Текст книги "Отто П. по прозвищу Арахис"

Эмили Батлер
Отто П. по прозвищу Арахис

Дэвиду Дж. Батлеру, человеку на все времена.

Ты не вдохновил Отто, ты вдохновил меня.

Emily Butler

Otto P. Nudd

Мы просим наших юных читателей и их родителей помнить, что все события и персонажи вымышлены и являются плодом фантазии автора.

Издательство рекомендует не повторять описанное в реальной жизни и не использовать сюжет как руководство к действию.

* * *

Otto P. Nudd

Text copyright © 2020 by Emily Butler

Jacket art and interior illustrations copyright

© 2020 by Melissa Manwill

© Анастасия Миронова, перевод, 2020

© ООО «Феникс», оформление, 2021

Глава 1
Человек, ворон и штуковина

– Отто, ты великолепен, – пробормотал Бартлби Дойл. – Ты гений. Птица на все времена.

Его рот был набит булавками, и трудно было разобрать каждое слово, но Отто прекрасно понимал, что говорит Бартлби. Если бы вороны могли краснеть, Отто бы покраснел. Но не потому, что не был согласен с Бартлби. О нет. Старик был прав.

– Вероятность того, что эта штуковина загорится, мала, – продолжил Бартлби. – Но зачем без нужды оставлять все на волю случая?

Отто поморщился. Ему не нравилось слово «штуковина», он предпочитал «машина» или даже «устройство». Но он был более привередлив, нежели Бартлби. Старик хоть и являлся величайшим изобретателем, которого когда-либо знала Долина Ид, все же был обыкновенно рассеянным человеком.

Бартлби наклонился к вельветовым брюкам цвета мха и булавками прикрепил к ним белую полоску ткани. Ткань была огнеупорной. На самом деле это был кусочек нижнего белья начальника пожарной бригады Долины Ид. Бартлби никогда не спрашивал, как Отто удалось заполучить этот предмет одежды, но вам стоит знать, что, во-первых, он был безупречно чист и, во-вторых, после этого случая начальник бригады больше ни разу не оставлял корзину с бельем без присмотра на крыше своей машины. Как бы то ни было, когда Отто поднес к исподнему горящую спичку и она потухла, Бартлби купил целый ящик такого белья. Затем они разрезали его на полосы и разложили на верстаке.

Бартлби протянул руку. Отто дал ему полоску, затем еще одну и еще одну. В конце концов белые полосы внахлест покрыли все брюки. Бартлби отнес все к швейной машинке, стоящей под длинным, высоким окном, через которое пробивался серый свет восходящего солнца, и сел.

Пока Старик колдовал над машинкой, настраивая длину стежка, Отто оглядел мастерскую с довольным видом. Здесь было все самое необходимое. И различные циркулярные станки, и сверлильный станок, и ящики, доверху набитые гаечными ключами и отвертками. И ведра с болтами, и банки с гвоздями, и огромный арсенал подшипников и шестеренок. Было и множество более тонких инструментов, таких как датчики сопротивления, гидрометры и устройства для измерения силы тяжести и устранения колебаний. Целый угол был отведен под фонтанчик для питья, к которому прикладывались и человек, и ворон, когда их мучила жажда. Отто просто его обожал!

Человек (или птица) могли изобрести здесь все что угодно!

Лишь две вещи выбивались из общего интерьера мастерской: пустая птичья клетка, выглядывающая из-за картотеки, и огромные холщовые мешки, набитые арахисом, которые выстроились вдоль стены и слегка наклонились вперед, будто решили немного вздремнуть. Они были совершенно не интересны Отто. В клетке он раньше жил, а орехи, как он знал, начали присылать каждый месяц еще до того, как он вылупился из яйца.

Вообще, Бартлби был настоящим фанатом арахиса. Он кормил им ворон, как мы вскоре увидим, и сам любил закинуть парочку орехов в рот вместо конфет.

– Готов, мальчик мой? – спросил Бартлби.

Отто занял позицию по другую сторону швейной машины и едва заметно кивнул ему. Без единого слова Старик выжал ножную педаль в пол.

Вздрогнув, машина ожила. Словно шумный демон, машина вонзала иглу в ткань, сшивая слои материала вместе все быстрее и быстрее. Бартлби едва поспевал за ней, направляя материал через подающую собачку обратно к Отто. Ворон ловко вытаскивал булавки из ткани, когда она проплывала мимо него, и всаживал каждую из них в круглую игольницу. Он не пропустил ни одной.

