Текст книги "Судьбы передвижников"

Основные даты жизни и творчества Н. Н. Ге

1831, 15 (27) февраля – родился в Воронеже в семье помещика Николая Осиповича Ге.

24 июня – смерть матери, Елены Яковлевны (урождённой Садовской) от холеры.

1836 – переезд семьи в Киев.

1841 – начало обучения Николая Ге в 1-й Киевской гимназии.

1847 – поступление на физико-математическое отделение философского факультета Киевского университета.

1848 – переезд в Санкт-Петербург. Продолжает занятия на физико-математическом отделении Санкт-Петербургского университета.

1850 – оставляет университет и поступает в Императорскую Академию художеств.

1856, 28 октября – венчание с Анной Петровной Забелло.

1857, март – награждён большой золотой медалью за картину «Аэндорская волшебница вызывает тень Самуила». Получает звание классного художника 1-й степени и право пенсионерской поездки за границу.

Конец апреля – отправляется с женой в Италию.

30 сентября – рождение сына Николая в Риме.

1858 – посещение мастерской Александра Иванова в Риме, знакомство с картиной «Явление Христа народу».

1859, 21 августа – рождение сына Петра в Риме.

1863 – создание картины «Тайная вечеря».

1864 – присвоение звания профессора живописи. Избрание действительным членом Академии художеств.

1867 – создание во Флоренции портрета Александра Герцена, картин «Вестники Воскресения» и «Христос в Гефсиманском саду».

1870 – окончательное возвращение с семьёй на родину. Поселяется в Санкт-Петербурге.

1871 – участие в 1-й Передвижной выставке (портреты Н. И. Костомарова, И. С. Тургенева и др., «Пётр I допрашивает царевича Алексея в Петергофе»).

1874 – участие в 3-й Передвижной выставке («Екатерина II у гроба императрицы Елизаветы»).

1875 – участие в 4-й Передвижной выставке («А. С. Пушкин в селе Михайловском»).

1876 – переезд на постоянное жительство в хутор Ивановский Черниговской губернии.

1880 – участие в 8-й Передвижной выставке («Милосердие»).

1884 – участие в 12-й Передвижной выставке («Портрет Л. Н. Толстого»).

1889 – участие в 17-й Передвижной выставке («Выход Христа с учениками с Тайной вечери в Гефсиманский сад»).

1890 – участие в 18-й Передвижной выставке («“Что есть истина?” Христос и Пилат»).

1891, март – присутствует на годичном собрании ТПХВ в Петербурге.

Ноябрь – смерть жены, Анны Петровны.

1892 – картина «Суд Синедриона. “Повинен смерти!”» не допущена к 20-й Передвижной выставке.

1894, март – на 22-ю Передвижную выставку в Санкт-Петербурге доставлена картина «Распятие». По распоряжению Александра III полотно в первый же день было удалено с экспозиции.

30 апреля – выступление с речью «Об искусстве и любителях» на 1-м съезде русских художников и любителей художеств.

1 июня – скоропостижная смерть Николая Николаевича Ге на хуторе Ивановском.

Алексей Петрович Боголюбов
(1824–1896)

…каждый гражданин в моих условиях обязан всё своё имущество отдавать своей родине, дабы возвысить образовательное дело юношества.

А. П. Боголюбов

Для современников Алексея Боголюбова его талант живописца был неотделим от масштаба личности. Своим могучим потенциалом художник мог считать себя обязанным воспитанию, деятельному характеру, беспрестанной внутренней работе. Редким качествам человека и творца отдавали должное иностранцы и соотечественники. И все – от бедных, неустроенных собратьев по искусству, до императоров – были преданными почитателями яркой созидательной сущности художника.

