Текст книги "Отто П. по прозвищу Арахис"

Глава 13
Отто – безумный изобретатель

Вдохновение волнами захлестывало мозг Отто.

Сперва он подумал остановиться на скромном рычаге. Рычаги, безусловно, имеют выигрыш в силе. Разве не сам Бартлби часто заявлял, что дайте ему достаточно длинный рычаг – и он сможет перевернуть Землю? Может Отто по-быстрому собрать большой рычаг? Он смог бы приподнять крышу мастерской и открыть ее, словно банку с краской.

Но как ему сделать рычаг, который был бы достаточно длинным для такого дела? Ему бы понадобились долгие и долгие дни, чтобы соорудить нечто подобного размера.

– На всю эту теоретическую чепуху нет времени, – жестко прервал он сам себя. – ЧБСБ? ЧБСБ?

В голову ему пришла примитивная катапульта – машина, которую использовали римляне, чтобы бросаться огромными мешками, наполненными пчелами, в своих врагов. Или это были глиняные горшки с ядовитыми змеями? Ой, да какая разница! Вопрос в том, сможет ли он построить катапульту достаточно мощную, чтобы запустить камнем в окно и разбить стекло. Он сможет. Он в этом не сомневался. Но ему нужны инструменты – те самые, которые были заперты в мастерской вместе с Бартлби.

Что насчет тарана, который смог бы сломать стену? Огромный арбалет, из которого можно было бы выпустить стрелу в окно? Какая-нибудь рогатка?

Отто застонал от бессилия. Для всех этих изобретений нужны инструменты. Время. У него не было ни того ни другого.

Теоретически было полно потенциальных вариантов применения выигрыша в силе. Но в реальности, чтобы воплотить их в жизнь, нужны были инструменты, запертые в мастерской Бартлби. Это было ужасно несправедливо.

Может, у него получится срубить одно из деревьев, возвышающихся позади мастерской, и свалить его так, чтобы оно пробило дыру в крыше? С другой стороны, что, если это же дерево раздавит заодно и Бартлби? Нет, слишком рискованно.

Как насчет того, чтобы учинить управляемый пожар и прожечь себе путь в мастерскую? Отто недолго подумал над этим, прежде чем признать, что это худшая в мире идея.

– Из этого не получится найти путь в стиле ЧБСБ, – прокаркал он сам себе.

Он стал медленно осознавать весь ужас происшедшего. Он пытался его игнорировать, выжать еще один последний план из своего измученного разума. Но больше ничего не осталось. Идеи окончательно и бесповоротно иссякли. Признавая поражение, Отто обессиленно привалился к окну. Если он хочет спасти Бартлби, ему придется попросить о помощи.

Но эта идея ему совсем не нравилась.

«Я скорее вырву себе перья из хвоста, – ему стало неуютно от этой мысли, – или наступлю на гвоздь, или проглочу пчелу. Но разве у меня есть выбор?»

Глава 14
Похоже, они не такие уж тупицы

Отто оторвался от окна и соскочил с подоконника, его крылья разрезали воздух, как черные скимитары[9]9
  Скимитар – кривая турецкая сабля. – Прим. ред.


[Закрыть]. Он летел в огромной спешке, что было совсем не в его правилах. Как только он принял ужасающий факт, что нуждается в помощи, ему в голову пришла идея. Теперь дело было только в скорости.

– Это сработает, – пробормотал он, сканируя взглядом опушку леса. – Должно сработать.

Вон они, стайка мелюзги, неврановые, обитающие в Долине Ид.

До сегодняшнего дня взаимодействие Отто с ними ограничивалось тем, что он указывал птицам на структурные дефекты в их гнездах.

«Зачем впустую тратить время? – часто спрашивала Люсиль. – Они же тупые, как пробки!»

Отто считал это высказывание жестким, но вполне верным. Щеглы, например, вили гнезда так туго, что в них можно было наливать воду, как в чашки. Все шло хорошо до тех пор, пока не начинались дожди. Вот тогда-то их птенчики, не умея плавать и не будучи в состоянии спасти собственную жизнь, оказывались в большой опасности. Щеглы пытались решить проблему, накрывая все тентом из листьев. Однако Отто выступал в поддержку небольшого дренажного отверстия в дне гнезда для быстрого стока.

Его совет не находил должного отклика у молодых мамочек, которые с готовностью демонстрировали свое презрение, нападая на него и тыкая клювами.

– Но в ваших гнездах нет выхода для воды! – строго указывал Отто.

– Есть! Есть! – спорили мамочки.

