлу под его руководством. А сейчас ведут себя как школьники, прячущиеся за задними партами, чтобы их вдруг не вызвали к доске.

– Господа? Лорды? – обратился к ним Ханс. – Неужели никто из вас не хочет предложить свою помощь?

В повисшей неловкой тишине было слышно, как похрустывают льдинки под подошвами. Наконец лорд Конгсберг нарушил молчание:

– У меня с собой очень мало людей, принц Ханс. Если я отправлю их с вами…

Он умолк, сам понимая, до чего жалко прозвучало это оправдание.

– Я… гм, я тоже… – сбивчиво заговорил принц Уилс. – Я тоже был бы рад оказать посильную помощь, но… неужели вы правда думаете, что принцессу еще можно спасти? Взгляните на эту гору. – Все взгляды обратились на суровый пик, нависающий над лесом. – Даже закаленным солдатам было бы нелегко проделать такой путь. Сомневаюсь, что принцессе это удалось. – Он опустил глаза. – Простите, принц Ханс, но я не вижу смысла тратить время и рисковать жизнью людей ради этого нелепого похода.

Ханс прищурился.

– Что ж, я ценю вашу откровенность. Но я не готов так же быстро сдаться, как вы.

– Принц Ханс, – поколебавшись, заговорил посланник Эльдоры. – Полагаю, принц Уилс хотел сказать, что и вам не следовало бы оставлять Эренделл в такое время. Судьба королевства висит на волоске, а как вы сами поспешили уведомить нас совсем недавно, именно вам было поручено позаботиться о нем в отсутствие принцессы. Если же вы тоже покинете замок…

Среди окружающих его мужчин поднялся ропот. Одни соглашались с посланником, другие считали совершенно правильным, что именно Хансу надлежит отправиться на поиски принцессы. Голоса звучали все громче, горожане уже услышали, о чем речь, и начали взволнованно переминаться с ноги на ногу. Вскоре до Ханса донеслось встревоженное бормотание – люди засомневались, стоит ли его отпускать.

Он наслаждался каждым мгновением. Но представление пора было заканчивать.

– Хватит! – крикнул Ханс, перекрывая остальные голоса. – Я сознаю, что покинуть Эренделл сейчас – не лучшее решение. Но у меня нет другого выбора. Я должен отправиться за своей невестой и вернуть ее народу Эренделла. И я рассчитываю, что вы в мое отсутствие проявите стойкость и благоразумие. Не принимайте мое решение за признак слабости. Отнеситесь к нему как к долгу влюбленного мужчины по отношению к принцессе и ее королевству. Я иду седлать коня и отправляюсь в путь – немедленно.

Уже собираясь уходить, Ханс вдруг услышал голос герцога Варавского. До сих пор герцог был непривычно молчалив, внимательно наблюдая за Хансом и прочими сановниками, но не вмешиваясь в споры. Теперь же он решительно выступил вперед.

– Я пошлю с вами двух своих людей, милорд, – заявил он.

Герцог выпихнул двоих из своей свиты. С виду – отъявленные головорезы, оценил Ханс. Грубые лица, глубоко посаженные глаза… И руки, как заметил Ханс, все время ненавязчиво держат у самых рукоятей мечей – длинных и острых.

Только этого Хансу сейчас не хватало – присматривать за шпионами герцога. Но он не мог отказаться от такой «любезности», не вызвав подозрений. Коротко кивнув, Ханс принял этих двоих в свой отряд.

Велев остальным, чтобы ждали его у конюшен, Ханс направился к посланнику Блавении. Среди присутствующих он был единственным, к кому Ханс испытывал хоть какое-то доверие, и его помощь могла оказаться полезной. Отведя его в сторонку, Ханс удостоверился, что их никто не слышит, и шепнул посланнику на ухо:

– Прошу вас, не упускайте из виду герцога. Я ему не доверяю. Мне кажется, он пытается помешать мне. Если он предпримет хоть что-нибудь, надеюсь, вы известите меня об этом, когда я вернусь?