Из них получилась отличная команда.

Когда они закончили, Бартлби встряхнул брюки и проверил, нет ли прорех между швами. И не нашел ни одной. Отто просмотрел все еще раз, скользя по каждому стежку своими острыми как бритва глазами. Они выполнили хорошую работу. Не просто хорошую – великолепную. Отто взлетел на плечо Бартлби и балансировал на нем, властный и великолепный. «Привет! – прокаркал он. – Привет!»

Глубокие веселые морщинки прочертили лицо Бартлби. Он погладил роскошные перья на шее Отто, направляясь к выходу из мастерской. После завтрака они увидятся снова.

– Мы готовы, старина, – сказал он, несмотря на то что Отто был еще очень молод. – Более чем готовы. Я чувствую это всем своим существом. Настал тот самый день.

Глава 2
Совок, сокровище и другие секреты

Пиппа Синклер протопала на кухню. Она выглядела совершенно рассвирепевшей.

– Где мой желтый совок? Нигде не могу его найти. Я перевернула весь дом вверх дном!

– Перевернула весь дом вверх дном? – Миссис Синклер взглянула на нее поверх своего списка, первого, но далеко не последнего из тех, что она напишет за сегодняшний день. – Ты же только что встала.

– Где мой желтый совок? – Пиппу не так-то легко было сбить с толку.

– Я одолжила его ненадолго, – призналась миссис Синклер. Она знала, что была виновата. – Только чтобы посадить фиалки. Он в саду, в мешке с землей.

Пиппа недоуменно уставилась на мать.

– Хочешь сказать, он в грязи? – спросила она. – Мама, брать этот совок строго запрещено.

В ответ миссис Синклер уставилась на Пиппу. Теперь победить мог только самый упертый. И немного погодя миссис Синклер сдалась. Ведь Пиппа была грозной, даже если оказывалась неправа. В случае же правоты она пускала в ход всю силой своего непререкаемого авто ритета.

– Запрещено! – повторила Пиппа. – Он для птиц, и только для птиц.

– Он для птиц, – уступила миссис Синклер, взмахнув списком, словно белым флагом.

Пиппа распахнула дверь, ведущую на крыльцо, и окинула взглядом задний двор. Там, рядом с пучком фиалок, стоял мешок с землей. И, разумеется, над его глинистой поверхностью возвышалась желтая пластиковая ручка.

– Не круто, мам, – произнесла Пиппа.

Она поспешно вышла, рывком вынула совок из земли и постучала им о крыльцо несколько сильнее, чем требовалось. Затем открутила крышку с 18-литровой бадьи с птичьим кормом премиум-класса, которую всегда держала в тени сиреневого куста. Корм был очень вкусный, с добавкой семян подсолнечника. Пиппа несколько раз воткнула совок поглубже и наполнила стеклянную банку смесью орехов, семян и сушеных ягод. Затем отнесла ее на другую сторону сада и поставила у основания птичьей кормушки.

Теперь самое сложное. Кормушка висела в двух метрах над землей, а Пиппа была низковата даже для десятилетней девочки. Она взяла длинную ветку, раздвоенную на конце, и сняла кормушку с шеста. Опустив ее на землю, Пиппа наполнила контейнер семенами из банки, а затем поместила обратно на место. Руки тряслись от усилий.

– Давай налетай! – закричала она.

Девочка даже не осталась посмотреть, кто явится первым. Она и так уже опаздывала, а еще предстояло выяснить, какой подарок принес ей Отто.

Кто-то смотрит? Кажется, нет.

Пиппа подкралась к японскому клену, длинные ветви которого мели землю, как мягкие метелки.

Идеальный тайник. Она нырнула под листья и вытянула руку, нащупывая место, где два сросшихся корня образовывали небольшую выемку. Да, оно было там: что-то твердое, гладкое и небольшое. Пиппа положила вещицу в карман джинсов.

Из другого кармана она вынула половинку гамбургера, который остался со вчерашнего ужина. Он провел ночь в ящике для носков, поэтому его сплющило. «Для Отто это не имеет значения, – думала она. – Он не привереда». Девочка положила гамбургер в выемку между корнями и подалась назад, вылезая из-под дерева и вытирая ладошки о рубашку.

– Привет, Отто! Привет! – прокричала она в сторону леса, который начинался сразу за ее домом.