Алексей Петрович Боголюбов гордился своим происхождением, и для этого у него были веские основания. Дедом художника по материнской линии был не кто иной, как Александр Николаевич Радищев – философ и писатель, написавший смелое социально-политическое произведение «Путешествие из Петербурга в Москву». За свои революционные настроения автор «Путешествия» был приговорён к смертной казни, заменённой ссылкой. Гордился художник и отцом. Пётр Гаврилович Боголюбов принимал самое непосредственное участие в боевых действиях во время войны с Наполеоном, получил тяжёлое ранение, последствия которого и свели его позднее в могилу. Ко времени рождения Алексея Пётр Гаврилович командовал батальоном, расквартированным в том числе в Померанье Новгородской губернии. Именно в этом местечке 16 (28) марта 1824 года и появился на свет будущий художник. Первые детские впечатления успели сохранить в памяти облик отца. Не лишённый художественного вкуса, Пётр Гаврилович был к тому же мастером на все руки, чинил даже часовые механизмы.

Честность полковника не позволила ему нажить приличное состояние, но всё, что было оставлено семье, умная и бережливая вдова – Фёкла Александровна Боголюбова (урождённая Радищева) – сохранила для воспитания и образования двоих сыновей – Алексея и его старшего брата Николая. Окончив в девичестве Смольный институт, дочь писателя-просветителя А. Н. Радищева, «будучи сиротою», некоторое время оставалась в этом учебном заведении в качестве пенсионерки, а затем и классной дамы.

Алексей Петрович боготворил мать и со светлой грустью в сердце отзывался о ней всегда в превосходной степени: «…ежели во мне есть что порядочное и доброе, то всё это вскормлено её чутким умом». К становлению сыновей Фёкла Александровна относилась очень внимательно и, заметив в Алексее склонность к изобразительному искусству, стала дарить сыну принадлежности для рисования. Сама она творчеством не занималась, но, как человек с тонкой интуицией, верно направляла первые художественные опыты Алексея. Наделённая особым педагогическим даром, мать общалась с подрастающими сыновьями как с равными, во всех ситуациях демонстрируя им пример внутреннего достоинства и самодисциплины. «Полная откровенность и внушение доверия к себе было её принципом и нашим нравственным платежом ей за все её ласки и предупреждения» – так характеризовал незаурядный материнский талант Фёклы Александровны её сын Алексей Боголюбов.

Заслуги покойного Петра Гавриловича позволили Николаю и Алексею получить достойное военное образование. Предпочтение было отдано не внешне блестящему будущему гвардейского офицера, а постижению серьёзных знаний, формированию воли и характера. В начале жизненного пути братья Боголюбовы прошли одни и те же образовательные ступени, первой из которых стал Александровский малолетний кадетский корпус. Отличавшийся образцовым порядком, он часто посещался высокими особами, в том числе императором. Когда Алексею минуло десять лет, он поступил в Морской кадетский корпус, где двумя годами ранее начал обучение его брат Николай. «Ростом я был велик и такой же отчаянной весёлости…» – сообщал художник о своём облике и тогдашнем нраве. Покладистостью юноша не отличался, поэтому руководство корпуса пристально наблюдало за воспитанником Алексеем Боголюбовым, часто находя его застрельщиком многих шалостей. Художник признавался впоследствии, что изрядно проказничал, но никогда ничего «подлого и безнравственного» не совершал. И в этом утверждении трудно усомниться, поскольку отличительной чертой Боголюбова, по отзывам современников, всегда являлись порядочность и совершеннейшее правдолюбие. В экзаменационную пору Алексей превращался в образец сосредоточенности и собранности. Тогда же, в годы бесшабашной юности, Боголюбов обратил на себя внимание страстью к карикатурам. Он создавал их лихо, с большой выдумкой, и в его персонажах частенько угадывались черты преподавателей корпуса.