– Безусловно, принц Ханс, – ответил посланник. – Можете на меня положиться.

– Хорошо, – откликнулся Ханс. – Поскольку мне сейчас и так хватает проблем, без этого пронырливого хорька.

Глава 19

Анна ни за что не призналась бы в этом вслух, но в душе она была очень рада, что Кристоф и Свен все же решили составить ей компанию. Во-первых, темный заснеженный лес вокруг выглядел довольно жутко, а во-вторых, сказать по правде, она не очень-то знала, куда идти. Так что Кристоф в роли проводника пришелся очень даже кстати. Да и Свен приложил немало усилий к тому, чтобы сделать незнакомый лес не таким уж страшным. «Резвится, прямо как щенок», – подумала она, глядя, как олень скачет среди сугробов, весело вскидывая копыта и фыркая.

После приключения с расселиной Анна и Кристоф шагали, не сбавляя темпа, несмотря на глубокий снег, темноту и мороз. Но теперь небо из темно-синего стало желтоватым на востоке, где рассветное солнце уже готовилось выглянуть из-за горизонта.

– И давно у тебя Свен? – полюбопытствовала Анна, перехватив взгляд Кристофа, который наблюдал за играющим оленем. От нее, конечно, не могла ускользнуть глубокая привязанность между хозяином и оленем: лицо Кристофа смягчалось каждый раз, стоило ему взглянуть на своего рогатого приятеля.

– Мы вместе с тех пор, как он был совсем маленьким олененком, – ответил Кристоф. – Вообще-то мы, считай, оба тогда были оленятами. Я тоже был совсем маленький, когда мы встретились.

Анна улыбнулась.

– Наверное, здорово, если всегда есть кто-то, на кого можно положиться, даже если это всего лишь северный олень, – сказала она. Свен вскинул голову и фыркнул на нее. – Ой, прости, Свен. Ты замечательный олень.

Свен с довольным видом снова принялся гоняться за тенями среди деревьев.

– Да уж, прямо и не знаю, что бы я без него делал. Большую часть времени мы проводим с ним вдвоем, только я и он. – Помолчав, Кристоф покосился на Анну. – Да что я рассказываю. Вряд ли ты поймешь, каково это, раз живешь во дворце и все такое.

Анна не сразу нашлась, что ответить. В памяти тут же всплыла невеселая картина: опять она стоит у дверей Эльзы, тщетно надеясь, что они наконец-то распахнутся и Эльза снова станет дружить с ней.

– Я бы хотела иметь такого друга, как Свен, – сказала она наконец. – На самом деле, я росла не в такой уж многолюдной компании.

– А твоя сестра? – удивился Кристоф.

Анна покачала головой.

– Ну, ее характер не назовешь теплым и общительным, сам видишь, – сказала она, обводя рукой заснеженный лес. – Но знаешь, иметь достаточно времени для себя самой тоже совсем не плохо. – Заметив скептический взгляд Кристофа, она торопливо добавила: – Правда, я серьезно! Я, например, отлично провожу время в одиночестве. Да, да, честно! Кстати, я отлично умею вязать. Могу связать шарф меньше чем за день! Ну… обычно. Правда, с этими клубками вечно проблемы. Они так и норовят запутаться, поэтому когда я беру клубок, я… – Анна умолкла, заметив, что Кристоф покатывается от смеха. – В чем дело? – спросила она.

– Нет-нет, ничего, – отмахнулся он, все еще ухмыляясь. – Просто… тебе никто не говорил, что ты трещишь, как сорока?

– До тебя – никто, – пожала плечами Анна. – Но я ведь тебе объясняла, мне не с кем было особенно разговаривать, пока я жила во дворце. Наверное, сейчас я просто наверстываю упущенное.

– Ладно, тогда не буду больше тебя перебивать, – сказал Кристоф, подавая ей знак продолжать. – Рассказывай дальше, чем занимаются юные принцессы, когда они растут в королевском замке без друзей.

