Текст книги "Пепел Снежной Королевы"

Глава 24

Куки в сопровождении Стэнли отправилась в парк. Пусть дома все уляжется… Если это вообще возможно. Жизнь Куки перевернулась вверх дном.

Она попыталась перечислить события, которые имели такие последствия: «Мама умерла; мама оказалась мачехой; мама сошла с ума; папа ударил меня; Кит не пришел в себя; я иду с буйным типом черт знает куда черт знает зачем. – Куки взглянула на фотоаппарат, который захватила, выбежав из дома вслед за Стэнли. – Я сошла с ума…»

Куки считала, что затея была лишена всякого смысла и обречена на бесславный провал. «Да, – кивнула она себе, – без вариантов». Ну и бледно же она будет выглядеть следующим утром перед Питером и Труди, когда придется извиняться за беспочвенные подозрения.

Чем ближе они подходили к парку, тем более густой и враждебной становилась темнота. Несмотря на отчетливое понимание, что это связано, скорее всего, с поздним временем, что район рядом с парком, а тем более сам парк освещались из рук вон плохо, Куки все труднее удавалось сдерживать нервную дрожь и озноб, сгустившиеся где-то в позвоночнике.

– Ну и ночка! – Похоже, Стэнли тоже чувствовал себя не совсем уютно.

Оттерев Куки, как только они подошли к кованым воротам парка, Стэнли первым ступил на главную аллею. Дальше они шли, стараясь как можно меньше шуметь.

Луна слабо просвечивала сквозь голые ветви деревьев. Размытые тени облаков торопливо проносились по звездному небу, ненамного изменяя степень освещенности окрестностей.

– Ну что, подруга, где-то здесь, – неуверенно оглянулся на Куки Стэнли. – Так, значит, план таков: по-быстрому оглядеться и завалить урода?

– Ни в коем случае! Никого заваливать у нас в планах нет и в помине! – Куки закатила глаза: «Ну и болван!» – Мы просто взглянем, что это за сборище, и есть ли вообще среди них Питер.

– …а если есть – завалить его! – подхватил Стэнли.

– Стэнли! Прекрати сейчас же. Во-первых, нам надо убедиться, выглядит ли он так же, как преступник, который совершил убийство в клинике. Для этого нам достаточно сфотографировать его.

– А это еще зачем? – подозрительно покосившись на старенький аппарат, спросил ее попутчик.

– Затем, что из всех улик у нас есть только свидетельские показания, – отрезала Куки. – И для полиции они ничего не значат, если не будут подтверждены опознанными фотографиями.

– Ага… А если он сам на нас бросится, тогда-то я смогу его завалить? – Стэнли хватался за соломинку.

Куки решила ее протянуть:

– Тогда можешь. Но только не насмерть. Нам его надо еще судить… короче, все как положено. – Заметив, как Стэнли поморщился при упоминании о суде, Куки задумалась, насколько она может положиться на этого отчаянного хулигана.

Через несколько минут, в течение которых они крались по ответвлению от основной аллеи, Куки и Стэнли одновременно услышали шум. Постепенно этот невнятный звук стал формироваться в дребезжание музыки, начав с низких ударных звуков, обозначивших ритмы, затем вырастая в более высокие ноты «I Will Survive» [38]38
  I Will Survive (Я буду жить) – самая неоднозначно знаменитая песня в творчестве Глории Гейнор.


[Закрыть].

– Эй, подруга, а что во-вторых-то? – вдруг ни с того ни с сего заговорил Стэнли, испугав Куки до чертиков.

– Что?

– Ну, во-первых – улики. А что во-вторых?

– А. Ну я не знаю… там посмотрим, – нерешительно протянула Куки, мысленно пускаясь в дикие предположения, к чему приведет ее приключение с таким вот попутчиком.

Между тем они подобрались предельно близко к куску желтого света, прибитому к высокому фонарному столбу и полоскавшемуся на ветру, как мокрые простыни. Там было много людей, до того странно одетых, что Куки, не привыкшая к таким нарядам, смотрела во все глаза, разинув рот от удивления.