В неполные 17 лет выпущенный на флотскую службу, Алексей Боголюбов удовлетворял свой растущий интерес к изобразительному искусству частым посещением Эрмитажа, а также лавок и магазинов, предлагавших своим покупателям разнообразные и очень привлекавшие моряка товары для художественного творчества. В одной из таких лавок Боголюбов как-то наблюдал, как двое молодых людей доводят до завершения трафаретные поясные портреты императора Николая Павловича. Алексей попробовал себя в этом деле, и за день стал легко и справно исполнять два подобных портрета, обеспечив себя тем самым дополнительным доходом.

Настоящая служба началась в Кронштадте, откуда Боголюбов отправился в первую в своей жизни серьёзную экспедицию. Вторым флотским дивизионом, куда был определён Алексей Петрович, командовал всеми уважаемый вице-адмирал Александр Алексеевич Дурасов, товарищ выдающихся мореплавателей Фаддея Беллинсгаузена и Михаила Лазарева. Зима 1843 года для молодого офицера проходила в Кронштадте относительно спокойно, позволяя ему находить время для живописи. За время недавней экспедиции Алексей исполнил множество зарисовок, и теперь в его распоряжении имелся интересный материал для дальнейшего творчества.

Вскоре Дурасов, оценивший надёжность и расторопность Боголюбова, сделал его своим адъютантом. Алексей Петрович становится своим в доме адмирала, но карьерный успех совпал по времени с семейной бедой: у Алексея серьёзно заболела мать. Дурасов пошёл навстречу своему адъютанту и отпустил его в Петербург. Увы, летом 1845 года мать и сын последний раз были вместе. Находившийся тогда в экспедиции Николай Боголюбов смог разделить общее с братом горе уже после погребения обожаемой матушки. Даже много лет спустя художник признавался, что все его «сравнения» и «суждения о жизни постоянно оживляются её (Фёклы Александровны. – Е. Г.) словами». Отмечая, что мать его была «очень красивая женщина», что он «на неё не походил лицом, но душой», художник всегда старался приблизиться к высокому нравственному уровню Фёклы Александровны, полагая, что успех в этом стремлении он мог бы считать своей «величайшей заслугой».

Поход 1846 года Алексей Боголюбов совершал на 110-пушечном корабле «Император Александр I». Зимовка проходила в Ревеле, и дом адмирала Дурасова сделался центром здешней общественной жизни. Бывая в нём постоянно, Алексей Петрович значительно расширил круг своего общения, а в перерывах между балами и зваными вечерами увлечённо зарисовывал виды Ревеля и даже исполнил два портрета. К концу зимовки каюты Боголюбова и его товарищей были щедро украшены множеством сотворённых Алексеем за это время картин.

Первый счастливый этап флотской службы завершился смертью добросердечного адмирала Дурасова осенью 1848 года, после чего Боголюбов стал членом экипажа императорской морской яхты «Камчатка», капитан которой уже был наслышан о смелом, благородном характере и отличных офицерских качествах Алексея Петровича. Вскоре было объявлено о предстоящем плавании «Камчатки» на остров Мадейра с герцогом Максимилианом Лейхтенбергским на борту. На прекрасном острове герцог намеревался укрепить своё пошатнувшееся здоровье. На пути к Мадейре «Камчатка» бросила якорь в порту столицы Туманного Альбиона, и Боголюбов, поспешивший посетить Лондонскую национальную галерею, с восторгом открыл для себя живопись Тёрнера.

Во время плавания Алексей Петрович имел честь и удовольствие общаться с герцогом – мужем великой княгини Марии Николаевны и президентом Академии художеств. Его высочество горячо поддержал художественные начинания своего собеседника и попросил сделать зарисовки интересных видов, которые встречаются и ещё встретятся во время совершаемого вояжа.

На Мадейре герцог Лейхтенбергский представил Алексея Петровича находившемуся там Карлу Брюллову. Рассмотрев работы моряка-художника, признанный мастер живописи, наряду с замечаниями, высказал однозначное одобрение натурных этюдов Боголюбова: «Эге, да вы, батюшка, краску бойко месите, продолжайте, а главное, рисуйте построже». Стоит ли говорить о том, насколько воодушевила похвала мэтра начинающего живописца.