– Только если тебе это правда интересно, – отозвалась Анна.

– Изнываю от нетерпения, – подтвердил он.

Анна невольно прыснула. Раньше она не замечала, что Кристоф может быть таким забавным. И что на правой щеке у него появляется ямочка – очень милая, ямочка, кстати, – когда он улыбается. Отведя от него взгляд, Анна заговорила снова:

– Ну, я читала книги. Очень много читала. Очень увлекательное занятие, если, конечно, тебе попадаются хорошие книги. Так что моя жизнь вовсе не была какой-то ужасной. Правда, я не могла играть с Эльзой или обмениваться с ней секретами… ну, что там обычно делают сестры. А впрочем, это ведь не так уж важно, верно?.. – Голос Анны смолк. Ей вдруг пришло в голову, что все это время она больше старалась убедить саму себя, чем Кристофа. Ее улыбка потухла, на глаза навернулись слезы. Она поспешно отвернулась, чтобы Кристоф ничего не заметил.

Но он все-таки заметил.

– Верно, вся эта болтовня про сестринскую дружбу – полная ерунда, – махнул он рукой. – Сплошное преувеличение, я думаю. У меня, например, вообще нет сестры, и мне кажется, что мы оба с тобой отлично без них обходимся.

Анна снова улыбнулась. Было ясно, что Кристоф нарочно старается подбодрить ее, и она находила это очень милым с его стороны.

Некоторое время они оба молчали. Кристоф пинал ногой круглый кусок льда, Анна теребила белую прядку в своих волосах, не зная, что сказать. Она не привыкла так откровенничать, но это оказалось очень приятно. И вдруг неожиданно ей стало ясно, что ей даже нравится делиться самым сокровенным именно с Кристофом. Конечно, поначалу он изводил ее своими вопросами и дразнил, но зато он, похоже, понимает, каково это, когда ты растешь и воспитываешься не как все.

– А у тебя что, совсем нет сестер? – спросила она наконец.

Кристоф помотал головой.

– В общем, нет, – немного непонятно ответил он.

– А как насчет братьев? Братья у тебя есть? – снова спросила Анна. – Вот у Ханса их целых двенадцать!

– Везучий он парень, – заметил Кристоф с не совсем понятной интонацией. – Двенадцать братьев, а теперь еще и ты. Впечатляет.

Анна вспыхнула. Почему-то ей стало немного не по себе от того, как Кристоф сказал, будто она принадлежит Хансу. Она и сама толком не понимала, почему вдруг упомянула о нем. Наверное, решила она, ей просто приятно поговорить о нем хоть с кем-нибудь. Стоило ей произнести имя Ханса, как внутри у нее словно теплело.

– И все же, – сказала Анна, желая сменить неловкую тему разговора, – мне очень жаль, что я не знала секрета Эльзы до того, как все это случилось. Я бы позаботилась о том, чтобы ничего подобного никогда не произошло. – Она помолчала немного. – Но теперь мы непременно отыщем ее, она вернется в Эренделл, и мы все исправим. Вместе. Конечно, если она когда-нибудь сможет меня простить, – прибавила она, искоса глянув на Кристофа.

– Ты удивишься, до чего легко прощают друг друга члены одной семьи, – сказал Кристоф. – И совсем не важно, какие там у вас отношения.

Анна как раз собиралась задать вопрос, что именно он имеет в виду и почему он сам так уклончиво отвечает на вопросы о своей собственной семье, как вдруг лес вокруг поредел и они вышли на просторную поляну. Солнце уже поднялось высоко, и искристое сияние снега на мгновение ослепило Анну. Когда же в глазах у нее прояснилось, она невольно ахнула. Далеко внизу под склоном, на котором они стояли, виднелся Эренделл.

– Он весь замерз, – сумрачно сказал Кристоф, подходя и становясь рядом с ней.