Теперь Пиппа опаздывала окончательно. Мистер Дойл, ее сосед, уже, должно быть, ждал ее.

– Съешь что-нибудь. Съешь хотя бы кекс, – ворчала миссис Синклер, пока Пиппа с шумом проносилась через кухню.

На кексы времени не осталось. Она пожует птичий корм по дороге в школу. Такое с ней иногда случается. Но покинуть дом, не проверив свои сокровища, она не могла.

Пиппа взбежала по лестнице в спальню и вытащила из-под кровати коробку для рыболовных принадлежностей. Крышка открылась со щелчком, и – вот они: все штуковины, которые Отто когда-либо оставлял для нее под деревом. Каждой драгоценности отведена отдельная ячейка. Здесь была россыпь пуговиц, латунных и пластиковых. Здесь были браслет со сломанной застежкой и серебряная подвеска в форме парусника. Здесь были тюбик бальзама для губ и несколько крышек от бутылок. Зажимы для бумаги и гладкие камушки, линза от очков. Ракушки и зеленый стержень для клеевого пистолета и три десятицентовые[1]1
  Десять центов (дайм) – самая маленькая по размеру монета США, равная 1/10 доллара. – Прим. ред.


[Закрыть] монеты. Орехи и болты, сплавленные вместе оранжевой ржавчиной. Сережка.

Пиппа положила руку в карман и вынула оттуда утренний подарок.

– О, – выдохнула она. – О, Отто. Она безупречна.

Девочка провела кончиком пальца по безукоризненному изгибу фарфоровой ручки. К ней все еще был присоединен кусочек чайной чашки. Ручка и вправду была безупречна.

Глава 3
Пусть не суют свой клюв в чужие дела

Отто П. Арахис вырос в неволе, но благодаря усердному труду и прозорливости сумел стать свободной птицей. «Настоящего ворона не приковать цепями» – таково было его жизненное кредо, и он повторил его, бесшумно входя в свой собственный дом.

– В смысле, как я прикована к этой штуке? – отозвалась Люсиль из дальнего конца гостиной.

Отто подпрыгнул. Он не подозревал, что она проснулась и покачивала инкубатор, как колыбельку. Она что, поддразнивала его? Было похоже на то, но он не был уверен на все сто процентов. Они были практически молодоженами, и Отто еще только привыкал к ее шуткам.

Люсиль приободряюще посмотрела на него пронзительными черными глазами, и он расслабился.

– Как спалось, милый? – спросила она с любопытством. – Ты ушел еще до рассвета.

– Спасибо, я спал хорошо, – ответил он.

Отто по натуре был ранней пташкой. Но вот о чем Люсиль понятия не имела, так это о том, как много предрассветных часов провел Отто рядом со Стариком, который и сам не любил валяться в постели. Честно говоря, она не знала, потому что Отто не рассказывал. Он не был уверен, что ей придется по нраву то, как много времени он проводит в мастерской, занимаясь новыми изобретениями, особенно сейчас, когда они ждали появления на свет своего первого птенчика.

Разумеется, Люсиль знала, что Отто изобретатель. Шила в мешке не утаишь. Очень уж хорошо было свито их гнездо – Люсиль прекрасно это знала, ведь она сама его и свила, но именно Отто начинил его устройствами собственного производства. Он был изобретателем от бога, и именно это ей в нем нравилось.

Отто уселся на диван и пролистал журнал «Популярно о науке», который выловил из мусорного бака за магазином «Правильные покупки». И как только у кого-то из людей поднялась рука выбросить такое сокровище? Этого ему никогда не понять. Отто особенно понравилась статья о фильтрации моторного масла, и он перечитал ее несколько раз.

– Масляные отложения убивают двигатель, – пробормотал он себе под нос, переворачивая страницу.

– Долой их! – согласилась Люсиль.

Она слегка наступила на пружинный люк в полу, и тот со свистом открылся. Под ним оказалось отверстие, в которое она выбросила засохший виноград и луковое колечко – остатки вчерашнего ужина. Люсиль не церемонилась с объедками. Она захлопнула люк и прикрыла его циновкой из соломы.

– Какие планы на сегодня, любимый? – спросила она.

– Как обычно. Постараюсь не разнести район в пух и прах. – Отто не сообщил, что чуть позже позади мастерской будет проведен Величайший Эксперимент. Конечно, стоило бы, но он этого не сделал. – А у тебя какие на сегодня планы?