– Однажды вы вернетесь домой, но будет уже слишком поздно! – настаивал Отто. – Ваши малыши будут плавать вокруг безжизненные, словно деревяшки!

– Нет, не будут! Не будут! – кричали матери, истерично хлопая крыльями.

Отто отворачивался, демонстрируя пугающий изгиб своего мощного клюва.

– Если не почините гнезда до завтра, я сделаю это за вас.

– Уходи! – хныкали они. – Уходи…

Отто досаждал им до тех пор, пока они не решили последовать инструкциям.

Он посещал компанию черношапочных гаичек, которые вили гнезда слишком близко к земле, а потом жаловались на влажность.

– Цельте выше, не будет жижи! – пояснял он им.

А недавно дрозды были пойманы за тем, что вплетали кусочки белой бумаги в свои гнезда, чтобы придать им аляповатый вид, который Отто находил безвкусным.

– Дешевая показуха, – наставлял он. – Гнездо из бумаги, ну что за враки?!

Поползни использовали слишком мало глины, чтобы замазать вход. Воробьи строили жилища слишком близко друг к другу – вопиющее нарушение личного пространства.

Отто получал на удивление мало благодарности за то, что делал. На самом деле он даже подозревал, что мелюзгу обижали его советы, но он все равно раздавал их направо и налево. Он был единственной птицей с мозгами, способной увидеть, что что-то пошло не так. Без него район затрещал бы по швам. А теперь настала их очередь немного подсобить ему.

Мелюзга балансировала на колючих верхушках высоких зарослей чертополоха. Они качались в такт теплому послеобеденному бризу, живо сплетничая обо всем и обо всех. Гомон стоял оглушительный. В основном там были щеглы и несколько любящих поболтать воробьев. Самое время, рассудил Отто. Щеглы идеально подходили по размеру.

– Послушайте, мелюзга, – прокаркал он, приземляясь на пятачок травы, откуда его могли видеть и слышать все. – Произошла чрезвычайная ситуация, и я намерен воспользоваться вашей помощью.

Громкий гогот превратился в еле слышное бормотание.

– Воспользоваться чем? Воспользоваться чем? – спросила самочка с горчичным оперением.

Другие тут же начали вторить ей:

– Воспользоваться? Воспользоваться?

– Мне нужна ваша помощь! – прокричал Отто. Эти слова горьким привкусом застыли на языке.

Над шокированными птицами повисла мертвая тишина.

– Наш сосед, Бартлби Дойл, получил травму, и нам нужно действовать быстро, пока не стало слишком поздно! – прокаркал Отто. В его голосе чувствовался авторитет.

Мелюзга, казалось, была сбита с толку.

– Получил что? Что? – спрашивали они Отто начал говорить медленно.

– Он сильно поранился, – начал он, – и…

– Кто? – раздался голосок откуда-то из стайки. – Кто? Кто?

– Бартлби Дойл, тупица! Будь внимательнее! – отрезал Отто. – Он живет рядом с девочкой Пиппой! Боже мой, да его дом практически видно отсюда!

Вокруг снова повисла тишина, и Отто продолжил:

– Бартлби влетел в потолок и потерял сознание. Теперь он застрял внутри…

– Влетел? – пропищала пожилая воробьиха. – Он летал? Человек летал?

Волнение в ее голосе, словно ветрянку, подхватили остальные. Тревога вспыхнула среди мелюзги со скоростью лесного пожара, и вскоре деревья буквально завибрировали от слова «летал». Летал? Летал? Летал? Жужжащий звук, словно от крыльев саранчи, наполнил уши Отто.

Он недоверчиво переводил взгляд с одной птицы на другую. Отто чувствовал утекающие сквозь пальцы секунды, каждая из которых уносила Бартлби все ближе к краю катастрофы. Неужели они не понимают всей опасности ситуации? Не осознают угрозы, нависшей над Стариком?

– Тихо! – рявкнул Отто.

Тишина тут же была восстановлена.

– Если еще хоть одна птица раскроет свой клюв, то тут же пожалеет об этом, – прокаркал он. – Так что вперед, я расколю ваши головы друг о дружку, как грецкие орехи, если услышу еще хоть одно слово!

Никто не проронил ни звука.

– Мой друг застрял внутри мастерской, а дверь заперта! Есть лишь один способ попасть внутрь – через неиспользуемую вентиляцию в крыше. Если быть более точным, это труба. Мне нужно несколько добровольцев, которые бы согласились пролезть в трубу!

Добровольцев не было.

– Как только вы пролезете в трубу, то увидите на стене рядом с дверью большую красную кнопку. Ее невозможно не заметить! Большая красная кнопка! Вы понимаете, о чем я говорю?