Только спустя несколько секунд она поняла, что именно ей показалось таким странным и неестественным, помимо буйства красок, перьев и пышных локонов, ни на секунду не вызывавших сомнений в их искусственности.

Все эти ярко разодетые люди были мужчинами. Кто больше походивший на обычных мужчин, кто меньше. А кто и вовсе создавал полное ощущение принадлежности к женскому полу. Но все равно все они, безусловно, были мужчинами.

– Я ж говорю, уроды! – беззлобно пробормотал Стэнли. И Куки подумала, что он вовсе не такой кровожадный человек, каким иногда хочет выглядеть и каким иногда действительно может показаться из-за своего невежества.

Все эти странные люди постоянно перемещались в пределах освещенной фонарем площадки, громко приветствуя друг друга, изображая поцелуи в щеки, не прикасаясь при этом к коже, чтобы не смазать густой слой косметики. Из-за толстого грима все они больше казались призраками клоунов. «Слет привидений клоунов», – прищурилась Куки.

– Смотри, смотри! – вдруг дернул ее за рукав Стэнли и кивнул, в нужную сторону направляя ее взгляд.

Пока ничего не заметив, Куки водила головой, вытаращив глаза. Так ничего и не увидела. В глубине души она была уверена, что никакой Снежной Королевы здесь нет и быть не может.

Тем более среди этих необычных раскрашенных людей – не может быть Питера с его большими руками, спокойными глазами и степенными манерами владельца похоронного бюро, которому скорбящие родственники могут доверить хлопоты последних проводов своих горячо любимых родственников!

Но он был здесь. Определенно и без всяких сомнений. Не сразу и не окончательно, но в рослой шумной блондинке с копной белоснежных волос Куки признала своего хозяина.

Блондинка была в ударе, она постоянно курсировала среди «подруг», целовалась с ними, пританцовывала и вообще создавала полное впечатление веселой и общительной участницы невинной вечеринки, устроенной домохозяйками в отсутствие своих супругов.

– Гляди-гляди, веселится вовсю! Да снимай же ты ее, вот тетеха! – С азартом охотника Стэнли подтолкнул застывшую как соляной столб Куки.

Тут Куки опомнилась и, достав свой фотоаппарат, стала наводить его на Питера, выжидая лучший кадр. Вот он остановился и на мгновение, посерьезнев, стал именно так, как было нужно Куки.

Склонив голову, Питер стоял и будто нарочно позировал своему тайному фотографу. Куки нажала на кнопку аппарата и одновременно с этим услышала грохот выстрела, едва не разорвавший барабанные перепонки.

Она, не отрываясь от камеры, смотрела на Питера, боясь, что картинка изменится, если она станет наблюдать ее своими глазами, а не в объектив старенького фотоаппарата.

Питер между тем, пребывая все в той же задумчивости, вдруг начал плавно, как в замедленной киносъемке, оседать на землю. Через пару секунд Куки все так же сквозь линзу объектива следила за ним, неподвижно лежащим на том самом месте, где он остановился незадолго до этого.

Как по сигналу, небольшой участок аллеи, освещенный фонарем, стал ареной стремительно разворачивающихся событий. Все участники сборища с воплями кинулись в разные стороны, и на их место высыпали люди в полицейской форме, тоже дико орущие что-то друг другу и тем, кто от них убегал.

Только Питер, безучастный к страшной суматохе вокруг него, лежал без движения. На его лбу растекалось пятно непонятной черной жидкости, которая зловеще поблескивала в свете фонаря.

– Кажись, каюкнули Снежную Королеву-то, – шепотом произнес Стэнли.

Переведя дыхание, Куки обрадовалась, что кроме нее есть еще свидетель этой дикой сцены.

– Сколько было выстрелов? – спросила она у Стэнли.

– Ну, пара-тройка точно…

– Одновременно?

– Н-н-нет… – произнес, задумавшись ненадолго, ее спутник. – Сначала один, потом еще два. – И уже более уверенно: – Да, точно, последние два почти одновременно. А что?