– Хммм, – медленно протянула она, будто хорошенько обдумывая вопрос. – Сперва я собираюсь найти птицу, которая хоть немного знает о том, как чинить инкубаторы.

Когда ее намек остался без внимания, она проявила настойчивость:

– Ведь наш инкубатор сломался. Сломался! Такими темпами мне придется самой высиживать яйцо.

Отто в это время с увлечением читал объявление о продаже двуручных гаечных ключей.

– Может, мне самой попробовать? – продолжила Люсиль. – Я ведь кое-что смыслю в расстройствах.

– Устройствах. У-стройствах. Никогда не называй их расстройствами, ведь они не имеют ничего общего с этим, – Отто вздохнул и закрыл журнал. – Что ты там собралась пробовать?

– Починить инкубатор, дорогой. Наше яйцо остывает.

Семнадцать дней назад Люсиль осторожно поместила яйцо в инкубатор, который разработал и собрал Отто. Обычные птицы сами высиживали яйца и не могли позволить себе отойти от невылупившегося потомства дольше чем на несколько минут. Но Люсиль была слишком современной, чтобы перенять эту традицию. И все же каждые четверть часа она переворачивала яйцо, и оно становилось холоднее. И никаких «если», «и» или «но» по этому поводу.

– Исключено, – сказал Отто.

Он пересек гнездо, чтобы проверить большую коробку, сколоченную из фанеры, собранной на городской свалке. Коробка стояла на четырех крепких ножках и имела смотровое окно. Простой поворот ручки раскачивал подвижную полку внутри, тем самым переворачивая яйцо. (Если этого не делать, кажется, из яйца мог вылупиться пустоголовый птенец, а на это Отто никак не мог согласиться.) Самой выдающейся частью устройства был находящийся сбоку бойлер, наполненный водой и нагреваемый небольшой керосиновой лампой. Нагретая вода текла по трубам, расположенным внутри коробки, и держала яйцо в тепле и уюте.

Конечно, открытый огонь – последнее, что ворониха согласилась бы иметь у себя в гнезде. Все птицы испытывали отвращение к домашнему отоплению, даже самые глупые. Лишь после того, как Отто продемонстрировал огнеупорные свойства коробки раз сто (он обшил ее тем же материалом, который порекомендовал Старику), Люсиль согласилась установить ее в доме. А теперь она и вовсе не могла без нее обходиться.

Отто тут же понял, в чем проблема. Он поднял крышку коробки и отрегулировал трубы.

– Так-то лучше, – сказал он яйцу, слегка толкнув его головой, нежно и, как он надеялся, по-отцовски. Мог бы отец так сделать? Ему казалось, что да, но он не был уверен.

Что вообще значит вести себя «по-отцовски»? Не то чтобы к яйцу прилагалась инструкция, да и журнал «Популярно о науке», как ни странно, молчал по этому поводу. Когда птенец вылупится, жизнь изменится, и эта мысль действовала Отто на нервы. Вдруг он не все сделает правильно? Вдруг он сделает все неправильно? Что ж, скоро птенец появится на свет, вот тогда-то он это и выяснит в уединении собственного гнезда.

Но выяснит ли он? К раздражению Отто их потомство пробуждало огромный интерес всех соседей. Настолько, что это практически превратилось в событие общественной важности.

– Пусть не суют свой клюв в чужие дела, – сказал он яйцу.

– Почему? Это яйцо не похоже ни на одно другое! – упрямо воскликнула Люсиль.

– Пора начинать брать плату за вход, – проворчал Отто.

Яйцо было на 50 процентов крупнее, чем среднестатистическое. Это было определенно яйцо ворона – продолговатое и синее в крапинку. Но оно было огромным. Отто в жизни не видел ничего подобного. Как и его соседи, которые не упускали ни единой возможности втиснуться в гнездо и потаращить глаза на эту штуку. «Это чудо! – говорили они. – Это знамение!»

– Разве мы донимаем соседей каждый раз, когда кто-то в интересном положении? – спросил Отто.

Люсиль хрюкнула от смеха:

– В интересном положении! Так еще кто-то говорит?

– Я говорю. В наши дни птицы стали слишком любопытны. Суют свои клювы туда, куда их не просят. Вечно что-то вынюхивают, – настаивал Отто.

– Ты такой старомодный, – сказала Люсиль.

