Текст книги "Отто П. по прозвищу Арахис"

Глава 17
Сами-Знаете-Кто срывает планы

Пиппа была не единственной, кому пришлось иметь дело с новыми для себя чувствами. Отто тоже испытывал кое-что впервые, и это была неуверенность в себе.

Он вспоминал те дни, когда никто не ставил под вопрос его авторитет. Теперь же вопросов было полно! Например, почему эта белка украла арахис прямо у него из-под носа? И почему Старик запер дверь мастерской, оставив его снаружи, и провел испытания их изобретения без него? Почему мелюзга проигнорировала команды и высмеяла его? Почему его товарищи не поняли, в какой он беде, и не пошли с ним, а вместо этого повели себя как куча придурков?

Все это просто не могло произойти с Отто П. Арахисом, птицей на все времена. Но этого ворона больше не было, он канул в Лету.

Если совсем честно, он перестал быть тем вороном в тот самый день, когда Люсиль снесла яйцо. Рано или поздно из него что-то вылупится, и когда это произойдет, то, что выйдет из него, будет называть его папой. Отто и понятия не имел, как ему себя вести. Возможно, он не сможет быть лучшим отцом, чем все другие птицы. Возможно, он вообще не сможет быть отцом.

Но пока яйцо крутилось в инкубаторе, он игнорировал свои сомнения, притворялся, что их не существует. Ему не подобало испытывать такие чувства.

До этих самых пор. Теперь это уже не было ниже его достоинства. Да и от самого достоинства ничего не осталось. Эти чувства придавливали его к земле, как кирпичи, не давая ему вздохнуть, взлететь! Как он сможет быть отцом, если даже не может быть самим собой?

С каждым взмахом своих некогда сильных крыль ев Отто все больше сомневался во Вселенной и том, какое место он в ней занимал. Что, если он свалится с небес и упадет на землю кучкой обломков, прямо как Бартлби Дойл?

Святая куропатка, Бартлби Дойл!

Отто оторвал себя от мыслей о собственных невзгодах и изо всех сил сосредоточился на Старике. Он поскреб по сусекам собственного разума, зажмурил глаза, задержал дыхание так, что аж в груди заболело, сделал пару обратных сальто и построил окончательный план.

Он попросит помощи у Пиппы.

Вы, наверное, удивлены, что Отто сразу не подумал о Пиппе, и это вполне оправданно.

Во-первых, каждый будний день Пиппа проводит в школе до трех тридцати. К тому же одним «привет» не объяснишь суть дела, понадобится куда больше слов.

Но теперь Отто понял, как Пиппа может ему помочь. Шансы ничтожно малы, но он готов рискнуть. Он изменил направление и с новыми силами полетел в мастерскую.

Когда-то в далеком прошлом Бартлби Дойл спрятал запасной ключ от мастерской внутри искусственного камня. Камень даже близко не был похож на настоящий «на вид и на ощупь», как обещали в рекламе. Он был похож на то, чем и являлся: кусок пластика, покрашенный в неубедительный оттенок серого, которым никого не проведешь. Отто случайно наткнулся на него почти два года назад. Он перевернул его когтем, вскрыл днище, увидел серебристый ключ и оценил намерения Бартлби.

«Но этим никого не обманешь», – подумал он. Особенно учитывая, что Старик оставил его прямо возле двери. Не хватало только таблички с предложением для воров воспользоваться им, чтобы вломиться в мастерскую. Отто потратил пол дня, собирая камни, которые хоть чуть-чуть были похожи на искусственный, и устраивая из них привлекательный сад камней, дополненный декоративной лужайкой. Старик и думать об этом забыл, как и Отто до сегодняшнего дня.

Теперь он летел к этой груде камней. Он достал искусственный камень, открыл его и вытряхнул запасной ключ. Но воткнуть его в скважину и провернуть против часовой стрелки, болтаясь при этом в воздухе, Отто было не под силу. Для этого ему бы понадобились противопоставленные большие пальцы. Он еще никогда так горько не сожалел о том, что родился без них. Но у него был друг с такими пальцами, и это была Пиппа!

Зажав ключ в клюве, Отто поспешил к японскому клену позади дома Пиппы. Отшвырнув ногой гамбургер, который девочка оставила для него этим утром, он положил ключ в выемку между двумя корнями.

Обычно Отто, оставив сокровище для Пиппы (и съев то, что она ему принесла), улетал. Если Пиппа нырнет под клен сегодня и увидит его там, она точно поймет, что что-то не так. Затем Отто сымпровизирует что-нибудь, что убедит ее пойти за ним в мастерскую, где Пиппа сможет воспользоваться одним из своих противопоставленных больших пальцев, чтобы вставить ключ в замок и открыть дверь!