Он был прав. Серый камень замка и крепостных стен полностью скрылся под слоем снега, и лед постепенно распространялся по фьорду.

– Все будет хорошо, – сказала Анна. – Эльза его разморозит.

– Точно? – спросил Кристоф.

– Даю слово, – ответила Анна чуть менее уверенно. – Она должна это сделать.

Она вдохнула поглубже и расправила плечи. Они ничем не помогут Эренделлу, если будут просто так стоять здесь с открытым ртом.

– Пойдем. К Северной горе – это туда? – Она повернулась спиной к королевству и указала пальцем на покатый склон перед ними.

– Точнее – вон туда, – поправил ее Кристоф, подтолкнув ее локоть и направив ее палец вверх – в сторону очень высокой, очень крутой и очень опасной на вид горы.

Анна сглотнула. Что же она такое затеяла?

* * *

«Значит, Эльза, у тебя есть магические способности, да? Это просто здорово».

«Здорово? Здорово? Моя сестра, оказывается, обладает поразительным магическим даром, а я только и могу сказать, что это здорово?»

Анна шагала рядом с Кристофом и Свеном и, чтобы немного отвлечься от угнетающего вида высоченной горы, на которую им скоро придется карабкаться, проигрывала в уме предстоящий разговор с сестрой. Пока что дальше «здорово» она не продвинулась.

Услышав тихий мелодичный перезвон, похожий на звон хрустальных колокольчиков, Анна огляделась и просияла от удовольствия. Они оказались посреди рощицы из плакучих ив – таких же обледенелых, как и все вокруг. Но здесь, в отличие от однообразного и сумрачного елового леса, через который они шли до сих пор, было необычайно красиво – так, что дух захватывало. Гибкие ветви ив свисали занавесями, украшенными длинными тонкими листочками, которые поблескивали в рассветных лучах, как стеклянные. Отделенная от остального леса этими занавесями, рощица была похожа на заповедный мир. Снова услышав переливчатый звон, Анна оглянулась и увидела Свена, который шаловливо бодал ветки ив своими рогами. Покрытые льдом листья задевали друг друга, рождая тот самый хрустальный звук.

«И это все сотворила Эльза, – восхищенно подумала Анна, легко проводя рукой по замерзшим веткам. – А я все это время думала о том вреде, который причинил Эренделлу мороз, и совсем перестала замечать, какую дивную красоту она может создавать своей магией».

– Я и не знала, что зима может быть такой красивой, – тихо сказала Анна.

– Да, она очень красива, не правда ли? – произнес вдруг чей-то голос, явно не принадлежавший Кристофу. Анна принялась изумленно озираться. – Но она такая белая, – продолжал голос. – Почему бы не добавить ей немного цвета? Может быть, немного малинового или бледно-зеленого…

Вскинув голову, Анна перехватила такой же ошеломленный взгляд Кристофа. Чей же это голос? Кроме них двоих, в рощице находилось только одно живое существо… Нет, не может быть. Или может? Оба воззрились на Свена, но олень только беспомощно таращился в ответ, совершенно запутавшись рогами в ветвях ивы. Они все еще смотрели на него, когда голос раздался снова.

– А как насчет желтого… хотя нет, нет, только не желтого. – В незнакомом голосе послышалось явственное отвращение. – Желтый снег? Бррр… нет, не пойдет.

Теперь он звучал где-то рядом, прямо между Анной и Кристофом. Анна опустила глаза… и снова посмотрела на Кристофа. Потом они вместе уставились на говорящего, вытаращив глаза и открыв рты.

Прямо рядом с ними стоял маленький снеговик – маленький говорящий снеговик, сделанный из трех снежных шаров и двух веточек вместо рук, и спокойно рассуждал о чем-то своем, как будто для снеговиков не было ничего естественнее, чем двигаться и говорить.

– Вы согласны? – спросил он, заметив, что Анна и Кристоф смотрят прямо на него. И широко улыбнулся.