Спустя месяц «Камчатка» взяла курс к родным берегам. Переполненный впечатлениями Боголюбов взялся за разбор сделанных им в путешествии зарисовок, чтобы использовать их для создания полноценных работ, и осознал вдруг острейшую потребность в обстоятельном постижении техники рисунка и живописи.

По прибытии в Петербург общительный и целеустремлённый морской офицер свёл знакомство с некоторыми воспитанниками Академии художеств. Он также сблизился с профессором академии, известным скульптором Петром Карловичем Клодтом, благодаря поддержке которого получил бесплатный билет для посещения рисовальных классов. Тогда же в жизнь Алексея Петровича ворвались чудо-марины Ивана Константиновича Айвазовского. В восприятии Боголюбова их ошеломительный «блеск красок» затмил даже тёрнеровские морские пейзажи. Пленённый творениями Айвазовского, Боголюбов решил взять на вооружение метод работы мастера – писать «всё сразу… ибо свежее этого ничего нельзя воспроизвести». Позднее, правда, умудрённый опытом Алексей Петрович критически взглянет на столь покоривший его когда-то творческий метод прославленного мариниста.

Весной следующего, 1850 года «Камчатка» отправилась в Лиссабон, и во время этого плавания вновь состоялась встреча Боголюбова с его высочеством герцогом Максимилианом Лейхтенбергским. Покидая судно, ставшее на ремонт в голландском порту, герцог обратился к Алексею Петровичу: «А вы, господин Боголюбов, мне сделайте то, что начали. Я жду от вас альбом моего вояжа. Желаю вам счастья и науки, и чем быть дюжинным офицером, будьте художником, кажется, вы тут вновь успеете». «Великой минутой» назвал Боголюбов этот памятный эпизод, коренным образом изменивший его судьбу. Слова герцога неожиданно освободили горячо влюблённого в живопись морского офицера от оков сомнений, и он безоглядно свернул на новую дорогу жизни, указанную ему «Богом и герцогом».

Максимилиан Лейхтенбергский снабдил Боголюбова разрешением императора принять морского офицера в Академию художеств. Более того, ему, не имевшему альтернативных источников дохода, позволили остаться на службе. Боголюбов, зачисленный вольноприходящим в рисовальный класс академии, продолжал пользоваться покровительством Клодта. Моряк-художник подарил скульптору привезённую им с Мадейры живую обезьянку, увековеченную в образе «проказницы мартышки» на знаменитом памятнике Крылову в Летнем саду. В своих воспоминаниях художник очень тепло отзывался о Петре Карловиче: «Семейство его было всё художественное. Радушье и гостеприимство царило в доме, где в безрукавке наш знаменитый скульптор принимал и царей и всех добрых людей».

Академическими педагогами Боголюбова стали Максим Никифорович Воробьёв и Богдан Павлович Виллевальде. Но Алексей Петрович не подчёркивал их определяющего влияния в своём становлении как художника. Айвазовский, не являясь профессором академии, сыграл, пожалуй, куда более значительную роль в художественном развитии моряка.

Первую серебряную медаль в 1851 году принесла Боголюбову картина «Китобои», сюжет которой полностью стал плодом фантазии художника, на китобойных судах ему бывать не приходилось. И хотя работа была продана за совсем малые деньги, награда, за неё полученная, окончательно уверила начинающего художника в правильности избранного пути. Тогда же, используя свои этюды с натуры, документы и рассказы очевидцев, Боголюбов исполнил картины «Вид Кронштадта», «Наводнение в Кронштадте в 1824 году» и счёл для себя возможным преподнести их самому императору. За каждое полотно ещё неискушённый живописец был вознаграждён бриллиантовым перстнем. А три работы «Бой брига “Меркурий” с двумя турецкими кораблями», «Вид Смольного монастыря с Большой Охты» и «Отбытие герцога Максимилиана Лейхтенбергского из Лиссабона» были отмечены малой золотой медалью.