К слову о пальцах, в этот самый момент Пиппа с Роберто смеялись до упаду, заново переживая ту минуту, когда Роберто открыл перед Джулией свой «подарок». Ребята прогуливались вместе до дома Пиппы и вовсе не торопились. Они не стали срезать путь, а стояли на каждом углу по нескольку минут, отпуская уморительные комментарии и обсуждая их друг с другом. Пиппа совсем не спешила домой. Роберто был официально самым интересным человеком среди ее знакомых, и у нее были все причины медлить и бездельничать.

Здесь и возникла первая загвоздка в плане Отто. Откуда он мог знать, что именно сегодняшний день из всех Пиппа выберет, чтобы опоздать? Он ждал. И ждал. И ждал.

«Что-то не так, – думал Отто. – Она уже долж на была быть дома».

Он в нетерпении постукивал когтем и старался не думать о долгих часах, которые старик Бартлби провел, лежа на полу. Где же носит Пиппу? Почему она опаздывает?

Бездействовать для Отто было невыносимо. Сидеть сложа руки – подобно агонии. Он выскользнул из-под клена и полетел к входу в дом Пиппы. Он посмотрел налево и направо вдоль улицы в надежде увидеть девочку. По дороге, как обычно, ехали машины, а по тротуару прохаживались несколько человек, но Пиппы не было видно. Что-то определенно ее задержало.

Отто вернулся на задний двор и приземлился на ограду веранды. Он наклонил голову в сторону двери, но не услышал никаких признаков того, что она внутри. Вне себя от волнения он решил вернуться в темноту и прохладу под сень клена и еще немного подождать.

И именно тогда настал он – грандиозный финал худшего дня в его жизни.

Знакомая облезлая фигурка прочертила лужайку. Отто беспомощно наблюдал за тем, как Марла нырнула под кленовое дерево и вынырнула секунду спустя. Своими крысиными зубками она сжимала запасной ключ.

Последним, что он увидел, был ее шелудивый хвост, мелькнувший, когда она протискивалась сквозь дырку в заборе. Затем она исчезла вместе с ключом.

Глава 18
Я люблю тебя, но, честное слово, ты инопланетянин

Если бы вы в этот момент спросили Отто, как его зовут, или попросили извлечь квадратный корень из шестнадцати, или захотели узнать, сколько весит двухкилограммовая пачка муки, он не смог бы вам ответить. У него в голове было пусто. Мыслей не больше, чем у робота.

Он полетел домой. Больше ничего не оставалось.

Отто удивил свою жену уже во второй раз за день. В этот раз он не выбил ногой дверь. Напротив, он навалился на нее и буквально упал за порог. Он накренился в сторону дивана и еле успел дойти до пухлых подушек, прежде чем упасть.

– Боже мой, что случилось? – Люсиль отошла от инкубатора и присела рядом с Отто.

– Старик в беде, Лу, – прокаркал он. – И всем на это наплевать.

– В каком смысле в беде? Что ты такое говоришь? – спросила Люсиль.

– Я говорю, что Бартлби Дойл влетел в потолок, а может, и вовсе канул в небытие. Я говорю, что он лежит на полу в мастерской, как репка. Я говорю… – голос Отто надломился, и он издал звук, очень похожий на рыдание.

Теперь Люсиль на самом деле всполошилась.

– Я не понимаю! – закричала она. – Начни с самого начала и все мне расскажи.

Отто сбивчиво пересказал ей события сегодняшнего дня, время от времени прерываясь, чтобы ответить на вопросы Люсиль о том, «Что такое слинки?» и «Для чего, бога ради, ему понадобились ракеты в штанах?», и «Ты уверен, что они просто притворялись, что не поняли слово „бросаться“?», и «Сухарик слишком туп, чтобы откуда выбраться?».

Когда он закончил, Люсиль встала и аккуратно провернула ручку инкубатора четыре или пять раз.

– Больше всего меня беспокоит то, – сказала она, – что ты не рассказал мне все это раньше. Почему ты не говорил, что улетаешь по утрам в мастерскую, Отто? Почему ты не сразу сообщил, что с Бартлби приключилась беда? И как ты мог просто оставить его там в таком состоянии?

– Я не знаю, не знаю! – простонал Отто. – Что мне было делать? Внутрь я попасть не могу: заперто надежнее, чем темница. К тому же Старик терял сознание уже дюжину раз до сегодняшнего дня. Я думал, ему просто нужно отоспаться. Я думал, все будет в порядке!