Отто сделал паузу, чтобы убедиться, что они все поняли. Некоторые птицы украдкой переглянулись. Он продолжил:

– Следующая часть самая важная: вы должны бросаться на красную кнопку, пока не услышите сигнализацию. Вы поняли? Вы должны со всей силы бросаться на кнопку снова и снова. Бросайтесь, пока не сможете вызвать помощь. Это самое важное.

Несколько щеглов наклонили головы набок, словно задумавшись о чем-то. А некоторые из птиц сосредоточенно прикрыли глаза.

Отто повторил все снова, осторожно подбирая каждое слово:

– Мне нужны два или три добровольца, чтобы протиснуться сквозь трубу, попасть в мастерскую и броситься на красную кнопку. Итак, кто со мной?

Он не мигая смотрел на аудиторию. И тут самка с горчичным оперением медленно подняла крыло. Она прочистила горло и дрожащим голосом прочирикала:

– Труба? Труба? Что такое труба? – Она оглянулась, чтобы посмотреть, кто еще был так же озадачен, как и она. Таких оказалось много. – И что такое «бросаться»? – спросила она, сбитая с толку таким сложным словом.

По мелюзге прошла волна бормотания, будто они пытались понять, чего же от них хочет Отто.

– Бросаться? Бросаться? Бр… Бр… ББББ… БББББ… – шум окутывал Отто, будто пар из чайника.

– Вы серьезно? – спросил он. Ну, разумеется, они были идиотами во всех отношениях. Просто он еще ни разу не сталкивался с таким уровнем слабоумия. – Когда я говорю «бросаться», я имею в виду, что вам нужно всем телом кинуться на…

А затем он увидел это. Горчичная самочка отвернулась от него. Она хитро посмотрела на соседку сквозь полуопущенные веки. Легкая полуулыб ка щекотала уголки ее клювика. Она чуть-чуть подпрыгивала на цыпочках в восторге от собственной сообразительности.

Отто внезапно осенило.

«Что? Да она совсем не сбита с толку, – подумал он. – Она абсолютно точно знает, что значит бросаться. Предательница!»

Он был прав. Они все его предали.

Отто показалось, что он вот-вот задохнется от гнева. На секунду он забыл о Бартлби Дойле, лежащем на полу мастерской. Единственное, чего он хотел, – это гнать мелюзгу от Долины Ид до мексиканской границы, а потом обратно.

– Ах вы, мелкие недоумки! – прокричал Отто. – Что такое бросаться? Я вам покажу, что такое бросаться. Я собственноручно затолкаю вас в эту трубу. Я швырну вас так сильно, что вы не сможете отличить свои клювы от гузок!

Гнев ослепил его, и он понесся на них. Он собь ет их с насиженных местечек. Раскидает, как кегли. В следующий раз они подумают дважды, прежде чем вновь бросать вызов Отто П. Арахису, это уж точно. Этот урок они еще не скоро забудут.

Но что мелюзга умела, так это быстро смываться. Они, смеясь, разлетелись в разные стороны и укрылись под сенью леса – остались лишь их пустые насесты, покачивающиеся туда-сюда в отблесках солнца.

Глава 15
Братва отказывается подчиняться

– Это что сейчас было? – задавался вопросом Отто. Невидящим взглядом он уставился на стебельки чертополоха, где всего две секунды назад сидела дюжина мелюзги. Теперь же все они растворились в воздухе. Он что, правда угрожал грубой силой и даже атаковал их? Он, тот, кто никог да прежде не позволял себе прибегать к насилию? Он, тот, чье правление лес никогда не оспаривал и не ставил под сомнение?

Это что, дурной сон?

Инстинктивно Отто выдернул перышко из груди. Было больно. Он совершенно точно не спал.

Отто смачно выругался и снес головки нескольких осенних цветков. Затем он остановился. Если кто-то из мелюзги за ним наблюдает (а он был уверен, что так и есть), то лучше не устраивать истерик. К тому же истериками Бартлби Дойла не спасешь.

Бартлби Дойл! Он разберется с этим бунтом в рядах щеглов позже. Сейчас время работает против него. Пусть мелюзга отказалась ему помогать, зато ребята помогут. Отто отправился на городскую свалку.

Почему он сразу не пошел к своим собратьям-врановым? «Я должен был обратиться к ним, – признавал Отто. – Но у меня не было плана. Да и сейчас нет». Может, они смогут помочь ему разработать схему, как попасть в мастерскую. Это, конечно, маловероятно. Они были лишь немногим умнее мелюзги, а значит, довольно большими тугодумами. Но как знать.