Когда в 1852 году снаряжалась тихоокеанская экспедиция, Боголюбову предложили принять в ней участие в качестве члена экипажа, почти не сомневаясь, что моряк-художник не откажется от предстоящих ярких впечатлений. Но Алексей Петрович серьёзно осваивал новое поприще и не захотел отвлекаться, на мольберте его ждала картина, претендующая на золотую медаль. Верность Боголюбова избранному делу достойна уважения уже хотя бы потому, что несла в себе немалый риск. Блестящая будущность живописца выглядела для него довольно призрачно на фоне реальных завидных перспектив морского офицера. И действительно, несмотря на ободряющий первый успех, живопись воспитанника академии Алексея Боголюбова всё ещё была несколько застенчива, однообразна, пестрела множеством ненужных деталей. Навязанный учебными программами традиционный романтизм сбивал начинающего художника с толку, мешая отделаться от искусственности ради верности натуре. Но трезвая самокритичность Боголюбова помогала решительно «карабкаться» к вершинам подлинного мастерства.

Ещё не до конца определившийся с главной темой дальнейшего творчества, «перебирая себя по костям», Алексей Петрович пришёл к заключению, что его основные персонажи – это всё-таки «корабли и море, а пейзаж – дело второстепенное». С этим осознанием он принялся за написание конкурсных работ, и в сентябре 1853 года Совет Академии художеств постановил удостоить Боголюбова большой золотой медали за три картины с видами Ревеля и одну – с видом Петербурга.

Заслуженная награда открыла Алексею Петровичу заманчивые перспективы традиционного пенсионерства в Европе, но тут грянула Крымская война, подсказав новоиспечённому художнику-маринисту много свежих сюжетов. За «Альбомом подвигов Черноморского флота в 1853 и в 1854 гг.», изданным Боголюбовым по горячим следам отражённых в альбоме событий, последовал масштабный императорский заказ. Николай I поручил художнику исполнить семь больших картин на ту же тему, и, несмотря на суровую реальность военного времени, морского офицера отправили в отставку с одновременным назначением художником Главного морского штаба. Данное обстоятельство позволило не откладывать пенсионерскую поездку, и в апреле 1854 года Алексей Петрович Боголюбов пересёк границу отечества, дабы без устали совершенствоваться, прильнув душой и талантом к богатейшей сокровищнице европейской живописи.

Германия с её жемчужинами Дрезденской галереи сменилась в маршруте живописца Брюсселем и Антверпеном, где русский художник знакомился с творчеством Рубенса и Ван Дейка, не забывая, конечно, беспрестанно писать с натуры. В дорожной карте Алексея Петровича значилась и Швейцария. В этой стране не обошлось без общения с известнейшим в то время пейзажистом Александром Каламом. Слухи о приближающейся холере принудили перебраться в Италию. Переезжая из города в город в компании товарищей по Академии художеств, Боголюбов беспрестанно рисует, пишет этюды. В Милане русские художники рассмотрели знаменитую фреску Леонардо «Тайная вечеря», пребывавшую тогда в плачевном состоянии. А весной 1856 года находившегося в Неаполе Алексея Петровича одолели симптомы сердечного недуга. Доктор нашёл причину болезни в специфике здешнего климата.