Анна не выдержала и завизжала. А потом пнула снеговика ногой, так что его голова полетела прямо в руки Кристофа.

– Привет! – радостно поздоровалась голова.

Кристоф не разделял ее восторга.

– Жуть какая, – выпалил он, бросая голову обратно Анне.

– Мне не надо, я не хочу, – крикнула Анна.

Они так и продолжали перебрасываться этой головой, ни один не желая оставаться с этой невероятной версией горячей – точнее, холодной – картофелины. Оставшиеся два шара, представлявшие тело снеговика, перебегали от Анны к Кристофу и обратно, размахивая ручками-веточками.

– Ой, ой, его тело! – взвизгнула Анна, в последний раз хватая голову снеговика и пришлепнув ее на верхний шар – по случайности перевернув макушкой вниз. «Что здесь творится? – лихорадочно соображала она, стараясь отдышаться. – Говорящий снеговик? Разве такое бывает?»

Судя по всему, именно так оно и было.

– Погодите, – вдруг произнес снеговик в замешательстве. – Почему я вижу вас так странно? Вы что, свисаете с земли, как летучие мыши?

Анна не удержалась и прыснула. Тут же оказалось, что снеговик вовсе не страшный, и она испытала прилив сочувствия к снежному человечку, который пытался разобраться, что происходит вокруг. Из-за того что его голова была перевернута, ему казалось, что это остальной мир перевернулся вверх ногами.

– Погоди минутку, – сказала она. Присев перед снеговиком, она бережно взяла его голову и пристроила на тело обратно – на этот раз в правильном положении.

– О-о-о, спасибо большое! – обрадовался снеговик.

«Возможно, я вела себя немного предвзято, – подумала Анна, глядя на снеговика, который взирал на нее с обожанием, как ласковый щенок. – Он всего лишь очень милый, дружелюбный, совершенно невинный малыш. Просто сделанный из снега».

– Пожалуйста, – тепло сказала она.

– Теперь я просто совершенство, – с гордостью заявил снеговик, неверными шажками ковыляя среди ив.

Глядя на него, Анна готова была согласиться, что для снеговика он и впрямь был отлично сложен: как положено, три снежных шара, две веточки вместо рук и глаза из кусочков угля. Однако в нем недоставало одной очень важной части. Порывшись в мешке Кристофа, Анна достала одну из предназначенных Свену морковок и повернулась к снеговику, чтобы приделать ему нос. Увы, в этот самый момент снеговик тоже резко повернулся и налетел головой прямо на морковку. Хрустнув, оранжевый корнеплод проткнул его голову насквозь, так что спереди остался только маленький кончик. Остальная, толстая часть морковки теперь торчала у него из затылка.

– Ой! – вскрикнула Анна. – Слишком сильно! Прости! Я просто хотела… – Она умолкла, не уверенная, что бедняга сейчас нуждается в ее объяснениях. – Ты в порядке? – осторожно спросила она.

Снеговик ощупал ручками торчащий посреди его лица кончик морковки и просиял.

– Ты шутишь? – восторженно вскричал он. – Да я просто великолепен! Всегда мечтал иметь нос! – Он скосил глаза, любуясь новым приобретением. – Какой хорошенький! Прямо как у малыша-единорога!

Торчащая из затылка часть моркови явно ничуть его не смущала, но Анна просто не могла оставить его в таком виде. В конце концов, приличный снеговик должен выглядеть как положено! Поэтому она поднесла руку к его затылку и пихнула морковку вперед. Крохотный аккуратный носик немедленно превратился в большой оранжевый нос.

– Эй, постой! – вскричал снеговик. Анна виновато съежилась. Возможно, она действительно несколько перестаралась… Но тут снеговик всплеснул ручками и возликовал: – Так мне даже больше нравится! – Он улыбнулся Анне и Кристофу и предложил: – Давайте попробуем еще раз. Здравствуйте! Меня зовут Олаф, и я люблю жаркие объятия. – Он широко распахнул свои веточки, ожидая объятий.