– Отто, я твоя жена, – сказала Люсиль. – Ты не должен скрывать от меня такие вещи.

Она собралась с мыслями и хорошенько все взвесила. Отто был любовью всей ее жизни и отцом их будущего птенчика. О нем она думала, когда просыпалась, о нем – когда ложилась спать. Он был лучшим вороном из всех, кого она знала.

Люсиль вернулась к дивану и наклонилась к мужу, одергивая перья на его шее, пытаясь их выпрямить. Она еще никогда не видела его таким удрученным. Ей нужно было кое-что ему сказать. И слова нужно было выбирать с умом.

– Дорогой, – сказала она, – ты вел себя, как последняя вонючка.

Отто не ожидал такого удара, как, впрочем, и всех предыдущих, что он принял на себя в этот день начиная с кражи арахиса рано утром. Но пережить этот укол оказалось тяжелее всего. Он его просто добил.

– Боже, Люсиль, неужели нельзя проявить немного сочувствия? – глухо отозвался он.

– Я сочувствую, дорогой. Просто не сочувствую тебе.

Он даже не нашелся что ответить. Если даже собственная жена не на его стороне, то кто тогда будет за него? Он расплакался.

Будто бы прочитав его мысли, Люсиль сказала:

– Ох, дорогой, я всегда на твоей стороне. – Она обняла его крылом за плечи и подождала, пока он успокоится. За все время, что они были знакомы, Отто не проронил ни слезинки. Она не хотела портить этот момент.

Наконец Люсиль начала говорить с большой нежностью в голосе:

– Отто, я люблю тебя, но, честное слово, ты инопланетянин. И когда я так говорю, то имею в виду, что ты отталкиваешь от себя всех, кого знаешь. Ты либо полностью игнорируешь их, либо заставляешь чувствовать себя так, будто считаешь их идиотами.

Отто яростно моргнул:

– Но большинство из них и есть идиоты.

– Нет, милый, это не так. Возможно, они не так умны, как ты, но они молодцы. Взять, к примеру, «мелюзгу». Когда ты говоришь, что если собрать все их мозги в кучу, то не хватит даже на наперсток…

– Но это же так и есть, – перебил ее Отто.

– Неважно, так это или нет. Ты отталкиваешь их, и поэтому они тебя не любят. Ты отталкиваешь своих приятелей, и они тоже тебя не любят. Ты оттолкнул моего брата, и теперь даже он тебя не любит.

– Я не нравлюсь Кристоферу? – спросил Отто.

– Милый, ты сказал ему, что он не сможет найти собственную гузку даже с помощью обоих крыльев и карты.

– Это была шутка, – сказал Отто.

– Ну, ему это не показалось смешным, – парировала Люсиль. – Как и Марле было не до смеха, когда ты устроил ей ловушку у кормушки. Это было неуважительно. Ты оттолкнул ее.

– Она всего лишь белка, – вяло пробормотал Отто.

– И далеко не глупая, – заявила Люсиль. – Она отплатила тебе той же монетой. Если хочешь вернуть ключ, придется найти ее и загладить вину.

Отто был ошеломлен. Она что, говорит серьезно?

– Да-да, загладить вину, – повторила Люсиль. – Тебе придется признать, что ты поступил с Марлой неправильно, и возместить убытки.

Глава 19
Как загладить вину и стать лучшей версией себя

Вы обладаете великолепно развитыми навыками общения. Вы умеете заглаживать вину, как никто другой. Вам так хорошо это удается, что вы можете делать это даже во сне со связанными за спиной руками. Но если есть что-то, что вы знаете наверняка, это то, что извиняться и заглаживать вину – не одно и то же. Совсем не одно и то же.

Но на случай если вы хоть на секунду усомнились в своем умении заглаживать вину, давайте рассмотрим этот процесс. В сущности, вы должны сделать четыре вещи. Кое-кто скажет, что их пять или даже шесть или семь, но если вы выполните эти четыре шага, то точно не ошибетесь.

1. Признайте, что вы поступили гадко.

2. Выслушайте, что вы заставили другого при этом испытать.

3. Признайте ценность чувств другого, повторив то, что он сказал.

4. Извинитесь и спросите, что вы можете сделать, чтобы загладить свою вину.

Все еще не вполне понимаете? Что ж, наши друзья из главы 12 мышка Вилма и морская свинка Рауль с радостью вам помогут.