Впрочем, задерживаться в Италии Боголюбов не собирался, ему необходимо было подготовиться к созданию серии картин, посвящённых Синопскому бою и другим знаменитым черноморским баталиям Крымской войны. Нуждавшийся в натурных зарисовках художник отправился к местам недавних морских сражений. Работать пришлось в сложных условиях: в воздухе Синопа ещё пахло порохом, не радовала и погода. Однако все эти трудности в сравнении с последующим событием стали казаться обыденными мелкими неприятностями. На отчалившем от Синопа пароходе Боголюбова подло обокрали. В чужой стране художник лишился разом всех денег и документов. Алексею Петровичу пришлось озаботиться поиском хоть какого-нибудь источника заработка. Ему повезло, нашлась работа ретушёра в салоне фотографии. В свободное время Боголюбов усердно зарисовывал виды Константинополя, и однажды интерьер салона украсило отлично изображённое ретушёром английское судно. Молва об этом распространилась среди британских офицеров, и капитан английского корабля «Король Георг» за приличное вознаграждение заказал русскому художнику «портрет» своего корабля. Так неунывающая работоспособность и, конечно, талант помогли Алексею Петровичу преодолеть труднейшую ситуацию, в которой он оказался по прихоти судьбы. Повезло и позднее: случайно встреченный знакомый генерал помог официально удостоверить личность оставшегося без документов художника.

В Париже, после всех пережитых волнений, Боголюбов продолжает настойчиво оттачивать своё ещё далёкое от совершенства мастерство рисовальщика. Он поступает в школу Кутюра, а затем учится у «доброго и гениального» Эжена Изабе. Через некоторое время, шутливо признав себя слишком слабым, чтобы не увлечься жизнью бурлящего соблазнами Парижа, а на самом деле ради постижения ценных секретов Дюссельдорфской школы живописи, Боголюбов засобирался к профессору Ахенбаху. Изабе напутствовал своего подопечного предостережением: «Не оставайтесь долго у вашего Ахенбаха в немецкой школе, или вы будете черствы, как три немца». Боголюбову, однако, довелось в полной мере оценить блестящую кисть и педагогическую состоятельность выдающегося дюссельдорфца. Три месяца занятий с Андреасом Ахенбахом добавили в творческую копилку Алексея Петровича массу тщательно исполненных натурных зарисовок. И, что самое главное, Ахенбах расширил в русском живописце рамки его собственных представлений о своём таланте мариниста. Общительный Боголюбов легко заводит знакомства в кругу местной творческой элиты, его привечают как очень порядочного человека и не менее талантливого художника.

Ненадолго заглянувшему в Париж Алексею Петровичу судьба приготовила драгоценный подарок: в доме чиновника и литератора Николая Арсеньевича Жеребцова художник увиделся с его племянницей Надеждой Павловной Нечаевой. С рано осиротевшей дочерью полковника П. П. Нечаева, «институткой ордена Св. Екатерины» Алексей Петрович встречался и прежде, но в этот раз молодая девушка, наделённая вовсе не эффектной красотой, а пленительной одухотворённой миловидностью, всецело овладела его вниманием.

О своей избраннице художник отзывался восторженно: «…миниатюрная девица с прекрасными умными глазами, русыми волосами и ртом невыразимой приятности. <…> Все движения её были просты, не изысканны, но полны врождённой грации». «Но где было думать о женитьбе, – возвращался памятью к тем счастливым дням Алексей Петрович, – когда в кармане нет ни гроша, а башка полна всякими проектами будущих картин. Но, несмотря ни на что, я был ею поражён и вернулся в Дюссельдорф как будто оврачёванным нравственно».

С любезной сердцу Надеждой Павловной Боголюбов обвенчался в ноябре 1859 года. Произошло это в Висбадене. Только что начатая семейная жизнь продолжилась в Дюссельдорфе, где Надежда Павловна очаровала всех многочисленных знакомых своего мужа.

Годы пенсионерства пролетели быстро. Расставшись с обожаемой женой, вместе с родственниками уехавшей зимовать в Ниццу, Боголюбов на исходе 1860 года с сознанием исполненного долга повёз в Петербург шесть больших полотен царского заказа и ещё очень много этюдов и картин. Представленные на выставке внушительные труды Боголюбова были оценены по достоинству, принесли ему звание профессора. Было очевидно, что художник, совершивший за время пенсионерства рывок в своём творческом развитии, превзошёл пройденную им академическую школу, что его оформившаяся манера превосходного мариниста ничем не напоминает стиль признанного Айвазовского.