– Олаф? – переспросила Анна. Почему это имя кажется ей таким знакомым? «Может быть, я вычитала его в какой-нибудь книге? – подумала она. – Или так звали кого-нибудь, чей портрет я видела в дворцовой галерее? Я готова поклясться, что уже слышала его раньше…»

И тут она вдруг вспомнила.

– Ну конечно! Олаф! – воскликнула она. Когда-то давным-давно – много лет назад! – они с Эльзой слепили снеговика по имени Олаф. И выглядел он точь-в-точь так же, как этот говорящий снеговик. «Я даже помню, как Эльза помахала его ручками-веточками и сказала: «Я люблю жаркие объятия».

– А ты?.. – спросил Олаф, прервав ее воспоминания.

– О, гм… я Анна, – представилась она, спохватившись.

– А это кто, такой забавный… на осла похож? – поинтересовался Олаф, указывая в ту сторону, где стояли Кристоф и Свен.

– Это Свен, – ответила Анна.

– Угу, – кивнул Олаф. – А оленя как зовут?

– …Свен, – снова сказала Анна. Сообразив, что Олаф обозвал ослом Кристофа, она тихонько рассмеялась про себя. Дождавшись, пока Олаф перезнакомится со всеми, она наконец задала вопрос, который уже давно вертелся у нее на языке. Ей срочно требовалось это выяснить.

– Олаф, тебя Эльза сделала?

– Ага, – беззаботно ответил снеговик. – А что?

Значит, она была права. Этот чудесный, живой и говорящий снеговик по имени Олаф создан Эльзой! С помощью ее волшебного дара! «Жаль, что жители Эренделла его сейчас не видят, – подумала Анна. – Они бы сразу поняли, каким добрым и веселым может быть волшебство Эльзы».

– А ты знаешь, где она? – спросила Анна, покосившись на Кристофа. Тот бесцеремонно выдернул одну из его ручек-веточек и сейчас вертел ее в руках, изумляясь, как она остается живой и подвижной даже отдельно от тела. «Пожалуй, в чем-то Олаф прав, – решила она. – Иногда Кристоф действительно ведет себя как осел».

То ли не заметив, то ли просто не обратив внимание на отсутствие одной руки, Олаф кивнул и снова поинтересовался:

– Да, знаю. А что?

– А ты можешь показать нам дорогу к ней? – с живостью спросила Анна. Неужели они сейчас узнают, где прячется Эльза? Если Олаф сможет проводить их к королеве, они еще на шаг приблизятся к тому, чтобы положить конец внезапной зиме. А может быть, она даже сумеет наладить отношения с сестрой…

Она снова глянула на Кристофа, ожидая, что он не меньше нее обрадуется счастливой новости, но тот продолжал увлеченно играть с рукой Олафа. Вдруг, к его большому удивлению, рука неожиданно хлопнула его по щеке.

– Прекрати, Свен, – велел Олаф Кристофу. – Мы тут о серьезных вещах разговариваем!

Потом он повернулся к Анне и снова спросил:

– А зачем?

– Я скажу тебе зачем, – ответил вместо нее Кристоф. – Нам нужно, чтобы Эльза снова вернула лето.

При слове «лето» снежная физиономия Олафа расплылась в широчайшей улыбке. Как выяснилось, Олаф обожал лето больше всего на свете. Но хотя Анна находила неожиданную любовь существа, сделанного из снега, к самому теплому времени года очень милой и трогательной, Кристоф не был с ней согласен.

– Готов поспорить, до сих пор ты не очень-то был знаком с летним зноем, – заметил он.

– О, нет, – беспечно согласился снеговик. – Но знаете, иногда я закрываю глаза и мечтаю, как это было бы чудесно…

Прямо на глазах у Анны и Кристофа снеговик действительно зажмурился и погрузился в сладостные мечтания, воображая себя то на горячем песке пляжа, то на поляне, покрытой пушистыми одуванчиками.