Представьте, что Вилма задела чувства Рауля, когда за его спиной рассказала всем в городе, что он плохой танцор. Разумеется, Рауль не так уж хорошо танцует, но суть вовсе не в этом. Вилма – не жюри на танцевальном конкурсе.

Она подруга Рауля, причем, как оказалось, отвратительная. Видите разницу?

До Рауля дошел слух, что Вилма говорила о нем все эти неприятные вещи, и теперь их дружба висит на волоске. Вилма должна загладить свою вину. Будьте внимательны.

Вилма: «Рауль, я говорила людям за твоей спиной, что ты худший танцор, которого я когда-либо видела. Я сказала, что деревяшка – и та двигается ритмичнее».

Рауль: «Да, Вилма, я об этом слышал, и если не возражаешь, я бы хотел сказать, что ты…»

(Вилма внимательно выслушивает, что Раулю пришлось при этом пережить, а затем повторяет то, что он ей сказал.)

Вилма: «То есть ты говоришь, что я мерзкая гадина и что иногда я отыгрываюсь на тебе, чтобы прикрыть собственные комплексы?»

(Рауль кивает.)

Вилма: «И ты отнюдь не благодарен мне за то, что я рассказываю всем подряд, что ты танцуешь как бревно?»

(Рауль кивает.)

Вилма: «И теперь ты считаешь, что не можешь мне доверять?»

(Рауль кивает.)

Вилма: «Прости меня, пожалуйста, за то, что я так сказала. Что я могу сделать для тебя, чтобы загладить свою вину?»

(Рауль обдумывает предложение.)

Рауль: «Ты можешь пойти со мной на школьную дискотеку».

(Вилма кивает.)

Рауль: «И танцевать со мной под каждую песню».

(Вилма кивает.)

Рауль: «А еще мы можем прийти в одинаковых костюмах».

(Вилму передергивает, но все же затем она кивает.)

Важно знать вот что: заглаживать вину не для слабаков. Возможно, это самое сложное, что вам когда-либо придется сделать. Это требует настоящей смелости. Но как мы увидим позже, это может сделать вас тем человеком (или мышью, или вороном), которым вы всегда мечтали быть.

Глава 20
Меня нужно было назвать Капитан Помпезность

С мешком еды в клюве Отто наворачивал круги по лесу.

– Ты должен четко следовать инструкциям, Отто, – настаивала Люсиль. – И не забудь четвертый пункт: спроси у Марлы, что ты можешь для нее сделать.

– Ох, это уже слишком, – запротестовал он.

– Ты хочешь вернуть ключ или нет? А теперь поторопись!

Люсиль примерно знала, где живет Марла, но у нее не было точного адреса. Благодаря ее объяснениям Отто нашел район, который оказался не самым благополучным. Дальше нужно было действовать самому.

Он заметил молодого зайца, скачущего вокруг видавшего виды желудя.

Отто мягко приземлился и опустил мешок.

– Где живет Марла? – спросил он.

Заяц нервно глянул на Отто, сглотнул, но ничего не сказал.

– Не коси под дурачка, – отрезал Отто. – Где она живет?

– Через шесть дубов слева от тебя, – сказал зайц. – А зачем она тебе?

– Не твое дело, – ответил Отто, снова подхватывая мешок.

Он поднялся в воздух и полетел влево, попутно отсчитывая деревья. А вот и он – чрезвычайно облезлый дуб, лишенный почти всей коры и доброй половины веток.

«По сравнению с этим местом помойка – просто рай», – подумал Отто.

Он заметил вход в дом в трех метрах над землей: это было темное, неприветливое дупло.

– Марла! – каркнул он, усаживаясь на пустую ветку рядом с ее так называемым парадным входом.

– Кто там? – откликнулась Марла.

Отто был абсолютно уверен, что она и так знала ответ на этот вопрос.

– Это Отто П. Арахис. У меня есть кое-что для тебя.

Повисла долгая пауза. Затем из темноты высунулась узкая мордочка Марлы и кисло посмотрела на Отто. Марла взглянула на мешок, который он принес, и потянула носом воздух, скептически шевеля ноздрями.

– Входи, – сказала она.

Белка удалилась в темноту.

Отто последовал за ней и протиснулся в дупло. Ему бы никогда даже в страшном сне не приснилось, что он будет навещать белку в ее доме. И тем не менее он здесь, стоит, скрючившись, в месте, которое могло бы сойти за прихожую. Как только глаза привыкли к полутьме, он огляделся. Выглядело все кошмарно.

– Милое местечко, – сказал он.

– Вовсе нет, – сухо промолвила Марла.