– Я просто из тех птиц, кому необходимо личное пространство – парировал Отто.

– А мне необходим ты, – сказала Люсиль. Она нежно наступила ему на ногу и крепко ее сжала. – Спасибо, что починил инкубатор. Я волновалась за Эмброуза. Или Беттину, если это девочка.

«Она дала ему имя», – не без удовольствия подумал Отто. И все же у него из головы не выходил размер этой штуки. Ему это казалось неестественным, абсурдным. А что, если с ним что-то не так? Может, стоит накрыть его одеялом, чтобы соседи перестали судачить…

– Лю-Лю-Люсиль! – в окно просунулись черная голова и мускулистые плечи почти взрослого ворона.

– Перья мои подери! – ругнулся Отто себе под нос.

– Кристофер, дорогой, – пропела Люсиль.

Кристофер был ее младшим братом, которого она берегла как зеницу ока. Отто он раздражал. Сам не имея братьев и сестер (или, по крайней мере, ни одного, кого бы он помнил), Отто не мог взять в толк, как Люсиль могла настолько сильно заботиться о ком-то, кто не был… Отто.

– Доброе утро! Как поживает Картофелина? У вас все в порядке? – спросил Кристофер. Он относился к яйцу с нежной доброжелательностью будущего дядюшки.

– Все хорошо, – проворковала Люсиль.

Она повернула ручку, и они увидели, как яйцо аккуратно перекатилось на другую сторону инкубатора. Примерно с минуту все молчали. Затем Кристофер вспомнил о причине своего визита.

– Отто! – прокаркал он, его голос уже начал ломаться. – Старик Бартлби только что вышел из дома. Я подумал, ты захочешь узнать, – он подмигнул Люсиль.

Вот оно. Можно было считать, что день для Отто официально начался. Когда Бартлби выходил из дома, Отто тоже выходил из дома. Отто водрузил свой журнал «Популярно о науке» на журнальный столик и клюнул Люсиль в щеку.

– Буду дома к обеду, – сказал он.

– Не забудь принести какую-нибудь еду, – сказала Люсиль.

– Ладно, женушка, – откликнулся Отто.

С умным видом он вылетел через входную дверь. Опаздывать было нехорошо, и Отто П. Арахис никогда не опаздывал.

Глава 4
Грабеж среди бела дня

Пиппа и Отто жили в Долине Ид – месте, которое пахло в основном пшеничными отрубями и яблочным соусом. И неудивительно, ведь именно в этом городе производилось 83 процента всех отрубных яблочных кексов, продаваемых в Америке. По сути, здесь производили все виды кексов. Бывали дни, когда Долина Ид пахла черникой и простоквашей. Изредка доносились пары пюре из кабачков. А когда запускали производство кексов с двойной шоколадной крошкой, жители подолгу гуляли и просто наслаждались запахом.

Дома на улице, где жила Пиппа, опоясывали террасы, напоминающие старые удобные фартуки. У каждого дома имелся глубокий задний двор, скрывающийся за деревянным забором той или иной степени ветхости. В Долине Ид часто шли дожди – и дожди сильные. Запах дождя, гниющего дерева и кексов был пьянящим, стоило только к нему привыкнуть.

За забором дома Пиппы начинался небольшой лес, в котором росли ели, кедры и тсуги. Отто жил на Дугласовой пихте, с которой было видно крышу дома Пиппы и дома ее соседа Бартлби Дойла. Отто делил лес с совами, маленькими бурыми летучими мышами и банановыми слизнями, которые и сами были размером с бананы. Там же обитали несколько енотов, этих злобных агентов-разрушителей, которые займут важное место в этой истории (как и одна совершенно конкретная белка). Будто бы этого было мало, река, протекавшая через лес, стала домом для рыбы, больших голубых цапель и выдр.

Все это делало Долину Ид самым замечательным местом, где только могли провести свое детство девочка и ворон.

Отто спикировал со своего гнезда и приземлился на линию электропередачи, протянутую от дома Пиппы к дому Бартлби и далее вниз по улице. Оттуда он наблюдал за тем, как Пиппа вылетела из входной двери и поспешила к тротуару, где, ожидая ее, стоял Бартлби.