Точный в своих высказываниях Крамской сообщал о тех днях боголюбовского триумфа: «…он устроил большую выставку из всего сделанного им за границей и сразу стал тем Боголюбовым, которого мы знаем: огромная, хорошо усвоенная им европейская техника и некоторое сочинительство пейзажа. Это было положительно прекрасно, особенно для нас, тогда еще мало знакомых с современными европейскими мастерами».

«Выставка моя посещалась бойко, – поведал сам Алексей Петрович, – и стояла целый месяц. <…> Я составил себе имя, которым честно живу и теперь». Монарший заказ, сделанный Николаем I, принимал уже новый император – Александр II. Удовлетворённый впечатляющими трудами художника, он, щедро оплатив все картины из истории Крымской войны и «Ярмарку в Амстердаме», поручил Боголюбову создать живописную «военную морскую историю всех славных действий царя Петра I».

Победное возвращение в Петербург превратило неизвестного доселе живописца в популярную столичную персону. Боголюбов с удовольствием общался с молодёжью, будущими пейзажистами, прививая им передовые европейские воззрения на искусство. Интересно, что патриотично настроенному, правда чрезвычайно занятому художнику ещё ни разу к этому времени не приходилось бывать в Первопрестольной. В Москву его позвало желание встретиться с братом Николаем после более чем шестилетней разлуки. Была ещё одна весомая причина: Географический департамент Морского министерства поручил Алексею Петровичу принять участие в работе над атласом берегов Каспийского моря. Добрая, бесхитростная старая столица растрогала Боголюбова. Однако надо было выезжать на место картографических изучений, и в мае 1861 года братья Боголюбовы вместе с жёнами предприняли путешествие по Волге. Во время плавания из-под резвой кисти и неутомимого карандаша художника рождались бесчисленные этюды, зарисовки волжских городов, иллюстрации к будущей книге «Волга от Твери до Астрахани». Николай Петрович взялся за составление текстовой части путеводителя. «…путешествие было интересное, – вспоминает Алексей Петрович, – …для меня, который и моряком и художником столько прожил за границей, не имея понятия о своём отечестве». Волжское путешествие открыло глаза художника на великолепие родных просторов, он восхищённо восклицает: «…проехав Жигулёвские горы, я подумал – ну что такое Рейн, Дунай со своими Железными Воротами и, наконец, Саксонская Швейцария! Какая это мелочь и сколько этакого добра стоит на Волге, и никто не кричит о нём. Настанет время, и нас узнают!»

Алексей Боголюбов. 1890-е (?) гг.

Торжественное открытие Радищевского музея в Саратове 29 июня 1885 года

Спустя год Алексей Боголюбов принял участие в плавании шхуны «Компас» с аналогичным заданием – подготовить виды для атласа. Возвратившегося в Петербург художника удостоили чести находиться в свите наследника цесаревича Николая Александровича во время его путешествия по России. Боголюбов вторично совершил плавание по Волге, тогда же он побывал в Крыму и на Дону. Стоит ли говорить, как живо воспринял художник всё увиденное в этих поездках? Во всяком случае, над оформлением путевого альбома наследника Алексей Петрович трудился азартно, увлечённо. К марту 1864 года им было исполнено 250 видов в виде рисунков и 25 этюдов, писанных маслом. В своих поздних воспоминаниях художник сожалел, что эта огромная работа осталась неизвестной широкой публике, что даёт основание некоторым пребывающим в неведении соотечественникам пенять, что, дескать, он, Боголюбов, не слишком усердно запечатлевал виды родного отечества.