Логово Марлы представляло собой всего од ну комнату. Стены были абсолютно голыми за исключением полки, на которой лежали сырная корка и кусочек кекса. Спутанный комок газетных полосок обозначал место, где Марла, по всей видимости, спала. Стулья, столы, диваны, комоды, шкафы и буфеты отсутствовали напрочь. Марла была права. Это место выглядело вовсе не мило.

Легкое покашливание привлекло внимание Отто к самому дальнему углу комнаты. Там в тени сидели пятеро худеньких бельчат. Они сгрудились вместе и уставились на Отто своими большими испуганными глазами. Они лежали на тонком одеяльце, которое было подозрительно похоже на шубку Марлы. У Отто мелькнула мысль, что она связала его из своей собственной шерсти. Что ж, это объясняет проплешины в шкурке…

– Че надо, Отто? – спросила Марла.

Отто опустил мешок на пол. Это было кухонное полотенце, в которое Люсиль завернула провизию из их собственных запасов: крекеры, изюм, грецкие орехи и великолепную головку подсолнуха, наполненную вкуснейшими промасленными семечками. Он развязал узелок и показал его содержимое. Малыши в углу захныкали.

– Ты знаешь, что мне нужно, Марла, – сказал он.

Хныканье переросло в пронзительный плач. Бельчата Марлы страшно оголодали и отчаянно хотели есть. Она постучала хвостом по полу, пока они не успокоились, а затем взглянула на Отто.

– Думаешь, что можешь, пританцовывая, заявиться в мой дом и купить меня мешком хавчика? – спросила она. – Да ты, приятель, нахал.

Отто слышал ее слова на фоне нарастающей волны паники. Теперь он ясно видел, что Марла не собирается сдаваться просто так. Время работало против него: настанет момент, когда, даже если он сможет пробраться в мастерскую, для Старика это будет уже слишком поздно.

Она ведь блефует, верно? Какая мать станет торговаться, если ее дети выглядят так, будто скоро умрут с голоду? Господи, да он мог пересчитать их ребра. Марле нужна была еда, а ему – ключ. Либо обмен состоится, либо она явно не в своем уме.

Марла сложила руки на груди и уставилась на Отто.

«Она не в своем уме, – подумал Отто. – Вот это сюрприз». Затем он вспомнил наставления Люсиль.

– Я устроил ловушку в кормушке с помощью слинки, и это было неуместно, – сказал он.

– Думаешь? – спросила Марла.

Повисла длинная пауза. Отто перешел к следующей ступени:

– Что я заставил тебя пережить?

– Что ты заставил меня пережить? – спросила Марла, глядя на Отто так, будто у него на голове выросли рога.

– Да, что я заставил тебя пережить?

Белка не ответила, и на секунду у Отто закрались подозрения, что в четырехступенчатой программе его жены есть дефект, который он только что обнаружил. Но только на секунду.

Марла глубоко вздохнула.

А затем из нее полился поток самых грязных оскорблений, которые Отто когда-либо слышал. Будто дамбу, сдерживающую худшие мысли и чувства Марлы, внезапно прорвало. Это было подобно катаклизму. Это было унизительно. Он оцепенел и не мог поверить своим ушам. Разве возможно, чтобы хоть кто-то, не говоря уже об Отто П. Арахисе, повел себя так недостойно?

Где-то в середине этого шквала Отто каким-то образом припомнил третий пункт из инструкций Люсиль. Сперва запинаясь, но со временем все более убедительно, он начал повторять слова, сказанные Марлой. Его голос становился то выше, то ниже в ритмичном припеве, пока он тупо повторял за белкой перечисление своих личных недостатков.

– Я был полным идиотом. Я не имел никакого права так поступать. Я думаю, что управляю районом, но я сильно ошибаюсь. Я должен принять во внимание вероятность того, что для животного царства я не дар божий. Я настолько помпезный, что меня нужно было назвать Капитан Помпезность. Да кем я себя, в конце концов, возомнил?

А Марла все не замолкала и не замолкала. Казалось, что поток враждебности никогда не закончится. Ее возмущением можно было бы наполнить целый океан. В общем-то, Отто и чувствовал себя так, будто утопает в нем. Однако ее речь наконец замедлилась, а затем она и вовсе умолкла. Отто тоже замолчал. В изнеможении они взглянули друг на друга.

Оставался только один, последний жест раскаяния. У ворона свело позвоночник. Получит он ключ или нет, но никто никогда не посмеет сказать, что Отто П. Арахис оставил дело незаконченным. С трудом справившись с отвращением, он перешел к последнему пункту.

– Прости меня. Как я могу загладить свою вину?