– Так. Угу.

– А вы что здесь делаете?! – раздался вдруг за их спинами раздраженный голос.

Подскочив на месте, как раненые олени, наблюдатели обернулись на гневный окрик. И столкнулись нос к носу с сержантом Тревеллианом.

Глава 25

– Какой прекрасный вид!

Корки передернуло от одного только звука голоса. Этот голос невозможно было спутать ни с чем. Даже в шумном многоголосье заполненной толпами людей площади он оставлял в воздухе четкий след, как змея, переползающая через пыльную дорогу.

– Братец. – Корки повернулся с ослепительной улыбкой к Аргайлу. – Как любезно и в высшей степени по-родственному явиться сюда в такой час!

– Ни за что на свете не согласился бы пропустить такое событие, – заверил тот. – Наконец-то ублюдок получает по заслугам и обретает свое истинное место.

– Как и подлый предатель, – вышел из-за спины Аргайла Крысолов.

– Прелестная компания, – скривился Корки, – крысолов и крыса.

– Мерзкий ублюдок, наконец-то я увижу твою смерть! О, как же долго мне пришлось ждать этого! – злобно выкрикнул Аргайл.

– Встретимся в аду, мой братец. Я, право, буду скучать без вашего очаровательного общества, так что постарайтесь тоже здесь не задерживаться, – парировал Корки.

– Как жаль, что тебя нельзя повесить дважды, щенок! Трижды! Какое облегчение знать, что благодаря моему родству с лорд-канцлером я лично отправил тебя и твою подружку на виселицу в ближайший день казни. Это даже слаще возможности проткнуть тебя собственными руками, насадить тебя на шпагу, как на вертел… – Безумный огонь пылал в сузившихся глазах лорда.

Несколько секунд они молча испепеляли друг друга взглядом. Сколько ненависти было во взгляде одного, столько веселого блеска во взгляде другого.

– А теперь оставьте меня, господа, – ровным голосом сказал Корки, – наслаждайтесь зрелищем.

Доктор, поджидавший Корки у самого эшафота, подал ему на прощание свою трясущуюся от старости и волнения руку. Вот и все.

Поднявшись на эшафот, Корки оказался над цветным морем толпы. Отсюда уже не особенно различались отдельные лица и голоса. Ровный гул стелился теперь у его ног, и тихо плескались волны людей у дощатого помоста.

Солнце залило верхние слои воздуха над площадью, оставляя в прохладном полумраке всех, кто стоял на грязных камнях, которыми была вымощена площадь.

Запрокинув голову, Корки, даже зажмурившись, все равно продолжал видеть синеву ясного неба. Вдруг он ощутил на шее колючую веревку и, резко открыв глаза, отшатнулся от темной бездны. Придя в себя, он увидел на месте этой бездны расплывшееся в улыбке лицо Джека.

Внезапно опора из-под ног Корки ушла, и страшная боль пронзила все его существо. Но эта боль, сколь ни была она бесконечно велика, – имела свое начало.

Огненное кольцо обхватило горло и отделило тело Корки, ставшего тяжелее, чем весь земной шар, ускользнувший из-под его ног, от головы, которую пронзил клинок ярчайшего света, затопившего разум.

Глава 26

– Итак, что вы делали в парке в это время? – с профессиональной терпеливостью, в который уже раз задавал свой вопрос сержант.

– Гуляли, – в один голос ответили Куки и Стэнли.

– Значит, сотрудничать с полицией не желаем… Так и занесем в протокол. – Пристально взглянув на странную парочку, полицейский тяжело вздохнул. Придется их отпустить.

– Да мы сотрудничаем! Отвечаем на все ваши идиотские вопросы, – сорвался Стэнли и крикнул уже в сторону огромного зеркала, занимавшего одну из стен камеры для допросов: – Уберите вы от нас этого болвана!

– Стэнли! – Куки испуганно одернула друга. – Может, вы объясните, что именно произошло? Сержант, мы правда ничего не делали и ничего не понимаем.