– Надо ему сказать, – озабоченно шепнул Кристоф Анне, пока млеющий от восторга Олаф живописал свои видения.

– Даже не вздумай, – прошипела в ответ Анна. Какой смысл лишать этого малыша его надежд? Что плохого в том, что он воображает, будто может бегать под теплым солнышком, не тая? Если погода навсегда останется зимней, его заблуждения могут никогда и не развеяться.

Открыв глаза, Олаф снова счастливо улыбнулся.

– Пойдемте! – воскликнул он. – К Эльзе – это вон туда. Давайте поскорее вернем лето!

Он бодро заковылял среди плакучих ив. Анна двинулась следом, слыша, как у нее за спиной Кристоф что-то хмуро бормочет насчет снеговиков, лета и таяния. Но она не стала обращать на него внимания. Пусть себе ворчит, сколько вздумается. Она уже на пути к своей сестре!

* * *

Радостное возбуждение Анны продлилось недолго. Стоило им покинуть ивовую рощицу и приблизиться к подножию Северной горы, пейзаж резко изменился. Хрупкая зимняя красота, которой Анна так восхищалась, исчезла, и теперь местность вокруг выглядела угрюмой и даже угрожающей. Длинные острые сосульки торчали из склонов, как смертоносные копья. Ветер тоже разыгрался не на шутку, хлеща Анну по застывшим щекам. Она как будто увидела свою сестру с другой стороны: хрустальные ивы и веселый Олаф воплощали доброту и веселье Эльзы, а здесь перед ними раскрывались ее страхи, боль и одиночество.

– Ну и как же ты собираешься прекратить эти заморозки? – поинтересовался Кристоф, обводя рукой унылый пейзаж.

– О, я просто поговорю с Эльзой, и она все исправит, – ответила Анна с деланой уверенностью, которой на самом деле в себе не чувствовала.

Кристоф застыл столбом.

– Это и есть твой план? – потрясенно спросил он. – Выходит, вся моя торговля льдом зависит от твоей беседы с собственной сестрой?

– Ну да, – отмахнулась Анна, стараясь не смотреть на него.

Кристоф мрачно застонал и снова полез через глубокий снег. Анна, признаться, удивилась, что он так резко оборвал разговор, и уже собиралась сообщить ему об этом, как вдруг Кристоф громко охнул. Обернувшись, Анна увидела, что парень едва не нанизался на острейшую сосульку: еще один шаг – и ледяная игла воткнулась бы ему прямо в нос.

– Так ты, выходит, совсем ее не боишься? – спросил он, ощупывая нос и с облегчением убеждаясь, что он все еще при нем.

– С чего бы? – вскинулась Анна. – Пусть у нее оказался невероятный ледяной дар, но она все равно моя сестра.

И Анна уверенно зашагала вперед… пока не уперлась в тупик. С одной стороны, это было неплохо, потому что они наконец добрались до самого подножия Северной горы. Но, с другой стороны, дальше путь лежал по отвесно поднимающейся скале.

– И что теперь? – спросила Анна, обращаясь разом к Кристофу, Олафу и Свену.

Кристоф запрокинул голову и постоял, изучая гору, а потом перевел взгляд на исполненное надежды лицо Анны.

– Слишком круто, – вздохнул он, затем открыл свой мешок и покопался в нем. – У меня с собой только веревка, и к тому же ты не умеешь лазать по скалам.

– Кто это тебе сказал? – фыркнула Анна, с удовольствием заметив изумленное выражение на лице Кристофа, когда он вдруг обнаружил, что она уже проворно карабкается на отвесную стену. Она терпеть не могла, когда кто-то подвергал сомнению ее способности. Да и в самом деле – что тут такого сложного? Находишь опору для ноги, хватаешься за что-нибудь рукой, подтягиваешься… «Хотя, – призналась она сама себе, оглядывая скалу перед собой, – тут не так уж много выступов, на которые можно опираться или за которые можно хвататься».