Весна 1865 года отмечена в биографии Алексея Петровича трагическим событием. Хрупкий организм жены художника, уже подтачиваемый болезнью лёгких, не вынес испытания вторыми родами. Ранее, почти сразу после появления на свет, умер первенец супругов. Молодая мать угасла спустя полгода после рождения сына Николая. Этот удар почти совпал по времени с кончиной в Ницце на двадцать втором году жизни наследника цесаревича, к которому Боголюбов успел проникнуться искренней симпатией и уважением. Степень потрясения художника была столь велика, а горе так безмерно, что он, по его собственному признанию, «плакал, как дурак, и окончательно расстроил свои нервы». Поручив маленького сынишку семье брата, скорбящий Алексей Петрович удалился за границу. Подорванное бедами здоровье и в особенности зрение принуждали искать встречи с европейскими докторами. Покой и созерцание умиротворяющих видов природы, прописанные местными эскулапами, постепенно вернули Боголюбову физическую возможность продолжать работать. Он устремился в Дюссельдорф, чтобы приступить к исполнению государева заказа, который был полностью завершён только в 1876 году.

Маленький Николай Алексеевич Боголюбов прожил меньше года. Он умер в Москве, здесь же был погребён, но последним его приютом стала могила матери в Петербурге. Боль потерь не унималась и всю последующую жизнь терзала сердце художника. Много лет спустя после скорбных событий Алексей Петрович признавался: «Я знал счастье, но было оно так скоротечно, что лучше бы и не знать его. Но что делать! Надо идти далее указанным путём, работать, потому что это единственное утешение, и стараться делать добро, потому что это долг наш». И Боголюбов работал и делал добро, без преувеличения – каждый день, каждый час своей жизни.

Алексея Петровича, прибывшего в Петербург, чтобы продемонстрировать императору написанные им картины, привлекли к наставничеству в занятиях живописью наследника и его невесты. Как-то, во время очередного урока, художник пошатнулся и сильно побледнел. Холодные примочки не принесли облегчения, а вердикт врачей был неутешителен – «мозговой удар». Последовало очередное лечение в Европе, после которого художник «уже мог говорить без уродливых ужимок и самочувствие правой стороны почти вернулось». Он снова много путешествует и по России, и в Европе. В 1869 году состоялось его третье плавание по Волге.

В начале 1870-х годов Боголюбов активно участвует в делах Академии художеств, в столичной художественной жизни вообще. По его предложению в академии организуется пейзажный класс, преподавание в котором поручается Михаилу Константиновичу Клодту. Зарождение и становление Товарищества передвижных художественных выставок, разумеется, тоже происходило не без внимания со стороны Алексея Петровича. Чтобы стать членом Товарищества он, профессор академии, даже согласился на общих основаниях подвергнуть свои произведения баллотировке. Ещё большему сближению с передвижниками поспособствовал выход Алексея Петровича в 1873 году из состава Совета Академии художеств. Боголюбов участвует во всех выставках Товарищества, начиная с первой 1871 года, при этом остросоциальные идейные позиции передвижников его совсем не занимали. Авторитет художника при дворе позволил ему стать одним из самых деятельных и влиятельных членов правления Товарищества. Связи Боголюбова в высших кругах могли помочь получить участок в лучшем районе столицы с целью возведения здания для ТПХВ. Но заманчивое намерение так и осталось нереализованным – далеко не все передвижники могли внести свой финансовый вклад в будущее строительство.

Состояние здоровья побуждало Алексея Петровича ежегодно наведываться в Европу. Врачи настаивали – оставаться в России художнику можно только летом. Живописец Бронников – соученик и добрый приятель Боголюбова – писал из Рима в 1872 году: «Вот уже несколько дней, как здесь пребывает А. П. Боголюбов, он очень переменился наружно. Но содержание в нём то же, прежнее. Он так же деятелен, так же добр. <…> Он очень интересные вещи показывает мне по части техники, на которой он, кажется, собаку съел. Талант у него действительно большой. <…> он так же добросовестно и полезно относится и к другим художникам, находящимся здесь в Риме». И ещё: «…он (А. П. Боголюбов. – Е. Г.) постоянно всякий день работает у меня в студии и очень усердно, так усердно, что мне приходится его останавливать для его же собственной пользы».