– Похоже, что так оно и есть… – устало вздохнул Тревеллиан и потер переносицу. Глаза его были красными. – Во время операции по аресту предполагаемого убийцы нескольких человек полицейскими был застрелен Питер Эммерсли пятидесяти шести лет, владелец похоронного бюро… в котором работает некая Каролина Мэтьюз, двадцати девяти лет.

– Почему вы застрелили Питера? – воскликнула Куки. – Почему вы вообще его заподозрили?

– Мы получили неопровержимые улики, и у нас есть свидетель… точнее, анонимный свидетель, но он готов дать показания на своих условия. – И, болезненно поморщившись, сержант добавил: – Никто не собирался убивать Питера Эммерсли, он погиб случайно во время перестрелки, которую спровоцировал…

– Вы хотите сказать, что чувак в парике и платье имел при себе оружие, из которого он выстрелил и тем самым вынудил нашу доблестную полицию проделать в его физиономии аккуратную маленькую дырочку? – язвительно осведомился Стэнли, встряв в разговор.

– Свидетель сообщил, что у подозреваемого есть оружие. Обстоятельства выясняются, подробности будут известны после патологоанатомической экспертизы и сверки табельного оружия с пулями в теле подозреваемого, – проигнорировав Стэнли и обращаясь только к девушке, продолжал сержант.

– Ах, так, значит, еще и не одна аккуратная маленькая дырочка! – обрадовался Стэнли, вынудив Куки шикнуть в его сторону.

– О результатах экспертизы мы сообщим всем, кто связан с этим делом. Даже в случае внутреннего расследования вам придется давать показания в суде.

– Вот черт! – Это не могло понравиться Стэнли ни под каким видом. Наконец Тревеллиан был отмщен.

– Да. Долгие, утомительные показания в скучном суде, – повторил Тревеллиан, вставая. – Из города ни на шаг. По первому требованию являться в полицию. Свободны. – И нехотя добавил: – Оба.

Переглянувшись со Стэнли, Куки поднялась с неудобного стула и устало повела плечами.

– А фотоаппарат?

– Приобщен к делу. Вернем, как только посмотрим, что вы там наснимали.

Куки в сопровождении Стэнли направилась к выходу из полицейского участка, куда их доставили для снятия показаний сразу же после ночного происшествия в парке.

– Ну и дела! – с энтузиазмом воскликнул Стэнли, шагая рядом с Куки, и после недолгого молчания оглянулся на девушку со смесью зависти и подозрительности во взгляде. – Ну ты, подруга, даешь! Почище меня насобачилась попадать в переделки. С тобой гляди в оба, враз влипнешь в передрягу с полицией и трупами. Весело живешь, вот что я тебе скажу!

– Веселюсь от души, – мрачно огрызнулась Куки.

Почти у самых дверей на улицу, где уже входило в свои права утро, их догнал сержант. Не дождавшись, когда на Стэнли подействуют его значительные взгляды, призывающие оставить их наедине, он сказал:

– Ну хорошо, вы, собственно, тоже участвовали… Мисс Мэтьюз, эксперты сообщили, что тормоза в вашей машине были намеренно испорчены. Подумайте (и серьезно!) над тем, кто бы хотел вас убить. Рекомендую подать заявление в полицию, мы начнем официальное расследование. Думаю, что все это связано. – Развернувшись на каблуках, он исчез в темных коридорах полицейского участка.

– Ни слова, Стэнли! – предупреждающе подняла руку Куки. Оставив остолбеневшего друга, она вышла на улицу в синее солнце. Сразу же влившись в поток спешивших по делам прохожих, Куки с ходу подхватила ритм.

Она шла по улицам города. Казалось, уже наступила весна. Остановившись перед знакомой дверью, она поняла, что пришла на работу. Ноги, не получая приказа от занятой напряженными раздумьями головы, привели ее привычным утренним маршрутом – на работу.