Пиппа не вложила свою ладошку в руку Бартлби, как делала это на протяжении многих лет. Она была уже слишком взрослой для этого. Пятиклассница была в состоянии дойти до школы самостоятельно. Ей не требовался провожатый, большое спасибо. Но им нравилось проводить каждое утро вместе, так зачем разрушать однажды установленный порядок? К тому же им было о чем поговорить.

– Вы не поверите, что принес мне Отто, – начала Пиппа.

– Рассказывай скорее, – откликнулся Бартлби.

– Ну, – сказала Пиппа, – вы же знаете, что в последнее время он оставлял кучу пуговиц?

– Уйму пуговиц! – поддакнул Бартлби.

– Сегодня утром я заглянула в тайник, – Бартлби был в курсе всех дел, – и оказалось, что он оставил мне чайную чашку. Точнее, самую лучшую ее часть. Вы не считаете, что лучшая часть чашки – это ее ручка? Лично я в этом уверена.

Так они прошли семь многоквартирных домов, обсуждая излюбленную тему – врановых.

Врановых, спросите вы? Да, врановых! Они были одержимы врановыми. Для Отто это не стало сюрпризом. Врановые были самыми умными животными на планете. Всем это известно. Сороки, вороны, грачи, галки, голубые сойки – все врановые. А вороны считались королями среди врановых. Сливками общества. Главными птицами.

«Ты лучший из лучших, тут даже спорить не о чем», – подумал Отто, гордо нахохлив свои блестящие перья на шее.

Он перелетал с одного столба на другой, не выпуская из виду своих друзей. Если только им понадобится его помощь, он тут как тут. К тому же на кону стояло угощение.

От дома Пиппы до ее школы протянулся длинный зеленый парк. Они с Бартлби могли бы сэкономить пятнадцать минут пути, срезав по траве. Но они этого не сделали. Вместо этого они прогуливались вдоль очаровательного забора с деревянными перекладинами, который опоясывал парк. Иногда сворачивали налево, в другие дни – направо. Но обходить парк было их многолетней привычкой.

Этим утром, как и в любой другой день, Бартлби вынул из кармана бумажный пакет и передал его Пиппе. Девочка открыла пакет, вынула один арахис (несоленый!) и положила его на первый столбик забора. Они пошли дальше вдоль забора, останавливаясь каждые три метра, чтобы водрузить очередной орешек. На углу парка они повернули направо и продолжили идти, пока не украсили каждый столбик на своем пути этим вкуснейшим угощением.

Отто наблюдал за ними с любовью. Он знал, что арахис предназначался для врановых, живущих по соседству. Как главная птица он имел право на свою долю орешков, которые лопал, как только раздавался школьный звонок. И только после этого местные вороны, сороки и сойки всем скопом налетали на забор и с удовольствием лакомились. Так было заведено в природе. И все уважали этот порядок.

Точнее, почти все.

Краем глаза Отто увидел, как комок серого меха выстрелил из-за куста, вскочил на столбик забора и соскочил вниз. Там, где секунду назад лежал арахис, было пусто.

Отто потряс головой, усиленно моргая. «Что это сейчас было?» – спросил он себя.

Затем все повторилось. Расплывчатое пятно проскакало по перекладине так быстро, что Отто глазам своим не поверил. Но пустой столбик был неопровержимым свидетельством. Кто-то стащил угощение!

К тому времени, как исчез третий орешек, Отто переместился поближе. Усевшись на ветку ближайшей сосны, он наблюдал за тем, как исчез четвертый арахис. На этот раз он смог опознать виновницу. Это была Марла – местный источник неприятностей, белка с сомнительной репутацией.

– Воровка! – прошипел Отто.

Это вовсе не убедило Марлу сбавить скорость. Она запихнула пятый орешек за свою порядком раздутую щеку и во весь опор понеслась к следующему столбику.

– Эй ты! – позвал Отто. – Держись подальше от этого арахиса!

Марла схватила шестой орех.

– Остановись немедленно! Прекрати эти противоправные действия! – прокаркал Отто с выпученными от гнева глазами.

Но Марла не остановилась и прикарманила седьмой орешек.

– Прекрати! – взревел Отто.

Он слетел с ветки и нацелился прямо на белку. Он выхватит арахис из ее лап, чего бы ему это ни стоило.

Но Марла оказалась проворнее. Она закинула орех за щеку, сбежала со столба и практически скрылась из виду, прежде чем Отто приземлился на перекладину. В последнем акте сего действа она повернулась и показала Отто до невозможности грубый жест. А затем ее и след простыл.