Отто поспешил на свалку в поисках Сухарика, Фиаско, Бандита и Жака. Их было несложно заметить: четыре темных пятна, растянувшихся на крыше древнего желтого школьного автобуса. Он еще никогда не был так рад видеть их.

– Внимание! – позвал он, пикируя к автобусу. Он затормозил в нескольких метрах.

Они с удивлением поглядели на Отто. Одно то, что он навещал их второй раз за день, было необычно, что уж говорить о столь не элегантном приземлении.

– Снова Отто П. Арахис! – сказал Сухарик. – Чему обязаны такой честью?

– Да, че за дела, Оттоманка? – спросил Фиаско.

– Ты весь т’гясешься от негодования, мон ами, – заметил Жак.

Бандит вопросительно изогнул брови красивой дугой:

– Все в порядке?

Отто помотал головой, хватая клювом воздух. Наконец ему удалось восстановить дыхание.

– Нет, – сказал он, – ничего не в порядке. Произошел несчастный случай. Вам нужно прямо сейчас лететь со мной в мастерскую Бартлби Дойла.

Птицы возмущенно уставились на Отто. Это было беспрецедентно. Раньше он никогда не приглашал их в мастерскую. Напротив, он запретил им приближаться к ней на пушечный выстрел.

– Че сказал? – приглушенно спросил Фиаско.

– Нельзя терять ни минуты, – сказал Отто. – Летим в мастерскую, я объясню все по дороге.

– Но нам же запрещено прилетать в мастерскую, – медленно произнес Бандит. От кольца с бриллиантом, красующегося на его пальце, отра зился солнечный зайчик, попавший Отто прямо в глаз. Тот моргнул.

– Нельзя терять ни минуты, – повторил он. – Бартлби влетел в потолок и потерял сознание!

– Но это есть ужасно! – воскликнул Жак, когда до него дошло, что сказал Отто.

– Это хуже, чем ужасно, – сказал Отто. – Возможно, он умирает. А дверь заперта. И нет никакого шанса пробраться внутрь.

– Так че ты от нас-то хочешь? – спросил Сухарик.

– Я еще не разработал решение, – осторожно промолвил Отто, – но скоро сделаю это. Возможно, даже к тому времени, как мы доберемся до мастерской. Так что полетели.

– Попридержи коней, – сказал Сухарик, вставая и потягиваясь крыльями, будто сама идея спешки была ему абсолютно чужда, что, собственно, так и было. – Давай-ка вернемся к той части, где ты говоришь, что не знаешь, что делать.

– Я не говорил, что не знаю, что делать, – запротестовал Отто.

– Говорил, говорил, – заявил Сухарик. – Ты сказал, что у тебя нет решения.

– Я сказал, что найду решение к тому моменту, как мы доберемся до мастерской! – голос Отто сорвался от напряжения, несмотря на его старания оставаться спокойным перед лицом надвигающейся катастрофы.

Сухарик снова сел.

– Вот что я тебе скажу. Арахисовые Братья останутся здесь до тех пор, пока Отто П. Арахис не найдет «решение».

Он нарисовал крыльями невидимые кавычки в воздухе, когда произносил слово «решение», будто Отто вообще был не в состоянии хоть что-то придумать, не говоря уже о том, чтобы найти способ спасти Бартлби Дойла.

Отто уставился на Сухарика. Предатель! Так вот что чувствуешь, когда тебе вонзают нож в спину! Он никогда не доверял Сухарику, ни одной секун ды. Не стоит рассчитывать на ворону, у которой голова размером с бейсбольный мяч.

– Так ты собираешься сидеть здесь сложа крылья, пока величайший изобретатель, которого когда-либо знала Долина Ид, испускает свой последний вздох? – требовательно промолвил он.

– Я не говорил, что собираюсь сидеть сложа крылья. Я просто хочу услышать, что ты не знаешь, что делать, и что несмотря на то что не далее как на прошлой неделе ты сказал мне, что я слишком туп, чтобы самостоятельно выбраться из бумажного пакета, тебе нужна моя помощь.

– Я такого не говорил, – сказал Отто. – Уверен, ты меня неправильно понял. Как обычно.

– Ты это сказал, – настаивал Сухарик. – Слово в слово. Слишком туп, чтобы самостоятельно выбраться из бумажного пакета, так ты сказал.

– Прямая цитата, – добавил Бандит.

– Слишком туп, чтобы самостоятельно выбраться из бумажного пакета, – промямлил Фиаско.

Жак виновато кивнул.

– Это твои слова, экзактэмó[10]10
  Экзактэмó (фр. exactement) – точно, верно. – Прим. ред.


[Закрыть].