Двери оказались открытыми. Войдя с улицы, Куки сначала зажмурилась, привыкая к слабому освещению внутри помещения. С верхней площадки лестницы раздался странный звук. Попискивание, тонкий свист или… поскрипывание.

Куки, вздрогнув, вскинула голову, пытаясь рассмотреть во мраке неясную угрозу. Тут раздался голос настолько необычный, что Куки не сразу осознала, что он не является плодом ее воображения.

– Кто там? – спросила Труди.

Странно. От звука голоса этой женщины Куки вздрогнула, будто стояла под самым колоколом башни городского собора. Что бы это… голос. Какой знакомый голос. До сих пор Куки ни разу не разговаривала с женой Питера.

– Труди, это я, Куки. Можно мне войти к вам? – И, помявшись, добавила: – Мне надо вам кое-что сообщить.

– Куки, конечно, проходи. Как я рада тебя видеть! – Похоже, она действительно была рада приходу незваной гостьи.

Куки стала подниматься по лестнице к Труди. Та сидела в своей коляске и смотрела на Куки сверху, как птицы обычно разглядывают людей с деревьев или столбов.

Только теперь Куки пришло в голову задуматься, каким образом она сообщит этой непонятной малознакомой женщине, что ее мужа убили в сомнительном месте полицейские по подозрению в серийных убийствах?

И тут же облегченно вздохнула, сообразив, что, вероятнее всего, полиция уже известила жену о гибели ее мужа. Все эти мысли бурей пронеслись в голове Куки, и поэтому она совершенно не была готова к встрече с глазами Труди.

– Куки, ты пришла! Я очень рада. Чаю?

– Спасибо, – машинально ответила Куки, проходя вслед за слегка жужжавшей коляской дальше.

На кухне с белой безликой мебелью, лишенной всякой индивидуальности, на плите уже закипал медный чайник. Куки присела к столу с двумя приборами и принялась крутить свою чашку на блюдце, усиленно пытаясь припомнить, где она могла слышать голос Труди.

После первого же глотка Куки стало не по себе. «Странный привкус, – подумалось ей, – что это? Мелисса?» Легкое онемение сопровождалось жжением – а мята холодит.

– Труди… я должна вам сказать. Что-то, что касается вашего мужа… – неловко начала Куки.

– Если ты про то, что Питера убили, то я все знаю, – мягко остановила ее Труди.

– Позвонили из полиции, – с облегчением вздохнула Куки.

– Нет. Я просто знаю. – Труди задумчиво перекладывала с грани на грань замысловатую шкатулку, которую вертела в руках до этого. Золоченая инкрустированная перламутром коробочка тускло поблескивала в свете электрической лампочки.

Вдруг картинка перед глазами Куки резко изменилась. Все стало абсолютно белым. «Это что, потолок, что ли?» – подумала Куки. Потом его заслонила огромная гора.

– Труди, ты стоишь!

– Еще как. И хожу. Я не такая уж беспомощная, как ты думаешь. Как вы все думаете. – Труди рассмеялась.

Вот! Этот голос изобразил Кит перед тем, как его увезли в клинику: «Больше я тебя не буду целовать, а не то зацелую до смерти». Вот при каких обстоятельствах Куки впервые услышала этот нежный и ласковый голос!

– Знаешь, в общем и целом странно. – Труди внимательно посмотрела в лицо Куки и осторожно поправила прядь волос на бледном ее лбу. – Если бы не малышка Саманта, это ты могла бы стать той, самой последней. Тринадцатая девочка… Какие странные иногда коленца выкидывает судьба…

Ничего более страшного, чем смех Труди, Куки себе представить не могла. Кроме, пожалуй, осознания того факта, что она не может пошевелить даже пальцем. Тело совершенно не слушалось свою хозяйку.

– Объявление в газете, которую ты оставила просушиться на столе, я читала уже не в первый раз. И почему вы взялись спасать мальчика? Неужели ни разу не пришло в голову, что ему может быть хорошо там, где он находится, вместе со мной? Мне очень помогла ваша мать, Куки. Бесценная помощница – без нее я, возможно, не смогла бы задержать твоего брата у себя в гостях. Все эти таблетки и уколы, ах, какая прелесть эта ваша медицина!

Но сначала Мишель, потом ты, а потом и Питер, не сговариваясь, решили окончательно все испортить. А ведь как гладко все складывалось! Ты благоразумно погибаешь в автокатастрофе, как только выезжаешь за город. Мишель предусмотрительно остается слабоумной. И мальчик мой навсегда. У Кристофера не было бы ни одной нити, связывающей его и этот мир, ни одного якоря в вашей скучной гавани.

Но тут вмешивается противная девчонка Мишель. А глупый Питер никак не соглашается, чтобы я избавила нас от этого никчемного создания. Подумать только, он в своей отцовской любви заходит так далеко, что пытается угрожать мне! Мне! Он, жалкий червяк, чей век настолько короток, что я с трудом успела запомнить его имя.

Ну хорошо же. Один звонок в полицию, сообщающий имя Снежной Королевы, и вуаля! Я, скорбящая вдова, единоличная владелица доходного предприятия. Единственная опекунша слабоумной девочки. Думаю, через несколько лет Мишель вернулась бы в родные края – поумневшая, похорошевшая… А там, глядишь, Снежная Королева снова спасла бы от старости несколько маленьких девочек.

Вот уж никак не ожидала, что ты станешь свидетельницей блестящей операции в парке. Но согласись – обвести вокруг пальца полицейских, как слепых котят… Это я выстрелила, чтобы они стали стрелять в ответ и застрелили Питера. Согласна, гордиться здесь нечем, я всегда предпочитала холодное оружие. Или яд. – И она холодно улыбнулась.

Легенда гласила. Когда-то в королевстве кельтов, еще за тысячи лет до Дал-Риады и за тысячи лет до Альбы, лето длилось круглый год, люди жили по сто лет, а умирали молодыми и без боли.

От брака смертного короля Балэра и цветочной феи Этайн, вечно юной и бессмертной, родились две дочери – Брэнна Управляющая Снегом и Северным Ветром и Эйтлин Понимающая Язык Растений.

Пришло время, прекрасный король Балэр умер, а его жена живой сошла с ним в могилу и навеки была там замурована. Их дочери стали править королевством. Правили они по очереди, и когда королевой была Брэнна – наступала зима. Королева Эйтлин приносила с собой лето. Так появились времена года и остались навсегда.

Королевы-дочери в отличие от бессмертной матери были смертными, как и их отец. Эйтлин умерла, когда невидимая птица Мара сняла руну жизни со лба королевы.

А Брэнне предстояло еще жить да жить, ведь холод и снег продлили ей век. Однако судьба сестры испугала ее, и стала она думать, как избежать участи смертной Эйтлин.

На время лета Брэнна удалялась все дальше и дальше на север и возвращалась только с наступлением зимы. Много раз приходила Брэнна на могилу родителей и взывала к матери, спрашивая ту, как может она избежать смерти. Молчала прекрасная и вечно живая Этайн.

Тогда Брэнна в отчаянии обратилась за помощью к женщине-друиду Бирог. Та сказала, что есть только один способ – в полнолуние особой ночи выйти на берег священного Озера и дождаться, когда волшебная птица Мара с человеческой головой, забирающая у людей жизнь, прилетит напиться.

А когда Брэнна заморозит Озеро, Мара улететь не сможет, ибо даже птица Мара не может поднять целое озеро льда. В обмен на свободу птица исполнит любое желание.

Только коварная Бирог не сказала Брэнне, чего именно попросить у Мары, и та попросила лишь вечную жизнь, не упомянув о вечной молодости. Отныне Брэнна должна жить вечно – но старухой! Это было для нее страшнее смерти.

Прошел срок, и Брэнна выведала у сжалившейся над ней матери, что, для того чтобы жить вечно и оставаться молодой, она должна каждые пятьдесят лет забирать жизнь двенадцати девочек. И сейчас среди людей бродит бессмертная Брэнна – Снежная Королева.