– Я не припоминаю, чтобы говорил, что ты слишком туп, чтобы выбраться из бумажного пакета, – настаивал Отто. – Но в любом случае можем мы обсудить это после того, как спасем Бартлби Дойла?

– Не-а. Старику придется подождать, пока ты не вспомнишь, что сказал, – Сухарик сделал паузу, а затем поднял ставки. – Ах да, и пока ты не извинишься.

Сухарик зашел слишком далеко. Отто и так было тяжело стоять вот так перед всеми и унижаться, прося о помощи. Но извиняться за констатацию факта? Этого не будет никогда, уж увольте.

– Знаешь что? – сказал Отто со сталью в голосе. – Я извинюсь, только когда рак на горе свистнет.

Сами того не ведая, Сухарик, Бандит, Фиаско и Жак воззрились в сторону холмов, будто ожидая, что оттуда раздастся свист пресловутого рака.

– Это значит никогда, болваны. Счастливо оставаться на помойке.

Отто покинул своих так называемых друзей, а в душе его разгоралась ярость, которую он доселе никогда не испытывал.

Глава 16
Кажется, кто-то влюбился

В средней школе Долины Ид разворачивалось прелюбопытнейшее действо. Причем разворачивалось оно в классе Пиппы, именно за тем столом, за которым она сидела.

Это случилось ближе к концу дня, когда у Пиппы и ее одноклассников был урок биологии. Они сидели группами по пять человек и неспеша заполняли рабочие листы описанием жизненного цикла мха. Пиппа сидела в самом конце класса вместе с Роберто, Джулией, Моисеем А. и Моисеем И. Оживление после переменки уже практически сошло на нет. Дети закончили работу пораньше и теперь просто болтали о том о сем.

– Джулия, – сказал Роберто. – Я принес тебе кое-что ко дню рождения.

– Но мой день рождения не сегодня, – заметила Джулия.

– Ее день рождения только на следующей неделе, – сказал Моисей И., который был одним из тех редких счастливчиков, что не могут забыть ничей день рождения, даже если сами этого захотят.

– Я знаю, что ее день рождения только на следующей неделе, – елейным голосом произнес Роберто. – Но я принес ей кое-что сегодня.

– Это подарок? – спросила Пиппа.

– А что еще это может быть? – спросил Моисей А.

– То, что ты кому-то даешь что-то в их день рождения, еще не означает, что это подарок, – возразила Пиппа.

– И все же, – прервала их Джулия, – у меня не сегодня день рождения.

– Это можно съесть? – спросил Моисей А.

– Я бы не советовал, – сказал Роберто. – Но думаю, если очень уж сильно проголодаться…

Как Роберто и рассчитывал, это еще сильнее разожгло их любопытство.

– Это неважно, – настаивала Джулия. – Потому что у меня не сегодня день рождения.

– Ну что ж, раз ты не хочешь, – Роберто пожал плечами. – Ничего страшного.

– Конечно, она хочет, – сказал Моисей И.

Джулия в нерешительности обвела взглядом своих друзей. Моисей И. был прав. Что бы это ни было, она это хотела.

– Ну ладно, хорошо, – согласилась она.

Роберто снисходительно улыбнулся, залез в карман и достал оттуда маленькую белую коробочку. Она была оформлена со вкусом, и предполагалось, что внутри находится нечто соответствующее: кольцо или даже ожерелье! Пиппа, Моисей А. и Моисей И. перегнулись через стол, чтобы получше разглядеть. Глаза Джулии неожиданно вспыхнули от нетерпения. Роберто поднял крышку и протянул коробочку так, чтобы все видели.

Внутри лежал палец.

Палец.

Окровавленный, короткий, определенно человеческий палец.

Джулия закричала, как и оба Моисея. Все дети вокруг побросали свои листы и побежали в конец класса, чтобы посмотреть, из-за чего возник такой ажиотаж. Некоторые тоже кричали, просто так, за компанию. Роберто убрал коробочку обратно в карман и откинулся на спинку стула широко улыбаясь. О, этот сладкий вкус победы.

Пиппа глянула на него с обожанием. Она сразу все поняла: Роберто прорезал дырку в дне коробочки и внутреннем слое ткани. Он измазал изнанку коробочки кроваво-красным маркером или краской. А затем просто просунул палец в дырку. Бородатая шутка. Но получилось убедительно. И очень, очень смешно.

Разумеется, за это веселье нужно было расплачиваться, и делать это пришлось Роберто. Когда Роберто выпроваживали из класса за воротник рубашки, он встретился глазами с Пиппой и подмигнул ей. Пиппа не раздумывая подмигнула в ответ.